ПАРАЛЛАКС 606. Том I

2. Критическое переключение

В Антоне Бойченко не было ничего такого, что могло бы выделить его из общей массы окружающих. Да он и сам никогда не стремился выделиться: не любил привлекать к себе внимание. Когда гулял, смотрел под ноги, чтобы не встречаться с прохожими взглядами. Музеи и кинотеатры не посещал. Звонки с незнакомых номеров игнорировал, а в заведениях общепита садился за одиночный столик. Антон не был нелюдимым человеком, отнюдь нет. Он относил себя к тому типу асоциалов, которые прекрасно обходятся без общения. Раз на раз не приходится: иногда Бойченко действительно встречались те, с кем можно и помолчать, и прогуляться, и даже о высоких материях под рюмочку-другую потолковать. Вот только надоедали эти люди так же быстро, как и появлялись, а «не такие» Антона абсолютно не интересовали. Воспринимал он исключительно подобных себе, посему мирно дрейфовал по течению жизни и ждал, пока подобные ему найдут его сами. Как говорится, плохо быть одиноким, но быть одиноким рядом с кем-то - ещё хуже. И вообще: имеет ли смысл торопить события, если всё предначертано свыше? Так он полагал, и именно такое мышление порождало главный его недостаток.

Антон работал младшим менеджером кредитного отдела филиала ОАО «ОПВ Банк», расположенного в самом центре Одессы. В свои двадцать шесть он имел съёмную совковую двушку в одной из спальных хрущёвок, древнюю «Вольво», подаренную крёстным, и вполне заурядный распорядок дня, включающий утренний кофе, проматывание новостной ленты и уборку кошачьего лотка. Казалось бы, живи и не жалуйся, но!.. несмотря на всё это, Антон чувствовал себя самым последним неудачником всех времён и народов. Иногда, в порыве гнева, он начинал злословить в адрес всемогущих сил, управляющих судьбами людей. Любая оплошность принималась Бойченко на их счёт, будь то заедающая в куртке молния либо внезапно проколотая шина. Виноваты все, кроме него. Ну а если среди тех, кто вокруг, виноватых не нашлось, то значит виноваты те, кто где-то там, в высших планах бытия, прядут нить его жизни и потешаются с того, какой он простофиля.

Возможно, именно на такой печальной ноте он и прожил бы всю жизнь, если бы в какой-то момент всё не изменилось.

Стоял сырой осенний вечер. Порывистый ветер покачивал туи, выстроившиеся в ряд около двадцатиэтажной высотки. Сверкающее стеклом здание выглядело современно по сравнению с обступившими его сталинками. Город походил на муравейник, который покинули все его обитатели, и это неудивительно: проливной дождь, лупивший уже как неделю подряд, лишь изредка останавливался на перерывы. Наполнившая тишину ругань восхитила бы и сапожника в пятом поколении. Рывками стягивая галстук, Антон выбежал из банка и злобно пнул металлическую урну: послышалось звонкое дребезжание. За ним по пятам следовал невысокий толстячок, который прикрывал дипломатом лысину. Протопав по лужам и даже не пожелав задремавшему охраннику стоянки доброго вечера, мужчины сели в тёмную «Вольво». Фары универсала разрезали полумрак.

В сознании Антона царил беспорядок. Числа, таблицы, счета, телефоны - всё это сливалось в запутанную какофонию, словно хаотичные мазки художника-экспрессиониста. Разум ни в какую не желал концентрироваться, а нервы гудели, словно пережатые струны. Ну ладно клиенты, которым необходимо всё объяснить по сто раз, разложить по полочкам и ткнуть пальцем. Но это... это переходило все мыслимые и немыслимые границы. Не сдержав рой накопившихся в черепе эмоций, Антон всадил по рулю кулаком.

- Всем сердцем ненавижу эту скотину! Ненавидел, ненавижу и буду ненавидеть!

- Понимаю тебя, - безучастно поддакнул попутчик.

- Нет, Серёга, не понимаешь. Вот когда ты на себе испытаешь все эти его придирки, все эти его подковырки...

Антон достал из кармана водительские права и швырнул их на приборную панель. На засаленном фото - уставшее лицо с орлиным носом, едва заметной щетиной и копной русых волос, выглядящих так, словно их чаще ворошили рукой, нежели расчёской. Да уж, видок с тех пор дополнился разве что синяками под глазами. А на что ещё можно рассчитывать, если вторую неделю подряд работаешь с восьми утра до девяти вечера без права на перекур? Удивительно, что вообще до сих пор ласты не склеил. Скорчив мерзопакостную гримасу, Антон тонким фальцетом пропел:

- Срочные поручения, месячные отчёты. И что? Мой рабочий день заканчивается в пять часов вечера. Пять, а не девять!

- Я давно заметил, что Жальнин к тебе неровно дышит.

- Неровно дышит?.. Не-е-ет, это называется по-другому: он меня терпеть не может.

- А жалобу? Попробовал бы накатать на него вышестоящему руководству.

- Да какая жалоба? – Антон нервно хихикнул. - У них же там сплошная круговая порука. Шеф моментально разнюхает, что это я кляузу состряпал. Уволит по сфабрикованной статье. И куда я без опыта работы? Глянь на меня, я раб. И с этим ничего не поделаешь, мы для боссов ничем не лучше крепостных крестьян.

Вынесенный самому себе приговор заставил аж передёрнуться от отвращения. Нытье, нытье, а что толку-то? Ничего ведь этим не изменишь. От обыденности не убежишь. Не соберёшь все вещички в один чемоданище, как в голливудских фильмах. Не купишь билетик куда-нибудь на Лазурный Берег и не улетишь с журавлями на юг. Со временем работа, дом и прочая бытовуха оплетают человека, будто корни. Опутывают его, как старый забор, и тот просто вынужден терпеть. А корни всё крепче и крепче. Глубже, глубже, глубже. Едва не сорвавшись на плач, Антон изо всех сил втянул ноздрями воздух; губы задрожали, а пропахший табаком салон наполнило прерывистое сопение.

- Да не забивай ты себе голову.

- Как не забивать-то?.. - сквозь зубы прошипел Антон; ненависть к самому себе выворачивала наизнанку. - Я мог стать кем угодно, но стал никем. Ты сам подумай: на меня аптекарша уже косо смотрит. Думает, что я знаешь кто?.. Наркоман!.. Ха-ха, разумеется: я в аптеку частенько заглядываю. Постоянный клиент. Прям оптовый скупщик антидепрессантов. А всё из-за кого? Из-за шефа... - Бойченко достал из кармана пачку Кэмела; подцепив одну из сигарет зубами, он прикурил. - Уважаемого и всеми любимого Константина Палыча. Из-за упыря этого все мои несчастья.

Сергей вздохнул и с пониманием кивнул. За стеклом стремительно пролетали опиленные стволы клёнов. Вдоль горизонта простиралась бархатная гладь Чёрного моря. Изредка из-за куцых облаков выглядывал монохромный лунный диск: он походил на фонарь надзирателя, что наблюдает за страданиями обречённых на тленное бытие людей. Из трещины в боковом окне доносилось заунывное посвистывание - казалось, даже ветер слушает его. Понимает и сочувствует. Пытается что-то произнести, подбодрить и посоветовать.

Сергей в раздумьях почесал лысину:

- Палыч старый, ему на пенсию скоро...

- И что? – отрезал Антон.

- Сам понимаешь: маразм крепчает.

- Да я... я ему устрою маразм! - Бойченко замахал тлеющей сигаретой, словно дирижёрской палочкой. – Я догадываюсь, из-за чего он так бесится. Наверняка это из-за Катьки всё. Не нравится, что его дочурка липнет ко мне банным листом. Как будто я могу что-то изменить! Я ей сто раз говорил, что она не в моем вкусе, а эта дурёха даже слышать ничего не хочет... И ведь прямым текстом её не пошлёшь: папочке вмиг нажалуется. Зарплату уже целую неделю задерживают, не хватало ещё без премии остаться. Замкнутый круг какой-то. Ну ничего, один выход из ситуации я точно знаю. Ещё раз он на меня вякнет – воткну кухонный нож прям в его жирную шею.

- И чего ты добьёшься?

- Пф! Да хотя бы того, что в мире станет одним гадом меньше.

- В тюрьму вздумал отправиться? Да, я тоже от Палыча не в восторге... Да что греха таить: я так же, как и ты, его терпеть не могу. Но посмотри на меня, я же терплю.

- Сергей, ты – это ты, а я – это я... - Антон оскалился и бросил на коллегу хищный взгляд. - Давай его завалим, а? Я сам всю грязную работу сделаю. Вон, к туше его булыжник привяжем, в море сбросим, да и дело с концом. Как тебе идея?

- Гениальная, - в интонации Сергея звучали нотки сарказма. - Особенно если учесть, что весь кредитный отдел в курсе ваших натянутых отношений. Список подозреваемых возглавишь в первую очередь ты.

- Да знаю я, - Антон попытался придать словам оттенок шутки, - я ж не психопат.

Где-то в сознании возник образ вопросительного знака. А по бокам от него два широкоплечих медбрата, поигрывающих бицепсами.

- Временами ты меня пугаешь, - покачал головой Сергей.

- Я сам себя иногда пугаю. Воротит от всего, хоть в могилу полезай и сам себя закапывай.

- Ты давай-ка это... завязывай со своими пессимистичными планами. Сегодня же пятница, выходные впереди. Расслабься. И ради Бога: ну не вспоминай ты про этого козла. Телек посмотри, с девочкой какой познакомься, прогуляйся по набережной, бахни сто грамм. Да хоть книжку почитай. Книжка, кстати, очень хорошее средство. Отключишь мозги от реальности, пока давление в норму не вернётся.

- Думаешь, поможет? – с сомнением спросил Бойченко.

- Сам так делаю. Я ж твой характер знаю. Слишком часто ты из-за пустяков загоняешься. Как начнёшь себя раскачивать – спасайся, кто может. Не надо зацикливаться на неудачах. Пойми: кто-то из дерьма всю жизнь не вылезает, а ты в лепёшку вступил и сразу паникуешь.

- Ты бы это, Серёга... шёл бы лучше в психологи. Какого лешего ты забыл в этом пропащем банке?.. - Антон махнул рукой. – Ай, пофиг. Где тебя высадить?

Проехав под грузно нависающей аркой, автомобиль очутился в тесном дворике. «Вольво» окружили обшарпанные стены, освещённые одиноким светодиодным прожектором.

- Да тут и притормози.

Машина остановилась: отражаясь от луж, габариты подмигнули красным светом. Сергей поправил пальто и вылез под ливень. Взглянув на Антона, он накрыл лысину дипломатом:

- Не горюй, Тоха.

- Постараюсь.

- Всё у тебя наладится. Вот увидишь.

Хлопнула дверь. Бойченко сдал назад, и «Вольво» вернулась на проспект. Антон включил магнитолу - в салоне заиграл Napalm Death. Пролетающие за окном пейзажи были так же мрачны, как и металл. В сознании эхом резонировали слова коллеги. «Забить»... Если бы это работало, он бы давно забил, да только идиотское упрямство рук опустить не позволяет. Справедливости бы хоть самую малость. Иногда Бойченко так хотелось, чтобы на Землю прилетел метеорит и изничтожил всё человечество. Низвёл до атомов всех и каждого. Или хотя бы ядерный апокалипсис. Дождь из атомных бомб. Мгновение, вспышка - и вот оно, долгожданное завершение страданий. Ни себе, ни людям. Это странно, но размышления о катастрофах, военных конфликтах и многочисленных человеческих жертвах успокаивали Антона получше любых транквилизаторов. Существовала лишь одна вещь, способная притупить разрывающее его изнутри негодование ещё эффективнее. Надежда. Надежда на то, что однажды он встретится лицом к лицу с теми, из-за кого все эти беды на него наваливаются. Всё в его жизни происходит абы как. То тут не прёт, то там. Стараешься, помогаешь, идёшь навстречу, пытаешься избегать неприятностей, а результат? Сплошное разочарование. И ведь если бы это была исключительно его вина, но... карма? «Почему нельзя просто оставить меня в покое? Где и когда я заслужил себе этот ад?» - именно эти вопросы Антон задавал чаще всего, хотя даже не знал, кому конкретно они адресованы. Временами ему казалось, что ответов на них он не получит ни-ког-да.

- Вонючий мир. Лучше бы я даже не рождался, - твёрдо процедил Бойченко, откидывая голову на подголовник.

Вынырнув из омута печальных рассуждений, он решил последовать совету Сергея. До следующей зарплаты у него оставалась лишь пара мятых пятисоток. Самое время спустить остатки сбережений и как следует набухаться.

* * *

Антон направлялся в сторону забегаловки, которую он посещал, когда ему хотелось абстрагироваться от мира. В большинстве случаев это действительно помогало. Эдакий персональный лимб, предназначенный для сброса напряжения. Выбросив окурок за окно, Бойченко заехал на пустую стоянку, местами поросшую зарослями репейника. Неоновая вывеска зазывала посетителей полной дамочкой, держащей пенящиеся бокалы и сухую воблу. «Посошок» - светилось название над входом. Дождь стал только сильнее. Антон поёжился, застегнул куртку. Зубы невольно застучали: погоды с моря не ждут, и не поспоришь. Заперев авто, Бойченко направился к втиснувшемуся между двумя хрущёвками заведению.

- Антоша решил заглянуть? Какими судьбами? – радостно поприветствовала его пожилая женщина с пучком плохо прокрашенных то ли седых, то ли рыжих волос.

- И вам здравствуйте, Семёновна, - скупо улыбнулся тот.

Надвинув на нос крохотные полукруглые очки, женщина добавила:

- Проходи, раз заглянул. Куртку на батарею повесь, пусть подсохнет: поговаривают, грипп по Одессе шастает.

Семёновна входила в разряд тех самых мадам, которые не стесняются пышных форм и любят пощеголять ими на пляже в одном лишь купальнике. Бойченко нравилась её компания. Непринуждённость и искренность окружающих - вот то, чего ему порой так не доставало.

Тусклый малиновый свет абажуров не резал уставшие глаза. Багровые стены местами покрывала копоть. Заведение под ночь оказалось практически пустым. У игрового автомата болтались двое уже изрядно подвыпивших парней. Спортивки, мастерки, остроносые туфли - типичные быдло-гопники, как сразу подметил Антон. В другом конце комнаты, за столиком, сидел опрятный, с аккуратной бородой и усами, мужчина. Присутствовало в его хипстерском образе что-то нерусское. Что-то неславянское. Тот потягивал сигаретку и читал газету. «Одесский Вестник» - бросилась в глаза верхняя строка. Уставившись на незнакомца, Антон задумался, что же в нём показалось ему странным. В реальность его вернула подошедшая хозяйка:

- Чего не заглядывал, а? Совсем что ль про Семёновну забыл?

- Это всё банк проклятущий. Конец октября, отчёты, кипы бумаг. Времени нет.

- Несчастный ты наш. Всё в работе да в работе. Когда уже на свадьбу позовёшь?

- Нескоро ещё, - отмахнулся Антон.

- Эх, молодёжь-молодёжь. Не тормози, а то всех девок поразбирают... - Семёновна улыбнулась, обнажив золотые коронки. - Ну-с, так чем потчевать тебя будем? Борщ, пюре с гуляшом и двести грамм для бодрости духа?

Бойченко облокотился на стол и сухо рассмеялся.

- Надежда Семённа, признавайтесь: где научились читать чужие мысли? Несите всё, что перечислили.

- Партизаны своих не сдают. Могу ещё яичницу по-быстрому сварганить.

Антон сморщил нос.

- Нет, спасибо. Вы же знаете, на яйца у меня аллергия.

- Точно, - спохватилась хозяйка. - Прости, ради бога, совсем из головы вылетело. Уморилась за неделю, что с меня взять... У самой в последнее время хлопот, как блох на собаке. Да ещё и дождина эта: на даче погреб затопило, почти все закатки полопались.

Антон делал вид, что сочувствует, и кивал. На долю мгновения он понял Сергея, когда тот подтирал его сопли по пути домой. Стало тошно от самого себя. Спрятав запястья под вышитый розочками фартук, Семёновна скрылась в подсобке. Вскоре оттуда послышалось задорное шкворчание масла, а зал наполнился пряным ароматом подливы. Подпевающий из колонок Лепс передал музыкальную эстафету Софии Ротару.

Поставив поднос с едой перед Антоном, Надежда Семёновна удалилась. Бойченко потёр ладони: чего уж резину тянуть. Налив полную рюмку водки, он тут же её осушил. Горький запах ударил по носу. Давнее воздержание от спиртного дало о себе знать мгновенно: в груди потеплело, а голова от лёгкости ажно закружилась. Спустя несколько минут, сделав ещё один подход и взявшись за борщ, Антон немного отвлёкся от проблем. «М-да, в некоторых жизненных аспектах старина Серёга и впрямь блещет мудростью».

Размеренно тикали деревянные ходики. Гоповатые амбалы ворчали на игровой автомат, покачиваясь под действием алкоголя. Потолок застилался табачным дымом. Графин опустел уж как-то слишком быстро. Бойченко попросил Семёновну повторить - та бросила на него взгляд, полный заботливого упрёка, скрылась за стойкой, после чего вернулась с прибавкой и чистой пепельницей. «Многовато курю, надо бы бросать потиху» - проскочила мимолётная мысль. Бородатый мужчина читал газету и пускал призрачные кольца. Ощутив на себе пристальный взгляд Антона, он сурово посмотрел на него… и подмигнул. Бойченко уткнулся в наполненную стопку. «И действительно, чего я к нему прицепился? Допивай, расплачивайся, и поехали уже» - подумал он. Встав, Антон выдохнул и опустошил рюмку. Стоило поставить её на стол, как раздался крик. Бойченко вздрогнул: пока он витал в облаках, гопники уже успели перебраться к барной стойке. Ткнув в испуганную Семёновну пистолетом, один из них закричал:

- Быстро! Быстро все бабки сюда!.. А ну открывай кассу, старая лярва!

- Живее давай, – грозно добавил другой и щёлкнул выкидным ножом.

Напуганная до смерти, Семёновна заплакала. Достав из фартука связку ключей, она принялась открывать кассовый аппарат; пальцы её тряслись, отчего она всё никак не могла попасть ключом в замочную скважину. Вся атмосфера покоя бесследно улетучилась. Невольно вспомнилась «Бригада». Неужели так всё тогда и было, во времена лихих девяностых? Бородач перевёл серьёзный взгляд с «Одесского Вестника» на происходящий спектакль.

- Шевелись, старуха! – взревел грабитель с ножом, с опаской поглядывая на входные двери.

Антон медленно опустился на стул. Этого и следовало ожидать: любят эти провинциальные болваны нажраться в стельку, а потом махать дешёвыми пневматами из китайских интернет-магазинов. И где эти доблестные полицейские, когда так необходима их помощь? Бойченко уставился на иностранца: тот наблюдал за грабежом, продолжая как ни в чём не бывало потягивать из бокала пивко. «Ну и что ты сидишь, а?.. Давай, приди на выручку беспомощной женщине» - думал Антон, даже не зная, кому из них двоих адресованы эти мысли. Оружия под рукой, разумеется, не было. Шансы выстоять в схватке против пары амбалов казались ничтожными. Однако алкоголь увеличил приток героизма в кровь до предела - правило «Не лезь, куда не следует» утратило какую-либо значимость. «Ты всю жизнь винишь во всех своих проблемах окружающих, но сам нисколечко не лучше их, - принялся шептать внутренний голос. - Как насчёт помочь тому, в жизни кого есть хоть какой-то маломальский смысл? Ты не в состоянии спасти себя, так хоть другого спаси. Жизнь Семёновны в обмен на жизнь никчёмного ничтожества». Побочный эффект второго графинчика, как пить дать. Встав, Антон внаглую попёр на грабителей. Один из них заметил смельчака и пальнул в потолок. Уши заложило: пневмат оказался боевым стволом. Пуля отрикошетила от люстры и пролетела в считанных сантиметрах от Антона. По спине Бойченко прошёл холодок; ему показалось, что это никакой не пистолет, а пиратская пушка, бабахнувшая под ухом. Семёновна взвыла и отшатнулась назад, едва не опрокинув сервант, а грабитель закричал:

- Стоять, дрищ грёбаный! Пристрелю, как псину!

Антон застыл на месте, уставившись на направленное ему в лицо дуло. Одновременно им овладели и обида, и испуг. Как бы странно не звучала фраза «Сердце ушло в пятки», сейчас он в полной мере ощутил её смысл. Перед глазами до сих пор проносились кадры из жизни: детский сад, тарзанка у бабушки в деревне, прогулки по парку с соседкой Тамарой. Второй бандит замахал ножом:

- Да что ты там возишься, карга плешивая?

- Сейчас… подождите, сейчас… - беспомощно лепетала Семёновна.

- Быстрее давай! А не то мы сейчас и коронки твои золотые отковыряем!

Обернувшись к подельнику, тот гоготнул над своей же шуткой. Хозяйка охапками хватала из кассы купюры и кидала их в целлофановый пакетик. Казалось, что хуже уже некуда: утренние шумы в двигателе, очередная бомбёжка на границе с северным соседом, придирки шефа на работе, задержка зарплаты, а теперь ещё и это. «Будь ты проклят со своими советами, Сергей! И вы там, сверху, будьте прокляты! За что мне это чёртово невезение? За что вы осыпаете меня всеми этими несчастьями?»

Раздался треск: один из преступников с глухим грохотом завалился на пол. Грабитель уставился на рухнувшее тело подельника. Рывком развернувшись, он навёл пистолет на незнакомца - тот мгновенно взметнул руки к потолку. В одной из них поблёскивала массивная стеклянная пепельница.

- Брось! А ну брось, падла! – гневно пробасил бандит.

Кончик сигареты во мраке стал ярче и показался Антону светом в конце чёрного тоннеля. Затянувшись табачным дымом, мужчина откинул пепельницу: та со звоном упала на плитку, но не разбилась.

- Как скажешь. Ты только не нервничай, осторожнее с пушкой.

Акцент. Ярко выраженный акцент бородатого был либо итальянским, либо арабским. Что-то среднее. Да плевать, какой у него акцент. Кем бы он ни был, мужичок молодец.

- Назад, быстро! А не то маслину словишь, - прорычал грабитель.

Незнакомец медленно попятился к своему столику.

- Как скажешь, друг... как скажешь...

- Никакой я тебе не друг, ты, петушара! – яростно зашипел преступник, присаживаясь на корточки и проверяя пульс напарника. – Братан, ты как? Ау, братух, ты живой?

Вот же он, шанс. Самый подходящий момент для того, чтобы покончить с этим хаосом. Антон осмотрелся и заметил стоящую на прилавке бутылку «Весеннего Вальса». Он подумал, что запомнит этикетку этого плодово-ягодного вина на всю оставшуюся жизнь. Этот блик на изумрудном стекле, словно перст Господа, указывающий на то, в чём кроется его предназначение. «Докажи, что ты хоть чего-то стоишь, тряпка». Подхватив бутылку, Антон сделал несколько неуверенных шажков в сторону преступников. Всё происходило смутно, словно во сне. Сердце долбило, как сумасшедшее, а на ум пришла мысль о том, что пути назад нет. Что теперь есть только он и грабитель. Бутылка и ТТ. Один на один. Бандит взвалил на себя напарника и выхватил у хозяйки пакет с деньгами. Направив пистолет на незнакомца, он боком, точно краб, двинулся к выходу. Антон стиснул зубы: решающий момент показался столетием. Размахнувшись, он со всего размаху огрел преступника по затылку. Бутылка с жалобным звоном разбилась. Осколки разлетелись в стороны, а в нос ударил запах тухлой антоновки.

- Ах вы... пидоры… - прохрипел грабитель. Рухнув на колени, он с протяжным стоном хлюпнулся в лужу разлитого пойла. Кафетерий погрузился в тишину, прерываемую заунывной попсой и плачем Семёновны. Взяв со стойки моток упаковочной ленты, бородатый стал обматывать ею бандитов и насвистывать под нос напоминающую колыбель мелодию.

* * *

Спустя уже десять минут полицейские расспрашивали Семёновну об обстоятельствах ограбления. Вытирая глаза насквозь промокшей салфеткой, та во всех красках описывала им детали происшествия. Два молодых кадета с ворчанием пытались выволочить грабителей из закусочной. Третий записал показания Надежды Семёновны и подошёл к бородачу. Выслушав того, полицейский перевернул страницу толстой записной книжки и направился к оставшемуся участнику всей этой потасовки.

- Вечер добрый.

- Если бы, - угрюмо ответил Бойченко.

Высокий мужчина, почти под потолок ростом, напомнил Антону дядю Стёпу. Вылитый, если бы не пышные чёрные усы и презрительный взгляд Сильвестра Сталлоне. Тот извлёк из кармана служебное удостоверение и предъявил его так, словно предъявлял корочку специального агента:

- Сержант Артём Булаев. Приморское районное отделение...

«Не Стёпа, не угадал» - задумался Антон, а вслух пробубнил:

- Антон Бойченко, очень приятно.

- Мне тоже, - бесстрастно ответил Булаев, листая страницы блокнота и поглядывая на собеседника так, словно прочитал все его мысли. - Расскажите, что здесь произошло.

Антон выложил сержанту всё, как есть. Единственное, насчёт чего пришлось приврать – что пришёл он сюда пешком; не хватало еще залететь за вождение в нетрезвом виде. С его способностью цеплять неприятности такой вариант казался вполне вероятным. Ложь прозвучала вроде как убедительно. Кивая и делая заметки, сержант молча слушал Антона. Когда тот закончил, Булаев поправил мокрую фуражку, кашлянул в кулак и сказал:

- У меня есть основания полагать, что эти же лица могли участвовать в недавнем ограблении на другом конце города. Что касательно вас: вы проявили мужество, когда помогли нам задержать преступников. Я лично выражаю вам благодарность.

«Помогли нам. М-да. Вот они, наши доблестные охранники правопорядка, во всей своей красе».

- Да не стоит. Это же как бы мой гражданский долг.

- Будьте добры, сообщите ваши координаты, чтобы я мог вызвать вас для дачи показаний.

- Я вроде и так вам всё рассказал... - замялся Бойченко, уставившись пьяным взглядом в пепельницу.

- Так требуют правила. Ничего особенного, просто формальность, - настоял полицейский.

Показушная назойливость сержанта в какой-то момент начала действовать на нервы. Вечно их усердие направлено не в нужное русло. Антон лениво достал из кармана кошелёк, вынул визитку и с натянутой улыбкой протянул её Булаеву. Сержант мимолетно взглянул на неё и пожелал Антону доброй ночи. Попрощавшись с Семёновной, полицейские покинули забегаловку.

«И вот надо же было вляпаться в такой экшен» - Антон откинулся на спинку стула. Внезапная смена обстановки позволила напрочь позабыть о проблемах с работой. Да и не только с ней. Разум один за другим штурмовали вопросы: «Как скоро получится выбросить из головы эту заварушку? Захотят ли гопники отомстить, когда отчалятся с зоны? Будет ли бездонный ствол ТТ-эшки упираться в нос в ночных кошмарах?» Где-то внутри дала знать о себе гордость. Бойченко деловито закурил Кэмел.

Надежда Семёновна усердно сметала осколки в совок. На входной двери висела табличка с надписью «Переучёт». Музыка играла всё так же беззаботно, словно никакого ограбления и не было вовсе. Спустя несколько минут бородатый подошёл к Антону.

- Не против, если я присяду?

- Конечно, располагайтесь... - ответил Бойченко, сканируя взглядом коллегу по несчастью. Потёртая кожаная куртка, белоснежная сорочка. На шее пестрел чёрно-белый узорчатый платок, а руки были облачены в кожаные перчатки. Собранные в пучок каштановые волосы и борода с усами весьма гармонично дополняли деловой имидж. «Типичный бизнесмен. Какого хрена он забыл в этой рыгаловке?» - подумал Антон. Сев, незнакомец стянул перчатки и протянул руку:

- Меня зовут Давид Мариус.

Антон почувствовал, как устремляется к потолку его брови, но вмиг опустил их, стараясь сохранять серьёзное выражение лица. Однозначно иностранец, притом явно не из ближнего зарубежья. Но и это было далеко не всё: внимание Бойченко привлекли руки мужчины. Запястья и пальцы покрывали наколки. В полутьме те были плохо различимы, однако Антон сумел разобрать вытатуированные на пальцах цифры. «2044». Каллиграфические четвёрки на указательном и среднем. Ноль на безымянном. Двойка на мизинце. Мужчины обменялись рукопожатиями.

- Антон Бойченко. Честно говоря, впервые вижу вас здесь, хотя и сам тут в последнее время бываю редко.

- Как насчет «выпить»? – спросил Давид, мотнув головой в сторону прилавка.

- Думаю, мне на сегодня хватит. Не сочтите за грубость...

- Мы только что побывали в паре шагов от смерти, да ещё и вышли из этой истории героями. Более того, я ведь угощаю. Ну, так как? – настаивал мужчина. В его глубоко посаженных карих глазах крылась какая-то загадочная ирония. Какая-то тайна, окутанная зыбким туманом неизвестности. Бойченко заколебался: предложение бесстрашного компаньона звучало убедительнее некуда.

- Ладно. Но только не водку, последняя стопка до сих пор в горле стоит.

Мариус поднялся и направился к прилавку. Переговорив с Семёновной, он вернулся за столик и поставил на него два доверху наполненных стакана.

- За счёт заведения. Как видите, наш отчаянный героизм уже начинает приносить плоды... - отпив, Давид с нескрываемым удовольствием облизал губы, словно аристократ. - Уокер, Блек Лейбл. Самое дорогое из здешнего ассортимента. Давно я не пил хорошего виски. Ох, как давно.

- Честно говоря, я тоже, - произнёс Антон.

- Интересно, однако, сложились обстоятельства. Часто попадаете в подобные передряги?

- Не сказал бы, что часто, - Антон изобразил кислую ухмылку. - Впервые.

- Повезло, очень повезло. Я бы и не стал вмешиваться. Играться с вооружённым хулиганьём – преопасное занятие. Но... ваш взгляд в тот момент... - Давид стряхнул пепел. - Видели бы вы себя... Этот доведённый до ручки оскал. Тогда-то я и понял, что мы упакуем этих негодяев.

Бойченко деловито пожал плечами, стараясь не переигрывать. Это был первый геройский поступок за всю его скучную и однообразную жизнь. Жизнь хомяка в клетке с подстилкой, миской и вечно заедающим колесом. Однако показаться перед Давидом в своём истинном амплуа горемыки он хотел в последнюю очередь. Мариус послал под стол тонкую струйку дыма:

- Кем работаете? Не сотрудник ФСБ случаем?

- Что вы, какое ФСБ?.. – Антон водил пальцем по кромке стакана, стараясь не смотреть собеседнику в глаза. - Менеджер. Кредитный отдел. Дом, работа, дом, работа. Кстати, вот...

Он достал из кошелька визитку и протянул её иностранцу. Давид принялся разглядывать её, а Антон снова уставился на его запястья. Наколки приближённо напоминали зоновские. Числа, символы. Какие-то причудливые значки и каракули. Бойченко поёжился; он не особо смыслил в тюремной символике. Мариус спрятал визитку в нагрудный карман и, отследив взгляд собеседника, сложил руки на груди.

- Жены и детей у меня нет, - после недолгой паузы произнёс Антон. - Вот и позволяю себе иногда пригубить. Расслабляюсь таким образом... - хлебнув из стакана, Бойченко поморщился. - Простите. Не знаю, что ещё про себя рассказать. Вся эта потасовка выбила из колеи. Не каждый день доводится отбиваться от ворья, да ещё и спасать кого-то... Что я всё о себе да о себе? А вы откуда? И вообще, какими судьбами такого солидного человека занесло в эту глухотень?

Давид смущённо уставился в пол:

- Прям уж солидного?

- Внешне выглядите презентабельно.

- Что ж, спасибо. Я родом из Южной Америки. Военный пенсионер. Побывал во многих местах в своё время, а пару лет назад решил на покой отправиться.

- Воевали в горячих точках?

- Есть немного. Бывал даже в таких местах, о которых не рассказывали ни в одних новостях. Поверьте мне на слово: война - это кошмарная штука. Теперь я работаю в частном охранном предприятии, оно-то и позволяет держаться на плаву. Условия неплохие; мне даже отпуск выделили. Вот и решил по Европе прокатиться. Путешествовать одному, признаюсь, скучновато. Сейчас остановился здесь. «Одесса – мама». Так у вас говорят?

Антон хохотнул: с акцентом Мариуса легендарная фраза прозвучала ну очень необычно. «И где он только так по-русски нашпрехался?»

- Что-то типа того. А почему один путешествуете? Как же семья?

- Братьев и сестёр у меня нет.

- А любимая женщина?

- Погибла.

- Простите.

В разговоре повисла неловкая пауза, прерываемая шарканьем метлы. Антону стало стыдно за родину. Одинокий человек приехал, чтобы отдохнуть и развеяться, а попал вот в такую переделку. Некоторые ещё спрашивают, почему Бойченко не патриот; почему не любит свой город, свою страну. Вот он, наглядный тому пример. Разговор шёл туго. Затянувшаяся тишина угнетала, и Антон решился прервать её первым пришедшим в голову вопросом: вспомнил, что Сергей советовал ему почитать для психологической разгрузки. «Может, иностранец подскажет чего дельного? Другой континент – другие нравы, и всё такое».

- Кстати, Давид, что вы предпочитаете из литературы?

- Детективы, – ответил Мариус, потягивая виски. – Люблю расследования, один старый друг меня в своё время на них подсадил.

- Здорово, я тоже от детективов балдею. А сами писать никогда не пробовали?

Давид бросил на Бойченко подозрительный взгляд. Такой взгляд бросает на незаправленную кровать муж, вернувшийся из командировки на пару дней раньше. Лукавая улыбка вмиг испарилась с его лица, а загорелые пальцы крепко-накрепко сжали стакан: казалось, ещё чуть-чуть, и тот треснет. Антон поёжился и невольно задумался над тем, что же он не так сказал, но Мариус ответил:

- Пытался я как-то автобиографию написать... пытался... Вот только ни усидчивости у меня нет, ни терпения. Начал, да и забросил через неделю. - Давид посмотрел на копошащуюся позади Семёновну; заговорщицки прищурив глаза, он наклонился к Антону и произнёс почти шёпотом: - А почему вы интересуетесь?

- Я? Хм... - Бойченко смутился. – Ну, просто.

- Так почему?

- По правде говоря, я не особо общительный человек. Пытаюсь хоть как-то поддержать разговор.

- Нет, я не об этом. Почему из тысяч тем, которые мы могли обсудить, вы выбрали именно книги?

- Пф... - Антон фыркнул; он буквально опешил от такой внезапной заинтересованности и на автомате выложил всё, как есть. - Если вам так это любопытно, то пожалуйста: сегодня у меня выдался ну просто отвратительный день. Не выспался, жутко устал, да ещё и на работе нервы потрепали. Знакомый посоветовал книжку почитать, чтобы отвлечься, потому-то я и решил у вас поинтересоваться. Если вам не нравится литература, то проехали. Извиняйте, если чем-то задел.

- Нет-нет, всё хорошо... - ответил Давид и закашлялся. Антон нетерпеливо поёрзал на стуле: поведение иностранца показалось ему странным. Создавалось ощущение, словно тот подавал ему какие-то тайные знаки. Как двоечник во время экзамена, привлекающий внимание отличника. - Стремление к чтению – это, определённо, плюс... – выдержав паузу, Мариус смерил Бойченко оценивающим взглядом. - Вы не такой уж и простой человек, каким кажетесь на первый взгляд.

- Теперь вы надо мной подшутить решили?

- Нет, я серьёзно. Есть в вас что-то особенное, но что именно, никак в толк не возьму.

Беседа вновь прервалась минутой советской попсы.

- Ничего, если я задам вам нескромный вопрос?.. – неуверенно спросил Бойченко, надеясь опять напороться на больную тему и поскорее смотаться домой.

- Всё, что угодно.

- Откуда у вас эти наколки?

Мариус посмотрел на свои руки так, словно впервые узнал об их существовании. Закатав рукава, он продемонстрировал покрытое татуировками пространство от локтей до кончиков пальцев. На левой руке на фоне остальных рисунков выделялся череп с игральными кубиками вместо глаз.

- Честно говоря, раньше я тоже нарушал закон.

- Вы? Не верю.

- Было дело. В молодости, по глупости. Мелкие авантюрки, не более... - заметив недоверие в глазах Бойченко, Давид поспешил добавить: - Как видите, тюрьма исправляет людей, и я – наглядный тому пример. Потом воевал, а там они как амулеты. Оберегают душу и сердце. Каждый верит во что-то, вот и я делал их, как обереги. Старая тема, давно это всё было. Сейчас совсем по-другому смотришь на такие вещи, а от татуировок уже не избавиться. Да и привыкаешь к ним. Друзья, что никогда не оставят.

- Гм, действительно.

То и дело прикладываясь к стакану, Мариус без устали сыпал вопросами. Он будто играл с Бойченко в осторожный словесный пинг-понг. Чаши весов в глубинах разума Антона раскачивались всё сильнее. На одной чаше - фишки страха, порождённые этим нездоровым любопытством. Нездоровым даже с точки зрения иностранца; его вопросы имели скорее психологический характер. Вместо «Какие у вас тут достопримечательности?» - «Почему до сих пор не женился?», вместо «Где у вас здесь девочек снять?» - «И как давно тебя начальник донимает?». На другой чаше - долгожданная возможность излить душу. Бойченко так хотелось высказаться; вывалить всё как есть, ведь его жизнью редко кто-либо интересовался. На его проблемы и переживания всем, как правило, было начхать.

Антон громко икнул. Затих и взглянул на ходики: время близилось к полуночи. Завтра нужно будет тащиться на курсы по повышению квалификации, на которые его в очередной раз отправил Константин Палыч. Именно это и послужило катализатором вечернего скандала. Аудитория для сна, как убедился Бойченко после их предыдущей ссоры, не годилась абсолютно.

- Эм, Давид?..

- Слушаю, - проговорил тот.

- Простите, что прерываю беседу, - Антон недвусмысленно скользнул взглядом по висящей на батарее куртке. - Я, пожалуй, направлюсь домой. Эти регулярные дела и... ик!.. потребность во сне не позволяют засиживаться допоздна. Будь моя воля - я бы проболтал с вами всю ночь.

- Да, конечно, - встрепенувшись, Давид посмотрел на наручные часы: квадратный циферблат пересекала трещина. Казалось, иностранец ждал какого-то ключевого сигнала; ждал чего-то, но это «что-то» ни в какую не желало происходить. Он одним глотком осушил стакан. - Не смею задерживать.

- Надеюсь, ещё свидимся.

- Обязательно, - подмигнул тот.

И в очередной раз поведение иностранца показалось Бойченко странным. Вкрадчивый тон и подозрительные жесты то и дело заставляли задуматься об истинности его благих намерений. Если бы не спиртное, схватка с грабителями и национальность Давида, Антон подумал бы, что иностранцу от него что-то нужно. «А может, он и вовсе из тех, что с нетрадиционной сексуальной ориентацией? Бытует мнение, что у них там, за границей, флиртовать с себе подобными в порядке вещей».

Пожелав Семёновне спокойной ночи, Антон чуть ли не выбежал из «Посошка».

Холодный октябрьский циклон освежил сознание. Летящие в лицо капли прояснили разум ещё больше. За последний час Бойченко успел расслабиться настолько, что в данный момент его интересовал лишь один вопрос: помочиться за углом или дотерпеть до дома? Остановив выбор на втором варианте, он сел в авто и завёл двигатель. За спиной послышался протяжный скрип - Мариус вышел из закусочной и застыл у входа, уставившись на его «Вольво». Так, словно хотел сообщить что-то напоследок, но никак не решался. Окинув его боязливым взглядом, Антон выжал сцепление.

- Постойте!

Бойченко затянул рычаг ручника и опустил стекло; его внутренний параноик буквально чувствовал, что это всё-таки произойдёт. Давид подбежал к Антону и протянул ему небольшой сверток.

- Извините, что задерживаю. Возьмите.

- Что это? – с сомнением спросил Бойченко.

- Компакт-диск. На нём есть кое-что, что должно показаться вам любопытным. Я только сейчас вспомнил о нём, рассуждая насчёт нашей с вами беседы. По поводу книг.

- Книг? Да опять вы начинаете, я же просто…

- Если у вас появится хотя бы пару свободных часов - прочтите. А дальше уже сами решайте, как поступить. Я уверен, ваша профессия наградила вас умением принимать судьбоносные решения. Полагаю, вскоре это умение вам очень пригодится.

Посмотрев по сторонам, Давид протянул свёрток ещё ближе.

- Скорее, пока никто не заметил.

- Хорошо, - зачарованно кивнул Антон, забирая диск. - Я почитаю, спасибо.

Иностранец огляделся; он выглядел крайне встревоженным, это было заметно даже невооружённым глазом. Усы-завитушки дрожали, а беспокойный взор метался по окнам и крышам, словно Мариус боялся, что за ними могут наблюдать.

- И ещё... кое-что очень важное. Что бы с вами ни начало происходить, ни в коем случае не давайте читать это посторонним, - в голосе его звучали панические нотки, он говорил всё быстрее. - Старайтесь никому не рассказывать про то, что я дал вам. Никому не говорите про то, что сегодня произошло. Вскоре ваша жизнь может круто измениться, так что, для вашего же блага, будьте крайне осторожны.

Антон держал врученный свёрток, пытаясь понять, что вообще за дичь происходит. Внезапно обрушившаяся на него ответственность испугала, а в голове начала назревать какая-то неразбериха, какой-то бессмысленный винегрет. «Это что ещё за шпионские игры? Только этого мне не хватало. Всё по канонам: проблемы валятся на макушку прям с неба. Что и требовалось доказать».

- В нашей истории нет хороших героев, - угрюмо процедил Давид. - Когда мы увидимся вновь, помните: вы - мой должник.

Последние слова прозвучали странно. Не так звучат обычные местные прощания. Нет в них такой подозрительной интонации и такого уверенного произношения. Подкурив сигарету от серебряной зажигалки, Мариус сунул руки в карманы кожанки, сгорбился и зашагал в неизвестном направлении, а затем будто растворился во тьме подворотни. Проводив иностранца взглядом, Бойченко посмотрел на завёрнутый в бумажку компакт-диск. На ум невольно начали приходить мысли о сделках с дьяволом, заговорах иллюминатов и иностранных спецслужбах.

* * *

Ливень всё не успокаивался. Гроздья капель с нарастающим стуком ударялись о лобовое стекло, наигрывая лишь им одним известную мелодию. Припарковав авто у подъезда, Бойченко посмотрел вверх: окна четырнадцатого этажа темнели на фоне мокрого кирпича. Жить на верхнем этаже было его мечтой с раннего детства. Забрав папку с документами и необычную передачу, Антон побежал к подъезду. Ботинки промокли насквозь и с каждым шагом до невыносимости мерзко хлюпали.

Закинув куртку на вешалку, Бойченко прошёл в гостиную и обессилено рухнул на диван. Под конец дня запас сил окончательно иссяк, а уж с такими-то везением – тем более. Серо-дымчатый кот, подняв хвост трубою, подошёл к нему и запрыгнул на колени.

- Соскучился, Барсик?

Кот замурчал, как тарахтящий трактор.

- Сейчас, котяра. Сейчас переоденусь и соображу нам что-нибудь перекусить.

Маятник старых часов покачивался туда-сюда в такт секундной стрелке. В коридоре - совдеповский шкаф и половик; в зале - угловой диван, телек, зеркальный сервант, табуретка с пепельницей и ноутбук. Почти полное отсутствие мебели - даже эта старенькая квартирка была Антону едва ли по карману. Ни одной фоторамки, никакого намёка на родственников. Создавалось впечатление, что у жильца вообще нет за спиной прошлого либо он не желает оставлять после себя следов.

Нацепив потрёпанную серую пижаму и шлёпки, Бойченко прошаркал по линолеуму на кухню.

- Гм... да уж, не густо, - вздохнул он, пробегаясь взглядом по пустынным полкам холодильника.

Новости и сериалы, клипы и телевикторины, эстрадный концерт и какой-то старый боевик. Несмотря на изматывающий день, спать не хотелось. Вечернее происшествие всё никак не лезло из головы. Перед глазами то и дело возникало испуганное лицо Надежды Семёновны; дуло пистолета, кажущееся жерлом бездонного колодца; усыпанный осколками пол и пыхтящие менты. Бойченко поднял с пола ноутбук - странные стечения обстоятельств не давали ему покоя. Сначала скандал на работе, потом ограбление. Знакомство с этим ну очень мутным типчиком, вручившим диск. Свёрток беспомощно ютился на табуретке, маня исследовать его. Посмотреть, что внутри. «Ну же, Антоша. Давай! Разверни меня! А вдруг тут предложение продать родину и поработать на спецслужбы? А за это – европейское гражданство, круглая сумма на счету и домик у моря». Несмотря на пугающие мотивы, любопытство всё-таки победило.

Бойченко поднял передачу и снял с неё обертку. Компакт-диск, отражающий слепящие лучи телевизора, не вызывал никаких подозрений. Чистый, ни царапинки. Перевернув болванку, Антон заметил надпись чёрным фломастером. Он присмотрелся...

Давид, Кимико, Родион. 2066 г.

Слова казались незнакомыми, не считая имени новоиспечённого дружка в самом начале. С нескрываемым любопытством повертев диск перед глазами, Антон нахмурился:

- И что это такое? Название типа?

Барсик безразлично посмотрел на хозяина и облизнулся.

- Ладно, давай глянем, - добавил Бойченко.

Он щёлкнул крышкой привода и вставил диск внутрь. Именно сейчас, в это мгновение, он ощутил смешанное чувство. Опасное, но приятное. Будто жизнь его изменится с минуты на минуту; будто он вот-вот приблизится к какому-то грандиозному открытию. Словно археолог, сдвигающий крышку саркофага и представляющий, как его фотографируют репортёры известных исторических журналов. Как ни странно, Бойченко это ощущение пришлось по нраву. На диске оказался лишь один текстовый файл. «Давид, Кимико, Родион. 2066 г.» - опять же гласило название.

Антон открыл документ и приступил к чтению, всё глубже увязая в буквенном лабиринте.