Пермский Губернский 7. Ультимат. Том 2

Эпилог

Конечно же, одним «Ноланом» всё не закончилось. И было принято коллективное решение отправиться в «Майн» — кальянный бар, расположенный на девятнадцатом этаже в бизнес-центре «Зеленое имение» в районе Тихого Компроса.

В состоянии «никакусек», немецкие специалисты окончательно раскрепостились и вещали «правду-матку».

— Да всё это полная хре-но-тень. — тоскливо вздохнул Мендель, прижимаясь к груди Лейлы: — Автоспорт давно скатился!

— И не говори. — подтвердил Хоббс, сидя в обнимку с Ингой и Снежей: — Раньше это было про соревнования! Про то, как пилоты проходили изнурительные тренировки. Как выкручивались из различных трудных ситуаций… Как придумывали инновационные технические решения и искали лазейки. А сейчас… Кхе… Сейчас это просто битва кошельков. Честно говоря, я приехал сюда только из-за любви к «Мировому классу». Это последние представители автоспорта, где вы сможете увидеть настоящих пилотов, а не это пластиковое разрекламированное дерьмо, приправленное гламурным блеском… Понимаете, сейчас пилоты помешаны на маркетинге! Им неважна сама гонка. Им важно то, что про них пишут в социальных сетях. Они натурально фильтруют базар, когда выступают! Это ж не настоящий человек, а картинка, которую нарисовали менеджеры и маркетологи. Аж смотреть противно…

— Ага! И так со всем. — Эрик затянулся кальяном и выдохнул плотное облако белоснежного дыма: — Я могу простить такое «Формуле». Всё же… это самые дорогие гонки, как никак. Но вот всё остальное… В людях пропал дух соперничества! Они перестали стремиться к победе… Теперь пилотам важнее, кто их будет спонсировать. Какая наклейка будет красоваться на кузове болида. Какие вопросы зададут на очередном интервью. И скажу честно… Столыпин — один из моих самых любимых пилотов!

— Правда, что ли? — кот, который очень недовольно косился на представителей технической комиссии опрокинул в себя стопку текилы.

— Конечно! Ведь Столыпин — реально рвётся к победе! Он не обращает внимания на весь сопутствующий шум. Ему бы поменьше сомнений в себе… И пережить уже эту трагедию. Вот тогда, как мне кажется, он станет совершенным. А главное — величайшим пилотом современности!

— Звучит амбициозно. — глотнув из стакана коктейля, произнёс я.

— А как же? Шумахер, Сенна, Алонсо, Лауда, Прост… Это пилоты, которые стали великими ещё до того, как началась вся эта чепуха с маркетингом. Они легенды не потому, что об этом сказали по телевизору, а потому, что рвением, потом и кровью заслужили это! И у Столыпина есть шанс стать одним из них.

— Хех, вы думаете, что «СуперСпорт» или «Эволюшен» дорастёт до «Формулы»? — усмехнувшись, поинтересовался я.

— «Эволюшен» дорос до второй «Формулы». Это тоже очень серьёзные соревнования! Так, с чего вы взяли, что у вас нет шансов добраться и до первой?

— Сомнительно. И дорого.

— Фёдор Александрович… — Мендель с хитрым прищуром взглянул на меня: — Вы слишком скромничаете. Я ещё ни разу не видел людей, которые за полгода сделали из мёртвого завода — новую надежду национального автопрома. Тем более — в восемнадцать лет. Я бы ни за что не поверил в эту историю, если бы не увидел вас лично. И это… чудо.

— У меня просто хорошая команда.

— Команда не сдюжит без талантливого лидера. Запомните мои слова, Фёдор — в этом мире нет «неважных деталей». Да, возможно, без команды вы не достигли бы таких успехов. Но опять же — эту команду собрали именно ВЫ! А потому — не стоит преуменьшать свои заслуги. Я вот всем рассказываю о своих успехах. А Хоббс, как вы уже успели заметить, не упускает ни единой возможности, чтобы рассказать о своей карьере пилота и работе в «Петронасе». Вы — один из гениев современности! И чему действительно нам стоило бы поучится у современного поколения, так это грамотно рассказывать человечеству о своих успехах. Сперва вы работаете на репутацию, а потом репутация работает на вас.

— Я приму это к сведенью. — подозвав официанта, я закрыл наш счёт: — Господа! Время уже позднее, а мне завтра ещё на учёбу. Потому, я вынужден вас покинуть. Но это не значит, что и вам нужно заканчивать. Вот моя гостевая банковская карта! Можете ни в чём себе не отказывать.

— Обижаете, Фёдор Александрович. — насупился Хоббс: — Мы с Герр Менделем не для того всю жизнь на трассах да в гаражах горбатились, чтобы деньги попрошайничать. Разберёмся сами!

— И о подругах не переживайте. Мы доставим их домой в целости и сохранности! — уверенно заявил немецкий беляшик.

Что-то мне подсказывало, что в данном случае беспокоится надо не о подругах…

Попрощавшись с немецкими специалистами, и пожелав хорошего вечера, мы с Викторией и котом спустились вниз.

— Эх, блин! Сорвалась… — разочарованно вздохнул сгусток меховой тьмы.

— Так тебе и надо. — усмехнулась Виктория: — У тебя есть Беллз. С ней и развлекайся!

— Беллз — это другое…

— В смысле?

— Ну, с ней мы всегда можем встретиться. А вот Снежа… Эх…

— Ты живое воплощение антипропаганды семейных ценностей, Мистер Кот. Ты в курсе об этом? А ведь тебя все любят… И думают, что ты — джентльмен.

— Идеальных людей не существует. Кто-то курит. А кто-то коллекционирует впечатления…

— Кого это ты там коллекционируешь? — из мрака медленно вышла Беллз.

Кот остановился, как вкопанный, а затем распушился от ужаса, превратившись в чёрный мохнатый шар.

— Да я так… Чисто в теории…

— В теории, значит? — Беллз уверенно подошла к нам и подняла Семёна на руки.

— Я решил проверить, насколько сильна моя любовь к тебе… И в итоге, не искусился!

— Вот, как? — фамильяр семьи Артовых злорадно улыбнулась: — Что ж, это очень хорошо, потому что мне показалось, словно ты пожирал глазами ту продажную шкурку…

— Нет-нет! Я просто изучал «материал» и не более того! Клянусь!

— Что ж, дорогой мой… Видимо, ты плохо усваивал прошлые уроки. Придётся научить тебя уму разуму. Господин Осокин, вы же не против, если я ненадолго одолжу у вас Семёна?

— Конечно, не против.

— НЕТ!!! Господи!!! Спасите меня… — жалобно замяукал кот.

— Всё хорошо. Там, куда мы сейчас поедем — тебя всё равно никто не услышит…

— ЧТО⁇!!

— Шутка. — мило хихикнула Беллз: — Или нет…

Проводив взглядом сладкую парочку, мы с Викторией добрели до остановки и вызвали такси.

— В отель? Или всё-таки сперва доедем до наших «друзей»? — поинтересовалась Гризли.

— Думаю, стоит поговорить с ними лично.

— Поддерживаю! А я пока забронирую номер.

Родители — крайне важные люди в жизни каждого человека. Они подобны кузнецам, что куют будущее. А ребёнок — это кусок расплавленного железа. И вопрос состоит лишь в том, что именно родители сделают из своего чада?

Дом Ларионовых расположился на берегу реки Камы неподалёку от станции «Пермь-1». Трёхэтажный таунхаус со своей территорией на тридцать соток. А, что? Не дурно.

Голубика уже покрошила в салат всю охрану, а супруги Ларионовы с крайне удручённым видом сидели на крыльце в окружении полицейских и моих рогатиков. Причём, Лариса Ивановна — мать Пети, обречённо дымила сигаретой. А отец семейства с непониманием смотрел в пол.

Оборин и Жучкин уже во всю заполняли бумажки на капоте своего старого «Форда».

— Господин Осокин! — Гриня приветливо помахал рукой.

— Тихо ты… — шикнул на него Борис и скромно кивнул мне.

— Всё хорошо? Никто не ранен? — уточнил я.

— Да. Машины доставлены на завод. Микуха сказал, что утром займётся вопросом оперативной починки, а Никита и Госпожа Биркин уже во всю готовят маркетинговую компанию для «СуперСпорта».

— Чудно. — я вручил портфель с документами в руки Гризли и подошёл к двум будущим посетителям пермского СИЗО: — Ну, и что это было?

— А сам не понимаешь? — остервенело зыркнув на меня, холодно ответила Лариса Ивановна. В ней дай бог — пятьдесят килограмм при росте в сто семьдесят. Но говорила Госпожа Ларионова так, словно владела всеми видами боевых искусств. А ещё держала несколько пистолетов в рукавах шёлкового халата.

— Грубость вам не поможет, Лариса Ивановна. Вы напали на моё имущество и моих сотрудников. По закону, я имею полное право стереть вас в порошок прямо здесь и сейчас. — я взглядом указал на Агни, стоявшую в паре метрах от меня: — Потому, давайте поступим правильно. Мне нужно узнать, с какой целью вы наняли «гастролёров»?

— Ты нашему сыну жизнь поломал, тварь! — женщина отбросила недокуренную сигарету, и резко подскочив, хотела броситься на меня, но Жучкин быстро перехватил взбрыкнувшую преступницу.

— Подобное вам не поможет. — заметил я и отошёл на несколько шагов назад: — Увы, сейчас вам было бы, куда полезнее сотрудничать со мной.

— Да пошёл ты в жопу, гнида!!! — рявкнула Лариса Ивановна и плюнула в мою сторону: — Явился… Такой весь хороший и умный! Ублюдок белобрысый… Хреново, что твой дядя так и не завершил дело до конца! Мразь…

— Пасть захлопни. — холодно произнесла Голубика, и её глаза вспыхнули ярко-красным пламенем.

— Успокоились. — я поднял руку: — Капитан, вы фиксируете?

— Конечно! — кивнул Оборин: — Всё будет запротоколировано.

— Жопу себе подотри своим протоколом! Герман! Ху**рь малолетнего у**бка!!! — закричала мать семейства, и из-за дома выскочил плотный лысый мужичок в тёмном пиджаке. Спешу отметить, что пистолет он вытащил довольно быстро. И даже успел выстрелить. Однако потом его тело разлетелось на несколько кусочков от ярко-красных лучей Агни.

— ГОСПОДИН!!! — заверещал Гриня и бросился прикрывать меня от пули.

— Стой, дурак! — крикнул я, но было слишком поздно. Шальная пуля вошла прямо… в левую ягодицу молодого бычка.

— Есть пробитие!!! — воскликнул Борис.

— Мехвод контужен!!! — вторили остальные рогатики.

— Идиот… — выдохнул я, и присел рядом с раненым: — Ты на кой-чёрт кидаешься? Пуля бы в меня даже не попала!

— Лучше перебдеть, чем недобдеть… — выдохнул Гриня, корчась от боли: — Неприятно…

— Ох, храбрец тоже мне… Борис! Вызови Монро. Пускай приедет и займётся задницей нашего Супермена.

— Есть!

— Но за самоотверженность — спасибо. — я похлопал молодого бычка по мускулистому плечу, а затем повернулся к истеричной матери семейства: — Назовите мне хотя бы одну причину не убивать вас здесь и сейчас.

— Гори в аду, мразь!

Тут уже не выдержал отец семейства, и поднявшись, вмазал жене пощёчину.

— Заткнись! Вот просто заткнись… И не вздумай больше вякать!

— Вот так, значит? Так, да? — начала всхлипывать престарелая стерва: — Я любила тебя… Всю жизнь тебе посвятила! А ты… Ты…

— Всё. Умолкни. — устало ответил Ларионов и вернулся обратно на крыльцо: — Даже в такой ситуации продолжаешь пить мою кровь…

— Тяжело… — я подошёл к Агафону Серафимовичу: — Может быть, тогда вы объясните, как так вышло? Ваш мотив мне понятен. Но я всё никак не могу объяснить себе один момент… Неужели вы думали, что я вас не вычислю?

— Я понятия не имел, что она всё это задумала! Вернее… я догадывался, что она может учудить. Но не думал, что она обратится к «гастролерам».

— А чего тут не понимать? — прорычала Лариса: — Этот щенок контролирует «Гильдию убийц» по всей Империи. «Улья» больше нет по его же милости. Так, к кому мне ещё было обращаться⁈

— Зачем, вообще, было нападать на машины Осокина?

— Да потому что, за семью надо стоять горой! Ты… жалкий слабак без яиц, который не в силах даже отгородить своего сына от тюрьмы! Посмотри, во что ты превратился? Жалкий мешок с говном… Ты бы никогда и пальцем не пошевелил ради нас! Вот и пришлось разбираться самостоятельно.

— Разобралась? — Агафон Серафимович подскочил и сжал кулаки: — Довольна? Покушение на Пермского Губернского дворянина… Я всегда знал, что ты сумасшедшая, Лара… Но когда ты стала конченой⁈

— Ой, пошёл в задницу, чёртов слабак! Видеть тебя не хочу… Уведите меня! — недовольно фыркнула Лариса, после чего Жучкин накинул на её запястья наручники и увел в полицейскую машину.

— Весь мой охранный отряд… Даже начальника СБ разворотили! — Ларионов недовольно посмотрел на меня: — Обязательно было отправлять штурмовую бригаду и эту… — граф поежился: — … женщину сюда?

— Мне повторить, что произошло? — спокойно поинтересовался я: — Или вы хотите, чтобы я сейчас вошёл в положение и возместил ущерб?

— Я был не при делах!

— А мне плевать, где вы были. Ваша жена заказала убийство моих людей! Хотела сорвать очень серьёзную сделку. А вы не просто муж. Вы глава семьи Ларионовых. И должны нести ответственность за своих родственников.

— Да-да-да… Давите на меня дальше! Золотой мальчишка…

— Простите, вы сейчас пытаетесь меня оскорбить?

— Нет. Говорю по факту.

— Хорошо. Капитан! — я подозвал Оборина: — Зафиксируйте факт отказа от принятия ответственности. Сдается мне, что семья Ларионовых хочет лишиться дворянского титула.

— Есть!

— Ну, что же вы так сразу⁈ — от Агафона Серафимовича веяло злобой и беспомощностью: — Я был на эмоциях!

— Мужчина должен контролировать свои эмоции. А дворянин, так и вовсе за каждым своим словом.

— Поймите вы меня! Ну не знал я… А если бы знал, то всё исправил!

— Боюсь, что уже слишком поздно.

— Боже! Господин Осокин! Прошу вас… Ну, давайте я вам официальное извинение принесу? В любом случае, меня обяжут компенсировать весь ущерб. Ещё и «моралку» навесят… А у дворян там явно не сто тысяч.

— Меня это больше не волнует.

— Но Господин Осокин… Я беру на себя ответственность за деяние своей супруги! Простите меня, Фёдор Александрович. Примите в дар коллекционную «Пагани Зонда». Редкий экземпляр… Коллекционеры за него готовы хорошо заплатить!

— Ладно, что у вас и вашей жены грязный рот… Это я ещё могу простить. Хоть мне и не сильно хочется. Но сам факт того, что ваш… отпрыск некоторое время травил жителей этого города — я, как Пермский губернский, простить не смогу. А потому двадцать пять процентов от всех ваших накоплений отправятся в фонд борьбы с зависимостью.

— Фёдор Александрович…

— Мы можем поступить иначе. По плохому.

— Хорошо. Я принимаю ваши условия!

— В таком случае, я принимаю ваши извинения. И желаю удачи в… вашем нелёгком пути. — сухо ответил я, и развернувшись, мы с Гризли уверенно направились в сторону дороги: — Агни! Мы закончили. Капитан! Вам спасибо.

— Нет проблем, Фёдор Александрович! — кивнул мне вслед Оборин.

Выйдя на дорогу, я ещё раз огляделся по сторонам.

— Агни, ты хорошо постаралась. Теперь можешь лететь домой.

— А вы? — Голубика окинула подозрительным взглядом нас с Викторией.

— Нужно съездить до завода. Проверить состояние поврежденных машин и привести в порядок документы. А ещё подготовить все необходимые бумажки для соревнований. Кстати, да! Поехали с нами. Лишняя рука с шариковой ручкой нам точно не повредит.

— Ой… Что-то, мне так спать захотелось… — Агни сонно зевнула: — Тем более, охранников тут реально было много… Я так устала! Так устала…

— Агни?

— Доброй ночи, Хозяин! — послав мне воздушный поцелуй, Голубика пулей взмыла в небо, а затем улетела в сторону Полазны.

— А ты коварный. — хмыкнула Виктория.

— Не вести же её с собой? Или ты хочешь экспериментов?

— Хех… Я за традиционные отношения. Если нашу «дружбу» можно таковой назвать. — Гризли взяла меня за руку и стала вдруг очень серьёзной: — Знаешь, я очень хочу задать тебе всего один вопрос… Это не претензия. Просто, мне интересна твоя модель мышления.

— Задавай.

— Ларионов остался без семьи на очень длительный срок. И я уверена, что он не знал о делишках своего сына… И точно не ведал, что творит его жена. Почему ты так с ним поступил?

— Пф! А что? Я должен был его по головке погладить?

— Нет, но… мне кажется, Ларионова можно было понять. Чисто по-человечески.

— Чисто по-человечески, значит? — я повернулся к Вике и внимательно посмотрел ей в глаза: — Давай посмотрим на это с логической точки зрения? То, что Агафон уделял мало времени воспитанию своего сына обернулось в ужасную ситуацию. Мало того, что Петр распространял наркотики по городу, так он ещё и хотел подставить моего пилота. Если бы Микуха пострадал — на гонку в выходные мы бы не выехали. Затем, из-за того, что Агафон, где-то не поговорил со своей женщиной — она взбрыкнула и нанесла серьёзный урон автомобилям, поставив под угрозу наш план с омологацией. И я ещё молчу про то, что «гастролёры» едва не убили моих ребят! Хватит с меня смертей… Я понимаю, что они — охрана. И что сами подписались на риск. Но терять я больше никого не хочу. К тому же — высокая смертность на моём предприятии приведёт к тому, что филиниды больше не захотят работать на меня. Производство упадёт. Омологации нет, потому что машин не хватило для показа. В гонке мы не поучаствовали. «СуперСпорт» откладывается на неопределенный момент. Завод уменьшается. Продажи падают. Завод банкротится и расформировывается. Несколько тысяч людей и филинидов остаются на морозе. А теперь подумай ещё раз — по-человечески ли я поступил с Ларионовым?

— Хм-м…

— Что не так?

— Я в очередной раз убедилась, что меня дико заводят умные молоденькие мальчики.

Ссылка на финальный том: https://author.today/reader/487479/4580728