Пермский Губернский 7. Ультимат. Том 2

Глава 24

Разговор с тёзкой из другого временного потока продолжился в гараже, чтобы никто не мешал. Девчата были слишком заняты работой по дому. А кот во всю монтировал ролики про уличные гонки для выкладки в социальные сети. Инопланетяне — инопланетянами, а разрывной инфоповод по расписанию!

— Итак. — Глэй устроился в старом кресле, которое выполняло роль подставки для инструментов, а затем внимательно посмотрел на меня: — У меня к тебе огромное количество вопросов. Как и у тебя ко мне. Но всё же, воспользуюсь правом старшего Глэйтрона. Расскажи, какая у тебя легенда перед экстрой и всеми этими людьми?

— По поводу людей. Среди них есть титан. А это… не совсем люди. Просто хочу, чтобы ты знал.

— Агни, которую все, почему-то, называют Голубикой? Да. Я в курсе и её в этот список не ввел.

— Почему это? — удивился я.

— Мне хватило короткого диалога перед туалетом, чтобы понять, что она уже в курсе.

— Вот как? Что ж… Хорошо.

— Не хорошо. — Глэй нахмурился: — Но к этому мы вернёмся сразу после твоей легенды. Прошу! Для меня это очень важно.

— Ладно. — с усмешкой ответил я: — Только не понимаю, чего ты хмуришься? Я искренне верил, что это… здорово, когда всю правду о тебе знает, хотя бы один приближённый. Так проще жить.

— Проще жить? — тёзка нахмурился ещё сильнее, но затем его выражение лица изменилось на снисходительное: — Хотя, я понимаю. Ты ещё слишком молод, Фёдор. Я в твоё время тоже наделал глупостей. Помню, как рассказал всю правду о себе своему первому экстре.

— И что он?

— Взбесился. Крепкая дружба была в тот же миг разрушена.

— С концами?

— Не совсем. Но факт остаётся фактом — ты на веки проклят. И будешь всегда вынужден строить взаимоотношения с приближёнными на лжи.

— Почему?

— Гуминиты очень не любят существ, которые сильно отличаются. Они же всегда считали себя самой верхушкой… венцом эволюции. А пресловутый Бог должен быть лишь в сердцах, а не в реальности. Любое проявление сверхгуминита сразу же пресекается, стоит ему совершить хоть маленькую ошибку. Но ты пока этого не понимаешь. Потому, относишься беспечно к некоторым вещам. Вот, к примеру, что случилось с Борреем в этом временном потоке?

— Его уничтожили местные маги.

— Вот! А знаешь, почему?

— Из-за его раздутого эго Ультимата?

— Из-за того, что он слишком сильно поверил в людей. У всех Борреев почти всегда идентичная судьба. Он прилетает на Абсолют с важной миссией. Встречается с необразованным местным населением. Провозглашает себя Богом. Показывает чудеса. А затем… когда, казалось бы — всё идёт по плану, обгаживается так, что его уничтожают местные маги.

— Звучит грустно.

— Хех… Мегард — конченый идиот! Вместо того, чтобы взращивать в старшем сыне лидера и развивать умения тайного управления после внедрения в человеческое общество, продолжал пичкать нашего бедного брата историями о том, что гуминиты — глупцы и жалкие слабаки. И что они готовы поверить в божественное начало любого чуда, если ты им это покажешь. Результат на лицо! Эйфория от прихода реального божества проходит сразу, как только гуминиты осознают опасность. Да, кто-то будет объяснять любую ошибку волей господа. Но только не сильные мира сего. Они будут внимательно просчитывать все возможные риски! И стоит тебе, как Богу, оступиться — как ты тут же потеряешь свой авторитет. А Ультимат — не Миротворец! Мы не можем по щелчку пальца сдуть половину населения планеты. Потому что, не мы её создавали. И не нам здесь хозяйничать.

— Немного не понимаю, к чему ты?

— К тому, что Миротворцы тоже не идиоты. Они специально создавали мир так, чтобы здесь были операторы энергии. Ну, условно — волшебники. Миротворцы наделили их силами для того, чтобы те смогли отразить любую угрозу.

— То есть, у любого мага есть потенциал?

— Ага. Это, как на моем прошлом Абсолюте с электрокарами будущего. Там по подписке можно было увеличить мощность двигателя. То есть, они шли с самым лучшим агрегатом ещё с завода. Но с ограничениями. Потому что, чем больше мощность, тем меньше ресурс.

— То есть, все местные маги системно ограничены?

— Типа того. Сложность заключается в том, что на всех планетах с Ядрами Миротворцев стоит блок. Но как только в мире начинается хаос — блок моментально снимается. Помнишь, я рассказывал про одного из старейших Глэйтронов, который стал Императором Российской Империи на другой Земле?

— Помню. И что там?

— Так вот, когда те два маньяка пришли на Землю и начали проказничать — блок тут же отключился. Причём, Глэйтрон… Хотя, мне не нравится всех так называть. Всё же, мы разные. Поэтому, пускай он будет Юпитер.

— Как планета?

— Скорее, как бог… Но да не суть. Юпитер утверждал, что в их тайной компашке работала богиня. Настоящий Миротворец! И она создавала биокорпы. Прямо, как у местной Лэмии. А так же создавала запретные технологии, которые представляли угрозу для всей планеты.

— Погоди, а её случайно звали не Шанго Лай-Лабэ? — поинтересовалась Лэм.

— Этого Юпитер не сказал. Но сам факт того, что после масштабных событий все местные волшебники получили усиление — был зарегистрирован. У них там своя система отслеживания заряженных частиц. Название забавное… Вроде, сейшин? Или как-то так. Не суть. Главное то, что Миротворцы систематично делают ограничения для сохранения средней продолжительности жизни. Но маг, который слишком активно пользуется максимальной силой — очень быстро перегорает. Как спичка.

— Выходит, это совершенно бесполезный потенциал?

— Ну, почему же? Операторы смогут защитить планету от различных угроз. Да, скорее всего, они сами погибнут. Но Ядро будет в безопасности.

— Как эгоистично со стороны Миротворцев…

— А что ты хотел? Для них гуминиты — это такие же живые инструменты, как пчёлы на пасеке. Только пушистые комочки делают мёд. А гуминиты — энергию для питания Миротворца. Но суть одна. Потому и отношение к людям, как к функции. То есть, как к механизму. Всё чётко работает во благо общего дела! Но с этим разберёмся позже. Мы и так ушли далеко от первоначальной темы. Расскажи мне, какова твоя легенда?

— Ой, да тут всё максимально просто. Мой донор умер. Ну, как умер? Его тело всё ещё функционировало. А вот энергетическая составляющая практически испарилась. Во время заселения я застал лишь малую часть… Словно остаточное явление. Он сказал, что ждал меня. И дал официальное разрешение на заселение.

— Ждал тебя? С чего бы вдруг?

— А… Сложная история. Если вкратце — это мой дальний родственник.

— Что⁈ — Глэй схватился за голову: — Это как понимать⁈

— Ты же сам сказал, что я пахну твоим старшим братом. Вот. Местный Боррей нехило расплодился во время своего странствия по Абсолюту. И Фёдор — один из его потомков. И одновременно — один из моих предков… Ах, чёртовы путешествия во времени!

— Теперь стало чуточку понятнее. И дальше-то что?

— А дальше про молнии.

— Молнии?

— Ага. Молнии в этом мире — имеют очень специфические свойства. Во время грозы у одарённых пробуждаются способности.

— Не правильная трактовка. Всё дело не в молниях, а в спрайтах. — поправил меня Глэй: — Ты же слышал об этом явлении?

— Да. Было дело. — спрайт — это, по сути, такой же электрический разряд, как и молния, только бьёт он в стратосферу. Крайне загадочное явление, о котором местные ещё ничего не знают: — Но причём тут появление дара?

— У всех Ядер Миротворцев иногда случается временная перегрузка.

— Как это? Разве вся суть жизни и создания альтернативных миров не в том, чтобы полностью зарядить Ядро?

— Как и всегда — есть нюанс.

— Опять… — Лэмия обречённо вздохнула.

— Не опять, а снова. Дело в том, что внутри Ядра происходит очень сложный процесс переработки одной энергии в другую. Миротворцы, как одни из старейших существ — питаются первородной энергией. Но гуминиты выделяют прото-псикическую энергию. Или, как её называют верующие фанатики из «Культа Бреда Волшебников» — духовную энергию. То есть, Ядро — это не просто аккумулятор, а ещё и целый завод по переработке прото-псикической энергии в первородную.

— Твою ж мать… — я с подозрением посмотрел на Глэя: — И откуда ты всё это узнал?

— Общался с Миротворцами. И не только… За последние две тысячи лет поисков сестры я много, где побывал.

— Занятно. И, что же там с этими перегрузками?

— Ядро находится в постоянном режиме поглощения и переработки. Никаких регуляторов или сложных компьютеров в нём нет. Процесс полностью автоматизирован. Однако, иногда люди производят слишком много прото-псикической энергии. Такое происходит во время мировых войн или страшных катастроф. И, чтобы не перегореть — Ядро автоматически сбрасывает излишки энергии в атмосферу в виде спрайтов. Это активирует дар Оператора. Потому, во время грозы и «просыпаются» местные волшебники.

— Охренеть… И сколько ещё подобных моментов ты знаешь?

— Мультивселенная таит в себе очень много загадочного. Но я не вижу смысла обо всём этом рассказывать именно сейчас. К тому же, если ты был лишь в Галактике Мегарда и затем сразу переместился на Абсолют, то считай, что ничего ещё не видел. А значит не поймёшь и половины из того, что я знаю. Так что, у тебя ещё всё впереди. Как стартуешь на путь «без постоянной остановки» — маякни. Там и поговорим.

— Мне не мила жизнь скитальца.

— Хех… Рано или поздно — придётся привыкнуть. — с грустью усмехнулся Глэй.

— С чего это вдруг?

— Неужели ты ещё не понял? Боже… Открой глаза! Тебя практически невозможно убить. Даже если твою оболочку уничтожат — ты всё равно очнёшься в одном из бесконечного количества миров Мультивселенной. И так будет продолжаться всю твою жизнь… Или пока не уничтожат твою энергетическую составляющую. Мегард проклял нас!

— Я пока не ощутил дыхание безысходности. Мне нравится этот мир, и я бы хотел сюда вернуться после победы над Мегардом.

— Вернуться после победы над Мегардом… — Глэй провел ладонью по густой бороде: — Сколько попыток было предпринято мной атаковать из будущего. И всё тщетно… Однако, мне очень нравится твой оптимизм. Он… весьма заразителен. К тому же, никто из Глэйтронов и Акулок ещё не предпринимал попытку атаковать именно из прошлого, да ещё и с целой армией!

— Про армию пока говорить рановато. — вздохнула Лэмия: — Я, конечно, изо всех сил постаралась сделать качественную агитационную компанию. Но… Многим плевать на будущее. Важно то, что здесь и сейчас.

— Это вполне нормально. Но сам факт того, что вы хотите исправить ситуацию и спасти Мультивсленную — уже делает вас на ступень выше большинства Глэйтронов и Акулок.

— Теперь осталось только победить Мегарда. А затем вернуться обратно. Уж больно я влюблён в этот мир.

— Влюблён… — Глэйтрон вновь с грустью вздохнул: — Я бы на твоём месте не рассчитывал на возвращение.

— Это ещё почему? Нет, я, конечно, понимаю, почему… Но с чего вдруг такие депрессивные мысли? — возмутился я.

— Ты ещё слишком молод, Фёдор… И многие открытия, как приятные, так и не очень — для тебя ещё впереди. А глядя на этот прекрасный дом и замечательных девчонок… мне становится очень грустно от того, что тебе предстоит пережить, если ты… вернёшься обратно.

— О чём ты?

— Пойми, Фёдор… Мы — долгожители! Практически — бессмертные существа. И люди для нас — не более, чем сгоревший болид в ночном небе. Маленькая вспышка. Едва ты с ними знакомишься, начинаешь привыкать, как уже приходится прощаться. Человеческий век краток. И, казалось бы, это самое страшное, что может быть… Но нет. Даже если ты попытаешься нанести вред своей оболочке — щёлк! И ты в совершенно незнакомом мире. Начинаешь всё с нуля. Это… жутко. Отбивает всё желание двигаться дальше. Каждый раз одно и тоже. Как будто, я живу в одной зацикленной временной петле. И самое отвратительное, что даже если ты найдёшь способ, как продлить функционирование своей оболочки — мир всё равно придёт к своему завершению. И ты ничего не сможешь с этим поделать. Ни-че-го…

— Я знаю, что это такое. Мегард уже уничтожал мой мир. Я даже отсидел в тюрьме почти тысячу лет. И, что-то желания двигаться дальше у меня не отбило.

— Поверь мне… Практически все Глэйтроны переживали сотни лет тюрьмы и смерть собственного мира. Но это совсем другое. Ты поймёшь… Через несколько тысяч лет, когда и этот мир начнёт подходить к своему логическому завершению.

— Ты про ген от Миротворцев?

— Угу… Едва зарядится Ядро — начнётся постепенное угасание человечества.

— Ты видел другие Земли с Ядрами?

— Видел. Исход всегда один и тот же… Только способы разные. Где-то, как было в моём случае — кабины виртуальной реальности в момент экономической оттепели. А где-то — ядерный апокалипсис или война с искусственным интеллектом. Но эти способы менее эффективны. Слишком много выживших. И тогда Миротворцам приходится запускать систему биоочистки. Это, как те твари, которые живут внутри Кракенов, только ещё хуже.

— Съедают всё живое?

— И неживое тоже. Как будто соскабливают верхний слой планеты. А затем сушат мировой океан. Зрелище жуткое, но завораживающее. Но об этом мы поговорим чуть позже. Всё-таки, я тут пытаюсь дослушать твою легенду… Но мы вечно уходим от темы.

— Точно! Так… На чём мы остановились? Ах да! На моём пробуждении. Очень повезло, что во время заселения в тело донора попала молния.

— И?

— Я очухался. Притворился, что у меня амнезия от разряда. И спустя некоторое время я встретился со своим экстрой в лице Семёна.

— Тот говорящий чёрный кот?

— Ага.

— Хм-м… Выходит, донор ничего не оставил?

— Оставил. Но лишь часть своих воспоминаний. Я помню сюжеты некоторых книг и фильмов. Понимаю местный сленг… Понимаю, как и что работает. Но вот свои чувства донор предпочёл не открывать для меня. Видимо, решил, что мне не понадобиться. Но одно радует — я реально подружился с Семёном и всеми этими людьми.

— Как удобно… Но к экстре лучше не привыкать. Как и ко всем остальным. Мегард… чтоб его черти в аду драли… Солгал, что нам недоступны чувства и эмоции гуминитов. Как я уже сказал — все твои близкие очень быстро растают.

— И, что с того? — удивлённо спросила Лэм: — Разве смерть — это не естественный процесс для людей?

— Для людей. Но мы — не люди!

— Я понять не могу… — я задумчиво взглянул на своего новоиспечённого брата: — То есть, ты хочешь предложить мне отречься от новой семьи просто потому, что они рано или поздно умрут?

— Ты не представляешь, что это такое — потерять всех, а потом наблюдать за тем, как мир, который стал тебе вторым домом, медленно скатывается в бездну! Я помню, что было со мной… Что я чувствовал тогда!

— И, что с того?

— Я же добра тебе хочу! Поверь на слово — это самое отвратительное чувство, когда твои любимые угасают, а ты ничего не можешь сделать. Ультимат ты… или ещё кто. Это не имеет никакого значения! Они все умрут. Растворятся среди миллиардов звёзд. А их воспоминания сотрутся. Останется лишь пучок энергии, который найдёт новое тело среди бесконечного количества миров Мультивселенной и начнёт всё заново. Это больно, Фёдор. Очень больно…

— Ты же сам сказал, что мы все разные!

— Так и есть. Нас объединяет только имя, происхождение и ненависть к отцу.

— Ну, вот и не думай за меня о моём будущем. И уж тем более — о моих чувствах! Я сам выбираю свой путь. — строго ответил я.

— Хорошо. Да я и не настаиваю. Просто… хотел дать дельный совет. Мегард знал, что без эмоций и чувств мы не сможем нормально питаться и эволюционировать. А привязанность приводит к очень страшной боли, которую ничем не заглушить! Не раскрывай своё сердце никому…

— Если не раскрывать своё сердце для других — ты будешь мёртвым изнутри. — заявила Лэмия: — Если мы одолеем Мегарда, то я планирую взять управление Пантеона на себя! Ибо уверена, что многие братья и сестры примут нашу сторону. И мы остановим экспансию. А ещё я хочу освободить Ультиматов от служения Пантеону. Я считаю, что каждый из нас волен заниматься тем, чем хочет.

— Освободить Ультиматов? — Глэйтрон скривил жуткую физиономию.

— Именно! Мы слишком долго были марионетками в руках умалишённого старика!

— Ты хоть понимаешь, что такое среднестатистический Ультимат? — тёзка вновь нахмурился, и казалось — был готов вступить в открытый конфликт: — И я сейчас говорю не про таких, как мы — рождённых из чрева матери. Настоящие Ультиматы, которых Мегард наштамповал в своих лабораториях — это машины смерти, которые привыкли к тщеславию и власти. Если хочешь обречь Галактику на новую экспансию — валяй! Только вот, Ультиматы не будут смотреть на своё родство. Они начнут воевать друг против друга! И тогда погибнет ещё больше невинных. А война может перерасти из галактической во вселенскую. Чувствуете масштаб?

— И что ты хочешь предложить?

— Все Глэйтроны — искалеченные боги, мечтающие уйти на покой. А все Акулки — их прекрасные старшие сестры, желающие мира во всём мире. Борреи — неприкаянные затворники. Они безобидны и неамбициозны в большинстве своём. Остальные же Ультиматы — великое зло, коих Мегард создавал по образу и подобию своему. И если ты реально переживаешь за будущее Галактики — тебе придётся уничтожить всех!

— Ты серьёзно предлагаешь мне геноцид собственного вида?

— Вида? — тёзка очень недобро засмеялся: — Акулка… Открой глаза! Это не наши братья и сестры. Это клоны, которых Мегард создал для одного — захвата Галактики, а затем и всей оставшейся Вселенной! Он взращивал меня, как продолжателя своего дела. Я должен был взять контроль над его глобальной миссией. Стать более мощным продолжением Мегарда… А все они — должны были перейти ко мне в управление по наследству. Лэм… Они — солдаты! Бездушные машины, коих создали для того, чтобы продолжать экспансию. И ты серьёзно веришь в то, что они — такие же, как мы?

— Я общалась с другими. Они не машины! И уж точно у них есть душа.

— Ты обманываешь себя. Я искал других Ультиматов! Настраивал гиперсветовой радар… Но всё тщетно. Существуют только Борреи, Глэйтроны и Акулки. Всё.

— Между делом, с нами здесь ещё Кай.

— Что⁈ Та лабораторная крыса⁈

— Ага. Он точно так же умер и переродился здесь.

— Переродился… — Глэй с недоверием посмотрел на меня: — Но, как? Он же… машина…

— Видимо, ты, как и Мегард — тоже можешь ошибаться. Мы не идеальны.

— А… — тёзка виновато опустил голову: — Можно мне… пообщаться с вашим Каем?

— Можно. Но это завтра утром. — ответил я и сонно зевнул: — И учти, Глэй! Кай — важный член нашей команды, без которого мы не сможем добраться до Мегарда. Так что, давай-ка с ним полегче. Договорились?

— Нет-нет… Я не хочу причинять ему вред. Я лишь хочу посмотреть, насколько сильно ошибался. — из тёзки сочилась концентрированная горечь и разочарование от самого себя.

— Может, расскажешь? — предложил я.

— Чуть позже… А сейчас я был бы очень не против поспать.

— Наверное, нам всем это сейчас не помешает. — согласилась Лэмия.

Сон — лучшее лекарство от перегрузки мозга информацией. Но самым главным было то, что мы нашли очередного союзника.

Да, у нас не всё сразу склеилось. Чтобы Глэйтрон не говорил, а его упрямая натура всё равно лезла наружу. Любые мелочи, которые показывали мою привязанность к домочадцам сопровождались очень осудительным и напряжённым взглядом.

— Просыпайтесь, Господин! — мурлыкала Голубика, словно кошка натираясь лицом об моё одеяло: — Вам пора вставать…

— Я и не сплю. — так и не разлепив глаза, на автомате ответил я.

— Спите! Вы забыли поставить телефон на зарядку, и он благополучно сел.

— Точно… — видимо, из-за вчерашних событий из моей головы вылетели даже самые обычные вещи: — Но, давай ещё пять минуточек? А потом… Потом встану… Честно.

— Может быть, сделать вам утренний массажик?

— Встаю! — не желая подвергать свои кости опасности, я тут же вскочил с кровати.

— А уже всё… А надо было раньше… — хитро произнесла Голубика, и схватив меня за плечи, притянула к себе, после чего начала жадно обнюхивать мои волосы: — Прекрасно! Идеальный день начинается не с кофе…

— Я всё хотел спросить. А ты же не полноценный титан?

— Нет. Во мне две трети. А что?

— Ну и силища…

— Ой, как бы мне не хотелось это признавать — старый хрыч сильнее меня. Но какая разница? Мне хватит сил, чтобы защитить вас от всего. А теперь — давайте поняшимся в кроватке, пока есть драгоценная минутка… — с этими словами Голубика бесцеремонно опрокинула меня обратно на кровать.

— Кхм-кхм… — раздалось со стороны двери. Мимо прошёл Глэй и с осуждением зыркнул на нас.

— Чего? — строго спросил я.

— Нет-нет. Ничего. — донеслось из коридора.

Затем ситуация повторилась, когда Иришка попыталась покормить меня с ложечки. И продолжилась, когда Виктория чмокнула меня в щёку возле входной двери.

Не выдержав, я схватил Глэя и завёл в гараж.

— Какого чёрта происходит⁈

— Тише-тише, здоровяк. — улыбнулся тёзка и пригладил кучерявую бороду: — Всё в порядке. Просто… ты не умеешь слушать.

— Неужели? То есть, моих вчерашних слов обо всём происходящем тебе не хватило?

— А причём здесь это?

— При том, что я принял тебя, как гостя. Объяснил правила существования в этом доме. А ты, вместо того, чтобы принять их — продолжаешь вести себя, как отец! Хотя это вообще не твоё дело.

— Ты сильно моложе меня. Так что, условно… я хоть и не отец, но твой старший брат. И должен о тебе заботиться.

— Единственное, что ты должен — внимательно слушать меня и Лэмию. Понял?

— Пойми, Фёдор. Я же добра тебе желаю.

— Засунь своё добро знаешь, куда? Уже забыл, кто мы такие? Так вот, я напомню. Мы — великое зло!

— Не забыл. А ещё я не забыл то, что со мной произошло.

— Вау! Да-да-да… Трагедия. Драма. Ужасы прошлого. Ты это всё пережил! Потому дай и мне всё это пережить. Я отдаю себе отчёт.

— Если сковорода горячая, то не проще ли послушать тех, кто уже об неё обжёгся, чтобы не трогать?

— Мы разные, Глэй. Не путай! Я же чувствую, что тобой движет.

— Что же?

— Неутолимая тоска о том, что было. Только вот, ты их уже не вернёшь. Тем более, предупреждая меня о будущем.

— Какая проницательность. Прямо, как у меня.

— Да, что ты? — я похлопал тёзку по плечу: — Мне жаль, что в твоей жизни произошла трагедия. Но факт остаётся фактом — это ПРОШЛОЕ. И ты, несмотря на всё — пошёл дальше! Поэтому, дай и мне пойти дальше.

— Ты обрекаешь себя на страдания.

— И пусть. Я это делаю сознательно!

— Хорошо. Но я готов поставить на кон свой истребитель, что ты потом скажешь одну очень избитую фразу.

— Какую же?

— «А ведь старина Глэйтрон был прав».

— Даже если и так — это всё равно мой выбор. Я хочу трогать раскалённую сковороду. И я буду.

— Эх… Ладно. — Глэй внимательно посмотрел в мои глаза: — Тогда, постарайся запомнить каждый момент, пока все они всё ещё здесь. Цени это. Знаешь… Я ведь только сейчас осознал, что не будь этих тёплых воспоминаний, я бы… и не выдвинулся в своё путешествие. Акулка — мой последний родственник.

— Понимаю. Я тоже всегда хотел её найти. И честно… я был счастлив, когда мы вновь встретились. Очень надеюсь, что и ты, когда-нибудь ощутишь это невероятное чувство.

— Спасибо… Но пора бы уже заканчивать с сантиментами. Отвезёшь меня к Каю?

— Не вопрос. Лэмия составит тебе компанию.

— Было бы чудесно! Пускай, это и не моя Акулка, но мне всё равно очень приятна её компания.

— Рад слышать.

Вернувшись обратно в дом, я увидел забавную картину. Развалившийся на ковре кот, заприметив Ириску с пылесосом, тут же подскочил, выгнул спинку и бочком убежал в сторону гостевого туалета.

Интересно, а кошачьи повадки останутся, когда Семёна расколдуют?

Выйдя на улицу, я взглянул на замятое крыло внедорожника. Эх, видимо придётся некоторое время покататься на «Кабане». Не выписывать же себе ещё один «Сандаль» с предприятия? И так уже слишком жирно.

— Кстати, а где мой истребитель? — поёжившись от холода, спросил Глэй, глядя на потрясающий утренний снегопад.

— Стоит во дворе моего завода. Не переживай! Но буду откровенен — починить его в ближайшее время вряд ли получится.

— О, за это я не переживаю. Главное, вытащить оттуда радар. И энергетический блок. Чисто так… На всякий случай. Сам понимаешь, в таких делах лучше перестраховаться.

— Хорошо. Скажешь Каю, чтобы всё вытащил. — я повернулся к двери: — Семён! Где тебя черти носят?

— Бегу-бегу… — кот пробежал к побитому внедорожнику и тут же принял человеческий вид: — Прошу вас, Господа! Авиалинии «Последние трусы во имя дрифта» — ждут вас!

— Очень смешно… Саня и Серега будут бесплатно работать, пока не покроют ремонт крыла.

— Справедливо. Господин Глэй, а вам доводилось в… сознательном состоянии кататься на подобном транспорте?

— Конечно. Думаешь, вы одни такие умные во вселенной? — улыбнулся тёзка.

Кстати, чтобы Семён не начал подозревать раньше времени, мы решили обозначить нашего нового гостя Глэем. Но это исключительно моя вина. Мне не стоило даже в качестве шутки называть Семёну и Шмелю своё настоящее имя. Вот тут старый Глэйтрон был прав. Нельзя спустя рукава относиться к своей легенде.

— Что ж, значит укачивать вас не будет. — кивнул Семён, раскрыв перед ним дверь.

Трактор местных коммунальщиков уже во всю чистил дорогу. Хорошо, что выехали пораньше. Представляю, какой коллапс начнётся, когда все двинут утром на работу…

— Как дела с социальными сетями? — поинтересовался я.

— Ролики запущены. И первая волна реакции в телеграмме уже подоспела. Люди очень довольны! Но нашлись и те, кто высказал теорию о том, что это именно мы взорвали дом Ларионова. — ответил Семён.

— Как всегда… Впрочем, ничего удивительного. Что по поводу гонок?

— Люди воодушевлены! Но… многие высказались, что крайне опечалены одним моментом… — фамильяр тяжко вздохнул, словно очень не хотел сообщать мне эту новость.

— Чем же?

— Они хотели бы видеть тебя за рулём своего болида на предстоящих соревнованиях.

— Хех… Даже в теории — я не смогу научиться профессионально ездить за три дня.

— За четыре. Пятница — тренировочный день.

— Да даже за пять. Это всё равно невозможно.

— Ну… При должных тренировках. Хотя, да. Мысль глупая. Я же сам был сильно против. Поэтому, нам будет лучше проигнорировать данный запрос населения. К тому же — у нас уже есть профессиональный пилот.

— Это точно. Было, что-то ещё интересное?

— Ну, да. Рейтинг Микухи серьёзно подскочил. Количество запросов за ночь перевалило за несколько десятков миллионов, если верить данным с метрики! Сторизы и шотсы сделали своё дело.

— Прости, а о чём это он говорит? — тихонько спросил Глэй.

— Короткие видеоролики. В этом мире мнение большинства людей зависит от коротких видеороликов. Шутки, мемы, истории и прочие моменты, которые формируют стереотипы. — пояснил я: — Зачастую, это очень серьёзно вредит. Но крупные корпорации научились использовать это в качестве рекламного материала.

— А где можно посмотреть всё это добро?

— Прямо в телефоне! Почти во всех социальных сетях есть свои представители «самого короткого метра».

— Ого! А вот это интересно. Я, конечно, уже видел нечто подобное раньше… Но не придавал этому серьёзного значения. Кстати, а как именно эти видеоролики могут вредить?

— Создавая стереотип. — ответил Семён: — К примеру — ролики, где меркантильные девушки рассказывают о том, что молодой человек должен зарабатывать от ста тысяч рублей в месяц едва пойдя в детский сад, набирают миллионы просмотров. А потому что, никому не интересен рассказ обычной девушки, которая просто ищет женского счастья. И естественно, в погоне за славой, создатели этих самых роликов выпускают именно скандальную диву, которая прогреет филейные части зрителей. Возникнет резонанс. Куча комментариев, пересылка друзьям, огромное количество просмотров и соответствующая популярность. А народ смотрит на это всё и ужасается, мол — о времена, о нравы. Им невдомёк, что из пятисот опрошенных девчонок лишь десять вот таких «специфических». Потому — мальчики очень боятся вступать в отношения. А ещё терминов всяких напридумывали, типа «тарелочниц». А знали бы вы, Господин Глэй, как на всём этом наживаются псевдо-психологи… М-м-м…

— Псевдо… Это как?

— Инфоцыгане. Они обманом затаскивают людей к себе на курсы и за деньги промывают мозги. Оттуда человек выходит обречённым. Его и без того страшные детские психологические травмы становятся ещё страшнее. И всё. Этот человек на очень долгое время потерян для общества.

— Что же это у вас тут за самцы такие⁈ — ужаснулся тёзка.

— Не только самцы. Это работает в обе стороны. Девочкам показывают мальчиков-тиранов, которые вытирают об них ноги. И транслируют точно такой же негативный контекст, погружая бедных девчонок в ужас и безнадёгу. И девочки точно так же бегут к инфоцыганам, после чего на долгое время потеряны для общества.

— Если инфоцыгане вредят демографической ситуации, то почему вы их не отстреливаете?

— Отстреливаем, как можем. Проблема в том, что их пока официально не признали мошенниками. Соответственно и состава преступления нет. Девочки и мальчики сами бегут к инфоцыганам и несут свои кровные.

— Чтобы над ними было совершено психологическое насилие?

— Ага. Лоботомия! И видеоролики лишь усугубляют эту ситуацию. Неокрепшие умы с ноги врываются в этот информационный пузырь, не догоняя, что будь всё так на самом деле — человечество уже давно вымерло бы.

— Ого! Ещё один вариант развития конца света… — задумчиво произнёс Глэй: — Зачем ядерные бомбы, вирусы и капсулы виртуальной реальности, когда можно запугать народ до смерти, что все самцы тираны, а все самки меркантильные стервы? Гениально!

— Хах, давайте всё же будем радоваться, что в нашем обществе ещё огромное количество адекватных людей, которые все ролики в интернете воспринимает лишь с точки зрения развлечения. — усмехнувшись, ответил я.

— Но есть же и процент слабых духом, которые верят! Как же спасти их?

— Зачем? — Семён с удивлением посмотрел на Глэя через зеркало заднего вида: — В мире до сих пор главенствует правило, что выживает сильнейший. Только, если раньше это касалось сугубо физической силы и здоровья, то сейчас это интеллект. Выживает умнейший и приспосабливаемый. А те, кто верят в чушь… Ну, что поделать? Такова жизнь.

— Интересное у вас тут бытие…

— А ты, что? Всё это время жил на незаселенной планете?

— Я странствовал. Мне было не до изучения местного культурного кода. Да и информация про мир людей у меня лишь по воспоминаниям давно минувшего прошлого… Что-то повторяется. Что-то было совсем не так. Но память моего вида такая дырявая из-за длительного срока жизни… Эх.

А вот это факт. Воспоминания о моём прошлом тоже зачастую искажались. Или же просто вырезались, как нечто ненужное.

— Расскажете про другие планеты? — с надеждой спросил Семён: — Потом… Как будет свободная минутка, конечно же. А-то мы почти приехали.

— Расскажу. Но миры людей… если так подумать, редко сильно отличаются друг от друга. Суть у них одна — добыча ресурсов и усмирение местного населения. Кому-то повезло больше, а кому-то меньше. Единственное, что разное — подход и реализация.

— Отлично! Это уже что-то. Знаете, я тоже своего рода — древнее существо, которое успело пожить в разных мирах.

— О чём это он? — удивился Глэй.

— Семён у нас из проклятых преступников прошлого. Их обрекают на несколько сотен лет жизни в облике животного.

— Все люди — животные.

— Домашнего животного, типа кота или собаки. Есть ещё птицы. И дикие животные, если учебники не врут.

— Хм-м… И зачем это?

— Видимо, французской инквизиции и имперскому суду показалось данное наказание очень забавным. Но суть наказания скорее в том, что мы обязаны служить дворянам и по сей день. Для таких, как я это было крайне унизительным! Ведь у меня тоже был титул высшего сословия.

— Ох, опять эти бумажки, символизм и глупые звания, которые в конечном счёте лишь показывают несостоятельность политической системы. — обречённо закатив глаза, произнёс Глэй: — Но служение господину, это же, по сути, рабство?

— Всё верно. Причём, мы обречены на целых триста лет.

— Проще пулю в лоб…

— Я тоже так думал. Но самоубийство — это слишком жуткий метод. Не каждый человек на него решится. Знаете ли, в нас с рождения закладывается инстинкт самосохранения, в какой бы заднице мы не оказались. Но мне ещё очень повезло! Семья Осокиных оказалась весьма… человечной. А Фёдор — не просто мой лучший друг. Он мне, как настоящий брат! Но вы не переживайте. Я умею соблюдать субординацию. И своё место знаю.

После этих слов Глэй вновь посмотрел на меня с максимальным осуждением.

— Да, Семён — чудо. Без него я бы не сдюжил.

— Оно и видно. — вздохнул тёзка и разочарованно отвернулся к окну.

— Прибыли, Господин Глэй! Это наш завод. Сейчас Госпожа Лэмия проведёт вам небольшую экскур… — Семён взглянул в зеркало заднего вида: — Твою ж мать…

— Чего там? — поинтересовался я.

— Сиреневая автомобильная «Мечта Сутенёра» Госпожи Чпокер Спаниэль опять застряла в снегу.

Прибыв после занятий на завод, меня уже встречали Кай с Глэем.

— Ну, что? Пообщались? — поинтересовался я, выйдя из машины.

— Да. — вздохнул тёзка: — Пообщались. Я проверил сигнатуру через радар… История, конечно, отвратительная. Но, что поделать?

— Что поделать? — Кай явно был возмущён: — Соображать головой!

— Откуда мне было знать⁈

— От верблюда!

Старик и бородатый дядька едва не столкнулись лбами. Как я уже говорил — Ультиматы не дискутируют. Они дерутся! Жёстко…

— Так, успокоились! Оба. — я разнял двух межвременных родственников: — Что случилось?

— Что случилось⁈ И ты ещё спрашиваешь⁈ — фыркнул Кай и скрестил руки на груди: — Этот штрих уничтожил половину своих собратьев! Не в сражении… А в самом настоящем геноциде!

— Эм… — Семён выглянул из открытого окошка: — Я, наверное, пока отгоню машину в гараж на замену крыла…

— Да! Было бы замечательно. — кивнул я.

Дождавшись, пока фамильяр откатит «Сандаль», Кай продолжил в полголоса:

— Он назвал нас роботами! Машинами бездушными! А моего… межвременного двойника загасил в собственной лаборатории… У туалета, мать его!!! Едва ли не в сортире меня замочил!

— Ну, вообще-то, не тебя, а твоего полного тёзку. — поправил его я: — И к тому же, тебе разве есть разница? Ты из другого временного потока.

— И что с того? У нас один отец! И плевать я хотел, что вы — рождены в чреве, а мы из пробирки. Родная кровь — есть родная кровь! Во всех нас. И похрен мне на то, что он из другого времени!

— Кай… Это глупо.

— Глупо⁈ А убивать свою родню — не глупо?

— Нет. Это жестоко. — я взглянул на Глэя: — Понимаю, что у нас так не принято… Но ты бы извинился.

— Я уже переступил через себя и трижды попросил прощения. А этому — всё нипочём! Мало того, что я раскаялся, так едва ли не взял на себя все грехи вашего временного потока…

— Кай. В чём дело?

— Неуважение. — насупился старый пилот: — Мегард тоже думал, что мы машины. И к чему это привело? Теперь мы разрабатываем план, как свергнуть старика.

— Кай, я убивал триллионами. Детей, женщин, стариков… Всех без разбора. Раскаиваюсь ли я? Да, чёрт возьми! Но для меня тогда не было иной жизни, понимаешь? Я просто не знал, что можно иначе! Я не слушал Лэм. Не слушал никого. Только Мегарда. Но в итоге, я изменился. Я выбрал иной путь. А ты создавал батареи, питавшие оружие, которым Ультиматы уничтожали гуминитов. И, что? Ты же сам сказал, что кроме полётов в прошлом ничего нет. Всё, что было — не исправить. И как бы мы не хотели… любое вмешательство может повлечь ещё больше смертей. Потому — кончай вести себя, как обиженный подросток и прими тот факт, что Глэй теперь наш союзник. Чтобы он не натворил в прошлом.

— Ладно. — вздохнул Кай: — Но всё равно обидно, когда родной брат видит в тебе лишь машину…

— Кай.

— Всё. Молчу!

— Ты показал ему наш план?

— Полностью. От и до.

— Что скажешь, Глэй?

— Хех… Что скажу? — тёзка дружелюбно улыбнулся: — Ваш план просто жесть, какой дырявый. Если вы хотите прийти и сдаться Мегарду — вопросов нет. Этот план подойдёт, как никакой другой.

— И, что ты предлагаешь?

— Нужно ударить по Мегарду всем одновременно.

— Как это?

— Собрать все наши силы в одном месте при помощи «Биврёста» Боррея, а затем через червей перенестись в тронный зал. Вот тогда у нас будет хотя бы шанс.

— Даже с учётом Тангейзера?

— Хах… Тангейзера… — Глэй расхохотался: — Этот самовлюблённый психопат, никогда и никому не поможет.

— Вообще-то, первую составляющую Мегарда создал он.

— Я в курсе. Но Тангейзеру плевать на все свои творения! Я, вообще, слышал, что он давно погиб.

— Миротворцы умирают?

— Как и всё в этой Мультивселенной.

— Ладно. В любом случае, ты серьёзно усложняешь план.

— А чего там усложнять? Найдём место. Организуем доставку нашей боевой силы. И вперёд! Мощного удара Мегард явно ожидать не будет.

— Раз ты у нас космическая «лягушка-путешественница», может подскажешь место для сбора?

— О, не всё так просто. Но я обязательно, что-нибудь придумаю. Только дайте мне немного времени.

— Которого у нас, по сути, и так уже не осталось. — вздохнул я и посмотрел на серое небо: — Было бы прекрасно, если бы ты и своих друзей позвал. Авось, кто-нибудь захочет схлестнуться с «Миротворцами на минималках».

— Мои друзья давно умерли. Но если ты ВСЁ ЕЩЁ ЭТОГО НЕ ПОНЯЛ, то я могу вновь напомнить.

— Ох! Мой косяк. Прошу прощения…

— Федя! — меня окликнул знакомый голос. В нашу сторону на всех парах несся Микуха. Выглядел он крайне обеспокоенным… Дурной знак.

— Что случилось?

— Фух… — пилот подбежал и протяжно выдохнул: — Мне только что позвонил организатор гонки. В общем, наше дело — труба.

— Чего это вдруг?

— Имперская гоночная коллегия прознала про мероприятие и внесла свои коррективы. Угрожала лишить моих ребят лицензии и выгнать из спорта, если они не подчинятся. И им пришлось пойти на уступки.

— Так… И, чего они хотят?

— Сделать серьёзное и главное — официальное мероприятие. Поскольку на трек въезжает команда «Ауруса». А на этом бренде гоняет всё наше правительство! Конечно же, там будет пресса… В общем, они хотят сделать полноценные соревнования международного класса. Туда уже начали заявляться серьёзные команды из Европы!

— В Заосиново⁈ На пруд⁈ Они долбанулись⁈

— Федя… Сейчас не об этом надо думать! Проблема заключается в том, что мы должны до пятницы представить технической комиссии четыреста тюнингованных серийных «Стелларов» для омологации. А ещё… Нужен второй пилот, как в «Формуле».

— Твою ж… Мало того, что у нас только двести машин. Так ещё и второго пилота искать. Блин, может Заточку позвать? Он, вроде, не участвовал в этой наркотической движухе…

— О, боюсь, что всё не так просто, друг. — тяжко вздохнув, ответил Микуха.

— В плане?

— Им нужен не просто пилот. А пилот-дворянин, как я.

— Так, пропустите гонку! В чём проблема? — поинтересовался Кай.

— Там будут корреспонденты и блогеры со всей Империи, Европы и Азии. — пояснил пилот: — Если откажемся — об этом напишут абсолютно везде.

— Да вам просто не собрать ещё двести заряженных машин от «СуперСпорта»! Это же не «ЭрЭска». Там большую часть автомобиля собирается вручную. И я ещё молчу про пилота-дворянина! Где же вы такого возьмёте?

— Спокойно! — я поднял руку вверх: — Кажется, есть у меня одна идея…