Первый пользователь. Книга 14

Глава 4

Роскошный межзвездный лайнер преимум класса «Золотая Лилия» плыл в космосе, озаряя темноту многочисленными источниками света. Его сигарообразный корпус, длиной в добрых полтора километра, отливал мягким, теплым золотом, буквально источающим его изнутри — эффект дорогущих нанофотонных панелей. Тысячи огромных иллюминаторов горели рубиновыми, сапфировыми и изумрудными огнями внутреннего убранства, создавая причудливую мозаику света. Летающий дворец являлся местом, где совершались сотни сделок прямо в полете. Местом — где по итогам договоренностей менялись правительства диких планет, а и из рук в руки — переходили целые звёздные системы. Что уж говорить про торговлю редчайшими артефактами, стоимостью в сотни миллионов кредитов и такие мелочи, как продажа экзотических рабов самых разных рас. Здесь, в позолоченных салонах и за запотевшими бокалами ксилларского вина, вершились судьбы миров, а воздух был пропитан густым запахом власти и денег.

В противовес лайнеру, десяток кораблей охранения выглядели совсем по-другому — функциональные хищники, лишенные всякой роскоши. Их угловатые корпуса сливались с чернотой космоса, становясь почти невидимыми. Лишь тусклое свечение маршевых двигателей и холодные огоньки навигационных огней выдавали их присутствие. Мощные плазменные батареи контролировали сектора потенциальных угроз, лазерные установки в любой момент были готовы извергнуть смертоносные лучи смерти, в ноль опустошая энергетические конденсаторы, а торпеды и мины ждали своего часа. Они были готовы превратить в пыль любой пиратский корабль или другой неопознанный объект, осмелившийся приблизиться без разрешения.

Экипажи кораблей, все как один, ветераны многочисленных боевых действий, наблюдали за обстановкой. Мониторы тактических дисплеев отслеживали пустоту в миллионах километров вокруг. Сканеры, настроенные на малейшие гравитационные аномалии или выбросы энергии, молчали. Несмотря на то, что маршрут считался безопасным, проложенным вдали от пиратских троп и спорных территорий, а их огневая мощь — избыточной для любых мыслимых угроз, они не расслаблялись. Слишком много платили богачи за свою охрану и слишком страшна была цена ошибки. В первую очередь последствиями для семей экипажей.

Командор, седой ветеран со длинным зигзагообразным шрамом, проходящим через левый висок, полученным еще сотню лет назад, наблюдал с мостика флагмана за мерцающей громадой лайнера. Плёвое дело. Богатые пассажиры спят или развлекаются, играют в азартные игры на суммы, превышающие его годовое жалование, или заключают сделки за ужином.

Ничто не предвещало беды. По крайней мере, пока на грани видимости не появился сигнал, вшитый на базовом уровне во все сканеры любых кораблей, производящихся в галактике. Сначала это была лишь едва заметная аномалия на дальнем краю спектра, которую система классифицировала как метеоритный поток низкой плотности. Но затем сигнал резко усилился, приобрел характерные пульсирующие параметры, и сканеры взревели сиреной, заливая мостики и кабины кроваво-красным светом тревоги.

«ТРЕВОГА! ОБЪЕКТ КЛАССА „РОЙ“! КАТЕГОРИЯ ОМЕГА! ПОВТОРЯЮ: КАТЕГОРИЯ ОМЕГА!» — Автоматический голос корабельной системы управления прорезал тишину, словно наждачкой пройдясь по мозгам всех присутствующих. Холодный, безэмоциональный тон лишь подчеркивал невероятность произнесенных слов.

На «Золотой Лилии» тревога прозвучала мягче, мелодичнее — как изысканный перезвон хрустальных колокольчиков, но её смысл был тем же. В салонах первого класса смолкла нежная музыка струнного квартета. В барах и казино оборвались смех и звон бокалов. Затих распорядитель аукциона на центральной палубе, замерший с молотком в руке над партией очередных рабов — крепких и выносливых горцев с планеты Кел-Дар, которых по странной случайности обычно продавали в качестве секс-рабов, ценящихся как раз за стойкость. Богатые пассажиры в роскошных люксах оторвались от голопроекций новостей или интимных развлечений и встали, недоуменно глядя на замигавшие красным информационные панели, встроенные в перламутровые стены. Предчувствие беды, холодное и липкое, разлилось по коридорам, проникло в вентиляцию, отравило воздух. На лицах сменилось выражение с блаженной уверенности на животный страх.

— Формируем боевой порядок! — Скомандовал командор. Несмотря на то, что его голос, прозвучал ровно и уверенно для окружающих, внутри все сжалось в ледяной комок. Категория Омега. Мифический уровень угрозы. То, во что никто по-настоящему не верил. — Всем кораблям на перехват! Огонь на поражение по готовности! Лайнеру, курс на выход из системы, прыжок по готовности! Максимальный форсаж! — Его приказ эхом разнесся по тактической сети.

Звездолёты кораблей охранения, резко развернувшись, ринулись навстречу угрозе. Расстояние сокращалось с невероятной скоростью. На тактических экранах цель выглядела как сгусток хаотичной энергии, не поддающийся четкому сканированию. Объект не маневрировал, как, казалось бы, должен был поступать враг, видя сближающиеся боевые звездолеты. Он просто плыл прямо на них. И по мере приближения, визуальный контакт подтвердил то, что сканеры выдавали сущий кошмар.

Живая плоть. Неправильной формы, постоянно перетекающая, пульсирующая масса цвета запекшейся крови и гниющих внутренностей, покрытая корраловидными наростами из какого-то темного, блестящего хитина. Сквозь полупрозрачные участки просвечивали сгустки черной, маслянистой жидкости и нечто, напоминающее кости, но слишком гибкие, слишком изменчивые, словно сплетенные из стальных прутьев и сухожилий. Объект не имел четких очертаний — он пульсировал, менял форму, выпуская временные отростки, которые тут же втягивались обратно. Хуже всего был его размер. Всё ещё меньше, чем лайнер, но больше, чем корабли охранения. На его поверхности вспыхивали и тут же гасли тусклые, багровые огоньки, словно далекие звезды в глубине адской туманности.

— Огонь! Стреляйте! Всем, что есть! — В панике взвыл командор, уже понимая, что с вероятностью в сотню процентов сегодня он отправится к праотцам. Его рука сжала подлокотник кресла и крепкое дерево хрустнуло под стальной хваткой. Плёвая акция сопровождения, в которой им максимум что грозило — это встреча с пиратами — внезапно превратилась в смертельный аукцион, где ставкой была их жизнь. Кто мог предугадать, что им не посчастливится встретиться лицом к лицу с самым настоящим Охотником Роя. Существом из кошмаров и сказок.

Пока «Золотая Лилия», содрогаясь всем корпусом, спешно старалась набрать скорость, пытаясь выйти из зоны притяжения планеты неподалеку, в зону влияния которой успел углубиться, планируя очередную остановку, корабли охранения открыли огонь. Ослепительные лучи лазеров угасали, встречаясь с биомассой. Они не отражались, не преломлялись — просто теряли силу, рассеиваясь, словно это было не мощное боевое оружие, а обычный свет, погружающийся в мутную, бездонную трясину. Раскалённые снаряды плазмы, вспыхивали яркими, короткоживущими вспышками на поверхности тела чудовища, но не прожигали глубже, растекаясь по скользкой плоти, оставляя лишь временные, быстро затягивающиеся ожоги.

Более-менее неплохо работали старые добрые кинетические снаряды. Тяжелые, вольфрамовые болванки, разогнанные до огромных скоростей, вонзались в массу, рвали плоть, вырывая целые куски, разбрызгивая во все стороны клубы тёмной, вязкой субстанции, похожей на запекшуюся нефть. Но раны мгновенно затягивались. Сгустки черной жидкости, словно обладающие собственным разумом, устремлялись к повреждениям, запечатывая их, формируя новые слои скользкой, мерзкой брони, которая тут же темнела и твердела. Причем, объект при этом даже не замедлился. Он продолжал свое неумолимое движение к лайнеру, словно игнорируя крошечных раздражающих насекомых.

— Мы все сдохнем… Все сдохнем!!! — В панике закричал кто-то на мостике. Лицо паникёра было искажено ужасом.

— А ну заткнулся! Вышвырните отсюда этого труса! — Рявкнул командир группы, чувствуя, как ледяная рука страха сжимает его горло. Паника, пыталась вырваться наружу, но он сдерживал её. Пока сдерживал. Слишком уж хорошо он знал, что произойдет дальше. Он видел это в тактических симуляторах в учебке на высших командных курсах, обязательных для командиров эскортов люкс-класса. Раньше видел и не верил, считая сказками старых параноиков. А теперь наконец проняло. Это был Рой. И они были обречены.

— Командор! — Голос первого помощника срывался на фальцет от адреналина. — Он не реагирует на стандартные виды атак! Энергетическое оружие неэффективно! Чуть лучше справляется кинетика, но регенерация цели зашкаливает! У нас не хватает огневой мощи! — На мониторе тактической карты Охотник, помеченный пульсирующим знаком Омеги, неуклонно приближался к символу лайнера. — Предлагаю сосредоточить огонь всех кораблей в одной точке! Пробить тварь насквозь! Может, доберемся до чего-то жизненно важного!

Шальная, безумная мысль о том, что это может получиться, что охотника можно разорвать напополам, развеять его мерзкую плоть в космосе — промелькнула в голове командора. Последняя соломинка. И он ухватился за нее.

— Утверждаю! Все корабли, огонь по координатам! Добавить всё, что есть! Залп через три… два… один… ОГОНЬ! — Его голос был хриплым от напряжения.

Операторы батарей на всех десяти кораблях отработали с ювелирной точностью, наведя орудия в одну, крошечную точку на пульсирующем теле Охотника. По кораблю раздался оглушительный рев, прошла вибрация. Тысячи металлических болванок и десятки тяжелых ракет с кинетическими и термальными боеголовками устремились к цели, сконцентрировавшись в плотный смертоносный поток. Удар был чудовищным. Снаряды проделали глубокий тоннель в биомассе, ракеты влетели внутрь, и монстр взорвался наружу фонтаном черной жижи, кусков плоти и обломков хитиновых наростов. На мгновение показалось, что объект получилось уничтожить, разворотить изнутри. По крайней мере, на сканерах было видно что-то похожее на два крупных фрагмента, разлетающихся друг от друга.

Но… это была лишь временная мера, жестокая насмешка над их надеждами. Черная биомасса не разлеталась в открытый космос. Она удерживалась бесчисленными тонкими, невидимыми в темноте жгутиками, похожими на угольные нити, образуя мост между разорванными частями. И затем, с пугающей, противоестественной быстротой, всё начало стягиваться обратно. Плоть сходилась, как жидкая резина, раны смыкались, хитин нарастал заново. За считанные секунды Охотник восстановился, став, казалось, еще массивнее. Багровые огоньки на его поверхности вспыхнули ярче, яростнее.

— Эвакуируйте лайнер! — Закричал командир в общий канал, понимая тщетность приказа, но молчать он тоже не мог.

Шлюзы? Спасательные капсулы? Куда? В открытый космос? До планеты слишком далеко, да и пока орбитальные силы обороны доберутся до места катастрофы, Охотник сожрёт всё. Да и не рискнёт никто атаковать чудовище, опасаясь привлечь его внимание. Будут выжидать, чем всё закончится, моля всех богов, чтобы он не перенацелился на планету и не навёл на неё внимание всего Роя.

От существа, способного на межзвездные перелеты, пожирающего энергию и материю — не убежать в спасательной шлюпке. Это был смертный приговор, растянутый на минуты мучительного ожидания.

— Командир! — На тактический коммуникатор ему пришло зашифрованное сообщение от первого помощника. — Предлагаю последний вариант. Пожертвовать частью кораблей. Отправим их на таран с самоуничтожением в точке контакта. Возможно, ударная волна, энергия взрывов замедлит чудовище настолько, что лайнер успеет выйти на точку прыжка. Ну, или хотя бы мы успеем убраться подальше. К чёрту богачей.

Предложение его первого офицера попахивало откровенным предательством кодекса наемника. Кодекс был ясен: предательство — недопустимо, оставление охраняемой цели — немыслимо. Нарушителей ждала остракизация, охота головорезов Гильдии и смерть где-нибудь на задворках галактики. Но альтернативой была немедленная, бесславная гибель здесь и сейчас, без шанса на спасение хоть кого-то. Идея спасти хоть часть — была как глоток воздуха для тонущего. Последние мгновения, пока ещё можно было принять какое-то решение, истекали. Охотник, игнорируя продолжающийся, но уже отчаянный и неэффективный огонь, был уже почти у лайнера. Командор закрыл глаза на долю секунды, увидев лица своей семьи. Потом открыл и кивнул, будто подписывая себе приговор.

— Корабли под номерами три, семь, девять и десять. — Его голос звучал обречённо, посылая товарищей на смерть. — Полный вперед. Активировать режим самоуничтожения. Произвести таран цели! Да пребудет с вами удача, братья. Гильдия позаботится о ваших семьях. — Последнее было больше для себя, чем для них. Обещание, которое он, вероятно, уже не сможет выполнить.

Приказ совершить самоубийство. Но экипажи были профессионалами, ветеранами. Они тоже видели бесполезность оружия. Они понимали, что в противном случае погибнут абсолютно все. А так, оставалась призрачная надежда, что об их семьях позаботятся, не дав умереть с голоду. Ответы пришли мгновенно — короткие, лаконичные подтверждения без воплей, и протестов. Только холодная решимость обреченных. Хотя если быть честным, то до рядового экипажа команду никто и не планировал доводить. Только командир, первый помощник, штурман и парочка офицеров, которым можно было доверить такое дело.

Четыре корабля, до этого улепетывающие и отстреливающиеся из кормовых орудий, развернулись носом к чудовищу и включили форсаж. Их двигатели заревели на максимуме, выжимая последние капли мощности. Они помчались навстречу гибели, продолжая вести огонь из всех орудий, засеивая космос за собой минами, надеясь этим выиграть ещё несколько секунд.

Охотник, до этого просто летящий к «Золотой Лилии», словно гигантский космический скат к планктону, наконец отреагировал на новую угрозу. Из его пульсирующего тела молниеносно вырвались щупальца с костяными наростами на концах. Монструозные, костяные структуры, обтянутые твёрдой, блестящей кожей, заостренные на концах как гигантские копья длиной в сотни метров. Они двигались с невероятной, запредельной скоростью, оставляя после себя искаженные следы в пространстве. Один такой гарпун пронзил звездолёт насквозь, словно иголка бумажный кораблик. Взрыва не последовало, он попал точно в главный пост, лишив корабль систем управления. Затем, получившимся навершием, в котором уже не осталось никого живого, лишь смятый металл и кровавая паста, нанес удар как дубиной, по другому звездолету. Второе щупальце-гарпун обвило третий звездолёт. Броня затрещала, силовые поля ослепительно вспыхнули и погасли под чудовищным давлением сжимающейся петли. Корабль смяло, как консервную банку, и он, кувыркаясь был отброшен прочь, превратившись в бесполезный, исковерканный хлам, уносимый в темноту.

Последний звездолёт каким-то немыслимым маневром пилота-виртуоза увернувшийся от атаки гарпуна, врезался в само тело охотника. Но прежде, чем сработала система самоуничтожения, из всех пор чудовища полилась едкая, черно-зеленая субстанция — кислота, растворяющая крепчайший сплав брони так, словно это была сахарная вата, брошенная в воду. Корабль начал разваливаться, погружаясь в биомассу, и лишь слабый, запоздалый взрыв его реактора вырвал клок плоти, который тут же начал зарастать.

Остальные корабли эскорта были уничтожены в течение следующих тридцати секунд. Охотник словно демонстрировал свое абсолютное превосходство, свою чудовищную силу. Он играючи догонял маневрирующие боевые звездолёты, разрезал их на части выраставшими прямо из его тела костяными клинками длиной с небоскреб, поглощал внезапно раскрывшейся пастью на поверхности биомассы, словно амеба, захватывающая добычу. Пасть эта была усеяна рядами вращающихся, острых как бритва пластин. Последний корабль, флагман, просто протаранил всей массой, сминая щиты и превращая содержимое в студень от чудовищной силы удара. Запоздалый взрыв даже не поцарапал шкуру стремительно удаляющегося монстра, уже нацелившегося на новую добычу.

На «Золотой Лилии» началась паника, быстро переходящая в чистый, животный ужас. Иллюминаторы, обращенные в сторону боя, показывали лишь надвигающуюся стену пульсирующей биомассы, заполняющую все поле зрения. Голос капитана лайнера, пытавшийся успокоить пассажиров, прервался на полуслове, когда внешние камеры показали, как Охотник, легко отшвырнув последние обломки эскорта, направился прямо к ним, к самому сердцу роскоши.

Тело чудовища снова изменилось. Оно вытянулось, сформировав нечто, отдаленно напоминающее голову гигантского червя и акулы скрещенных вместе, состоящую из нахлестывающихся костяных пластин и вращающихся ротовых частей с острыми, как бритвы — зубами. И он врезался в «Золотую Лилию».

Удар был страшен.

Броня лопнула, как скорлупа яйца под колесом грузовика. Силовые щиты, способные выдержать залп крейсера, не смогли сдержать его даже на секунду — они погасли, как мыльные пузыри. Огромный кусок корпуса лайнера, вместе с казино и несколькими люксовыми номерами, каждый стоимостью с небольшой город, а также частью реакторного отсека, был вырван и унесен в пустоту, рассыпаясь на обломки. И в образовавшийся пробой, хлынул Охотник. Его биомасса втекала внутрь, как черная, вязкая лава, разрастаясь с пугающей скоростью, словно плесень в теплой влажной среде, заполняя отсеки, коридоры, залы. Черная, вязкая субстанция текла по стенам, по полу, по потолку, разъедая все на своем пути — дорогую древесину, полированный камень, экзотические ткани. Из нее вырывались щупальца, венчающиеся на концах оружием разных видов: острые гарпуны для пробивания переборок, тяжелые молоты для разрушения конструкций, цепкие лапы с когтями для захвата добычи, и разбрызгиватели кислоты для растворения препятствий.

Внутри творился самый настоящий ад. Роскошь сначала превращалась в руины, а затем в пищу для неумолимого захватчика.

В стене одного из многочисленных баров, где еще минуту назад чрезвычайно богатые разумные потягивали коктейли, образовалось отверстие. Через проём влилась черная стена плоти, движущаяся с запредельной для присутствующих скоростью. Она распалось на сотни тонких, хлыстообразных щупалец, тут же бросившихся в атаку. Их кромсало, резало, пилило — а затем утягивало обратно в основную массу, перерабатывая на строительный материал для чудовищного тела. Крики ужаса и боли смешивались с шипением кислоты и треском рвущегося металла.

Охотник пожирал инопланетян всех мастей — двуруких, четвероруких, покрытых чешуей, мехом или хитином. Он задерживался на долю секунды перед тем, как уничтожить очередного разумного, словно сканером ощупывая его биомассу, анализируя ДНК, достоин ли он стать его частью? Или лишь топливом?

Всё становилось его целью. Металл корпуса втягивался и переплавлялся в новые структуры. Пластик интерьеров растворялся и шел на создание органических полимеров. Органика пассажиров и экипажа — всасывалась, расщеплялась до молекул и шла на строительство новой плоти, на регенерацию, на рост. Лайнер методично перерабатывали.

Слабые лазеры немногочисленной охраны лайнера, рассчитанные больше на усмирение пьяных пассажиров или рабов, не могли причинить ему вреда. Раны затягивались быстрее, чем их наносили. «Золотая Лилия» доживала свои последние секунды, превращаясь из символа роскоши в гробницу, а затем и в пищу для космического кошмара.

КралТар’Син, сидящий в клетке с другими рабами в трюме для «живого товара», дрожал мелкой дрожью, пытаясь понять — как он, когда-то уважаемый, хоть и не слишком честный приемщик руды на космической станции, докатился до такой жизни. Запах немытых тел, страха и отчаяния висел в воздухе густым туманом. И чем больше проходило времени в этом движущемся аду роскоши, тем отчётливей он понимал, что всё началось в тот злополучный момент, когда он продал пиратам координаты корабля странного разумного в чёрном костюме.

Да. Именно тогда!

Тот ведь потом вернулся обратно, попутно прикончив его старых знакомых пиратов, забрал их корабль и сломал ему, КралТар’Сину, челюсть за предательство. Ещё его дядюшка, владелец приёмки, отказался защищать племянника и вышвырнул со станции, пригрозив расправой. Но тогда это казалось благом, потому что потом станцию сожрали витроглоты, а потом она и вовсе взорвалась, уничтожив всех, кто находился внутри. Он тогда ещё думал, что ему повезло, что разумный, ставший причиной его бед — помер вместе со станцией. Но иллюзии развеялись, когда всё снова пошло прахом. Его нашли головорезы владельца станции, повесили несуществующий долг в сто миллионов кредитов, придумав абсурдное обвинение в том, что это он поспособствовал потере ценного актива — станции — и продали в рабство. Как он уже узнал позднее от таких же несчастных, так поступили со всеми работниками, чудом выжившими, находившимися в момент инцидента где-то в других местах. Даже сейчас, в этой проклятой клетке с ним находилось несколько смутно знакомых лиц со станции — механик из дока и бывшая официантка из бара.

И снова всё пошло прахом. На лайнер — напали. Казалось, сама Вселенная ополчилась против него.

— Ааааа!

Горк, один из рабов, огромный фиолетовокожий здоровяк, запаниковал первым. Он бросился всем телом на крепкие титановые прутья клетки. Металл глухо звякнул, здоровяк отлетел, оставив на темном сплаве отпечатки крови от разбитого лба и плеча. Грохот, вой сирены, вопли гибнущих пассажиров, доносящиеся сверху через вентиляцию — всё слилось в оглушительный адский гул, пробивающийся сквозь толщу переборок, вибрирующий в костях.

Пол тряхнуло с такой силой, что всех рабов, включая тяжелого Горка, отбросило к дальней стенке клетки, смешав в кучу из тел, стонов и проклятий на десятке языков. И всё тот же раб Горк, выбравшись из кучи, снова бросился к решетке. Его глаза налились кровью, дыхание стало хриплым, свистящим. Он облокотился спиной о прутья, схватил два соседних прута руками так, что суставы побелели, одной ногой уперся в противоположные, и рванул всем телом, игнорируя протест мышц, и треск сухожилий. Мускулы на спине и шее здоровяка вздулись канатами, фиолетового цвета кожа даже побелела от нечеловеческого напряжения. Локтевой сустав его правой руки неестественно вывернулся, и с глухим, влажным, чавкающим звуком кость не выдержала. Но прут чуть поддался, прогнулся внутрь клетки на сантиметр.

Раб, не обращая внимание на страшную травму, на торчащую из разорванной плоти предплечья кость, совершил ещё одно запредельное усилие, впиваясь взглядом в место изгиба. По его лицу текла кровь и пот, смешиваясь в багровые потеки.

Вот только плоть оказалась слабее стали. С треском сломалась ключица, новый осколок кости прорвал кожу на шее. Кровь хлестнула струей, забрызгав соседей по клетке, но здоровяк даже не застонал. Его глаза, налитые безумием и невыносимой болью, были прикованы к изгибу прута. Он втиснулся всем телом между прутьями в образовавшуюся щель, перехватился левой, еще целой рукой, уперся лбом в холодный металл рядом с кровавым отпечатком и снова рванул, одновременно пытаясь протиснуться наружу, раздирая кожу о острые края среза металла. Прут прогнулся ещё сильнее, однако цена была ужасна — перелом ребер, новые рваные раны на груди и спине.

КралТар’Син, выбирающийся из-под завала тел — замер, уставившись на невероятную картину. На этого безумца, сознательно превращающего себя в кровавое месиво ради шанса на свободу. Раб Горк, не обращая внимания на то, что его тело было изломано и истекало кровью, продолжал давить. Его дыхание стало хриплым, булькающим — вероятно, сломанное ребро проткнуло легкое. Щель стала ещё шире, достаточно для того, чтобы протиснуться худощавому разумному, такому как КралТар’Син. Горк, истекая кровью, улыбнулся, оскаливая залитый кровью рот, протиснулся наружу, сделал шаг уже свободным и рухнул как подкошенный, захлебываясь собственной кровью. Но главное — путь был свободен. Он купил им шанс ценой своей жизни.

Не теряя ни мгновения, отпихивая других рабов, увидевших путь к спасению и рвущихся к нему, КралТар’Син первым выбрался наружу через кровавую щель. Он выбрался вовремя, потому что в потолке отсека, прямо над клеткой, с ужасающим скрежетом образовалась дыра. Через нее, как черная вода из прорванной плотины, хлынула та самая чёрная биомасса, пожирающая лайнер.

Убегая со всех ног, бывший приёмщик руды слышал сзади душераздирающие крики тех, кто не успел выбраться из клетки или замешкался. Но они скоро сменились леденящими душу звуками влажного треска и хруста, а затем могильной тишиной.

КралТар’Син мчался по разрушенному коридору обслуживающего персонала, спотыкаясь об обломки панелей, трупы в униформе стюардов и охранников, периодически в панике оборачиваясь. Холодный пот смешивался с пылью, гарью и чужой кровью на лице. Он бежал. Бежал от той черной, вязкой массы, пожирающей «Золотую Лилию» зал за залом, отсек за отсеком. Воздух гудел от треска рвущегося металла, шипения разъедаемых кислотой материалов, грохота обрушений и далеких, обрывающихся криков, становившихся все ближе. Запах — сладковато-гнилостный, как разлагающаяся плоть, смешанный с химически едким дымом — был повсюду, щекоча ноздри и наполняя его душу леденящим предчувствием неминуемого конца.

Его ноги, ослабленные неделями недоедания и плохого обращения, предательски подкашивались. Он споткнулся о чей-то труп в богатых, расшитых золотой нитью одеждах, лицо которого было сплющено упавшей балкой декоративного потолка. Кредиты, власть, связи — все стало совершенно неважно, бессмысленно. Какая разница, сколько миллиардов кредитов у тебя на счету в банке, если тебя просто сожрут здесь и сейчас, как кусок мяса? Эта мысль пронзила его ледяной иглой.

За спиной нарастал шелестящий, склизкий звук. Как будто по металлу полз гигантский слизень размером с дом. Звук приближался с пугающей скоростью. Он оглянулся, его сердце колотилось как бешеное, готовое вырваться из груди. Из-за поворота в конце коридора медленно, но неумолимо выползала живая, пульсирующая плоть, испещренная прожилками тускло-красного свечения, как трещины на раскаленном угольке. Она покрывала стены, потолок, пол, медленно, но неотвратимо заполняя пространство, поглощая свет. Из нее вытягивались тонкие, гибкие щупальца-щупы, ощупывающие воздух, обломки, тела с жуткой любознательностью. Одно из них, тонкое как хлыст, метнулось к нему, как атакующая кобра.

КралТар’Син вскрикнул, отпрыгнул назад, упал на спину. Щупальце просвистело в сантиметре от его лица, вонзившись в переборку. Металл зашипел, начал пузыриться и плавиться под действием выделяемого фермента. Он в панике отполз, вскочил, побежал снова, не разбирая пути, руководствуясь лишь инстинктом.

Бежать! Куда? Неважно. Лишь бы подальше от этого ужаса, от этого шелестящего, пожирающего мрака.

Он ворвался в полуразрушенный обеденный зал экипажа. Столы с некогда белыми, а теперь заляпанными кровью и копотью скатертями были перевернуты, посуда разбита, а некогда дорогие люстры, каждая стоимостью в пару сотен тысяч кредитов, валялись на полу, превратившись в груду хрустального крошева. Не обращая внимания на творящийся бедлам, побежал дальше, сделал один шаг, второй, третий и остановился, как вкопанный.

Чёрная биомасса затянула всё вокруг — стены, потолок, выходы. Она заключила его в пульсирующий кокон. Правда, вместо ожидаемой темноты, в нём было светло из-за тех же красноватых прожилок, светившихся изнутри. Воздух стал густым, тяжелым, пахнущим медью и озоном.

Стена перед ним поплыла, перетекая, превращаясь в огромную, грубо вылепленную голову с глубокими пустыми глазницами. Внутри них вспыхнули две точки холодного, мертвенно-синего света, обжегшие его пронзительным, изучающим взглядом, проникающим сквозь плоть прямо в мозг. И к его удивлению, он не почувствовал немедленной враждебности, скорее вопрошающее безразличие. Как будто его рассматривали под микроскопом.

По телу КралТар’Сина пробежала волна ледяного ужаса, смешанного с парализующим недоумением. Что нужно этому чудовищу? Почему он ещё жив? Почему его не съели сразу, как тех в клетке?

Черная голова наклонилась одним слитным, плавным движением. Из сформировавшейся ротовой спирали, усеянной рядами крошечных, вращающихся зубцов, донесся низкий, вибрирующий гул. Он резонировал в костях, в зубах, в самой грудной клетке, проходя сквозь пространство и тело разумного. Каким-то запредельным, не принадлежащим ему чувством он понял, что это попытка установления связи. Вопрос, заданный на непонятном языке.

КралТар’Син, смотрел в эти мертвые звезды-глаза, чувствуя, как рассудок медленно сползает в бездну безумия под давлением этого взгляда и гула. Он открыл рот, чтобы закричать, выплеснуть весь накопившийся ужас, но из горла вырвался лишь хрип.

Гул повторился. Громче. Настойчивее. В нем слышалось нетерпение, раздражение.

Из ушей приемщика руды полилась теплая кровь. Волна невыносимой боли пронзила череп. Он упал на колени, закрыв голову руками, и начал бессознательно биться головой об пол, затянутый теплой, пульсирующей плотью, пытаясь заглушить этот адский гул, вышибающий разум.

Звёзды в глазах у чёрной головы погасли на мгновение, а затем вспыхнули снова. Но в них уже не было вопроса, только глубочайшее разочарование. Вселенское, леденящее разочарование. Как если бы щенок, подбежавший к чужому сапогу, почуяв знакомый, дорогой запах, вдруг осознал — это не его хозяин. Это кто-то другой, прошедший некогда рядом, лишь оставивший мимолетный, обманчивый след. Чужой. Бесполезный.

Низкий гул, пробирающий до костей — оборвался, и его сменил другой, резкий, скрежещущий звук, похожий на скрежет тысяч мелких зубов по металлу. Звук отторжения.

Биомасса вокруг КралТар’Сина отхлынула, словно от грязи, от чего-то неприкасаемого. Черная голова втянулась обратно в основную массу, движущуюся по коридору с прежней неумолимой целью — пожирать, поглощать, расти. Охотник уходил, оставляя за собой разрушенный лайнер и этого жалкого, ничтожного разумного, недостойного даже стать топливом.

КралТар’Син остался один в полуразрушенном зале. Он рухнул на палубу, залитую слизью и обломками, глядя в потолок бессмысленным, пустым взглядом. Кровь из ушей заливала виски. Где-то вдали продолжали слышаться взрывы, лайнер медленно рушился, теряя свою целостность, и до момента его окончательной гибели оставались считанные минуты. Он был спасен. Отвергнут. Пощажен по какой-то непостижимой причине. И в этой пощаде было что-то бесконечно более ужасное, чем смерть. Он лежал и смотрел в потолок, и единственной мыслью, крутившейся в разбитом сознании, было:

«Почему?»

Мысль крутилась до тех пор, пока на него не рухнула вся секция, погребая его под тоннами обломков.

Спасатели, решившие приблизиться к месту трагедии только через несколько суток, не нашли ни одного выжившего.