Палач, гном и рабыня

Глава девятая

Противники встретились на небольшой площадке, расположенной недалеко от торговых рядов вольных чертогов. Цаорамэ Тэцур оказался высоким – на полголовы выше Кибара – сухощавым мужчиной, в бороде которого серебрилась седина. Надбровные дуги переходили в выбритый лоб настолько плавно, что казалось, будто этот гном умышленно надвинул череп себе на глаза. Через левое плечо были переброшены заплетенные в косу волосы, удерживаемые красным шнурком с нефритовой бусиной – знаком одной из Школ Каллиграфов. Все оружие врага также располагалось с левой стороны – заткнутый за пояс традиционный короткий меч и собственно, Кисть сердца – длинный прямой клинок, висевший у бедра на специальных ремешках. Ремешки были продеты сквозь пару согнутых кольцом ножек серебряной сколопендры, спиралью обвивающей ножны. Голова металлического насекомого касалась усиками небольшой крестообразной гарды. Витаро с неудовольствием подумал, что противник ему попался какой-то несимметричный, прям как он сам сейчас – гнома мучило ощущение, будто его разрубили пополам, и половинки головы неточно прилегают друг к другу. Это ощущение было настолько сильным, что хотелось, забыв обо всем, вцепиться в ближайшую глотку и рвать, чтобы кровавые клочья летели во все стороны… Видимо, желание отразилось на лице у воина, потому что двое остававшихся в отдалении спутников Тэцура – воины Цаорамэ, у каждого по четыре клинка – шагнули ближе. Одновременно Кибар услышал сзади шаги двух своих сопровождающих. Невероятным усилием воли он взял себя в руки и заставил половинки черепа с тихим, только ему слышным щелчком соединиться в одно целое. Ярость отступила, спрятавшись где-то на дне души. Сопровождающие, подчиняясь жестам своих предводителей, ставших в четырех шагах друг от друга, снова заняли позиции по краям площади. Во входах ведущих на нее тоннелей стояли зрители – суеты практически не было, скорее всего, удобные места были распределены заранее. Бросивший вызов поклонился первым, сведя кулаки перед грудью:

– Надеюсь, гемма достигла адресата в целости.

– Ваша надежда оправдалась, – вернул поклон Витаро, – но я хотел бы узнать, что позволило вам быть столь точным во времени отправления.

– Эхо иных поступков разносится очень далеко, – пожал плечами Тэцур. Кибар вежливо кивнул – жаль, но противник не желает предоставлять информации. Повинуясь традиции, воины прошли по кругу, пока не поменялись местами.

– Октаро Цаорамэ Давур был очень близок моему духу, а потому я не могу встретить его смерть бездействием. Поэтому я, Цаорамэ Тэцур, и послал вам хрустальную гемму.

– Я, Витаро Даорут Кибар, действительно убил вашего друга в поединке. Я принял вызов и явился, чтобы сразиться с вами. – Пока звучали эти ритуальные слова, подошедшие спутники встали у них за спинами. Витаро вытащил из-за пазухи гемму вызова и не глядя подал ее одному из Цаорамэ. После медленно извлек из-за пояса попарно мечи и соединил рукояти длинного и короткого с помощью специальных захватов на эфесах. Кроме Школы Креста Даорут, технику фехтования всеми четырьмя клинками использовали только в нескольких учениях, всего одно из которых принадлежало к Школам Двух Колонн. Ножны Кибар отдал второму воину в сиренево-белой безрукавке. Вообще-то, оставив их за поясом, можно было красиво извлечь оружие и соединить его по всем канонам, но воин не хотел, чтобы в бою с таким опасным противником его хоть что-то тянуло вниз. А ножны, как и везде в подгорном царстве, изготовлены были, к слову говоря, из камня, поэтому весили в два раза больше, чем сами мечи.

Тэцур тоже обнажил свое оружие и отцепленную от пояса серебряную сколопендру с поклоном принял один из воинов Даорут. Одна из трех Кистей сердца подгорного царства коротко свистнула, описав дугу, и замерла. Острие обоюдоострого клинка смотрело немного вниз, а на эфес удерживаемой у горла рукояти легли средний и указательный пальцы левой руки.

Витаро тоже встал в боевую стойку. Некоторое время противники молча стояли друг напротив друга, словно дожидаясь, когда их спутники, пятясь, очистят пространство для боя.

А потом Кибар бросился в атаку. Он не думал и не вспоминал, а просто обрушился на врага все свое умение и всю свою скорость. Тэцур сделал три шага назад, уклоняясь и отводя плоскостью клинка некоторые удары. В сравнении с вихрем стальных сполохов, в который превратился Даорут, он казался падающим в пропасть камнем – издали вроде неспешно висящим в пустоте, но в близи движущимся со страшной скоростью. Поймав едва заметную паузу между движениями клинков противника, Цаорамэ чуть увеличил расстояние между противниками и снова изящным движением парировал метящий по глазам вражеский меч. А потом резко шагнул вперед. Его обоюдоострый меч прочертил причудливое кружево, обходя свистящие в воздухе чужие стальные дуги, и подобно атакующей змее метнулся к груди Витаро. Кибар едва успел, сломав свое движение на середине, крутануться на пятках. Если бы не внезапное озарение, то клинок Тэцура не рассек бы ему кожу на ребрах, а пронзил сердце. Даже толком не поняв, удалось ему уклониться или нет, воин попытался воткнуть врагу в левое плечо правый короткий клинок – это был единственный возможный в тот миг удар. Цаорамэ изогнулся, уходя от атаки и отпрыгнул, в движении рубанув Витаро по животу, но тот успел парировать и тоже отскочил. Будущий глава клана Даорут вдруг оскалился, скользнув взглядом по левой руке Тэцура, снова коснувшейся двумя пальцами навершия рукояти. Снова став в боевую стойку, Кибар сказал:

– Выбросить второй и третий клинки – не значит обрести пятый! – и, выждав мгновение, снова бросился в атаку.

Первая фаза боя повторилась, с той разницей, что на этот раз Тэцур уклонялся, двигаясь в сторону. Его лицо было бесстрастно. Витаро, разворачиваясь лицо к противнику, нанес удар правым коротким клинком, превращая его в секущий взмах длинным и готовясь ударить в бок врага острием длинного клинка в другой руке. Цаорамэ отклонился назад, пропуская атаку, а потом его меч со звоном ударил по оружию Кибара, отбросив двойной меч вверх вместе с удерживающей его конечностью вверх, и метнулся к левому запястью врага. Но острие Кисти сердца лишь глухо звякнуло о чешую рукояти, просто висящей в воздухе. А ладонь, которая должна была удерживать падающее оружие, неожиданно возникла прямо перед лицом Цаорамэ.

Покрепче стиснув сжавшие голову врага пальцы, Витаро опрокинул его, изо всех сил ударив затылком о пол. Раздался хруст, и обладатель пятого клинка умер.

Витаро Даорут Кибар медленно распрямился. Несколько раз выдохнул, успокаивая дыхание и бьющий в висках пульс. Поднял к глазам левую ладонь, сжал кулак. Он победил. Да, он все еще далек от понимания происходящего. Да, это наверняка не последний бой. Но он победил, и сможет расклепать все звенья цепи – и смерть старшего брата, и попытки убить его самого, и свои провалы в памяти. Он узнает все, если продолжит побеждать. В бороде гнома мелькнула невеселая усмешка – чего бояться вспомнившему собственную смерть?

Одалия оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, какую пытку придумал для нее демон на этот раз. Она сидела в центре круглой площадки на огромной горе разноцветных подушек. В пяти шагах от нее возвышалась сплошная стена, высотой в три человеческих роста. Над острыми пиками зубцов, похожих на бивни чудовища, виднелось белесое небо, словно подернутое молочной дымкой. И все свободное пространство вокруг пронизывало кружево светящейся синим паутины, основные нити которой были завязаны в хитрый узел на лодыжке женщины. Одалия потянулась было к ним, собираясь распутать узел, но замерла, остановленная тихим голосом:

– На твоем месте я бы этого не делала, подруга.

Бывшая раджа покрутила головой. Голос шел из неширокого рва у стены, до краев полного темной, почти черной водой.

– Кто ты? Где я? Что тебе нужно?

В такт словам замерцали багровые искры, разбросанные тут и там в толще воды:

– Как мне надоело отвечать на затасканные вопросы. Ничего получше спросить не могла? Например, почему не стоит отвязывать эти нити?

– Почему? – покорно спросила Одалия.

– Потому что это – поставленная на твои разум и душу защита. Хороший мастер ставил, даже ошейник подчинения не смог проломить… Но если ты сама распустишь нити… Тогда твой хозяин сможет творить что угодно не только с твоим телом, но и с разумом. Поняла?

Одалия кивнула. Спросила с горечью:

– Нравиться меня мучить и запутывать, тварь? Тебе мало той крови, что ты пролил, тех мук, что ты уже принес?

– Эй, милая, не обзывайся. Ты меня с кем-то путаешь. Я тут просто живу рядом, и, в отличие от тебя, даже проснуться не могу.

– Проснуться? – медленно проговорила женщина, – то есть это просто сон?

– Не просто. Некоторые сны реальнее других, а некоторые сны реальнее самой реальности. Так что будь осторожна, дорогая. Что бы ты себе ни думала, тебе есть что терять.

– Спасибо, – слова поддержки были нежданностью для бывшей раджи. – Я могу тебе чем-то помочь?

– Нет, – беспечно отозвался голос, – чтоб меня освободить, нужна чья-то смерть. А мне еще рано терять только появившуюся собеседницу. Да и торопиться некуда. Давай просыпайся. Вас там, по моему, убивать собираются.

Одалия дернулась, едва не свалившись с лошади. Надо же, она едва не задремала на скаку! Проще было попросить хозяина, он бы сломал ей шею безболезненно. Шел третий день путешествия. Впереди и среди деревьев по бокам тропы вышагивали отвергшие скакунов эльфы. Все они были стражами, и двигались даже быстрее лошадей. Следом ехал Крэд Либрой, кутающийся в подбитый мехом плащ. Рыцарям Заката обеты предписывают не расставаться с латами, а погода, между прочим, теплом не баловала. Одалия выдохнула облачко пара и мимоходом подумала, что если рыцарь не поддел под доспех что-то теплое кроме традиционного кожаного кафтана, то к вечеру оледеневшие железки станут причиной множественных обморожений. Рядом с Либроем ехал его оруженосец. За ними следом скакала Одалия на своей чалой лошадке. Хотя она больше привыкла к паланкину, верховой ездой раджа тоже не пренебрегала – лошади в Ниори были роскошью, доступной лишь избранным. И теперь сжимаемые рукой в теплой перчатке поводья были для рыжеволосой женщины горько-сладким напоминанием о прошлом. Позади нее неловко скукожился в седле Шиду, держащий повод нескольких вьючных лошадей. Рядом с молодым человеком теснились на одном ослике Кирвашь и Эскара. Ну и замыкали шествие еще пятеро рыцарей, с оруженосцами и вьючными лошадьми. Повозок решили не брать, так как Кирбэсс обещал провести посольство довольно узкими лесными тропами, но всего за девять дней, против обычных шестнадцати по проторенной дороге.

Атмосфера в отряде была не самой дружеской. Рыцари косились на эльфов, те отвечали им взаимностью и вместе косились на Шиду со спутниками. Последние делали вид, что ничего не замечают. Кирвашь и Одалия болтали о чем-то своем. Шиду погрузился в себя, и, судя по позе, мучился из-за отсутствия привычки к седлу. Одалия позволила себе улыбнуться. И у хозяина есть слабые места. Он ведь еще ученик, до наставника ему далеко. Воспоминание об Омеге резко ухудшило настроение, и Одалия попыталась отвлечься от неприятных воспоминаний размышлениями. Ситуация в посольстве была вполне ожидаема. Неофициальная доктрина ордена Заката относила все отличные от человеческого народы к нечисти. Приязни между остроухими и закатниками не было уже лет сто. И лет пятьдесят не было ни одной серьезной битвы. Правда, мелких, но весьма кровавых стычек было более чем достаточно. Кроме того Дом Полуночной Росы, к которому принадлежали сопровождающие, был в весьма натянутых отношениях с супругами Озаряющего, выступившими посредниками на начальном этапе переговоров. Осадок от этого явно остался и раздражал членов единственного Дома, не отдавшего Господину Полудня ни одной из своих дочерей. Впрочем, Избранные Манящей среди них появлялись еще реже, чем у остальных эльфов, так что конфликт обострялся только с рождением очередной одаренной, не чаще чем раз в полторы-две тысячи лет… Ну а то, что все косятся на Светила ведают откуда свалившихся попутчиков, и так понятно. Тут Одалия остановилась, пытаясь понять, откуда она знает столько о истории и политическом раскладе закатного континента, которым никогда особо не интересовалась. Но прежде, чем женщина сумела что-либо придумать по этому вопросу, оживление во главе отряда привлекло ее внимание.

Эльфы по-очереди уходили вперед, разведывая территорию на пути отряда. Обычно разведчик, возвращаясь, пересекался на своей сменой на полпути обратно, и подходил к отряду в одиночку. Но тут вернулись сразу оба. Выслушав их, вышагивающий впереди отряда Кирбэсс развернулся и подхватил под узцы лошадь Либроя, одновременно давая сигнал к остановке.

Либрой спешился и главы посольства начали совещаться. Шиду остановил свое животное. Неожиданно громко прозвучал голос Кирвашь, еще не заметившей остановку и подъехавшей вплотную к ученику палача:

– Мне редко такие сны сняться! – увлеченно рассказывала эльфийка внимательно слушавшей Эскаре. – Там был костер, и вокруг него водили хоровод лесные мыши в спешных шляпах. А с двух противоположных сторон спали две лисы, время от времени приоткрывая один глаз и смотря на ничего не подозревающих мышек. А потом они вскочили и…

Дорассказать эльфийка не успела – ее прервал слезший с лошади, Шиду, сунувший Кирвашь поводья:

– Подержи, пожалуйста. Я пойду, узнаю, почему задержка, – попросил ученик демона и сунул руку в свой притороченный к седлу мешок. Что он достал, Одалия не увидела. После чего молодой человек пошел к спорящим во главе отряда.

Еще на подходе уловив суть проблемы, ученик демона про себя пожал плечами. Орден Заката зарабатывал свою репутацию две сотни лет с момента основания, и было как светлый день ясно, что далеко не все его рыцари с восторгом смотрят на идею примирения с остроухими. Так что в обнаруженной засаде ничего удивительного не было. Удивительно было, что рыцари точно угадали с местом прохода отряда и весьма грамотно окружили тропу, держа наготове арбалеты. Но это уже внутренние проблемы Дома Полуночной Росы. Шиду одернул себя. Вот и нет, это может быть ниточкой к похитителям эльфиек. Откуда-то же взялась у них информация о тайных тропах эльфов? А похитители наверняка ей тоже располагали, раз ни разу не попались. От дальнейших предположений Шиду отвлекла многократно повысившаяся громкость совещания.

Неизвестно, чем руководствовались идейные противники Либроя, устраивая в лесу засаду на эльфов. Кирбэсс и подчиненные вырезали бы два десятка рыцарей – правда, стоит отметить, что большинство из них получило пояс и шпоры совсем недавно – не дав им даже почувствовать приближение смерти. Собственно, самым сложным в преодолении препятствия оказалось убедить Либроя не вмешиваться. Рыцарь хотел пойти и поговорить с собратьями по ордену, убедить их в своей правоте. Тот факт, что его просто утыкают арбалетными болтами, как ежа, Либрой не учитывал, и полностью игнорировал аргументы, призванные донести до него суровую истину. Дело почти дошло до драки – рыцарь пошагал дальше, собираясь честно и прямо прийти в засаду. Но поскольку он имел глупость при этом не вернуться в седло, то Шиду быстро оказался у него за спиной. Эльфы ничего не могли поделать – попытка остановить посла могла обернуться дипломатическим скандалом, так что проблему нужно было решить самостоятельно.

Безуспешно попытавшись схватить закованными в металл пальцами шнур удавки, Либрой потерял сознание. Ученик палача аккуратно опустил тело рыцаря на землю и кивнул ошарашенным эльфам:

– Теперь можно разбираться с засадой. Возможно их взять живыми? Они могут много знать.

Кирбэсс кивнул, мгновенно поняв, о чем речь. Коротко раздав приказы, он со своими воинами растворился среди лесных теней. Лишь трое Стражей остались охранять отряд посольства.

К Шиду и распростертому на земле Либрою подлетели остальные рыцари. Они не сразу сообразили, что произошло, зато уж когда сообразили…

– Как ты посмел, щенок!

– Успокойтесь, воины, – неожиданно властный голос Шиду остановил пяту копья в локте от его головы. – Я лишь помешал благородному рыцарю шагнуть под болты подлецов. Он и сам поблагодарит меня, когда очнется.

– Наглец! – второй всадник оказался более агрессивным.

«Попытка переговоров провалена. Достижение „Укрощение Гласом“ не открыто», – услышала Одалия голос духа-советчика. Шиду же, увернувшись от копья, в доли мгновения оказался деревьев довольно далеко от тропы. Громко свистнула, явно выражая одобрение, Эскара. Немного растерявшиеся воины разделились – двое бросились помогать командиру. Самый упертый спешился и, бранясь и спотыкаясь, пытался поймать выглядывающего то из-за одного, то из-за другого ствола Шиду. Серьезное лицо ученика палача делало эту нелепую погоню только смешнее. Оставшиеся закатники двинулись было к спутникам зарвавшегося щенка, с явно не самыми дружелюбными намерениями. Но оставшиеся Стражи стали рядом с Кирвашь, всем своим видом излучая готовность к драке. Одалия же с самого начала благоразумно подъехала поближе к несущему орчанку и эльфийку ослику. Назревающая драка была прервана появлением Кирбэсса.

Страж вернулся очень вовремя – только очнувшийся Либрой собрался сначала накостылять зарвавшемуся щенку по шее, а потом догонять остроухих. Правда, он быстро сообразил, что поймать Шиду не сможет. Наверное, на эту мысль Крэда натолкнул его подчиненный, цепляющийся за ближайшее дерево и пытающий отдышаться.

– При всем моем уважении к вам, рыцарь Либрой. – Услышав это, Шиду моргнул. Ему показалось, или в слове «уважение» не прозвучало ни грана издевки? – Юноша был прав. А так мои воины без потерь захватили весь вражеский отряд. К сожалению, – выражение лица эльфа не изменилось, но в голос донес до слушателей всю мрачность ситуации, – у них был проводник, которому удалось уйти. А у нас нет времени на погоню за ним – пленники и так замедлят наше продвижение. Вы ведь хотите оставить их в живых, рыцарь?

Немного успокоившийся Либрой кивнул:

– Конечно! Мой долг – просветить этих заблудших!

Через некоторое время в отряде установилось спокойствие, и все были готовиться двинуться дальше. Под злобными взглядами закатников и одобрительными эльфов, ученик демонов вернулся на тропу. Одалия с интересом спросила лезущего обратно на свою лошадь Шиду:

– Но как ты догадался, что нужно взять удавку?

– Всегда найдется тот, кто будет орать, усложняя проблему на пустом месте, – буркнул ученик палача. Едва не состоявшаяся драка с закатниками ничуть не улучшила его настроения. – Так что о способе его заткнуть лучше позаботиться заранее.

– Дух сказал, что достижение «Укрощение Гласом» не открыто.

Шиду дернул плечом. Ладно, гномы с ним, с достижением, главное крови не было. Тут он прислушался к разговору орчанки и эльфийки, и только головой покачал. Кирвашь и Эскара настолько углубились в обсуждение сна остроухой, что не обратили на едва не случившуюся драку никакого внимания!

– Глупость, по-моему, – серьезно говорила орчанка. – Зачем этим лисам перетягивать иголку с ниткой?

– Не знаю, – немного смутилась Кирвашь, – мне показалось, что они хотят сшить себе шубку из убитой мышки.

– И как лиса влезет в мышиную шкуру? – возмутилась Эскара.

– Никак не влезет, – прервал их Шиду, – а вот вы в мешок помещаетесь как раз! И рано или поздно там и окажетесь, если продолжите игнорировать происходящее вокруг.

Эльфийка обиженно фыркнула:

– Я понимаю, но неужели нельзя повежливее?

– Тебя во время похищения в мешок тоже вежливо запихивали?

Кирвашь не нашлась что ответить…