Аннулет. Книга 6 – Паладин II

Глава 16

Глава 16

Я прошёлся по комнате в задумчивости. Зазвонил телефон — это был Грищенко, который сообщил, что через десять минут уже приедет: удалось вырваться пораньше. Yаправил его к чёрному входу особняка. Выглянув из кабинета, попросил Ураза, чтобы Ивана встретили.

Усилив работу мозга с помощью магии, вернулся в кабинет и стал высказывать мысли, что образовывались в огромном количестве:

— В целом, схема мне понятна. Шешковский на меня зол из-за смерти людей из Геникона. Ему нужен паладин, желательно — ручной и послушный. Наверняка у бывшего главы ИСБ есть данные по ритуалу продления жизни. С таким козырем он быстро вернёт себе влияние.

— Ритуал похож на то, что я сделала, — согласно кивнула Афродита, указав рукой на застывших сотрудников ИСБ, — создаётся кокон, и в нём отматывается назад время — на год или два. Но на это требуется много энергии… Слишком много…

— Подожди, — прервал её я, — это сейчас неважно. Шешковский в Москве не имеет влияния. Там его людей в первую очередь убрали, а вот в других местах наверняка не всё подчистили. Думаю, он попытался отправить Грищенко куда-нибудь с заданием, чтобы тот не мешался под ногами, а тем временем планировал арестовать меня под любым выдуманным предлогом. Наверняка бывший глава ИСБ понимает, насколько шатко моё положение среди высшей аристократии. Эти зажравшиеся старики с радостью меня сдадут, если выдвинуть серьёзные обвинения. Я для них точно не являюсь «своим». Да они даже имидж себе подобным делом подправят. Для обычных людей это будет удивительно: княжеский совет сдал зарвавшегося князя на суд Императора!

— Согласен, — кивнул Павел, — из этого могут раздуть хорошую кампанию, а среди высшей аристократии дураков нет.

— И вот я сижу в тюрьме, и тут приходит ко мне Шешковский, заявляя, что может решить все мои проблемы. Но… — Я повернулся к Павлу, — я же князь и не могу принести ему вассальную клятву. Как он планирует меня контролировать?

— Думаю, схема давно отработана, — пожал плечами Павел, — он введёт в твой род своих людей, перехватывая основные рычаги управления.

Павел поморщился: до него только сейчас начало доходить, что не только я под ударом, но и он, и весь его бизнес который строился годами.

— Вот ведь тварь! — хлопнул рукой по столу Богданов.

— Афродита, — повернулся я к девушке, — ты можешь достать артефакты, что они применили на нас, и телефон у Карпина?

— Могу, — Афродита напитала свою руку алтарной магией и проникла сквозь кокон. Бойцы ИСБ всё ещё держали в руках артефакты, так что девушка просто вынула их, один за другим, и положила на стол, после чего похлопала по пиджаку Карпина и достала из внутреннего кармана мобильный телефон. — Что дальше?

— Дальше наш ход, — я зловеще улыбнулся. — Тихого ареста не получилось, думаю, Шешковский готовил операцию в спешке и имел глупость недооценить меня. Как приедет Иван Грищенко, позвоним этому деятелю и побеседуем с ним.

— Мне это не нравится, — покачал головой Павел, — слишком шаткая позиция. Ты сейчас удерживаешь в заложниках трёх сотрудников ИСБ. Тут никаких обвинений больше не надо! — Павел, несмотря на весь свой опыт, всё-таки больше бизнесмен. Было очевидно, что играть на грани фола для него не просто непривычно: сама мысль пойти против ИСБ страшно пугает Богданова. Павлу есть что терять, он привык договариваться. Ну так и я собираюсь договариваться, но только на своих условиях, с позиции силы!

— Других вариантов не вижу, — твёрдо произнёс я, глядя на Павла. Тот выдержал мой взгляд и устало кивнул. — Шешковский неплохо всё продумал. Ему надо было просто закрыть меня. Если бы не Афродита, у этих деятелей вполне получилось бы забрать меня в участок. Ты, Кирилл или Ураз — вы не сможете поднять нужный шум. Это мог бы сделать Пётр Корсаков. Он был вхож в сферу высшей аристократии и мог попытаться договориться с нужными людьми.

— Не буду спорить, глава. Здесь вы правы, — Павлу было неприятно это осознавать, но против фактов не попрёшь.

Взяв телефон, я открыл книгу вызовов. Последний номер был без имени.

— Кхх… — откашлялась Афродита, — думаю, начать разговор стоит мне, — во время этой фразы её голос менялся, пока не стал практически идентичен голосу следователя ИСБ.

Глаза Павла округлились. Афродита самодовольно улыбнулась. Я же особо не удивился, всё ещё находясь под действие мозгового разгона. Афродита может менять своё тело, в чём проблема поменять голос?

Резко распахнулась дверь, и в комнату шагнул Иван. От него несло спиртным, он был всклокоченным и растрёпанным. Увидев следователей, заключённых в полупрозрачный кокон, Грищенко широко улыбнулся.

— Я смотрю, вы время зря не теряете! — Подойдя к кокону, он осторожно потрогал его пальцем. — Слышал я о подобном умении паладинов, но не думал, что ты его уже освоил.

— Да я и не освоил, — слегка потупившись, признался я. Улыбка Грищенко стала ещё шире.

— Не сомневался даже. Твои таланты в обучении мне известны. Они, конечно, выше средних, но не настолько! — Он огляделся, взгляд остановился на Афродите. — Так кто же это сделал? И что за прекрасная девушка с вами?

— Афродита. Ответ на оба вопроса. Внучка Ураза.

— Любопытно. Жизнь не перестаёт меня удивлять, — Иван обошёл девушку кругом, — значит, в этой глуши скрывался сильнейший паладин?

Услышав его слова, Афродита гордо расправила плечи и задрала нос.

— До чего додумались, что решили? — повернулся Грищенко ко мне, резко перейдя на деловой тон.

Я выдал ему свою версию.

— Похвально, ученик, очень похвально. Думаю, ты прав процентов на девяносто. Это весьма достойно.

— Благодарю, — я скромно кивнул. Мне приятна была его похвала.

— Меня пытались отправить на Дальний Восток. Чего-то подобного я и сам ожидал. Припёрся курьер из ИСБ, чтобы выдать мне предписание немедленно отбыть. Но я был пьян и выгнал его, не пустив даже на порог, после чего скрылся из гостиницы. Похоже, в Барнауле верных Шешковскому людей не очень много, так что я сумел вырваться. Мне сообщили, что маголёт потерпел крушение, поэтому я сел на поезд, затем пересел в автомобиль. Пока вы шлялись по лесу, я ехал в Казань.

— Вы быстро добрались! Но сейчас надо действовать, пока сотрудники ИСБ не пошли на штурм или не вызвали подмогу. Афродита? — Я посмотрел на девушку.

— Я готова, — произнесла она очаровательным женским голосом.

— Ставьте телефон на громкую связь и на запись! — радостно потёр руки Иван.

— Кхх… — снова откашлялась Афродита, — можно звонить, — произнесла она голосом Карпина. Чем вызвала заинтересованный взгляд Грищенко.

Я нажал кнопку вызова. После первого же гудка послышался голос Шешковского:

— Ты что так долго⁈

— Захар Леонидович, — Афродита идеально скопировала следователя, — сейчас пакуем и едем. Куда везти мальчишку?

— Только не в центральный отдел! Грищенко, зараза, успел поднять людей, там Шувалова заметят. Лишний шум нам пока ни к чему. Пакуй его хорошенько и вези в Пензу. Путь неблизкий, но там его не найдут. Заодно в дороге подумает о своём поведении!

— Он тут грозился княжеским советом! — проявила инициативу Афродита под одобрительный кивок Ивана.

— Лёша! Хватит трусить! Княжескому совету нет никакого дела до этого парня. Он никто!

— Всё-таки паладин… — подпустила в голос сомнения Афродита.

— И что? Он даже военным встал поперёк горла. Мы его прессанём и отпустим, как только он подпишет нужные бумаги. Пара часов общения со знающими сотрудниками — и он в штаны наделает! Будет, как послушная собачка, прислуживать мне, — прошипел Захар Леонидович. У него явно на меня зуб.

— А Николай Алексеевич… — Афродита произнесла имя Императора испуганным голосом.

— В ближайшие часы до него не добраться, а там уже Шувалов будет весь мой, с потрохами. Так что суй парня в багажник и езжай в Пензу!

— Будет сделано! — На этой фразу Шешковский повесил трубку.

— Вот такие дела! — Иван Грищенко хищно улыбнулся. — Эта запись развязывает нам руки. Сейчас прижму Захара к стенке!

— Стоп! — остановил я потянувшегося за телефоном Ивана. — Подождите. Надо сначала решить, чего мы хотим, и что нам за это будет!

— Не ожидал от тебя подобного благоразумия, — Грищенко удивлённо глянул на меня, — ты с каждым днём взрослеешь!

— Вы ещё слезу пустите, мол, «как дети быстро вырастают»… — спародировала его Афродита. — Виталий прав — звонить, скорее всего, надо ему. Это дело рода, а не ваше. Скажите спасибо, что мы вас позвали, — высокомерно закончила она. Такое впечатление, что Иван её раздражает. Тут же в моей голове раздался голос девушки:

— А чего он всюду лезет? Самый главный, что ли? Ты тут князь!

— Он мой наставник, — ответил я ей, — а ты выключи маленькую ревнивую девочку и говори по делу!

Грищенко слегка оторопел от заявления новоявленной командирши, но быстро взял себя в руки:

— Девочка, — снисходительно глядя на Афродиту, начал он, — не стоит лезть в разговоры взрослых людей, тем более, когда тебя о том не просят!

— Пф… — фыркнула Афродита, — и что бы вы делали, если бы не я? Виталий уже сидел бы за решёткой, а вы постучались бы в закрытые двери ИСБ и отправились на Дальний Восток!

— И что же ты предлагаешь? — заинтересованно спросил Иван пропустив её слова мимо ушей.

— Звонить должен Шувалов. Он должен решать вопросы с этим вашим Захаром. Виталий — князь, и это на его свободу покушались.

— Она права, — согласился Павел. Да и я, честно говоря, придерживался той же точки зрения.

— Хорошо, — чтобы прервать назревающий спор, я сразу достал свой телефон и вбил в него номер Шешковского, после чего нажал кнопку вызова.

— Слушаю, — раздался раздражённый голос Захара Леонидовича.

— Это князь Шувалов Виталий, — я сделал небольшую паузу, — у меня тут есть запись вашего разговора с Карпиным и слишком много вопросов. Главный из них — какого хрена⁈ — выкрикнул я, заводясь. — Что вы о себе возомнили? Думаете, можете безнаказанно творить всякую дичь? Вы же уже более десяти лет в отставке. Уверен, стоит этой записи оказаться в княжеском совете, как за вашу голову никто не даст и медяка! Вы на кого пасть посмели разинуть?

— Виталий Алексеевич… — попытался тот вклиниться, но я его перебил:

— Что, как почувствовали угрозу, сразу готовы договариваться? Так вот, сейчас я дам вам время. Ровно сутки. Подумайте, чем вы можете искупить свою вину. Если меня не устроит вира, запись разговора попадёт и в совет, и к Императору. Думайте!

Немного успокоившись, я добавил:

— Наберите через пять минут Карпину и отзовите своего пса! — После чего просто повесил трубку.

Прикрыв глаза, начал успокаивать свои расшалившиеся нервы. Хотел с ним поговорить нормально, но сорвался. Злость продолжала кипеть внутри меня, так что пришлось дышать как можно спокойнее, приводя своё состояние в норму.

— Выпускай этих орлов, — кивнул я Афродите, и та сразу сняла поле с сотрудников ИСБ.

Они замерли, в недоумении оглядываясь. Карпин злобно посмотрел на Грищенко.

— Это что сейчас было? — Следователь потряс головой. — Нападение на сотрудников при исполнении? — злобно прошипел он, уставившись на меня.

— Исполнении чего? — рассмеялся я. — Воли Императора или…

— Мы выполняли приказ! — В этот момент зазвонил телефон Карпина, лежавший на столе. Он гневно посмотрел на меня и взял трубку.

Минуту молчал слушал, после чего произнёс коротко:

— Слушаюсь! — И нажал отбой.

— Можете быть свободны, — опять влезла Афродита, повелительно махнув рукой.

Следователь, не говоря ни слова, мотнул головой двум своим помощникам и направился к выходу. Стоило двери захлопнуться за ними, как я расслабился. Однако внезапно дверь снова распахнулась, и в комнату влетел Карпин с перекошенным от злости лицом.

— Верните негаторы! — прошипел он.

— Какие такие негаторы? — Я изобразил удивление, но улыбка меня выдавала. Понятно было, что речь шла об артефактах, которые заблокировали нашу магию. Явно редкая и ценная вещь, так что отдавать их я был не намерен.

— Это подотчётные артефакты! — продолжил сверлить меня взглядом следователь.

— М… и на основании чего они вам были выданы? А какое основание имелось для применения? — Иван Грищенко с любопытством посмотрел на Карпина. — Я жду! — твёрдо добавил он.

Карпин не стал ничего отвечать. Было видно, что он с трудом сдерживается. Развернувшись, следователь хлопнул дверью, и мы услышали его быстро удаляющиеся шаги.

— Негатор — большая ценность, и выдаётся только на спецоперации, — прокомментировал Иван, — не думаю, что они заполняли бумаги и прочее, так что, считайте, это ваш трофей!

— Инцидент исчерпан? — Я поднялся из-за стола. Хотелось поужинать и лечь спать. День выдался нелёгким.

— Думаю, да, — согласился со мной Грищенко, — вижу, что ты устал. Завтра всё обсудим. Мне найдётся комната переночевать?

— Конечно, — я вышел и позвал Ураза.

Тот пообещал устроить Ивана и повёл нас ужинать.

Ужин прошёл спокойно и практически в тишине. Афродита ела царственно, видать, всё ещё не избавилась от сознания великой княжны. Я же быстро набил живот и отправился в комнату спать.

Когда я уже засыпал, на телефон пришло сообщение от Алисии с одним-единственным словом: «Прости!»

Размахнувшись, я кинул телефон в стену. Тот, жалобно звякнув, упал на пол. Я встал и поднял его. На моё счастье, модель противоударная. Ничего отвечать целительнице я не стал, а просто, прикрыв глаза, практически сразу провалился в сон. Слишком много сегодня было переживаний. На Алисию уже не осталось никаких моральных сил.

Утром, после завтрака, мы с Афродитой спустились к Борею. И встреча эта меня удивила.

Сказать, что Борей был зол, — это не сказать ничего. Он был в ярости!

— Как ты посмела! — накинулся он на Афродиту. — Мелкая дрянь! — Борей ударил её рукой по лицу — так, что девушка отлетела к стене кабинета, в котором мы появились.

— Что случилось, отец? — зарыдала она. Я стоял в ступоре, пытаясь понять, что происходит.

— Ты думала, я не узнаю⁈ Ты, дура мелкая, дала клятву служить человеку! Человеку! Как ты додумалась до этого! Ты — дочь Аннулета! Мы никому никогда не служим!

— Отец! — Она сидела на полу, вся сжавшись. — Прости меня!

— Никогда Аннулет не будет служить! Никому!

— Борей, успокойтесь! — Мне было больно смотреть на Афродиту. Пусть лучше он срывает свою злость на мне. — Ничего страшного не произошло. Я готов отозвать клятву!

— Это невозможно! Вы теперь связаны.

— Чем это ей грозит? — Борей немного пришёл в себя, но его взгляд по-прежнему сверкал злобой. Афродита поднялась и устроилась за моим плечом, показывая, что готова встать на мою защиту.

— Какая же ты глупая! — Он печально покачал головой.

— Но Виталий — хороший человек, я верю ему и готова служить. Он дал мне тело!

— Ты же знаешь, что вы теперь связаны, и он может забирать твою силу?

— Да, но…

— Это сейчас он молод и полон сил. Добр и всё прочее. Но потом начнёт стареть… появятся болезни, немощь. Когда на пороге появится смерть, и станет выбор — твоя жизнь или его — что он выберет?

— Не знаю, — Афродита как-то сразу вся поникла, — мне это будет не важно. Я буду готова отдать свою жизненную энергию, чтобы продлить жизнь Виталия.

— Дура, — хлопнул ладонью по столу Борей.

— Суть я уловил, — как можно спокойнее произнёс я, положив руку девушке на плечо и пытаясь её успокоить, — вы считаете, что, умирая, я уподоблюсь всяким негодяям и буду продлевать свою жизнь за счёт жизненных сил Афродиты?

— Да, — рявкнул он, — и именно так и будет. Все боятся смерти, и ты не представляешь, на какие подлости готовы люди, чтобы прожить хотя бы на пару дней дольше!

— Не все, — я продолжать гнуть свою линию, — для многих честь важнее жизни. Неужели вы не встречали таких людей? — Уверен, у Борея достаточно много сознаний порядочных людей, для которых честь превыше всего.

— Встречал, — всё так же хмуро ответил тот. Было видно, что мои слова его не до конца убедили.

Борей посмотрел на плачущую Афродиту, потом на меня, обнимающего девушку, и устало покачал головой:

— Люди меняются. Сейчас ты такой, а через пятьдесят лет будешь совсем другим человеком. И все эти годы над моей дочерью будет висеть угроза. Не такой участи я ей желал.

— Понимаю ваши отцовские чувства, но не стоило бить девушку! — Он глянул на меня так, что я серьёзно начал опасаться за свою жизнь. Борей — диктатор, тиран, безумный бог, сидящий в каменном алтаре. Буквально на долю секунды он продемонстрировал свою силу, которой мне нечего противопоставить.

— За твою глупость я забираю у тебя энергию. Будет тебе уроком, — вынес свой вердикт Борей — и мы вывалились из алтаря.

Афродита сидела на полу и тихо всхлипывала. Я подошёл и обнял её за плечи, после чего заглянул в лицо.

— Ты… ты снова Настя! — Передо мной сидела стюардесса, похоже, отсутствие энергии вернуло её телу первоначальный вид.

— Мне нужно в прорыв. Или к Борису… может быть, брат поделится энергией.

— У него у самого пока с ней не слишком хорошо, — напомнил я девушке.

— Можно, я немого зачерпну из браслета? — Она жалобно посмотрела на меня. — Я не могу теперь без твоего спроса брать…

— Можно, — кивнул я, — если я выйду отсюда с Настей, у Грищенко может появиться слишком много вопросов.

Поднявшись, я первым делом нашёл Ивана. Тот сидел на веранде в компании Павла и Ураза и пил чай, закусывая его восточными сладостями.

— Нам надо в прорыв, — заявил ему я, — и не просто в прорыв, а желательно, чтобы я закрыл его.

— Так, — произнёс Иван, отставляя чашку в сторону, — интересно! И с чего вдруг?

Ну не объяснять же, что Афродита — дочь Борея, и отец лишил её энергии, без которой девушке существовать очень трудно! Энергия нужна, чтобы удерживать изменения тела, но это ещё не страшно, как-нибудь разобрались бы. Думаю, её можно было бы загримировать.

Главная же проблема в том, что полного слияния не произошло, и сознание Афродиты с трудом удерживается в человеческом теле. На адаптацию нужны примерно месяц времени и прорва энергии. Иначе сознание Афродиты просто рассеется. И вернуть её в браслет не получится по той же причине — нет нужного количества энергии.

Тело сейчас — просто сосуд, в который вцепилась Афродита. Сознания Насти в нём тоже больше нет. Она умерла ещё при падении. Кое-какие знания остались, но душа девушки, по словам Афродиты, покинула тело. Если Афродита не удержится, то и тело умрёт.

— Я как паладин имею некоторые обязательства перед Бореем… — начал я, но, увидев ухмылку Грищенко, остановился.

— Ты не умеешь врать, — хмыкнул он, — я договорюсь на ликвидацию прорыва. Но на следующих условиях — ты переходишь в моё кадетское училище и делаешь Тимура Сутинина паладином без вассальной клятвы твоему роду.

— Мне надо подумать, — вздохнул я в ответ. Иван, видя мою слабость, сразу пытается выкрутить мне руки. Неприятно. Я думал, у нас более дружественные отношения. Нет, не так, скорее, он как наставник не должен так поступать.

— Это пойдёт тебе на пользу, — видя моё смятение, серьёзно сказал Грищенко, — не думаю, что ты хочешь заканчивать колледж. В кадетском училище тебе будет удобнее и проще. Тем более, с выездами проблем не будет. Да и кажется мне, что ты слега зазнался, возомнив себя незаменимым.

— Хорошо, — кивнул я, признавая его правоту, — дайте мне неделю, чтобы уладить дела в Екатеринодаре, и я перееду в кадетку.

Обиду я быстро подавил, понимая, что наставник прав по всем пунктам. В колледж возвращаться мне не хочется от слова «совсем». Видеть каждый день Алисию? Нет. Да и Екатерина Игоревна мне теперь тоже весьма неприятна. Ездить из колледжа закрывать прорывы и решать свои дела тоже неудобно. Каждый раз отпрашиваться… выступать в роли просителя несколько унизительно. Правда, что поделать, если я всё ещё ученик? Да, в кадетском училище тоже будет не сахар, но армейские законы проще и понятней и… как бы честней.

Да и насчёт того, что я зазнался… тут тоже не возникает желания спорить. Правда, я считал, что правильнее сказать — возгордился! Да, было такое чувство внутри меня. Всё-таки закрыл прорыв и спас кучу людей. Победил в дуэли, пережил падение маголёта, разрулил ситуацию с Шешковским… С каждым днём, с каждым поступком я всё сильнее гордился собой, считая, что это правильно, и именно такие чувства и должен испытывать высший аристократ. Чувство уверенности в себе и в том, что ты делаешь. Чтобы я ни делал — это правильно!

Вроде, именно это мне и пытался привить Пётр Корсаков. Сам по себе я не очень решительный человек. Я — тот, кто сначала думает и тщательно всё взвешивает. Я был уверен, что в цивилизованном обществе именно так и следует поступать. Все поступки имеют последствия. И это не слабость и трусость, а уважение к другим людям.

Но в этом мире высшие аристократы живут по закону хищников. Как говорится: у бегемота плохое зрение, но это не его проблема. Я начал осваивать эту парадигму, но сейчас понимаю, что истина, скорее, посередине. Если ты прёшь, как танк, не видя преград, ты, скорее, глуп, хоть и силён. Но и если ты сидишь, опасаясь двигаться вперёд, дабы не оттоптать кому-то ноги, — это тоже признак глупости и слабости. Таким не место в высшей аристократии. Ты должен быть умён, силён и иметь много союзников, мнение которых нужно учитывать. Тогда ты войдёшь в круг «своих». А для меня теперь уже вопрос выживания — стать «своим» и завести серьёзных союзников.

— У тебя неделя, — кивнул с довольным лицом Иван Грищенко.