Пепел и проклятый звездой король

Глава

80

Орайя

Признаюсь, я теперь полностью наслаждаюсь вкусом этого дешевого пива. Мы с Райном сидели на крыше в человеческих районах, из-за которой мы испачкали свои дорогие наряды, и смотрели на небо над массой мрачных зданий, вечеринка превратилась в мерцающее пятно света вдали.

Райн с энтузиазмом сделал глоток пива.

— Это, — сказал он, — гораздо лучше.

Я согласилась с ним.

Даже небольшое возмущение, которое мы вызвали, чтобы получить это пиво, стоило того — короны и всё такое. По крайней мере, общественная реакция здесь была больше «немое восхищение», чем «панический ужас» в последние дни. Мы смогли быстро уйти, перебравшись на тихую, тёмную крышу в практически заброшенном квартале.

Я выпил глоток своего пива. Оно жгло немного при глотании. Возможно, навсегда наносило какой-то вред.

— Должна сказать, — сказала я, — что это пиво мне нравится.

— Это из-за уз Кориатиса. Узы придают тебе хороший вкус.

Я негромко рассмеялась. Я смотрела, как он делает еще один глоток, завороженная волной полного удовлетворения, нахлынувшей на его лицо.

Матерь, мне нравилось наблюдать за ним.

В последний раз, когда мы с ним приехали сюда, сбежав с душной вечеринки, чтобы выпить на крыше трущобы, у меня было намерение убить его. Момент, когда я поняла, что не смогу, был одним из самых страшных в моей жизни.

И этот момент, когда меня сразу осенило, как ошеломляюще много он для меня значит, был на втором месте.

Он посмотрел на меня.

— Что это за лицо, принцесса?

Я уставилась в свое пиво, наблюдая за отражением звезд в пенной темноте.

Я ответила не сразу.

— Ты когда-нибудь испытывал страх?

Задать этот вопрос и обнаружить скрытую под ним слабость — это противоречило десятилетиям тренировок. Даже сейчас. Даже с Райном, моим мужем, моей связью, чье сердце было буквально связано с моим.

Что со мной было не так?

Я бы не стала винить Райна, если бы он посмеялся надо мной. Но он не рассмеялся. Его лицо было спокойным и серьезным.

— Все чувствуют страх.

— Это похоже… — Я с трудом подбирала слова.

Я потеряла всех, кого когда-либо любила. И эта любовь была сопряжена с такой болью, с такими сложностями. Моя любовь к Винсенту, запутавшаяся в его лжи и неодобрении. Моя любовь к Илане, скрытая в тенях и резких словах. Моя любовь к матери, украденная у меня полностью.

Любовь, которую я испытывала к Райну, была… пугающей в своей легкости.

Я боялась, что что-то придет и отнимет ее у меня.

Я боялась, что сама разрушу ее, не умея чувствовать что-то настолько правильное.

— Это похоже на ловушку, — прошептала я. — Это…

— Счастье, — закончил он.

Я не подтвердила это, хотя он был прав. Мне казалось, что признавать это нелепо.

— Ты всю жизнь боролась, Орайя, — прошептал он. — В этом есть смысл. Я тоже это чувствую.

Мой взгляд метнулся вверх.

— Правда?

Он усмехнулся.

— Ты думаешь, я не испытываю ужаса каждый раз, когда смотрю на тебя? — Он коснулся моего лица, проведя по изгибу щеки, вниз к подбородку, и его улыбка смягчилась. — Черт, конечно, я ужасаюсь. У тебя мое сердце.

У тебя мое сердце.

Эти слова поразили меня — так правдиво, на стольких разных уровнях. Мое сердце принадлежало Райну, как бы долго я ни отрицала этого. Оно принадлежало ему во всех смыслах этого слова задолго до того, как я попросила богиню связать его с ним. И узы Кориатиса, какими бы сильными они ни были, все равно пугали не меньше, чем любовь, которую я к нему испытывала. Черт возьми, возможно, любовь пугала меня даже больше.

Отдать кому-то так много себя. Дать кому-то силу уничтожить тебя.

Я могу понять, почему Винсент так и не научился этому. Я понимаю, что проще никогда не чувствовать подобной уязвимости.

И все же.

Я прижала ладонь Райна к своему лицу, прислонившись к его прикосновению.

И все же, в этой уязвимости тоже была такая безопасность. Абсолютный парадокс.

Но ведь это имело смысл для нас, не так ли? Мы с Райном были как парадоксы. Человек, ришанец и хиадж. Рабы и королевские особы.

— Я знаю, что нам однажды все равно придется сражаться, — сказал он. — Но нам больше никогда не придется делать это в одиночку. А это уже кое-что значит.

Это имеет значение для всего.

Я улыбнулась ему в ответ.

— Ты хороший союзник.

Он засмеялся, искренне, ярко и живо, и Матерь, я никогда в жизни не услышу ничего другого столь прекрасного.

Я отстранилась и снова повернулась к горизонту. Небо начинало розоветь.

— Скоро рассвет, — сказала я. — Нам пора домой.

Но Райн покачал головой.

— Пока нет.

Я бросила на него скептический взгляд, и он пожал плечами.

— Это не убьет меня. Я обещаю. Кроме того, — Он указал вверх, на кривой металлический навес над собой, и сделал шаг назад, прижимаясь к стене. — Смотри. Я в тени.

Для меня это звучало не убедительно.

— Это глупая идея.

— Пожалуйста, принцесса. Всего несколько минут. Выйди и почувствуй рассвет. Может быть, я тоже его почувствую. От Уз. Я останусь в тени, а потом мы пройдем квартал до комнаты, и я смогу заниматься с тобой страстной любовью следующие семь часов.

Мои глаза сузились. Он ухмыльнулся.

— Тебе нравится мой план, — сказал он. — Я же вижу.

Черт бы его побрал.

Затем его лицо засветилось.

— Смотри.

Я повернулась и увидела, что солнце освещает горизонт. Небо полыхнуло красным, розовым и пурпурным огнем, когда шар яркого света поднялся над песками дюн.

Сердце застучало в горле.

Я поднялась и шагнула из-под навеса в красно-оранжевый свет зарождающегося солнца. Тепло пропитало мою кожу, купая меня в нем.

Мне никогда не нравился солнечный свет. Большую часть своей жизни я избегала его. Это было еще одно напоминание о том, что я не такая, как окружающие меня существа.

Теперь это казалось возмутительным.

Я раскинула руки и закрыла глаза, впитывая его в кожу.

— Это что-то, — сказала я. — Не так ли?

— Да, — мягко сказал Райн. — Это действительно что-то.

Но когда я оглянулась на него через плечо, он вовсе не смотрел на солнце.

Моя грудь сжалась, переполняясь теплом.

— Итак? — спросила я. — Ты чувствуешь это?

— Я не уверен. — Он протянул руку. — Подойди сюда.

Я повиновалась, заползла обратно под тень. И как только я оказалась на расстоянии вытянутой руки, его руки оказались на мне, его губы на моем плече, на моих руках, на моем горле, на моей груди.

— Да, — прошептал он. — Мне кажется, что сейчас я это чувствую.

Я позволила своим глазам сомкнуться. Позволила себе быть окруженной им, когда он целовал рассвет с моей кожи. Мой муж. Мой союзник. Мой возлюбленный.

Встречающий новый день рядом со мной.

И когда золотое солнце взошло над горизонтом, когда начался новый год, когда его губы нашли мои, мой ответ поднялся на поверхность моей кожи, как луна, взошедшая в ночном небе.

И ни одна частичка меня не сомневалась в этом, когда я прошептала в его поцелуе:

— Я тоже это чувствую.

КОНЕЦ