Плато чёрного спелеолога

Глава 11

Викентий Петрович не сводит взгляда с Алика: — Это правда, что говоришь?

— Конкретно, они такой укреплённый город строят и людей ловят, бесплатно работать заставляют.

— Решили на рабстве в рай въехать, — в мягком взгляде батюшки возникает не свойственное ему жёсткое выражение и чудится Алику, что Викентий Петрович сейчас смотрит на мир, словно сквозь прицел снайперской винтовки. — Не по-божески это, — его глаза мечут молнии.

— Так что же нам делать? — Алик срывает панаму, утирает лицо.

— Передай мне автомат, сын мой, — протягивает руку батюшка.

— Как это? — не понимает Алик. — Вам же по должности не положено, вы богу служите.

— Вот именно… богу, а он требует защиты своих близких, дома.

— Так в Библии вроде как не упоминается об этом, надо терпеть, страдать…

— Ты плохо вникал в это священное писание, в каждой её строке обозначено: «спасайте свою душу». Вот мы и будем спасать свои души и заблудшие души врагов наших, и если требуется вспомнить навыки воина, значит это богоугодное дело. Видно не просто так, в своё время, направил меня бог служить в горячие точки, он готовил к решающему испытанию, — Викентий Петрович уверенно вырывает автомат и обводит взглядом притихших людей: — Я присягнул Виктору и вам стоит это сделать.

— Но он может и не живой уже, — потупил взор Антон.

— Нет, так не должно быть, — уверенно произносит батюшка. — Он слишком большую ответственность на себя взял, и чтобы так рано умереть… это было бы абсурдом, Бог этого не допустит.

— Ну… раз вы так считаете… я присягаю, — с усилием выговаривает Антон и даже испарина появляется на лбу.

С каким-то облегчением присягает и Павел Сергеевич, затем и все остальные люди. Викентий Петрович обводит всех просветлённым взглядом: — Моей душе Бог говорит, что отныне и навеки вы теперь не рабы божьи, а дети Его. Слово «раб» — под запретом, в рай попадут лишь честные, справедливые и храбрые, Нищие духом не получат Царство Небесное, лишь с богатой душой достойны быть рядом с Ним. Богу не нужны убогие, он благословляет воинов, — Викентий Петрович с достоинством всех крестит, крепко сжимая в левой руке АКМ.

В душах людей смятение, они не привыкли к таким проповедям, но что-то новое появляется, странное, необычное, словно это давно утерянное, забытое — оно как чистый родник наполняет сердца свежестью и радостью.

— Нам нельзя здесь оставаться, — хмурится батюшка, — мы не сможем обеспечить себя должной защитой, невозможно огородить такие просторы. Игнат и Александр говорят, что там, где их выбросило на берег, скалы стоят полукругом и лишь на одном участке потребуется установить изгородь из брёвен. К тому же, рядом поселились морские котики, а это пища.

— Там много источников, — вставляет Игнат.

— И вода есть, — кивает батюшка. — Нам следует идти туда немедленно.

— Но как же Виктор и… — Нина с тоской глянула на вьющейся дымок над их жилищем.

— Бог даст, с ним ничего не случится, а жильё построим другое, — мягко улыбается Викентий Петрович.

Нина со слезами смотрит, как сворачивается лагерь. Палатки опадают, выдёргиваются клинья, сматываются верёвки. Часть вещей грузится на лодку, остальное распределяется по рюкзакам.

— Что, подруга, вновь в одинаковом положении? — ехидно спрашивает Нину Аня.

— Что ты, — стреляет взглядом Нина, — мы никогда не будем в одинаковом положении. Здесь нереально раздобыть силикон, им обладаешь лишь ты.

— Причём тут силикон? — округляет глаза Аня.

— При том… такое богатство и всё в тебе одной. А раньше вместо… этих… ух(!), торчало два едва заметных прыщика? — косится на выпирающие возвышенности Нина.

— Всё было! — зло восклицает Аня. — Я лишь слегка откорректировала.

— Слегка?! Да ты едва равновесие держишь.

— Дрянь ты! — вспыхивает Аня.

— Ну вот, за комплимент ещё и получила, — снисходительно улыбается Нина.

— Не надо ссориться, девочки, — Игнат неожиданно оказывается рядом и пытается обнять Аню, но та гневно повела бровями, скидывает его руку: — От тебя плохо пахнет, помылся бы, прежде чем лапать, — цинично выговаривает она.

Игнат потянулся носом к своему плечу, с недоумением поджимает губы: — Вроде нормально пахну, зверем.

Обе женщины вмонтировали в него взгляды, но затем понимают, что мужчина шутит, слегка улыбаются.

— Всё же помойся, — мягко произносит Нина.

— И не надо! — встрепенулась Аня. — Вполне нормальный аромат, по крайней мере, комары ночью не будут приставать.

— Ну и дуры мы с тобой, Анька, — Нина заразительно смеётся, — нам же нечего друг с другом делить!

— М-да… нечего, — неопределённо говорит женщина, бросает на Нину странный взгляд, дёргает за пояс Игната и они удаляются.

Нина долго с удивлением смотрит на необычную пару, пожимает плечами и присоединяется к погрузке вещей на лодку.

Алик некоторое время наблюдает за Игнатом и Аней, лицо бледнеет, козлиная бородка пытается принять острую форму, кулаки непроизвольно сжимаются. Но вот, Аня резко отпихивает Игната и уходит в сторону остальных спелеологов.

— Аня, — встрепенулся Алик.

— А… это ты, — скользнула по нему рассеянным взглядом женщина.

— Давай я твои вещи понесу.

— Не возражаю. В последнее время я так устаю, — Аня шмыгает носом, украдкой глянула на Игната, который увидев, что она подошла к Алику, изменился в лице. — Как ты считаешь, Виктора убили или он пока ещё жив? — задаёт она неожиданный вопрос.

— Конечно, жив! А почему задаёшь такие вопросы?

— Ну, если его убили, то его кто-то должен заменить. Я думаю, ты можешь.

— Глупости говоришь, — удивляется Алик. Во-первых, его не убили, а во-вторых, Викентий Петрович больший профессионал, чем я.

— Он обычный поп, хоть и продвинутый, а нам нужен человек с трезвым взглядом на жизнь, без всяких там религиозных завихрений.

— Всё-таки ты не то говоришь, — хмурится Алик.

— Вероятно, — соглашается женщина, — но мне кажется, ты сильно недооцениваешь себя.

— Главное не переоценить.

— А вот это уже обычные комплексы, — Аня хлопает пушистыми ресницами, оценивающе смотрит на мужчину, слегка приоткрыв чувствительные губки.

Алик плывёт под её взглядом: — Может ты и права, — неуверенно говорит он, а затем с напором произносит: — Ты с Игнатом больше не путайся.

— Как грубо, я ни с кем не путаюсь, а выбираю настоящего мужчину. Так что… всё от тебя зависит, — с насмешкой произносит она.

Нина помогает загрузить вещи в лодку, затем навьючивается как боевая лошадь, вздыхает, глядя на свой дом.

— Не страдай так, детка, — ласково произносит Виолетта Степановна, — твой муж ещё лучше построит.

— А вдруг с ним случилось что-то страшное? — Нина вскидывает затуманенный взгляд.

— Батюшка правильно говорит, на нём большая ответственность, поэтому он жив.

— Мне так страшно.

— А это ты зря. Посмотри сколько нас, мы справимся со всеми проблемами, — Виолетта Степановна обнимает её, смотрит мягко как мать и Нина едва не заплакала, но сдерживается: — Спасибо, — шепчет она.

— Всем сейчас тяжело, — вздыхает Виолетта Степановна, — но пока мы вместе проблем у нас не будет.

— А вдруг, Виктор придёт сюда, а нас нет? — волнуется Нина.

— Антон останется, а затем к нему Саша присоединится. Не волнуйся, детка, всё будет хорошо. Пойдём к девочкам, они уже все на ногах, — Виолетта Степановна её легонько подталкивает, с усилием взваливает на плечи огромный рюкзак, неодобрительно смотрит на Аню, которая не соизволила взять даже мотка верёвки, поджимает губы: — А эту шалаву жизнь ещё накажет, — без особой злости говорит она.

Костры заливают водой, горящие угли рассерженно шипят, извергая предсмертные тучи дыма, и поляна сиротеет от отсутствия людей.

Виктор крепко держится за чёрный плавник косатки, холодная вода обжигает кожу, но от возбуждения он не мёрзнет. Берег вытягивается в одну линию, и мужчина не на шутку волнуется, так долго продолжаться не может, скоро наступит переохлаждение со всеми вытекающими от этого последствиями. Неужели косатка не понимает что делает, человеку не выдержать столь длительное время в холодной воде?

Рядом, грациозно ныряя и всплывая, обнажая чёрные плавники, несутся остальные животные. Они общаются между собой на непонятном языке, фыркают, выбрасывают фонтанчики воды, иногда трутся мордами друг друга. Вибрации и щелчки достигают тела человека и, неожиданно Виктору становится невероятно жутко, он один на один с исполинскими хищниками, а вокруг необъятные просторы моря.

Он хлопает ладонью по блестящей спине, но она его не чувствует, уверенно рассекает воду мощным корпусом, словно знает куда плыть. Рядом резвится её детёныш, он часто подплывает со стороны человека и тыкается носом. Первое время Виктор в страхе поджимал ноги, но поняв, что малыш настроен дружелюбно иногда, да и хлопнет его по морде, чтобы тот не был слишком назойливым.

Сложно сказать, сколько прошло времени, с тех пор, как Виктор отправился в невольное путешествие на косатке, берег Караби яйлы растворяется в дымке, но вдали возникает нечто похожее на остров.

— Так вот куда ты меня везёшь. Зачем? Я отсюда ввек не выберусь. Глупая, ты оказываешь мне медвежью услугу, — Виктор хочет разозлиться, но не может.

Остров стремительно разрастается и сразу видно, что он дикий и неуютный, но птицы кое-где гнездятся на отвесных скалах и… Виктор замечает дым от костра, а затем, притянутый к берегу плот, сооружённый из всевозможного плавучего мусора, среди которого выделяются с десяток буёв. В центре плота сооружён помост с уродливой крышей и мачта из доски, на которой болтается парус, изготовленный из брезента. На палубе копошатся с десяток исхудавших людей, укрепляют ящики, паки с вещами, сетки, мешки и за своим занятием они не замечают подошедших совсем близко косаток.

— Здравствуйте! — Виктор, держась за плавник, встаёт на ноги.

Его такое простое приветствие вызывает шок, люди бросают своё занятие, безумными взорами смотрят на нереальную картину.

Виктор отпускает серповидный плавник, спрыгивает с блестящей спины, подплывает к самке, гладит ей морду. Она понимает, испускает звуки, напоминающие барабанную дробь, затем мелодично свистит, морские хищники разворачиваются и уходят в море, эффектно разрезая воду узкими как клинки плавниками. А мужчина кролем подплывает к плоту, вытягивает руку: — Ну, кто-нибудь поможет мне выбраться, замёрз как цуцик!

Никто даже не шелохнулся, смотрят на него как на приведение.

— Сбросьте верёвку! — требует Виктор.

Один из мужчин спускает металлическую лестницу. Виктор выбирается на плот, оглядывает людей, с первого взгляда видно, что они на гране истощения, но на лицах нет следов деградации, это несколько успокаивает.

— Ты кто? — задаёт вопрос, чисто выбритый немолодой мужчина. Виктор мгновенно отмечает про себя, бритвенные принадлежности у них есть и они следят за собой — весьма обнадёживающий признак.

— Человек, как и вы, звать меня Виктором, я с Караби яйлы.

— А… косатки… как это понимать?

— Вот так и понимайте, — улыбается Виктор. — Кто-нибудь, дайте мне чем-нибудь укрыться, так трясёт, сейчас зубы раскрошатся.

Одна из девушек протягивает ему тёплую лётную куртку. Виктор с наслаждением в неё ныряет: — Голодаете?

— Приходится, — неодобрительно жуёт губы немолодой мужчина.

— Рыбу не пробовали ловить?

— Этот остров рыба почему-то обходит, а дальше от берега во множестве рыскают акулы. Мы так едва нескольких парней не потеряли, поэтому я запретил в море выходить. Птиц ловим, но пугливые они, много не поймаешь. А там, откуда ты… еда есть? — в его глазах светится надежда.

— Немного, но есть. Рыба к берегу подходит, морские котики поселились, скоро будем организовывать на них охоту, диких голубей до хрена… а по началу даже кузнечиков ели, — улыбается Виктор.

— А мы всех змей и ящериц съели, — вздрагивает худющая девушка.

— Как вы сюда попали? — испытывая сострадание, спрашивает Виктор.

— Как и все… море поднялось… говорят это внутренние воды Земли вышли на поверхность. Наша сборная летела в Сочи на соревнование, по муай тай, затем шквальный ветер, смерчи, молнии… с трудом сели, в вертолёте топливо на нуле, — с горечью хмыкает мужчина. Мы даже не поняли где мы, а вот сравнительно недавно со скалы увидели землю, вероятно, это и есть ваша Караби яйла, решили перебраться туда, здесь совсем нет пищи.

— Значит, я за вами прибыл, — вполне серьёзно произносит Виктор.

— А много у вас людей?

— Не скажу, что много, но все разные, — криво усмехается Виктор.

— Это понятно, люди все разные, — кивает мужчина.

— Очень разные, — смотрит ему в глаза Виктор.

— Я понял, проблемы у вас ещё те.

— Да. Но наша группа достаточно серьёзная и вы, я вижу, вполне нормальные люди, я предлагаю влиться в нашу команду.

— На каких правах? — осторожно спрашивает мужчина.

— На правах свободных граждан.

— Это приемлемое решение, — кивает он. — Что ж, давайте знакомиться, меня зовут Николаем Андреевичем — я тренер, а это мои ученики: два брата Семён и Виталий, Эдик, Костя, Геннадий, Маша, Лиза, Яна и Катя. А бортмеханик и летчики сейчас подойдут, — тренер кивнул в сторону появившихся на берегу трёх мужчин. — И всё-таки, как воспринимать твоё появление на косатке?

— Всё очень просто, у нас тоже был голод, на берегу нашёл застрявшего на отмели детёныша, хотел убить, но вместо этого спихнул малыша в море, а самка меня запомнила и когда мне понадобилась помощь — спасла.

— Невероятно! — удивляется тренер.

— Поведение разумного существа, как-то не верится, — пожимает плечами Яна.

— Они разумнее нас, — нахмурился Эдик.

— Чушь, — хмыкает Яна, — это что-то другое.

— Дура ты, Яна, я слышала о косатках, они умнее нас будут, — встревает разговор Лиза.

— Хватит перепалок, — устало произносит Николай Андреевич, — помогите экипажу подняться на борт.

Лётчики, увидев Виктора, невероятно удивляются, девочки мгновенно рассказывают про косаток, сильно приукрасив сюжет. Виктор хотел возразить, но улыбнувшись, передумал.

— Ветер поднимается, — с тревогой глянул на вздувшийся парус Николай Андреевич. — Всё, обратной дроги у нас нет, отвязывайте верёвки!

Плот колыхнуло на поднявшейся волне, даже сердце сжалось, показалось, что сейчас развалился, но это обманчивое впечатление, просто он состоит из множества плавучих частей и они неравномерно колеблются.

Безобразная махина отваливает от берега и со скрипом, скрежетом, не торопясь набирает ход.

— Гений человеческой мысли, — шутит Виктор, оглядывая плот.

— Если бы ты знал, сколько труда мы потратили на его изготовление, не говорил бы с такой иронией, — улыбается тренер. — Кстати, каждая часть плота пригодится в хозяйстве.

— Да я без иронии. А если ветер поменяется?

— На этот случай вёсла есть.

— Всё продумано, — с удовлетворением говорит Виктор.

— Как без этого, — тренер уже не улыбается, в глазах появляется печаль.

— На душе тревожно? — улавливает его состояние Виктор.

— На моей совести эти ребята, — грустно говорит он.

— Они достаточно самостоятельные.

— Даже слишком, им от семнадцати до двадцати с небольшим лет, часто сдерживать приходится.

— Знаешь, Николай Андреевич, — Виктор выдерживает небольшую паузу, — а ведь куда мы сейчас идём, там не всё просто.

— Ты уж говорил.

— Нет, ты не совсем представляешь, что происходит на Караби яйле. Давай собери ребят, я расскажу о состоянии дел на плато.

— Я прогнозировал это, но не думал, что процесс пойдёт так быстро, — после рассказа Виктора, вымолвил Николай Андреевич. — А вот Гурий со мной был совершенно не согласен, — он вскользь глянул на бортмеханика.

— И сейчас не согласен, — плотный мужчина чешет залысины на круглом черепе, — такое ощущение, что люди монстры какие-то. Сдаётся мне этот гонец не то гонит, верно, идею, какую вынашивает… зеки-людоеды, рабы. Мне кажется, вас круто заносит… товарищ, — неодобрительно произносит он.

— Хотелось, что бы ты был прав, но спорить я не буду, увидите всё сами, — встрепенулся Виктор, где-то он слышал подобно суждение.

— А позвольте спросить, — вкрадчиво спрашивает Гурий, — а кто из вас там самый главный?

— Меня выбрали…

— Вот! — торжествующе произносит мужчина. — Вот та идея, о которой я говорил! Чисто шкурный интерес — запугал и властвуй!

Раздражение волной поднимается до глаз, но Виктор сдерживается, стараясь казаться равнодушным, но Николай Андреевич замечает его гнев: — Ты так не вспыхивай, это его мнение, а я не сомневаюсь в правдивости твоих слов.

— У нас складываются определённые порядки, народ и у нас разный, но команда одна. Я предлагаю, чтобы и с вашим вливанием она осталась единой, — очень спокойно говорит Виктор.

— За это я двумя руками, — вытягивает руку бортмеханик, — но в остальном я ещё погляжу.

— Не поглядишь, — с нажимом говорит Виктор, придавливая его тяжёлым взглядом.

Гурий ёжится, криво улыбается, но очередную реплику решил не отпускать.

— В чужой монастырь со своим уставом не ходят, — замечает Тимур, лётчик с узкими усами.

— Верно, — кивает его коллега Мирослав, поглаживая хорошо отросшую светлую бороду, — Кстати, а насчёт зеков, которые жрут людей, я знаю. Лет десять назад работал в Магадане, слышал, были случаи, когда беглые с собой брали одного из заключённых, коровками их называли.

— Как жутко, — передёргивается совсем юная девочка.

— Да, Катя, человек самое страшное существо на планете, — грустно улыбается Мирослав.

— С этим я в корне не согласен, — кривится Гурий. — Люди конечно разные, но в их основе — доброта, это отличает человека от животных.

— А животные не бывают добрыми? — с иронией говорит Мирослав.

— Конечно, нет, все их чувства основаны на инстинктах.

— А как же живой пример, — Мирослав кивает в сторону Виктора.

— Обычная дрессура и не более.

— У меня был кот, — краснеет Лиза, так он умнее иного человека.

— Ну, если кот, то безусловно, — снисходительно улыбается Гурий и треплет девушку по волосам.

— И всё же ты не прав, — мягко говорит Николай Андреевич, — я случайно видел, как машина сбила щенка, так сука стояла над ним, а из глаз текли слёзы.

Гурий не нашёлся, что ответить, скептически поджимает губы: — О себе сейчас нужно думать, а не о животных, — бурчит он. — Так можно договориться, что охоту на них запретим, а я бы не отказался от хорошо запечённого на костре морского котика, — сглатывает он слюну.

Виктор внимательно оглядывает людей, все они вооружены кто арматурой, кто ножами, у Мирослава даже виднеется кобура, хотя вряд ли остались патроны, вероятно, все истратил на птиц.

— По поводу морских котиков, думаю, плот нужно сразу гнать к месту их обитания. Нам необходимо запастись как можно больше мясом.

— А вот это мудро, — впервые с уважением глянул на Виктора бортмеханик.

Ветер крепчает, вновь нависают тучи, кое-где появляются белые барашки. Плот раскачивает, канаты, скрепляющие многочисленные сегменты, натужно скрипят и на душе становится неспокойно.

— Выдержат, — увидев в глазах Виктора тревогу, говорит Николай Андреевич, — главное мимо земли не проскочить.

— Не пройдём, вон она.

Действительно, с потемневшего горизонта, ветром сдувает тучи, и чётко вырисовываются скалы.

— Необходимо идти правее, а то нас гонит прямо к Идару, а он не отличается человеколюбием. Парус слегка разверните и на вёсла становитесь, — тоном, не терпящим возражения, произносит Виктор.

— Все слышали? — дублирует Николай Андреевич. — С левого борта подгребайте!

За борт плюхаются самодельные вёсла, мальчики, мешая друг другу, пытаются грести, но тренер не вмешивается и, спустя некоторое время, появляется определённая синхронность, плот лениво поворачивается, гремя буйками, как подраненная чайка ринулся к далёким скалам.

Лишь когда на чёрном небе полыхнули холодные звёзды, плот с размаху налетает на каменистый берег, лопаются некоторые троса, и он едва не рассыпается на части, но слаженные действия людей помогают избежать потери столь нужного имущества. Вскоре на берегу вырастает гора из хлама, который по ценности может поспорить с настоящими пиратскими сокровищами.

Скалы кольцом окружают берег, подойти чужим будет проблематично, но Виктор требует выставить дозоры, его вновь посещает состояние, что кто-то за ними наблюдает, ощущение не приятное, но нет чувства опасности, это удивляет и волнует одновременно.

— Совсем к скалам не подходите, ставьте палатки ближе к центру, сдаётся мне, мы под чьим-то пристальным вниманием, — он озирается по сторонам, до боли в глазах пытается рассмотреть, малейшее шевеление под разлапистыми кустами.

— Я тоже что-то чувствую, — Николай Андреевич непринуждённо повёл пальцами, зажатый в них кусок арматуры ласково пропел, стремительно описав пару кругов.

— Определённо, за нами наблюдают, — Виктор окидывает взглядом окружающие скалы. — Костёр пока не разжигайте, — увидев, что ребята уже сложили сухие ветки, размеренно говорит он.

— Что делать будем? — спокойно спрашивает тренер.

— Дай мне пару ребят постарше.

— На разведку хочешь сходить?

— До утра ждать не следует, — кивает Виктор.

— Хорошо, — после небольшой паузы соглашается Николай Андреевич, — с тобой пойдут Семён и Виталий. Только… ты точно знаешь, что делаешь?

— За ночь может многое что измениться, необходимо опередить события.

— Это по-нашему, — соглашается тренер и подзывает братьев: — Пойдёте с ним, слушать его команды как мои. На свой зад приключения не ищите. Понятно?

Парни скользнули взглядами голодных волков по фигуре Виктора, нехотя кивают.

Виктор моментально берёт инициативу в свои руки: — Вон видите ту расселину — На левом склоне торчит обломок скалы и всё в кустарнике. Там точно кто-то есть. Судя по этому месту, более двух человек там нет. Я пойду по центру, отвлеку их, а вы постарайтесь зайти с флангов. Бить жёстко, но не убивать.

Делая вид, что собирают хворост для костра, они отходят в сторону, затем, прячась за каменными обломками, укрываются в колючем кустарнике. Братья достаточно уверенно карабкаются на скалу, чтобы обойти наблюдателя с тыла, а Виктор, сознательно демонстрирую себя, побрёл по расселине вверх.

Время идёт, братья ничем не заявляют о себе, может ещё не подлезли к наблюдательному пункту, а Виктор выбирается на поверхность и видит долину, окружённую неприступными скалами. В центре горят костры, в отблесках огня виднеются силуэты людей, темнеют палатки, слышатся приглушенные разговоры, щенячье повизгивание.

— Нет, это стоянка не людей Идара, — шепчет сам себе Виктор.

— Ты прав, а место просто великолепное. Ты не находишь?

Виктор подпрыгивает от неожиданности и в свете луны видит насмешливое лицо Викентия Петровича.

— Мы решили сняться с прежнего лагеря, он слишком открытый, защитить его нет возможности. А сюда можно попасть лишь по расселине и она хорошо просматривается.

— Викентий? — Виктор всё ещё не может прийти в себя. — А где… где ребята?

— С ними всё в полном порядке. Неплохие хлопцы, один даже успел в стойку прыгнуть. Я их легонько обездвижил, маленько связал, чтоб не рыпались, уж больно горячие эти молодые волчата. Иди, сам их развязывай.

— Викентий! — Виктор полез обнимать батюшку.

— Похоже, ты удивлён, а ведь вычислил меня. Как тебе удалось определить моё укрытие?

— Я сразу понял, что там кто-то есть.

— Значит у тебя дар, — серьёзно заявляет Викентий Петрович.

Ошалелый происшедшим, Виктор, словно во сне гребёт за батюшкой, натыкается на дёргающихся братьев: — Недоразумение вышло, к своим попали, сейчас я вас развяжу.

Ребята сбрасывают верёвки, с почтением смотрят на бородача, так своим видом походящего на обычного попа из какой-нибудь захолустной церквушки, вот только автомат, висящий на плече стволом вниз, навевает другие мысли.

— Я вас несильно приложил? — по-доброму спрашивает батюшка.

— Мы привычные, — испытывая стыд, произносят ребята, слегка помялись и спрашивают: — А вы кто? Мы прежде не встречались с такими профессионалами как вы, разве, что наш тренер, — искренне вопрошают они.

— Зовут меня, Викентием Петровичем, я священник, — улыбается он глазами.

— Священник?! — в удивлении восклицают братья.

— Да, дети мои.

— С автоматом?

— Такое у меня послушание, дети мои, — батюшка скромно опускает взгляд.