Падение в пропасть

Глава 5

Даже Бог должен есть.

Тилморская пословица.

Дворец Ороз-Хор, взгляд со стороны

Когда-то давно, вскоре после их свадьбы и перед своим первым отъездом, Дэсарандес объяснял Милене, как живут простые люди, как правильно ими управлять, какой должна быть политика. Рассказывал, что она похожа на механизм тех же инсуриев, где одно зависит от другого и каждая деталь, даже кажущаяся бесполезной, жизненно необходима.

— Каждое государство зиждется на спинах своего народа, — пояснил он ей уже гораздо позже, вернувшись после подавления первого мятежа в Кашмире, почти десять лет назад. — Действия каждого человека, которые они повторяют изо дня в день, соединяются воедино, работают сообща, как шестерёнки или колёса в телеге. Убери одно и всё сломается. Важен каждый: от грузчика в порту до сборщика налогов или стражника у ворот. И вместо топлива их всех подпитывает вера. Когда люди забывают свои корни, отворачиваются от собственных убеждений, то выходят из строя, ломаются, как погнутый гвоздь или клинок, в основе которого была трещина. Это приводит к тому, что весь механизм перестаёт работать.

— Поэтому я должна им лгать? — со смешком спросила Милена, лёжа на диване и оттуда глядя на мужа.

Дэсарандес улыбнулся, как делал всегда, когда его супруга показывала своё пронзительное невежество.

— Не совсем. Думать в этом ключе, Милена, всё равно что считать, будто честность — та цель, к которой необходимо стремиться.

— Какая же тогда настоящая цель? — заинтересовалась она.

— Эффективность, — император пожал плечами. — Народные массы всегда будут погрязать во лжи. Всегда. Конечно, каждый из них будет считать, что уж он то точно видит истину. Некоторые даже искренне полагают, что разбираются в политике и управлении страной. Пекари превратятся в генералов, а плотники — в министров. Но, разумеется, это не так. Однако если ты, душа моя, поведаешь об их самообмане правду, они назовут тебя лгуньей и откажут в праве на власть. Единственный выход для правителя — говорить то, что требуется, смазывая речь маслом, словно механизм. Общаться таким образом, чтобы облегчить работу этого сложного технического устройства. Возможно, иногда это будет правдой, но чаще всего твои слова будут ложью.

«Говорить, смазывая речь маслом». Из всех аналогий, которые Дэсарандес использовал, чтобы проиллюстрировать более глубокий смысл вещей, ни одна не волновала её так сильно. Ничто так остро не напоминало женщине о собственном невежестве, чем эта короткая фраза.

— Но как ты… — начала говорить Милена.

— Как я пришёл к этому откровению? — хитро посмотрел на неё мужчина, сходу просчитав мысли своей жены. Улыбка императора приобрела нотки печали, словно он вспомнил всё препятствия, которые преодолевал на пути. То, что было лучше забыть. — Как люди различают истину и ложь? Они делают это на основании того, во что верят. Так один назовёт лжецом человека, который расскажет, что капитан стражи берёт взятки, а другой сразу же поверит. То, что каждый из них назовёт «здравым смыслом» — просто оправдание собственным убеждениям, которые были вбиты в них родителями и обстановкой вокруг. Догмы их предков и воспитание — вот что является правилами для народных масс, поэтому они всегда будут верить в правильную ложь. Я получил власть, давая людям подобные маленькие откровения, одно за другим. Откровения, для которых у них не было никакого правила. Я преследовал немыслимые последствия того, во что они уже верили, приобретая всё более серьёзную законность, пока, в конце концов, люди не сделали меня своим единственным правителем. Восстание, Милена, — махнул он рукой. — Я вёл долгое и тяжёлое восстание. Ничтожное ниспровержение мелочных предположений предшествует всем истинным потрясениям веры.

— То есть, ты лгал им? — спросила женщина, упростив в своей голове его речь до единой фразы.

— Скорее направлял, — слабо улыбнулся император. — Вёл свою паству к покою и меньшей лжи.

— Что же тогда является правдой? — откинула она голову, демонстрируя красивую, тонкую шею.

Дэсарандес рассмеялся, сияя, словно герб Империи.

— Ты бы назвала меня лжецом, если бы я сказал тебе, — ответил он.

Старый разговор десятилетней давности промелькнул в мыслях Милены, пока она восседала в тронном зале, в ожидании новой, куда более важной чем обычно, аудиенции. Взгляд императрицы блуждал по обстановке вокруг, но не видел её, будучи погружённым в собственные думы.

Она давно привыкла к виду роскоши, иногда забывая, что весь тронный зал, как впрочем и сам дворец Ороз-Хор был задуман так, чтобы повергать просителей в трепет, одновременно подчёркивая славу и величие императорской четы, восседающей на двойном троне, приподнятом от пола. Помпезность казалась бесполезной, если не знать, что даже иллюзия, к которой прикладывают достаточно много усилий, может стать правдой.

Как поговаривал её божественный муж, изысканность обстановки — всё равно что оружие или молитва. Если правильно её использовать, то она превратится в отличный инструмент, сам по себе способный решить ни один и ни два тяжёлых вопроса.

«Всегда проще договариваться с позиции силы, — подумала Милена, — особенно, если в сделке участвуют боги».

Женщина сделала глубокий, медленный вдох, а потом такой же выдох. Изо всех своих сил она старалась казаться неподвижной, хоть вокруг не было ни единого человека, который мог бы на неё посмотреть. Тронный зал был пуст. Внутри отсутствовала даже стража и слуги, ведь никто не мог дать гарантию, что среди них не найдётся почитателя богини Амма. На предстоящих переговорах по плану должны присутствовать лишь трое: она сама, Киан Силакви и бывшая «святая мать» культа — Хиделинда. Ещё один человек, четвёртый, был под вопросом.

«Он всегда под вопросом», — едва уловимо хмыкнула Милена.

В данный момент высший жрец самолично направился проводить Хиделинду в тронный зал, а пока он отсутствовал, императрица погружалась в собственные думы. Но вот, слуги с той стороны распахнули огромные ворота и в пустой зал вошло двое посетителей, двери за которыми сразу же закрылись, отрезая все лишние звуки.

Хиделинда представляла собой молодую женщину, которой нельзя было дать и тридцати. Её внешность выдавала крайне тщательное вмешательство искусных целителей, ведь бывшая глава культа выглядела как ангел, спустившийся на землю: светлые волнистые волосы доходили до объёмной, подтянутой груди; гладкая, белоснежная кожа будто создана для ласки; лёгкий румянец на щеках лишь добавлял контраст к общему виду, а большие, тонко подведённые глаза, под изящным полумесяцем бровей, горели жёлтым, как у кошки. Это великолепие оттеняли пухлые губы и аккуратный, ровный нос. Одета Хиделинда была в тонкий, светло-синий шёлк, горящий россыпью маленьких драгоценных камней, переливающихся как капли росы.

Силакви, который шёл впереди, блистал привычным просторным белым одеянием, с небольшим добавлением золота, которое играло скорее роль статуса, чем являлось потаканием его желанию выделиться или показать своё богатство.

Посланница культа остановилась, не дойдя до трона десятка шагов. Высший жрец же двинулся дальше, встав по правую руку от Милены.

Хиделинда, секунду постояв, склонилась перед императрицей.

— Ваше величество, — негромко сказала женщина, не делая и попытки распрямить спину.

— Хиделинда, — спустя два удара сердца произнесла Мирадель, являя своё монаршее благоволение. — Можешь выпрямиться. Я пригласила тебя не за тем, чтобы общаться с затылком.

— Тогда я слушаю вас, — мимолётно, как тёплый весенний ветерок, прощебетала она.

Бывшая «святая мать» взглянула на Киана, будто ожидая какого-то тайного знака, долженствующего показать как себя вести или в каком ключе пойдёт разговор, но быстро опомнилась.

«Она явно не привычна находиться в одном помещении с теми, кто выше её по статусу, — подумала Милена. — А ещё не воспринимает меня как лидера, будучи уверенной, что истинным главой в отсутствие мужа является Силакви, кто-то из министров или герцогов».

За время правления Мирадель принимала множество самых разных делегаций и одиночек. Императрица научилась определять тон аудиенции по первым же словам и виду просителя. Сейчас она видела, что несмотря на внешне показное смирение, истинное отношение Хиделинды далеко от почитания или даже уважения. Представительница культа Амма привыкла повелевать, поэтому не стоит ожидать от неё любезности или почтения. Напротив, под насквозь искусственным лицом посетительницы Милена словно бы видела повисшую в воздухе настороженность, поэтому решила не разводить политесы, а сразу приступить к делу.

— Что ты знаешь о пророчестве, где говорится о крахе Империи? — прищурилась императрица.

— Вот оно что, — вокруг Хиделинды словно образовалась аура уверенности. Женщина высокомерно улыбнулась, посмотрев на Милену, будто та внезапно оказалась ниже статусом.

— И что же? — Мирадель притворилась, что не заметила этих перемен.

— Слухи добрались даже до дворца! — всплеснула она руками.

— Слухи? — хмыкнула императрица. — А мне почему-то докладывали про измену.

В ночь перед днём единения Тайная полиция арестовала в столице почти две сотни человек, включая двенадцать волшебников, которых уже приговорили к казни. Но даже это не в полной мере решило проблему. На следующий день произошли погромы в трёх разных участках Таскола, а по городу бродили более десятка подстрекателей, силящихся начать бунт. У них не вышло, хотя в Рашмоне и Ипсоне им сопутствовал успех — к счастью, быстро подавленный.

Противник, как оказалось, владел приличным запасом оружия и, что самое страшное, на его стороне находились некоторые элитные воинские подразделения, такие как сионы и инсурии.

Тучи сгущались над Империей, а потому нужно было срочно что-то менять.

— Хорошо, пусть будет измена, — дерзко подтвердила Хиделинда, вызвав ступор у императрицы.

Первые несколько секунд Мирадель даже не могла осознать сказанного оскорбления, но потом, когда слова посетительницы в должной мере дошли до неё, то едва не подскочила с трона, с трудом удержав себя в руках.

«Позже», — только и сказала Милена самой себе.

— Говори, что ты знаешь, — едва ли не прошипела императрица.

Хиделинда смерила её взглядом, полным надменности, а потом деланно изобразила скорбное лицо.

— Что появится тот, кто сотрёт Империю Пяти Солнц в порошок. Кто сокрушит императора… И тебя.

Ладони Мирадель сжались в кулаки. Женщина с трудом сдерживала собственную ярость.

«Мерзкая сука, я могу месяцами или даже годами держать тебя в казематах, приказав применять самые изощрённые пытки, а потом лечить. И так раз за разом, раз за разом!»

Императрица осознавала, что как ни удивительно, у неё не хватало власти, дабы заставить Хиделинду сделать то, что ей было нужно. Совершенно нереальная картина!

Впрочем, даже кажущийся провал ещё не начавшихся переговоров не был для неё преградой. Милена не могла просто взять и сдать назад, а потому приходилось себя пересиливать и заставлять идти дальше. По одному шагу, сквозь боль, переступая через себя. Иного пути попросту не было.

— И это всё? — голос Мирадель отдавал сталью, но при этом был донельзя равнодушным. Все свои эмоции она собрала в кулак, не позволяя им себе мешать.

— Нет, конечно не всё, — мотнула Хиделинда головой. — Я слышала куда как больше.

«Но не скажет этого», — дополнила за неё императрица.

Они с Кианом знали, что бывшая «святая мать» крайне надменная женщина, поэтому и вызвали её именно сюда, во дворец. Высший жрец рассчитывал, что обстановка в должной степени сможет на неё надавить и заставить ощутить робость. Но… этого оказалось мало.

— Ты отказываешься сотрудничать? — Милена дрогнула, отчего искусственная плотина спокойствия моментально дала течь. — Смеешь смеяться надо мной⁈

В глазах Хиделинды мелькнула неприкрытая насмешка. Её поза и отношение показывала то, чего боится каждый, облечённый властью: «Ты — всего лишь временное явление, не более того». Похоже, она была уверена, что императрица скоро падёт, как и вся верхушка могущественной страны.

Мирадель мысленно возблагодарила искусных архитекторов, которые возводили дворец, а также приподняли трон над полом. Это был весьма продуманный расчёт. Даже в такой ситуации она чувствовала себя главной. Стояла выше своей дерзкой собеседницы.

«Признание, — поняла Милена. — Вот где находится истина. Таким образом люди повелевают другими. Не будь признания, то вся иерархия строилась бы на грубой силе».

— Хиделинда! — словно гром, проревел Киан. В его голосе прозвучала вся мощь и власть жречества Империи. Непререкаемая воля самого Хореса.

Бывшая глава культа Амма уже открыла рот, чтобы ответить ему — запугать женщину, похоже, не мог даже высший жрец, но тут она натурально подавилась воздухом, закашлялась и резко отступила назад, прикрывая глаза.

В зале аудиенций, рядом с троном, появилась светящаяся точка, которая начала пульсировать золотым светом. Один раз, второй, третий… Но вот, очередной импульс ослепил всех собравшихся, а потом, в месте, где всё началось, возникло двое людей. Щуплый, хмурый юноша, очевидный маг, судя по виду. И высокий, статный мужчина, чей светлый плащ был величественно наброшен на изукрашенные рунами доспехи. Каштановая борода как всегда находилась в идеальном состоянии, будто бы её только что подстригли искусные брадобреи. Тёмные волосы притворно небрежно качались за спиной, а на поясе болталась отрубленная голова, лоб которой был изрисован рунами.

Один вид новоприбывшего заставлял остальных чувствовать неуверенность и душевную слабость. Создавалось ощущение, что даже земля должна стонать под его ногами, столь пронзительно он выделялся. Император. Дэсарандес.

Верховный жрец тут же преклонил колени, в то время как Хиделинда имела вид человека, вспоминающего пережитое стихийное бедствие: смесь страха, отчаяния и безграничного восхищения.

Милена с трудом сдержала желание посмотреть в лицо мужа, который коротким жестом приказал магу покинуть зал — что тот торопливо и сделал, — а сам занял своё место, рядом с императрицей.

Он действовал с уверенностью и каждое его движение было отточено сотнями лет: поступки человека, который понимал и осознавал каждую крупицу собственной власти.

— Бывшая глава культа Амма, Хиделинда, — произнёс он негромко, но тон создавал ощущение чей-то скорой, неминуемой смерти, — ты почитаешь за доблесть стоять в моём присутствии?

«Святая мать» едва не упала на пол, так спешно бросилась ниц.

— Дарственный отец, — голос её дрожал, — прошу… Смилуйся…

— Соблаговолишь ли ты, — перебил Дэсарандес, — принять меры, чтобы пресечь то богохульство, которое развязали твои сторонники?

— Да-а! — громко и уверенно протянула она и закивала, опасаясь даже поднять взгляд от пола. Её пальцы впечатались в камень с такой силой, что под ногтями образовалась кровь.

— Ибо вне сомнений, я пойду войной на тебя и твоих людей, — неумолимая жестокость голоса императора поглотила всё пространство зала, она била, словно колокол. — Дела твои забудут, а храмы и святыни обратятся погребальным костром. Тех же, кто словом или оружием восстанет против меня, я стану преследовать до самой их смерти. Амма, которой ты поклоняешься, безусловно огорчится, оставшись во мраке одиночества, ведь память о ней станет лишь сном о гибели и разорении. Люди будут плевать, чтобы очистить свой рот от её имени!

Хиделинда дрожала, выгибая спину, давясь от слёз и ужаса, разрывающего грудь.

— Ты понимаешь, что я тебе говорю, Хиделинда? — завершил он свою речь.

— Да! — слова, несмотря на сдавленные рыдания, прозвучали неожиданно чётко.

— Тогда запоминай: ты должна во всём слушаться и подчиняться императрице, а также высшему жрецу. Ещё ты положишь конец своей сопернице Фире, объявив её вне закона, а способ смены власти в культе — мошенническим. Ты огласишь истину, в чём тебе помогут, а потом объявишь войну пороку в собственном храме — и очистишь алтарь Аммы от скверны!

Словно дожидаясь этого момента, солнце спряталось за тучи, отчего зал погрузился в полумрак.

Дэсарандес подался вперёд, и казалось, что вместе с ним склонился весь мир, что накренились даже колонны, нависнув над Хиделиндой и дрожа вселенским гневом.

— Ты изгонишь Фиру, эту ведьму, которую зовёшь своей госпожой! Ты положишь конец этому святотатству! В помощь тебе будут предоставлены все необходимые ресурсы и люди!

— Прошу… — тихо проскулила она. — Фира сейчас в Кашмире… Не заставляйте… смилуйтесь…

— ХИДЕЛИНДА! — голос императора прогремел по всему тронному залу, едва ли не оглушая. — ТЫ ВЗДУМАЛА ОСКОРБЛЯТЬ МЕНЯ В МОЁМ СОБСТВЕННОМ ДОМЕ⁈

Женщина неразборчиво вскрикнула. Вокруг её колен растеклась лужица мочи.

В следующий миг, словно разом успокоившись, всё вернулось на круги своя, даже солнце, которое вновь осветило широкое помещение.

— Слушай стук своего сердца, — произнёс Дэсарандес, поднявшись на ноги. Мужчина подошёл к культистке и положил руку ей на плечо. Когда она испуганно дёрнулась, то император лишь крепче её обхватил. — Слушай сердце, ибо это знак моей милости. Ты жива и здорова. Ты можешь обуздать свои пороки, изгнать гордыню и ненависть. Стать той, кто достойна света истины. Откажись от яда тщеславия и сжатых кулаков, забудь об интригах, которым посвятила всю себя. Взгляни на радости жизни, которые тебе доступны и которые я предлагаю.

Милена уже не в первый раз слышала эту речь. Она показалась бы ей заученной, если бы не эффект, который приносили слова. Будто тайное заклинание, они развязывали узлы гордыни, связывающие человека. И тем не менее, она каждый раз тонула в глубине этих простых, казалось бы, слов, плавала в их звучании, открывала им свою душу.

За годы совместной жизни, пусть даже солидная её часть прошла в разъездах, многое для Милены стало в её муже привычным. Многое… но не всё.

Тем временем, бывшая глава культа Амма валялась на полу, в собственных нечистотах, рыдая и моля о снисхождении.

— Успокой её, — сказал Дэсарандес высшему жрецу. Почтительно кивнув, Силакви подошёл и присел на корточки рядом с плачущей женщиной.

Улыбнувшись, император повернулся к Милене и протянул руку. Она сжала пальцы его ладони и упала в крепкие объятия. Короткий, скромный поцелуй и вот, спустя десяток минут, они уже оказались одни, в прохладном полумраке собственных покоев. Помещение имело высокие потолки и приличный размер, но по сравнению с остальным дворцом выглядело весьма скромно. Ни Дэсарандес, ни Милена не обладали столь большой любовью к золоту и роскоши, чтобы тащить его даже к себе в спальню. Единственным исключением являлась величественная и очень широкая кровать с ярко-красным подушками.

— Это был тот самый маг, о котором ты писал? — поинтересовалась женщина.

— Да, ультима телепортации, — уже гораздо спокойнее, самым обычным тоном, подтвердил император. — Жаль только, что он поздно пробудил в себе эту силу и срок его жизни подходит к концу. Теперь не получится разыграть парня в будущих планах. А ведь это могло дать нам ключевое преимущество по целому списку направлений!

— И правда жаль, — слабо улыбнулась она, а потом очутилась в захвате его крепких рук, нырнула в мужской запах дальних странствий и зашлась в рыданиях.

Дэсарандес нежно обнял Милену, а потом поцеловал в висок.

— В жизни любого человека есть как взлёты, так и падения, — голос императора звучал словно сладкий дурман. — Сейчас ты переживаешь полосу неудач, только и всего.

— Неудач! — рассмеялась она сквозь слёзы. — Пророчество, Дэс! В нём говорится, что мы… что мы все умрём! Всё развалится, слышишь? У меня ужасное предчувствие… Ты знаешь, сколько людей арестовали в день единения? Тысячи только по Малой Гаодии! В Кашмире же и вовсе начался открытый мятеж. Голодающий Тирс поднял восстание, захватив власть. Проклятые версы встали на их сторону и сожгли всех солдат! Про Морбо тебе уже наверняка доложили, — она шмыгнула носом. — Брагис отбил несколько десятков нападений «кукол» Челефи, тела которых вскоре рассыпаются в пыль, а потом исчезает даже она. Лунсо подвергся нападению пиратов из Серпорта, которые забрали в рабство едва ли не треть населения, всю казну и ценные ресурсы. Тиран Тразца объявил войну королевству Рох, нашему торговому партнёру за Ржавым океаном, и нам даже нечем им помочь. Империю лихорадит со всех сторон! Теперь ещё и Фира со своими культистами. Мы…

— Не наказывай их, — твёрдо сказал Дэсарандес, уверенно удерживая лицо Милены двумя руками. — Не трогай культ Аммы. Они слишком глубоко влезли вглубь Империи, укоренились почти во всех сферах жизни нашего народа. Их попросту слишком много! Мы задушим их постепенно, выведем всё зло медленно и безболезненно. Пока же, самое главное — это завоевания. Империя должна расширяться. Мы должны объединить всё население Тораньона, прежде чем барьер Хореса будет сломлен. Лишь тогда мы сможем в должной уверенности говорить о победе над гисилентилами. Только тогда.

— Дэс… — коснулась она его груди.

— Сиюминутное всегда заслоняет более далёкое, и страсти всегда извращают разум, преследуя собственные цели, — император прижал её к себе. — Возможно, эти тревоги затмевают все прочие соображения…

— Возможно? Возможно⁈ Дэсарандес! Таким темпом нас просто убьют! Твоя любимая Империя развалится как карточный домик, а ты будешь продолжать находиться где-то там, в тысячах километров от дома, вместе с армией присоединяя очередной кусок земли! Нужно не только завоёвывать, но ещё и удерживать!

Слова Ольтеи, рыжеволосой супруги Финнелона, вырвались из её речи сами собой. Но что поделать, если они были столь близки?

Голос императрицы прозвучал как горное эхо, но в ответ раздалось лишь молчание. Если для остальных людей отсутствие ответа предвещало обиду, злобу, жестокость или какие-то нелёгкие откровения, слишком тяжкие, чтобы отмахнуться от них и не придавать значения, то для её мужа молчание означало нечто совсем иное. Его монументальное молчание звучало единым целым со всем миром, заключало в себя всё остальное. Во всех без исключения случаях оно говорило: «Услышь сама, что ты сказала». Ты. И никогда, ни при каких обстоятельствах оно не означало признание ошибки или бессилия. Наверное, поэтому ей было так легко боготворить своего супруга и так тяжело его любить. И тогда он произнес её имя:

— Милена… — так тепло, с таким состраданием, что она снова почувствовала, как плачет, и дала волю слезам. Император поцеловал её в макушку. — Тише, тише… Я не прошу тебя утешаться абстрактными истинами, ибо они не приносят утешения. И всё же, успех нашей миссии остаётся главной целью, которая определяет всё прочее. Мы не можем допустить, чтобы кто-то или что-то приобрело бoльшую важность. Ни мятежи. Ни даже собственная смерть.

Аккуратно присев на корточки, я вдумчиво изучил мёртвого мужчину, который до сих пор истекал кровью. Уже не слишком сильно — было видно, что смерть наступила какое-то время назад и сердце давно прекратило биться, отчего алая жидкость покидала труп с неохотой, как пьяные матросы бордель. Но это тоже показатель. Как минимум, теперь есть понимание, сколько прошло времени с момента смерти.

— Я думала, что некроманты безглазые, — с долей ощутимой брезгливости произнесла женщина средних лет. На вид я бы дал ей чуть больше сорока.

— А я думал, что жёны у чиновников красивые и молодые, — откровенно посмотрел я на неё, отчего она холодно прищурилась, но промолчала. Хм, похоже, умнее чем хочет показаться на первый взгляд. Впрочем, для меня это не имело никакого значения.

— Возникнут ли сложности? — задал вопрос офицер Штисон, который, вместе с десятком солдат охраны размещался на поезде. «Стандартные меры безопасности» — как мне это объяснили. Не то чтобы я так уж интересовался, но уточнил. Сугубо для общего образования.

— Как сказать, — задумался я. — Опыт в «чтении» мертвецов у меня хоть и маленький, но есть. Так что давайте пробовать, пока время окончательно не иссякло.

Чиновник из Виртала, некий Лизрид Кноус, работал при центральном суде, а потому птицей был хоть и не самого высокого полёта, но приближен к ней. Имел доступ к заключённым, к общению с родственниками обвиняемых, связи с торговцами шёлком и среди гарнизона знал немало командиров. Такого человека, как утверждал Штисон, не могли просто так убить. А тут… тут было именно что убийство.

Мужчина, которому я бы дал под пятьдесят — хоть серое, обтянутое кожей лицо и мешало грамотно определить возраст, — имел по меньшей мере десять ножевых ранений в области шеи и груди. Нападение, судя по виду, случилось достаточно внезапно. Наверное его ударили ножом со спины, что тут же повлияло на координацию, не позволив завязать борьбу. Впрочем, способы и причины могут быть самые разные. Смешно то, что оказывается в этом поезде есть элитные купе, которые зачарованы на тишину. Никто не слышит ни то, что происходит внутри, ни то, что происходит снаружи. И именно в таком разместилась семья Кноусов.

Дарлин — жена Лизрида, — нашла труп мужа, вернувшись в купе после обеда из отдельного вагона (они что, едят по отдельности?). Это та самая женщина, которая словесно прошлась по некромантам. Впрочем, будь я старым-добрым собой, то тоже прошёлся бы по ним. Как может быть иначе? Некроманты — самые уродливые существа из всех, кого только можно вообразить. Имею в виду, версы, сами по себе, в большинстве своём, достаточно неприятны. Лично я, проживая в поместье Моргримов, на самом деле знал людей, которые верили, что если будут достаточно долго общаться с магами, то могут «подцепить волшебство», словно какую-то заразу. Ещё они утверждали, что нельзя оставлять с колдунами маленьких детей, ведь тогда увеличивается шанс пробудить магию при наступлении магического совершеннолетия… Как уже понятно, люди эти были не слишком наделены интеллектом. Однако, стереотипы о колдунах не появлялись совсем уж с нуля. Всё-таки почти все версы — выходцы из народа. То есть, без хорошей работы целителя, который мог привести морду такого человека в надлежащий вид, по большей части представляли собой крестьян или нищих мещан в худшем проявлении. Болезненно худые, вечно грязные и вонючие, кожа сухая или покрытая прыщами, половины зубов нет, а вторая половина гниёт… Хах, ладно, не всё так плохо… Хотя… разве что временами…

А уж манеры!.. Дикари, будто бы только что сбежавшие из леса. О чём ещё можно говорить? А теперь давайте отнимем у такого вот глаза. И без того выглядящий словно больная обезьяна, верс становится ещё более отвратительным. Итоговой картинкой можно пугать детей. Особенно учитывая тот факт, что поблизости непременно будет бродить неупокоенный труп. Красота!

В жопу некромантов. Уроды и ублюдки, все как один!

Так вот, когда Дарлин нашла мужа (то, что от него осталось), то немедленно оповестила проводника, а тот стражу. Потом один из работников поезда припомнил, что среди пассажиров присутствуют колдуны, вот и решил проверить, вдруг повезёт?

Хех… повезло. Дризз, узнав суть дела, покосился на нас, будто бы желая ещё раз убедиться, что глаза у всех на месте. Оказалось — у всех. И когда наблюдатель уже покачал головой, Ресмон — деревенский сукин сын, — припомнил, что я расспрашивал труп на «Кромолосе».

— Кирин, это правда? — после слов Ресмона спросил Хродбер и что-то в его взгляде искренне советовало обойтись без лжи. Пришлось сознаться и вот, я здесь. А ведь не хотел! Не было никакого желания впутываться в какое-то мутное расследование. Я что, представитель Тайной полиции? Вон, до следующей станции добирайтесь, да хоть заизучайтесь там. А мне ровным счёт всё равно, кто сдох и почему.

Подавил вздох, — понятно ведь, что к тому времени мертвец окончательно «остынет», отчего ни один некромант не сможет его «расспросить». Не знаю точно, как проходит этот процесс, но важен каждый час, даже скорее минута. А сейчас, судя по виду мертвеца, уже прошло не меньше двух, а то и трёх часов.

Сделав осторожный шаг внутрь купе, чтобы не наступить на многочисленные лужи крови, я остановился рядом с телом и, размяв пальцы, хотел было приступить к процессу, как заметил знакомую мне цепочку, отчего лицо по инерции сморщилось.

— У вашего мужа амулет антимагии, — повернул я голову в сторону Дарлин. — Снимаю?

— Если он будет мешать, — буркнула женщина. — И ещё кое-что…

— Да? — прищурился я.

— Даже если у вас, ничего не получится…

Ого уже обращение с оттенком уважения? С чего это? Только что показывала откровенную брезгливость!

— … можете рассчитывать на мою финансовую благодарность. Всё-таки не каждый волшебник вызвался бы помочь вдове в столь тяжёлой ситуации, — закончила она.

Так-так… меня начинают терзать какие-то смутные сомнения… И судя по виду Штисона не только меня одного. Но может у неё так стресс проявляется? Ладно, об этом подумаю позже, как-нибудь на досуге.

Сняв артефакт, положил его на столик, часть которого была покрыта успевшей высохнуть кровью, после чего дотронулся до трупа. Теперь нужны эмоции…

Поднять у себя тревогу оказалось несложно. Стоило лишь вспомнить, как Люмию вполне себе спокойно могли изнасиловать, словно ту же Вивиан, как сразу разыгрался и гнев и беспокойство. Вот на последнем и сосредоточился, усугубляя его своей якобы беспомощностью. Замечательно, теперь приоткрыть канал к своему измерению магии и представить чёткий процесс желаемого: чтение памяти мертвеца. И… вот я уже начал смотреть чужими глазами, попутно изучая поверхностную память трупа на момент смерти.

Ух… мутно… Тело явно лежало дольше чем то, которое я изучал в «Кромолосе». Да и сам я, как ни крути, ни хрена не некромант. Так… на полставки. Чего уж, у меня даже глаза свои!

Хм, передо мной мелькает какая-то девушка. Молодая, симпатичная, хоть и со смуглой кожей. Кашмирка. Это что, она его зарезала⁈ Долбаные кашмирцы, как я вас ненавижу! Нет… не то… не вижу момента смерти, только секс. М-да, а Лизрид то был тем ещё импотентом. Возраст, конечно, играл свою роль, но если хер не взлетает в воздух после всех кульбитов, которые эта смуглянка вытворяла, то я уже и не знаю…

О, а вот и поезд. То есть что, та кашмирка, Эбру, его не убивала? Логично, раз он добрался до поезда, но тут всё так перепутано… ещё и грёбаный чемодан… Да, чемодан, который Лизрид не выпускал из рук! Почему? В купе-то я его не видел!

Ответ оказался прост: он был набит самыми разными ценностями. Тут были долговые расписки от достаточно влиятельных людей, как из Империи, так и из Кашмира. Ещё золотые слитки, целых семьдесят штук, по триста грамм каждый! Ха-ха, если бы не руны облегчения веса, то эта штука весила бы больше двадцати килограмм. Но благодаря ним, весь вес снижался в десять раз. Удобно…

Так… вагон… купе… Дарлин… Ссора. Причина? Ага, узнала про любовницу. Откуда? Смазано… Триединый с ним, что ещё? О, вот так «неожиданный поворот»: она сама его и убила. Вонзила нож больше десятка раз, вся измазавшись в крови, а потом, пока чиновник ещё окончательно не помер, сразу бросилась вытаскивать чемодан. Вижу какую-то тень, которая просунула руку в окно, ведь то как раз была остановка на станции «Речная», возле деревушки. И… всё. Более воспоминаний нет. Похоже, на этом моменте мужик окончательно помер.

— Ух, — открыл я глаза, пару раз моргнув. — Какая интересная история.

Дальше, видимо, женщина переоделась, наскоро стерев кровь, и направилась на обед. Логично? Вполне… Осталась ли кровь на её теле? Хер бы его знал. Может, где-то пропустила, может и нет. Я не видел этого и, наверное, хорошо. Дарлин не в моём вкусе. Ей бы с целителями поработать, откатив возраст лет на двадцать назад…

— Вы увидели убийцу, господин маг? — очень уж вежливо поинтересовалась она прямо в этот момент. — Я готова дать вам очень и очень много, лишь бы узнать его имя! — теперь я вижу, как женщина напряжена. И вовсе не от вида трупа своего мужа, как казалось мне изначально. Нет-нет, всё куда как проще! — Даже если ничего не было… — прищурилась она. — Любая информация…

— Пожалуйста, не мешайте ему, — вклинился Штисон. — Дайте колдуну прийти в себя!

— Конечно, — кивнула Дарлин.

— Она его и убила, — не стал я идти на поводу этой сучки. Почему? А какие гарантии, что я получу хоть какие-то деньги⁈ Вот сейчас говорит, что даст, а потом скажет: «Деньги? О чём ты? Пошёл вон, верс». Или может ограничиться горстью меди. О конкретной сумме разговора не шло. И чего мне тогда делать? Резко показания менять? Кроме того, у меня есть куда более честный способ заработать золота — свои навыки артефактора.

— Врёшь! — тут же рыкнула женщина. — Он специально так говорит! — указала Дарлин на меня пальцем, покосившись на стражу.

— Она узнала, что у него есть любовница, кашмирка по имени Эбру, — начал говорить я, смотря уже только на офицера Штисона, который, пока Дарлин исходила на говно, уже сделал знак и со спины женщину обошёл один из его ребят, мешая отступить, если будет такая цель. — Не знаю, спонтанно ли всё вышло или запланировано, — пожал я плечами, — не некромант я, увы. Видел лишь куски: как она его убивала, — указал на Дарлин, — как вся в крови перемазалась и как чемодан с золотом кому-то на предыдущей станции передала. Причём передала до того, как успела смыть кровь, поэтому окровавленная одежда и нож либо были спрятаны на поезде, может среди вещей, — кивнул на обстановку купе, — либо выброшены по пути…

Вид у женщины, во время моего рассказа, был одновременно испуганный и полный злобы. Похоже, план всё-таки был, но она не предполагала наличие некроманта (пусть и столь жалкого) на поезде! Вот потому и задала вопрос про глаза. Ха-ха, и то верно! Небось потому и убийство осуществила на поезде, где не было возможности сразу доставить тело до труповодов и получить информацию, а до Ростоса уже не дотянули бы, потеряв возможность «допроса».

Хитро… могло бы выгореть. Но увы для неё, здесь оказался я.

— Надо направить запрос, — тут же дал Штисон распоряжение второму своему человеку. — Используй мою почтовую шкатулку, на столе во втором купе, — махнул он ему рукой. — Запрос в Ростос сразу делай, раз мы туда едем! Пусть отпишут на Речную, проверят, видел ли кто факт передачи чемодана. Может, цель всё ещё там…

И началось! Ожидаемо, меня никто вот так сразу не отпустил. Пришлось ответить на сотню вопросов, а потом даже самолично записать (грамотных среди солдат решительно не хватало, а те что были занимались перепиской с Ростосом) свои показания. Все слова проверялись, а самой Дарлин провели грубый обыск, во время которого то ли нашли что-то подозрительное, то ли страже что-то не понравилось, но её начали жёстко колоть. Во всяком случае, пару раз я слышал крики из другого купе. Странно, туда руны поленились нанести или как? Радовало, что с потенциальными преступниками в Империи не церемонились, однако, про это приятно думать, когда находишься по ДРУГУЮ сторону баррикад. Сука… надо же было снова об этом вспомнить?..

Вскоре, в связи с моим долгим отсутствием, подтянулся Дризз, начав обсуждать ситуацию со Штисоном, пока я продолжал сидеть в отдельном пустом купе. Хоть чаю мне предоставили и то хорошо. Правда я бы не отказался от плотного обеда. Или ужина… Да хоть бутерброд!

Минут через десять ко мне заглянул Хродбер.

— Тебе повезло, что парни быстро нашли окровавленную одежду, — заявил наблюдатель. — Получили повод действовать грубо. Поэтому женщина созналась. Иначе пришлось бы задержаться в Ростосе и проходить через углублённую проверку, включая и связку «целитель-некромант». Причём тебе же проходить, а не кому-то ещё.

Я не стал спрашивать, что это за связка, но звучало не слишком приятно.

— Повезло, — просто признал я, на что он кивнул и покинул меня.

Отпустили лишь к вечеру, рассказав немного подробностей. На Речной нашли свидетелей, которые подтвердили, что и правда видели какого-то мужчину, который нервно нарезал круги по станции, дожидаясь поезда. Потом быстро ушёл, уже с чемоданом. Сел на лошадь и был таков. Ну и сама Дарлин, которая начала говорить. Собственно, всю историю подтвердила, поведав ряд мелких подробностей. Я же ещё раз порадовался тому факту, что не стал врать ради сомнительной выгоды. Глядишь, на месте этой хитрой твари был бы я сам. А мне что-то очень уж не хочется ещё раз получать по морде! Или изучать суть связки «целитель-некромант».

В купе вернулся уже ночью, голодным и злым. Дризз лишь коротко мазнул по мне взглядом. Двое кретинов, болтавших у окна, покосились и проигнорировали, а под бок уселась только Люмия, тут же ласково прижавшись к плечу. Вот и думай потом, кому доверять и с кем строить долгосрочные отношения…

Никак не получалось уснуть. Живот бурчал без перерыва. Даже пробовал было попросить Хродбера организовать возможность внеурочного перекуса, но ублюдок лишь буркнул о том, что один день потерпеть — это не проблема. Так-то да, не проблема… Если ты поужинал и теперь сидишь перед нами, занимаясь чисткой и заточкой собственного ножа! Тц…

— Могу предложить лишь алхимию, но не думаю, что так будет правильно, — отвела глаза девушка, видя мой настрой.

— Не беспокойся, утром возьму двойную порцию завтрака, даже если придётся заплатить за него из своего кармана, — покосился я на Дризза, который искусно изобразил из себя каменную стену. У него это, сука, замечательно получается!

В общем, как и говорил, спать лёг голодным, отчего не мог уснуть. Вскоре правда выяснилось, что проблемы со сном не у меня одного. И нет, я не про Люмию, которая могла бы ко мне пробраться. Ночью я услышал… хрип. С соседней, высокой полки.

Поначалу перепутал его с храпом и грязно выругался про себя, положив ладонь на ухо, но очень быстро понял, что ошибся. Это не храп, а именно хрип. Такой, сиплый и прерывистый. Неприятный…

— Эй! — поднялся я. — Наблюдатель! С Каратоном что-то не ладно!

Хродбер бодро подскочил со своего места, будто услышал крик «Подъём!» от своего командира, после чего мы вдвоём, пока Ресмон и Люмия сонно тёрли глаза, стащили вниз целителя, который успел побледнеть и начал харкать кровью. Чёрной, мутной и страшно вонючей.

— Твою же мать, — поморщился я. — Что это?

— Повреждённые внутренности, — буркнул Дризз. — Причём успевшие начать гнить. Его недолечили что ли? Или он получил травмы уже после тюрьмы? Где? Почему не доложили?

Быстро переглянувшись с Люмией, я кратко, буквально в двух словах поведал ситуацию, отчего лицо офицера исказилось от злобы.

— Идиоты, — скрежетнул он зубами. — И вы, и тот дегенерат из тюрьмы. Ну, чего стоите⁈ Лечите его! Император не может получить трёх, вместо четырёх! И я не могу сдать ему меньше!

Выругавшись, на пару с девушкой начал освобождать Каратона от одежды, пока Ресмон худо-бедно организовал свет в виде огонька, «настройки» которого стояли на уровне, когда пламя почти не грело и не жгло. Просто светило.

— Вот дерьмо! — воскликнул я, увидев тело парня под рубашкой: у него почернело почти всё, начиная с живота и до горла. Похоже, придурку реально что-то сильно отбили и повредили, а он всё это время зачем-то терпел. Вот только как выдерживал боль⁈ Может, убирал её при помощи магии? Скорее всего, иначе попросту не мог бы даже передвигаться… Но какой смысл⁈ Почему не подлечил сам себя или не просил помощи?

Пока я ругался, проверяя остальные места его тела, Люмия уже начала лечить. С внутренними органами мы, кое-как, работать умели, хоть до звания целителя было как до Азур-Сабба пешком, но это всяко было лучше, чем вообще ничего.

— Хорес помоги, — буркнул я, закончив осмотр, — кроме потрохов ничего серьёзного не вижу, только многочисленные синяки, но конкретики не скажу.

— Главное не позволить ему умереть, — бледно улыбнулась Люмия. — А в Ростосе уже можно будет вызвать профессионального лекаря.

Собственно, нам нужно было продержаться ещё два дня. Не так уж и много, даже окажись Каратон в критическом состоянии… Хм, а в каком он, собственно, состоянии? Наверное если и не критическое, то близкое к этому.

В первую очередь мы его усыпили, чтобы не мешал проводить лечение. А теперь… необходимо подумать.

— Надо вскрыть и посмотреть, — решился я на небольшую авантюру. — Не знаю чар сонара.

Это одно из профильных заклинаний лекарей, позволяющее в должной мере изучать внутренние органы.

— А это не приведёт к ухудшению? — взволнованно уточнил Ресмон, нависнув над нами и собственной тенью мешая нормально осматривать больного.

— Свет не загораживай, — буркнул я на него, отчего здоровяк послушно отодвинулся. — Триединый бы знал, ухудшит это ситуацию или нет. Может, сразу кровью истечёт.

— Без этого непонятно, что и как лечить, — пояснила Люмия. — Я лишь убрала кровь у него из горла, напитала энергией сердце и немного подлечила внешне, но этого мало. Вдруг у него желчь сейчас с кровью смешивается или желудок пробит, отчего пища вместо того, чтобы перевариваться, напрямую проваливается прямо в организм?

Дризз нахмурил брови, скрестив руки на груди.

— Делайте то, что посчитаете нужным, — заявил он. — Но мальчишка должен выжить.

— Замечательно, — проворчал я себе под нос. — Люмия, страхуй. Стоп, а может у тебя зелье какое найдётся?

— Нет, — мотнула девушка головой, — точно не такое.

Медицинские чары, позволяющие совершать порез я знал. Эмоция, нужная для них — радость. Забавно…

Осторожно разрезав крепко спящее тело, я отогнул верхний брюшной слой кожи и мышц, в то время как Люмия наполняла парня чистой энергией, которую обращала в целительскую, чтобы он попросту не откинулся в процессе нашего «лечения».

Воняло от него так, словно Каратон и правда начал гнить изнутри. Может, заразу какую подцепил? Но тогда, наверное, и остальные бы заразились. Не, ставлю свой антимагический амулет, что причина в физической травме, которую ему организовали в тюрьме Виртала.

Провозившись с полчаса, ни хера не понял, что там у него в кишках сделалось не так, где какие травмы и как с ними работать. Поковырялся, попробовал некоторые изученные ранее приёмы, включая чистку крови, которая выжигала то, что не могла идентифицировать: довольно сложные чары, которые лекарь может контролировать на ходу, задавая параметры того, что считать «хорошим», а что «плохим». Тут я оставил стандартный вариант, который и правда помог, сделав его потроха менее вонючими. Наверное, это пошлo на пользу. А то даже Дризз морщился и открыл проветриваться окно, запуская в купе прохладный свежий воздух.

— Кирин… — шепнула Люмия, — я уже не могу… поддерживать…

— Понял, сейчас залатаю его, — кивнул ей, — продержись ещё пару минут.

Заживив рану, позволил девушке передохнуть, а то у неё уже руки все покраснели и начали дрожать. Энергии она и правда провела через себя весьма солидно. Теперь моя очередь. Эх… попробовать что ли поперебирать варианты? Хуже от этого точно не будет…

Ближе к утру, когда я провёл лечение половины его органов полностью вслепую: благо, на это требовалось лишь направление энергии, Каратон очнулся.

— Зачем?.. — первым делом спросил он.

— В следующий раз выбирай более быстрый и надёжный способ уйти из жизни, — фыркнул я.

Не знаю, сработало ли что-то из моих чар или помогла чистка крови, но целитель перестал создавать эффект человека, готового откинуться в любую секунду.

— Так и сделаю, — таким же слабым голосом шепнул он, пока я покосился на Хродбера.

— Теперь угрожать расправой ему явно не требуется, — прокомментировал это наблюдатель, который всё это время простоял в углу, наблюдая за процессом.

Далее началось весёлое времечко, ведь оставить Каратона одного мы попросту не могли. Каждый раз нужно было держать рядом с ним человека, который мог помочь, если всё снова станет хуже. Дерьмо… благо, что я сумел вырваться на завтрак, а то скоро точно вцепился бы в чью-то руку, отгрызая кусок. Потом сам бы и залечил, какие проблемы?

На завтрак я пошёл вместе с Ресмоном, пока Хродбер и Люмия (немного разбирается в лечении) приглядывали за Каратоном. Нужно ещё и им еды прихватить… Проклятье, я что, носильщик? Или прислуга⁈

— Замечательно, тут только одно место, — буркнул здоровяк, оглядывая пространство вагона-ресторана.

И правда, все столы оказались заняты, лишь в одном углу ещё можно было приткнуться.

— Не беда, есть ещё один вагон, — пожал я плечами. — Раз все собрались тут, то скорее всего там будет попросторнее.

— Может и так, — скрестил он руки на груди. — Но знаешь, Кирин, мне и здесь нравится. Пожалуй, я останусь, а ты, если хочешь, можешь поискать место где-то ещё.

— Как я мог забыть, ты ведь из деревни… — протянул я.

— И? — набычился Ресмон.

— Вам нравится, что называется, ощущать плечо товарища, — щёлкнул я пальцем, — которое упирается тебе прямо в бок, если не в зад. Чем более тесная, потная и вонючая толпа — тем лучше, не так ли? — бросил я на него острый взгляд.

— А чего бы и нет? — медленно произнёс он. — Я бы, знаешь ли, вообще стоя поел, лишь бы не с тобой.

— Вот это уже больше похоже на тебя, Ресмон, — кивнул я ему. — Есть стоя, пока я буду сидеть.

— Ага, — оскалился здоровяк. — Ожидаемо. Вот только не забыл ли ты, что теперь такой же маг, как я? А значит, обладаешь такими же правами. Мы — равны, как если бы оба были крестьянами или, — он ухмыльнулся, — аристократами.

— Сразу видно, что ты ни черта не разбираешься в аристократии, — взгляд я не отводил, находясь в готовности поставить барьер. Причём старался анализировать свои чувства, чтобы вовремя осознать, какую именно защиту сумею сделать: обычную или стихийную. — Среди них присутствует такое же разделение, как среди торговцев. Впрочем, судя по виду, тебе эти знания не грозят. Продолжай сравнивать себя хоть с королями, хоть с самим императором.

— Куда мне до великого! — он полноценно развернулся в мою сторону, даже не делая намёка скрыть собственные агрессивные намерения. — Я ведь всего лишь твой слуга, верно, Кирин?

— Как минимум, ты мой должник, — крылья моего носа невольно расправились, а я сам едва удержался от непроизвольного шага ему на встречу. Канал магической энергии распахнулся, наполняя тело пока ещё мягким теплом. — Потому что если бы не я, ты бы давно сдох, безмозглый олень!

— Не тебе, тупому барончику давать мне приказы! — выкрикнул он, привлекая внимание. На нас покосились ближайшие люди, но сделали это столь лениво, что было даже смешно. Похоже, из-за отсутствия определённой формы одежды, в которой предпочитали ходить волшебники, нас восприняли обычными праздно шатающимися идиотами, поссорившимися на пустом месте. — Мы, простые люди, куда как лучше разбираемся в реальной жизни и на самом деле куда умнее всех вас, выкормышей власти, пиявок, которые высасывают кровь обычных рабочих или крестьян!

Это на какой проповеди он умудрился наслушаться столь умных слов? Может, в Морбо? Там как раз нечто подобное пару раз выдавали кашмирские подстрекатели.

— Утешай себя этими мыслями, когда в следующий раз будешь пытаться уснуть, — указал на него пальцем. — «Умные» крестьяне и горожане работают с утра до вечера, пока «глупая» знать пролёживает бока, маясь бездельем, не так ли?

— Недолго вам осталось, — хмыкнул Ресмон. — Вон как Империю лихорадит!

Точно. Радует, что я снова оказался прав. Судя по виду, мозги ему хоть и не промыли до самого конца, но определённо посеяли в пустой башке зерно сомнения.

— Так ты теперь за врага перешёл⁈ — я всё-таки не сдержался, хоть и пытался сохранить спокойствие.

— Вот ещё! — быстро и с долей испуга махнул он рукой, а потом покосился по сторонам. — Просто я, в отличие от таких неженок, как ты, всегда готов вступить в драку. Ты же — лишь прятаться под юбкой своей матери.

— Не буду напоминать тебе, что именно я сумел вывести нас из Морбо, — мой голос подрагивал от злобы и этот ублюдок прекрасно видел моё состояние. — Но теперь ты прямо-таки вынуждаешь меня вызвать тебя на дуэль!

— У нас, простых людей, это называется драка, — рыкнул он. — Пока в вашем баронстве…

— Как я люблю слышать про барона! — перебил его. — Кретин, мы уже полгода общаемся, а ты всё так же не узнал, кем был мой род?

— Да плевать я хотел на тебя и твой род! Какая разница? — Ресмон агрессивно махнул руками.

— Зачем тогда упоминал баронов, если не видишь разницы, деревенский ты осёл? — мои глаза уже давно превратились в щёлки.

— Пошёл к Триединому! — чуть ли не сплюнул он. — Упомянул и всё! Где я, по твоему, должен был про это узнать? Ты же сам ни хера о себе не рассказываешь!

Мимо прошёл какой-то мужчина, который ехидно посмотрел на меня и моего собеседника, но ничего не сказал.

— Моргримы очень известны! — возразил я.

— Где⁈ В столице? — рассмеялся он. — Так я в ней не жил! Или прикажешь книжки читать? Увы, не грамотный я!

— За столько времени ты даже не пытался это исправить, — сквозь зубы процедил я, немного успокаиваясь. — Заметь, все, каждый из нас, развивает свои навыки, потому что, сука, время сейчас такое, что с «базовым» набором из академии хрен чего сделаешь. Но ты… — секундная пауза. — Ты один не занимаешься ровным счётом ничем. Бесполезное отродье! — голос увеличил громкость.

— Ничем? — в отличие от меня, его тон отчего-то стал лишь тише. — Я тренирую уже третью стихию, потому что это единственное, что я могу и хочу. Я боевик! Для лечения силы у меня не подходят, ерунда получается, а для остального нужно планомерно обучаться. Нужны знания, понимаешь? — Ресмон закусил губу. — Думаешь, твоя девка сама по себе алхимию выучила? Или её за месяц в Третьей магической натаскали? Люмию с детства обучали основам трав в её деревне, ведь она хотела стать знахаркой! Поэтому теперь в них разбирается, отчего и ушла в производственную магию. А мне что узнавать было? Я пас скот! В руны не пошёл, потому что надо много эмоций знать и писать хорошо, а у меня руки, — показал он здоровые ладони, — приучены лишь к топору, плугу и мотыге! Ковке тоже не обучен, для некромантии зрение пожалел, а для лечения не подхожу! Взял оборотничество с боевой формой и стихии с барьерами. Мне, чтобы в городскую стражу вступить, за глаза хватило бы! — Ресмон, хоть и сказал про глаза, почему-то провёл пальцем себе по горлу. — В столице я бы в отряде ходил, с десятком солдат. Патрулировал область! Я даже заранее узнал, как всё будет проходить и как действуют патрули. И мне понравилось! Я бы так оба свои года и протянул! — он будто бы оправдывался. — Зарплату давали хорошую, форму тоже сами бы выдали, другие маги, опять же — обычные парни. Может и девахи какие оказались бы нормальные. Мне многого не надо! Для меня это — хороший вариант, который был мне по душе. Вот куда я хотел! На хрен мне не упали всякие тонкости, типа рун. Стихии решили бы все мои проблемы. Кто же знал, что мы окажемся призваны на войну⁈ Кто⁈ Теперь я здесь, — парень развёл руками, предлагая мне посмотреть на вагон. — И оказывается, что когда ты привязан к малой группе, то нужно быть скорее универсальным, чем заточенным на определённые направления. И хоть поначалу я считал, что единственный подхожу для войны, но как оказалось, единственный отличаюсь! Ты — обеспечиваешь комфорт, Каратон — лечит, Люмия — обеспечивает комфорт уже тебе. А что я? Быть твоей прислугой? Бегать на побегушках? Я, может, так не хочу! Я такой же маг, даже посильнее, а теперь же ты попрекаешь меня выбранным путём? Сам-то чего бы достиг, не владея грамотностью⁈

От долгой речи Ресмон аж закашлялся. Я не прерывал его, пытаясь взять собственные эмоции под контроль. Нужно держать себя в рамках…

— Всё, чего я достиг, стало таким лишь благодаря мозгам, — ткнул себя пальцем в висок. — И пару-тройку рун чертить легко мог бы научиться каждый…

— И инструменты для этого тоже легко мог бы каждый получить! — саркастично прервал он меня. — Не неси чушь, Кирин! Надо было послушать парней, которые ещё в Третьей магической говорили, что я при тебе, как раб при господине. Но нет…

Вообще, я уже рассуждал о подобном: в крайнем случае можно взять самый обычный нож и чернилами нарисовать на нём руны укрепления и остроты. Быстро сотрутся, но в качестве убогой замены скарпелю подойдут, — мелькнуло у меня в голове, но ярость уже «щёлкнула», переключая в иной режим. Режим готовности к бою.

— Ах вот как! Значит, ещё тогда ты говорил у меня за спиной? — злость, которую я только-только благополучно подавил, снова дала о себе знать.

— Не говорил, — с долей смущения, отчего его и без того красное лицо здоровяка покраснело ещё больше, ответил он. — Просто все видели, что ты много врёшь и недоговариваешь…

— Бред, — фыркнул на это. — Просто всё наше знакомство изначально было построено на фундаменте лжи. Но не с моей, а с твоей стороны. Впрочем, какая разница, что говорят у меня за спиной, если никто не смеет сказать в лицо?

— Вот! Узнаю Кирина, — раздражённо поморщился Ресмон. — Самоуверенного говнюка. Спрашиваешь, почему я не обучился паре рун? А кто бы меня учил? В Третьей магической я до последнего не знал, что придётся ехать на войну! Да и тогда был уверен, что уж я-то точно там не пропаду! А потом, когда мысли об этом и правда появились, ты уже крутился вокруг Люмии, а Каратон, на пару с Костоном — вокруг Вивиан. А я что? Думаешь не хотел бы чего-то подобного? Очень хотел! Но пока вы все трахались по углам, я сидел в полном одиночестве и лишь пялился в стену. Я готов был поучиться хоть чему-то! Что, думаешь мне было весело? Тьфу, — здоровяк сплюнул прямо в угол, но умудрился сделать это, оставшись незамеченным. — Не важно. Всё это в прошлом. Во всяком случае сейчас я считаю, что сумею надрать тебе задницу один на один.

— Вряд ли нам разрешат, — на миг задумался я. — Но если разрешат, то не думаю, что на одних стихиях ты сумеешь хоть что-то мне противопоставить.

Артефакты и полёт, вот на что я бы сделал ставку.

— Потому что ты непобедимый? — прыснул он, невольно задирая голову повыше, тем самым как бы увеличивая свой рост.

— Опытный, — поправил его. — И я умею думать.

«В отличие от тебя» — так и повисло в воздухе.

— Посмотрим, что ты там умеешь, Кирин, — по лицу Ресмона пробежала тень. — Скоро мы доберёмся до Ростоса, а там предстоит путь через пустыню Сизиан. И я погляжу, как скоро тебе понадобится помощь, попросить которую будет не у кого.

— Если и понадобится, то точно не от тебя, — холодно ответил я. — Ни в одной ситуации, за время наших невольных приключений, в тебе не было ключевой нужды. Напротив, обычно это я вытаскивал тебя из передряг.

— Нет, — с бараньим упрямством возразил он. — Я!

— Хорошо, — скептично хмыкнул в ответ. — Хорес свидетель, я правда пытался достучаться до твоей дубовой головы…

— В следующий раз стучись в свою дубовую жопу! — гаркнул этот увалень.

Я вздохнул и демонстративно прикрыл глаза. Не хотел так делать, но риск получить удар нивелировался рунами на одежде. Угу, сегодня я нацепил старый комплект. Это, конечно, не панацея, но лучше, чем ничего. А там, если выдастся свободная минутка, буду продолжать доводить свои вещи до ума.

Ещё бы татуировки на тело, чтобы увеличить свою прочность! Вот только где найти специалистов, тем более, чтобы сумели наполнить их магией?.. Вроде бы в Агване, столице пустынников, умели что-то подобное, но…

— Ладно, хватит, — сказал я ему, добавив в голос каплю теплоты. — Ты всё-таки мой настоящий друг, Ресмон. Прости меня…

Он удивлённо вылупился в ответ и даже сделал шаг назад, однако, я тут же презрительно улыбнулся, показывая свои истинные эмоции: смесь гнева и ненависти.

— Ты это хотел услышать? Приди в себя и не льсти самому себе! Ты жалкий и тупой, твоя роль — служить, но даже это не слишком хорошо у тебя выходит! Вон, — кивнул в сторону, — освободилось новое место. Как раз для тебя, — и развернулся спиной, направившись на выход из вагона.

— Ты ещё пожалеешь о своих словах! — разразился он криком. — Слышишь, Кирин⁈ Проклятый сукин сын, пожалеешь!

Деревянной походкой, дрожа от злобы, я шёл в сторону второго вагона, раз за разом прокручивая в голове эту беседу. Ресмон… подколодная змея. Трусливая псина, убогий слизняк!

Мысленно ругаясь, я добрался до второго ресторана, который оказался полупустым, взяв себе двойную порцию, но процесс застопорился: кусок в горло не лез. Кое-как закончив с приёмом пищи, взял поднос с ещё тремя тарелками на своих товарищей, оставшихся в купе, да поплёлся обратно. Шум я услышал издали, а когда открыл дверь (что было не очень удобно из-за подноса, который ещё нужно было вернуть обратно), то заметил, что Дризз подхватил щуплого Каратона и прижимал его к стене, приподняв над полом. Наблюдатель не душил его, но явно удерживал в весьма болезненном захвате. Сам целитель морщился, но особо не вырывался, что означало: признал вину, какая бы она там ни была.

Быстрый взгляд внутрь купе показал, что Люмия спокойно сидела на месте. То есть, не прямо с ледяной невозмутимостью, но девушка явно ощущала себя достаточно уверенно, чтобы дать мне понять: что бы тут не случилось, всё под контролем.

— Хочешь умереть, значит⁈ — выговаривал Хродбер Каратону. — Не дождёшься! Или наберись смелости сразу остановить своё сердце, или мучайся, но живи! — наблюдатель как следует встряхнул «больного», ударив его спиной о стенку. — А может, дело в неразделённой любви? Думаешь о той рыжей потаскухе? Хочешь быстрее к ней? — теперь мужчина говорил вкрадчивым шёпотом, от которого, тем не менее, мурашки пошли даже у меня. В голосе ощущалась такая жажда крови, что становилось физически некомфортно. — Только скажи и я лично перережу твою глотку! — верю, вот сразу верю. — А если нет, то начинай приносить пользу! — Дризз, не отпуская парня, ещё выше приподнял его на руках, а потом отбросил в сторону сидений, куда он больно завалился. — Считаешь, что ты первый маг, который решил ставить условия Империи? — наблюдатель всё ещё не закончил. — На тебя нацепят Слезу, а потом переломают все кости, заставив часами лежать в холодной яме, в луже собственной мочи, — каждое слово было будто пропитано концентрированной ненавистью. — Когда же ты будешь готов отдать Хоресу душу, придут целители и Слезу снимут. Тебя вылечат и будут повторять этот простой путь раз за разом, пока ты, ублюдок, не станешь делать то, что нужно императору!

Я аккуратно — стараясь лишний раз не отвлекать Хродбера от очевидно воспитательного момента, — добрался до столика, куда уместил поднос с тремя порциями, а потом сел рядом с Люмией.

— Что случилось? — негромко поинтересовался я.

Она хмыкнула, отчего веснушки словно рассыпались по её лицу. С трудом подавил желание прижать это чудо поближе к себе.

— Каратону снова стало хуже, — начала рассказывать девушка, — и я стала лечить. Вот только сразу поняла, что как-то очень уж плохо это получается, — развела руками. — Ну и сказала об этом.

— Ага, — кивнул ей, — кажется, начинаю понимать.

Далее мне поведали историю, как Хродбер прижал Каратона, узнав у него, что это он своей магией пытался сопротивляться Люмии. Специально ухудшал состояние своего организма, блокируя болевые импульсы.

— Зачем? — искренне удивился я. — Так-то Дризз полностью прав: если хочешь умереть, то сделай это. Если не хочешь — то не умирай. А тут… ни то, ни сё.

Может, просто хотел привлечь к себе внимание? — промелькнула короткая мысль.

— В чём смысл всего этого⁈ — наконец ответил Каратон, рявкнув прямо в лицо наблюдателя. Мужик даже перестал над ним нависать, будто бы давая возможность высказаться. — Зачем я вообще живу⁈ Я — верс, который всё равно скоро сдохнет, так какая разница?

— А кто тебе сказал, бесполезное ты животное, что смысл должен быть? — прищурился Дризз. — Мир — это джунгли. И вот тебе совет: счастья от жизни не жди. Не будет его. Все будут тебя обманывать. И в итоге каждый умрёт сам по себе.

— Что это значит? — целитель откровенно растерялся, ожидая очередного приступа гнева, криков или оскорблений. А получил вполне себе ответ.

— Ничего не значит, — добавил Хродбер. — В мире нет никакого смысла, и ты никакой не особенный. Обычный мальчишка, который пробудил в себе магию. Ты можешь сам себя нагрузить всеми бедами мира, но от этого не изменится ровным счётом ничего. Или ты можешь продолжить жить, радуясь каждому дню. Давать другим покой, счастье и радость. Находить себя в мелочи. Делать благое дело. Например: помочь своей стране. А что выбрать — решать только тебе. Страдать и найти смерть в канаве, словно последний отброс, или уйти в вечность, как герой.

Сильные слова. Мне понравилось. Лишь через несколько секунд поймал себя на том, что обхватил Люмию, сильно прижимая к себе, причём даже не заметив этого!

— Кирин? — удивлённо спросила она.

— Ничего, — отвёл я взгляд. Мне надо было подумать.

На следующий день мы добрались до Ростоса. Здесь первым делом, даже не останавливаясь в кабаках, направились к больницу, к магам-целителям, которые полноценно излечили Каратона, взяв за это символические тридцать серебряных монет. За лечения это и правда мало (хотя даже для горожанина средней руки уже может оказаться непомерными тратами), но тут Дризз сумел договориться с кем-то из руководства больницы, а потом, пока Каратона выхаживали, ещё и побегать по городу, заглянув как в магистрат, так и даже в приёмную наместника Ростоса.

Впрочем, Хродбер также не поленился сказать Каратону, что если он ещё хоть раз попытается «играть в свои игры», то может рассчитывать лишь на нож.

— Думай, мальчишка, — бросил Дризз ему напоследок. — Все слова уже были сказаны ранее.

После этого группа направилась в сторону южных границ и, соответственно, караванов, которые регулярно ходили в Агван, столицу пустынников, и в принципе по Сизиану.

— Дерьмовое времечко вы выбрали, чтобы отравиться в путь, — сплюнул Шимар Силс, глава большого купеческого каравана, до которого Хродбера допустили лишь потому, что он упомянул армию и подкрепление императору, к тому же имел за спиной четверых магов. Нас. — Прошлое пополнение, ушедшее четыре месяца назад, добралось до Монхарба лишившись четверти всех людей. Благо для них — в основном обслугу. Но всё равно знак нехороший. Вот уверен, Дарственный отец, после захвата всех вольных городов, повернёт войска назад и очистит Сизиан, выбив всех лафтетаров.

Это слово, с диалекта сизианцев, означало пустынных разбойников, которые регулярно нападали на караваны, а в последние годы и вовсе обнаглели настолько, что даже облагали данью целые поселения возле оазисов. Пусть и небольших.

Поговаривали, что за ними стоял некий Музгаш Чёрный, который по слухам метил на место нового губернатора всего региона, вот и доводит его до крайности, чтобы потом «великодушно» решить все проблемы по щелчку пальцев. Дескать, это произведёт впечатление на Дэсарандеса и он закроет глаза, позволив этому человеку стать новым главой Сизиана, вместо Тэйтона Иннеса.

— Сколько у вас людей? — уточнил Силс.

— Здесь все, — тоном, исключающим шутки и юмор, ответил Дризз.

— Пятеро? — неприятно удивился глава каравана. — И таким числом вы идёте к императору? Хорес милостивый, что это за глупость⁈

— Мы выполняем поставленный приказ, — жёстко ответил Хродбер. — И у нас нет другого пути. К вам мне рекомендовал обратиться Семприй Улаз.

— Ты знаешь главу Тайной полиции Ростоса? — ещё раз удивился Шимар, на что наш наблюдатель промолчал, лишь прищурил свои пышущие вечной злобой глаза. — Ладно, — отмахнулся Силс. — Я бы в любом случае не отказался от помощи магов. Это никогда не бывает лишним при пересечении Сизиана. Колдун — это вода. Колдун — это защита. Надеюсь, никто не собирается в ближайшее время получить Стигматы Хореса?

— Нет, — прояснил Дризз этот момент. — Когда вы выдвигаетесь?

Договорившись подойти утром, когда караван выдвинется в путь, мы всё-таки направились в трактир. Я по прежнему не разговаривал с двумя идиотами: Ресмоном и Каратоном, так что предпочитал молчать, изредка перекидываясь фразами с Люмией. Однако, сейчас мне хотелось кое-что попробовать сделать. И я не про нашивку новых рун. С ними, благо, всё продвигается хорошо. В последний день пути на поезде сумел нанести сразу три руны, хоть и был опасно близок к порче материала. А всё из-за Ресмона! Деревенский ублюдок принялся пересказывать Каратону наш с ним разговор, разумеется выставляя себя правой стороной! От такого мои мысли постоянно скакали, да так, что едва не запорол всю заготовку. Пришлось отложить дело, чтобы не сбиться.

Не стал ничего им говорить. Каратон не дурак — хоть периодически и выглядит таким, — должен понимать, что Ресмон откровенно врал, ведь получалось у него не очень хорошо, однако, судя по виду, целителю вообще было не до меня. Его снедали собственные душевные муки. Видать всё ещё грустит по Вивиан или Триединый бы знал по чему. Нытик, что с него взять?

Экономный Хродбер снова снял одну комнату для всех, создавая Люмии ряд трудностей. Всё-таки, что ни говори, девушке бывает сложно в чисто мужской компании без возможности уединиться. Однако сейчас меня больше интересовало иное.

— Наблюдатель, разрешите отлучиться до вечера? — спросил я у него. — Хотел пройти по рынку, посмотреть, можно ли прикупить заготовки под артефакты, а также заглянуть в местную магическую академию, чтобы попробовать ознакомиться с их книгами по рунам.

— Ты не успеешь сделать всё это за остаток сегодняшнего дня, — уверенно постановил Дризз. — Но мне плевать. Разрешение у тебя есть. Жду до полуночи, не вернёшься — будешь объявлен беглым.

И я, сука, ни капли не сомневался, что он так и сделает!

Кивнув, направился в город. Была мысль взять с собой Люмию, но понял, что девушка будет лишь мешать — отвлекать от истинной цели вылазки, сбивать мысли на фривольные темы. Зачем мне это? Нет уж, пусть посидит в комнате.

Кашмир… как же я тебя люблю! Солнце, песок, засохшее дерьмо, мухи, вездесущие рынки, вечно гнилые овощи и фрукты, постоянный мунтос… Когда я уже начну его учить?

Пришлось действовать предельно быстро, так что пробежался по базарам в режиме вальса. К сожалению, здесь не слабо так взвинтили цены в связи с происшествиями в Морбо и Лунсо (да-да, пираты всё-таки и правда были), отчего я не прикупил почти ничего. Платить золотом за то, что в предыдущем городе продавали за серебро⁈ Ищи дурака!

Думал было кое-что обменять, ибо таким образом отошёл бы от привязки к монетам, и даже прикинул подходящую вещичку: одну из своих Огненных сфер. Вот только почти сразу задумался: а для чего её, интересно, используют? Чувствуется мне, что именно против Империи. То есть, своими действиями я хоть и немного, но поспособствую усилению Кашмира.

С какой-то стороны я осознаю: это не сыграет ровным счётом никакой роли. Будет у восставших одна дополнительная Огненная сфера или нет — перевес в войне явно будет рассчитываться из абсолютно других факторов. Но даже так… Патриот я, чего уж!

Мысленно ухмыльнувшись, я представил, что продам сферу, а через год (предположим) её используют против меня, когда армия Дэсарандеса будет захватывать, например, вольный город Олсмос. Вот веселуха будет!

Повздыхав, ничего из своих вещей продавать и обменивать не стал. Наверное зря, но времени чтобы обдумать ситуацию откровенно не хватало. Кое-как узнав у говорящих на нормальном языке людей про магическую академию, прямым курсом туда и направился. К сожалению, я очень поздно понял, как буду выглядеть, когда заявлюсь к ним с сумкой… По возрасту-то идеально подхожу для обучения!

В общем, я это к тому, что на стук в дверь вышло два смуглокожих кашмирца, вооружённых пиками и мушкетами, сходу попытавшихся затащить меня внутрь, приняв за новичка, только пробудившего магию и пришедшего учиться.

— Чего творите, суки⁈ — ощетинился я водной сферой, которую почти не заметили эти уроды, ведь имели у себя антимагические амулеты, что являлось нормой для стражников магической школы.

Разразившись непонятными для моего уха криками, ублюдки бросились наносить мне увечья. Я же, несмотря на наличие зачарованной и расписанной рунами одежды, проверять собственную силу в ближнем бою желанием не горел, отчего предпринял меры стратегического отступления.

Благо, форма ворона позволила взлететь, моментально уходя от противника. Вот только не успел я ещё толком набрать высоту, как оказался обстрелян с крыши ближайшего дома, где располагалось четверо солдат, приглядывающих за окрестностями. Похоже, они в том числе занимались и ловлей «хитрецов», которые пытались сбежать из школы, ведь ничем другим их меткость и скорость реакции просто не могу объяснить!

Как на зло, одна из пуль зацепила крыло, отчего с трудом, превозмогая каждую секунду своего бытия, умудрился зайти на посадку в каком-то грязном переулке, где и вернул свою человеческую форму.

— Какого хера это было? — спросил сам себя, постанывая от боли, как фантомной от облика ворона, так и самой настоящей, ведь довольно неприятно ушиб плечо. Ощутив запах мочи, осознал, что лежу прямо рядом с лужей нечистот, отчего скривился и постарался сосредоточиться на ином. — Меня что, правда перепутали с поступающим или это нормальная реакция на «гостя»?

Дерьмо, а ведь похоже и правда перепутали…

Лишь тогда я сообразил, что нужно было действовать как-то более… аккуратно. Знал ведь, сука, ещё по Морбо знал, что тут, в колониях, побеги магов далеко не редкость! У них вообще ни хрена не налажен нормальный контроль! Только его видимость. Но нет, попёрся прямо в школу… Даже логично, что местная стража попыталась меня схватить. Может, надо было пойти с ними?.. Ага, а Дризз, если бы я опоздал, конечно же дал бы мне второй шанс! Ну-ну…

Не, правильно, что сбежал. То есть, решился бежать. Не факт, что в этой грёбаной школе нашёлся бы хоть один человек, говорящий на таскольском и готовый меня выслушать. Небось сразу засунули бы за решётку, приложив антимагическим амулетом! Долбаные кашмирские шакалы, тьфу!

С трудом поднявшись на ноги и уже слыша крики преследователей за своей спиной, со всей скоростью помчался в противоположном направлении. Оторваться никак не получалось, всё-таки местные знали город куда как лучше меня, отчего вели загонную охоту, а форму ворона было уже не принять — раненое крыло создавало свои сложности. Приходилось импровизировать и даже использовать водяные щупальца, которыми отталкивался от поверхностей и перепрыгивал разные невысокие здания и прилавки. Правда в таком случае слишком выделялся и будто бы подсвечивал собственное местоположение.

Благо ещё, что народ не шибко помогал страже, скорее наоборот: им мешали, оскорбляли, кричали и даже кидали камни и гнилые овощи. А это, несмотря ни на что, так-то, законная власть! Кошмар, город стремительно падает на уровень Морбо перед нападением Челефи. Твою же мать и почему я уверен, что этот урод заранее готовит здесь почву, дабы Ростос упал ему в карман как перезрелый фрукт?

Ха-а… но даже если нападение будет, то точно не в ближайшее время. Всё-таки мы только на поезде ехали четыре дня! Нет, уж, если Челефи не задумал какой-то гениальный план, то следующей целью станет Виртал. Ростос уже потом…

— Парень! Сюда! — махнул мне руками какой-то мужчина, лет тридцати пяти на вид. — Сюда!

Мои думы были прерваны, но, пожалуй, это даже хорошо. Во время погони надо следить за обстановкой и прикидывать пути отступления, а не размышлять о лидере мятежа.

Секунду покосившись на мужика, который не был кашмирцем, решил рискнуть и направился к нему, не желая продолжать эти игры со стражниками, пока к ним не присоединились более серьёзные игроки.

— Давай под прилавок, — приподнял он стол, под которым находились корзины с разным тряпьём, каким-то хламом и перезревшими фруктами, по которым ползали вездесущие мухи. Поморщившись, забрался внутрь, уже представляя, как самолично влезаю в капкан. Вот сейчас какая-то магическая ловушка (или сугубо естественная) меня и вырубит! Хорошо ещё, что насекомые стремительно помчались наутёк (работа моего артефакта).

Отчего-то доверия к ситуации не было ни на медяк. Но… или так, или продолжить бег, ибо вторая форма у меня на «перезарядке». Ей потребуется пара дней и непрерывный тонкий поток энергии, чтобы в должной степени исцелиться. Хах, надо бы, как Тереза, изучить вторую форму. Тоже летающую. А ещё третью, боевую. Всё-таки, как ни крути, но обратись я в медведя, то легко растерзал бы всех стражей, наплевав на их защиту от магии. Главное — барьер удерживать, чтобы меня не расстреляли на расстоянии…

Угу, «обычные» пожелания: три формы. Подумаешь, какая малость! Думаю, за год-другой я вполне себе в должной мере научусь ими управлять! Аха-ха-ха! Смешно!

Эх… надо выбирать, или то, или другое. А откроешь рот на всё, то будешь бездарем. Оно мне надо?..

Сквозь узкие щели прилавка удалось увидеть, как спустя минуту мимо этого места пронеслась группа солдат, причём среди них был один, вызывающий смутные подозрения и опасения. Похож на сиона. Слишком легко бежал, слишком лениво оглядывался по сторонам и слишком уверенно выглядел. Очень много «слишком»!

Отряду вслед раздавались крики, полные злости и презрения. Народ Ростоса сказал своё слово.

— Дерьмо, не хотел бы я здесь служить, — проворчал себе под нос. Когда местные тебя ненавидят, то любая работа превращается в каторгу.

Похоже, из-за того, что я слишком активно бегал по городу, то попросту упустил из вида настрой местных жителей. Списал всё на опасение Челефи и пиратов, однако, проблема кажется куда более глубокой.

— Посиди здесь, — тихо шепнул мне мужик. — Через часок-другой тебя точно потеряют и прекратят изучать улицы. Я дам одежду, сможешь переодеться и спокойно уйти.

— Благодарю, — так же тихо ответил я. — Неужели ты помогаешь из душевной доброты?

— Кому, как не нам, помогать друг другу? — улыбнулся он. — Ты ведь не кашмирец, верно?

— Нет, — мотнул головой, — я с… родился на Фусанге, — выкрутился я, заодно использовав обозначение острова, которое применяют местные, — но вырос в Лунсо.

— Сбежал от пиратов? — покивал торговец. — Это не важно. Сиди тихо, сюда идут люди.

Раздалась речь на мунтосе, но сквозь щель я различил национальные халаты кашмирцев, что немного успокоило. Прикинув, что времени у меня ещё нормально, устроился поудобнее, но наткнулся спиной на какой-то острый камень. Едва не зашипев, тихонько отодвинулся и покосился на странную штуку. Это был идол Амма.

— Вот дерьмо, — присвистнул я.

Просидев под прилавком полтора часа, отчего затекло всё тело, получил потрёпанный халат, а потом у нас с торговцем, которого звали Арса Саглик, завязался интересный разговор, начавшейся с того, что я поведал ему свою, немного изменённую историю.

— Просто хотел почитать? — едва не рассмеялся он. — Вот уж точно, всё в руках богов!

Не Хореса, — отметил я, — а неких «богов». Точно почитатель Аммы.

— Увы, — развёл я руками. — Ладно, спасибо за помощь, мне пора идти, пока совсем не стемнело.

— Погоди, — остановил он меня. — А что если я скажу, что знаю место, где с тобой поделятся литературой абсолютно бесплатно?

— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, — нахмурился я. — Говори как есть.

— Хочешь, чтобы с тебя взяли деньги за то, что можешь получить просто так? — хмыкнул Арса. — Да пожалуйста! Но не думаешь, что возжелай я тебе вреда, то просто сдал бы страже?

— Мало ли, — пожал я плечами. — Выглядишь ты больно мутно, уважаемый торговец.

— Что есть, то есть, — уже более серьёзно заявил мужчина. — А может, это судьба, которую послали нам боги. Ты на развилке, маг: воспользоваться шансом, который сам падает в руки, или проигнорировать и уйти столь же пустым и голым, как пришёл.

— Теперь у меня есть халат, — саркастично произнёс я, подёргав себя за рукав.

Саглик усмехнулся, но его взгляд остался серьёзным.

— Хорошо, — после коротких размышлений признал я. — Проведи меня.

Надеюсь, я не пожалею о своём решении!

Путь занял почти полчаса, но солнце лишь начало заходить. Мы всё ещё оставались близко к центру города, так что я осознавал: вернуться успею. Чего уж, даже специально сказал об этом Арсу, но тот заверил, что много времени у меня не отнимет.

Не то чтобы я резко воспылал доверчивостью ко всем и каждому, отлично понимая, что вокруг меня закручивается какая-то интрига, но любопытство оказалось слишком велико. Как и желание заполучить хоть капельку знаний. Ах, как же мне не хватало новых рун!

Вскоре мы зашли в один из домов, чей вид был совершенно непримечателен. Таких по дороге встречались сотни: невысокий, двухэтажный, сделанный из пыльного жёлтого камня. Здесь проживали какие-то люди, которые тут же начали трепаться с Сагликом на своём мунтосе, но, к счастью, он быстро отделался от них и зашёл внутрь. Я следом.

Далее мы завернули в подвал, куда шла длинная лестница. Метров, наверное, пятьдесят мы прошагали… И вот тут у меня уже начало ворочаться желание развернуться обратно. Мы оказались в небольшой комнате, где размещалось несколько инсуриев, в броню которых, прямо в центре, был вплавлен антимагический амулет. Обменявшись парой фраз с Арсой (долбаный мунтос!), нам открыли проход, который вывел в широкий, необычайно большой зал, набитый народом.

Помещение было хорошо освещено несколькими жаровнями и парой артефактных светильников. На видном месте стоял большой алтарь богини Амма, а присутствующие здесь люди спокойно общались, как между собой, так и с красивой женщиной, стоящей на верхних ступенях алтаря.

— Святая мать Фира! — воскликнул Саглик. — Ваши слова оказались абсолютно верными! Я встретил его!

На мне скрестились взгляды всех собравшихся, заставляя сглотнуть враз ставшую вязкой слюну.

Доигрался, Кирин?