Пепельное небо

ЭПИЛОГ

Они стоят в задымленном поле и смотрят, как горит дом. Тонкие провода загораются и похожи на трещины, проходящие через стены ярко освещенного дома. Каждый провод поджигает соседний. Прессия думает о том, что дом — это тоже своего рода «тикалка», и кто-то в Куполе повернул выключатель. Огонь разгорается и растет. Он распространяется с невероятной скоростью и вздымается вверх спиралями пепла. Окна рушатся. Шторы вспыхивают огнем, и даже ручное полотенце с кровавой полосой, что висит за окном, сгорает. Жгучий жар напоминает Прессии о Взрыве. Как солнце, потом еще солнце, а потом еще…

Лида держится за руку Партриджа так крепко, будто боится, что тот снова сбежит. Хотя скорее похоже на то, что он один из немногих, кто останется там, где он сейчас.

Брэдвел и Прессия стоят и смотрят на пожар, прильнув друг к другу, будто они танцевали и музыка уже закончилась, а остановиться нет сил.

Эль Капитан отъезжает на автомобиле от крыльца. Они с Хельмутом наблюдают за пожаром через лобовое стекло. Солдаты прячутся от жара за машиной. Тело Ингершипа осталось в доме. Эль Капитан приказал солдатам оставить его там.

— Идеальные похороны! — говорит Эль Капитан, хотя вряд ли Ингершип вообще мечтал о похоронах.

Единственная, кто не смотрит на пожар, это жена Ингершипа, Иллия. Отвернувшись, она оглядывает далекие холмы. Прессия видит ее профиль, шрамы и синяки, оболочку, потертую на шее. Пора идти, но никто не двигается. Огонь будто удерживает их.

Совсем скоро Прессия забудет этот день. Уже сейчас она чувствует, как детали путаются у нее в голове, теряя подробности и реальность.

Наконец дом сжигает сам себя дотла. Фасад все еще виден, дверь широко открыта. Прессия делает несколько шагов к крыльцу, и Брэдвел пытается ее остановить.

— Не надо!

Но Прессия продолжает идти. Ее терзает подавляющий все страх что-то оставить позади, что-то потерять, забыть. Разве воспоминания не нужно спасать? Девушка поднимается по лестнице и входит в сгоревшую прихожую. Внутри Прессия поворачивает к столовой. Люстра упала с потолка на обеденный стол. Над головой зияет дыра, а под ней, будто королева на почерневшем троне, расположилась люстра.

— Прессия, нам нельзя здесь находиться, — слышится из прихожей голос Брэдвела.

Прессия тянется к люстре и прикасается к одному из покрытых пеплом кристаллов. Он каплевидной формы и все еще очень горячий. Прессия откручивает его от люстры и опускает в карман. Это как собирать фрукты с дерева, что-то из детства. Неужели она это еще помнит?

— Прессия, — мягко зовет Брэдвел, — давайте уйдем отсюда.

Девушка проходит на кухню, которой практически нет, среди щебня тлеют искры. Прессия поворачивается и видит Брэдвела. Он хватает ее за плечи:

— Мы должны идти.

В этот момент они слышат тихий треск, похожий на скребущие когти крысы. Сквозь обломки сияет свет и слышится легкое гудение. Прессия вспоминает шум вентилятора в горле деда. Больше всего на свете ей хочется, чтобы дед оказался жив и вернулся к ней.

Чуть-чуть провалившись под пол, лежит маленькая черная металлическая коробочка с элементами робота и множеством колесиков. Она зарылась под обломки, ее детали сцепились. На верхней части коробочки мерцает тусклый огонек.

— Что это? — спрашивает Прессия.

— Наверное, черный ящик, — предполагает Брэдвел. — Такие штуки раньше встраивали в самолеты, чтобы после авиакатастрофы посмотреть запись полета и не совершать больше прежних ошибок.

Огонек в верхней части начинает искриться. Брэдвел делает шаг к коробочке.

Черный ящик отодвигается назад, прочь от парня.

Дует ветер.

— Куда он ползет?

— Вероятно, получил сигнал возвращаться домой.

Возвращаться домой. Прессия понимает, что черный ящик вернется в Купол, но эти слова в очередной раз напоминают ей, что у нее больше нет дома. Пучок света издает хлопок и звук, похожий на вздох. Прессия смотрит в потолок.

— Он сейчас рухнет.

Брэдвел хватает черный ящик, и они с Прессией выбегают из дома, чтобы укрыться в высокой траве. Они ложатся бок о бок и задерживают дыхание.

Дом скрипит, его доски гудят и ломаются. Затем луч света затухает, и дом обрушивается, подняв вокруг облако пыли.

— Ты в порядке? — спрашивает Брэдвел.

Интересно, он поцелует ее еще раз? Она так и будет теперь жить в ожидании, когда же он наклонится к ней?

— А ты?

Брэдвел кивает.

— У нас нет выбора, — говорит он, — у нас все должно быть хорошо.

Они выжившие. Это все, в чем они уверены. Брэдвел встает и протягивает Прессии руку. Она хватает ее и поднимается.

Остальные стоят в поле перед домом. Уже так холодно, что они видят свое призрачное дыхание, едва заметное сквозь дым от пожара.

Брэдвел прижимает к себе черный ящик. Он нежно дотрагивается до лица Прессии своими грубыми костяшками, затем накрывает рукой ее лицо.

— Ты же остался с нами ради выгоды, по своим собственным эгоистичным причинам. Ты сам так сказал!

— Так и есть.

— Что это за причины?

— Ты и есть моя эгоистичная причина.

— Обещай мне, что когда-нибудь у нас будет дом, — просит Прессия.

— Будет, — отвечает Брэдвел. — Я обещаю.

Прессия понимает, что именно в этот момент любит Брэдвела в полную силу, потому что этот момент не будет длиться вечно. Она позволяет себе поверить его обещанию и удержать ее. Его стук сердца такой же прерывистый, как трепет крыльев за спиной, и Прессия представляет, как сажа покроет землю новым слоем, черным снегом, благословенным пеплом.

Под обломками снова чудится какое-то движение. Другой черный ящик выкарабкивается наружу, крутя свои шестеренки, и начинает пробираться сквозь обломки на своих веретенообразных конечностях. А затем покрытая золой древесина приходит в движение, и один за другим из-под обломков вылезают черные ящики.