Книга V: Песнь Надежд

Глава 6

К моему удивлению, не весь Клесден выглядел так же удручающе, как его окраины. Ближе к центру города жизнь не то чтоб кипела, но уж точно не замерла. Здесь всё так же громыхали телеги, грузчики и носильщики куда-то тащили тюки или мешки, уборщики скребли деревянными лопатами загаженные мостовые, работали лавки и даже некоторые кабаки. Вот только над всем этим довлела атмосфера безнадёги и смятения. Люди сутулились и зашугано оглядывались, предпочитая не поднимать голов, а смотреть себе под ноги. Неудивительно, что появление нашей кавалькады распугало прохожих со всей улицы. Иные так спешили убраться подальше, что побросали свои рабочие инструменты.

— Кажется, мы привлекаем слишком много внимания, — озвучил я очевидный факт. — Нам придется либо спешиться, либо разделиться.

— Я считаю, что безопаснее держаться вместе, — хмуро отозвался Гимран. — В случае столкновения нам так будет легче отбиться, нежели порознь.

— Поддерживаю, — буркнула Исла.

— И я, — добавил кто-то из магистров.

Остальные промолчали, оставляя окончательное решение за мной. С одной стороны, для меня сейчас каждый милитарий на вес золота, и подставить под удар никого из Безликих я не хочу. С другой, мы ходим по лезвию ножа, рискуя ввязаться в безнадёжный бой, который похоронит вообще все мои задумки и планы. Может, стоит дождаться ночи?

— Экселенсы! Экселенсы! Стойте, послухайте! — к нам откуда-то сбоку подбежал пухлый мужичок в засаленном до черноты переднике.

Я сразу же натянул поглубже капюшон плаща, дабы моя узнаваемая физиономия не бросалась никому в глаза.

— Чего тебе? — не особо приветливо отозвался Гимран, глядя на простолюдина с высоты седла.

— Помилуйте, экселенсы, чаво ж вы делаете? спрячьте своих животин! — тихо, но крайне эмоционально зашипел прохожий. — Из-за них всем нам худо будет! Видят боги, очень худо!

— Это с чего бы? — не спешил уступать озарённый.

— Ну как же… алавийцы! — еще больше понизил голос мужик. — По городу запрещено передвигаться верхом! Ежели вас увидят патрульные, то уведут на скорбную площадь…

— Что ещё за скорбная площадь? И куда, по-твоему, мы должны деть лошадей? — разозлился Гимран.

— А-а-а, тише, пожалуйста! — незнакомец воровато огляделся, а затем сделал знак следовать за ним.

Немного поколебавшись, я кивнул Безликим, призывая спешиться. Пузатый прохожий оказался владельцем постоялого двора, расположенного буквально в дюжине шагов. Поэтому далеко идти не пришлось. Трактирщик завёл нас на подворье, окруженное высоким забором, плутовато оглядел опустевшую улицу, убеждаясь в отсутствии свидетелей, и плотно затворил калитку.

— Фух, экселенсы, ну нельзя же так! — уже куда более по-свойски пропыхтел толстяк, вытирая испарину со лба. — Кабы вас солдаты Капитулата заприметили, ох, чаво бы тогда началось… И не только для вас, но и вообще для всех поблизости. Проклятые алавийцы на расправу скоры. Они не особо любят разбираться, кто правый, а кто виноватый! Как вы вообще попали в Клесден?

— Верхом, — усмехнулся Гимран.

— О, Клариссия-заступница, убереги и защити от ворога лютого… — забормотал молитву мужичок. — Ежели вы и дальше так поедете, то сгинете, экселенсы. Сразу после Портняжного ряда, того, что упирается в Лекарский переулок, квартируются алавийцы! Их там стокмо, что сосчитать не хватит никакого терпения! А с другой стороны находится цитадель Гарда. Её тоже заняли темноликие! Поговаривают, там какая-то шишка ихняя обитает. Оттого и стерегут округу с особым рвением.

— И что ты предлагаешь? — подозрительно прищурился нор Ланргранс, осматривая говорливого простолюдина.

— Я⁈ Помилуй, экселенс! Чаво я могу? Я токмо желал упредить… На скорбную площадь не хочется, знаете ли из-за вас попасть…

— Ты так и не объяснил, что это за место?

— О-о, экселенсы, благодарите Многоокого, что еще не успели познать этого! — всплеснул руками трактирщик. — Так алавийцы кличут места для наказаний, куда свозят всех хоть в чем-то провинившихся. Иных бедолаг казнят сразу. А кто грехом малым провинился, того заставляют в том месте жить, под непрестанным доглядом стражников, да покойников по двору таскать. У-у-у, страшное дело… Избавьте боги от участи такой…

— Ясно. Ну а как быть, если нам нужно добраться на другой конец Клесдена? — вернулся к насущной теме Гимрант.

— Известно как… на своих двоих! Ну або на телеге.

— Которая несомненно у тебя есть? — полуутвердительно склонил голову набок озарённый.

— Отож! — приосанился трактирщик. — Да и не одна!

— Сколько хочешь за неё? — перевёл диалог в деловое русло Гимран.

— А… кха… ну, экселенсы, как бы вам сказать… — замялся трактирщик. — Вам же всё едино от лошадей надобно избавляться. Так а чавой бы сразу их у меня не оставить? Сугубо на сбережение!

— Вот ты проныра пузатый! Хочешь всех наших скакунов в обмен на вонючую телегу⁈ — взъярился магистр.

— Дык я же с возвратом! Я и покормлю, и присмотрю за ними! У меня стойло знамо какое просторное! Все влезут и еще место останется! Сами посудите, экселенсы, то и вам выгода, и мне прибыток. Крепкая скотина в хозяйстве всегда надобна. Другой, на моём месте, давно бы ужо чернодоспешных кликал, шоб на вас донести. А я же благое дело свершить хочу…

— Ты еще будешь нам угрожать, червяк толстозадый⁈ Да я тебя…

Моя рука легла на плечо Гимрана. В отличие от него, я вовсе не удивился такому предложению. Фактически, нас сейчас вежливо поставили перед выбором — либо мы сдаём скакунов за телегу, либо нас заложат алавийцам. Можно было, конечно, прикончить обнаглевшего трактирщика. Да только мы и без того достаточно наследили. И там, в деревне, и на подступах к городу, когда разнесли форпост. Стоит ли и дальше оставлять врагам подсказки, где нас искать? Да и разместиться на ночлег такой большой компанией будет проблематично. А тут у толстобрюхого проныры целый постоялый двор.

— Соглашайся, — прошептал я соратнику, прячась за его спиной.

Нор Лангранс скрипнул зубами и опустил занесённую для удара руку.

Съежившийся трактирщик, поняв, что его не изобьют, сразу же повеселел и принялся болтать еще активней, приглашая нас всех к стойлу. Наверное, в любом мире и в любое время найдутся люди, для которых война станет средством заработка.

Отыскав глазами Ислу, я уж было хотел предложить ей оставить Мышонка здесь на постоялом дворе. Тут наверняка для нее найдется и работа, и пища. Но озарённая, увидев мой взгляд, решительно задвинула чумазую девочку за спину и медленно покачала головой. Видимо, она не очень-то доверяла толстяку в засаленном переднике. Ну и ладно, Ваэрис с вами. Хотите нянчиться с ней, ваше право.

— Что-то я постояльцев у тебя не вижу, — подметил очевидное Гимран. — А ты точно владелец постоялого двора?

— Самый что ни на есть всамделишный, экселенс! — гордо выпятил брюхо мужик. — А то, что никого нет, дык времена нонче такие. Кто ж в город поедет, в котором темноликие безобразия свои творят? Вот и приходится крутиться по-всякому…

— Ох, смотри мне, — недобро понизил голос магистр. — Обманешь, сожгу тебя вместе с твоим клоповником.

— Многоокий свидетель, мои помыслы чисты! — наиграно приложил незнакомец ладонь к груди. — Спросите любого, и всякий скажет, что честнее Щипуна окрест никого не сыскать!

— Правда?

— Истинно так!

— Ну тогда радуйся, Щипун! — злопамятно хохотнул Гимран. — Твой заезжий дом дожил до лучших времён! У тебя снова появились постояльцы!

При этих словах улыбка радостного толстяка в грязном переднике заметно померкла, превратившись в натянутую. Он перевел взор на магистра, судорожно соображая, шутка ли это? Но вообще-то я согласен с экселенсем нор Лангранс. Если по городу запрещено передвигаться верхом, то лучше бы нам пока сделать остановку.

Жесткие доски, залитые чем-то липким и едко пахнущим, поскрипывали в такт движению телеги. На козлах сидел Гимран, Исла и Мышонок, изображая семейство простолюдинов. А я расположился позади на бочонке с колодезной водой, накрыв себя «Мантией». Чтобы понять, как действовать дальше, нужно было провести разведку. Узнать, что происходит в Клесдене, и какие ещё бесчинства творят тут альвэ. Для этой цели отряду пришлось всё-таки разделиться. По прошлой жизни знаю, что греть уши лучше сразу в нескольких местах. А потом сравнить полученные сведения.

Чтобы не выделяться в толпе, мы сняли нагрудники и сменили недешевые наряды на рубища и грубые плащи из колючей серой шерсти. Ушлый Щипун оказался тем еще пройдохой. А потому за это тряпьё, годное разве что на ветошь, запросил оплату, как за обновки от именитого портного из Серебряного переулка. Пришлось Гимрану немного укротить жадность пузатого трактирщика. И тот буквально за одну зуботычину признал, что лошади, которых мы вверяем ему на сохранение, с лихвой покроют все издержки, вызванные нашим появлением.

Отправиться на рекогносцировку всем отрядом не получилось. Пришлось оставить троих Безликих присматривать за пузатым мужичком. А то уж больно скользкий он тип. С него станется за пару медяшек заложить алавийцам подозрительных странников, смахивающих на воинов. А уж если он увидит меня, то его кондратий хватит от жадности. За тысячу капитолийских глориалов этот Щипун продаст всю свою семью до последнего колена. И тогда трактирщика в самом деле будет проще прирезать.

Пустующий постоялый двор вообще оказался на редкость отличным местом для двух десятков озарённых. Тут мы могли без толкотни отдохнуть, поесть, вымыться и собраться на общий совет, не привлекая постороннего внимания. Но надолго задерживаться в этом клоповнике всё едино не намеревались. Максимум седмица, и мы уйдем в ночь, растворившись в густых сумерках. И тогда наш след окончательно затеряется в кривых городских улочках. Но перед этим запасёмся информацией.

Первым делом мы отправились в торговый квартал. Особых надежд у меня не теплилось, но я всё равно огорчился, увидев, во что превратился мой магазинчик необычных плетений. Его разграбили подчистую, вынеся не только красивые тубусы со схемами конструктов. Но ещё и переломали все стеллажи, которые местные столяры готовили для меня на заказ. Вывеску сорвали, окна вышибли. Вход заколотили досками крест-накрест, а поверх прибили табличку с посланием: «Хозяину данной лавки немедля предстать пред комендантом цитадели Гарда».

Ага, как же. Бегу, аж волосы назад. Алавийцы меня совсем, что ли, за идиота считают?

— Правь вперёд, через две улицы свернёшь на восход, — негромко отдал я распоряжение.

Гимран, держащий поводья, коротко кивнул и подхлестнул дряхлую кобылу. Мы так и проехали мимо магазинчика, не делая даже остановки. А зачем? И без того совершенно ясно, что ни Эрмина, ни Орвандела я там не найду. Надо проверить поместье, а потом уже поочередно пройтись по нашим конспиративным убежищам. Если мои помощники живы, то я смогу оставить для них послание.

Пока телега громыхала и прыгала на ухабах, я рассматривал неприглядное преображение Клесдена. До сих пор нам не встретилось ни одной улицы, где не торчало хотя бы парочку кольев с гниющими трупами или отсечёнными головами. Довелось нам лицезреть и то, что Щипун назвал скорбными площадями. По сути, это были целые кварталы, обнесённые грубым бревенчатым палисадом. И представляли они из себя нечто среднее между местом для публичных наказаний и концентрационным лагерем.

Пользуясь своей невидимостью, я рассмотрел сквозь щели забора и вооруженных молдегаров, и измождённых узников, и целую гору обнажённых тел, сваленную поодаль. Под надзором охраны пленники занимались различными работами. Одни что-то копали прямо поперёк улицы, другие раздевали мертвецов и тащили к приземистым домикам. Где-то вдалеке горели костры, от которых к серым небесам поднимался едкий зловонный дым.

В отличие от нас, прохожие не рисковали приближаться к скорбной площади. Они почти бегом преодолевали открытое пространство, и в сторону бревенчатого палисада даже не смотрели. А вскоре стало понятно, чего люди так боялись.

— Эй, ты! Придержи клячу! — прокричал голос с явным алавийским акцентом.

Гимран, изображая из себя не только слепого, но и глухого, продолжил ехать, как ехал. Но неугомонный страж отставать не собирался. Он что-то скомандовал на своём наречии, а в следующую секунду через двухметровый забор легко перемахнула троица плечистых молдегаров. Они без труда нас нагнали и преградили путь.

— В-в чём дело? Что вам нуж-жно? — подпустила дрожи в голос Исла, продолжая играть роль простолюдинки.

— Заткнись, тварь одноглазая, я буду говорить с этим глухим олухом, — ткнул пальцем в Гимрана один из солдат.

— П-простите моего супруга, почтенные господа, но он и в самом деле глухонемой. Он не сможет вам ответить, — попыталась отделаться от троицы гран Мерадон, безропотно стерпев оскорбление.

— Неужели? — прищурился воин.

— Истинно так! — закивала милария.

— Что в телеге? — подал голос уже другой молдегар.

— Ничего особенного, кое-какие материалы и питьевая вод… эй, что вы делаете?

Не став дослушивать, облаченные в черные доспехи здоровяки сами забрались в телегу, переворачивая всё, что попадется под руку. Пришлось незаметно перелезть через борт, чтобы ненароком не столкнуться с кем-нибудь из них.

Убедившись, что ничего даже отдалённо ценного здесь нет, захватчики разочарованно пнули колесо телеги, отчего оно едва не сорвалось с оси.

— Gutten blitsen! — ругнулся самый крупный. — Выворачивайте кошели, черви!

Гимран и Исла охотно подчинились, демонстрируя пустую мошну и зияющую дырками изнанку одежд.

Однако такой исход явно не устраивал молдегаров.

— Здесь запрещено ходить и глазеть, — сплюнул здоровяк с мужественным квадратным подбородком. — За нарушение полагается штраф.

— Извините, господин, мы не знали, — потупила взор Исла. — У нас ничего нет, кроме этой телеги.

— Совсем ничего? — прищурился другой воин.

— Совсем-совсем… — скорбно покачала головой аристократка.

— Пожри вас Абиссалия, проклятые бродяги. Ладно, так и быть. Давайте сюда пигалицу, и проваливайте.

— Что? — глупо переспросила Исла.

— Ты тоже глухая, как и этот хрен⁈ — рявкнул солдат. — Девку сюда, я сказал!

Озарённые переглянулись между собой, а потом посмотрели на Мышонка. Перед тем, как мы отправились на вылазку, я строго-настрого запретил встревать в любые передряги.

— Я долго буду ждать⁈ — ближайший молдегар уже схватился за рукоять палаша.

— Исполняйте. Быстро! — прошипел я почти в самое ухо Гимрана, незаметно подкравшись с той стороны, где не было противников.

С окаменевшими лицами аристократы спустили цепляющуюся за их руки девчушку на землю. Рядом тотчас же появился солдат, который грубо схватил Мышонка за волосы и дёрнул, увлекая её в сторону скорбной площади.

— Проваливайте, пока я не передумал. Ещё раз тут появитесь, будете болтаться рядом с ними!

Палец солдата указал на стену дома, на которой висели распятые тела двух стариков. А затем вся троица так же ловко перелезла забор и была такова.

— Экселенс, пожалуйста, сделайте что-нибудь! — сквозь зубы прошипела Исла, слепо шаря глазами по тому месту, где я даже не стоял.

— Что? Я с самого начала предупреждал — дитя принесёт нам одни проблемы, — непреклонно отозвался я.

— Но вы же… вы взяли её под свою защиту! — неожиданно встал на сторону соратницы Гимран.

— Разве? Насколько я помню, это была ваша инициатива. Я просто вам не препятствовал.

Озарённые синхронно скрипнули зубами и опустили головы. Пронять меня им не удалось.

— Пожалуйста, экселенс, — зашептала гран Мерадон, не поднимая уцелевшего глаза. — Загляните в своё сердце. Разве не сыщете вы там хотя бы капли сострадания к несчастному ребёнку? Вы же величайший милитарий! Вам не составит труда спасти Мышонка…

Я честно попытался исполнить то, о чем просила Исла. Я посмотрел вглубь своей души и постарался найти там хоть что-нибудь. Но наткнулся на одну лишь пустоту. Мне было совершенно плевать, что сотворят алавийские псы с этой девочкой. Она вызывала у меня не больше эмоций, чем её соломенная кукла. Но… но ведь это в самом деле неправильно. Неужели я всегда был… таким? Или окончательно зачерствел в шкуре Ризанта нор Адамастро?

— Ждите меня на следующем перекрёстке, — принял я решение.

— Спасибо! Спасибо, экселенс! Вы настоящий герой! — облегчённо выдохнула Исла и даже пустила слезу от избытка эмоций.

Но я уже не слышал её. Я шел вперед, прямиком к изгороди. Мне нужно доказать себе, что я всё еще живой. Живой…