Печать тьмы (СИ)

Глава 39. Джеймс

И снова по проклятой иронии судьбы что-то мешает нам с Адалин сблизиться. Конечно, я безмерно счастлив, что нам удалось сдвинуться с мёртвой точки и произнести вслух всё, что так боялись признать в первую очередь для самих себя, но не хватило совсем немного времени. С моих губ чуть было не сорвалось то самое признание… слова, которые ты произносишь один раз в жизни и навсегда. Я готов был признать это, но самое главное, что признал в первую очередь для себя.

Я её люблю…

Совершенно точно люблю.

И я не хочу обременять ведьмочку своей любовью, если вдруг погибну во время нападения армии Света на академию. Однако понимаю, что любовь не обременяет — она вселяет силу, надежду, что всё обязательно станет лучше.

Мы возвращаемся наверх. Если честно, я рассчитывал, что «отпуск» в нижнем мире протянется чуть дольше. Хоть время там искажено и идёт медленнее, но и тройки дней ещё не прошло наверху. А мы даже прогуляться не успели. Хотел показать Адалин красивейшее место, где так любил проводить время, когда моя душа оказалась прикованной к нижнему миру. Вряд ли я потащу её туда снова, только чтобы показать его, но кто знает, как сложится жизнь? Если честно, я бы спрятал её там, пока будут идти разборки с моим братцем. Хоть и понимаю, что Адалин не простит меня, но так хочется плюнуть на всё и отправить её в безопасное место, укрыть там от всех бед.

Мы двигаемся быстро, и вот уже оказываемся в стенах академии, идём к кабинету Люциторума в напряжённом молчании. Никто не вымолвит ни слова, потому что голова каждого забита своим. Дракончик наверняка обдумывает увиденное и понимает, что шансов у него не осталось. Не скажу, что мне жаль его, но и злорадствовать в такой ситуации не собираюсь. Я прекрасно понимаю его чувства, и хорошо, что не могу разделить их.

Добравшись до кабинета, я без стука распахиваю дверь под возмущённый, сдавленный всхлип Тори. Она не привыкла вести себя вот так же нагло, хоть, признаюсь, порой её поступки бывали и похуже. Каждый видит в глазу другого соломинку, как говорится.

— Ты призвал нас, — говорю я, глядя на опечаленного Люциторума.

Повелитель сидит в кресле, потирает виски и напряжённо перемалывает в голове мысли, которые уже пора бы озвучить.

— Случилось что-то экстренное?

— Ллойд мёртв.

Режет как серпом.

Я никогда не считал никого из демонов своими друзьями, но Ллойда уважал. Даже после всего, что он натворил, во мне оставалось уважение к его целеустремлённости. Мой брат затуманил ему рассудок, и демон свернул не на ту дорожку, но в душе у него было что-то светлое.

— Как так получилось? — спрашиваю, стараясь не выдавать эмоции.

Нет. Мне не больно, но я удивлён. Не думал, что он погибнет вот так скоро.

— Когда мы с Рэйрианом занялись обрушением ходов в нижних тоннелях, у Ллойда не осталось иного выхода, как выйти к нам. Он говорил что-то о выполненной миссии и закрытом долге перед тобой, вёл себя не совсем адекватно. Я предложил ему сдаться, но Ллойд вступил в схватку. Он не вышел бы из неё победителем в любом случае, и он прекрасно знал это, но предпочёл умереть в бою.

— Рэйриан? Что с ним? — взволнованным голосом спрашивает ведьмуля.

— С ним всё в порядке. Ллойд боролся со мной. Напоследок он сообщил, что армия Света уже готова и наступит в полнолуние. Они ждут, что мы проведём обряд и призовём последнего серебряного дракона пробудиться. Во время ритуала все мы будем заняты, поэтому не сможем дать достойный отпор. Есть другой способ провести обряд раньше полнолуния, но мы не станем рисковать. Смерть последнего серебряного дракона нам ничем не поможет, а если даже он выкарабкается, то будет слишком слаб, чтобы помочь нам.

— Я готов, — вмешивается дракон.

Пытается очаровать Адалин своей самоотверженностью? Его поезд ушёл. Стоит ли объяснять ему это? Или на самом деле возомнил себя героем? Ох уж эти драконы с бурлящей в жилах кровью. Понимаю, что во мне не просто говорит — кричит — ревность, но я стараюсь бороться с ней.

— Это действительно слишком рискованно, Байрон. Пожертвовать придётся не только тобой, но и твоей бывшей истинной ведьмой. Мы не станем так рисковать, — одёргивает слишком пылкого юношу Люциторум. — Мы подготовимся и будем сражаться без серебряного дракона. В конце концов, изначально я и не рассчитывал, что он займёт нашу сторону. Я уже окреп. Во мне достаточно силы, чтобы пробудить тьму и воззвать к её истокам.

К моему отцу.

Люциторум рассчитывает, что создатель вмешается в разборки своих детей и остановит их. Ага! Как же… Он не вмешался в тот момент, когда погибла Энергия, да и сейчас не будет. Отец наблюдает за нами со стороны. Он отвернулся от нас, отказался от своих детей и от отмщения. На его помощь рассчитывать нам точно не приходится, а вот на слабости моего брата — да.

Если притвориться, что мы готовы дать ему то, что он жаждет получить, а потом ударить…

Но что он хочет получить сильнее, чем свергнуть Люциторума? Отдать семя своей тьмы? Напитаться светом Адалин, как и сказал Ллойд? Нет… Этого я ему даже обещать не стану. Только моя смерть позволит этому проклятому существу приблизиться к моей ведьмуле.

— Как прошёл ваш визит в нижний мир? Удалось связаться с исхитами?

— Они займут нашу сторону, — отвечает Адалин, склонив голову. — Исхиты готовы бороться за вас, тёмный повелитель.

— Прекрасно. Хоть какие-то хорошие новости. У нас появился сильный союзник. Хорошо, что он не на стороне врага. Мы одержим победу даже без обращения последнего серебряного дракона.

— Мой отец, — вмешивается Байрон, стиснув зубы. — Он был сильным серебряным драконом, но его отравили. Куда дели его тело — мне неизвестно, но теперь я полагаю, что Свет мог выкрасть его и беречь до сего момента. Если он поднимет отца из мёртвых… я должен пройти через ритуал. Помогите мне стать полезным.

— Для этого потребуется слишком много магии исцеления. При самых хороших раскладах тебе придётся запасаться магической энергией, где ты собираешься черпать её, юнец?

Люциторум хмурится.

Он легко согласится провести обряд, пробудить последнего серебряного дракона, и если бы он действовал из эгоистичных побуждений, как мой брат, то уже сделал бы это. Так почему мой враг так не поступает? Почему он не пожалел мою сестру, а какого-то дракона жалеет?

Меня оглушает невозможная мысль — что, если в гибели Энергии виновен не Люциторум, а Свет? Именно по этой причине брат пытался подавить мою ненависть и желание отомстить? Он боялся, что я отомщу в первую очередь ему? Ярость пробирается глубоко в душу вместе с презрением. Я не задумывался об этом раньше, но теперь так чётко вижу другую сторону того, кто когда-то казался мне злейшим врагом.

Мы никогда не разговаривали об этом. Люциторум старался обходить тему с гибелью моей сестры стороной, но однажды он пообещал мне, что её смерть будет отмщена. Я тогда не придал значения его словам, не думал, что он позволит убить себя, а теперь думаю, что он и не на это намекал совершенно. Люциторум говорил тогда о схватке с моим братом, неминуемой встречи, к которой оба упорно двигались.

— Я помогу ему… Если бы удалось узнать чуть больше информации о райском саде, о деревьях и кустарниках с магической энергией, возможно, удалось бы взрастить хотя бы одно… Но если и не получится, я готова создавать столько артефактов, сколько потребуется, чтобы помочь Байрону. Вместе мы справимся.

Ведьмуля, зачем же ты во всё это лезешь?

Она истощится.

Кто его знает, будет ли она готова встретиться с моим братом, если растратит свою магическую энергию?

— В таком случае я тоже готов делиться своей силой. Адалин может взращивать её и передавать дракону. Пусть у нас выйдет серебряный дракон в крапинку, с тёмной энергией — так даже интереснее, может, толку будет больше?

Люциторум неодобрительно покачивает головой.

— Ладно. Завтра мы проведём обряд, если вы всё уже решили. Сегодня мы должны заняться отсеиванием своих от предателей, чтобы не получить нож в спину. Каждого, кто готов принести мне клятву верности на эту битву, важно пометить печатью. Джеймс, займись этим, собери всех студентов и персонал академии. Наших тоже собери. С недавних пор я понял, что не всем можно доверять. К слову, Тори и Байрон могут помочь. Адалин я попрошу остаться на пару слов.

Я смотрю на свою ведьмулю. Хотелось бы мне забрать её с собой. Покоя не даёт не только мысль, что она нужна Свету, но и печать тьмы, так тесно связывающая эту девочку с тёмным повелителем. Если Свету удастся пробраться к Люциторуму, навредит он и Адалин. Мне придётся рассеивать внимание и защищать обоих. И почему я не прикончил собственного брата, когда подворачивалась такая возможность? Я протягивал ему руку помощи и выручал, а теперь вынужден выступать против него.

Хочу убедиться, что мои домыслы верны. Если Свет действительно виновен в гибели сестры, он искупит вину собственной жизнью. А если нет? Как мне узнать, имеет ли он отношение к той таинственной истории?

— Ты не должен позволять ненависти и мести одержать верх над твоим добрым сердцем, брат! Что бы ни случилось на поле боя, береги девушку, которую любишь. И если придётся выбирать между местью и любовью — выбери самое светлое чувство, ты точно не ошибёшься.

Что?

Голос сестры?

Я озираюсь в попытке понять, все ли его услышали, но никто ни капли не удивлён. Значит, это совесть взывает ко мне голосом Энергии? Пытается образумить так, как это сделала бы моя сестра?

И всё-таки в душе зарождается приятное чувство. Тепло и приятно от голоса, который я и не надеялся услышать снова, пусть и в своих воспоминаниях.

— Я сделаю верный выбор, Энергия! Обещаю тебе, — мысленно отвечаю я, стараясь отпустить появившуюся тоску.

— Встретимся позднее? Нанесение печати не самое приятное зрелище, поэтому лучше дождись меня в нашем крыле, когда освободишься. Договорились?

Ведьмуля только кивает в ответ, и я ухожу.

Ухожу с тяжёлым сердцем.

Надеюсь, Люциторум не станет противоречить себе и не навредит Адалин? Она уже выполнила свою часть сделки с ним, если не было никаких дополнительных условий, о которых она забыла напомнить мне… А если и были — мы со всем справимся. Одержим победу в борьбе со Светом и сбежим подальше, будем принадлежать друг другу. Мы этого заслужили. Хочется верить, что даже я заслуживаю свою капельку счастья. Да какую там капельку? Рядом с ведьмулей его будет целый океан…