Переярок

40 день третьего месяца, 23 год, 20:08, понедельник. База «Индия и Средний Восток».

Стрельбище Базы оказалось на другой стороне от транспортных ворот. Тоже выходило на берег Завила. Точнее, располагалось над обрывистым берегом, и было с двух сторон огорожено земляным валом, засаженным какой–то густо–зеленой, высокой травой. Наверное, чтобы валы дождями не размывало. Оно тянулось вдоль обрыва метров на сто, Вал в стороне, куда стреляли, был повыше и помощнее. Буквально пять минут назад там я и Сайора повесили мишени на щиты, и сейчас стояли возле разложенных на грубом деревянном столе автоматов и пистолетов, и слушали Наримана.

— Предохранитель и переключатель, обычный калаш. — Нариман ткнул пальцем в сам механизм. — Итак, вставляешь рожок, девочка, передергиваешь затвор, целишься, и стреляешь. Все по моей команде. Ясно? Алексей, ты насчет своей винтовки все понят?

— Так точно, — хором ответили мы с Сайорой.

— Тогда снаряжайте магазины. А я посижу, посмотрю на вас, — и оружейник уселся на раскладной стул, который принес с собой. — Девочка, не позволяй снаряжать магазины своему кавалеру. По крайней мере, до тех пор, пока сама уверенно не научишься. От этого может зависеть твоя жизнь.

Сбоку звонко захлопала одиночными винтовка, из которой стреляла молодая сотрудница Ордена.

Вообще, стреляют тут много и часто, я еще в номере обратил на это внимание. Не сказать, что непрерывно, но много.

Закончив набивать магазины патронами, я четыре двадцатизарядных, а Сайора три по тридцать, мы по команде Наримана зарядили автоматы, и прицелились в белые листы мишеней.

— Одиночными — огонь!.. — Автоматическая винтовка очень ощутимо толкнула меня в плечо. Рядом ойкнула Сайора.

— Не останавливаться — огонь! — Рявкнул оружейник.

Раз за разом я нажимал спуск, снова ловил мишень в отверстие диоптрического прицела, и снова стрелял. Рядом, зло закусив побелевшую губу, стреляла Сайорка.

И так, магазин за магазином, одиночными, вздымая песчаные фонтанчики за мишенями.

— Стрельбу закончил. — Вынимая магазин, и передергивая затвор, доложил я. Холостой спуск, звонкий щелчок бойка.

— Стрельбу закончила! — Это Сайорка. Так, а ведь мы на двоих сейчас сожгли сто семьдесят патронов. Больше одной десятой, которую определил нам Нариман.

— Молодцы, ребята. Так, сейчас будет перерыв, пойдем, посмотрим мишени. А пока научу вас сборке–разборке пистолетов. И чуток постреляем из них. Сайора, ты первая, — И оружейник взялся за филиппинский Браунинг.

— Нариманджан, а этот Банк Ордена, он как, надежен? — спросила Сайора, разбирая пистолет под руководством армянина.

— Как тебе сказать, девочка. Он очень надежен. Через него проходит огромное количество денег. Просто огромное. Так, молодец, теперь снаряжай магазины. Насчет Банка, мое мнение — он надежен. — Оружейник показал девушке, как ей держать пистолет, и как целиться, заставил пощелкать вхолостую курком, отрабатывая спуск. Сайора взводила курок, целилась в мишень, держа пистолет в двух руках, щелкала.

— Достаточно. Заряжай. — Нариман подал ей снаряженный магазин. Толстые пули верхних патронов тускло поблескивали.

Девушка, прикусив губу, вставила магазин в рукоять, передернула затвор, и прицелилась в ржавую, висящую на перекладине из толстой трубы железяку.

— Огонь! — Нариман контролировал движения девушки.

— Бам–бздын. — выстрел и звон чуть качнувшегося гонга прозвучали практически одновременно.

— Попала, — радостно пискнула девушка, и попыталась повернуться. Но была остановлена толчком в плечо.

— Не останавливайся! Продолжать стрельбу! — Грозно рявкнул оружейник, чуть отступая от Сайоры.

И снова целая дюжина выстрелов, отмечаемых звоном попаданий. Сайора, заканчивая патроны в магазине, разогналась, выдав серию из трех выстрелов, по моим ощущениям, примерно за секунду. И попав при этом, раскрасив железяку отметинами от пуль.

— Да у тебя талант, девочка, — Нариман покачал головой. — Еще три магазина из пистолета. Стреляй сама, в свободном темпе. Действуй! А я твоим другом займусь.

И, контролируя движения девушки, оружейник начал мне показывать сборку–разборку ТТ.

Я тоже досыта настрелялся из обоих ТТ, спалив почти сотню патронов. Причем тоже попадая в гонг. Впрочем, в железяку полметра на полметра не попасть было тяжеловато. К моему удивлению, ТТ ее частенько прошибал.

— Что ты хочешь, стальной сердечник, — заметив это, сказал Нариман. — Ладно, ребята, хватит на сегодня. Завтра в это же время здесь встречаемся. А сейчас чистка оружия, и пойдем, посмотрим те мишени.

К моему удивлению, чистили не особо долго. Через полчаса мы стояли около изорванных бумажных мишеней.

— Ну, для новичков тоже неплохо. Если вам дадут время прицелиться, то вы сможете шугануть шпану. — Армянин опечатал нам сумки, и попрощался до завтрашнего вечера.

А мы, сдав сумки в комнату хранения, пошли в банк.

Прием золота прошел легко и быстро. Никто не поинтересовался, откуда оно у нас, где мы его взяли. Просто зачислили нам с Сайорой по четырнадцать тысяч на счета, и высыпали в ладонь девушки кучку мелочи. Примерно на полсотни экю.

— Пойдем, поужинаем? — С явным облегчением предложила Сайора.

— Пошли, — я тоже проголодался. Да и устал, честно скажу. С непривычки в ушах звенит до сих пор. Сайора порой морщится, и потирает правое плечо, похоже, отбыла прикладом. Не удивлюсь, если у нее синяк, вполне может быть. — Что там у тебя?

— Да, прикладом отбила, — девушка снова поморщилась. — Может, Фастум–гелем намазать? Ты же вроде как покупал в аптечку?

— Ну да. — Мы с Сайорой успели собрать достаточно неплохую аптечку. Правда, те молчаливые парни ее дополнили кое–чем, сказав, что это тоже нужно. Таким образом, у нас в аптечке появилось несколько десятков перевязочных пакетов, хороших, американских. Жгуты, обезглавливающее, антибиотики, причем очень мощные. Стоило все немало, но мы решили, что это того стоит. — Сейчас достану, натру. — Небольшую носимую аптечку мы, опять таки по совету молчаливых парней, положили в сумки с бельем и прочим.

Найдя мазь, я подошел к девушке, которая оголила плечо. Действительно, на плече немаленький синяк получается. Ну, девушка, тело очень нежное.

Я начал втирать гель в синяк, осторожно, плавными, легкими движениями. Сайора, повернув голову, смотрела за этой процедурой, а потом подняла ко мне лицо.

Огромные, темно–карие глаза смотрели мне прямо в душу. Я понял, что тону в них. И приник к полураскрытым губам девушки. Сайора обняла меня руками за шею, и я понял, что все мысли куда–то улетают.

Потом только нежность, ласковые прикосновения, поцелуи.

— Ох, Леша. Не спеши, пожалуйста. Погоди, сама сниму. Ох.

— Сайора, счастье. Любовь моя. — И я целую острую вершинку груди. От чего девушка выгибается, потом как кошка изворачивается, и мы снова целуемся. Мои пальцы, расстегивающие шорты Сайоры, обнаженная девушка на постели, потрясающе красивая. Наши прикосновения, снова поцелуи. Я на девушке, медленно двигаюсь, ее закрытые глаза и прикушенная губа.

— Осторожно, Леша. Ооох. Не сдерживайся, я уже неделю пью противозачаточное. Ох. — И выгнувшееся подо мной тело девушки, ее руки, вцепившиеся в простыню.

Потом, когда сумашедствие схлынуло, точнее, я не решился его продолжать, мы с девушкой просто долго лежали рядом. Потрясающе, лежать и смотреть в глаза любимой девушки. Целовать опухшие уже губы, ласкать высокую грудь, оглаживать бедра.

— Леша, знаешь, а мне понравилось. Говорили, что первый раз очень больно, а получилось потрясающе. Давай, я попробую еще раз? Только сама, сверху. Не возражаешь? — И Сайора огладила мое не принимающее на этот счет никаких возражений достоинство.

После чего, осторожно, бережно, и неумело села на меня. Замерла, привыкая, и начала медленно двигаться. Попробовала быстрее, вскрикнула.

— Нет, быстро больно. Я буду потихоньку, Леша, — и девушка нагнувшись, поцеловала меня в губы. Не отрываясь, начала двигать попой, снова медленно и осторожно.

Больше мы ничем в комнате не занимались, если не считать застирывание небольшого кровавого пятнышка на простыни. Которое плавно перешло в поцелуи смущенной до нельзя девушки, снова вспышка страсти, стоны Сайоры, опершейся руками в ванную. Короче, зря говорят, что темнота друг молодежи. День, он тоже того, хороший товарищ.

В общем, ужинать мы пошли намного позднее, девчонка потом долго отлеживалась, а я целовал ей губы, руки, грудь и плечи. И говорил, что люблю.

Уже стемнело, зажглись электрические фонари. Звонко кричали какие–то ночные птицы, пару раз в свете ламп мелькнул кто–то, здорово похожий на археоптерикса, прямо с картинки из учебника. Сайорка испуганно пискнула, вцепившись в мою руку, и так не отпускала до самого ресторан. В самом заведении народу было намного больше. Мы не нашли свободный столик, и расположились прямо на стойке бара, взяв большую чашку жареной картошки и такую же жареной рыбы. Ну, и от бокоплавов с ракушками отказываться не стали.

— Интересная музыка, — заметила Сайора пританцовывающему около стойки пареньку, отодвигая от себя тарелку. Я уже давно наелся, и наблюдал за ней, смакующей каждый кусочек рыбы.

— Ага. Реггетон! — ответил тот и чуть добавил звук. Бухающие басы и скороговорка по–испански сменились ласковым девичьим голосом и гитарами.

— Эх, как жаль, что мне сегодня не до танцев, — нагнувшись ко мне, прошептала девушка. — Все–таки у меня побаливает, особенно после твоего очень активного наступления в ванной. Леша, давай пока подождем?

— Сайора, мы итак не торопимся, — Я улыбнулся. Нет, если честно, то я девушку бы сейчас снова в кровать затащил, но надо потерпеть. Хоть несколько дней. — Просто будем отдыхать, и все. Я, кстати, с огромным удовольствием посмотрел бы на тебя танцующую.

Вообще, Сайора любит потанцевать. У нас в школе с огромным удовольствием участвовала в кружке национальных узбекского и, почему–то, испанского танцев. Она и еще одна девочка были солистками, ездили и в Ташкент, и вроде как должны были в Москву поехать этой зимой. Мда, не сбылось. Впрочем, здесь тоже Москва есть, может, и побываем.

А пока девчонка крутилась вокруг меня на краю площадки, улыбалась, сверкая глазами и жемчужными зубами в лучах цветомузыки. Я вообще только обратил внимание, что постепенно ресторан превратился в большую танцплощадку, где отрывалось немало орденцев. Пару девушек, переодевшихся в гражданское, с трудом узнал. Есть и переселенцы, рядом танцует почти молодая пара из Индии, лет тридцати. Тоже с удовольствием.

Натанцевавшись, если можно так сказать, мы с Сайорой вышли на улицу.

— Давай побродим, а? Смотри, луна какая! А звезды! — Восхищенно сказала девушка, чуть ли не опрокидываясь навзничь, благо я ее держал. — Пойдем на стрельбище, а? Там вроде как и народу не должно быть, никто же не стреляет?

— Пошли, — согласился я, любуясь отражением звезд в глазах девушки.

Дорожки на этой базе оказались освещены лишь частично. Стрельбище вообще не было освещено, не считать же одинокую лампочку возле ворот. Тишина, прерываемая глухим шелестом и плеском накатывающей волны, какие–то светящиеся насекомые, танцующими огоньками пляшущие над обрывом. Красиво, аж дух захватывает.

— Красотища какая, обалдеть! Невероятно просто. Но, почему–то волны не святятся. — Сайора проверила столешницу, и подпрыгнув, уселась на нее.

— А тут микроорганизмы в воде не флюоресцируют. — Негромко ответили от скрывающегося в темноте обрезка бревна. — Гуляете, ребетята?

— Да, Нариманджан. — Едва не подскочив от неожиданности, ответил я. А Сайора, кстати, испугалась, вцепилась мне в рубашку, когда пряталась за меня. И сердечко как у воробышка, тук–тук–тук. — А вы что, отдыхаете?

— Здесь тихо, спокойно. Горы видно, море. Совсем как дома, там, в Новороссийске. — Армянин усмехнулся. — Я ведь капитан второго ранга, и это украшение не всю жизнь носил.

И замолчал. Я ждал, когда он продолжит, Сайора умирала от любопытства, но, как настоящая восточная красавица, ждала, когда заговорит мужчина.

Я, кстати, заметил, что она частенько пользуется такой тактикой. Молчит, слушает, скромно улыбается. Сам уже стараюсь не вестись на это, но не всегда получается, чаще всего рассказываю все и полностью. Как завораживает, право слово.

Нариман молчал долго. Вытащил из кармана сигару, обрезал и раскурил. Отбросил погасшую спичку, затянулся, осветив лицо рдеющим огоньком на краешке сигары. И продолжил.

— Я служил, служил честно. Что поделать, у меня в роду уже три поколения мужчин — морские офицеры. Сложно было, можно сказать тяжело. Когда резали крейсера на металлолом, я и мои товарищи плакали. Из Севастополя меня перевели в Новороссийск. Ну, там, в принципе, мне стало полегче. Все–таки дом, доставшийся в наследство жене. И тут горе. Мою «девятку» с семьей сбил джип. Жена, дочь погибли. Мне на память досталось это. — Оружейник ткнул себя в горб сигарой, ладно хоть не тлеющим концом. — Полгода я учился ходить заново. Еще полгода меня возили на могилы моих близких. Следующие полгода я планировал месть. Ребята, учтите, месть — это блюдо, которое подают холодным. Мне привезли добрые знакомые старенькую, но нормально стреляющую СВД, и я шестью выстрелами уничтожил все семейство того, кто меня сбил. Его убил последним, он видел, как умирают его отец, сыновья и жена.

Нариман снова замолчал. Только изредка сигара освещала его лицо.

— У нас, армян, много родни. Я не исключение, мне помогли отомстить, помогли исчезнуть из России. Около моря это не так сложно, катер, Турция. Черное море, оно вообще, море контрабандистов и нелегальных эмигрантов. Из Стамбула меня переправили в Болгарию, в Варну, оттуда на базу «Россия и Восточная Европа», где меня встретил мой родственник, Арам. На этой же базе мне сделали предложение от Ордена. Арам сказал, чтобы я не парился, и принимал его.

С тех пор служу здесь. Перебираю старый хлам, восстанавливаю его. Стараюсь сделать людям побольше хорошего, оружие здесь — жизнь. Много бандитов. Здорово много бывает, все–таки сюда народ переправляют далеко не из самых благополучных мест. Последняя войсковая операция была против одного полковника из Мьянмы, который сумел сколотить банду в полторы тысячи штыков. На помощь военным даже авиация прибыла, пара «Апачей» и две летающие лодки, «Каталины». Ну, они, кроме того, что на воду садиться могут, еще бомбы тащат. Много хищников четвероногих, настолько много, что раджи покупают крестьянам винтовки, и учат стрелять. Не всем, примерно одну на пятерых, но все равно много. Индусы живут большими деревнями. Даже, скорее, фортами. Ограды–палисады из заостренных бревен, как на западе США в девятнадцатом веке. Расчищают джунгли, пашут, сеют. Правда, хватает у них не на много, только сами сыты и одеты, да на горючку для тракторов и грузовичков. Кстати, тут, на нашей базе, продаются индийские джипы и грузовички, «Махиндры». Вот бы вам какой агрегат вместо вашего антиквариата. Но опять–таки, и недешево, и перевезти тоже прилично встанет.

— А сколько стоит «Махиндра»? — Мы с Сайорой переглянулись.

— В простейшей комплектации «Командер» — тысяч пять, вроде бы. — Нариман задумчиво потер лоб. — Где–то так. Впрочем, перевозка груза стоит от пятидесяти центов до полутора экю за килограмм. Машина весит меньше тонны. В любом случае выгодно, за такую цену там, на том берегу Залива, вряд ли что купите. Только вот они все праворульные. Впрочем, в Нью—Дели вообще движение, как в Англии или Индии, левостороннее. Вы как, машины водить–то умеете?

— Очень плохо, — Признался я. — Грузовик пробовал водить, ЗИЛ-130, точнее, водил. В прошлом году пришлось, когда шабашил на Айдаркуле. Водитель забухал, вот я на водовозке и работал. Но там просто, — пустыня же, вторая передача, и потихоньку по колее, никуда не сворачивая. Дорожного движения нет вообще, только ящерицы и черепахи дорогу переползали.

— Я пробовала папину «Шкоду» водить, за поселком. Он меня тоже научил рулить, но на трассе никогда не водила, не смогу точно.

— Ну, тогда вам, ребетята, точно стоит купить «Махиндру», если деньги есть. Здесь вам так и придется — по колее, за впереди идущей машиной, на скорости в тридцать километров. Не больше, На ней проще добраться до Нью—Дели, и в любом случае на машине по здешним дорогам удобнее. — Нариман снова затянулся сигарой. — Подумайте, ребята.

А что тут думать? Тут не думать надо, а покупать. Поглядев на Сайору, я увидел те же мысли в ее глазах.

Девушка неожиданно звонко зевнула, прикрыв рот ладошкой. Смутилась.

— Ой, извините. Что–то я устала. — Сайора глянула на меня, и по–моему, покраснела. Впрочем, я тоже.

— Вы забыли, сколько здесь день длится? И наверняка днем не отдыхали, — Нариман усмехнулся. — Идите спать. И завтра в пять после полудня жду вас здесь, на стрельбище. Ну, в двадцать часов. Пока, ребятята.

— До свидания, — практически хором попрощались мы, и потопали в номер. Сайора зевала уже не стесняясь, звонко и со вкусом. В конце концов, и я начал зевать. После очередного совместного зевка мы переглянулись, рассмеялись, и в номер поднялись уже веселые и достаточно бодрые.

— Пошли в душ? Вместе? — Сайора с интересом посмотрела на меня. — Нет, серьезно, я хочу попробовать, что это такое — принимать душ с любимым парнем. Но больше на сегодня занятий сексом не будет, у меня все–таки побаливает.

— Ну, пошли, — кивнул я. Почему бы и нет? Сайорка девушка очень красивая, ничего кроме наслаждения мне этот душ не доставит.

Получилось на самом деле здорово. Сначала я вымыл девушку полностью, потом она стала мыть меня. В конце концов, видимо решившись, она опустилась на колени, и начала делать мне минет. Оторвалась от меня, подняла голову.

— Ну и как? — Улыбнулась и продолжила.

— Здорово! — Опершись одной рукой на стенку, я положил вторую на качающуюся голову девушки. Кажется, я теперь понимаю, что такое лунный свет, про который когда–то давно, еще в прошлой жизни, говорила Алсу.