Падшее царство

Глава 2

Требуется вся Семё7рка и Люцифер, чтобы оттащить меня от Адриэль. И хотя они могут удержать меня лишь несколько секунд, ей хватает этого времени, чтобы отбежать в другой конец комнаты. Трусиха. Лишь когда появляется Айрин, я чувствую, что ярость унимается, как стихающий шторм. Она небрежно подходит и встаёт передо мной, юбки её расшитого бисером саронга волочатся по белому стерильному полу. Она улыбается наполовину зловеще, наполовину соблазнительно.

— Иден, моя маленькая мерзость. Ты же не собиралась проливать кровь в моём доме. — Она говорит ровно, но в каждом слоге сквозит угроза.

Мне плевать.

— Да, собиралась.

— И ты помнишь, что такие действия запрещены, верно?

— Я всё равно ухожу. Так что можешь убить меня сейчас или подождать, пока я соберу барахло. Главное, Джинн получит кровь, так необходимую для исцеления.

Айрин оглядывается на Адриэль, которая всё ещё съёживается от страха.

— Было бы полезно, однако совсем не поможет твоим планам. Как ты сможешь отомстить, если умрёшь?

Я прищуриваюсь.

— Возможно, я не убью её сейчас, но в ту минуту, когда она выйдет за эти стены — да. А пока я подожду. Джинн умрёт без её крови. И разве цель не спасти её от Уриэля?

Я оглядываюсь через плечо на остальных, стоящих в пределах досягаемости на случай, если я брошусь убить их драгоценного маленького ангела.

— Стоит сказать ей. Скажите, или это сделаю я. Мне всё уже наскучило.

— Что сказать? — Я оборачиваюсь, чтобы встретиться лицом к лицу с Люцифером и Семё7ркой. — Сказать мне что?

— Иден… — Каин делает шаг вперёд, а остальные отступают, давая пространство для разговора. — Когда Уриэль извлёк Адриэль из твоего тела, она сопротивлялась, желая остаться. И для того, чтобы сделать это, ей пришлось соединить свою жизнь с твоей.

— Что?

Люцифер. прочищая горло, подходит ко мне.

— Убить её равносильно самоубийству. Вот почему они не позволили ей пожертвовать кровь, чтобы спасти Джинна. Это убило бы тебя.

Я оглядываю их серьёзные лица. Они дадут ему погибнуть… чтобы спаси меня.

Качая головой, я отступаю.

— Нет. нет. — Я смотрю на Адриэль уже без ярости. Не из-за неё они решили так сэкономить, даже за счёт друга. А из-за меня.

— Я с самого начала хотел тебе сказать, — заявляет Люцифер, делая ещё шаг ко мне. — Они убеждены, что ты сделаешь какую-нибудь глупость. Я же пытался убедить, что ты никогда не станешь доказать свою точку зрения через грубость и инфантильность. Потому что ты ценная живой. И чтобы сделать то, что нужно, — отомстить, — нужно быть живой. И ты это понимаешь. — Он выгибает на меня бровь.

Я знаю, что он прав. Нужно работать. Но для того, чтобы сделать это, нужно продержаться ещё немного. К тому же нам нужен ключ, чтобы закончить все эти страдания.

— Искупитель, — выпаливаю я. — Мне нужен Искупитель.

— Что ты сказала? — При одном упоминании о священном клинке Каин делает шаг вперёд.

Я вздёргиваю подбородок, собираясь с духом. Встретиться лицом к лицу с Демоном убийства — нелёгкий подвиг. Особенно когда он хмурится, отчего неровный шрам, тянущийся от уголка губы до уха, кажется ещё более угрожающим.

— Мне нужно уйти и закончить то, что начали. И мне нужен Искупитель. С твоим благословением или без него.

— Ты понимаешь, как чертовски глупо это звучит? — Каин презрительно прищуривает чёрные глаза. — Ты — новорождённый Нефилим. И думаешь, что встретишься лицом к лицу с Серафимом? С Легионом? Не давай своей идиотской гордости и глупому человеческому сердцу погубить себя, девочка.

— И что с того? По крайней мере, я умру, зная, что сделала всё возможное для спасения человечества. Я не стану терять здесь больше ни секунды, прячась в крепости Айрин, как долбаная трусиха. — Я втягиваю воздух, делая паузу, чтобы успокоить бушующий внутрь гнев. — Слушайте, я ценю всё, что вы сделали, но мне это нужно. Всё началось с меня, на мне и закончится. Так что можете быть со мной или против меня. Выбирать вам.

Каин рычит, но не говорит ни слова, продолжая сверлить меня предупреждающим взглядом, от которого холодок бегает по спине. Каин не такой, как другие. Он с самого начала ясно дал понять, что моя жизнь значит для него меньше, чем ничего. Он рассматривал возможность сохранения меня лишь ради сестры. А до неё его уважение и преданность Легиону удерживало его от того, чтобы разорвать меня.

— Уходи. — Я думала, что прикажет это Каин, но говорит это Феникс, который пристально смотрит на нас, стоя рядом с Джинном, будто я незнакомка или незваный гость. — Убирайся! — рявкает обычно тихий, уравновешенный убийца. — Он едва держится, а ты споришь из-за куска металла? Из-за которого Джинн оказался в этой постели? Если ты не хочешь быть тут, чтобы придать ему силы и покой, тогда уходи. Сейчас же!

— Пошли. — Люцифер подходит, протягивая руку. Я хмуро отвергаю его предложение и поворачиваюсь к двойным дверям, моё сердце подскакивает к горлу.

Я чувствую себя такой эгоистичной сукой. Нет, я и есть эгоистичная сука. Они оплакивают брата, а меня больше волнует замысловатый план мести, который я не представляю, как осуществить. Неужели я пала так низко, что грёбаный дьявол поймал меня на крючок? Что, чёрт возьми, со мной не так?

— Тебе нужно поспать, — бормочет Люцифер, когда мы направляемся к моей спальне.

— Я в порядке.

— Нет, Иден. Ты выставила себя идиоткой. Хочешь, чтобы тебя убили? Если по душе самоубийство, могу предложить менее унизительные варианты.

— Отправляйся в ад, — бормочу я, не в силах придумать ничего лучшего.

— Уже? Я же в отпуске.

— Да, конечно, твоя садистская задница получает удовольствие, наблюдать за убийством невинных людей. — Я шагаю вперёд, стремясь уйти подальше от его осуждающих взглядов. Но он следует за мной по пятам, и даже то, что я чуть не хлопнула хреновой дверью у него перед носом, кажется, не поколебало. Я пересекаю комнату, чтобы забрать рюкзак, но Люцифер выхватывает его у меня из рук. — Какого хрена? Отдай!

— Нет, пока ты не успокоишься и немного не отдохнёшь. Ты не спала. И не ела. Работаешь на износ и думаешь, что будешь эффективна? Тебе запросто свернут шею?

— Я же сказала, что в порядке. И не тебе обо мне заботиться. — Я хочу забрать рюкзак, но Люцифер убирает его из пределов досягаемости, будто тот почти ничего не весит.

— Как раз я о тебе и забочусь. Потому что ты либо слишком глупа, либо слишком незрела, чтобы вести себя рационально. И забываешь — у нас нет Искупителя. Ты милая и довольно приличная любовница, но я не стану жертвовать собой ради девчонки.

— Никто тебя о таком и не просит. Никто даже не просит тебя пойти со мной. Оставайся здесь, если страшно. Наверное, это к лучшему, не испортишь маникюр.

Он издаёт сардонический смешок.

— Ты забавная. И немного забывчива. — Он шагает вперёд, наклоняя голову так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне В монохроматических сияющих глазах назревает буря, и голос Люцифера смягчается до навязчивого шёпота. — Мне стоит напомнить, что я могу содрать с тебя кожу, не пошевелив пальцем? Я бы даже не вспотел. Я мог бы съесть тебя живьём и использовать твои прекрасные серебряные волосы в качестве зубной нити. — Он нежно проводит пальцами по моим волосам, прежде чем резко схватить их. Достаточно жёстко, чтобы я запрокинула голову. — Я не Легион, Иден. Мне насрать на чувства. Не стоит доводить меня до истерики. Так что закрой хорошенький ротик и делай, как я говорю.

Он толкает меня, и я ударяюсь о кровать. Я зла и смущена, но у меня хватает здравого смысла не бросать вызов. Ужасный образ тех девушек, пожирающих друг друга, до сих пор запечатлён в голове. Люцифер даже ни слова не сказал; для него это так же просто, как моргнуть. И эти девушки… они наслаждались тем, что служили Люциферу своей ужасной кончиной. Я не сомневаюсь, что он обрёк бы меня на подобную участь за то, что я просто испытывала его терпение.

Люцифер бросает рюкзак мне под ноги и поворачивается к двери.

— Мы уходим утром, — добавляет он, прежде чем повернуть ручку. — Поспи, Иден. Тебе это необходимо.

Я тяжело дышу, а глаза затуманены яростью, когда впиваюсь пальцами в мягкое атласное одеяло, просто чтобы удержаться от того, чтобы ударить что-то или кого-то. Я даже не осознаю, что разрываю ткань, пока кончики пальцев не натыкаются на металлические пружины матраса.

Дерьмо. Что со мной?

Я понимала, что внутри что-то развивалось. Я уже несколько дней это чувствую, с тех пор как меня вытащили из той чёрной воды — ненормальная сила, сверхчеловеческая скорость. Я знала, что переродился во что-то не совсем человеческое, но действительно не понимала, какой частью принадлежу этому миру, а какой совершенно другому. Я чувствовала, как это бурлит во мне, проникая всё глубже и обжигая глаза. И эта сила всё более доминирующая, более интуитивна. Я закрываю глаза, пытаясь снова взять себя в руки. Я бы не стала тем, кем меня создал Уриэль. Я не монстр, хотя каждый инстинкт внутри хотел позволить моему внутреннему злу взять бразды правления.

Когда сердцебиение замедляется, а адреналин начинает спадать, усталость впивается когтями. У меня едва хватает сил скинуть ботинки, прежде чем свернуться калачиком на кровати, стараясь не лечь на изодранные одеяла. Я опускаюсь на холодные подушки, замечая, что они ещё пахнут Легионом — дождём, выжженной землёй и горящими дровами. Каждый вдох — воспоминание. То, как он целовал меня, будто голодал, а я его пища. То, как его огромное тело прижималось к моему, и как я чувствовала себя маленькой, но в то же время защищённой. То, как он входил в меня, прежде чем впиться зубами в шею, как будто кровь — жидкий Экстаз. И в последний раз вдыхая его запах, прежде чем погрузиться в глубокий сон, я слышу его. Слышу их.

Стробоскопические огни скользят по пустому танцполу.

Зазубренные осколки стекла плавают в луже коричневатой выпивки.

Неоновая вывеска. Сломанный деревянный стул.

Раскат искажённого смеха. Стена, забрызганная свежей, ярко-красной кровью.

И символ, которого я никогда раньше не видела.

Вспышки изображений, соединённых в бесконечный цикл, каждый из которых длится всего секунду. Я напрягаюсь, чтобы рассмотреть больше, надеясь увидеть, где нахожусь, но в момент, когда делаю шаг дальше, карусель начинается снова. Я смотрю на себя — одетая в рваные джинсы, толстый свитер и кроссовки. Это моя одежда, но я не носила её уже несколько месяцев, с тех пор, как вещи испачкались мозгами и желчью в грязном магазине на углу, где когда-то работала. С тех пор, как Легион ночью ворвался в грязные окна с оружием наготове и спас меня от Призыва Люцифера.

— Эй! — кричу я, не зная, кто или что мне ответит

У меня кружится голова, глаза болят от напряжения, когда я пытаюсь сосредоточиться. Не знаю, смотрю ли я все эти сцены на экране проектора или испытываю на себе. Дезориентированная, я инстинктивно протягиваю руку, чтобы не упасть, и обнаруживаю, что хватаюсь за деревянную стойку. Бар. Я в баре.

— Уходи, — шепчет голос. Такой грубый, мужской… и такой знакомый, словно мой. И всё же в нём что-то не так… что-то неестественное. — Уйди. Ты зашла слишком далеко.

Я не вижу его, но слышу всюду вокруг себя, как будто он рядом. Я даже ощущаю, как его дыхание шевелит волосы у меня на затылке. Даже сквозь удушающую вонь крови и горящей плоти я чувствую его запах.

— Где ты? Позволь мне тебя увидеть.

— Нет. Тебе не следовало приходить. Тебе не следовало возвращаться за мной.

Я качаю головой, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

— Я всегда буду возвращаться за тобой. Я не сдамся, обещаю.

— Нет.

— Легион, прошу…

— Нет.

Земля под ногами дрожит. Стекло и опилки разлетаются вдребезги. И стены начинают плакать кровью.

— Иди! — резко шепчет Легион. — Уходи, пока они тебя не увидели.

— Где мне тебя найти? — Я пытаюсь перекричать рёв нарастающего насилия.

— Нет, ты не должна.

Глубокая трещина разрывает пол, открывая яму с пылающим огнём. Я пытаюсь отпрыгнуть в безопасное место, но застряла. Мои ботинки сплавились с разрушенной землёй. Я отчаянно пытаюсь вырваться и отползти, но чем сильнее бьюсь, тем ближе подхожу к пламени, которое лижет лодыжки. Я пытаюсь закричать, но голос отказывает, а лёгкие забиты дымом. Я не могу вот так умереть. Я готова к смерти с раннего детства, но не могу уйти вот так. Не сейчас. Я ещё не закончила. Моя жизнь, моя история… ещё не закончена.

— Проснись! — грубо шепчет Легион. — Проснись! Проснись! Проснись!

— Проснись!

Я задыхаюсь, вся мокрая от пота и горло болит от крика, которым бужу себя. Всё тело дрожит, а сон отдаётся эхом в сознании. Этот бесконечный цикл, ролик ужасов на повторе. Огни стробоскопа. Разбитое стекло. Неоновая вывеска. Сломанный стул. Странный смех. Окровавленные стены. Неразборчивый символ. Легион. Он был там. Легион был там. Я не видела его, но чувствовала присутствие. Не представляю, где я оказалась в ловушке… никогда прежде там не была. Но это всё не имеет значения, кроме одного важного аспекта. Он жив. Легион жив среди Многих Душ. И хотя он утверждал о нежелании, чтобы его нашли, я должна верить, что он лгал. Он давал мне знаки — подсказки. Может, чувствует, что если его найду, всё закончится разочарованием и разбитым сердцем? Или может что хуже. Тем не менее, я ни за что не останусь здесь, раз у него, возможно, осталось не так много времени.

Даже не потрудившись надеть ботинки, я выбегаю из спальни и несусь по коридору. Я понятия не имею, который час, и, честно говоря, плевать. Я должна кому-нибудь рассказать, должна знать, что мои подозрения — не ложная надежда. Я поднимаю кулак, чтобы постучать в дверь Люцифера, но она уже распахивается. И в проёме стоит он во всей прекрасной, зловещей славе. Голый по пояс, лишь в чёрных шёлковых пижамных штанах, висящих на бёдрах. Его волосы слегка взъерошены, будто он растрепал их пальцами.

Судя по тишине обычно оживлённых залов, сейчас либо поздно, либо очень рано, и Люцифер выглядит так, словно готовился сниматься в порно. Проклятье. Ненавидеть его стало бы легче, не будь он таким соблазнительным для глаз.

— Ну, привет, кошечка. Пришла поиграть?

Я сглатываю и оглядываю его фигуру. Дерьмо. Может, его порно вид не так уж и неуместен. Сейчас он мог быть в самом разгаре съёмок фильма.

— Я, э-э, мне приснился сон, — заикаюсь, как только понимаю, что он один. — О Легионе. Я думаю, он пытался мне что-то сказать.

Люк выгибает бровь.

— Что же?

Я протискиваюсь мимо и вхожу в комнату, чтобы не стоять и не таращиться на него.

— Не знаю. Я видела одни и те же изображения снова и снова. Кажется, я была в баре, но он мне не знаком. Легион был там, но я его не видела. Чувствовала, слышала, как он шептал, но был вне поля зрения. Я видела только одинаковые сцены. Думаю, он хочет, чтобы я их запомнила.

— И ты запомнила?

Я киваю.

— Были детали, которые кажутся несущественными. Разбитые бутылки из-под выпивки, стул, огни дискотеки. Но стены были в крови, и я чувствовала запах смерти; но не видела тел.

— Это всё? — Он подходит к столику и наливает оставшуюся янтарную жидкость из хрустального графина в стакан.

— Неоновая вывеска, но я её не узнала. И странный символ. — Я качаю головой. — Бессмыслица. Я даже не знаю, пытался ли он сказать, где его найти, или пытался сбить меня со следа

Он делает глоток, задумчиво нахмурив брови.

— И что же… что он сказал?

— Сказал, что мне не следует возвращаться за ним.

Люцифер молчит, потягивая напиток, с пустым взглядом. Подкрадывающееся сомнение начинает давить на плечи. Могло ли мне всё это показаться? Может, просто подсознание, пытается удержать призрака? Чувствуя себя совершенно глупо, я тяжело вздыхаю и начинаю поворачиваться к двери.

— Прости. Знаю, звучит глупо, но… не понимаю, что видела или слышала. Не хотела тебя будить.

— Я не спал.

Я поворачиваюсь к нему лицом и обнаруживаю, что он больше не смотрит на невидимую точку на полу, а уставился на меня.

— Ты не спал или не мог спать?

— И то, и то.

— Мне казалось, ты говорил, что твой вид подвержен уровню смертной слабости, находясь на Земле. Болезнь, истощение, голод…

— При обычных обстоятельствах, да. Но я ненормальный. И не уверен, что нормальное больше существует.

Он подходит ко мне, ненадолго останавливаясь, чтобы убрать пустой стакан.

— Откуда ты узнала, где моя комната.

Я моргаю.

— Что?

— Я тебе не говорил. И очень сомневаюсь, что Легион или Николай захотели бы, чтобы ты знала, где я остановился. В этом доме почти двадцать спален, если не больше. Так как же ты узнала?

Я резко вдыхаю, пытаясь придумать объяснение. Я не могу рассказать, что видела той ночью. Не потому, что он был с мужчиной и женщиной. Не потому, что в тот момент страсти он казался таким… потерянным. Таким одиноким. Я не могу сказать, иначе пришлось бы признать, что я стояла и наблюдала. Что была так возбуждена и находилась в двух секундах от того, чтобы задрать саронг и погрузить пальцы в себя, пока Кайро и его спутница сосали и облизывали красивый, толстый член Люцифера, будто это их последний ужин.

Он знал. Видит румянец на моих щеках и замечает, как я кусаю губу, когда эти воспоминания разжигают пламя у меня в животе. И я не могу позволить этого. У него хватит боеприпасов, чтобы пытать меня. Я не доставлю ему такого удовольствия.

— Не знаю. — Я пожимаю плечами, пытаясь соврать. — Должно быть, услышала от одного из слуг Айрин. Наверное, запомнила, чтобы держаться подальше.

Он ухмыляется, будто правда написана жирным шрифтом чёрной ручкой у меня на лице.

— Да. Вероятно.

— Ну, ладно, — неловко замечаю я. — Давай вернёмся…

— Что у тебя на лице?

— А? — Я хмурюсь, хлопая себя по щекам. — Где?

Он подходит ещё ближе, пока между его точёной грудью и моими сосками почти не остаётся места, и проводит большим пальцем по моему лбу.

— Видишь? — говорит он, показывая мне нарисованный углём символ. — Что это?

Я отступаю и округляю глаза, а каждая эмоция внутри ведёт войну. Страх. Волнение. Путаница. Определение. Я чувствую всё одновременно.

— Это сажа. Как? Я… я не… — Я делаю глубокий вдох, приводя в порядок мысли. — Во сне пол разверзся, и там был огонь. Я не могла пошевелиться или убежать. Я едва не сгорела заживо. Легион кричал, чтобы я проснулась. И когда я, наконец, очнулась, сама кричала: «Проснись».

— Ты знаешь, что это значит, верно?

Я медленно киваю.

— Легион жив. Он всё ещё там, и он ещё он. И если сможет найти меня, может, мы сможем найти его.

Люцифер выглядит таким же спокойным и хладнокровным, как всегда, но тучи начинают клубиться в его взгляде, когда он произносит:

— Если только Души не найдут тебя первыми.