Страх и отвращение в Теноксе

Из-за ее спины выдвинулась волна эфирных возмущений. Полупрозрачная расширяющаяся плоскость ударила по «грузчику». Тот пошатнулся, но устоял.

— Отойди, — голос Тейна.

Наоки делает шаг в сторону, и на ее место заступает цепной пес профсоюза. Кажется, так окрестил наставника господин Верье.

Магический пистолет в руке «грузчика» вспыхнул оранжевым пламенем, разбросал кучу искр, а затем растворился в воздухе. Эффектно, но демон не отступил. Вытянув перед собой две растопыренных пятерни, «грузчик» начертил знак, отдаленно напоминающий арабские письмена. Ударную стену промяло, в ней образовалась быстро расширяющаяся дыра.

Пространство содрогнулось.

Нечто толкнуло Тейна в грудь, вынудило отступить на пару шагов. Даже Наоки, стоявшую рядом, задело концентрированным силовым потоком.

— Я сотру вас в порошок, — голос у противника был низким, утробным. Словно распахнулась доменная печь, из которой повеяло гулом сгорающих надежд. Надежд на спасение.

Как быстро охота превратилась в травлю.

Наоки ощутила себя пешкой на шахматной доске. Ее двигают все, кому ни лень. А вот они — настоящие игроки.

«Грузчик» взмахнул руками.

Из невидимой точки протянулась красная линия, сделала пару витков и ускорилась, формируя расширяющуюся воронку. Там, где воронка касалась каменного парапета, кладка плавилась, превращалась в лавовые потеки. Внутри растягивающейся конструкции возникло пустынное марево — так бывает в очень жаркий день, когда температура воздуха поднимается чуть ли не до сорока градусов.

Тейн швырнул в спиралевидную топку ледяной шар — тот растаял за доли секунды.

Наоки подняла «Вереск» и нажала спусковой крючок. С такого расстояния она бы не промахнулась, но человек продолжал стоять, не обращая внимания на ее потуги.

— Я же говорил, — бурчит Тейн. — Им плевать на человеческое оружие.

В Иштамбе и без того тридцать пять в тени. А сейчас Наоки хочется попасть куда-нибудь в Заполярье и забыть город ведунов как страшный сон. Внутри зреет страх: система охлаждения бронескафандра скоро накроется.

Тейн швырнул в ублюдка еще пару заклинаний, но воронка всё поглотила и продолжила расширяться, дойдя до подножия лестницы.

А затем партия обогатилась новым персонажем.

Из-под земли прозвучал голос. Жуткий, ничем не уступающий оппоненту. Голос произносил фразы на неведомом языке, и каждое слово меняло картину боя. Воронка деформировалась, скомкалась и начала разваливаться. Фрагменты полыхающей огнем спирали втягивались в микроскопическую точку, усиливая эффект схлопывания. «Грузчика» словно припечатало к одному месту — он стоял, не в силах шевельнуть рукой или ногой. Лицо подергивалось, словно экран неисправного телевизора. Потом голова несчастного запрокинулась, рот распахнулся в беззвучном крике, а ноги оторвались от ступенек лестницы. Несколько растянувшихся мгновений «грузчик» провисел в воздухе, при этом с его тенью творилось что-то неладное — она то удлинялась, то укорачивалась или расширялась. Из глотки вырывалось утробное рычание, переходящее в протяжный вой. Наоки захотелось спрятаться, зашиться в глубокую нору и не слышать этого адского вопля, плавно перетекающего в ультразвук…

Крик оборвался столь же внезапно, как и начался.

Звонкая тишина ударила по ушам не хуже сатанинских завываний. Наоки сконцентрировала взгляд на грузчике и поняла, что парень обмяк, потерял сознание. Невидимая рука опустила страдальца на ступени — плавно, как ребенка. Чтобы голову не разбил.

Обернувшись, Наоки встретилась с насмешливыми глазами посланника Верье.

— Есть вещи, — заметил демон, приближаясь к Тейну и Наоки, — от которых смертным следовало бы держаться подальше.

— Например? — иронично поинтересовался ведун.

Про себя Наоки отметила, что ее напарник вновь выбрал обличье лысого наци с татуировками. И когда успел перекинуться? Как переверт, право слово…

— Обитатели Нижних Сфер, — пояснил свою мысль демон. — Я же говорил, что займусь этим без вашего участия.

— А мы и не горели желанием, — вырвалось у Наоки. — Нас атаковали сразу у ворот консульства.

Посланник нахмурился:

— Это правда?

Тейн молча кивнул.

Демон со вздохом направился к лестнице. Поднялся к лежащему на спине мужику, нагнулся, пощупал пульс. Удовлетворенно кивнул. Хлопнул грузчика по левой щеке — тот недовольно замычал.

— Минут через десять оклемается, — выдал заключение господин Верье. — Пришлось из-за вас экзорцизмом заниматься. Весьма необычно для демона, знаете ли. Тем более, когда противник почти равен по силе.

— Даже так? — ухмыльнулся Тейн.

— Почти, — с нажимом повторил посланник. И тут же добавил: — Мой вам совет, не отирайтесь в Иштамбе. Смените город, дайте мне спокойно поработать. Я найду этого подонка, но потребуется время.

— А сейчас он где? — спросила Наоки.

Верье неопределенно махнул рукой:

— Витает.

Девушка перевела взгляд на Тейна. Ликвидатор закатил глаза: дескать, не приставай, потом объясню.

Чуть позже объяснение было получено. Демоны, покинувшие пределы Нижних Сфер и не успевшие вселиться в очередную жертву, свободно перемещаются в эфире, наблюдают за смертными, перепрыгивают из одного среза в другой. Между слоями, кстати, духи Пекла обретают невиданную мощь и нередко одерживают верх в сватках с брухо и диаблеро. А вот с вендиго — не получается. Как и с архангелами высших уровней.

— Мне пора, — Верье одним взмахом открыл портал — рядом с неподвижным телом грузчика. Портал ничем не отличался от переходов, пробиваемых проводниками. — Удачи с этим дерьмом.

Посланник растворился в черных штрихах.

— Валим отсюда, — процедил Тейн.

Они двинулись вверх по лестнице, обогнули туловище в униформе и через пару минут выбрались на площадку с двумя лифтовыми шахтами. Наоки понимала, что сейчас и речи быть не может о возвращении в машину. Если даже аэрокар в рабочем состоянии, это задержка по времени и куча необоснованных рисков.

Платные шахты связывали подножье скалы с ее вершиной. Этим видом транспорта местные ведуны почти не пользовались — хватало иных способов перемещения. А вот пешеходы, застрявшие в пробке, школьники и курьеры — иной разговор. Наоки слышала, что руководство некоторых компаний Столпа предпочитает обмениваться почтой физически, не открывая межпространственных тайников. Опасаются конкурентов, способных взломать те самые ячейки.

Тейн достал из-за уха Наоки белый пластиковый жетон и забросил в приемную щель.

Фокусник хренов…

Кабина устремилась вниз.

Скала возвышалась над пустыней примерно на полкилометра. Для горы — скромный показатель. Правда, следует учесть поперечник и массу обломка. Задумавшись над этими параметрами, проникаешься уважением к местной элите. Без магии в обычном мире такой проект осуществить невозможно.

Двери в стеклянной трубе раздвинулись.

Послышался мелодичный звонок.

Наоки вошла первой, за ней последовал Тейн. Пальцы ведуна тронули верхнюю клавишу. Створки сомкнулись, кабина стала набирать ускорение.

Лифтовые шахты приклеились к горной породе на нижних ярусах скалы, но дальше уличная спираль закручивалась, и трубы «повисали» в воздухе, удерживаемые металлическими фермами. Внутри ферм протянулись коридоры, связывающие шахту с обитаемыми склонами. Чем выше, тем протяженнее коридор. Неуютно.

Под ногами разворачивались панорамы уличных каньонов, по которым Наоки летела пару часов назад.

— Мы разделяемся, — заявил Тейн.

— Что? — голос ведуна вывел девушку из задумчивости.

— Разделяемся, — повторил Тейн. — Я отправляюсь в путешествие, из которого могу не вернуться.

— Это еще зачем?

— В уравнении многовато неизвестных, — ликвидатор задумчиво смотрел на зеленое море у подножия скалы. Внизу, в теснинах крутых улочек, ползли обтекаемые корпуса наземных авто и аэрокаров. Перемигивались между собой трансмиттеры. — Я хочу выяснить, кто нас преследует. Думаю, в игре три команды.

— Целых три?

— Вендиго, расправившийся с твоим братом. Наблюдает, но не вмешивается. Переверты, которых наняли, чтобы угробить нас в Утопии. И демон, с которым Мичи заключил сделку.

— Что мешает вендиго управлять перевертами?

— Ничего, — Тейн пожал плечами, — но работа уж больно топорная. Могучие колдуны, способные вселяться в зверей через трещины и творить другие непостижимые вещи… расправились бы с нами уже давно.

— Может… чувствуют во мне родственную душу? — пошутила Наоки.

— Предположение не лишено здравого смысла, — Тейн оставался серьезным. — Но я склонен полагать, что мотивы убийц твоего брата нам до конца не известны.

Еще бы.

Мичи — потомок вендиго. Как и Наоки. Вот только растерзанный труп братишки обнаружили в «Диаблеро». Мы с тобой одной крови, но некоторые животные ровнее.

— И каков план?

Лифт неуклонно приближался к вершине.

— Есть зацепки. Встречусь кое с кем, загляну в нехорошие места, попытаюсь выжить. Если получится — приду с порцией откровений.

— А мне что делать? — Наоки отвела взгляд от бездны и посмотрела на своего напарника. — Только не говори, что отсиживаться в профсоюзе. Я пришла в Столп за головами, и я их получу.

— Ты отправишься в Тенокс, — ухмыльнулся Тейн. — Будешь вести собственное расследование. Профсоюз окажет поддержку, обеспечит прикрытие. Я договорюсь. Только…

— Что?

— Постарайся не сдохнуть в первые же часы, ладно? Сама видишь, что творится. Демоны и вендиго тебе не по зубам. Мичи был крут, но от него остались одни воспоминания. А ты еще не достигла его уровня.

— Этого и не требуется.

Ведун недоуменно уставился на девушку.

— У меня есть одно преимущество, — пояснила Наоки. — Я никогда не останавливаюсь на полпути. И если я говорю, что доберусь до козлов, не сомневайся — так оно и будет.

Тейн посмотрел на девушку оценивающе, но ответить не успел. Лифт остановился на вершине скалы, двери со звоном разъехались.

Наоки инстинктивно напряглась, ожидая нападения. Почему бы и нет? В лифтовой кабине, даже просторной, особо не развернешься, да и укрыться от зачарованных пуль негде. Лучше места для засады и не придумаешь.

Повезло.

Снаружи отиралась парочка студентов — и всё. Никаких демонов, оборотней и ведунов с паранормальными способностями. Тейн зацепил одного из дохляков плечом — паренек едва устоял на ногах и что-то возмущенно произнес на своем языке. Наоки проигнорировала инцидент. Ликвидатор нервничал, и злить его не стоило.

Труба, соединившая шахту с вершиной скалы, тоже была прозрачной. Наверное, круто, если ты — восторженный турист или гость именитого рода. И совсем не круто, если ты на паранойе и просчитываешь в голове снайперские позиции. Да что просчитывать… К утесу прилепилось несколько десятков зданий, в любом из них можно засесть с комфортом и печеньками.

И снова повезло.

Демон, который атаковал охотников у консульства, то ли не успел организовать повторное покушение, то ли был занят решением иных задач. Например, травлей со стороны глубокоуважаемого господина Верье.

Под ногами — бездны Иштамба.

Головокружительная панорама, если честно. Тянет поглазеть, но каждая секунда на счету. Чем быстрее Наоки доберется до опорного пункта профсоюза, тем выше шансы на выживание.

Труба оборвалась на плато, которое неведомые архитекторы превратили в площадь. С парапетом, обзорной площадкой, кафешками под открытым небом и сувенирными лавочками. В роли покрытия — брусчатка, а не какой-нибудь асфальт. Средневековые домики сгрудились у западной и южной оконечностей плато, в северной части притаилась платная парковка. Наоки про себя отметила, что машины здесь — сплошь элитные, дорогие и летающие. Всюду трансмиттеры, словно идешь по голливудской «Аллее славы».

До профсоюза — рукой подать.

Если память не изменяет Наоки, вон та полутемная арка выведет путников на Большой Променад, вкручивающийся своими тротуарами и пальмами в послеполуденную жару. Плавный спуск, метров триста, и слева появится монументальный фасад, испещренный защитными письменами.

Тейн предсказуемо направился к арочному проему.

— Будем действовать на опережение, — бросил ведун через плечо. Наоки вновь отстала, но быстро нагнала ликвидатора и зашагала с ним в ногу. — Возьмем аэрокар и рванем в Тенокс. Доберемся до квартиры, которую я арендовал на прошлой неделе. Комплекс подрублен к Поясу Защиты, но это не панацея, сама понимаешь. От вендиго и демонов пояс тебя не защитит.

— Разве ты не укрепил это место собственными заклинаниями? — невинно поинтересовалась Наоки.

Тейн хмыкнул.

Девочка быстро усваивает материал.

— Укрепил. Насколько мог. И всё же… Советую не зависать подолгу в этой конуре. Всегда есть контрмеры. И более крепкие маги.

Над головой парило странное облако — миссия ангелов. Казалось, ветра не имели власти над эфемерной поверхностью, а форма объекта не менялась веками. Бутафория какая-то…

У девушки возникло чувство погружения в картину художника-концептуалиста.

Арка вывела их на Променад.

Наоки улыбнулась. Мичи всегда хвалил ее за умение ориентироваться в незнакомых городах и районах. Хорошая зрительная память не раз спасала ее во время рейдов в трущобные кварталы Хабаровска. Девушка относилась к редкой категории штурмовиков, умеющих распознавать засады перевертов задолго до их обнаружения.

Интуиция?

Или понимание родственных душ…

Неприятную мысль Наоки загнала подальше. Она — потомок вендиго. И не более того.

Променад Иштамба выглядел многолюдным, шумным и взбаламученным. Обеденное время, конечно. И слухи о беспорядках у подножия. Наоки слышала краем уха, как некоторые ведуны переговаривались на эспере, обсуждая последние новости. Обрывки фраз, куча предположений.

Лавочки были заняты. Обитатели вершины держали в руках бутылки с лимонадом и питьевой водой, ели какой-то вкусно пахнущий фаст-фуд и оживленно беседовали.

Тейн не смотрел по сторонам.

Напротив, ведун ускорил шаг, так что поспевать за ним стало еще сложнее.

— С чего мне начать? — выдохнула Наоки, вновь поравнявшись с ликвидатором.

Они шли по аллее, огибая массивные стволы пальм, шумные молодежные компании и причудливые гранитные памятники, над которыми потрудились скульпторы с замашками Пикассо. Справа и слева тянулись полосы одностороннего движения. Необычное зрелище — плоские крыши за каменным парапетом, террасы, увитые плющом и виноградом, электрические провода на фоне зеленеющего оазиса и кажущегося бесконечно далеким океана пустыни.

— У нас всего пара зацепок, — пожал плечами Тейн. — Бар «Диаблеро», в котором всё случилось. И таксист, подвозивший Мичи.

— Скудно.

— А то. Начинай с чего хочешь.

— Есть соображения?

— Таксист стремный. Мичи едва успел выйти из портала, а на них уже напали переверты. Я бы допросил этого чувака, он много всего не договаривает.

Наоки кивнула.

И поставила галочку в своем списке неотложных дел.

Владения профсоюза не выглядели слишком пафосно, как это следовало бы ожидать при таком уровне влияния. Напротив, скромный фасад здания почти не отличался от соседних образчиков исторической застройки. Узкие балкончики, вытянутые и зарешеченные бойницы окон, местами — деревянные ставни. Резьба по камню, выцарапанные в кладке оккультные символы, узкий фронтон, бесконечные карнизы и декоративные вставки. Под самой крышей — круглое окно с витражными стеклами. И — настоящие жестяные водостоки, не какой-нибудь новомодный пластик.

Наоки знала, что фасад защищен кучей заклинаний, в стену вмурованы мощные артефакты, а в цокольном этаже, на закрытом паркинге, размещены порталы, ведущие в девять крупнейших городов мира. Один из порталов по просьбе Тейна временно подключен к Теноксу. А еще внутри здания представлен весь набор профсоюзной инфраструктуры. Обменник, арсенал, служба снабжения, аналитический отдел, бесплатная гостиница для охотников. Часть помещений уходила вглубь скалы — Наоки понятия не имела, что там разместили куратор и его приспешники.

Беглецы приблизились к двустворчатой двери, искусно отделанной эбеновым деревом и слоновой костью.

Вместо звонка — молоток.

— Когда отправляемся? — Наоки трижды постучала молотком по бронзовому кругляшу. Чистая формальность. На фасаде раскиданы камеры, а запирающий механизм заточен под ауру «своих». Девушке нравился сам процесс.

Дверь со скрипом отворилась.

— Сейчас, — ответил Тейн.

И переступил порог.

* * *

По неровной дороге мчались колесные грузовики. Пыль стояла такая, что редкие прохожие вынуждены были прятать носы в респираторах и повязанных треугольниками шелковых банданах. Солнечный диск намертво врос в выцветший небосклон. Поднялась лютая жара — градусов сорок, не меньше.

Гонсалес провел аэрокар над грузовиками и свернул на двухполоску, протянувшуюся в сторону трущоб. Асфальт здесь растрескался, покрылся многочисленными выбоинами и вообще производил жуткое впечатление. Слева громоздилась автомобильная свалка — груды проржавевших остовов, превратившихся в высоченные зиккураты. Уступы этих индустриальных башен поросли пучками рыжей травы и колючим кустарником. Изредка можно было заметить морду койота, высунувшуюся из распахнутой дверцы некогда шикарного салона.

Койот проводил Гонсалеса внимательным взглядом.

Таксиста передернуло.

В этих кварталах никогда не знаешь, кто за тобой наблюдает. Северо-восточные окраины Тенокса облюбовали кланы перевертов, предпочитавшие держаться подальше от Пояса Защиты. Бедность — залог того, что здания не подключаются к охранному кольцу, созданному ушлыми ведунами. Сюда даже копы не суются. Грязь, безысходность, уличные банды и никаких коммунальщиков. Даже трансмиттеры скоро закончатся…

Дичь.

Справа тянулись убогие пятиэтажки, сляпанные из кирпичей, железобетонных блоков, пластика, металлического профиля, досок и бог весть чего еще. Открытые террасы на опорных столбах, зарешеченные балконы, обильная поросль спутниковых тарелок. Разительный контраст с приморским и центральным районами, в которых таксисту частенько приходилось бывать.

Гонсалес жил на юге. Тихие улочки и аккуратные таунхаусы, прячущиеся в тени пальм. Совсем другое дело. Не фешенебельный запад, переделанный для белых гринго, и не Сити с его чудовищными небоскребами. Там за скромную студию такие деньжищи заплатишь, что жить не захочется. Нет, юг — он для людей бережливых, любящих спокойствие, тишину и добрых соседей, с которыми всегда можно потрепаться за чашечкой ароматного колумбийского кофе. Кому-то не хватает песчаных пляжей и мерного рокота океана? Так ведь можно проехаться на запад — туда, где простираются бесплатные муниципальные пляжи. Или еще дальше, чтобы насладиться одиночеством, посидеть вечером у костра, слушая прибой, зажарить парочку горячих колбасок и запить всё это пилзнером «Карта Бланка». А над головой — яркие тропические звезды…

Таксист мечтательно вздохнул. Он и не заметил, как справа появились холмы, усыпанные дощатыми и жестяными сарайчиками, раскрашенными во все цвета радуги. Свалка продолжала тянуться вдоль дороги, только машинные ярусы измельчали, а кое-где развалились. Сетчатый забор тут покосился, в отдельных секциях охотники за металлоломом прорезали здоровенные дыры.

Направо и снова налево.

По обе стороны грунтовой дороги — фанерные лачуги.

Гонсалес чуть не пропустил знак, указывающий на конец трансмиттерной линии. За полсотни метров до знака обнаружился съезд на бесплатную парковку для неудачников, решивших сунуться в муравьиное гнездо.

Парковка, вопреки ожиданиям, была заполнена от силы на треть. Еще бы — ни один психопат не отважится бросить здесь свою машину. Если не угонят, так разберут на запчасти за считанные минуты — и глазом не моргнут. А попытаешься что-то вякнуть — перо в бок, труп в ближайшую канаву. Все машины прячутся по гаражам и охраняемым паркингам, прижатым к основной магистрали.

Здесь — край беззакония.

Гонсалес имел «крышу», поэтому его не трогали. Мощную «крышу», звериную. Тех самых ребят, которые следили за Мичи до самого «Диаблеро». Тех, кого нанял очень серьезный человек, о котором не следовало говорить вслух.

Были и другие.

Переверты, попытавшиеся напасть на Мичи прямо в машине Гонсалеса. Поговаривали, что эти выродки приперлись из другого среза, но это не точно. История обрела неожиданное продолжение после того, как к Гонсалесу заявился придурок-азиат с крашеными волосами и начал выспрашивать о странном пассажире, которого таксист высадил у бара «Диаблеро». Чем дальше заходил разговор, тем больше Гонсалесу не нравилось положение вещей. Паренек был не промах, говорил жестко и явно дал понять, что работает на профсоюз и расследует смерть Мичи. О том, что ведун откинулся, Гонсалес и слыхом не слыхивал. И вот, нету его. А работал бедолага на Изначалье, что-то там спер, и теперь, после его кончины, заварилась такая каша, что мама не горюй.

Крашеный азиат свалил и больше не показывался, а через несколько дней с Гонсалесом связались парни из Чистого танго-взрыва и намекнули на необходимость встречи. Ладно, не намекнули. Прямо так и сказали: у нас проблемы из-за тебя, чувак, приезжай, надо разруливать.

Гонсалес струхнул.

Чистый танго-взрыв — те еще отморозки. Ведут свой бизнес на севере, конкурируют с Бульдогами и Суреньос. А еще они повязаны с кланами перевертов, сумевшими закрепиться в Приграничье, невзирая на работающий Пояс Защиты. Тут ведь какая тема. Главное — правильный район выбрать. Тенокс слишком большой, и хренова туча кварталов вообще не подключена к Поясу. Гонсалес держится подальше от таких мест, особенно ночью. А Танго-взрыв использует быков-перевертов в разборках с конкурентами. Говорят, многие авторитеты уже перекинулись и начали рассматривать север как охотничьи угодья. Не хотелось бы верить этим слухам, но…

Гонсалес оказывал банде мелкие услуги. Курьерская доставка всякого-разного. Не наркота, разумеется. Бумажные письма, бандерольки, посылочки. Что в этих посылочках? Меньше знаешь — крепче спишь. А потом его попросили встретить того ведуна. Мичи вели из иного слоя по запаху, даже нюхача подтянули. И собирались отслеживать до упора. Всё, что требовалось от Гонсалеса, так это выполнить заказ клиента, провезти Мичи по «правильному» маршруту, позволив Танго-взрыву продолжить слежку. И, если что-то пойдет не по плану, рассказать Доберману Дюку о пункте назначения. Вроде бы, Доберман и сам знал о баре, но мало ли… Вдруг Мичи изменил бы свои планы.

Работенка не пыльная.

Ты особо не нервничаешь, пока из-за мусорных баков не начинают лезть пустынные зверюги.

И вот — новая проблема.

Гонсалес паркуется у скромной бакалейной лавочки, вырубает движок и выходит из машины.

Ветра нет.

Жара такая, что над бетоном переливается марево, искажая фрагменты реальности. Поэтому Гонсалесу чудится нечто хищное в силуэтах, приближающихся к нему со стороны дальнего края парковки.

Трое.

Мужчины и одна женщина. Все в татуировках, мускулистые, гибкие. Телка с пирсингом в брови и ноздре. Майки навыпуск, рваные джинсы, пушки. Банданы на шеях.

Первым идет Доберман Дюк. Здоровенный ниггер с отливающими желтизной зрачками. Доберман не болеет, но в его облике ощущается нечто… кошачье. Гонсалес знает этот тип парней. Доберман уже не тот, его приобщили. Черная пантера — вот он кто.

— Хола, креветка, — ухмыляется Доберман, протягивая руку для приветствия. Гонсалес сжимает кулак, принимает легкий тычок и обнимается с боссом. Кажется, Дюк стал еще крепче и шире в плечах. Настоящая гора мышц. Он что, на стероидах сидит?

— Здорово, амиго, — Гонсалес делает шаг назад. — Как твое ничего?

— Лучше всех, — отвечает Доберман. — Надо потолковать, ты сильно спешишь?

— Совсем нет. Ты мой друг, сам знаешь.

— Слышите? — Доберман оборачивается к сопровождающим. — Я вот так и подумал: мой кореш никогда не откажет старому приятелю, если тучи сгущаются. На этом наш мир стоит.

Мужик слева коротко кивнул.

Этот чувак Гонсалесу не понравился от слова «совсем». Худой, но жилистый метис, весь в дредах, черная бородка клинышком. Недобрый взгляд так и всверливается в собеседника.

— Потолкуем, — выдавливает из себя Гонсалес.

Чика с пирсингом меряет таксиста насмешливым взглядом. У телки кобура с пушкой на бедре и наваха в специальном чехле у пояса. Волосы на левом виске выбриты.

Компания идет к бакалейной лавке и рассаживается справа от входа на деревянных ящиках. Вместо стола — пустая металлическая бочка, накрытая толстым листом фанеры. Тент создает благодатную тень, но от жары это не спасает. Доберман переглядывается с чикой, и та скрывается в лавке.

— Хуанита принесет чего-нибудь холодненького, — добродушно говорит Доберман.

Гонсалес с грустью вспоминает о кондиционере в своей машине.

Послеполуденная сиеста.

Худшего времени для болтовни не придумаешь.

— Я бы не стал тебя дергать понапрасну, — Доберман лениво потянулся и хрустнул суставами. — Но у всех нас могут возникнуть легкие проблемы.

— Легкие? — уточнил Гонсалес.

— Пока — да.

Хуанита выносит графин с фруктовой хамайкой и четыре фужера с ручками. Поднос с фужерами и графином приземляется на импровизированную столешницу. Запотевший графин притягивает взгляд — внутри плавают кусочки папайи, апельсина и клубники, перемешанные с ледяными кубиками.

Доберман кивком благодарит подругу и разливает напиток.

Сама вежливость.

— Мичи, — опостылевшее имя слетает с губ ниггера. — За ним снова пришли.

— Профсоюз, — вздыхает Гонсалес.

— Да, — босс делает первый глоток и зажмуривается от удовольствия. Гонсалес следует его примеру. — Я не стал бы связываться с тем мужиком, если бы знал, как оно будет.

— Он хорошо платил, — хмыкает Гонсалес.

— И ведь не поспоришь, — Доберман снова пьет из фужера. Свита едва прикасается к своим напиткам. — Так или иначе, мы с ним больше не работаем. Умываем руки, и всё такое. Но в городе объявилась японская баба, она всюду вертится и выспрашивает тебя. Я подумал: предупрежу кореша, мы же вместе, правда?

— Ты правильно подумал, — улыбка примерзает к лицу таксиста. — Что посоветуешь?

— Залечь на дно. Не высовывайся, не светись в Сити. А еще лучше, поезжай к тетушке в Розарито. Поживи там недельку-другую. Глядишь, всё и уляжется.

Мудро.

— Если не успею?

— Меня ты не знаешь. Никогда не видел. Мичи подвозил, но мало ли, кого ты подвозил. Это же такси, ёпт. Смекаешь?

— Мог и не говорить.

Доберман перегнулся через бочку и ткнул Гонсалеса кулаком в плечо. По-дружески ткнул. Знак высшего благоволения.

Таксист перевел дух.

Его не съедят, не закопают, не украсят колумбийским галстуком. Профсоюз пугает его гораздо меньше, чем Доберман Дюк и эти молчаливые засранцы из группы поддержки.

— Посиди еще минут двадцать, — Доберман выпрямился. — Попей сочку. А потом вали отсюда на всех скоростях.

* * *

— Только дернись, — сказала Наоки, усаживаясь напротив таксиста. — Голову разобью.

Гонсалес уставился на нее без видимого страха. Еще бы. Наоки производила впечатление худенькой азиатской девочки, способной разве что на чувственные стоны в закадровой озвучке хёнтай. Броник Наоки свернула в рулон и упрятала в один из своих межпространственных тайников, справедливо полагая, что справится с таксистом без экзовставок. На ней сейчас были короткие джинсовые шортики и футбола цвета хаки. А еще — неизменная кобура с «Вереском» и чехол с «Акелой». Правое бедро и левая голень, соответственно.

— Отвали, — буркнул Гонсалес. И попытался свернуть девушке челюсть мощным правым крюком.

Наоки, не напрягаясь, перехватила руку говнюка, потянула на себя и, слегка приподнявшись, заехала наглецу локтем в нос. Не давая опомниться, приложила оппонента мордой о столешницу, вдребезги разбив графин с какой-то бурдой.

Гонсалес взвыл.

Кулак разжался, и Наоки не замедлила этим воспользоваться, взяв указательный и средний пальцы противника в один из своих фирменных захватов.

— Пута! — выругался здоровенный бородатый кретин, прижавшись к залитой соком фанере. — Отпусти!

Фаланги начали хрустеть.

— Хер тебе, — безжалостно сообщила Наоки. — Ты мне не нравишься, мальпаридо. Лежи смирно, если хочешь сохранить пальцы. И отвечай на мои вопросы.

Гонсалес что-то невразумительно промычал.

Наоки выучила разговорный испанский под гипнозом за три часа. Удобная технология, как и в случае с эспером. Но этот тип говорил на странной смеси эспера и тенокского диалекта, так что к произношению надо приноровиться.

Колхозник…

Девушка слегка ослабила хватку.

— Лучше?

— Угу.

— Вякнешь то, что мне не понравится, засуну яйца в жопу. Тетушка родного племянняка не узнает. Усек?

Вторая ладонь таксиста, лежащая на столешнице, нервно хлопнула по апельсиновым долькам и ягодам клубники. Остатки сока стекали вниз, вымазывая Гонсалесу белые хлопчатобумажные штаны.

— Я бы могла спросить про Мичи, — заговорила Наоки вполголоса, — но мы оба знаем, что ты попытаешься соврать. Дескать, подвозил, но знать ничего не знаю, просто клиент. Начнем с другого конца. Мне удалось выяснить, что ты корефанишься с Доберманом Дюком и этими подонками, называющими себя Чистым танго-взрывом. Вы тут мило беседовали, но я слегка опоздала на встречу. Теперь ты мне расскажешь, почему Доберман охотился на Мичи.

— Он не… — промямлил Гонсалес.

— Громче.

— Он не охотился, — таксист выгнул шею так, чтобы можно было дышать. Кровавая юшка заливала фанеру, смешиваясь с прохладительным напитком. — Просто следил.

— Зачем?

— Без понятия.

— Мичи не связан с вашими гребаными бандами. И не мог перейти дорогу Танго-взрыву. Добермана кто-то нанял.

— Вроде того.

— Кто?

— Я не знаю!

Наоки аккуратно взяла один из осколков графина и резким движением рассекла таксисту полщеки.

— Что ты творишь, сука⁈ — взревел Гонсалес.

— Я и не такое творить умею, — промурлыкала Наоки, швырнув осколок себе за спину. — Вернемся к Доберману. Почему он убил Мичи?

— Он не убивал.

— Да ладно.

— Говорю же, нет! Ему заплатили, чтобы отследить твоего дружка до бара. И всё! Не вмешиваться, просто отследить. Может, еще какая фигня, но меня забыли просветить.

— Какое задание ты выполнял?

— Первым спуститься к порталу Мичи. Двигаться указанным маршрутом. Не спешить, выбирать подконтрольные Взрыву районы.

— Ладно, — кивнула Наоки. — А дальше-то что?

— И всё. Они дальше сами разберутся. Так сказал Дюк.

— И он ни при делах?

— Он сам на панике! Профсоюз на хвосте, все как с цепи сорвались! Дюк предупредил, что ты ползаешь по городу, меня выспрашиваешь. Присоветовал к тетке валить, отсидеться.

— Значит, — медленно и четко проговорила Наоки, — кроме перевертов Добермана в баре был еще кто-то?

— Включи мозги! — не выдержал Гонсалес. — Бар под Защитой, они к Поясу подключены!

— Хочешь сказать, Доберман внутрь не заходил?

— Нет.

— Они еще кого-то в пустыне встретили?

— Да.

— Кого?

— Тех, лунных. В смысле, с той стороны.

— С какой такой стороны?

— Ну, из-за периметра. Там оборотни живут, ты что, не в теме? Лунные кланы, их там до хрена всяких разных.

— Допустим, верю. Они держались снаружи?

— Как бы да…

— Но?

— Доберман сказал, что с ними был кто-то из вендиго. Кто-то сильный, он и завалил того чувака.

— Мичи.

— Ага.

Наоки отпустила кисть Гонсалеса. Таксист с кряхтеньем и стонами распрямил спину и начал баюкать вывихнутые пальцы. Кровь, текущая из ноздрей, начала понемногу запекаться.

— Лунные кланы, — задумчиво проговорила Наоки.

— Самая многочисленная группировка, — пояснил Гонсалес, исподлобья глядя на свою мучительницу. — Там у них нет стран, независимых полисов и всего такого. Есть кланы и группировки. Вроде как союзы племен у индейцев в старину.

— И кто ими заправляет?

— Гребаные колдуны, — Гонсалес сплюнул. — Вендиго и диаблеро. Они называют себя основателями.

Всё сходилось.

Мичи убил основатель. И, вероятно, забрал то, что разыскивает Тейн. Поэтому Наоки не может открыть тайник брата. Нет больше никакого тайника — это единственное объяснение.

Как же найти перевертов, сваливших за периметр с наузом? Ответ лежит на поверхности — взять за яйца их собратьев, промышляющих на окраинах Тенокса. Заодно можно узнать про таинственного нанимателя.

— Скажи мне, — голос Наоки делается нежным и ласковым. — Как отыскать Добермана?

— Нет, — Гонсалес качает головой. — Тебе это не нужно, поверь.

В правой руке девушки появляется «Акела».

Солнце сверкает на лезвии боевого ножа.

— Попробуем еще раз, дружок.

* * *

Солнце начало клониться к закату, так что Наоки спешила. Она забралась слишком далеко от трансмиттерных линий, Пояса Защиты и мало-мальски приемлемых для жизни пространств. Исполинские небоскребы Сити расчертили горизонт крохотными ледяными осколками — слишком далеко по меркам обычного города. Добрая сотня километров.

Тенокс не был обычным городом.

Лоскутный мегаполис, непостижимое сочетание лоска деловых кварталов, пышной зелени туристических районов и лютой трущобной нищеты, в дебрях которой происходили жуткие вещи. Администрация даже не пыталась контролировать эти места, пустив всё на самотек.

Наоки решила не рисковать.

Бронескафандр, шлем, перепрошитое под местный софт забрало. Полная экипировка. Разве что АШ-12 она решила не доставать. «Вереск» неплохо справляется с боевыми задачами в подобных районах, только бы на нее не ополчилась вся банда одновременно. А с чего бы вдруг?

Наоки идет разговаривать, а не воевать.

Пока.

Действует она планомерно, без лишней спешки, но и времени зря не теряет. После разговора с Гонсалесом девушка не стала возвращаться в свою квартиру, да и профсоюзный арсенал ее не интересует. Запершись в туалете парковочной забегаловки, Наоки открыла тайник, достала броник, шлем и забрало. Переоделась, изредка посматривая в разбитое окошко. Не стоит забывать о безопасности и следить за подступами к зданию.

Гонсалес пулей сорвался с места.

Вряд ли он побежит к Доберману. Может, конечно, позвонить, но Танго-взрыву потребуется не один час, чтобы подтянуть бойцов. А Наоки рассчитывает добраться до логова потенциального противника максимум за сорок минут.

Работай на опережение.

И достигнешь успеха.

Профсоюзную тачку она бросила на стоянке. Скорее всего, машину раскурочат местные очумельцы, но это — неизбежные издержки.

Скорость — вот что сейчас важно.

Выбравшись из туалета и бросив на ходу «грасиас», Наоки, не оглядываясь, покинула бакалейную лавку. Ее провожал тяжелый взгляд женщины, работавшей продавцом, барменом и охранником одновременно. Если эту тетку «крышует» Танго-взрыв, Доберман уже готовится к схватке. Что ж, главное — прорваться через его быков, чтобы нормально поговорить. Наоки охотится за вендиго, перешедшим дорогу нанимателю Дюка. Враг моего врага — мой друг. Старое как мир правило.

Чтобы попасть во владения Дюка, надо свернуть с парковки на пропыленную улочку, вьющуюся среди покосившихся хибар, поросших колючками руин, автомастерских, пивнушек и прочего непотребства. Здесь нет пешеходных тротуаров, а по дороге то и дело проносятся раздолбанные колесные колымаги и сияющие хромом байки, оснащенные металлическими черепами на выпирающих кофрах. Обтянутые кожей детины с пивными животами, похоже, ловили кайф от рева, издаваемого мощными турбированными движками. Наоки смотрела в оба и прижималась к стенам домов. Преимущественно — к жестяным и глинобитным.

Охлаждение броника пришлось выкрутить на максимум.

Солнце давно покинуло зенит, но жара и не думала спадать. В реальности Наоки Тихуана была не запредельно горячим местом — столбик термометра редко переваливал за двадцатипятиградусную отметку. Но сейчас в тактическое поле наглазника выводилась нереальная цифра. Тридцать восемь градусов. Последствия климатических войн, разгоревшихся на этих землях почти сто лет назад.

Наоки привлекала внимание.

Пялились на нее буквально все. Редкие прохожие, картежники у поцарапанных пластиковых столов, игроки в кости, упоротые в хлам торчки со свалявшимися от грязи волосами, дети и алкоголики. Зацепить не решались — кобура с «Вереском» производила устрашающий эффект.

Дорога петляла и закручивалась непостижимым образом, сужалась и расширялась, жонглировала теневыми сторонами. Солнечный диск наливался кровью и неумолимо скатывался к холмистой низине. Всё чаще на пути Наоки встречались пуэбло — города-дома, построенные индейцами. Ощущение фантастического антуража, чуждого цивилизованному человеку, усиливалось с каждым шагом.

Остатки асфальта исчезли, и Наоки двинулась по хорошо утрамбованной грунтовке. Хижины и лавочки стали встречаться реже, в просветах между постройками виднелись обширные участки пустыни.

Грунтовка влилась в каменистую тропу, вьющуюся под небольшим углом вверх. И лишь тогда к Наоки пришло понимание, что она достигла своей цели. Щербатая серая лента наматывалась спиралью на пологую возвышенность, в тело которой врастали всё те же вездесущие пуэбло, серо-бурые многоэтажки, размалеванные граффити, усеянные вогнутыми линзами тарелок, плексигласовыми навесами, выцветшими вывесками на испанском и разномастными надстройками, сколоченными из чего придется. А еще здесь были брезентовые палатки, ржавые фургончики и целая паутина веревок, на которых сушилось белье.

Очередной виток — и дорога ныряет в сумрачную зону.

Солнце скрывается за горой, тени домов, напоминающих кубик Рубика, неимоверно удлиняются. Уступчатая трущобная масса нависает над Наоки. Сверху на нее смотрят десятки и сотни настороженных глаз.

Остров Нищих.

Так называется этот район, полностью подчиняющийся головорезам из Чистого танго-взрыва.

Справа от Наоки — пологий спуск. И лежащие в низине лабиринты окраинных улочек, болезненной коростой вросших в туловище Тенокса. Там, среди перепутанных предзакатных росчерков, осталась без присмотра профсоюзная машина.

Спутниковые карты не отображали Остров Нищих, магические — тоже. Всем было начхать на эту возвышенность, даже картографам. Поэтому Наоки выбросила фрагмент из меню дополненной реальности и увеличила порог сенсорного восприятия. Картинка стала предельно четкой, звуки усилились, запахи обострились.

У перевертов есть бойцы, способные оборачиваться до наступления темноты.

Это необходимо учитывать.

Наглазник позволил подрубиться к дрейфующим в стратосфере артефактам профсоюза. Эти штуки сканировали Тенокс насквозь, увеличивая изображение почище армейских игрушек. И сливая всё на прямой канал, позволяя охотникам и ликвидаторам наслаждаться потоковым видео в режиме онлайн. Наоки отметила позиции нескольких придурков с бесшумными «винторезами», устроившихся на верхних ярусах гибридных пуэбло. Эти чуваки не сталкивались с японскими бронескафандрами последнего поколения, способными выдерживать прямые попадания девятимиллиметровых бронебойных пуль.

За поворотом обнаружился блокпост.

Доберман поступил грамотно. Заходящее солнце светило в глаза непрошенному гостю, а дорогу перегораживали два колесных джипа. Справа обрыв, слева — неровная кирпичная стена. Пара бойцов с дробовиками сидят на крышах автомобилей, спустив ноги на капот. Для ближней сечи Дюк выставил жирдяя с бейсбольной битой и седовласого индейца с мачете. Компания производила впечатление законченных отморозков, каковыми они и являлись.

Наоки не переживала из-за солнца.

Поляризация шлема — удобная фича.

…Если тут и есть оборотни, перекидываться они не спешат.

— Куда прешь, сука? — жирный мужик, описав битой размашистую окружность, забросил инструмент убеждения себе на плечо. Детина вымахал под два метра ростом, а в обхвате мог поспорить со стандартным мусорным контейнером. Брился этот персонаж наголо, но бородищу отрастить не преминул. Худи, задравшись на пузе быка, выглядела отвратительно. — Что у тебя в руке?

— Ах, это, — небрежно произнесла Наоки. Ее голос, пропущенный через внешние усилители, приобрел механическое звучание. — Пистолет-пулемет «Вереск» с дальностью поражения до двухсот метров.

— Брось на землю, — приказал индеец с мачете.

Оба разговаривали по-испански.

— Я пришла поговорить с Доберманом.

— Завали хавальник! — рявкнул жиртрест с битой. — Тебя не приглашали.

— Отойди, — твердо сказала Наоки. — Иначе я прогуляюсь по твоему трупу.

Индеец поднял левую руку, сложил пальцы пистолетом и направил на девушку:

— Бах.

Одновременно произошло несколько вещей. В спину и голову Наоки примчались подарки от мужиков с «винторезами», а в грудь и живот — заряды картечи от энтузиастов импровизированного блокпоста. Броня выдержала, экзоскелет погасил инерцию от кинетических ударов. На шлеме даже царапины не осталось.

Наоки выбросила перед собой руку с «Вереском» и двумя точными выстрелами уложила на капоты придурков с дробовиками. Тут же ускорилась на экзовставках, разрывая дистанцию с индейцем и жирдяем. Быки переглянулись и начали заходить с двух сторон. Глупое решение, учитывая огнестрел в ладони штурмовика. Еще два выстрела — и Харон получает новых пассажиров.

Замедлившись, Наоки перевела наглазник в режим тепловизора.

Вовремя.

За джипами, перегородившими дорогу, выросли красно-желтые пятна. Что-то живое и быстрое приближалось к Наоки со скоростью пятидесяти километров в час. Люди на такое не способны, значит…

Пятна оформились в звериные силуэты.

Наоки полоснула очередью прямо по корпусам машин. Бронебойные пули с заговоренными сердечниками насквозь прошили металл и зацепили лапы ближайшего оборотня. Второй успел взвиться в воздух. Наоки шагнула вперед, повернулась на девять часов и прижалась спиной к изрешеченному корпусу. Увидев черную тварь над головой, выпустила две пули — в живот и голову. Пума взвыла, перевернулась в полете и всей массой приложилась о землю. Хрустнули кости, существо покатилось вниз, заливая грунтовку собственной кровью. Наоки опустилась на одно колено, просунула ствол под днище автомобиля и расстреляла остатки обоймы в скребущее перебитыми лапами по камням нечто. Возня за машиной стихла.

Не выпрямляясь, перезарядила ствол.

Просканировала окрестности.

Вертикаль трущобного лабиринта буквально кишит желто-красными силуэтами — обычная тепловая картина густонаселенной локации. Пятна перемещаются, наслаиваются друг на друга, движутся во всех мыслимых направлениях. Вычленить в этом хаосе снайперов с «винторезами» проблематично, Наоки даже не пытается. Вместо этого девушка проскальзывает в просвет между бамперами внедорожников и продолжает свой путь по ленте дороги.

Теперь в ее левой руке нож, удерживаемый прямым хватом.

Отслеживать быстрые перемещения.

Кое-кто из Танго-взрыва уже перекинулся. И вести переговоры эти ребята не собираются. Их даже авторитет профсоюза не останавливает.

Наоки видит бегущее по стене звериное тело. Вниз и наискосок, на сближение. Поднять ствол и выстрелить, целясь по курсу бегущей твари. Это нувиш, оборотень-койот. Некрупный, но очень быстрый и злой, почти не уступающий в скорости обычному волколаку. Три пули прошивают ублюдка насквозь, оставляя на серой штукатурке кровавые потеки. Животное взвизгивает, отваливается от стены и летит вниз, шмякается о тротуарную плитку чьей-то террасы, попутно наматывая на себя бельевую веревку с детскими трусиками. Еще один говнюк пытается достать Наоки в прыжке, но разрывная серебряная пуля вываливает его внутренности на склон холма.

Каждый виток тропы короче предыдущего.

Наоки приближается к вершине.

Убогие глинобитные домишки громоздятся с двух сторон, над головой развешаны гирлянды шмоток, за стенами — раздражающее мельтешение кислотных пятен.

Приходится отключить тепловизор.

И подрубить к менюшке допреала датчики движения, вшитые в ткань бронекостюма.

Успела.

Стая частично перекинувшихся койотов атакует со всех сторон. Двое несутся наперерез, один — по стене. Еще двое выдвигаются из черных проемов за спиной. Трое прыгают по уступам, вооружены мачете и тяжелыми мясницкими ножами. Те, что сзади, бросаются вперед, замедляются под прикрытием штабеля пустых ящиков и запускают обратную трансформацию, одновременно добывая откуда-то массивные топоры на прорезиненных рукоятях. Наоки, не глядя, отводит руку назад и расстреливает ящики длинной очередью, разбрасывая щепки по всей улице. Доски с треском разлетаются, бойцы Добермана оседают в пыль. Картина побоища транслируется на зрительный нерв в потоковом формате. Вот почему Наоки не надо оглядываться.

Топоры с глухим стуком падают на землю.

Выстрелить через брезент над тыквенной горкой и насладиться зрелищем падающего тела. Получеловек-полуволк, вытянутые крючковатые пальцы поросли серой шерстью, ноги вывернуты под неестественным для хомо сапиенс углом, вместо лица — оскаленная морда.

Мудака, который мчался по дороге, рассчитывая на скорость, отшвыривает прямым попаданием двух разрывных в грудь. Капли крови на простынях и наволочках. Женские визги в незастекленных оконных провалах.

Трое.

Один мчится по стене, оставляя глубокие борозды в штукатурке. Двое мягко спрыгивают на землю и бросаются в атаку. У первого в лапе секач — тяжелый мясницкий нож с топоровидным лезвием. У второго — щербатое мачете. Полметра длины, деревянная рукоять, одностороння заточка, выпуклое лезвие и слегка загнутое острие. Смертоносные штуки для рубящих ударов, но в клинче совершенно бессмысленные.

Наоки бьет короткой очередью в пристенного бегуна — тому отрывает лапу и раскурочивает череп. Койот падает на ящик с пустыми бутылками, заполняя улицу звоном битого стекла.

Убрать руку, по которой наносится рубящий удар.

Отбросить бесполезный «Вереск».

Ускориться с помощью вставок и максимально сократить дистанцию с оппонентами. Со смачным хрустом вогнать «Акелу» в подбородок чувака, вооруженного мачете. Глубже, провернуть и выдернуть. Оттолкнуть падающее тело и сместиться в сторону, уклоняясь от секача.

Ножевой бой один на один.

Перед Наоки шустрая пума, сохранившая человеческие кисти и отчасти — осанку, что позволяет зверюге биться в полный рост на задних лапах. Втяжные когти на руках никуда не делись, что делает ублюдка смертельно опасным противником. Броник выдержит, если только когти или секач не зачарованы местным брухо.

Оппонент делает пару коротких выпадов, перебрасывает секач во вторую лапу и тут же наносит удар когтями. Нырнув под вражью лапу, Наоки коротким тычком загоняет «Акелу» меж ребер оборотня. Выдергивает и отступает, разрывая дистанцию, потому что живучий зверь успевает сделать еще пару взмахов секачом и лишь после этого валится на подкосившиеся колени. Уже человеческие.

Наоки вытирает лезвие о мужские камуфляжные шорты, свисающие с бельевой веревки, и вкладывает «Акелу» в чехол. Поднимает «Вереск», выщелкивает магазин, вставляет новый. Убирает пистолет в кобуру.

Всюду — кровь и стреляные гильзы.

Мимо Наоки пытается проскочить испуганный паренек лет девяти. Странно, что этот камикадзе вообще вылез из норы.

Наоки хватает мальчика за плечо, разворачивает к себе. Присаживается на корточки, чтобы шлем оказался вровень с головой бедолаги. Говорит по-испански:

— Иди к Доберману. Скажи, мне надо поговорить. Если пришлет еще кого-нибудь, я приду к нему в дом и отрежу его черномазую голову, а затем скормлю псам. Запомнил?

Парнишка робко кивнул.

— Беги.

Гонец улепетывает по извилистой тропе, только голые пятки сверкают. Похоже, у местных обитателей с едой проблемы, что уж говорить про кеды или кроссовки.

Машин не видно.

Слева на стене висит старенький велосипед, на балконе второго этажа — детский самокат. Двери деревянные и железные, сильно проржавевшие. На подоконниках с облупившейся белой краской — растения в горшках. Готовится еда, Наоки окутывают запахи жареного лука, картошки, специй и чего-то непонятного, смахивающего на бобы. Плачет младенец, на третьем этаже гремит посуда, ругаются муж и жена. Доносится глухой удар, слышится женский вопль.

Наоки идет вперед.

Ее не касается это дерьмо.

Дорога вливается в плоскую вершину холма, украшенную сравнительно новым трехэтажным коттеджем. Белые стены, облицованные мрамором, террасы. Огороженная высоким забором территория с собственным парковым комплексом. Массивные кованые ворота, домофон и парочка мордоворотов с автоматами на плечах.

Неплохо устроился Доберман.

Венец пищевой цепочки.

Приблизившись к воротам, Наоки замедлила шаг. Мордовороты окинули ее неприязненными взглядами, но мешать не стали. Даже пистолет с ножом не попытались отобрать. Капитуляция или самоуверенность?

Створки ворот начали расходиться.

Загрузка...