Плато чёрного спелеолога

Глава 19

Гурий с тоской окинул взглядом на непонятно изменившуюся Машу. Что-то в ней появилось новое, её пугающе задумчивый взгляд вселяет смутные подозрения и этот сверкающий камень… ходят слухи, что раньше он был у попа: — Хорошая девочка Маша, — Гурий вздыхает, разговаривая сам с собой, — а туда же, за цацку продалась.

— Ты что-то сказал? — навострил уши Игнат.

— Нет… это я так, сам с собой, — Гурий в душе ругает себя, за то, что так неловко выронил фразу.

— Машка классная девочка, — Игнат ковырнул палкой горящие поленья, — и не стоит её осуждать. Ну, скажи мне, что мы можем дать своим женщинам, когда Виктор и его поп всем верховодят? Всё до сэбэ, ничего нам не дают. Я уверен, скоро нас будут заставлять дома им строить и помои выносить, а нам в землянках придётся жить. Неужели ты думаешь, твоя Маша в землянку к тебе зароется?

— Да ничего я не думаю! — окрысился Гурий. — И вообще, с чего ты взял, что я имею виды на эту… Машеньку?

— А что, девочка ещё то! — Игнат вызывающе вздёргивает бороду. — Молоденькая, может столько детишек нарожать. Жаль если от попа, по мне… ты лучше.

— Отстань, Игнатушка, в душу лезешь, — Гурий тягостно вздыхает.

— Вот-вот, устроили беспредел, царями хотят стать. А по мне, народ должен всё решать, демократия нужна, — Игнат качнул узловатым пальцем.

— Да сколько тут людей, до народа не дотягиваем, — хмыкает Гурий.

— Это сейчас, но корабль построим, начнём людей собирать, глядишь, до народа дорастём, а там институты демократического устройства понадобятся, правозащитные организации и прочие нужные вещи. Сам знаешь, не будет этих тормозов в тиранию можно свалиться, а первый претендент на монархию — Виктор, будь он не ладен. А ты, Гурий, мог бы следить за справедливостью и не допускать их обогащения и вседозволенности. Пускай они в землянках живут, а ты Машеньку в просторный дом приведёшь, — хитро улыбается Игнат. — Именно, в просторный дом! — с нажимом добавляет он.

— Надоела мне эта палатка, соседи, пускающие по ночам шептунов, — Гурий искоса глянул на Игната. — А с чего это ты такой разговор завёл?

— У меня есть к тебе дело, — Игнат глубокомысленно подбрасывает лохматые брови вверх, — пойдём к Ане, поговорим о том, о сём. Есть интересные предложения, думаю, тебе трудно будет от них отказаться, так как это на благо нашего народа, — высокопарно заявляет Игнат. — И будь спокоен, Машенька станет твоей, — подмигивает он.

— Послушай, Игнатушка, а какой твой интерес во всём этом, кем ты думаешь стать? — Гурий с пониманием смотрит рыбьим взглядом.

Всё существо Игната завопило, хочется с жаром выкрикнуть: «Царём хочу стать», но он скромно опускает взгляд и с некоторой неловкостью произносит: — Президентом.

— Что ж, как говорится: «Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом», — с иронией усмехается Гурий. — Впрочем, мне эта шахматная партия нравится, можно попробовать её разыграть, но вдвоём или даже с твоей Аней у нас ничего не получится, фигур мало.

— Фигуры будут, к Ане пойдём, скоро всё сам поймёшь.

Вечереет. Ветер зачем-то разметал тучи и в образовавшиеся просветы с любопытством заглядывают чудовищно далёкие звёзды. Забор сделан, бойцы уже засели на площадках, готовые в любой момент подать сигнальный огонь. В посёлке спокойствие и умиротворение, можно несколько расслабиться от тяжкого труда и погреться у уютных костров. Декан, Павел Сергеевич, разошёлся не на шутку и шепчет стихи Есенина в мягкое ушко Виолетты Степановны, та млеет от восторга и как бы невзначай жмётся к его заросшей буйной порослью груди. Братья Семён и Виталий сосредоточенно выковыривают из рапанов запечённых моллюсков. Эдик с задумчивым видом правит нож с неприятно широким лезвием, Катя заглядывает ему через плечо, тихонько вздыхает, о чём-то думая. Маша слегка отодвигается от Алика, когда тот решил её о чём-то спросить, затем и вовсе встаёт и уходит к женщинам, поглаживая на ходу гладкий самоцветный камушек на своей груди. Вероятно, Алик единственный из всех, кто не знает, что Маша уже не с ним. В общем, в посёлке всё идёт своим чередом со своими проблемами и удачами.

Виктор и Нина как обычно прогуливаются вдали от всех, у моря, наблюдают за приливной волной, за крабами, которые уже успели обосноваться на новом месте и деловито бегают по скользким камням, выискивая кусочки пищи.

— Забор сделали и, сразу такую защищённость чувствую, на душе так радостно, — Нина прильнула к Виктору. — А ты знаешь, говорят уже дикие собаки не приходят в долину. Правда, здорово?

— Наверное, — неопределённо произносит Виктор, — странно только.

— Что именно?

— Что дорогу к нам забыли, словно кто-то лаз их засыпал.

— Ну, нормально, раз засыпали, — Нина хлопнула густыми ресницами.

— Да, но почему об этом никому не сказали, это более чем странно, — Виктор пощупал отросшую к вечеру щетину на подбородке. Сдаётся мне, кто-то непонятную игру затеял. Но зачем?

— Это сделали для того чтобы этот лаз никто не искал, — неожиданно выпалила Нина.

— Что ты сказала? — встрепенулся Виктор. — Ты знаешь, а ведь всё идёт к тому, сдаётся мне, кто-то предательство задумал.

— Боже, неужели это правда? — восклицает Нина.

— Есть вероятность, что собаки поменяли место охоты, медведь их сильно помял, а может, кто-то для Идара готовит подарок. Завтра попробуем поискать этот ход, только аккуратно, чтобы никто об этом не знал. Антона и братьев возьму, они надёжные ребята.

— Анька с Игнатом постоянно шушукаются, — вставляет Нина.

— Любовь у них, — ухмыльнулся Виктор.

— Чушь, Анька Игната едва терпит, он ей для чего-то нужен. А сейчас они с Гурием сошлись, сама видела, как Игнат с ним разговаривал, а потом к этой общались, — с пренебрежением произносит Нина.

— А по поводу Ани и Игната, а ещё вот Гурий… надо за ними понаблюдать, — задумался Виктор, а глаза темнеют и желваки пробегают на лице, словно стальные шарики.

Свист один длинный и два коротких всполошил часовых на площадке забора, затем слышится радостный окрик, натужно скрипят канаты, опуская тяжёлый мостик.

— Это Викентий с Николаем, — улыбается Виктор, но в глазах тревожное ожидание.

Знакомые голоса переговариваются с часовыми и вот два человека ловко спрыгивают на землю и, увидев Виктора с Ниной, спешат к ним: — Не спится? — Викентий Петрович с радостью пожимает руки, целует в макушку Нину.

— Заснёшь тут, такой балаган устроили, — шутит Виктор. — Как экспедиция прошла? — пытливо спрашивает он.

— Обосновались они что надо, но мы лучше, — бесшумно смеётся Викентий Петрович. — Бухту с их надутыми гандо… извини, — осёкся он, метнув быстрый взгляд на Нину, — в смысле, с их резиновыми изделиями нашли достаточно быстро, разрезали так, чтобы восстановлению они не подлежали. А перед этим ловушек наделали и не зря, Идар быстро встрепенулся и за нами припустил. Но, кажется, он мастерство своё несколько растерял, в одну из них угодил…

— Ты ликвидировал Идара? — встрепенулся Виктор и его лицо мрачно осветилось.

Викентий Петрович, неожиданно опускает взгляд и это удивляет Виктора, но Николай быстро говорит: — Мы медведя к ним подманили, он автомат Идару испортил, изгрыз как леденец на палочке.

— А затем я медведя выстрелами отогнал, — глухо произносит Викентий Петрович.

— В смысле, как отогнал? — не понял Виктор, ещё сильнее мрачнея.

— Не по-божески это, чтобы зверь рвал человека. Был бы открытый поединок, всё иначе произошло бы, — с грустью выдавливает он.

— Ты не воспользовался таким шансом? — вскричал Виктор, встряхивая его за грудки.

— Я не смог полностью стать мирским человеком, — искренне говорит Викентий Петрович, — мне для этого время нужно.

— Нет у нас времени, — опускает его Виктор.

— Теперь автомат имеем только мы, — вмешивается Нина, с уважением глядя на Викентия Петровича.

— Да, теперь имеем его только мы. Но автомат не панацея, пули закончатся, и станет он обычной дубиной, а у них людей больше. Корабль надо срочно строить, промедление смерти подобно, — он криво улыбается, глядя на поникшего друга. — Всё же я признаю, основную задачу вы выполнили и на том спасибо, — сухо произносит Виктор. — А автомат передай Николаю, а то он, что-то руки тебе жжёт, — с иронией добавляет он.

— Ты прав, жжёт, — с некоторым вызовом произносит Викентий Петрович и смертельно бледнеет, поняв, что сказал лишнее.

— Виктор, — Нина смотрит, раскрыв на всю ширь глаза, — ведь всё так хорошо прошло. Теперь мы успеем построить корабль и снарядить экспедицию, и они не смогут нам помешать.

— У них людей больше, если они решат тоже строить судно, спустят его на воду быстрее. Идара надо было ликвидировать, — жёстко произносит он и смотрит в глаза Николаю Андреевичу, — подготовь группу для решения этой задачи.

— А мне, что делать? — осторожно спрашивает Викентий Петрович.

— Как обычно, на тебе охрана посёлка и займись кораблём. Времени для этого тебе на раскачку не нужно.

Они уходят. Виктор хмурый, губы сомкнуты. Нину раздирают противоречивые чувства, с одной стороны она полностью оправдывает благородство Викентия Петровича, но с другой — понимает, сейчас не время для сантиментов. Окружающий мир также прекрасен, как и жесток и, как кто-то говорил: «Оказавшись в раю, рот не открывай, там разные бывают». Парадокс, но окружающая действительность многократно сложнее чувств и выработанных стереотипов. Главное сейчас, чтобы тебя не съели и в переносном и прямом смысле.

Нина трогает за плечо Виктора, он поворачивается, готовый встретить в её глазах непонимание, но она мягко улыбается: — Викентий Петрович хороший мужчина, но несколько зацикленный, — Нина прижимается к нему, смотрит ясными глазами, украшение на груди призывно переливается загадочными огнями.

— Вероятно, ему действительно необходимо время, — вздыхает Виктор и целует в мягкие губы, с наслаждением почувствовав привкус мёда и воска. — Ты настоящая женщина, — его охватывает неукротимое желание.

— Я до сих пор потрясена твоим подарком, — она скромно повела подведёнными ресницами. — А я Яне и Виолетте Степановне немного из косметики дала. Ты не против? — Нина подставляет смеющееся лицо для поцелуев.

— Я рад этому, тушь закончится, ещё сажи наскребу из котелков, — простодушно говорит Виктор.

— Ах ты бессовестный, всю романтику ломаешь, — притворно сердится прелестная женщина, ударяя его кулачком и, мигом оказывается в его объятиях.

— Пойдём к морю, — грубо волочёт её за собой Виктор.

— А ты зверь! — в притворном ужасе вскидывает она на него поплывший взгляд и прижимается к нему отвердевшими сосками, мигом оттопырившими лёгкую рубашку.

— Дорогая моя, единственная, ты для меня одна, — млеет Виктор и сжимает её напрягшуюся грудь. Она испускает стон и шепчет: — Уже не одна.

Виктор непонимающе глянул в её полузакрытые глаза, а она с нежностью опускает его ладонь своему животу: — Чувствуешь, как он округлился?

— Родная, — едва вымолвил Виктор, — я такой счастливый.

Море тихо шепчет, легонько набегая на берег, им хорошо и ничто не мешает уединению, лишь луна с любопытством выглянула из-за сопок и, словно устыдившись, затянула себя лёгкими облаками. Через некоторое время ткнулись о берег две молчаливые косатки, вероятно приняв их за морских котиков, но странным образом узнают Виктора, не таясь, хлопают хвостами и выпускают волнующие трели на низких диапазонах.

— Они нас зовут, — встрепенулась Нина.

— Брось, что ты, — усомнился Виктор.

— Точно зовут. Как здорово, они приняли нас в свою стаю!

— Они просто голодные, нас увидели, вот и бурчит в животах, — шутит Виктор.

— Скажешь ещё, — насторожилась Нина.

— Послушай, а это не та самка с детёнышем, что я с отмели вытолкнул? — приподнимается Виктор. Он подходит к берегу и видит у огромной косатки знакомую отметину, рубец на плавнике. — Это они, — радостно произносит мужчина, — а малыш подрос.

— Давай с ними поплаваем? — неожиданно предлагает Нина.

— Ты чего, они хищники, неизвестно, что у них на уме!

— Это у человека неизвестно, что на уме, а они радуются… это так очевидно, — Нина даже дрожит от возбуждения.

— Ты куда? — пугается Виктор, но женщина решительно заходит в воду и ладошками игриво поднимает небольшую волну.

Косатки чуть отходят в сторону и повторяют движение Нины плавниками, взметнув в воздух, бурю из пены. Женщина весело смеётся и неожиданно лодочкой входит в воду, просияв в черноте ночи обнажённым белым телом.

— Вот кошка! — обомлел Виктор и с размаху прыгает вслед за женой, стараясь её обогнать.

Студёная вода захватывает дух, светящиеся пузырьки пробегают по телу, приятно щекочут кожу, возбуждение опасности и холода вызывает, чуть ли не экстаз и кружит голову как от хорошего игристого вина.

А Нина уже рядом с малышом, который возвышается словно огромный бурун над маслянистой гладью моря. Он приветливо стрекочет, почти как дельфин, но несколько грубее, басовитее и подплывает к бесстрашной женщине, а она гладит его упругую кожу и смеётся.

— Вот кошка! — вновь повторяет Виктор, в несколько гребков оказывается рядом с ними.

Большая самка, бесшумно приблизилась и Нина, ойкнув от страха, цепляется в Виктора: — Какая она большая, сейчас описаюсь!

— А ты думала! — несколько встревожился Виктор, но знает, что косатка ничего плохого им не сделает. — Давай-ка назад, не искушай судьбу.

Нина с сожалением отталкивается от детёныша и гребёт к берегу, повторяя: — Вблизи она такая огромная, я даже не ожидала, что настолько!

— Вот кошка, — в третий раз повторяет Виктор, — надавать бы тебе по заднему месту.

Он помогает её выбраться, накидывает на неё куртку, а она, мокрая и дрожащая с силой прижимается к нему.

— Ты совсем с ума сошла, — безумно возбуждаясь, целует её в солёные губы, а она тихо смеётся: — Я знаю, — и толкает Виктора на землю.

Косатки некоторое время фыркают у берега, разочарованные тем, что люди так быстро покинули их. Затем, словно поняв, что у них более важное занятие, кроме как нежиться с ними в ледяной воде, словно по команде уходят в сторону скал, где будут выискивать сонных котиков.

Удивительное положение, дни летят со скоростью барабанной дроби, а верфь строится медленно, словно навозный шарик, толкаемый жирным жуком в гору. Иной раз и брёвна не хотят становиться на свои места и падают вниз, рискуя покалечить людей, Игнат что-то часто скребёт бороду и спину, пожимает плечами, удивляясь, что так трудно идёт строительство. Вероятно знаний, когда-то полученных из интернета, всё же не хватает для успешного продолжения дела. Но, все же, контуры будущей верфи начинают вырисовываться, и Виктор несколько успокаиваться.

Викентий Петрович всё так же тренирует, выжимая из людей последние силы. На крутящийся тренажёр уже прикрепил два топора и славно видеть, как бойцы подпрыгивают и уклоняются от свистящих лезвий, даже слёзы от умиления наворачиваются на глаза. Виктор лично тестировал тренажёр и остался доволен, но также посоветовал добавить скорости для большего эффекта, но Викентий Петрович лишь с сомнением покачал головой. Виктор не стал настаивать, потрогав макушку, где, словно бритвой срезана прядь волос.

Собачий лаз пока не найден, прочесали все мыслимые и немыслимые уголки, на этих склонах множество обвалов и почти везде есть какие-то щели, но все они заканчиваются тупиками. Загадка, но разгадать её необходимо. Виктор нервничает и собирает тайный совет, на него приглашает Викентия Петровича, Антона и братьев Виталия и Семёна.

— Я почти уверен, Аня и её шайка готовят предательство, но пока они сидят и не высовываются, мне это очень не нравится, — Виктор ковырнул копьём угольки в костре. — Может с пристрастием допросить Игната?

— А вдруг он не станет петь, — ухмыляется Антон.

— Это, смотря как допрашивать, — оживляются братья.

— Идея не блещет остроумием, — качает головой Викентий Петрович. — Во-первых, это не по-божески, но если даже это опустить, то неизвестно как он себя поведёт. Игнат из породы фанатиков, если упрётся, то хоть жилы его накручивай на гвозди, будет молчать. Во-вторых, мы засветимся, и они будут осторожнее действовать. Необходимо за ними понаблюдать, а главное, чтобы из лагеря они не ушли. Тогда точно, к Идару пойдут и в скором будущем к нам нагрянут гости.

— Встретим, АКМ есть, — улыбается Антон.

— Из засады и стрела из лука может быть не хуже пули, — Викентий Петрович задумался. — А может действительно собаки по какой-то причине ушли, или ход обвалом засыпало?

— Собак видели, когда я с братом ходил к Голубянке, никуда они не делись, всё также промышляют, — говорит Семён.

— Здесь они, а ещё и подросшие щенята с ними, — кивает Виталий.

— Да знаю я, — хмурится Викентий Петрович, — плодятся, словно кролики… медведя бы на их тощие хвосты, — выругался он. — Вот что я думаю, раз отсюда ход не можем найти, попробуем поискать снаружи.

— Ага, ста лет не хватит, — с сомнением произносит Виктор.

— Старая собачья тропа должна сохраниться, её и поищем.

— Ты поищешь?

— Почему бы и нет. Давно пора использовать свои навыки следопыта, — усмехается Викентий Петрович, — а то засиделся в посёлке, размяться надо.

— С тобой пойдут Виталий и Семён, — мгновенно распоряжается Виктор.

— Только мешать будут. Дерутся они более-менее, но ходят по лесу как беременные слоны, — отстранёно произносит Викентий Петрович.

— Спасибо Вик, — криво ухмыльнулись братья.

— Нема за что, учитесь, дети мои, вся жизнь впереди, — Викентий Петрович попытался пригладить несуществующую бороду и вновь огорчился, не ощутив шелковистые пряди волос.

Виктор, заметив его жест, улыбается: — Обратно тянет в священники?

— Рано ещё, как народ успокоится, да детишки начнут рождаться, так рясу сразу и одену, а сейчас буду потеть спецназовцем, бог меня на это благословил, — со вздохом заявляет он и ловко крутит пальцами остро заточенный гвоздь. Затем, неуловимым движением его бросает, пронзив на дереве нахальную муху, но сразу встаёт, с тревогой глядя вдаль: — А ведь это сигнальный дым!

Виктор взлетает на ноги и тоже видит, как со стороны построенного забора с некоторым интервалом взлетают клубы густого дыма, затем зажигается сигнальный огонь на скале, передавая информацию жителям посёлка и вот уже бойцы, ломая кустарник, устремляются вниз.

Уже почти подбежав к забору, Виктор слышит свист и с трудом уклоняется от тяжёлого копья, перелетевшего через верхушки заострённых брёвен. Другое копьё Викентий Петрович отклоняет ладонью и хватает его в руки, прыгает на лесенку и в мгновение оказывается на площадке. У бойницы один из летчиков пытается перезарядить заклинивший автомат, на правом плече у него торчит обломок стрелы, другая — дрожит в боку. Рядом, сражённый в грудь корчится от боли другой пилот, а Толик Белов с яростными криками швыряет вниз увесистые булыжники и горящие головешки.

Викентий Петрович вырывает автомат, ловко перезаряжает, спасительная трель громыхнула над морем и мгновенно слышатся вопли: — Отходим! Прикрывай меня! — ещё одно копьё напоследок втыкается в бревна, и неизвестные люди скрываются в зарослях.

Виктор прильнул к смотровому окну, но увидел лишь качающиеся ветви: — Нашли, злодеи, — он выдавливает горький смешок.

— Ага, это бойцы Идара, одного зацепил. Думаю, далеко не уйдёт, истечёт кровью. Надо организовать погоню.

Виктор отрицательно повёл головой: — А вдруг они ловушек наставили? Местность прочешем позже, а тот участок леса надо бы выжечь, мешает обзору.

— Всё бы не спалить, — ухмыльнулся Викентий Петрович, — но идея верная, тот лесок нам совсем некстати. А вот и бойцы наши подоспели. Стоп, а где Игнат с Гурием? — Викентий Петрович напрягся, словно перед броском. — Где Игнат? — гаркнул он.

— Час назад он с Аней и Гурием в долину пошли, зайцев из силков доставать, — опешил от злого выкрика Павел Сергеевич.

— С Аней, говоришь? — сузил глаза Виктор. — Необычно как-то, Аня ленивая как медуза, а тут соизволила с двумя мужиками скакать по траве. Что скажешь, Вик? — обращается он к Викентию Петровичу.

— К Идару пошли, полезли через собачий лаз, теперь его найду.

— А вдруг он уже знает о секретном ходе? — цепенеет Виктор.

— Не знает, — уверенно произносит Викентий Петрович, — но если его не найдём по горячим следам — узнает.

— Антон, летчиков перевяжи, и срочно переправьте к Алёнке, усиль на берегу охрану и установи наблюдение за долиной. А калаш мы с собой заберём, боюсь, как бы наши друзья с тыла не вдарили, — Виктор спрыгивает с лестницы: — Чего ждём, пошли, Вик, копьё возьми, а я фонарь захвачу.

Трава в долине гуляет под порывами ветра и даже Викентий Петрович призадумался, где искать след: — Как некстати погода портится, — с озабоченностью произносит он, — двигаемся к обвалам, надеюсь, там что-то найдём.

— Как в этой мешанине можно что-то сыскать? — крутит головой Виктор.

— Уже нашёл, здесь они прошли, видишь, — Викентий Петрович раздвигает копьём траву, — стебли изломаны, даже ветром их не перемешало, значит, большая группа людей прошла, как раз укладывается в нашу троицу и… след ведёт в сторону обвалов. Сто пудов, теперь не уйдут, родимые.

Викентий Петрович уверенно идёт по следу и спустя час они утыкаются в осыпи.

— Эх, Анька, дура, мужиков с толку сбила, замутила так, теперь не отмоются. Как их найдём, придётся показательный процесс делать, — с сожалением произносит Виктор.

— Что надумал? — осторожно спрашивает Викентий Петрович.

— Поступить не по-божески, — ухмыляется Виктор, — отвезём их на остров, где раньше тренер со своими бойцами жил, пускай там заговоры шьют.

— Помрут, — без особого страдания говорит Викентий Петрович.

— Нет, не помрут, там чайки на скалы гадят, иногда птенцов выводят. Если наши заговорщики будут суетиться, может чего и поймают.

— Осталось за малым, успеть их взять, до того как они к Идару попадут.

— Возьмём, куда они денутся, до их поселения далеко идти, по дороге перехватим, — самоуверенно произносит Виктор.

— Мы ещё собачий лаз не нашли.

— А что, есть такой вариант? — насторожился Виктор.

— Без вариантов, — бесшумно смеётся Викентий Петрович, — следы чётко ведут под те глыбы, там ход.

Действительно, под нависающими сводами виднеется груда каменных осколков — бывший завал, а за ним чернеет подземный ход и дует из него влажный ветер.

Викентий Петрович поднимает тонкий поясок: — Анькин, узелок развязался вот и соскользнул.

— Это от Анькиной злости он лопнул, — не преминул съязвить Виктор. Некоторое время подзаряжает аккумулятор, включает фонарь и уверенно лезет в узкую щель: — Настоящая пещера, а на полу чёткие отпечатки ног, — слышится его довольный голос.

— Какое счастье, что на свете существуют дилетанты, — Викентий Петрович быстро оказывается рядом, внимательно осмотрел следы. — Их точно трое, эти Игната, вот чёткий отпечаток от ботинка Гурия и вмятины от кроссовок Анюты, ты эти кроссовки с зека снял.

— Да, было дело, — мрачнеет Виктор, — ведь как жалко мне её тогда было, когда от людоедов спас.

— Зависть её губит, а так была бы весьма неплохой девицей, всё при ней…

— И это тоже искусственное, — сплёвывает Виктор, — мне противно было бы трогать её силикон.

— А Игнату нравится, — хмыкает Викентий Петрович, — совсем мужик голову потерял. Где мы теперь такого классного плотника найдём? Может не надо его на остров, пусть под присмотром у нас поживёт?

— Там видно будет, — задумался Виктор. — Сам по себе он безобидный человек, Аня муть навела.

— Ну, не совсем так, но проще Ани, с этим я согласен, — усмехается Викентий Петрович.

— А Гурий здесь, каким боком?

— Гурий тёмная лошадка, себе на уме, повидал в своё время таких, — неопределённо произносит Викентий Петрович.

Луч фонаря скользит по пещере и чем-то она напоминает длинную кишку, сырая, грязная, сталагмиты торчат, где попало, словно воспалённые отростки и тускло отражают свет мутные лужицы пещерных ванночек, на половину заполненных серой жижей.

— Неприятная пещера, — кривится Виктор, медленно продвигаясь вперёд, — а Гурий идиот.

— Действительно, пещера не блещет красотой. Нет, Гурий не идиот, он играет в собственную игру, — уверенно произносит Викентий Петрович.

— Проиграет, — Виктор светит фонарём, с напряжённым вниманием рассматривает высохшие сталагмиты, многие сломанные, словно некто тяжёлый продирался в темноте.

— Меня это тоже тревожит, — заметив нерешительность Виктора, произносит Викентий Петрович. Он неслышно двинулся по пещерному залу, выставив копьё далеко вперёд, шаг его лёгок, но в мёртвой тишине пещеры даже малейший звук усиливается и вкрадчивым шорохом разносится по всем уголкам, возвращаясь невнятным эхом. Неожиданно присаживается: — Посвети фонарём.

Виктор направляет свет на грязную лужицу и замирает от неожиданности, в грязи, заполненный водой, чётко виднеется огромный след хищника.

— Они ведут из пещеры. Судя по отпечатку, зверь вышел отсюда пару дней назад.

— Кто… вышел? — бестолково спрашивает Виктор.

— Очевидно… медведь. Можёт он случайно набрёл на эту пещеру и больше сюда не вернётся, но не факт, вдруг он решит использовать пещеру под своё логово.

— А собаки? Они же здесь часто пробегали?

— Медведю они не помеха, лишь досадное раздражение… особенно раненому. Вероятно, именно в него я стрелял. Нехорошо. Я бы вернулся назад, — искренне говорит Викентий Петрович.

— Но Анька, со своими сообщниками, прошла!

— Просто повезло. Медведь может вернуться в любую минуту, ему надо отлежаться. В темноте мы его и из АКМА не завалим. Надо возвращаться за подмогой.

— А я думаю, стоит рискнуть. Эти же, прошли. Времени у нас мало.

— Опасно.

— Я бы попытался, — упрямо тряхнул головой Виктор.

Викентий Петрович некоторое время молчит, затем встаёт, оглядывается по сторонам, нюхает воздух: — Выход близко, — неопределённо произносит он. — Я пойду первым… не возражай. Иди следом. Переведи режим на одиночные выстрелы, в такой темноте, очередью меня можешь задеть.

— Неужели ты всё-таки думаешь, что медведь вернётся?

— Он раненый. Сейчас где-то кормится, но обязательно придёт… когда именно, неизвестно. В этом плане, пещера, для него, самое безопасное место… он так думает, — невесело хохотнул Викентий Петрович и, тихо пошёл вперёд.

Держа, в напряжённых руках, автомат, Виктор двинулся следом. Через некоторое время, в кромешной тьме, замаячил слабый свет. На душе стало теплее, почти вышли, Викентий Петрович зря так волновался, всё значительно проще.

Виктор некоторое время наблюдает за другом, его силуэт едва просматривается на фоне тусклого света льющегося из далёкого выхода. Вот его друг оказывается у входа и терпеливо ждёт. Виктор облегчённо вздохнул, опустил ствол вниз и, особенно не таясь, заспешил к выходу. Внезапно в нос ударил острый звериный запах, сбоку покатились камни, утробное рычание заставило в ужасе замереть. Из соседнего ответвления выдвинулась тёмная масса и вздыбилась как гора.

— А-а-а-а!!! — заорал Виктор и вскинул автомат, но нажать курок не успел, в неясном свете блеснули длинные когти и, оружие вылетело из рук, звякнуло о камни, скользнуло по ровному полу и плюхнулось в пещерное озерцо.

— Пригнись!!! — заорал Викентий Петрович. Злобно просвистело копьё и, пещеру сотряс оглушающий рёв.

— Беги!!!

Виктор, с ходу рвёт с места. Ломая гуровые ванночки, расплёскивая в стороны грязную жижу, вылетает из пещеры. Мужчины отбегают на значительное расстояние от пещеры и прячутся в камнях. Некоторое время выжидают. Зверь не показался, но это не значит, что он убит, вероятно, зализывает раны.

— А если б промазал? — вспоминая жуткий свист копья, выдыхает Виктор.

— Ты меня удивляешь, — с укором произносит Викентий Петрович, — неужели ты подумал, что я внезапно сошёл с ума и ничего не просчитал. Всё было как в аптеке, до твоей головы было больше пяти сантиметров.

— Сколько?!

— Ну… может, три.

— Спасибо… Вик… что меня не убил.

— Нема за что! — как мерин заржал Викентий Петрович, — вот только калаша у нас теперь нет. Как говорится, картина Репина: «Приплыли».

— Хреново, — поник головой Виктор.

— Всё шло к тому, АКМ не панацея, а так, временное преимущество. Теперь другое что-то надо искать.

— Для начала Аню с её командой надо выловить.

— Зачем? — ухмыляется Викентий Петрович.

— В смысле? Они про собачий лаз знают, — удивляется Виктор.

— Очень хорошо, — бесшумно смеётся Викентий Петрович, — с нашей стороны ход замуруем, а здесь засаду сделаем, как только они войдут в пещеру, ловушку захлопнем. Вот они обрадуются, когда столкнутся с раненым медведем.

— Оригинально, — кивает Виктор, — но они снаружи пост оставят.

— Определённо, — соглашается Викентий Петрович, — но постараемся его тихо снять.

— Так что, пускай они идут к Идару?

— Бог им в помощь. Буду молиться, чтобы их дикие звери не растерзали, — Викентий Петрович привычным жестом попытался приладить несуществующую бороду.