Печать тьмы (СИ)

Глава 4. Адалин

Люциторум обосновался в кабинете ректора, судя по пути, которым мы идём. Это было ожидаемо. Хочет чувствовать себя великим императором? Да вот только есть проблемка — академия не дотягивает до дворца.

Джеймс открывает дверь и пропускает меня вперёд. Делаю несмелый шаг, и меня в то же мгновение прожигает взгляд янтарных, практически красных глаз. Мужчина с распущенными до плеч серебристыми волосами сидит, вальяжно раскинувшись в кресле и закинув ноги, одетые в кожаные штаны, на стол. Его бордовая шёлковая рубашка до половины расстёгнута на груди. Люциторум с интересом смотрит на меня, постукивает подушечками пальцев по столешнице и хищно улыбается.

— Это и есть та самая игрушка, которую ты выпрашивал в награду, Джеймс? — приятным, но в то же время отталкивающим голосом спрашивает мужчина у принца Тьмы.

— Всё верно, повелитель. Адалин пришла в себя. Ей потребовалось немало времени, чтобы восстановиться после того, как помогла мне обрести своё тело, но теперь она в норме.

Джеймс не рассказал своему повелителю, что разделил со мной свою силу?

Это уже интересно.

Что же он затеял?

Хочется во всём разобраться, да понимаю, что это не быстрое дело.

— Посмотри на меня, дитя, не отводи взгляда. Я хочу видеть твою душу, чтобы понимать, на моей ли ты стороне.

Выдавливаю улыбку, вскидываю голову и чуть склоняюсь в жалком подобии реверанса.

— Конечно же, на вашей стороне, повелитель, — выдавливаю из себя, стараясь побороть язвительность. — Стала бы я в противном случае помогать Джеймсу?

И вроде бы Люциторум даже не замечает колкости с моей стороны. Он какое-то время смотрит мне в глаза, хмурится, даже скидывает ноги на пол и ставит локти на стол, напряжённо вглядываясь в моё лицо.

— Почему я не могу прочесть её мысли? Что в ней такого особенного?

— Мне пришлось временно наложить на неё печать Тьмы, чтобы Адалин поскорее восстановилась, — спокойным голосом отвечает Джеймс. — Вы можете не сомневаться в ней. Адалин точно на нашей стороне. Уверен, она окажется полезной в будущем, ведь способна создавать различные артефакты, которые точно не помешают нашим союзникам.

Я не утратила свою способность?

А если так, неужели Джеймс действительно хочет, чтобы я заготовила для демонов артефакты? У них своих сил не хватит? Вроде как они не слабаки, а мощные тёмные сущности. Или я чего-то не понимаю? Может, среди союзников Люциторума не только демоны, но и одарённые люди? Или они привлекают простых смертных, не обладающих магией? Ужас проскальзывает во взгляде и точно не остаётся незамеченным, так как Люциторум щурится, глядя на меня. Он напряжён, и я чувствую, что состояние Джеймса сейчас ничуть не лучше.

— Ты будешь создавать артефакты, которые я попрошу, Адалин? — спрашивает противник, не сводя с меня взгляда, словно рассчитывает, что всё-таки удастся пробиться в мои мысли.

— Да, господин. Я буду делать всё, что вы прикажете, — с покорностью отвечаю я, хоть и желаю сейчас перегрызть ему глотку за то, что вообще явился сюда.

— Ну что ты, Адалин… Своим союзникам я ничего не приказываю, а вежливо прошу их. Раз ты готова содействовать, значит, ты мой союзник, и я буду вежлив с тобой.

Взгляд Люциторума гипнотизирует. Мужчина хорош собой. Если в прошлом он находился в этом образе, то неудивительно, что Энергия влюбилась в него. Возможно, тогда не было этого отталкивающего взгляда, и голос звучал не столь заискивающе.

— Всё не то, чем кажется, Адалин. Ты поймёшь это позднее, а пока доверяй своему сердцу, — слышу голос, но понимаю, что только я одна, значит, снова он шелестит в моих мыслях.

Стараюсь никак не выдать своим поведением, что в моей голове поселилась какая-то посторонняя девушка. Возможно, я поговорю об этом позднее с Джеймсом, но пока не уверена, что могу доверять ему. В конце концов, я не понимаю, на чьей стороне он играет.

— Джеймс, проводи Адалин в её покои, чтобы ведьмочка продолжила восстанавливать силы. Скоро их потребуется немало, ведь нам нужно создать как можно больше артефактов, а раз эта змея отказалась помогать нам… как там её зовут, мадам Юми? — Услышав знакомое имя, я настораживаюсь и вслушиваюсь в дальнейший разговор.

— Вероятно, так, повелитель.

— Так вот… Раз мадам Юми отказалась помогать нам, она на стороне противника, и нам придётся отправить её в темницу к магистру Стормису и остальным сторонникам Света.

Получается, темница — не такая уж и выдумка.

Не все остались в академии…

Раз Байрон и Рэйриан здесь, то они тоже сделали вид, что склонились перед Люциторумом, чтобы приблизиться к нему и понять, как лишить его жизни. А можно ли это сделать? Если он бессмертное существо… На любого бессмертного должна найтись кара. Энергия ведь лишилась жизни. Или нет?.. Я запуталась. Сама ведь говорила, что она продолжает жить в каждом одарённом человеке. Если избавиться от Люциторума можно только таким путём, то ничего хорошего точно не получится. Тёмная магия разойдётся, наполнит людей, и чем это закончится даже страшно представлять, ведь подавляющее большинство и без того злы и эгоистичны.

— Я разберусь с ней, повелитель. Есть какие-то пожелания ещё? Тори сказала, что вы хотели срочно увидеться со мной?..

— Тори? Это та демонесса, что делала мне расслабляющий массаж? Да, я говорил, что хочу видеть тебя рядом, но это на всякий случай. Ничего срочного нет, хотя… Проводи Адалин в комнату и вернись ко мне. Мне есть что обсудить с тобой, Джеймс. Адалин, приятно было познакомиться с такой очаровательной ведьмочкой. Очень надеюсь, что наши встречи участятся, и мы сможем познакомиться поближе.

— Я тоже очень рассчитываю на продолжение знакомства, — с улыбкой отвечаю я и склоняю голову. — Приятно было увидеть вас воочию.

— Не передать словами, как приятно мне.

Джеймс хватает меня за руку и тащит за собой. Заревновал? А я ведь ещё толком не начинала игру. Мне казалось, что среди тёмных сущностей флирт является нормой. Или я перегнула палку? Старалась быть вежливой с «повелителем», как могла. Надеюсь, он не потребует, чтобы Джеймс поделился своей «игрушкой», и я не должна буду оказаться в его постели… С другой стороны, так удобнее перерезать глотку, если придётся. Столь кровожадные мысли пугают. Я взволнована, хоть и чувствую, что становлюсь холоднее, и у меня почти получается прятать эмоции в себе. Как ещё вести себя с врагом? Радоваться ему на самом деле? Нет, на такое я точно неспособна.

— Больше не смей так вести себя, Адалин, — шипит принц Тьмы, едва мы входим в крыло отчуждения.

— Как? Что я такого сделала? Я познакомилась с Люциторумом, разве не этого ты хотел?

— Больше не смей вызывать меня на ревность. Ты принадлежишь мне, всем известно, что ты моя игрушка, а игрушке следует открывать рот только, когда ей позволил сделать это хозяин. Намотай это себе на ус и больше не поступай настолько опрометчиво.

— Я тебе не ручная собачонка! — сверкаю злым взглядом на Джеймса я.

— Поумерь пыл, Адалин, чтобы не пробудить в нём зверя. Сделай, как он просит, и согласись, что он прав. Позднее у нас с тобой будет время поговорить, и я скажу, почему прошу тебя быть послушной, — произносит женский голос в голове, и я отвожу взгляд в сторону.

Джеймс прижимает меня к стене, опираясь руками по обе стороны от меня. Он зло пыхтит, и я точно знаю, что это от ревности. А ведь я даже ничего такого не сделала… Ну да ладно. Он тоже не говорил ничего особенного, а я ревновала его к Тори, к прошлому с демонессой.

— Прости, наверное, я действительно переборщила, — соглашаюсь я.

— Серьёзно? Ты согласна со мной? — удивляется принц Тьмы, и я чувствую — он оттаивает.

— Да. Я была не права. Спасибо, что указал на это. В следующий раз я не стану ни с кем говорить без твоего позволения. А теперь возвращайся к Люциторуму. До комнаты я уже могу дойти сама. Устала и хочу спать.

— Не делай глупостей и не покидай комнату.

— Как скажешь, — киваю я.

Джеймс отстраняется, а я, наконец, могу дышать полной грудью. Давненько не чувствовала себя настолько легко и свободно.

Убедившись, что я не собираюсь сбегать, принц Тьмы уходит, а я иду в комнату, но едва захожу, кто-то хватает и затыкает мне рот рукой. Даже пропищать, чтобы позвать на помощь, не получается.

Из-за шторы выходит Рэйриан. Боги! Да как он там умещался настолько незаметно? Я ведь думала, что на меня напал кто-то из демонов. Парень держит палец у губ, показывая, чтобы не поднимала шум, и я киваю, давая знак, что поняла его. Рука отстраняется от моего рта, и её обладатель выходит из-за моей спины. Впрочем, я уже заранее поняла, кто это.

Байрон.

— Зачем было так нападать? — ворчливо спрашиваю я, глядя на парня.

— Прости. Мы же не знали, как далеко ушёл твой Цербер. Расскажешь, как так получилось, что ты встала на его сторону?

— Это долгая история, — вздыхаю и отвожу взгляд в сторону, чувствуя, как защемило в груди.

— Мы и не торопимся никуда, — хмыкает Байрон.

— Торопимся, — перебивает его Рэйриан. — Стоит ли объяснять тебе, что ты не должна ничего рассказывать ему о нашем визите?

— Нет, конечно, не тратьте на это время. Я понимаю. Сама хотела найти вас и поговорить. Я не знала, к чему приведёт моя помощь Джеймсу. Он рассказал мне легенду о своей сестре, Энергии… Говорил, что хочет отомстить за её смерть.

— Мы эту легенду уже слышали. Ректор поведал, — фыркает Байрон, не скрывая раздражения в голосе. — Вряд ли ты раскроешь что-то новое.

Он имеет полное право вести себя подобным образом.

А всё равно под ложечкой посасывает от обиды, ведь если бы я сразу всё знала, то могла поступить иначе.

— Оказавшись в академии, я слышала голос, говоривший что-то на незнакомом мне наречии. Он звучал странно, но я понимала, что его обладатель просит о помощи, а потом согласилась сходить на кладбище с Мэйлой. Я думала, что это просто студенческая вечеринка, которые устраивают в любом учебном заведении, чтобы развлечься. Когда мне предложили пройти посвящение, я понятия не имела, к чему это приведёт. Всё выглядело безобидно, но появился огненный демон, а вскоре всё стихло… Только на следующий день я узнала, что помогла ему вырваться из нижнего мира и поселиться в теле Марки. Дальше вы уже всё знаете. Джеймс был единственный, кто вёл себя со мной откровенно. Я доверилась ему и помогла вернуться в своё тело. Он говорил, что подготовит и научит, как отразить атаку Люциторума, но сам склонил перед ним голову.

Понимаю, что жалеть меня не за что, и парни легко могут возненавидеть меня, но они ни слова не говорят против, не ругаются. Рэйриан приближается ко мне и раскидывает руки в разные стороны.

— Иди сюда, мелкая!

Я ныряю в его объятия, словно встретилась с родным братом, готовым поддержать меня. На душе становится теплее. Рэй не злится на меня. Понимает, что я тоже стала жертвой обстоятельств.

— Дел ты, конечно, наворотила немало, но мы так и поняли, что этот принц недоделанный затуманил твой рассудок. Всё будет хорошо. Мы найдём способ справиться с ними. В академии мало кто на самом деле встал на сторону врага. Пока мы здесь, пытаемся изучить поведение демонов и их повелителя, понять, какие планы у него, а потом подумаем… За пределами академии готовится орден сопротивления под покровительством Света. Кто он такой, ты наверняка знаешь. Мы одержим победу — это неоспоримо, но тебе придётся решить, на чьей ты стороне, Адалин, потому что мы не пощадим Люциторума и его прислужников, — на последнем слове Рэй делает акцент голосом.

Конечно, он имеет в виду принца Тьмы.

Выбираюсь из объятий Рэйриана, смотрю на него и на Байрона и киваю. Мне бы хотелось для начала понять, на чьей стороне находится сам Джеймс и разобраться, почему душа тянется к нему и хочет доверять.

— Да, Рэйриан. Я понимаю. Не пытаюсь оправдать принца Тьмы, и если он встанет на моём пути, я первой избавлюсь от него. Мы должны защитить людей, которые вообще ничего не знают о магии и выбравшихся на свободу демонах.

— Наша девочка, — одобрительно улыбается Рэйриан и мягко похлопывает меня по плечу.

— Что у тебя за знак такой на груди странный? — спрашивает Байрон, кивая на печать тьмы, появившуюся из-за решения Джеймса поделиться со мной своими силами.

— Не спрашивайте, потому что я пока сама ничего толком не знаю об этом знаке. Он появился уже, когда я пришла в себя.

Не решаюсь рассказать, что принц Тьмы разделил со мной свои силы, потому что пока не понимаю, к чему это приведёт, и можно ли вернуть всё назад. Моих друзей может испугать наличие у меня тёмной магии, а ведь я даже не умею обращаться с ней. И… может, не такая она тёмная?

— Ты разорвала со мной связь истинных из-за него? Чтобы быть вместе с ним? — в голосе Байрона звучит горечь, он дрожит.

Отрицательно мотаю головой. Даже если бы Джеймса не было, я всё равно планировала сделать это. Я же видела, как Байрону отвратительна мысль о том, что у него появилась истинная, а разговаривать со мной и делиться причинами такого поведения он не спешил.

— Почему тогда? Мы сейчас могли бы объединиться и уничтожить это исчадие ада.

— Ты не можешь быть уверенным в этом, — огрызаюсь я. — Стоит ли мне напомнить, что ты сам делал всё, чтобы я захотела так поступить? Я видела, как тебя тянет вниз эта связь, а потом слышала твой разговор с Мэйлой на балу. Да, не удивляйтесь… Я была там с Джеймсом.

— Значит, и там он приложил свою руку… Очень интересно, учитывая, что Мэйла стала у них почётной некроманткой. Ну или они её убедили в этом, потому что ходит теперь, задрав нос.

— Она и была той ведьмой из пророчества? — с опаской спрашиваю, опасаясь получить отрицательный ответ.

Ведь и я отчасти посодействовала падению защитного барьера и раскрытию портала.

— Да. Она разрушала портал изнутри медленно, а потом обрушила его окончательно. Кто бы мог подумать на неё, правда? — отвечает Байрон. — Мы не можем долго оставаться здесь, потому что если этот пёс прознает, что ты общаешься с нами, а мы — мятежники, ничего хорошего нам не светит, окажемся за решёткой и пойдём на корм демонам.

— Это всё не шутки? Они используют неугодных на корм? — с ужасом спрашиваю я.

— Конечно, это не шутки. Они питаются магической энергией, мучая её обладателей, но не убивают, как это делают исхиты.

Исхиты… Вспоминаю о своей связи с ними. Возможно, они смогли бы помочь нам в борьбе с Люциторумом? Да вот только на самом ли деле я могла управлять ими? Мне казалось так, но они не пришли на помощь, когда всё случилось, и портал обрушился.

— Адалин, нам действительно пора идти, но мы обязательно встретимся в ближайшее время и сможем обсудить всё.

Рэйриан приближается и ещё раз обнимает меня, а я всхлипываю, радуясь, что друзья у меня остались. Они не записали меня в ряды предателей и простили, несмотря на то, что легко могли послать куда подальше, ведь не оправдала их ожиданий.

— Спасибо, — шепчу я и утираю со щеки непрошенную слезинку.

Рэйриан уходит и оставляет нас с Байроном одних в комнате, словно специально делает это. Да только я чувствую натянутую между нами отчуждённость. Наверное, её уже невозможно преодолеть?..

— Возьми, — протягивает мне Байрон стеклянный камень, внутри которого переливается тягучая жидкость сиреневого цвета. Яркие отблески различных оттенков этого цвета вспыхивают время от времени, как пузырьки воды на поверхности кипящей воды.

— Что это?

— Через него мы сможем связываться. Один из артефактов, созданных давно моей мамой. Встретиться выйдет не всегда, но эта штука позволит нам время от времени выходить на связь. Просто сожми его в ладони и подумай обо мне, когда захочешь поговорить. Если мне будет что сказать, то он нагреется и завибрирует — ты почувствуешь это.

— Спасибо, — киваю я.

Мы несколько секунд стоим и смотрим друг другу в глаза, Байрон слишком резко разделяет расстояние, что пролегло между нами и было равносильно громадной пропасти, хоть на деле это пара шагов, не больше, и сжимает меня в своих объятиях. Тепло, но вместе с этим ощущением приходит ещё одно — чувство вины. Я разорвала связь с Байроном, а ведь она могла помочь нам сейчас.

— Береги себя, ладно? Будь осторожна и не доверяй ему. Речи демонов сладки, но чаще всего обманчивы. Боги не умеют врать, но ловко увиливают от истины.

С этими словами Байрон целует меня в лоб и уходит, а я сжимаю камень в ладони и чувствую, как по щекам текут слёзы. Не на того я сделала ставку… И теперь буду пожинать плоды собственных ошибок.

— Это не было ошибкой, ты поступила правильно. Всё бы случилось даже без твоего вмешательства, но тогда настоящее зло одержало бы победу в этой неравной битве.

— Кто ты? — спрашиваю я, но не получаю ответа на свой вопрос, лишь он сам будто бы эхом ударяется о стены комнаты и утопает в них.