Пиастры, ром и черная метка!

Глава 3

Максим встал на ноги, чуть согнувшись, и приподнял цепь с двух сторон он себя. Ганс проделал то же самое без малейших вопросов.

— Сеньоры, — обратился Макс к матросам, наблюдавшим за ним с тревогой и сомнением, — если вы хотите спасти старшего помощника от участи худшей, чем смерть, то сейчас самое время это сделать!

За звуками все разгорающейся драки, раздававшимися сверху, ему даже не пришлось понижать голос. Он лишь удивился, как свободно говорит по-испански, используя память фон Валлентштейна. Ладно бы — английский, им Макс и так владел достаточно неплохо, как и немного понимал французский — учил в гимназии вторым языком. А вот немецкий и испанский полностью заслуга Хьюго.

— Нас же убьют, — резонно заметил один из матросов — крепкий малый с печальным взглядом теленка. Такой может убить одним ударом кулака, но природной робости в нем было больше, чем храбрости.

— Вас всех так и так убьют или продадут в рабство, что, поверь, еще хуже. На плантациях живут недолго!

— Но живут ведь, — подчеркнул главный вывод матрос.

Где-то неподалеку испуганно-недоумевающе вскрикнул помощник капитана. Кажется, за него взялись всерьез. Максим понял, что время уговоров прошло, и рявкнул неожиданно грозным тоном, каким никогда прежде не изъяснялся:

— Я сказал, всем встать, взять цепи в руки и вперед, помогать вашему командиру!

И матросы подчинились. Нехотя, но поднялись, взяв цепи в руки. Но это было лишь полдела. Ходить с ножными кандалами оказалось крайне сложным занятием, практически невыполнимым, это Макс осознал сразу.

Он видел в каком-то сериале про бандитов, как полицейский пристегнул подозреваемого за щиколотку правой ноги одной стороной наручников, а вторую сторону прицепил к штанине. И не то, что бежать, а просто идти было очень болезненно и затруднительно — наручники при каждом шаге больно били по ахиллову сухожилию.

И все же они как-то двинулись вперед. Матросы перестроились, чуть сдвинулись, первыми пустив Макса и Ганса, но никто такому порядку не возражал. К счастью, общая цепь не была пристегнута к основанию мачты, а лишь соединялась сама с собой на концах, замыкая круг.

Таким методом, гусиным шагом, позвякивая цепью, стараясь снизить неудобство от кандалов, они преодолели часть трюма. Идти было неудобно во всех смыслах: слишком тесно, больно ногам, кто-то постоянно отставал и спотыкался, создавая лишний шум и замедляя движение. Если бы не бой наверху, их давно бы уже услышали и приняли меры.

Пока им везло.

«Скованные одной цепью, связанные одной целью!» — хотелось запеть Максу, но он понял, что это нервное и постарался успокоиться.

Мелкие-мелкие шажки, но каждый приближал к цели. Еще немного, и еще!

Наконец!

Максим и Ганс первыми увидели эту картинку, протиснувшись в узкий проход между тюками и бочками, но движения не прервали, лишь только слуга неодобрительно покачал головой, а Макс сплюнул от отвращения. Матросы, шедшие следом, один за другим выходили на свободный от товаров пятачок, и инстинктивно пытались креститься, только цепи в руках этому мешали.

Помощника капитана стоя привязали к большой бочке. Руками и ногами он словно пытался ее обхватить, но размаха не хватало. Офицер был в сознании, но от безысходности происходящего, кажется, повредился разумом, потому как лишь мычал нечто невнятное и неистово дергался, безуспешно пытаясь освободиться.

«Может не надо, Шурик?» — спросил герой Смирнова в «Операции „Ы“», оказавшийся в похожей ситуации, вот только намерения киношного Шурика в отношении своей жертвы разительным образом отличались от планов пиратской троицы.

— Срамота! — прошептал Макс по-русски, но его никто не услышал.

Испанцу повезло. Его пока только приготовили для развлечения, но до дела еще не дошло. Пираты допивали содержимое бутыли и спорили, кто начнет первым. Крики наверху их нисколько не беспокоили. Как видно, привыкли к постоянным разборкам между своими, особенно при дележе добычи, поэтому не придавали звукам драки ни малейшего значения. За собственным спором не заметили они и появившуюся среди бочек и тюков процессию с цепью.

Что же, тем лучше! Чем ближе они успеют подойти, тем больше шансов на успех.

Максим видел, что остальные уже осознали, что выбора у них больше не имеется, и промедлить сейчас — значит обрести и себя, и остальных на верную гибель. Назад дороги нет.

Он мотнул головой в сторону безымянного пирата, и Ганс все понял. Первым делом нужно добраться до связки с ключами и освободить себя, и прочих пленников. Но и упустить остальных двоих тоже никак нельзя. Кинься они за подмогой наверх, и драка перекинется в трюм, превратившись в бойню.

Когда до распнутого испанца оставалось шагов десять, пираты, наконец, их обнаружили.

Мутными взорами она тупо уставились на процессию. В первые мгновения никто из пиратов не сообразил, что, собственно, происходит. За эти секунды удалось пройти еще несколько шагов, и тут Гансу повезло. К одному из тюков был прислонен гарпун — страшное оружие в умелых руках. А в руках германца, прошедшего несколько крупных войн и множество мелких кампаний за четверть века, любое оружие превращалось в смертельное.

Одним плавным движение Ганс схватил гарпун и метнул его, практически без замаха. Бросок не просто достиг цели — безымянного пирата с ключами смело с места и пригвоздило прямо к одной из горизонтальных балок корабля. Гарпун пробил его голую грудь насквозь так легко и непринужденно, как умелый орнитолог насаживает очередную бабочку на булавку.

Джек и Том, тем временем, уже пришли в себя от изумления и выхватили ножи. Вот только им не повезло — отступать тут было некуда. Они сами завели себя в укромное местечко, заканчивающееся тупиком, из которого не имелось выхода. Желание покуражиться над пленником неожиданно обернулось смертельной угрозой.

— На помощь! — коренастый Том заорал неожиданно тонким, почти девчачьим голосом.

Шум схватки в кубрике не стихал, поэтому никто его не услышал и не пришел на выручку. На минуту-другую воцарился статус-кво. Пираты оказались блокированы в трюме, но пока не нападали на испанцев, матросы же во главе с Максом так же не начинали активных действий, стараясь для начала освободиться от оков.

Юнга — низкорослый парнишка лет шестнадцати, смуглый, как цыганенок, уже сдернул с трупа безымянного пирата нож и связку с ключами и первым делом освободил Максима, затем Ганса, а потом уже занялся остальными.

Как это оказывается приятно, когда ничто не препятствует твоим движениям и не бьет по ногам при каждом шаге. Макс довольно улыбнулся, вновь ощутив свободу.

Ганс, тем временем, уже отыскал небольшую рыбацкую сеть, точнее ее кусок, одним движением выдернул гарпун из тела мертвого пирата, отчего тот кулем рухнул вниз, и теперь был во всеоружии — этакий гладиатор-ретиарий, заменивший трезубец — гарпуном.

Прочие испанцы тоже начали вооружаться кто чем мог. К сожалению, выбор в трюме был скуден.

Максим огляделся по сторонам, но ничего подходящего для себя не обнаружил.

Помощника капитана уже освободили, он едва стоял на ногах, весь бледный и от ран, и от пережитого унижения, и рвался в драку, желая отомстить за свою честь, но сил у него явно не хватало — двое матросов уважительно удерживали его за руки, одновременно помогая держаться на ногах.

— Отпустите нас! — внезапно потребовал долговязый Джек. — И я замолвлю за вас словечко перед капитаном! Клянусь!

— Hijo de la puta! Maricon![1] — воскликнул едва не оскверненный испанец и добавил на английском. — Вы умрете в мучениях, английские свиньи!

Максим понял, что пора что-то предпринимать. Пауза затягивалась, а драка на верхней палубе могла прекратиться так же внезапно, как и началась. Тогда в трюм придет подкрепление и дело кончится крахом.

Пираты тоже это понимали, поэтому тянули время, как могли.

Помощник капитана, наконец, высвободился из рук матросов, отобрал нож у юнги и попер на затаившихся в тупичке пиратов. Очень уж ему хотелось убить на месте этих двоих, и Макс вполне его понимал, вот только его сознание человека двадцать первого века, если и не отрицало насилие, то старалось всячески его избегнуть, в то время, как душа Хьюго, наоборот, рвалась вперед.

Все решил Ганс. Он, не раздумывая, шагнул на помощь офицеру-испанцу с гарпуном и сетью наперевес. Максим, хоть и был безоружен, но тоже поспешил на помощь, наплевав на все свои опасения. В конце концов, не впервой умирать — и для него это не была абстрактная присказка…

Макс был уверен, что испанец умеет драться — иначе и быть не могло, но то ли сознание у помощника капитана слегка помутилось, то ли его обуяла столь великая ярость, что о тактике и стратегии он уже не помышлял, но испанец просто бросился вперед сломя голову, выставив перед собой рыбацкий нож.

К счастью, Ганс успел схватить его за рукав в последнюю секунду, иначе нож Тома, мелькнувший в каком-то дюйме, вспорол бы ему живот одним движением, как вытащенной из воды рыбе.

Пират, несмотря на неудачу, не расстроился, лишь чуть отступил назад и занял оборонительную позицию. По всему было видно, что и он, и его товарищ, хоть и придерживались «нетрадиционной сексуальной ориентации», как тактично назвал это Максим, были весьма опытны в драках. Настоящие боевые пидарасы — хитрые и опасные!

Ганс уже вышел вперед, закрыв собой офицера. Он выглядел куда серьезнее испанца, и пираты сразу это поняли.

Германец шел их убивать.

Том и Джек стремительно трезвели. Максим оглянулся, за их спинами стояли испанские матросы, похватав в руки кто что мог: палки, крюки, веревки — арсенал не богатый, но выглядели матросы решительно и собирались продать свои жизни, как можно дороже.

— Мы сдаемся! — длинный Джек оказался умнее, чем выглядел, но это его не спасло.

Испанцы капитуляцию не приняли. С глухим ревом толпа во главе с Гансом бросилась вперед.

Том взмахнул рукой с ножом, пытаясь защититься, и один из матросов вскрикнул от боли. На его груди сквозь прорехи одежды проступила кровавая полоса. Но кто-то уже кинул в пирата подхваченным по дороге бочонком, сбивая его с ног, а сверху навалилась толпа, и помощник капитана не отстал. Испанский кабальеро, хоть и был слаб и изранен, но бил крепко. Раз за разом он ударял ножом в бок поверженного врага, и все никак не мог успокоиться. Все вокруг уже было залито кровью, а испанец не останавливался. И никто не посмел попытаться его успокоить, даже когда стало совершенно понятно, что Том давно мертв.

Германец занялся Джеком, ловко пробив ему руку гарпуном, а ударом кулака выбив несколько зубов и свернув челюсть набок. Юнга бросился ему в ноги, и Джек упал, споткнувшись. Ганс тут же оказался рядом, прижал его к полу, отобрал нож и им же деловито начал пилить пирату глотку. Джек булькал кровью, хрипел и извивался, пытаясь высвободиться из железной хватки германца, но тот лишь давил и метоодично пилил, и через полминуты все было кончено.

К тому времени и испанец, наконец, выместил остатки ненависти и успокоился. Матросы подняли его на ноги, и он плюнул на бездыханное тело врага.

Шустрый юнга подбежал к помощнику капитана и начал что-то быстро рассказывать ему, время от времени кивая в сторону Макса и Ганса.

Когда краткий пересказ предшествующих освобождению испанца событий был закончен, тот повернулся к Максиму и Гансу, поклонился им и заговорил по-немецки:

— Сеньоры, вы спасли меня, и отныне я навечно ваш должник! Если бы не вы… могу я узнать ваши имена?

— Хьюго фон Валлентштейн, остзейский дворянин. А это Ганс Вебер — мой спутник и товарищ по оружию. И можете говорить на испанском, мы оба понимаем этот язык.

Ганс удивленно взглянул на Максима, не ожидая подобного ответа. Прежний Хьюго предпочитал держаться отстраненно, всячески показывая свое кровное превосходство перед Гансом, несмотря на заслуги последнего перед Валлентштейном-старшим. И такие слова дорогого стоили для старого солдата.

— Дон Васко Маркос де Кардос, к вашим услугам, сеньоры! — испанец еще раз поклонился, внезапно резко побледнев, и чуть не рухнул вниз, но Ганс ловко подхватил его за талию и удержал в равновесии.

На церемонии особо времени не было, и все же Максим тоже любезно поклонился в ответ. Ганс ограничился коротким кивком.

— Сеньор де Кардос, рад нашему знакомству! Только, боюсь, что вскоре оно может прерваться по вполне естественной причине…

— Это какой же? — полюбопытствовал Васко.

— По причине нашей смерти, — охотно пояснил Максим. — Там наверху несколько десятков головорезов, которые сейчас немного заняты друг другом, но вскоре они закончат свои разборки и возьмутся за нас.

— Что вы предлагаете? — сразу взял быка за рога де Кардос. Видно было, что он — человек действия, не привыкший опускать руки при проблемах.

— Мы должны напасть на них первыми! — заявил Максим, глядя, как глаза испанца загораются мстительными огоньками.

— Нас же перебьют, как куропаток на охоте.

— Если повезет, захватим пороховой погреб и пригрозим взорвать его — этим мы сможем диктовать им свои условия! — вступил в разговор Ганс. Его испанский был не так хорош, к тому же жесткий германский акцент мешал пониманию, но все же изъяснялся он доступно, лишь слегка коверкая слова.

— Отличный план! — одобрил де Кардос. — Вот только до погреба мы не доберемся. На кораблях этого типа арсенал размещают на средней палубе, под капитанской каютой, на корме за кубриком. Мы же находимся в трюме носовой части, и чтобы добраться до места, нам придется пройти весь корабль насквозь.

Максим задумался. В прошлой жизни он был очень далек от военного дела, опыт же Хьюго более распространялся на дела сухопутные, на кораблях он был таким же новичком, как и Макс.

К счастью, план Ганса не ограничивался общими положениями. Он пожал плечами и уверенно продолжил:

— Скажите, насколько преданы вам матросы?

Васко ответил, не задумываясь:

— Никогда не бывал с ними в настоящем деле, поэтому ручаться не могу, но сейчас у них нет выбора, и они это понимают.

— Хорошо! — Ганс окончательно взял на себя руководство. Максим совершенно не возражал. — Тогда действуем быстро. Прикажите им идти на среднюю палубу и сражаться. Если они на это не способны, то пусть хотя бы отвлекают внимание. Мы же вдвоем попытаемся воспользоваться суматохой и проникнуть в пороховой погреб.

— А что буду делать я? — не нашел себя в этом плане испанец.

— Вы слишком слабы и будете помехой, — безжалостно сказал германец. — Поэтому вы останетесь здесь.

Де Кардос упрямо покачал головой.

— Никогда, слышите, никогда я не прятался за чужими спинами! Я справлюсь, поверьте!

Ганс с сомнением поглядел на его бледное лицо, на грязную окровавленную повязку на голове, и все же кивнул.

— Хорошо, тогда командуйте вашими людьми. Что нужно делать, вы знаете…

Шум драки наверху постепенно стихал. Кажется, дележ добычи завершился. Следовало поторопиться.

Де Кардос быстро объяснил матросам, что им предстоит предпринять, и Макс не увидел ни одного недовольного лица. Испанцы выглядели сосредоточено и решительно. Что же, пусть им повезет…

Матросы пошли первыми. Помощника капитана придерживал под локоть юнга, не давая ему упасть от слабости. Вот же упрямец! Еле ноги передвигает, но идет, причем, скорее всего, на смерть. Все благородная кровь играет, не позволяя сознанию дать слабину — честь имени, воспитание — Максим понимал это сознанием, а инстинкты говорили совершенно другое: спрячься, затаись, пережди опасность, а там, глядишь, и ветер переменится… возможно, в прошлой жизни он так и поступил бы, но сейчас половина его души принадлежала Хьюго — а этот тип был еще более упертым, чем Кардос.

Ганс поигрывал гарпуном, который в его могучих руках выглядел детской игрушкой. Но Максим помнил, с какой легкостью острие пробило тело пирата.

Макс тоже вооружился — он взял один из двух брошенных пиратами ножей. Но рыбацкий нож — слабое оружие против палашей, сабель, пистолей и ружей. И Максим это прекрасно понимал. Тягаться с опытными, вооруженными бойцами на верхней палубе он бы не смог, поэтому вся надежда была на план Ганса — захватить пороховой погреб и этим связать пиратам руки.

Внезапно одна мысль пришла ему в голову. Он обернулся к Гансу и поинтересовался, уверенный, что тот знает правильный ответ:

— Но ведь погреб наверняка запирается на ключ?

Ганс неопределенно пожал плечами.

— Это слабое место моего плана, господин.

Едва матросы ступили на лестницу, сделав первые шаги наверх, как раздался жуткий громкий свист, а сразу за ним грохот и леденящие душу крики. Затем еще раз свист, и еще.

Сверху на головы посыпалась труха и мусор. Испанцы во главе с де Кардосом дружно отступили обратно в трюм.

— Картечью бьют! — деловито сообщил Ганс, за мгновение до этого сбивший Максима на пол и прикрывший его своим телом.

— Кто? — ошарашено спросил парень, у которого от всего происходящего кружилась голова.

— Сие мне неизвестно! — лаконично ответил германец.

По лестнице вниз скатились несколько пиратов. Вид у них был ошарашенный, лица и одежда в крови, кто-то громко стонал, придерживая распоротый наискось бок, из которого норовили вывалиться кишки.

Чего они точно не ожидали — это встречи с вооруженными и свободными испанцами, которые тут же ринулись в бой.

Матросам досталось. В одного из них разрядили пистоль, и бездыханное тело несчастного рухнуло под ноги нападавших, чуть замедлив их ход. Другого рубанули по шее саблей, и голова его странно запрокинулась на бок.

Но на этом пиратская удача кончилась. Остальные пленники набросились на англичан со всей скопившейся злобой и ненавистью, не щадя ни себя, ни их. И вскоре все было кончено. Пиратов буквально разорвали на куски, зубами вгрызаясь в их глотки, ломая цепями руки и ноги, круша кости, вбивая в черепа носы, выдавливая пальцами глаза.

Максим в бойне не участвовал, его опять мутило от вида крови. У него в голове иногда щелкал переключатель, то включая в сознании себя старого, то Хьюго, который всегда рвался в драку. И от этой двойственности время от времени он словно выпадал из реальности.

Васко де Кардос, тем временем, подобрал саблю мертвого пирата и радостно осклабился — теперь он готов был убивать привычным оружием. Прочие матросы тоже вооружились, чем удалось, и приготовились ко второй волне. Но все было тихо, даже многочисленные крики с верхней палубы умолкли, как по мановению руки.

Матросы затаились между бочек, выжидая. Некоторое время ничего не происходило. Затем на лестнице, ведущей в трюм, раздались отчетливые шаги нескольких человек.

«Сейчас все и решится», подумал Максим.

В трюм спустились несколько солдат, одетых в сине-красную испанскую форму с кирасами поверх дублетов, шлемы-морионы на головах и с саблями, алебардами и мушкетами в руках.

Прозвучала резкая команда, и мушкеты тут же нацелились на бывших пленников.

— Матерь божья! — юнга истово перекрестился. — Не стреляйте!

Следом за ними шел, вальяжно опираясь на рапиру вместо трости, мужчина средних лет. Судя по кирасе с изящными золотыми накладками и шляпе с роскошными перьями — это был дворянин.

Белоснежные манжеты у него были слегка забрызганы кровью, тонкие губы презрительно кривились от неудовольствия.

Васко де Кардос, прятавшийся за крупным тюком у лестницы, порывисто выскочил из тени и расплылся в радостной улыбке. Он узнал дворянина.

— Де Мендос! Вы ли это? — удивленно воскликнул он.

На лице франта проявилась легкая растерянность.

— Де Кардос? Ну и вид у вас… что вы тут делаете?

— Нас взяли в плен, — сокрушенно всплеснул руками Кардос. — Что с кораблем, я не знаю, но, очевидно, его потопили. А вы как здесь оказались?

Дворянин исполнил легкий, ироничный поклон.

— Очень просто, друг мой. Мы захватили этот бриг!