Планета шестизарядного пистолета

7

Под палящим полуденным солнцем они лениво проследовали по направлению к Шейну. Заку нравилось, что его качающаяся лошадь идет легким шагом на небольшой скорости рядом с грохочущим вагончиком.

Местность была совершенно безлюдной, словно здесь не ступала нога человека. В полдень в тени кактуса доктор Бастер поджарил на скорую руку растворимые эрзац-оладьи. Они поели в прохладном вагончике, а потом Зак порылся в запыленной коллекции старых документальных микропленок, которые собирал доктор Бастер. Немного поторговавшись, он купил два самых лучших документальных ролика из истории Террафирмы. Один рассказывал о древнем Гиббоне, другой – о менее древнем Джобеби Кикиюбладихендз. Он вынес их из вагончика и положил в вещевой мешок.

– Уверен, что большая часть моей коллекции тебя не интересует. Например, настоящие романы-вестерны – «Луна мстителя» и «Мои ружья требуют справедливости»?

Зак вновь мрачно усмехнулся. «Вы же знаете, как я отношусь ко всей этой макулатуре».

Старый торговец вздохнул, обмахивая вспотевшее лицо. Он указал на странный металлический прибор с наушниками и множеством дисков управления. Это устройство валялось среди пакетиков с иголками, кастрюль, мешков с искусственной мукой, ящиков с патронами, винтами, которые импортировали от Дюпон Бренд.

– А как насчет ускоренного курса по разведению пчел, который основан на гипнозе? Или о домоводстве? За умеренную плату я могу сделать тебя экспертом практически в любой области всего за одну ночь. Стрельба из лука? Танцы с толкованием?

Зак объяснил, что его не интересует вдалбливание новых знаний в голову или новых навыков и умений в переученные мускулы и нервы. Он пристально смотрел вдаль, на сверкающий перед ним пейзаж и упорно доказывал себе, что с радостью возвращается в Шейн. Там он сможет забыться рядом со своими прекрасными фороспорами и отстегнуть фальшивый пояс с револьверами, наполненными зарядами с транквилизаторами.

Он ненавидел себя за разыгрывание этого фарса. Путешествуя в одиночку, просто необходимо иметь при себе холодное и огнестрельное оружие, что и доказали недавние события. Но ему не хотелось, чтобы у кого-нибудь возникла мысль, что он носит при себе настоящий револьвер. Шестизарядка была самым простейшим оружием, потому что заряд можно было посылать в любую точку тела и при этом достигать прекрасного эффекта. И все равно ему отвратительно было само название. Он был бы счастлив избавиться от груза, прикрепленного к его бедру.

– Не хочешь обучаться под гипнозом, мой мальчик? – Доктор Бастер был прирожденным торговцем. Он не мог сдаться так просто. – Тебя не интересуют даже фантастические рыцарские романы, вестерны? Как ты еще живешь и дышишь в обществе с такой культурой, просто не понимаю. Но ты живешь, поэтому я догадываюсь, что ты не дурак. Я знаю, что ты умный. Ты практически мой единственный покупатель литературы о Гиббоне и Кикиюбладихендзе. Я держу такой товар как память о культуре. Ведь моя святая матушка действительно учила меня чему-то настоящему. Она работала в школе в местечке Джонуэйн.

– Припоминаю, – проворчал Зак.

Доктор Бастер смахнул пыль со своих брюк, обошел Зака и вышел из вагончика. – Я насмехаюсь над тобой, мой мальчик, только потому, что ты мне нравишься. И, конечно же, сегодня я получил прекрасную прибыль. Мы должны выбросить тарелки в жестянку в самом конце вагончика и поскорей сматываться.

Они тронулись в путь, и ритмичный топот копыт действовал на них усыпляюще. Незадолго до сумерек они поднялись на гору и, неожиданно для Зака, увидели у подножия склона несколько сотен жилых строений.

Шейн находился недалеко от устья реки. Река была достаточно глубокой, и вода просачивалась тонкой струйкой между вонючими скользкими водорослями. Городок выглядел приятным, пыльным и причудливым в сумерках раннего вечера, при вспышках фонарей. Дул слабый ветерок, слышался лай собаки-робота, а из пивной «Последний шанс» раздавались звуки пианино. Играли старинную народную мелодию. На фоне остроконечных вершин Джеронимос все выглядело, как показалось Заку, тихо и спокойно. Обманчиво, словно в аду.

Торговец, восседавший на высоком сидении вагончика, и человек с усами, ехавший верхом, медленно спускались по склону мимо холма, у подножия которого был расположен Шейн. Зак машинально считал возвышающиеся кресты, и наконец обнаружил самый последний. На крестовине еще были видны белые шероховатые концы досок, изготовленных из синтетической древесины.

Доктор Бастер обратил внимание на обеспокоенный взгляд Зака.

– Еще кто-то умер?

– Да. Я предчувствую.

Слабый ветерок донес до них хохот мужчин, которые находились в «Последнем шансе». Даже с такого расстояния Заку было легко различить ржание лошадей, привязанных к ограде перед единственной в городе пивной, которая находилась на полпути от длинной и пыльной Мейн Стрит.

Две другие улицы Шейна были расположены параллельно к ней. В конце самой отдаленной из трех улиц Зак увидел свой маленький домик с садом, обнесенным стеной, знакомые очертания под нависшим небом. Большинство жителей городка находились у себя дома. Они ужинали. Несколько человек, которые были на улице, заметили возвращение Зака. Некоторые окидывали его пристальным взглядом, другие, в лучшем случае, кивали головой. Никто не проявил к нему интереса.

Когда перекресток резко закончился улицей, которая вела направо к высохшему устью реки, доктор Бастер притормозил вагончик.

– Думаю, что устроюсь здесь, мой мальчик, а потом отправлюсь в «Шанс», чтобы выпить. Пойдешь со мной? Я угощаю. Конечно же, из той прибыли, которую я получил при нашей сделке.

– Спасибо. У меня дела. – Дела, которыми ему противно было заниматься.

Доктор Бастер махнул рукой на прощанье. «Ладно, в другой раз. Я рассчитываю немного побыть здесь. Приходи навестить меня».

Вагончик загрохотал и растворился в голубоватых тенях боковой улицы. Зак поскакал дальше. Когда он добрался до «Последнего шанса», у него зачесались руки.

Он распознал многих лошадей, которые стояли впереди. Грохот изнутри – звуки пианино, топот ног, отбивающих такт танца, визгливые женские голоса, хохот мужчин – все это он ненавидел до содрогания. Все окна «Шанса», отделанные полупрозрачными разноцветными стеклышками, переливались и отбрасывали разнообразные тени. «Похоже на преисподнюю», подумал Зак. И там находилась Белл. Она работала. Работала, о господи, в подобном заведении!

Ему хотелось увидеть ее. Чтобы она получила удовольствие в его компании, очаровывая его и, что самое главное, согревая его своим теплом. Она была уроженкой Миссури и ей были непонятны многие мысли, которые поддерживал или отвергал Зак. Но когда он приезжал домой в сумерки, как приехал сейчас, он был благодарен ей за то, что она умела очаровывать его, несмотря на второсортность своего ума. Она умела стрелять, а он умел читать. Иногда относительность имеет свои добродетели.

Он долго просидел на коне, собирая все свое мужество, чтобы войти в этот грохот и поздороваться. По тротуару, шатаясь, прошел какой-то тучный человек.

– Черт возьми! Ты посмотри, кто вернулся! Это же сам мистер «Большие карманы» – «Недюжинный ум».

Мужчина сделал глубокий поклон, чуть не уронив старую, ветхую, помятую шляпу. Дрожащая рука вовремя подхватила ее. Зак проглотил слюну и медленно произнес: «Добрый вечер, Филемон».

Он едва ли мог точно определить, ненавидит ли он этого человека или же просто недолюбливает. Филемон Ресмассен был старой развалиной. Его фигура напоминала бутылку. На голове был пучок коротких седых волос. Всегда в грязной одежде, он издавал запах свинарника, а его маленькие глазки на жирном лице смотрели недоброжелательно, когда он бывал трезвым, и становились еще более подлыми, когда он был пьяным. Насколько Зак мог установить, несмотря на то, что Филемон уцепился за поручень ограды «Шанса», чтобы не упасть, он был трезв.

Зак глубоко вздохнул. «Ты не откажешься пойти и сообщить Белл, что я вернулся?»

Филемон запыхтел: «Зачем этой сладкой маленькой шлюшке скучать с таким, как ты…»

– Попридержи язык, ты, старый пьяница.

Филемон выслушал его. «…Это невероятная тайна. Может быть, ты дал ей понять, насколько ты ловок. Ты ведь и в городе всех облапошиваешь, ты агент Косфеда и этим все объясняется». С наглым видом он сплюнул: «Потому что у этого человека репутация образованного, и это образование он дал себе сам».

Зак презрительно бросил большую монету. Она уловила блеск заходящего оранжевого солнца. Филемон Ресмассен утер безобразным рукавом рот. «Поди скажи ей, что я вернулся и буду ждать ее здесь после закрытия „Шанса“.

Лицо Филемона стало недоброжелательным и вызывающим.

– Все, на что ты способен, так это подкупить старого пьяницу, ты трус. Однажды один из парней вызовет тебя. Тогда мы посмотрим, как трусливая кровь польется из твоей ноги, и именно так и будет! – он указал большим пальцем в сторону пивной, откуда раздавались шумные голоса.

Зак едва сдерживался. Он сказал: «Кстати, кого это убили?»

Маленькие глазки Филемона сосредоточились, припоминая.

– А, ты имеешь в виду вчера? Старшего парня вдовы Ид. Слишком был разумный для своих джинсов. Ему не следовало вылезать на Кидз-вью с тротуара.

– Не следовало вылезать… – остальное он упустил. – Парню ведь не было и двадцати!

– Парень-то был прехорошенький, ты трус. Что ты скажешь на это?

Почувствовав отвращение, Зак пустил робота-коня вперед, а пьяница все продолжал ругаться и плеваться. Один раз Зак все же обернулся. В мгновение ока он заметил, что большая монета исчезла с пыльной дороги. В окнах отразилась новая цилиндрическая тень.