Пират

4.14. И снова в бой

Дверь закрылась, отсекая нас от этого мира отложенной смерти. У стоянки такси я невольно оглянулся и ещё раз посмотрел на яркий фасад, пытающийся быть весёлым. Такси не заставило себя ждать. Десяток минут, и рейсовый челнок потащил нас из гравитационного колодца планеты на станцию. Ещё час, и мы устроились в креслах космического автобуса. А как ещё назвать этот корабль? Летает на один прыжок к главной системе и назад. Можно назвать ещё самолётом, но у самолёта крылья, а этот по форме на параллелепипед похож. После посадки прохода не осталось. Рейс набит до упора. Когда основные кресла были заняты, проход тоже заполнили откидными креслами и засадили пассажирами. Нашлось несколько женских компаний без сопровождения мужчин — их всех загнали в зад. Передняя часть автобуса — мужская. Семейная часть — средняя. Мне в кресле нормально, я не такой крупный, а вот галифатцам тесновато. Умида поёрзала в кресле и ко мне тихонечко привалилась, сделав вид, что дремлет. Я замер не шевелясь. Затем постепенно расслабился, но всё равно старался не шевелиться, чтобы не тревожить. Отношения — вещь такая: сломать легко, выстроить тяжело. Ещё раз пообдумывал: «Я не могу осуждать Умиду за её прошлое. Оно было и прошло. Я могу принять её такой, какая она есть. Или не принимать. Что-то говорить не стоит — лишнее это. Просто отложить, перевернуть страницу и жить дальше». Потом думал о центре престарелых. Уговаривал себя, что видел я только несколько человек, видел тех, кто не сумел принять свою старость. Что центр большой и что довольных, или по крайней мере не несчастных там должно быть гораздо больше. Пытался себя убедить, что мы всё сделали правильно: «Ведь в самом деле — не тащить же с собой старушку на боевой корабль. Ну не совсем старушку, конечно, но тем не менее. А организовывать ей отдельное жильё Умида предлагала. Нашёл бы я на это деньги. Так ведь не захотела…» Наконец я осознал, что мысли у меня ходят по кругу. Постарался их выкинуть из головы и задремал.

Через шесть часов мы прибыли в систему-областной центр. Здесь нас ожидало сообщение «до востребования» от Аязли. Командир нам предписывал прибыть на Ноаун. Это оказалась система-протекторат во фронтире. Ну, Ноаун, так Ноаун — полетели. По Галифату 20 гиперпрыжков за 6 дней мы добирались с комфортом с одной пересадкой, последний участок на 5 прыжков прошли на попутном грузовике.

Прибыли с маленьким запасом. Наш новый корабль оказался битым грузовиком, переоборудованным под приватир. Называется — Проныра. Мощные системные движки на пустом корабле давали трёхкратную стандартную перегрузку. На земное ускорение — два с хвостиком, всё же у нас на Земле гравитация больше стандартной. Большую часть внутреннего трюма занял курсовой лазер. Лазер не импульсный, а непрерывный — энергию он брал с реакторов двигателей. Так что двигатели при стрельбе придётся приглушать. Торпедные пусковые были вынесены на внешнюю подвеску. Две средних торпеды сразу устанавливались на катапульты. Перезарядка в бою не предполагалась, да для запасных на борту и места не было. Малые торпеды устанавливались в три торпедных аппарата с магазином на 6 штук. Итого 18 торпед. Запасных тоже нет. С шестой стороны на подвеске — пара челноков: десантный и универсальный. Всё это маскировалось под навесные контейнеры. Стенки у контейнеров толстые с эффектом разнесённой брони. Против армейцев это не серьёзно, а против обычных торговцев — вполне. Это как на Земле инкассаторскую машинку никто в здравом уме на поле боя воевать не потащит. Ну а нам не воевать, а пиратствовать, так что нормально.

Как и ожидалось, спереди на корабле установлен стыковочный захват для буксируемого трофея. С кораблём в захвате из курсового лазера не постреляешь — директриса перекрыта напрочь. Узел можно быстро и грубо сбросить. И даже потом обратно пристыковать, только муторно это и долго.

Ещё во внутреннем трюме поместился большой карцер на основе «ячеек минимального комфорта». Таких же, как на недоброй памяти Бриллианте Стигела. Там же и жилая секция для команды. Поместился и дополнительный медблок, но почти пустой, с одной дешёвой медкапсулой и стазис-капсулой. Чтоб далеко пленных не таскать, похоже. В штатном медблоке приличная медкапсула и капсула-автохирург. План автообследования для Умиды и прочих медицинских нужностей капсула проглотила не поморщившись — в смысле всё у неё нашлось.

Остатки грузового отсека заняты «автоскладом ценных мелочей» и «сектором техобслуживания и ремонта» со средним ремонтником. Уточнил — рулить им мне. Опробовал — нормально.

Аязли мне скинул служебные обязанности. Как и ожидалось, я в абордажно-досмотровой команде. После боя шарюсь по трофею, демонтирую всё особо ценное, что потерять жалко, если корабль вдруг сбросим и убегать будем. При необходимости латаю в медкапсуле подранков, и наших, и пленных. Извлекаю нейросети с имплантами и составлю отчёт о захваченных трупах. Демонтажём и трупами занимаюсь во время гиперпрыжков.

Умида разобралась со щитами. Щиты вполне на уровне. Кроме стандартных кинетического и энергетического есть ещё динамический. Им, как ладошкой, можно двигать и закрываться. Я пока не разобрался как это и зачем, может позже разберусь. У неё обязанности простые — всё время пролета систем она на посту на боевом дежурстве. В гипере — свободное время.

Сверр со своими жёнами нас покинул. Вместо него Аязли в абордажники взял молодого галифатца Ниидли. Ещё взяли лазерщика. За предполётной суетой время пролетело незаметно. Прибыли последние члены экипажа и наш Проныра с каким-то номером отправился за зипунами.

Отправился — это сильно сказано. Мы отошли от станции и остановились. В смысле выключили двигатель и полетели по инерции. Аязли запустил ещё одну проверку — «всё ли взяли по списку, не забыли ли чего, всё ли работает?». В принципе — нормальная практика для первого вылета. Так ещё римляне делали — первый переход в походе совсем короткий, чтоб возвращаться за забытым не далеко было. Я своих дроидов с оружием быстро пересчитал, у Умиды со щитами тоже тесты прошли. И я велел ей в каюту идти, проверить, что там всего хватает. И сам туда намылился.

— Раздевайся! — Скомандовал я.

Умида с сомнением начала разоблачаться. Вроде как с мужем спорить не должно. Так что пристроили мы скафандры в скафандровую нишу, завалились на кровать. Кровать в развёрнутом виде у нас метра полтора на два, как полутораспальная — как раз по размеру каюты.

— Так-с, считаем: раз и два. — Начал мацать я Умиду за грудь. И сразу пояснил: — Капитан что сказал? Проверить всё ли на месте…

Умида захикала. Заваливаясь на спину, она раскрыла мне свои объятья, и я в них провалился, как в омут. Принимая меня и подстраиваясь, чтоб мне было удобно, Умида обхватила меня ногами. Попыталась остановиться, в смысле не хихикать, и даже ненадолго замолчала, давясь смехом, но не удачно — смех всё равно прерывался, мне послышались в её смехе нервные и истерические нотки. Вообще, шутка у меня так себе получилась. С другой стороны, как тещу в пансионат сдали, так и не уединялись толком, хоть возможность и была. Так и летели, спокойно, как супруги со стажем. Всё же трещинка после знакомства с её семьёй у нас в отношениях пошла, ну не трещинка, скорее напряжённость. Мы вроде и поговорили, и договорились, а напряги внутри остались. Нужно их убирать. Я старательно делал вид, что ничего необычного не происходит, надеясь что природа своё возьмёт. И думал уже, что ничего у нас толком не получится, но не сдавался. Вдруг Умида замолчала, произнесла «Угу», подобралась, запыхтела и благополучно закончила подо мной и со мной.

— Ну как, проверил? — Решила она поехидничать напоследок.

— Почти.

Озвучивать вопрос, что значит «почти», жена не стала, но молчала она вопросительно, и я продолжил. — Кровать наличествует, не ломается… Ну-ка…

Я перекатился на спину, увлекая Умиду за собой. Места немного, пришлось поелозить.

— Ну-ка, ну-ка. — Я прихватил её за задницу и продолжил: — Отлично! Попа тоже на месте.

Умида снова начала смеяться.

— А что ты хотела? Нужно проверить важные вещи! — Произнёс я максимально серьёзно. — Помнишь как древние люди рисовали? У женщин — только попу и грудь!

— Опять ты из меня дуру делаешь. — Откликнулась она, но не недовольно. Я благоразумно отвечать ей не стал.

Так мы и лежали, развалившись на кровати. Гравитаторы выдавали вполне комфортную половину стандарта. Потом они отключились и нас подкинуло, запустились двигатели и нас вдавила в кровать перегрузка, но включились гравикомпенсаторы и снова стало комфортно. Умида заснула, сопела во сне, иногда тихо всхрапывая, и я тоже заснул. Корабль немного менял тягу и нас встряхивало. Но спать это не мешало. Как-никак, это наш последний спокойный сон в этом рейде.

Со следующей системы мы шли в походном порядке. Перед выходом из гипера снаряжались и занимали посты. Для абордажников это противоперегрузочные кресла. По системе корабль шёл под стандартными щитами, Умида дежурила, вроде и расслабленно, но в готовности. Полноценно спала она в гипере 4–5 часов. Своеобразный график. Привычки требует и собранности.

Аязли вёл корабль прочь от Содружества. Мы выскочили на проплешину из бесполезных красных карликов и завернули в сторону Аварского фронтира. В одной из проходных систем мы удачно выскочили на аварский грузовик и рванули на перехват.

Грузовик изменил курс, взяв ближе к звезде. «Хорошо!» — Подумал я. «Там он точно от нас не уйдёт». И не ошибся. В гипер прыгнуть он не успевал, только и выиграл, что нам пришлось его немного дольше догонять. Аварец начал массово запускать торпеды. Пять штук, одну за другой. Наш пилот сбросил тягу, и ПКОшник перехватил их противоторпедами, спокойно и уверенно, как на учениях. Лазерщик турелями поводил, но стрелять ему не пришлось. Мы снова добавили тягу, выходя на оптимальную ударную позицию. Торпедист выпустил 4 малых торпеды. Аварец попытался их накрыть своими противоторпедами. И пустил ещё одну торпеду. Похоже последнюю. От противоторпед наши торпеды ушли. Но аварец нашего торпедиста частично переиграл, рванув торпеду на пролёте. Наши торпеды он не уничтожил, но ход пара торпед потеряли, и аварские противоторпеды их догнали.

Первая торпеда рванула на щитах и сняла их в ноль. Вторая оказалась ЭМИ и вырубила всё что можно, сожгла пассивные датчики сзади. Наш корабль рванул как гоночный автомобиль, встраивающийся в редкий просвет в потоке на скоростном шоссе. После короткого рывка мы долбанули лазером. Как оса, накинувшись на зазевавшуюся муху, жалит её своим жалом, так и мы всадили в аварца лазерный импульс сзади и немного сбоку — чтобы не зацепить реактор и двигатель. Я потом смотрел — мастерский выстрел! Перебил и проплавил главную энергошину.

Бегом мы загрузились в десантник. Бирн порулил к лётной палубе:

— Вломиться или притереться? — Уточнил он.

— Притирайся и корпусом нас прикрой. — Ответил я. — Дроидом вынесу. Мало ли что там внутри, может ценное что. Не поломать бы. — Пояснил я. Мог бы и не пояснять, но когда бойцы манёвр понимают, обычно получается лучше.

— Ещё раз, — продолжил я. — Экипаж стараемся взять в плен. Станим и руки-ноги сзади в наручники. Я с дроидами первый. Вонс — с Бирном контролируешь челнок. Стиг и Ниидли — у меня за спиной на подхвате.

Без энергии щита на корабле не было. А без герметизирующей плёнки щита вскрытие ворот лётного шлюза проблем не доставило — дроид резанул крепежку, зацепил, рванул, и щиток задрейфовал в космос. Вслед за дроидами на лётную палубу просочились и мы. Над лётной палубой… Хотя что значит НАД в невесомости? Вот если запустятся движки или гравитаторы, тогда и будет НАД, а не ПОД, или вообще сбоку… В общем, в пустом торпедном отсеке что-то пытался сделать раб. Что он там делал мы выяснять не стали. Стиг его застанил, скрутил, стреножил, завернув руки назад и сцепив их с согнутыми ногами, и зафиксировал на стенке, чтоб никуда не улетел.

Одного дроида я оставил на лётной палубе для контроля, а с другим мы двинулись вниз и в центр — к рубке и двигателю. Аварцы встретили нас во внутреннем боксе для деликатных грузов. Собственно аварец был один и с ним три раба, по виду пилоты.

— Рабов обезаружить! — Скомандовал я.

Стига упрашивать не пришлось. Он работал точно и аккуратно. Обманный финт, и кисть одного, сжимающая копьё, продолжает его сжимать, но уже отдельно от тела. Ещё пара движений, и второй тоже пытается управиться с непослушным копьём одной оставшейся рукой. Ниидли ловкостью похвастаться не смог. Перед тем, как обезоружить, он пару раз проткнул своего противника в корпус.

Аварец был больше грозен с виду, чем опасен. Оставшись один, он быстро насадился на мои клинки и помер. Похоже, что живым нам в руки сдаваться он не захотел.

— Аптечки! Стреножить! Бегом!

— Мы справимся. — Откликнулся Стиг. — Дуй вперёд!

У капсул никого не оказалось. Я вскрыл дроидом жёлоб, мельком заценил оплавленную энергошину, и взялся за шлюз реакторной. Аварцы мне не мешали. «Как померли все, что-ли». — Подумал я. Шлюз поддался, и я увидел раба, не обращающего ни на что внимание и пытающегося запустить реактор. Я его сразу застанил и, оставив на попечение Стига с Ниидли, взялся за рубку. Рубка сюрпризов мне не преподнесла. В смысле удивила, оказавшись пустой. Я отправил Ниидли таскать пленных с Бирном в челнок, а сам со Стигом прошерстил корабль от и до. Никого.

Получается на корабле был только аварец-капитан и 5 рабов: три пилота, двигателист-реакторщик и разнорабочий-техник. Два целых, два безруких, но это вполне лечится, и один совсем плохой.

А дальше мне пришлось чуть ли не разорваться.

— Картриджи — за твой счёт. — Разрешил мне Аязли пользовать корабельный медблок.

Сначала я занялся самым плохим. В медкапсуле я бы его не вытащил, так что закинул его в стазис-капсулу. Двух других с разрешения Аязли по-очереди закинул в автохирург. «Главное — руки им не перепутать!» — Думал я при этом. Автохирург справился. Да и что там не справиться-то? Травма свежая, операция стандартная. Пока автохирург работал с первым, в аварской медкапсуле сменил владельца здоровым рабам — сделал их корабельными с подчинением всем членам экипажа. Указал ячейки и отправил отдыхать. Второго подранка немного подлатал.

Дьярви хотел дёрнуть меня на стыковку, но, посмотрев на медкапсулы, махнул рукой. Рабов — разнорабочего и двигателиста в подчинение принял. Толку с них будет не много, но — пригодятся. Ничего, в гипере отдохнут. Пилоты оказались служками с нейросетями Пилот-1. Рулили они в гипере. На коротких прыжках особой квалификации не требуется. И в системах на стандартных участках тоже всё просто. Всё сложное пилотирование делал сам капитан.

Уже перед самым уходом в гипер автохирург с первым пациентом закончил. Я перевёл его в простую медкапсулу, и загрузил в автохирург второго.

В гипере мы с Дьярви перебрались на трофей. Я вскрыл капитанский сейф, выдернул искин. Поверхностный досмотр показал, что доставшийся нам корабль — редкостная лоханка с минимумом снаряжения. Пустые каюты без личных вещей. В капитанской каюте и то ничего лишнего. Дьярви сказал, что это странно. Я был с ним согласен. Наконец мы закончили и потащились «с вещами» на наш корабль. Вещи тащил ремонтник. Один абордажный дроид так и оставили на трофее — мне сюда ещё возвращаться с инвентаризацией.

На корабле я занялся трупом. Комплект имплантов на пилота и нейросеть-пятёрка для навигатора. В сохранённой памяти — какие-то ничего не поясняющие протоколы. Кто-то что-то обещает аварцу, он что-то кому-то обещает. С искином — тоже пустота. Всё лишнее стёрто. И полётный маршрут стёрт. К грузу мы не полезли. Контейнеры для перевозки биоматериалов. Вскрыть то их можно, а вот удастся ли потом сохранить?

Никаких кругалей мы не выписывали — пёрли на Ноаун напрямки. Пленных мы из карцера не выпускали. Просто на всякий случай. Рабы-то ладно, да и служки фортелей выкидывать не должны, но кто их знает, вдруг переклинит.

— Эй, командир! — обратился ко мне один из служек-пилотов. — Что с нами будет?

— В баронстве освободим.

— А там что и куда?

— Не знаю. Сами решите.

В баронстве корабль сдали на разборку. Мои логи проверки технического состояния серьёзно помогли — сэкономили время и деньги. Без них либо пришлось бы продавать долго, либо дёшево. Да и всё равно вопросы бы оставались — не заныкали ли техники какую вкусняшку, подсунув вместо неё дешёвую или неработающую хрень?

Грузом оказался испорчен. То ли аварцу такой подсунули, то ли он его испортил, чтоб нам не досталось — не ясно. Вообще на ресурсах для изготовления медкартриджей какого-то редкого типа заработать можно не плохо, но не сложилось. В итоге сдали на удобрение. Медкапсулу с аварца оставили себе. Она из «дешёвого ценового сегмента» от аварского производителя. Картриджи для неё натрофеим, да и чужие использовать можно, на простейших уровнях соместимость поддерживается неплохо. Я собрал стеллаж с выезжающими полками, и теперь в дополнительный медбокс можно поставить три штуки; одну ещё предстоит надыбать.

Искин и капитанскую нейросеть мы сдали в баронскую СБ. Нам обещали компенсацию, но не сейчас, а потом. Ну, потом, так потом. А сейчас подкинули нашей ЧВК как юрлицу и всему составу персонально баллов лояльности.

На круг выручили порядка 850 тысяч кредитов. Пятьсот с хвостиком ушло на разные-разности вроде заправки, обслуживания, закупки расходников и в резервный фонд. Триста с копейками отошла в качестве зарплаты и долей в добыче. Мне — 63 тысячи, Умиде — 29. Ещё с меня за медкартриджи Аязли предложил не вычитать — нам всем за освобождённых тоже баллов лояльности перепало.

Бывших рабов определил в центр перемещённых лиц. Пилоты-служки оказались «дикими» — с какой-то из планет, не входящих в Содружество. Они приняли подданство в баронстве, сменили нейросети в кредит и куда-то пристроились. Двигателист оказался из Ошира. На родину он не рвался, тоже принял местное подданство, и баронство оплатило ему реабилитационный курс с обещанием последующего трудоустройства. А техник-разнорабочий оказался из каких-то дальних пределов и хотел домой. Бесплатно работать с ним местные не захотели, кредит на возвращение не давали, я ему посочувствовал и немного раскошелился.

Наконец мы устроили трёхдневный загул. Кто как, а мы с Умидой все три дня отсыпались.