Палач, гном и рабыня

Глава девятнадцатая

Перед глазами на миг потемнело. Когда же зрение вернулось к Кибару, то он решил, что снова умер, и на этот раз правильно. Правда, не так воин представлял себе чертоги предков. Просторный круглый зал, погруженный в полумрак. Стены, потолок, поддерживающие его колонны – все создано переплетением разноцветных ветвей живого камня. Хрустальный пол расколот на множество кусков. Разделенные трещинами – шириной иногда в три шага! – глыбы упрямо не падали в раскинувшуюся под ними тьму. От падения их спасала асимметричная сеть из стальных цепей, натянутых над самым полом. Вбитые сквозь отверстия в звеньях металлические штыри фиксировали каждый обломок в нескольких местах, едва не пронзая его насквозь. Приглядевшись, Кибар увидел еще одну вещь, не дающую опоре под ногами рухнуть к мельтешащим во мраке внизу багровым искрам. Серебряная паутина, раскинувшаяся по всему залу, чьи нити тянулись к потолку и стенам, были вплавлены в колонны и толщу пола. Эти нити были туго натянуты, и тихо гудели на разные лады, словно струны потревоженной лютни.

А в нескольких шагах от Кибара, придавливая своим поручнем сразу несколько цепей, стоял трон Даорут. И на нем сидел в расслабленной позе безоружный гном в желто-черной безрукавке и обруче главы клана. Он был настолько стар, что даже борода поредела, а иссохшая кожа пошла пигментными пятнами. Невольно воин опустил взгляд себе под ноги, разглядывая свое отражение в полированном хрустале. Он был одет так же, но внешность и возраст сохранил. А на левом боку из-за пояса торчала рукоять меча.

«Несомненно, это и есть пятый клинок», – подумал Кибар, касаясь покрывающей черен чешуи. И замер, услышав, как его мысль разносится по залу, словно произнесенная вслух.

«Во имя недр, какой позор! Вместо того, чтобы приветствовать предка, он думает о мечах!» – несмотря на старческое дребезжание, гнев и железная воля чувствовались в голосе предыдущего Мон Даорут.

«Приветствую тебя, – Кибар раскрыл рот по привычке, пусть в этом и не было нужды. – Прости, я не успел оставить потомства. Но я не последний из старших родов, так что клан Даорут воспрянет даже после моей смерти!»

«Твое тело еще не умерло, – ответил старик. – И призвал я тебя в эти чертоги предков, чтобы ты отдал мне его!»

«Что?!»

«Отдай мне свое тело! – казалось, предыдущий Мон чуть помолодел, таким огнем зажглись его глаза. – Неспособный видеть дальше своего меча не достоин править! Твоя глупая одержимость поверхностью приведет клан к гибели! Я не могу оставаться в чертогах предков, пока мою ношу несет такой как ты! Пусть ты жив, а я мертв, но я могу поменяться с тобой местами!»

Кибар засмеялся. Не было нужды прятать свои эмоции.

«Ты не прав, старик. Мы оба мертвецы. Только ты не можешь с этим смириться.»

«Что ты несешь?! У тебя бьется сердце, ты ходишь среди живых! Ты жив! Отдай мне жизнь!» – старик стал подниматься. Глаза провалились, кожа обтянула череп, местами лопнув и обнажив кость. Кибар опустил левую руку на пояс, чтобы придержать ножны.

«Это ничего не значит. Единственная разница между нами – я не забыл про свой меч.»

Кибар оказался рядом со своим предшественником мгновенно. Свистнула сталь, и лезвие, размываясь в сверкающую дугу, обрушилось на так и не успевшего встать мертвеца. Где-то на середине движения воин понял, что его оружие изменилось – и теперь он держит в руках то самое стальное чудовище, дар Серого Зеркала. Не в силах сдержать инерцию тяжелого клинка, воин продолжил движение. Огромный меч рассек тело предыдущего главы клана Даорут, разбил трон, разорвал несколько нитей серебряной паутины и разрубил пару цепей. Острие с гулким звоном воткнулось в не успевший упасть в пропасть обломок пола, превратив его в водопад искрящихся осколков, устремившихся вниз, во мрак.

Изо всех сил рванув оружие на себя, воин отскочил назад, подальше от расширяющегося провала. Лишь убедившись, что осыпалось всего несколько кусков пола, он посмотрел на остатки своего противника. От трона остались стремительно рассыпающиеся серым прахом обрубки. От предыдущего Мона Даорут не осталось ничего.

Кибар встал на ноги и осторожно подошел поближе к обвалившемуся участку. Как раз в этот миг еще одна глыба хрусталя, свисавшая всего на одной цепи, сорвалась вниз. Жалобно зазвенели лопающиеся нити паутины. Глыба упала на особо крупное скопление мельтешащих во мраке багровых огоньков – словно кучка углей на пепелище – и, к удивлению гнома, разбилась на куски.

– Твою мать! Ты что творишь, недомерок?!

Среди скопления медленно блуждающих огоньков зажглись еще два – побольше и поярче. Они висели неподвижно рядом друг с другом… Кибар с ужасом понял, что это глаза. Что-то, живущее во мраке внизу, проснулось. И его взгляд сложно было назвать благожелательным.

– Да, мертвого хрыча завалил, поздравляю. Пусть и моей силой воспользовался, победа есть победа. Но на хрена на меня камни ронять? Что ты тут вообще понаматериализовывал, самурай недоделанный?

Воин решил, что оскорбления стоит пропустить мимо ушей. Тем более непонятные.

«Я не понимаю. Кто ты? Что тут происходит? Почему чертоги предков выглядят так?»

Существо во тьме засмеялось. Этот смех заметался по всему пространству, отражаясь от стен, искажаясь и резонируя среди переплетений камня и стали. Казалось, будто хохочет целая толпа.

– Чертоги предков?! Ну, насмешил! Этот зал – воплощение твоего разума, твоей личности. Хрусталь памяти, цепи долга, серебряная паутина чести – ты сам ведь придумал эти образы. Неужели не узнаешь?

«Не понимаю. Почему тогда…» – закончить вопрос Кибар не успел.

– Конечно не понимаешь… Ладно, давай еще раз. Тебе подарили доспех. А в доспехе была душа этого старого хрыча. Он и попытался под шумок завоевать твое тело. По-хорошему, у него могло получиться – мне особой разницы нет, кто из вас покойников будет роль отыгрывать. Но я недавно усилил твою ментальную сопротивляемость, так что по-тихому не вышло. Пока все понятно?

– Что такое ментальная сопротивляемость?

– Броня разума. То, что не дает духам и магам захватить его.

– Зачем ты ее мне усилил?

– Потому что тот милый обруч, который ты напялил на свою бритую башку, как символ власти, пытался промыть тебе мозг… э-э-э… короче, заставить тебя забыть даже мысль о возвращении на поверхность. А меня это не устраивает, вот и пришлось с ним немного пободаться – помнишь небось, что у тебя голова болела несколько дней после церемонии.

Кибар оторопело молчал.

– Что, не знаешь, что спросить? – весело спросил обитатель тьмы. – Бывает. Ладно, пока ты думаешь, объясню еще раз, с самого начала. Причем, даже специально таким языком, чтоб твоего скудного запаса знаний хватило для понимания, – последовала непродолжительная пауза, после чего раздался громкий шлепок, словно существо – если оно конечно человекоподобное – хлопнуло себя по лбу:

– А ведь я тоже могу… Секунду. – Рядом с багровыми огоньками-глазами замерцала маленькая искорка. Судя по издаваемым звукам, существо извлекло откуда-то трубку. – Так вот… Давным-давно жуткий катаклизм вынудил предков народа гномов уйти под землю, чтобы выжить. Они владели многими знаниями, и мудрые правители для облегчения своего нелегкого труда создали себе духа-помощника. Он наблюдал за всеми обитателями тогда немногочисленных чертогов, помогал предотвращать беды, помогал искать руды и налаживать добычу пищи… Много чего делал, короче, и в подчинении у него было тьма духов и големов попроще. Управлял им совет мудрецов с помощью специальных обручей. Но время шло, и запертый в пещерах народ стал вырождаться. Нет, не телом – ведь ваши мудрецы постарались и создали основателей старших родов – более сильных, более долгоживущих, чем прочие. Но вот с культурой и знаниями дело обстояло хуже. Вынужденные каждый день бороться с наводнившими из-за катастрофы недра тварями, вы многое забыли, многое утратили… Потерялось и знание о духе-хранителе, умение управлять им. И теперь уже не совет управлял могущественным слугой, а хранитель управлял советом через надетые на бритые головы обручи. И до сих пор управляет. Он не желает зла, этот дух, он просто действует согласно последним полученным приказам. Например, поддерживать боеспособность народа. А поскольку всех опасных тварей рядом со своими чертогами гномы уже истребили, он вынужден стравливать кланы между собой, чтобы воины не забыли цвет крови. Или запрет на выход на поверхность… И пусть там давно живут другие народы, и вполне могут поселиться и гномы, нет никого, кто бы объяснил это древнему хранителю… Если б он мог, то никто бы и никогда не вышел из-под гор. Но всему народу сразу дух приказать не может, да и на старейшин в полной мере влияет только когда они рядом с его вместилищем. Зато можно контакты с поверхностью ограничить, а тем, кто пробыл там слишком долго, подстраивать различные несчастные случаи, ибо опасны они по его мнению.

Кибар осторожно опустился на колени, возвращая меч в ножны – он и не заметил, когда тот вернулся к обычным размерам. Рассказ обитателя тьмы объяснял многое. Но это был еще не конец:

– Так вот, поскольку мне даром не нужно, чтобы в твоем мозгу копался кто-то еще, я и усилил твою защиту. Тут тебе подарили доспех, в котором притаилась душа жаждущего нового тела старикашки. Нахрапом взять не получилось, и пришлось ему утягивать тебя в глубины твоего разума. Все вокруг – олицетворение твоей личности. Хрустальный пол – это твоя память. Серебро – твоя честь. Стальные цепи – твой долг перед кланом. Ну и много чего еще, просто не твоими глазами смотреть надо. Так вот, ты убил пришельца, однако сделал это весьма неаккуратно. Дыра в полу – это провал в твоей памяти. Со временем он будет расширяться, пока не исчезнут все воспоминания, составляющие саму основу твоей личности. И ты умрешь. Опять. Вот и весь сказ.

«Весь, да не весь. Кто ты?»

«Омега.»

Зал содрогнулся. Живой камень дальней стены осыпался пылью, открывая небольшой участок зала. И Кибар вспомнил…

«… – Я – Ортаро Даорут Кибар. И я вызываю вас на поединок в ответ на нанесенное вашим имуществом оскорбление.

– Я – Омега. Я ответственен за обиду, причиненную вам моим человеком, и я принимаю ваш вызов, – распрямляясь, демон улыбнулся. – И пусть души воинов пройдут по лезвию, рискуя…»

И удар меча, разрубивший Кибара пополам.

«Но что произошло после того, как я поиграл? – последнее слово далось воину с трудом. – Почему я целым вернулся домой?»

– Ты сообразил, что проиграл мне свою душу?

«Теперь да. Чего ты добиваешься, демон?»

– Я хотел просто выжить. После тебя у меня была еще пара боев, и меня смертельно ранили. Так что я воспользовался твоей душой, воссоздал для нее тело, а сам спрятался в ее глубинах.

«Но зачем… Ты ведь демон, неужели ты не мог ее просто пожрать и исцелиться?»

– Не хватило бы твоей души для такого исцеления. Проще было умереть и родиться заново. Что я и собирался проделать… А что? – Омега, не дождавшись реакции гнома, словно попытался оправдаться. – Все бы были довольны! Ты бы дожил до конца положенную тебе жизнь, я бы родился как твой сын, со временем вспомнил, кем являюсь, и свалил бы по своим делам! Но план дал трещину и теперь все больше походит на задницу… Если бы я не поленился детально просмотреть твою память! Придумал бы что-нибудь другое… Ты же сам до конца не понимал, в каком змеином логове живешь!

Кибар сплел пальцы в жесте непоколебимой мудрости.

«И что теперь?»

– Да ничего. Теперь я займу твое место, когда отведенное тебе время истечет… До того момента делай что хочешь. Можешь пока побыть тут и подумать – здесь нет течения времени, и можно не торопясь решить, как распорядиться его остатком…

«Почему я не чувствую в твоем голосе злорадства?»

– А чему тут радоваться? – печально спросил демон. – Мой план опять провалился… Почему-то всегда это происходит с самыми гуманными моими задумками… Да и никак ускорить процесс твоей гибели я не могу. Можно было конечно наврать и заставить тебя покончить с собой. Тогда бы мои силы могли окончательно пробудиться… Но зачем? Я не особо тороплюсь, так что можно и подождать… Кстати, посмотри направо. Видишь ржавую латунную цепь?

Кибар посмотрел и увидел. Покрытые зеленоватой ржавчиной звенья тянулись от стены к одной из колон. Цепь мелко вибрировала.

– Это связь с твоей женой, – демон хмыкнул, – фальшивое золото уз, разъедаемое ненавистью. И дрожь этой цепи говорит о том, что она ранена или даже умирает.

«Я не успею ей помочь. Она слишком далеко, в столице.»

– Я в курсе. С моей небольшой помощью ты можешь оказаться там мгновенно.

Повисло молчание. Кибар настолько погрузился в размышления, что его мысли даже не разносились вокруг. Лишь живой камень стен и потолка начал переливаться, меняя цвета. Пока не стал полностью прозрачным, и сквозь него можно стало разглядеть плывущие по небу облака.

«Скажи, а ты можешь уничтожить этого духа-хранителя?»

– Если стану полным хозяином тела и окажусь рядом с его вместилищем, то да.

«А ты знаешь, где оно, это вместилище?»

– Логика подсказывает, что в зале совета. Проблема в том, что если прорываться туда силой, то он может сбежать. А войти просто так, да еще и с оружием не дадут даже тебе. Туда только Тени могут попасть при клинках… А у меня в мече заныкана толика силы, без нее может и не получится.

И снова прошла маленькая вечность молчания.

«Ты веришь этой Логике? Никогда не слышал о духе с таким именем…»

– Она обычно тщательно скрывается – уж очень большую власть получают прислушивающиеся к ее советам, – демон говорил абсолютно серьезно, но Кибара не покидало ощущение насмешки в идущем из тьмы голосе. – Так что верю.

«Если ты окажешься в зале совета со своим клинком? Ты сможешь победить Теней и убить духа?»

– На этот вопрос сразу не ответишь – слишком много факторов. Что, у тебя есть план?

Кибар хищно улыбнулся.

«Есть. Я уверен, тебе понравится.»

– Так выкладывай со всеми подробностями – здесь времени нет, так что обсудим детально! А потом…

«Что потом?»

Омега рассмеялся:

– А потом будет обычная для меня рутина. То есть убийства и разрушения. Я почему-то уверен, что твой план состоит преимущественно из этих двух вещей.

Кибар пожал плечами.

«Как будто межклановые интриги когда-либо обходились без этого.»

Злата сидела, прижимая к себе окровавленную Ишико, и мрачно смотрела на направленные против нее клинки. Покои хозяйки Даорут превратились в место побоища – разломанная мебель, разбросанные по залу трупы разной степени поврежденности, кровавые пятна даже на покрывающем потолок осветительном мхе, что служило причиной неровного освещения. Неизвестно, как Цаорамэ сумели пробраться в поместье Даорут. Их атака была столь внезапна и стремительна, что застала врасплох даже оборотня – она учуяла запах крови одновременно с тем, как рухнула внутрення дверь покоев. Ишико успела обнажить клинок, и, пожалуй, только поэтому осталась жива – полностью остановить удар она не смогла, но зато ослабила… Тем не менее ключица девушки была перерублена, и страшная рана тянулась от плеча к груди. Злата не успела спасти подругу – в момент вторжения она находилась на дальнем конце зала, катая туда-сюда непонятный цилиндр, с огромным трудом извлеченный из свинцового ящика, вывалившегося из тайника в ее ошейнике. И мечтая все же найти владельца этого непонятного хлама и мучительно его убить, предварительно вернув себе память. Впрочем, все мысли о старом хозяине и мести вылетели у нее из головы, стоило увидеть занесенный над Ишико клинок. Злата рванулась, стремясь защитить, оградить… Но не успела. Мир смазался и поплыл. Злата не была уверена, как и почему она приняла двуногую форму, а также каким образом она уничтожила всех нападающих. Все, что она знала – это то, что сейчас она буквально удерживает Ишико в мире живых, щедро отдавая свою жизненную силу. И стоит прекратить ее касаться, как смертельная рана появится снова в окровавленном разрезе одежды.

Ирония была в том, что направившие на нее мечи воины Даорут – видимо, нападение все же удалось отбить – требовали от невесть откуда взявшейся темной эльфийки отпустить Хозяйку. О том, чем это чревато, они не подозревали.

Неожиданно Ишико глубоко вздохнула. Приподняла веки и встретилась взглядом с золотыми глазами Златы.

– А… Злата? Что произошло? И почему ты так выглядишь? – голос девушки немного окреп, и она попыталась отстраниться, но оборотень лишь крепче прижала ее к себе, торопливым, сбивчивым шепотом объясняя произошедшее. Ишико внимательно ее выслушала и поджала губы.

– Вот как… Спасибо, – Злата вздрогнула, учуяв, сколько чувства скрывается за этим простым словом.

Хозяйка Даорут посмотрела на своих воинов, выглядящих, прямо скажем, несколько растерянно. Несмотря на окровавленную одежду, госпожа выглядела целой и невредимой. И неизвестную темнокожую со странными татуировками слушала благожелательно.

Однако прежде чем прозвучало хотя бы одно слово, в разгромленных покоях появилось новое действующее лицо. Воин, закованный в латы – когда-то в золотые с черной каймой, а теперь пыльные и грязные, в непонятных потеках – в глухом шлеме с традиционной личиной Даорут и мечом вдвое больше себя на плече. Он шагнул из мгновение назад пустого угла, словно все время там стоял. Мгновение, в течение которого мерцающие фиолетовым линзы глазниц обводили помещение и всех присутствующих, показалось последним мучительно долгим.

– Мон Даорут? – осторожно спросил возглавляющий прочих воин.

– Воистину, – отозвался Кибар. Он чувствовал себя странно. Больше не было четкой уверенности, где кончается гном и начинается демон. Была лишь стена, ограждающая память Омеги, сквозь бреши в которой иногда выплывали различные образы и куски знаний. Повинуясь мысленной команде, личина шлема со щелчком съехала по специальным пазам на грудь, отрыв лицо. Кибар шагнул к заговорившему первым гному и положил руку ему на плечо. Губы воина скривились, с трудом сдерживая крик – хватка была стальной, и захват с каждым мгновением усиливался.

– Тут была тяжкая битва. Однако на тебе не то что царапины, даже завалящего пятнышка крови нет. И каким же путем лекаришки проникли в наш дом?

– Через третий подсобный тоннель… – гном едва сумел выдавить внятные слова. Ему казалось, будто плечо укусил паук, впрыснув в него яд, растворяющий кости. Но он не мог отвести глаза от пронзительного взгляда главы клана.

– А кто же их туда пустил? – вместе с вопросом хватка ослабла, и большая часть боли исчезли.

– Я-а-а-а… – облегченно выдохнул предатель чистую правду, лишь на конце звука с ужасом осознавая, что подписал себе приговор. Как-нибудь защититься он не успел – короткая оплеуха свернула ему голову, заставив темя почти уткнуться в ключицу. Кибар отвернулся от не успевшего упасть трупа и посмотрел на Ишико и Злату. Вздохнул – почему-то вид эльфийки вызвал у него печальное умиление. Посмотрел через плечо на воинов:

– Тут я разберусь. Собрать всех выживших. Всем, кто способен стоять на ногах и держать в руках оружие – обработать раны в первую очередь, затем собраться в главном зале. Выполнять.

Воины, ставшие свидетелями невероятного, лишь молча поклонились, и, пятясь, покинули помещение. Кибар опустил меч с плеча, позволив расширяющемуся к концу клинку звякнуть об пол.

– Ну что же. Сначала должен тебя огорчить, радость моих чертогов, – кривая улыбка показалась Злате смутно знакомой, – вызвать меня на поединок у тебя не получится. Да, и твою ушастую подругу зовут Айшари, а не Злата.

– Откуда… – вскинулась Ишико, почувствовав, как задрожала эльфийка.

– Я много вспомнил. Но недостаточно, чтобы вас разлепить. А потому пока потерпите. Скоро этот кровавый фарс закончится.

Что-то во взгляде Кибара яснее ясного дало понять девушкам, что кончится он еще большей кровью, чем уже было пролито.

Главный чертог подгорного царства, где собирался совет кланов, был огромен. Гигантский цилиндр, вырубленный древними мастерами в самом корне гор, стены которого пестрели барельефами из камня и металла, а потолок светился друзами огромных кристаллов. У стен амфитеатром располагались места членов совета со своими телохранителями, а прямо напротив входа, в нескольких шагах от геометрического центра зала, возвышался огромный хрустальный столб, внутри которого переплетались ветви исполинского живого камня, растущего здесь с самого основания подгорного царства. А в центре стоял Мон Даорут в простом белом одеянии, подпоясанном черно-желтым узким поясом. Это были одежды, традиционно надеваемые гномами в день собственной смерти – если у них конечно была такая возможность. Глава клана Даорут слушал решение Свода, совета сильнейших кланов. Для предотвращения кровавой распри между кланами, Свод приказывал ему покончить с собой.

Приговоренный только делал вид, что слушает. На самом деле Кибар находился внутри своего разума, на уже знакомом разрушающемся хрустальном полу. Серебряная паутина и стальные цепи, пронизывающие пространство, мелко подрагивали.

– Ну я ни секунды не сомневался, – хмыкнул внизу, во тьме, Омега. – После того, во что ты превратил главное поместье Цаорамэ, только идиот не поймет, что все выжившие лекаришки будут охотится на тебя до конца дней. Правда, начнется это не сразу – им сначала надо сюда добраться, потому что в Столице ни одного бело-фиалкового не осталось.

– Но обвинить меня не в чем – они напали первые. Я поступил, как и положено по нашим законам.

– Именно, чувак, именно. А потому просто тихо кончить тебя не получится – не дай боги твой клан снова начнет бучу. Нужно всех утихомирить, дав тебе пролить последнюю кровь. Свою.

Кибар улыбнулся.

– Ну так мы этого и добивались. Ты ведь видишь что и я; скажи – где именно находится дух-хранитель?

– Насколько я могу сказать – извини, ты не самое лучшее смотровое стекло – он в этой хрустальной колонне. В потолке тоже что-то необычное, но пока сказать не берусь.

– Ты справишься?

– Ну, совсем гладко не выйдет, но эффект неожиданности сделает свое дело, как и в устроенной тобой бойне. Твой план ведь удался только потому, что никто не ждал столь скорой контратаки.

В зал совета вошла Ишико, поддерживаемая под локоть Тенью Даорут. Фигура в черных с золотом доспехах несла на себе массивный сверток из синего шелка. А Ишико удерживала в руках один из коротких мечей своего мужа.

– Слушай, но почему их все же пропустили?

– Согласно традиции, в Свод может войти только Мон и его Тень, а в исключительных случаях – Хозяйка клана. Ишико должна мне принести меч, которым я убью себя. Но всем известно, что она пострадала во время нападения на наше поместье, а Тень погиб при атаке на Червя. Так что я просто приказал одеть Айшари в такие же доспехи как у него. Все знают, что это не настоящий Тень Даорут, просто временная замена, но никто не знает, кто именно под этими латами, да и внешне все традиции соблюдены.

– Да, удачно получилось. Раз уж Ишико ей отпускать нельзя… Да и, пожалуй, кроме Айшари мало кто из ваших сумел бы допереть сюда Попутчика.

– Я до сих пор не понимаю, как такая хрупкая девушка может поднять такую тяжесть.

– Так она оборотень. Фехтовать этим мечом она конечно не сдюжит, но силенок просто донести хватит.

Айшари и Ишико, приблизившись слева к Кибару, с поклонами сложили у его ног оружие.

– Что, кроме первого клинка, взял ты с собой, Мон Даорут? – раздался голос откуда-то сбоку.

– Кисть Сердца, – спокойно ответил он. С собой на тот свет гномы брали лишь первый, и, если им удавалось этого достигнуть, пятый меч. Их вместе с телами владельцев сжигали во всепожирающем пламени подгорных горнил. А Кисть Сердца давала своему хозяину возможность войти даже в чертог Свода. – И пусть у меня нет времени подтвердить свой пятый клинок согласно традиции, я не хочу отступать от последней. Раз уж мне не дали даже времени высечь последнюю гемму.

Заслуженный упрек совет проигнорировал. Суд над Кибаром действительно свершился с феноменальной для гномов скоростью. То ли слишком потрясла глав кланов показанная им жестокость, то ли дух-хранитель решил окончательно устранить возмутителя спокойствия.

– Я, Мон Даорут, признаю решение Совета, и кровью выплачиваю свой последний долг за себя и за свой клан, – произнес Кибар соответствующую происходящему фразу ритуального наречия, распахивая свою одежду на груди. Обнажившись по пояс, воин стал на колени, и медленным, торжественным движением извлек из ножен короткий клинок. Поднес его к животу. По лицам совета мелькнуло легкое неудовольствие – острие меча замерло напротив чревного сплетения гнома. Мон Даорут явно собирался уйти из жизни наименее болезненно. Хотя такое право у него было, это считалось менее почетным. Тем более, после всех последних событий. Все равно, что сфальшивить на последней ноте.

Глубоко внутри своего разума Кибар тоже извлек из-за пояса клинок, и занес его над самым крупным переплетением цепей. Он точно знал – разрубить этот узел, и все рухнет.

– Не забудь свое обещание, демон. У гномов должна быть свобода выбора между чертогами и небом.

– Сделаю. Для меня честь проводить тебя за грань, выбравший небытие ради своей мечты, – серьезно ответил демон, и добавил, сгубив всю торжественность момента. – Да и вообще приятно было иметь с тобой дело. Последние слова?

Кибар улыбнулся. Хотя благодаря демону его смерть случилась позже, она все равно была неминуема. А портить момент еще больше пустыми благодарностями не стоило. Слова излишни. И воин ударил.

И зал задрожал, хрустальный пол и стены из живого камня со звоном разлетелись на множество искр, лопнули нити серебряной паутины, а каждое звено цепей раскололось на мелкие обломки. И вся это круговерть металла и камня, кружась, упала в мерцающую багровыми искрами черноту.

– Искренняя благодарность момента не портит, воин. Я оценил. Да примет Хаос твою мятежную душу.

… А в реальности главы кланов с нездоровым интересом смотрели на то, как Мон Даорут вонзил клинок себе в живот. Но на этом гном не остановился. Вместо того, чтобы просто воткнуть в себя меч и умереть, Кибар, не открывая глаз, извлек оружие, и сделал глубокий опоясывающий разрез немного ниже пупка. Потом последовали три длинных разреза – от низа живота до горла и на предплечьях рук. Гномы невольно подались вперед. Мон Даорут отложил клинок в сторону и схватился за кровоточащий живот… коротко выдохнул, и одним мощным рывком сорвал с себя кожу, словно прилипшую к телу рубашку! Отделенная от тела шкура упала на сверток синего шелка, окропив его кровью. Только Айшари увидела, как из складок окружающей Попутчика ткани выскользнули толстые змеи фиолетовой энергии, впитавшись в ауру окровавленного мужчины. И та словно вскипела, стремительно меняя цвета и наливаясь тьмой. Теперь ее свечение стало заметно и простому глазу, а от стоящего на коленях гнома хлестнули во все стороны невидимые плети силы, уродуя покрывающие стены барельефы.

Разбрызгивая капли крови, наполовину лишенный кожи Мон Даорут поднял правую руку. В тот же миг Айшари и Ишико, все это время остававшиеся безмолвными свидетелями, застонав, лишились чувств. Ошейник на шее эльфийки рассыпался прахом. Этот прах черными змейками выбрался сквозь щели надетых на нее лат и устремился к поднятой правой руке гнома. Там эти змейки, будто живые, переплелись сложным узором, который собрался в одно целое, превратившись в браслет. Чернота поползла вверх и вниз от браслета, покрывая собой кровоточащее мясо. Главы кланов безмолвно наблюдали, как ставшая провалом во мрак фигура встала на ноги. Тьма, заменяющая кожу, текла и шевелилась, медленно изменяя тело. А по черноте пробежали алые сполохи, заставляя ее сжиматься в ломанные лини узоров и открыть чистую кожу. На безволосом лице проступили губы и веки. Они шевельнулись. Медленно открылись налитые чернотой глаза, в глубине которых на долю мгновения мерцнул алым зрачок. Но он канул в темноте, а сама темнота отступила, стянулась в вертикальную полоску, обнажив нормального цвета белок и багровую радужку. Тварь поднялась на ноги и обвела взглядом совет:

– Мон Даорут выплатил свой долг до конца. А меня зовут Омега. И мне осталось выполнить небольшую просьбу покойного.

Не дав демону договорить, сразу четверо Теней атаковали его с четырех сторон. А пятый, Тень Боаган, совершил высокий прыжок под самым сводом зала, собираясь приземлиться врагу на голову. Омега, крутанулся вокруг своей оси, раскинув руки. По тьме его тела побежали багровые огоньки, словно прядильщики, сбивая черноту в полосы узоров, освобождая кусочки нормальной кожи. А от когтей с визгом понеслись лезвия ветра. Эти почти прозрачные сгустки воздуха, искрящиеся фиолетовым, врезались в нападающих и отбросили их, разрывая на части, превращая их в искрящееся металлическое месиво. Крови не было. Под доспехами теней не было живой плоти вот уже несколько столетий.

Омега принял удар упавшего на него Тени Боаган браслетом, крутанулся, отбрасывая врага в сторону, и поднял с пола Попутчика, словно самостоятельно освободившегося от своего шелкового кокона. Недовольно зарычал – меч теперь был почти вдвое больше него, и владеть им стало сложнее. Демон перехватил меч лезвием к себе, и вместе с тьмой в его ауре, черный мрак заклокотал в выемках тупой стороны клинка. К нему рванулись еще четыре тени. На пятнадцать долгих секунд зал сотрясался от лязга, грохота и звона. А потом последний воин, Тень Раорамэ в черным с розовым доспехах, оказался пригвожденным к колонне с живым камнем.

– Нет, так не пойдет, – сказал Омега, выдирая меч обратно и стряхивая с клинка уже безвольную металлическую куклу. Доспех в месте соприкосновения с мечом осыпался прахом. – Завалить одним и тем же ударом босса уровня вместе с его миньоном – низкий класс. Ладно, – демон перехватил оружие поудобнее, влил в меч столько силы, сколько смог, и заорал: – Кому мозги дороги – обручи долой!!!

Прежде, чем кто-либо из Совета Кланов успел отреагировать на творящееся безумие, демон обрушил на уже треснувшую колонну пылающий чернотой клинок.

Зал погрузился во мрак и тишину на долю мгновения. Казалось, даже сам воздух исчез, но вдруг его потоки хлынули во все стороны и затихли. Потом свет снова заполнил помещение. Вернулись звуки – тихий звон, с которым оседала кружащаяся на месте колонны с живым камнем хрустальная пыль. Омега некоторое время полюбовался на ее искрящиеся переливы, довольно ухмыльнулся.

– Вот это я понимаю: вылез, назвался, порубил! Без расшаркиваний и рассусоливаний! – Демон сунул руку в складки своего потрепанного одеяния, забрасывая меч на плечо. Зашипел от сложившей его почти пополам тяжести:

– Кровь и пепел! Я и забыл, насколько тяжелый у меня меч… Да и я сам мелкий. И сигарет нет. Дерьмо!

– Позволю себе не согласиться! Битва была прекраснейшая! – Омега повернулся на голос и увидел главу Клана Таорин, невозмутимо сидящего на своем месте. В шаге впереди него лежали разрубленные наискосок черно-красные доспехи.

– А, Серое Зеркало? – узнал Омега, – раз уж я тебя лично встретил, хочу сказать, что я восхищен. Лучше тебя Попутчика еще никто не точил – я даже твое полировочное заклинание править не буду! Всегда приятно иметь дело с умным человеком.

– Польщен твоей похвалой. Колонна с живым камнем и была обиталищем духа-хранителя?

– Да, что-то вроде того… – Омега обвел взглядом тела прочих глав кланов. Голова каждого была разорвана на части. У половины на месте остались нижние челюсти, у прочих лишь торчащие из обугленного мяса позвонки. – Говорил же, обручи долой… Сами виноваты. А ты своего телохранителя угробил? Силен!

– Телохранитель, бросающийся в атаку по чужому приказу, мне не нужен. Я так понимаю, всех Теней контролировал дух?

– Ага, – Омега подошел к подозрительно большой кучке обломков, из под которой торчал синий лоскут. Схватился за него и потянул, стряхивая с шелка осколки барельефов, и освобождая все еще бесчувственных Айшари и Ишико. Посмотрел на их лица. – Живы, здоровы. Спят. Хоть тут не все так плохо.

– Что собираешься делать дальше?

– Я? Будить этих, – кивнул демон на девушек. – И бежать отсюда в тот город магов, о котором ты говорил. Укажешь мне путь?

– Почему бы и нет. Ты ведь практически спас подгорный народ… – Таорин обвел взглядом изуродованный зал совета. – Хотя и немалой ценой.

– Ничего подобного. Я никого не спасал, а делал то, о чем меня попросил Кибар. Кстати, раз уж я убегаю, вести гномов на поверхность придется тебе. Справишься?

– Конечно, – кивнул Хао. – Правда, не сразу. Понадобиться время, чтобы кланы сплотились… А без этого о нормальном походе наверх нечего и мечтать. Впрочем, ты здорово облегчил мне задачу.

– Отлично. Тогда последняя просьба. Я сейчас сгоняю в чертоги Даорут за своими шмотками – отведи пока эту парочку к вратам в город. У меня связь с остроухой – я по ней вас найду.