Пепельные объятия

Глава 19

Новый день потихоньку затягивал нас в привычную колею, но я чувствовал, что в Игоре поселилась искра перемен. Он уделял максимальное внимание новичкам, но ничем им пока не докучал. Видимо, ждал полного восстановления. У нас ещё будет время с ними поговорить. Тем более есть о чем. А пока у бедных космических странников ежедневные уколы и системы. Крайне питательный рацион под контролем Дарьи. Наверное, даже круче чем у Вовки. Он, кстати, от баранины моментально порозовел. Всё-таки калорийная пища. Все эти факторы сделали свое дело. Когда Протопопов сказал, что уже вполне может назвать себя здоровым, друг, с разрешения пока ещё лежачего Анатолия, пригласил на вечер инженера Андрюху к нам в убежище.

Пришло время «Боевых учений». Мы уже не стреляли, а занимались полезной работой. Очистили буханку от мусора. Игорь кувалдой выпрямил помятые двери. И колдовал над ней всё свободное время.

Потом наступил «Обед».

Настала моя очередь сменить на мониторах Женьку. Он сидел хмурый и убитый.

— Что с тобой?

— Всё нормально, пройдет.

— Сын, делись смело, я твой самый родной друг.

Он помялся и начал:

— Да Дашка, всё время теперь проводит с этим больным глистом космонавтом. Ещё и массаж ему начала делать. Я как увидел, меня чуть не вывернуло. Мослы ему наглаживает.

Как быстро Коваров перешел у него из разряда кумиров в глисты. Он ожидал сильную яркую энергичную личность, как на фотках, а мы привезли два дряблых организма. Один из которых ходит, но пока только под себя. Ясно одно, сын влюбился. Началась ревность, это плохо. Но самое плохое, что Даша, молодая интересная девушка, и она всего одна. А мужиков теперь много. Не начались бы душещипательные баталии, ведь тут у нас полно оружия. Вовка тоже, смотрю, кружит вокруг девушки, как кот вокруг сметаны.

После обеда мы с другом пошли навестить раненого Данияра.

Давно я тут не был. Много чего в палатке поменялось. Большой, ранее единый длинный шатер был теперь разделен на две части. Первая при входе — кухня, она же столовая, вторая, отделённая полиэтиленовой шторкой, была лазаретом. На кухне три женщины варили похлебку на открытом огне. Игорь передал им полбарана в пластиковом пакете. Вижу кучу новой мебели, собранную, видимо, из окрестных заброшенных домов. Полки и шкафчики, которые были забиты всякими продуктами. Мы прошли дальше в лазарет. При входе лежало несколько брезентовых военных носилок, вдоль стояло около десяти разнотипных пружинных кроватей, остальные лежачие места представляли собой матрасы, сложенные стопками. Стояли несколько человек на костылях, двое лежали под капельницами, трое пожилых людей расположились на матрасах. Старики читали, инвалид на костыле смотрел старые фильмы на переносном телике.

А народа сильно поубавилось. Когда-то тут была толпа не протолкнуться. Говорят, как они поправились, так выдвинулись из города по аулам. Единственной медсестрой, помогая больным, крутилась тут только супруга Данияра. Сам он лежал на кровати. Надо сказать честно: парень выглядел весьма паршиво. Тяжело дышал. Весь бледный, осунувшийся. Перемотана рука и бок. Сейчас, Гульнур подключила ему очередную капельницу. Рядом сидел его дед, тот самый, который притащил наган. Увидев нас, парень попытался приподняться, Игорь приказал ему лежать.

— Привезли людей из аула? — тихим голосом спросил Данияр.

— Да, они сейчас у нас. Это очень важные люди. Кто напал на нас, не узнали?

— Новенькие, их никто тут не знает. Сначала двое подозрительных лечиться пришли. Сказали, что они из Авангарда, долго сюда добирались. Два брата, у одного сломана нога. Один другого на себе нес. Мы их пропустили к врачу. А оказалось, они не одни были, просто внимание отвлекали. Ещё двое на электромотоцикле сзади к дому подъехали с выключенной фарой. Мы их не увидели, они подъехали быстро и тихо. Услышали уже только выстрелы. Женя во дворе сразу убил одного бандита, а второй сквозь ворота в него стрелял, попасть хотел. Мы, как только поняли что к чему, сразу побежали, начали стрелять. Но справиться не смогли. Обрез бесполезен против автомата. У него много патронов было. Наверное, мент или военный. Хорошо стрелял, очень метко. Ержана и Сергея он убил, попал в голову. В меня два раза попал, в руку и грудь, потом, дед мой стрелять начал, этот шакал сразу уехал. Скорее всего, патроны кончились.

Сергея-корейца я помнил. Хороший был парень, крепкий. Рядом тут жил, по соседству. Даша вылечила его братишку. Стал приходить, помогать. А Ержан был новенький совсем. Мы были с ним ещё не знакомы.

— Айналайын, помоги внуку. Не дай умереть, — по щекам старика потекли слёзы.

— Дарья сделала всё, что знала, нужна серьезная хирургия, она не умеет. Но мы привезли очень хорошего доктора. Правда, он сам ещё пока слабый. Лежит, мы лечим. Как на ноги поставим, сразу займется Данияром, — и, обращаясь к парню, произнес: — Ты только продержись, хорошо? Три, ну может пять дней. Мы там баранину привезли, пей шурпу, тебе сейчас полезно. Ещё скажите всем, мы были за Индером, там воздух гораздо чище, даже видно нормальное небо. И радиации почти нет. Люди без костюмов пока ходят. Если у вас там есть родственники, лучше перебраться. В Атырау дальше, будет только хуже. Холодно и грязно.

— Да, много людей уже в аулы ушло. Транспорта нет, лошадей нет, велосипедов нет. Своими ногами только здоровые дойдут, а у нас здесь одни старики остались.

— Мы старую машину нашли, буханку. Починим, потом поможем вас переселить, — обнадежил старика Игорь.

Вот и вечер. Андрей с интересом изучал наше убежище и был в перманентном шоке. Постоянно задавал Игорю технические вопросы. Как мы это все организовали, как следим за системами. Потом разговорился со мной и моим сыном. Я рассказал ему про замки и отмычки, Женька про рацию. Протопопов оказался очень разносторонне развитым специалистом. Казалось, нет тем, которыми он не владеет. Следом был плотный ужин, и мы перешли к диалогу. Конечно же, всех интересовал вопрос, что произошло?

Протопопов объяснил:

— Когда сработала система раннего предупреждения о ракетном ударе, командир корабля находился на линии правительственной связи. Все вопросы, что там произошло, к нему. Я в этот момент был в другом отсеке, фиксировал старты ракет, вел запись всех камер, мониторил обстановку. На моём планшете огромное количество гармонической информации с кучи спутников сателлитов. Её надо обработать. Просто так она недоступна. Нужны хорошие вычислительные ресурсы.

— Что с Астаной? Не знаешь? Взорвали? — я сгорал от нетерпения.

— Эти данные фиксировали приборы, если расшифровать данные, всё будет понятно. Но я лично, за Казахстаном не наблюдал, моей задачей была Российская Федерация.

— А по Москве били? — спросил Женя.

— Били и многократно. Я насчитал восемь вспышек. Впрочем, даже один атомный взрыв в центре Москвы означает фактическое уничтожение всего огромного мегаполиса. Ибо в радиусе тридцати километров от его эпицентра в результате грандиозного воспламенения на поверхности будет де-факто уничтожено всё живое. Все, кто не успеет спрятаться в московском метро или особых бункерах-бомбоубежищах…

— Как думаешь, много народа в столице России могло спастись? — этот вопрос задал уже я.

— Были зарегистрированы три волны атаки. Большое количество ракет было перехвачено. Первая волна произошла с европейских баз. Все ракеты были уничтожены; они были простыми гиперзвуковыми объектами в воздушном пространстве. Однако вторая волна, состоящая из баллистических зарядов, выпущенных с американских подлодок в Атлантике, частично пробила оборону и вызвала три взрыва над Москвой. Людям оставалось всего семь-восемь минут после предупреждения, чтобы найти укрытие. Но можно ли успеть спастись за это время?

Третья волна пришла с территории Северной Америки. Накрыла уже пылающую столицу через пятнадцать минут после сигнала оповещения «Ядерная тревога».

— Страшно, — произнесла Татьяна.

— В Московском метрополитене одновременно, днём, всегда находится около трети жителей. При сигнале тревоги вряд ли кто выйдет на поверхность. Предположим, что в станциях глубокого залегания, гарантированно выживших, окажется пятая часть. В столице сейчас проживает около двадцати миллионов. Это значит, около четырех миллионов человек однозначно спасутся, просто оказавшись в метро. Ну пусть ещё миллион успеет спуститься или укрыться в других местах, — Игорь опять блеснул своим интеллектом.

— А что с Америкой? — я не утерпел и задал волнующий всех.

— Было зафиксировано, как минимум три супервспышки нового российского оружия в крупных городах, а это сотни мегатонн и около двухсот обычных ядерных ударов. Вулкан Йеллоустон сошел с ума. Капитально там земля тряслась. Датчики с ума посходили. Города, конечно, у них все в руинах, но эти крысы очень любили рыть норы. Практически у каждого второго загородного жителя, был свой глубокий удобный бункер. Ещё очень большие бункеры для богачей, со всеми удобствами. Они туда бежали явно не по воздушной тревоге, раз сами напали. Так что, думаю выживших, там тоже будет не мало. Вообще, всех подробностей уже не помню, с разрешения Анатолия я смогу вам показать информацию на планшете, но пока, извините. Без его команды не имею права. Он у нас главный.

— С Британией, что случилось? — Женька не отставал.

— Это секретная информация. Но такой страны как Великобритания больше нет. Если будет возможность, я покажу вам на планшете, как изменились очертания европейского континента, и что осталось от островных государств Ирландии и Великобритании. Теперь о главном. Вы должны готовиться к сильному похолоданию. Огромное количество сажи и густой дым от пожаров медленно поднимается в стратосферу и распределяется по ней, проникая в сформированные тайфуны. Все это будет препятствовать попаданию солнечного света на большую часть поверхности Земли в течение многих лет или даже десятилетий. На орбите я также регистрировал частичное разрушение озонового слоя, над Россией в районе Волгограда, а это полная задница.

— Так вот почему стоит такая прохладная, нетипичная для Атырауского лета температура! — воскликнул я.

— Температура поверхности дальше будет резко уменьшаться, и околонулевые значения сохранятся неопределенно долго. Иными словами, потребность в теплой одежде очень важное дело, если дальше оставаться в вашем бункере, то нужно продумать систему обогрева. Но, в любом случае, начинайте собирать тёплые вещи, если ещё не делали этого.

Андрей с невероятной легкостью и естественностью стал частью нашего коллектива. Он не только не создавал неудобств, но и щедро делился ценными советами, которые были крайне полезны для всех нас. Сразу не посоветовал, а своими руками взял инструменты и улучшил распылитель химии для смыва радиоактивной пыли. Но, как мне показалась, основное внимание он уделял моему сыну, предложив ряд инновационных идей по совершенствованию нашей радиостанции. Пока Игорь был занят буханкой, Женька получил себе нового сильного учителя в огромной куче областей знаний. Вскоре после этого они вместе отправились в мастерскую, чтобы воплощать новые идеи в жизнь.

Прошел ещё один день. На очередном «Совместном общении», Дарья объявила, что Анатолий уже самостоятельно ходит и очень хочет быть полезным.

— Спроси, сможет ли он осмотреть Данияра? — поинтересовался друг — Парню совсем плохо.

— Можете не сомневаться, он поможет. Мы уже говорили об этом. Он очень хочет отблагодарить за своё спасение.

— Тогда завтра, в крайнем случае, послезавтра начнем лечение, — обозначил сроки Игорь. — Уточни у Анатолия, что для этого нужно сделать.

Я разговорился с Протопоповым по поводу озонового слоя.

— Андрюха, ты говорил, что он разрушается, чем это чревато?

— Это беда не менее серьёзная, чем радиация. При разрушении озонового слоя на поверхность планеты будет проникать огромное количество ультрафиолетового излучения, в тысячи раз большее, чем сейчас. А это быстро приведёт к смерти от рака кожи.

— Час от часу не легче. И что делать?

— Уменьшить это влияние, избегая сна на открытых пространствах, и всегда носить какой-то головной убор, чтобы защитить лицо от вредного воздействия ультрафиолетовых лучей. Закрывать открытые участки кожи. Это то, что я знаю в теории, — закончил всезнайка.

Сегодня я опять возился с Громадой. Вымыл багажник, убрался в салоне. Зарядил, наконец, машину до ста процентов и заправил бак топливом. Устал как собака.

Наступило «Мастерство». Я сидел и любовался своим трофеем. Ружье Benelli Super Sport Word Cup, с начищенным до блеска стволом, смазанным затвором и отмытым прикладом, выглядело как конфетка. Сейчас это, буквально произведение искусства, переходило из рук в руки. Действительно, красивая вещь!

В камеры, не видно ничего нового, унылый пейзаж. Охраной нашего лагеря теперь занимается Вовка. Я видел его в мониторе. Каждые десять минут доклад по рации хозяину. Он с молодым парнем Габитом бродил вокруг лагеря и бдил. Все эти сложные замки, которые дал мне Игорь, уже по десять раз вскрыты и закрыты. Неинтересно. Старое ружьё обрело новый приклад и цевьё, осталось только отполировать и покрыть маслом. Но оно меня интересовало лишь как историческая реликвия. Занимался я этим стволом, только чтобы не обидеть друга. С завистью посматривал на сына. Свой «Вал», Женька начищал сам. И пока никому, кроме меня, в руки его не давал.

Наступило «Свободное время».

Прогулялся к Вовке. Они дружно ужинали. Анатолий довольно-таки неплохо себя чувствовал, сидел и наяривал жирную похлёбку. Они сидели в обычной домашней одежде, ведь операционная и уже освоенный участок дома, давно был вычищены, насколько это вообще было возможно. Вовка стены и полы отмывал химией целую неделю. На полу при входе в каждую комнату теперь лежала придуманная Коваровым пластина со скотчем, наклеенным липкой стороной наверх. Любой обувью обязательно надо было наступить на неё. Когда липкость заканчивалась, скотч заменялся. Подача чистого воздуха была организована Игорем из подвального вентилятора. Давления не требовалось, лишь незначительное нагнетание для предотвращения попадания пыли извне через любые непредвиденные щели. Ведь всё, что могли, мы законопатили. Теперь, когда Игорь придумал внешний грубый фильтр, ресурс очистительной системы сильно возрос.

Операцию над Данияром начали следующим утром. Женщины довольно быстро соорудили из новых простыней халат для Коварова, благо ткани на него не потребовалось много. Латексных перчаток, была накоплена целая гора коробок разных размеров. Хирург тщательно перебрал инструменты и лекарства, постоял, помотал головой. Достал аптечку из своего Аварийного Запаса. Возился с ней, долго разбирал. Там оказалось большое количество абсолютно незнакомых мне блестящих хирургических инструментов. Потом они долго консультировались с Дашей. Наконец дали добро, и мы притащили Данияра. Парень был уже совсем слаб, лишь хрипел и постанывал. Я сам понимал, счёт идет уже даже не на дни.

Коваров тщательно осмотрел раны, опросил, простукал, помял, прослушал его стетоскопом и дал заключение:

— Травматический пневмоторакс с инфекционным поражением на фоне сильного радиационного облучения. Парень уже не жилец. Я могу лишь рискнуть, будем вскрывать рану и всё чистить. Рентгена нет, не могу ничего обещать. Откроем, посмотрим.

Потом попросил Игоря придумать кислородную маску и маску для наркоза, описав, что от них требуется и как должны функционировать.

Прибор Даши, спасённый нами из её авто, сброшенного взрывом с трассы, оказал неоценимую услугу. Вместе с режимом кардиографа, которым она часто пользовалась, там был режим мониторинга жизнедеятельности.

В качестве наркоза пригодился диэтиловый эфир, найденный в запасах медикаментов.

— Как могло получиться, что пошла инфекция? Мы столько антибиотика на него истратили! — Дарья недоумевала.

— Пенициллины при лечении легочных инфекций малоэффективны, надо было применить азитромицин и подобные ему антибиотики нового поколения. Мы наблюдаем тот самый неприятный врачам случай резистентности инфекции.

— А Толик дивно могуч в медицине. Дарья говорит, он сильный практикующий хирург из медицины катастроф. Спас очень много людей перед тем, как стать космонавтом, — произнес Игорь.

Друг сейчас, вместе со мной, ожидал результата операции в приёмном покое. Мы дежурили просто на подхвате и тихо общались. Находились рядом, на случай любой непредвиденной технической заминки.

Но всё прошло нормально. Операция длилась около трех часов. Когда вышла Даша, мы были в шоке. Она ассистировала Анатолию в халате и медицинской маске. Лицо было белым, глаза ужасно уставшими.

— Анатолий сделал все что, мог и немного больше, — это были все её слова.

Коваров вышел следом. Он выглядел ещё хуже. Лоб покрывала испарина.

— Игорь Николаевич, — начал он очень официально, будто отчитываясь перед хозяином, — Учитывая текущие условия, проведенная операция была невозможна в принципе. Но я очень хотел быть полезен. Дарья объяснила, насколько важен вам этот парень. Я сделал боковую торакотомию, удалил поврежденную верхнюю долю легкого. Пуля раздробила ребро и повредила ткани. Я всё почистил, удалил также поврежденное ребро. Но это ещё не всё. Подозреваю лучевую болезнь. Отсутствие волосяного покрова, судороги, артериальное давление у пациента постоянно скачет. Прогноз крайне неблагоприятный. Сейчас капаем сильнейшие антибиотики, вся надежда только на молодой организм. Я сделал всё, что мог.

К больному допустили Гульнур. Она надела на себя полиэтиленовый костюм. Даша объяснила, как ухаживать за Данияром. Коваров наскоро покушал, вколол себе лекарство и, держась за стену, ушел спать.

Дарья тоже недолго повозилась с женщинами и пропала в женской спальной. Досталось им сегодня. Представляю, какой был накал эмоций и нервного напряжения.

Время «Мастерства» заканчивалось, старая курковка выглядела уже как конфетка. Игорь заполировал стволы изнутри, а я перебрал механизмы и покрыл маслом приклад с цевьём. Антабку пришлось делать новую, старая была оторвана. Покрутил ружьё в руках, очень удобно, но это не Бенелли. Опять вспомнил слова Игоря, что любые автоматические ружья уступают в надёжности старым добрым курковым.

Наступило «Свободное время», Надюшка опять попросилась погулять, она давно уже часто повторяет, что ей тоскливо. А у нас ничего нет на её рост. Дашин костюм будет великоват, да и маски под неё нет. Из маленьких размеров только древний противогаз. Я уже второй день думал, как выйти из этого положения.

Посоветоваться тоже не с кем. Даша уснула рано, и недовольный Женька сегодня тоже ушел спать, Игорь попросил меня подменить его на мониторах, а самвозился в мастерской с буханкой. Женьке эта работа была не интересна, по этому Игорю помогал Андрей. Сзади тихо подошла Ольга и нежно обняла меня.

— Ты не знаешь, где Надюшка?

Меня прошибло будто током. Вскочил, пробежал по комнатам, уже ночь, а Надюшки нигде нет! Я рванул через шлюз наверх, на ходу привычным движением надевая маску. Люк был открыт нараспашку. Только не это…

Открыл входную дверь, и не поверил своим глазам: во дворе, в мерцающем свете фонаря за забором, в своем лёгком, домашнем платье, босиком танцевала моя дочь. Раскинув руки и подняв голову вверх, она кружилась в невероятном вальсе. Это было завораживающее зрелище. Её белокурые волосы сейчас распушились, будто наэлектризованные, и жили своей жизнью, свиваясь как змейки в мелкие косички. Они шевелились и светились мягким теплым светом. В моей голове почему-то загудело.

— Надюшка, прекрати, быстро зайди обратно, это очень опасно, тут радиация! Ты даже без маски!

— Не переживай, папочка, мне так хорошо!

Я не сразу сообразил, что уровень радиации вдруг резко упал. Датчик уже не верещал как дурной. Смотрел на Надю и даже не заметил, как рядом со мной возник Игорь.

— Не хотел тебе говорить, но это ещё один её дар, — произнес друг. — Я давно обратил внимание. Она умеет воздействовать на радионуклиды.

Подняв голос, я убеждал дочку зайти в дом, но она не собиралась пока спускаться в люк.

— Я хочу походить тут. Посмотреть, как живет дядя Вова. Мне очень скучно в подвале, я столько времени там просидела.

— Дядя Игорь, а где коробочка с камнями?

— Она лежат там же, в моем кабинете на полке.

— Можно их забрать? Мне нравится с ними играть.

— Я принесу их тебе.

— Нет, дядя Игорь, я сама.

Она отодвинула пластиковую завесу и прошла дальше в дом. Увидела раненого Данияра, лежащего на хирургическом столе, и подошла к нему.

Парень тяжело и хрипло дышал в наспех сделанную дыхательную маску. Рядом стоял баллон технического кислорода от газосварки из мастерской. Оттуда, медленно шипя, по силиконовой трубке выходил живительный газ. Приборчик непрерывно мониторил сердцебиение. Он сейчас отображал красной прыгающей чертой состояние умирающего парня. Капельница закончилась, видимо, совсем недавно и рядом с мужем, облокотившись на стол, сидя спала Гульнур.

— Что с дядей Данияром? Ему плохо? — в голосе Надюшки появились грустные нотки.

Гульнур проснулась, открыла глаза и удивленно захлопала ими, увидев девочку.

— Не хочу, чтобы он болел. Он хороший. Надя подошла к раненому, пальчиками прикоснулась к укрывающей Данияра простыне. Её волосы мгновенно ожили и расправились. В моей голове опять раздался гул. Воздух в помещении будто стал густым и плотным.

Гульнур внимательно смотрела и молчала. Такое бывает, при наблюдении чего-то невероятного. Она находилась в ступоре и не могла произнести ни слова. Мы с другом тоже наблюдали за этим невероятным зрелищем. Поверить в происходящее на наших глазах, было невозможно.

Сначала маленькие искорки забегали по могучим волосам девочки, потом они стали излучать теплое свечение волос, которое медленно опускалось с головы, распространяясь на руки и пальцы Надюшки. Этот непонятный свет, будто студень, сполз, наконец, с рук на простыню и пропал под ней. Учащенные хрипы больного медленно перешли в спокойное дыхание. Тело расслабилось. Графики на мониторе стабилизировалась, позеленели многие показатели. Волосы дочери перестали сиять и медленно поникли на её спине. Девочку затрясло мелкой дрожью. Сковывающий мою голову тупой болью обруч, наконец, пропал.

— Как тут холодно, папа!

Из открытого люка раздался крик Ольги:

— Где Надюшка?

— Она тут! — я взял дрожащую дочку на руки и, со слезами на глазах, понес её в наше укрытие.