Ехали в машине, взятой напрокат.
Тейн предпочитал электромобили с автопилотом, что позволяло ему «не отвлекаться на всякую ерунду». И вести задушевные разговоры с попутчиками.
Машина стояла рядом с подъездом.
— Могли бы и для гостей паркинг открыть, — бурчал Тейн, хрупая по снегу рифлеными подошвами.
— Угу, — поддакнула Наоки, складывая армейский баул и туристический рюкзак в багажное отделение, — чтобы туда переверты влезли.
Тейн не ответил.
В рюкзак Наоки сложила личные вещи, кое-какую одежду и флешку прямого подключения. В баул пришлось запихнуть бронекостюм и забрало со шлемом. Всё аккуратно упаковано и запечатано биослепками.
Одеться пришлось потеплее. Вязаная шапка, длинный пуховик с капюшоном, полосатый шарф. А еще — свитер с высоким горлом, добротные гонконгские джинсы и высокие ботинки на шнуровке. Те самые, которые были на ней в рейдах.
Профсоюзный ведун арендовал кроссовер «Тойоты», адаптированный для северных регионов. Руль выдвигался из приборной доски в случае необходимости, но Тейн признался, что еще ни разу не брал управление на себя.
Машина отъехала от уступчатого «горизонтовского» зиккурата, вырулила на четырехполосную автостраду и устремилась к Центральному району. Наоки отследила красную точку на экранчике навигатора. Точке предстояло пересечь Амур по Большому Императорскому мосту, влиться в сумасшедший поток на улице Карла Маркса и повернуть на север.
— Держи, — Тейн протянул девушке крохотный диск.
Флешка.
Наоки задумчиво повертела накопитель в руках. И приложила к нижнему затылочному разъему. Из диска выпростался гибкий шип, который проник в самое сердце нейровывода и сросся с модифицированным биоволокном. Перед глазами Наоки выскочило окно, сообщающее о подключении внешнего устройства.
Обнаружен непроверенный накопитель данных. Разрешить доступ к обработке и внутренним ресурсам памяти?
Да/Нет
Наоки разрешает.
И выводит в интерфейс дополненной реальности корневой каталог папок, размещенных в памяти накопителя. Все сведения аккуратно рассортированы.
Наоки погружается в изучение.
Времени мало.
Чтобы решить окончательно, на чьей она стороне, придется начать с папки «Мичи Вада».
Увидеть мертвое тело брата.
Даже не тело — останки.
Лицо сохранилось, и Наоки поняла, что ее не обманывают. Это был Мичи, хоть и повзрослевший на восемь лет. В остекленевших зрачках застыл ужас. Фотографии сделаны местными копами и слиты профсоюзу. Наоки, давясь слезами, просматривала ролики с места преступления. Опрос свидетелей, синхронный перевод на японский. Субтитры на неведомом языке. Лужи крови, выпотрошенный труп какого-то латиноса, пьяные отбросы в байкерских куртках.
Скачать.
Мичи лежит со сломанными ребрами, развороченной грудью и оторванной рукой. Это неоспоримый факт.
Кадры навечно вмонтировались в девушку.
Ей больно.
— Дерьмо.
Тейн никак не реагирует.
Смотрит на проносящиеся мимо высотки, подножия которых утопают в сугробах. Наоки хочет отдышаться, прогнать этот кошмар, поэтому папка с Мичи свернута на зрительной периферии.
— Мрази!
В ответ — молчание.
Тейн понимал, что напускным сочувствием здесь не поможешь. С тем, что Наоки увидела, ей предстоит жить.
Чтобы отвлечься, она открыла папки с делами родителей. Мама, чьи руки она так хорошо помнила, родилась на Земле-105. Азуми Вада, так ее звали. Никаких правительственных лабораторий, высших уровней допуска и прочей чепухи. Простая девушка из Гиндзы, работала кассиром в универмаге «Вако». С отцом встретилась в 1970-м году. Поженились без лишней помпы, медовый месяц провели в Таиланде. Через год появился Мичи, еще через пять — Наоки. В 1980 году Азуми гибнет в автокатастрофе — такова официальная версия. Прилагались документы, заверенные в Синдзюку. Справка о смерти, результаты вскрытия. Интерактивные ссылки, вставленные Тейном, вели на альтернативные источники информации. Везде стояли пометки о том, что документы фальшивые. Дознаватели профсоюза были уверены, что катастрофу подстроили. Выдвигались разные версии, основная — могущественный колдун или демон.
Дочитав до демона, Наоки остановилась.
Свернула вкладку, вывела Тейна и салон электромобиля в режим дополненной реальности.
На дворе 2010 год.
А тут — демоны.
— Тейн?
— Слушаю.
— Что за херня с демонами? Вы там не поехали мозгами в своем профсоюзе?
Тейн фыркнул:
— Они существуют. Расклад такой: есть люди и переверты, а еще — ангелы и демоны. Верхние и Нижние Сферы. Не спрашивай меня, есть ли Бог, и кто они такие. Я не в теме. Знаю одного чувака, который явился в Многослойность из Верхних Сфер и называет себя ангелом шестого уровня. Работает простым охотником. Зовут Евлампием Кадиловым.
— Евлампий? — Наоки подавила очередной нервный смешок. — Это же старославянское имя.
— Вроде того. Если интересно, Кадилов заговаривает святую воду, ограждает себя молитвами, а переверта может завалить обычным крестом. Таскается с Библией. Верующий до мозга костей. Так-то.
— Ты говорил о представительствах.
— В некоторых мирах Сферы открывают официальные представительства, — подтвердил Тейн. — Это чистая правда.
Они уже мчались по Карла Маркса.
Ну, как мчались. Тащились сквозь снежные завалы, объезжая неповоротливые бульдозеры коммунальщиков и посиневшие от холода туши троллейбусов. Застревали в пробках. Аккуратно проезжали перекрестки и развилки с оживленным движением. Обеденное время, трасса начинает заполняться.
— Ладно, — сломалась девушка. — И вы думаете, что маму убил демон?
— Сама посуди, — Тейн отвлекся от созерцания городских ландшафтов. — Рядовой маг не способен влиять на машины. Организовать столкновение можно лишь одним способом — изменить карту вероятностей. Ситуация на дороге складывается таким образом, чтобы авария стала неизбежной. По сути, это легкое вмешательство в реальность. Работа с линиями судьбы. Такие штуки могут вытворять глубинные демоны, вендиго и пара волшебников из профсоюзной верхушки. У последних — алиби и отсутствие мотива.
— Я поняла, — Наоки вновь погрузилась в чтение.
Биография отца — сплошные белые пятна. На Земле-105 был известен как Сатоши Мори, но в профсоюзе считали это имя вымышленным. Неизвестно даже, был ли папа японцем. Вероятно, нет. Его личность на уровне предположений связывалась с вендиго Террисом, выходцем из магического средневекового мира, в котором современные технологии так и не развились. Террис считался основателем нескольких кланов перевертов. Неоднократно его интересы пересекались с Нижними Сферами, но до открытого противостояния не доходило. Имелись неподтвержденные сведения о том, что у Терриса возник конфликт с другим могущественным вендиго. Или с бандой диаблеро, что тоже вполне вероятно. Почему вероятно, Наоки так и не поняла.
Точное время появления отца на Земле-105 неизвестно. Предположительно, это случилось в шестьдесят восьмом или шестьдесят седьмом. Под именем Террис папа нигде не фигурировал. А вот в ноябре 1969 года из небытия выпал Сатоши Мори. Господин Мори проник в архивы, обзавелся предками и личной историей, начал числиться среди выпускников Старшей школы Хорикоси, затем «поступил» в Университет Кэйо — на факультет «Инженерное дело и технологии». Закончив университет, якобы проработал в крупной машиностроительной корпорации, потом куда-то исчез. Всё это, как удалось выяснить Тейну, оформлялось задним числом. Дальше — встреча с мамой, семья, рождение Мичи и Наоки. Потом — автокатастрофа. Похоже, они с мамой разбились вместе. И вот тут — куча нестыковок и противоречий. Столкновение произошло с фурой на одном из мостов Токийского залива. Водитель фуры исчез, найти его не удалось. Полноценное опознание провести никто не пытался. Часть документов испарилась из архивов полиции. Видеозаписи с камер тоже куда-то пропали. За недостаточностью улик дело закрыто.
Наоки вновь вернулась в реал.
— Я вот чего не дорубаю, — обратилась она к Тейну. — С чего ты взял, что папа — вендиго? И кто это вообще такие? И почему ты думаешь, что столкновение подстроено?
— Долго объяснять, — отмахнулся Тейн. — Про Терриса ты читала. На него охотились в том числе и наши люди — хотели договориться о чем-то. Охотились с нюхачами. Террис ушел от слежки. Совпадают кое-какие детали базовой внешности твоего отца и Терриса. На месте аварии я успел побывать — и учуял знакомый запах.
— Ты работал на профсоюз в восьмидесятом? — не поверила Наоки. — И сколько же тебе лет?
— Не смотри на внешность, — доверительно сообщил Тейн. — Она обманчива. В следующий раз я могу прийти в другом облике.
— Сколько? — не унималась девушка.
— Больше ста, — уклончиво ответил Тейн. — Это не связано с нашей проблемой.
Наоки прекратила расспросы.
Позади остался Первый микрорайон с его исполинскими домами-башнями, гипермаркетом «Исетан» и ледовым дворцом для зимних видов спорта.
Наконец-то она добралась до родительских фотографий. Мамино лицо было таким же, как она помнила в раннем детстве. Худенькая, очень веселая женщина с добрыми глазами. Похожая на Наоки как две капли воды. Папа выглядел как азиат, но что-то в его внешности было неуловимо чужеродным — словно в одном человеке смешалось несколько рас. Сатоши Мори был наголову выше своей жены, но казался при этом хрупким и нескладным. Ничего звериного или колдовского в его облике не прослеживалось. Кто вообще такие, эти вендиго?
Проще всего было спросить.
Наоки предпочла влезть в поисковую систему через портативный ретранслятор «тойоты».
Первая же ссылка привела ее к мифологии индейцев-алгонкинов, которые верили в антропоморфного духа-людоеда, олицетворявшего приход голодной зимы. По легенде отважный воин решил спасти свое племя и ради этого продал душу — так и появился первый вендиго. Который, кстати, ушел в леса и начал постепенно терять человеческий облик благодаря использованию черной магии. Подобно оборотням, вендиго может инициировать человека с помощью укуса, но известны случаи, когда знахари кого-то проклинали, и несчастный начинал питаться людской плотью. Внешность — полупрозрачное тело, безгубый рот и острые клыки. Духи этого класса высокие и худые, что вызывало нехорошие ассоциации с папой.
— Он что, людей поедал? — вырвалось у девушки.
— Кто?
— Мой отец.
— Смотрю, уже покопалась в «яхушке».
А ты освоил местный сленг, чуть не сорвалось с губ у Наоки.
— Есть немного.
— Там хватает чуши. Алгонкины упомянуты не просто так — в большинстве срезов они действительно первыми узнали о существовании «духов». Но с вендиго и диаблеро всё сложнее, чем кажется. Их магия очень сильна, некоторые даже умеют колдовать в одном срезе, физически пребывая в другом.
— Они — люди?
— Когда-то были ими.
Наоки покосилась на экран навигатора. Ехать оставалось недолго. Минут двадцать, учитывая пробки и погодные условия.
— Я тебе верю, — нехотя призналась Наоки. — Я видела все эти фотографии, документы, ролики из Столпа… Сложно всё это подделать. Твоя работа впечатляет.
— Спасибо.
— Можно еще вопрос?
— Да сколько угодно.
— Что украл Мичи? Я не знаю, насколько крут ваш профсоюз, но подозреваю, что крут. Если подключена служба внутренней безопасности, всё очень серьезно. Так что же он украл?
Тейн посмотрел на нее в упор.
— Науз.
— Что? — Наоки никогда не слышала о таких вещах.
— Ну, это вроде как амулет, только узелковый. Сплетается из разноцветных нитей и зачаровывается. Может включать мешочки с травами, монетки, камни. Да любую хрень может включать.
— И для чего он?
— Науз Перемен, — задумчиво проговорил Тейн. — Или Сферический Узел. Его связали в незапамятные времена, когда Изначалье еще не успело обзавестись тысячами срезов. Тот, кто завладел этим амулетом и носит его с собой постоянно, может сменить Сторону.
— Поясни.
— Есть расы — люди, эльфы, гномы, нюхачи, переверты. И куча других. А есть Стороны. Это смертные, ангелы и демоны. Насколько мы знаем, Стороны существовали всегда, их было три. Но появились вендиго и нарушили баланс. Теперь они претендуют на то, чтобы считаться четвертой Стороной.
— А разве можно превратиться из демона в ангела?
— Ну, в Библии упомянуты падшие ангелы. В разных версиях Библии, ты же понимаешь. Обратный процесс превращения невозможен. Если только… у тебя нет Науза Перемен.
— И кому он мог потребоваться…
— Уж точно не Мичи, — хмыкнул Тейн. — Твой брат украл артефакт по заказу и хотел получить за него кое-что другое. Видела труп мексиканца?
Девушка кивнула.
— Мы полагаем, что в него вселился демон из Нижних Сфер. Сохранились остаточные следы инфернальной магии. Следовательно, Мичи хотел получить кое-что взамен. Не деньги.
— Вещь должна быть равноценной, — признала Наоки.
— Да. И тут мы упираемся в вопрос мотивации. Что не устраивало Мичи в профсоюзе? Чего он добивался? Неужели не понимал, что за ним пошлют меня или отряд ликвидаторов? Согласись, причины бросить вызов Изначалью должны быть очень вескими.
— Соглашусь, — Наоки решила отложить изучение папок и сосредоточилась на разговоре. — И что ты накопал?
Тейн щелкнул пальцами.
— Главный сюрприз — на десерт.
Наоки ждала продолжения.
Кроссовер подъезжал к зданию МПД, лавируя в заторах.
— Мы отправимся в Столп, но не сразу, — пояснил свою мысль Тейн. — Тебе нужно познакомиться кое с кем.
Машина въехала на забитую до отказа парковку перед монументальным серым строением. Двенадцать этажей, три связанных галереями корпуса и скромная металлическая дверь под выступающим прямоугольным навесом. Фасад украшен гербом со стилизованным изображением лабиринта — традиционной защитой от злых духов. Надпись золотыми буквами на синем фоне гласила: «МИНИСТЕРСТВО ПОТУСТОРОННИХ ДЕЛ г. Хабаровска».
Несколько минут они потратили на поиск свободного места. В итоге пристроились между подержанным «Москвичом» с советскими номерами и полицейским «скайлайном».
Тейн повернулся к Наоки:
— Пора принимать решение.
— Головы подонков, убивших Мичи. Я хочу их получить. Плюс всё, что ты обещал.
— Заметано.
— Я в деле.
Дверцы втянулись в корпус «тойоты».
Жара натопленного салона удивительным образом контрастировала с двадцатиградусной приморской стужей. Вьюга закончилась, но мороз крепчал. Наоки выбралась наружу и поспешила натянуть на себя шапку с пуховиком. Взяла шарф с заднего сиденья, но, передумав, бросила обратно.
— Шмотки оставь здесь, — посоветовал Тейн.
«Тойота» заблокировала двери и поставила себя на сигнализацию. Вспыхнул огонек видеорегистратора.
— Ты хоть считыватель настроил? — поинтересовалась Наоки.
Тейн покачал головой:
— Это прокатная контора. У них вся биометрия на офисного админа. Для простых смертных — распознаватель голоса.
Наоки поморщилась.
Любой взломщик, вжививший себе войс-корректор, может вскрыть эту тачку за секунду и утащить бронекостюм. Вместе со шлемом, наглазником, пластиковой картой, паспортом. Что ж, хочется верить, им повезет.
— Я пару заклинаний поставил, — бросил через плечо Тейн, когда они поднимались по ступенькам.
Обе створки двери были закрыты. На серой поверхности угадывались полупрозрачные закорючки шаманской тайнописи.
Наоки собралась отряхнуть налипший снег с подошв, но обнаружила, что коврик превратился в плотный наст с зелеными пластиковыми прожилками. Она тронула спутника за плечо:
— Ты собираешься идти в управление… в таком виде?
Казалось, Тейн опешил.
— А что не так?
— Давно на себя в зеркало смотрел?
Ведун пожал плечами:
— Ладно.
Прямо на глазах у девушки Тейн сменил облик. Поплыл, сделался зыбким, подернулся некими эфирными помехами. Весь процесс отнял у ликвидатора три секунды. Или около того. И вот уже перед Наоки — другой человек. Мужчина лет тридцати. Русоволосый, с застенчивым взглядом и легкой небритостью. Типичный житель «совка», да еще в очках с роговой оправой. Вместо залихватских клепаных штанов — брюки со стрелками. Вместо куртки — тулуп до колен. Обулся Тейн в старые ботинки, обшарпанные и давно не видевшие обувной щетки.
— Последний штрих, — ведун нагло ухмыльнулся.
Растрепанная шевелюра скрылась под норковой шапкой-ушанкой.
— Офигенно, правда?
Девушка не ответила.
У ее нового напарника было своеобразное чувство юмора. К такому стилю поведения еще надо привыкнуть.
Они вошли в просторный вестибюль управления.
Потопали ногами, стряхивая остатки снега.
И двинулись к порталу с металлодетектором — такими штуками сейчас оснащают все правительственные здания.
Тейн поправил очки.
— Куда мы сейчас?
В машине Тейн вновь изменил внешность. Интеллигент из глубинки уступил место бритоголовому здоровяку в кожаной куртке с меховыми отворотами. Берцы, полувоенные штаны, арафатка на шее. Над левым ухом — татуировка в виде солнцеворота. Эдакий скинхед, с которым лучше не связываться.
Точка, которую скинхед отметил на карте, лежала в пределах Индустриального района.
— Нам потребуется обменник.
Девушка внимательно присмотрелась к пункту назначения. Заводы, убогие панельные пятиэтажки, однотипные общежития.
— Межсрезовый обменник, — пояснил Тейн. — Чтобы поменять иены на федеративные рубли.
— Федеративные рубли? — Наоки никогда не слышала о подобной валюте. — Это еще что за ересь?
— Узнаешь.
Капитан Уклончивость.
Остаток пути проехали молча.
Наоки погрузилась в изучение информации о профсоюзе. Выяснилось, что это чрезвычайно влиятельная и разветвленная структура, подмявшая под себя сотни правительств. Профсоюз объединял охотников, ведунов, ликвидаторов и даже банкиров. Там встречались не только люди, но и эльфы, нюхачи, гномы, стихийники. Из последних особенно выделялись некроманты, умеющие поднимать мертвецов и атаковать с их помощью оборотней. Четыре Стихии — так называлась эта раса в ряде источников.
Штаб-квартира профсоюза находилась в Изначалье. По другим срезам были разбросаны представительства, возглавляемые кураторами. В представительствах работали вербовщики — они отвечали за рекрутирование. Искали талантливых убийц, попавших в затруднительное положение и не очень-то связанных со своим миром семейными узами. Тех, кому нечего терять. Иногда охотники сами вступали в организацию, сумев разыскать вербовщика или куратора. Еще были ведуны-проводники — они отвечали за переброску охотников в другие слои. Почтальоны, заговаривающие почтовые и абонентские ящики, а также банковские ячейки. Курьеры, доставляющие письма с заданиями и конверты с гонорарами. Конструкторы межпространственных тайников. Оружейники и поставщики боеприпасов. Кассиры обменных пунктов. Дознаватели, особые специалисты. Последние внедрялись в правительственные органы и брали под контроль ключевых чиновников, от которых зависела безопасность всего предприятия. Историки и культурные консультанты. Бухгалтеры, клерки, маги-обережники, создатели иллюзий, сотрудники службы безопасности, зачарователи, экономисты, аналитики — прорва народу. Государство в государстве, как выразился Тейн.
Пока Наоки разбиралась в этих хитросплетениях, «тойота» въехала в промзону. Справа растянулся высокий кирпичный забор, ограждающий химкомбинат, слева — череда унылых пятиэтажек. Дважды машина попадала в заторы. Первый раз — когда из массивных откатных ворот выезжали десятиколесные монстры с цистернами, маркированными знаками химической опасности и предупреждающими иероглифами. Второй затор был связан с перемещением тепловоза, который неспешно маневрировал, перегородив улицу. Колея связывала один из машиностроительных заводов с железнодорожным полотном. В итоге Тейн не выдержал, взял управление на себя и развернул кроссовер в сторону платной двухуровневой магистрали. Дорогое удовольствие, но ликвидатор, похоже, спешил.
Углубившись в спальные районы, ведун продолжал вести машину в ручном режиме, то и дело сверяясь с навигатором.
Пока они петляли по однотипным кварталам, Наоки удалось выяснить, что профсоюз держит в отдельных слоях полигоны, на которых тренируются будущие охотники. Рекруты работают в группах и поодиночке, изучают городские и сельские локации, учатся противостоять перевертам разных видов. За полигоны отвечает отдел, не связанный с представительствами и напрямую подчиняющийся штаб-квартире.
Об Изначалье в файлах Тейна содержалась крайне скудная информация. Этот мир считался пустым — люди покинули его несколько тысячелетий назад. Никто из высшего руководства не знал, куда переселилось человечество. Переселилось или вымерло? Тоже неизвестно. Никаких бифуркаций, археологических памятников, исторического наследия. Великое ничто.
Когда Наоки перебралась в Хабаровск, ей было сложно ориентироваться в постсоветской адресной системе. Русские делили город на районы и улицы. Чтобы почтальон опустил в ваш ящик бумажное письмо, на конверте должен быть указан индекс. Наоки привыкла к более продуманной системе адресов. В районах ку выделяются кварталы и подкварталы, затем идут гайку (микрорайоны), а уж после этого — номера зданий. Либо земельные участки, банти. С точки зрения Наоки — всё логично. Здесь же надо адаптироваться, что сказывается и на общении с таксистами, и на поиске нужных точек на карте. Навигатор, по которому ориентировался Тейн, был заточен под русскую геолокацию. Поэтому — никаких кварталов и подкварталов. Только улицы.
Кроссовер свернул с Генерала Затоичи в Первый Переулок Строителей и въехал во двор панельной девятиэтажки. Наоки увидела засыпанную снегом детскую площадку, коричневое месиво стоянки и котлован замороженной много лет назад стройки.
Тейн не стал въезжать в буро-желтую кашу. Вместо этого ведун прибег к проверенному временем методу — хамской парковке. Два левых колеса «тойоты» вперлись на пешеходный тротуар, почти впритык к покосившемуся деревянному заборчику палисадника. Напротив обшарпанного подъезда, заклеенного старыми объявлениями.
— Вылезай, — скомандовал Тейн.
— А с карты они поменяют?
— С чего хочешь поменяют.
В салон вновь ворвалась ледяная стужа.
Наоки даже не стала застегивать куртку и натягивать шапку — ограничилась капюшоном. Тут два шага всего. Карту она приготовила заранее, переложив из рюкзака в боковой карман.
Жители подъезда успели проложить узкую тропку в белом заносе. Ступенек не видно. Тейн, споткнувшись, грязно выругался на неизвестном языке, после чего поднялся к двери, набрал по памяти домофонный код и после сигнала разблокировки потянул ручку на себя. Наоки отметила отсутствие сервоприводов. Впрочем, чего еще ждать от индустриального юга?
Вошли в бетонный сумрак, отгородившись от зимы.
Наоки выпустила в пустоту облачко пара.
Тейн уверенно двинулся мимо гнутых почтовых ящиков с оторванными дверцами к площадке первого этажа. Девушка последовала за ним.
— А как вы понимаете друг друга? — Наоки задала вопрос, терзавший ее последние минут двадцать. — В смысле, все же из разных слоев и стран. Кто-то говорит по-русски, кто-то — из Японии или там Франции, например.
Скинхед в исполнении Тейна казался неповоротливым шкафом, но это — на первый взгляд. Каждое движение выверено, отточено. Так профи скользят по краю бытия, мимоходом сворачивая головы и расправляясь со всеми, кто стоит на пути.
— Эспер, — пояснил бритоголовый мужик, остановившись перед дверью с номером «2». Наоки уже знала, что все межсрезовые обменники прячутся в квартирах под этим номером. Не перепутаешь, не забудешь.
Дверь была металлической.
С охранными надписями.
Тейн позвонил.
— Эспер, — тупо повторила Наоки.
— Да. Сокращение от «эсперанто». Все его учат под гипнозом, чтобы не терять время попусту. Некоторые — без. На эспере, чтоб ты знала, говорит не только весь профсоюз, но и обычные странники.
Наоки кивнула.
И поставила себе очередную отметку в планах на будущее.
Дверь отворилась.
— Заходите.
Они оказались внутри длинного коридора. За спиной раздался щелчок — квартира заперла себя без помощи человека.
— Вперед и налево.
Наоки не сразу сообразила, что голос звучит у нее в голове. Точно, валютчики — они же еще и телепаты. Сканируют всех по принципу «свой/чужой».
Комната, в которую их направили, резко выламывалась из общего контекста. Вместо гостиной или кухни Наоки увидела шикарный банковский офис, утопающий в мягком дневном освещении, монументальном спокойствии кафеля, блеске хромированных и позолоченных вставок. Толстое стекло, несколько боксов.
— Первая касса, — сообщил голос.
И заткнулся.
Из-за стеклянной перегородки на них смотрела улыбчивая девушка. Внешность европейская, костюм-тройка, каштановые волосы собраны в пучок на затылке. Никаких бейджей. Эту фишку Наоки тоже усвоила — имена в профсоюзе не имели значения. Договора, чеки, квитанции, корпоративные карты, личные кабинеты, соцпакет… Бессмысленные звуки. Забудь надежду, всяк сюда входящий.
— Слушаю вас.
Голос, направлявший клиентов, принадлежал той самой девушке, которая выжидательно смотрела на визитеров.
— Нам нужно поменять деньги, — сказал Тейн.
— Почему в офисе посторонняя? — задавая этот вопрос, кассирша даже не поменяла выражение лица.
— У вас есть специальное распоряжение, — отрезал Тейн. — Наоки Вада находится под моей протекцией до вступления в профсоюз.
Девушка уставилась в пространство перед собой невидящим взором. Казалось, она ведет с кем-то мысленный диалог.
— Всё верно. Что меняем?
Голос дежурно потеплел.
Тейн посторонился, уступая место своей спутнице.
Наоки шагнула к окошку кассы и тихо произнесла:
— У меня карта.
— Иены?
— Да.
— На что хотите поменять?
Тейн подсказал из-за плеча:
— Рубли Федеративных Территорий. Утопия.
— Сколько?
— Всё, что есть, — улыбнулась Наоки.
Честно говоря, было там немного. Примерно треть месячной зарплаты. Еще должны перечислить выходное пособие, но это — через неделю. Соответственно, с деньгами можно попрощаться.
Кассирша выдвинула через окошко бесконтактный ридер.
Наоки провела пластиком над считывающей панелью.
Перед мысленным взором выскочили цифры обменного курса и сумма, которая имелась в наличии. На карте висели сто двадцать тысяч иен. Вместо положенных тридцати. К обмену — восемьдесят три тысячи четыреста семнадцать рублей. И пять копеек.
Наоки, обернувшись, встретилась глазами с Тейном.
— Пришлось нажать несколько рычагов, — последовал ответ на невысказанный вопрос.
Ага. Интересно, какие рычаги надо жать, чтобы рядовому штурмовику «Альфы» разрешили взять с собой весь служебный арсенал. Автомат, пистолет-пулемет и нож. Да еще впустили вместе с чужаком из параллельного мира в ангар с десантным катером и милостиво разблокировали боковой люк салона.
— Меняем? — уточнила кассирша.
— Да, — спохватилась Наоки, — конечно.
В меню дополненной реальности пришло уведомление о совершенной транзакции. Наоки хмыкнула — если верить электронному чеку, она сейчас просто обналичивает иены.
— Не переживайте, — улыбнулась кассирша. — Мы называем это процессинговой конспирацией.
— Имеем налоговую, — весело добавил Тейн.
— Креста на вас нет, — послышался голос нового персонажа.
Наоки обернулась, но человек уже скрылся за матовой перегородкой соседнего бокса.
— Ефимыч, — Тейн погрозил в пустоту пальцем. — Сам не святой.
— Акстись, — добродушно буркнули в ответ. — Занимайся своими шекелями.
— Почем опиум для народа? — не удержался Тейн.
— Я на свечной заводик коплю, батенька.
Скинхед заржал, и перепалка прекратилась. Дальнейший разговор Наоки не интересовал. Из проема под окошком выехал лоток с деньгами. Купюры и блестящая монета. Девушка сгребла их в охапку и отступила назад, чтобы пересчитать. Сунула во внутренний карман пуховика, где уже хранилась карта, застегнула молнию. И потянула Тейна за рукав — мол, проходи.
Бессмысленный треп оборвался.
В операционном зале обнаружились мягкие кресла, диванчик и журнальный столик. Наоки забилась в угол, поближе к панорамному окну и радиатору отопления.
Стоп.
Панорамное окно?
Снаружи — обычная панелька. Ничего такого в глаза не бросается. Надо полагать, магия.
Любопытство взяло верх, и девушка достала из внутреннего кармана монетку. Принялась рассматривать. На советский пятак не похоже. Металл серебристый, на аверсе — профиль усатого мужика в очках. С выбритыми висками и торчащим на голове ирокезом. Мощно. Реверс почему-то с двуглавым орлом и отчеканенным на дореволюционный манер номиналом.
Монетка юркнула в карман.
С купюрами — еще веселее.
Наоки доводилось держать в руках банкноты советского образца. Там — сплошной Кремль, вожди пролетариата и улыбающийся Борис Волынов — первый человек в космосе. Федеративные Территории, чем бы они ни были, предпочитали размещать на своих деньгах достопримечательности. Например, Казанский собор в Ленинграде. Или Останкинская телебашня. Другие объекты девушка видела впервые — что, впрочем, не говорило об отсутствии этих локаций в ее реальности. Встречались номиналы по пять тысяч, что говорило о приличном уровне инфляции. В своем мире Наоки смогла бы обменять сто двадцать кусков максимум на пятьсот советских рубликов. Впрочем, иена укрепляется… А вишенка на торте — цвет денег. Федеративные рубли были преимущественно зелеными. Как доллары. Есть в этом своеобразная ирония судьбы.
Тейн устроился в кресле напротив.
Когда Наоки оторвалась от созерцания купюр, то встретилась с насмешливым взглядом ликвидатора.
— Что?
Зеленые рубли отправились в карман.
— Вижу, тебе понравились бумажки.
— Занятные.
Скинхед кивнул:
— Есть немного. Готова?
Они синхронно встали и направились к выходу. Наоки понимала, что видит Хабаровск в последний раз.
Терять ей нечего.
В жизни появился новый смысл.
Перебить всех, кто причастен к смерти брата.