Плато чёрного спелеолога

Глава 23

Идар с горечью понимает, его молниеносно сместили, причём никто из живущих людей, в построенном им городе, даже ради приличия, не воспротивился. Ладно, рабы, доля у них такая, но свободные горожане! Что-то он делал не так, раз с таким удовольствием его поменяли на сумасшедшего деда. Насчёт удовольствия, это вряд ли, размышляет Идар, вероятно напугали людей какими-то решительными действиями. Может, показательную казнь сотворили? Это действует… но временно. Затем, вспыхивает бунт, это мы уже проходили. Идар скрипнул зубами, прокусил губу, слизнул кровь, глянул на своих бойцов, это единственные люди, которые его не подведут, ни при каких раскладах, по крайней мере, на это хочется надеяться.

Идар увёл свой отряд к затопленному лесу. Раньше здесь заканчивалось плато Караби яйлы, вниз спускались извилистые тропы, а по склонам рос достаточно мощный сосновый лес. Сейчас, над водой, виднеются лишь колючие верхушки деревьев, которые, как легендарные богатыри из сказки Пушкина, пытаются выбраться из пучины морской. В результате Потопа, получился идеальный лабиринт, внизу масса полузатопленных островков, сверху — переплетение из стволов и веток, найти в этой мешанине людей, нелегко. Место для жизни непригодное, но на некоторое время укрыться, просто подарок судьбы.

Несколько дней, спецназ Идара, прощупывал оборону города, но он укреплён в высшей степени профессионально. Все посты, секреты, не исчезли, а ловушки дополнились новыми и более изобретательными. Игнат, к большому удивлению, оказался неплохим стратегом, лихо развернулся и, по некоторым признакам, народ его принял. Была ещё надежда, что тот пойдёт войной на Виктора, ведь есть преимущество в людях и оружии. Тогда, пользуясь моментом, можно было захватить город, но тот, словно читает мысли Идара, даже этого не помышляет, лишь продолжает заниматься укреплением своей обороны.

— Всё правильно делает, гадёныш, — после очередного разведывательного рейда, с прискорбием сообщает Идар, — сейчас к нему не подступиться. И ведь не торопится, укрепляет свою власть, не спешит. Знал бы тогда, что под личиной обычного чухны, скрывается такой острый ум, порешил бы на месте.

— После драки кулаками не машут, — ухмыльнулся спецназовец Грач.

— Всё правильно, но кулаки чешутся. Но мы тоже не будем спешить, нам поможет Виктор.

— Наш враг?

— Соперник. Я думаю заключить с ним союз, и он мне поможет вернуть мой город… а потом как пойдёт.

— Тоже решение, — соглашается Грач.

— По горячим следам, надо зарисовать план нашего города, особенно, места, где расположены секреты и ловушки, а так же, всю территорию, прилегающую к городу. Так что, приступай уже сейчас, — Идар глянул на Диму.

— А почему я, да и к тому же, на чём рисовать? Ни бумаги, ни карандашей нет, — осмелился заикнуться Дима.

Идар смерил его взглядом: — Ты, вроде, в своё время архитектурный заканчивал?

— Это в прошлом, — вздыхает бывший бизнесмен.

— Прошлое, настоящее! — неожиданно вспылил Идар, но быстро успокаивается. — А ведь действительно, на чём? Ни бумаги, ни кожи нет… кору срежь, попробуй из неё сделать, наши предки раньше изготавливали, а мы что, хуже? А рисовать угольками можно. Ты займись, всё равно из тебя охотник никакой, а мы попробуем раздобыть что-нибудь из еды, твоего последнего голубя ещё вчера съели.

Дима сглотнул липкую слюну, в животе давно идёт революция, нестерпимо хочется есть. Идар понимающе глянул на мрачного бизнесмена, ухмыльнулся: — Улиток насобирай, тоже еда. В прошлом, деликатес был. Небось, за большие деньги заказывали в ресторанах? А здесь, такое счастье, и бесплатно!

— Меня тошнит от них… костерок бы… хотя бы пожарить.

— А и с чего его разжечь? Мы опять в начале пути, пока что-нибудь придумаем с огнём, придётся жрать сырых голубей и дохлых собак, — откровенно издевается Идар, но затем становится предельно серьёзным и обращается уже ко всем: — У кого-то есть, по этому поводу, предложения?

— Всё сырое, постоянно льют дожди, ни палочку не потрёшь, ни… — пробасил один из спецназовцев.

— Три себё кое-что другое, извращенец, это мы уже проходили, — зло перебил его Идар.

— Надо проникнуть в город и украсть уголёк, — бесстрастно заявляет Грач.

— Опасно, — отрицательно качнул головой Идар.

— Другого выхода не вижу, иначе голубей сырыми жрать будем. Так орнитоз можно подхватить.

— Дикие голуби, орнитозом не страдают.

— А кто его знает? — почесал за ухом Грач. — В нашем случае, действительно, лучше есть насекомых и змей, так безопаснее.

— Ладно, сходим на охоту, а там будет видно, — раздражаясь от навалившейся безысходности, произносит Идар.

Илья, испытывая омерзение, обшарил мёртвого зека. С пояса снял острый нож, в одном из карманов нашёл пачку долларов. Презрительно улыбнувшись, отшвырнул в сторону, но вот натолкнулся на целый патрон от АКМА. С усилием вытащил пулю, высыпал на ладонь порох, в раздумье поводил по горстке пальцем, затем, осторожно засыпал порох обратно в патрон и аккуратно заткнул его кусочком материи. Теперь будет огонь, стоит лишь изловчиться и правильно ударить по капсюлю. А сейчас надо куда-то деть мёртвого Вагиза. Хоронить — желания нет, рядом выбросить — собаки учуют, а они здесь совсем не нужны. Илья долго странным взглядом смотрит на труп и неожиданно улыбается во весь рот, проколы на губах надорвались, кровь опять начинает сочиться. Юноша скривился от боли, облизывает губы языком, подходит к зеку и вслух произносит: — Будешь пугалом, я твоих друзей до смерти напугаю, — после этого, протыкая мертвецу рот, начинает его зашивать, используя вместо ниток, гибкие стебли травы. Решение, которое задумал Илья, в высшей степени безрассудное, проникнуть в пещеру и втащить мертвеца в темницу старца Харитона.

Верёвку и даже пару ржавых самохватов, он находит в дальнем углу пещеры. Долго пытается понять, как ими пользоваться, наконец, соображает, как расположить в самохвате верёвку и довольно улыбается, теперь будет неизмеримо легче подняться наверх.

Привязав к ногам Вагиза верёвку, Илья перекинул её через плечи и поволок мертвеца сквозь зелёные заросли, в душе, ужасаясь своему, мягко сказать, нестандартному решению, но у него сейчас всё нестандартно — вся жизнь…

Старец Харитон, в который раз за этот день, чувствует прилив слабости, ноги задрожали, на лице выступил холодный пот. Он с усилием садится на деревянную кровать, до боли в сердце напоминающую тюремные нары. Как это неприятно, но физиологическая старость крепко давит его к земле. Внезапно старец осознаёт, что сегодня решится всё. Неужели пришла Смерть? Он пытается найти в себе умиротворение и спокойствие, но на душе покоится нечто гадкое и тревожное, нет мира и покоя, хочется стонать, метаться, молить о пощаде… но нет сил.

У входа маячат Бурый и Репа, автоматы на изготовку, словно чувствуют приближение чего-то опасного. Харитон неприязненно глянул на них, проклял себя, что не может совладать со своим телом. Плохо, очень плохо, нельзя быть слабым. Бурый и Репа, перед ним, подчёркнуто заискивают, но старец часто ловит на себе пытливые взгляды, они чувствуют, что он уже отжил своё и, скоро станет обузой, как бы, ни помогли ему отправиться в мир иной раньше, чем это угодно Богу. От этих мыслей, стало жарко. Нет, не от страха за свою жизнь, он сейчас часто путает жизнь со смертью, каждодневно находясь в пограничном состоянии между светом и тьмой. Нет, он страдает за веру. Что после него будет, он так мало успел сделать, а эти, Харитон пронзил взглядом зеков. Безбожники, хотя и крестятся, но это от страха перед ним, а не перед Богом! Какой у человека маленький век! Старец тягостно вздыхает.

— Заболел, что ли? — Бурый повернул голову, цепче перехватил автомат.

— Пустое… просто устал… отлежусь и буду как прежде, — зло пробормотал Харитон.

— Может, чё надо? — немигающими глазами, уставился на него Репа.

— Это вам надо, а не мне! — лицо старца, перекосила гримаса, но зеки, как это было прежде, не испугались, понимающе переглянулись друг с другом.

«Вот и всё» — подумал старик, — «секунды пошли. Не повезло Игнату, скоро кожу живьём с него будут снимать. Это, конечно, правильно, обидел он их сильно… но вера пострадает… кто бы убил их!» — Харитон лёг на кровать, закрыл воспалённые глаза и, вновь увидел чёрный туман и ощутил, холодящий его душу, голодный взгляд.

— Скоро загнётся, — шепнул Репа, — может, помочь, чтоб не мучился?

— Подождём до утра… Игната на кол, его бабу пустим по кругу, а после, живот ей вспорем. Затем, терпил к рукам приберём. Мы здесь такую зону устроим!

— Это по понятиям, — кивает Репа, но надо Идара как-то достать.

— А чего его доставать, у нас два АКМА… и один у Игната, но его можно легко забрать, — ухмыльнулся Бурый. Дебил, до сих пор магазин не проверил, я патроны из него все вынул.

— Когда успел? — хохотнул Репа.

— Да сразу же! — Бурый заржал как жеребец.

— Только бы он не догадался, а то у Харитона потребует, а дед сейчас часто в маразм впадает, может и даст ему жменю.

— Уже не успеет, — Бурый, с каким-то сожалением, оглянулся на старца.

— Так я об Идаре, а вдруг он заныкал АКМ, был ведь, правда сейчас, что-то его не замечал, а он профи, перестреляет нас, как зайцев, из засады, — сплюнул Репа.

— Команду надо делать.

— Кроме нас, других воров нет. — Бурый присел к затухающему костру, отложил автомат, подкинул в огонь несколько сухих веток.

— Надо на облаву терпил снарядить, — Репа тоже отложил автомат, достал кусок подвяленного мяса.

— Многих положат… а нам рабы нужны, — задумался Бурый.

— Всех не перестреляют… впрочем, и хрен с ними, главное Идара и его команду замочить, а рабов мы ещё наберём.

— В лагере Виктора? — насмешливо спрашивает Бурый.

— А почему нет?

— Крутой он мужик, сейчас прыгать на него не стоит, позже замочим. Мы на плато терпил наберём, говорят, дым в степи видели, значит, люди, по воронкам, ещё шхерятся.

— Как скажешь, Бурый, — Репа всем видом показывает, что принимает его главенство. — Послушай, — тихо произносит он, — меня Харитон, в натуре, достал, лежит, шиптунов пускает, совсем от старости разложился.

— Он из последних настоящих воров, — мечтательно говорит Бурый. — Жаль, их эпоха уходит. А он действительно уже надоел, от понятий отходит, на почве религии умом тронулся.

— Так может, сейчас замочим? — у Репы, от предвкушения, из-за рта потянулась тягучая слюна.

— Он вор в законе, — неуверенно произносит Бурый.

— Был когда-то…

— Подождём до утра… мочить вора в законе, полный беспредел. Звук какой-то, — внезапно насторожился Бурый, встревожено оглядел пещеру, уткнулся взглядом в брёвна, которыми заделали трещину после землетрясения.

— Вода булькает, — ухмыльнулся Репа.

— Я что-то слышал, возможно, снаружи. Поди, глянь.

— Как скажешь, — Репа выхватил нож, тихо скользнул к выходу и замер.

— Что там? — поинтересовался Бурый.

— Тёлка хворост собирает. Одна. Надо бы развлечься.

— Давно пора, — с готовностью вскакивает Бурый.

— Вы куда! — неожиданно раздаётся голос старца Харитона.

— Баба бесхозная гуляет, — хихикнул Репа.

— Я запрещаю насильничать! — старик хотел приподняться, но не смог.

— Да ладно, дело молодое… да и ты напоследок посмотришь… грехи юности вспомнишь, — откровенно издевается Репа.

Зеки уходят, через некоторое время слышатся сдавленные крики и возня. «Совсем от рук отбились» — старец Харитон с усилием дышит, мир вновь поплыл, появляются видения, словно брёвна зашевелились, и возникает лицо Илюши, рот в кровоточащих проколах, глаза страшные, без признаков душевного расстройства. Старик хотел перекреститься, но сил нет. Призрак Ильи долго на него смотрит, неожиданно прикладывает палец к губам и выбирается из трещины, цепляет за колышек верёвку, замечает автоматы, оттаскивает их в сторону, прячет хворостом, находит ящик с патронами, и его уносит туда же. Затем, начинает выбирать верёвку. Видно, как нелегко даётся это призраку, он вспотел, но упрямо тянет верёвку. Неожиданно из провала появляется синее лицо Вагиза, (о, ужас!), его губы зашиты. Старик захрипел от дикого страха, теперь он понял, это мёртвые лезут к нему из ада.

— Я не хочу туда, — едва слышно шепчет он.

Призрак полностью вытягивает мертвеца, подволакивает его к ложу старца, усаживает на плетёное кресло.

— Прочь, идите обратно в ад, — старик хочет перекреститься, но пальцы сводит судорога.

— Да у тебя начинается агония, — произносит Илья и неожиданно его жалеет. Он вспоминает своего деда, сейчас такого далёкого, но дорогого и любимого. Дед, на ночь, часто рассказывал сказки, а когда приносил гостинцы, лукаво улыбался и говорил: «это от зайчика», и Илья, тогда верил. Ах, дедушка, мой дорогой дедушка, и почему тебя со мной нет! Илья вытирает соскочившую на щёку слезу, вздыхая, смотрит на старца Харитона, дрогнувшим голосом спрашивает: — Тебе воды принести? — но у того стекленеют глаза и его душа, словно проваливается в бездонную пропасть.

— Ты что, умер? — наклоняется над ним Илья. — Плохой ты был человек, но всё равно тебя жалко. Ладно, покойся с миром, — юноша хотел его перекрестить, но раздумал, лишь закрыл ему глаза.

— Да не брыкайся! Репа, дай ей в морду!

Илья едва успевает спрятаться, зеки вваливаются в пещеру, волоча за собой несчастную женщину.

— Эй, Харитон, может, напоследок, кинешь пару палок! — весело восклицает Репа и, обмер от ужаса. У постели старца сидит Вагиз, его рот зашит, а горло разорвано в клочья.

— Что за… — обмирает Бурый и пятится.

Репа отпускает женщину и та, метнув безумный взгляд на сидящего мертвеца, неожиданно быстро бросается вон из пещеры, а зек даже не замечает, как обмочился, и горячая моча ошпарила ноги.

— Вагиз, ты как здесь оказался, ты живой? — с трудом выговаривает Бурый.

— Он мертвец, — прошептал Репа, — он пришёл за Харитоном.

— Мертвецы не ходят! — Бурый стряхивает с себя оцепенение. — Его кто-то сюда притащил!

— Никто в пещеру не заходил, он из трещины выполз!!! — истерически выкрикнул Репа.

Бурый резко разворачивается и наносит сильную оплеуху: — Уймись, придурок, живых мертвецов не бывает! Его кто-то сюда приволок… надо прошерстить пещеру, он точно ещё здесь… ты чё, обоссался?

Репа с усилием выдохнул, пощупал штаны и взрывается от праведного гнева: — Я сейчас его на ремни рвать буду, глотку перегрызу!!! — но как стоял на месте, так и торчит, словно зубочистка в зубе, вопросительно поглядывая на Бурого.

— Слизняк! — ругнулся Бурый и достаёт нож. Он медленно подходит к трещине, прикрытой брёвнами. — Так и знал, верёвка! Он туда спустился, сейчас его подстрелю! Автоматы, где автоматы?!!!

Илья притаился за плохо выделанными шкурами. Всё нутро выворачивает от мерзкого запаха, но эта вонь, волшебным образом, перебивает, поднявшийся как лавина, возникший страх, и юноша успокаивается, он приподнимает автомат и передёргивает затвором, в полутьме послышался характерный щелчёк.

— Репа, шухер!!! — Бурый кидается вон из пещеры.

Словно кто-то извне толкает Илью, он вскакивает на ноги и, судорожно нажимает на курок. Когда в магазине закончились патроны, на ватных ногах, подходит к убитым зекам: — Сволочи, вы сделали из меня убийцу! — рыдая, говорит он. Затем, почти шёпотом произносит: — Ну, что ж, раз у меня такая судьба, то так тому и быть, — юноша привязывает автоматы и ящик с патронами к верёвке, спускается в трещину.