Отвези меня домой

Глава четырнадцатая

На звук двигателя и шум колёс по гравию человек обернулся, отняв руку от звонка.

На юге ночь наступает быстро, и хотя солнце зашло сравнительно недавно, черты лица стоявшего перед воротами человека были уже неразличимы в стремительно сгущавшихся сумерках.

— Здравствуйте, — Егор вышел из машины и направился к незнакомцу. — Вы случайно не меня ищете?

— Если вы Хорунжий Егор Петрович, то вас. — серьёзно ответил мужчина.

Лет пятидесяти с небольшим, среднего роста, с ничем не примечательным кругловатым лицом, одетый в простенькую серую пару и с дорожной сумкой через плечо, он производил впечатление обычного среднего советского человека, то есть, бывшего советского человека, трудяги, так и не нашедшего себе места в круто изменившемся мире, но не особенно, впрочем, об этом сожалеющего. Такие, когда вокруг них рушатся устои, не спиваются, не опускаются на дно общества и не заканчивают жизнь самоубийством (для этого у них маловато воображения), им также не удаётся стать и хозяевами новых обстоятельств — опять же из-за недостаточно развитого воображения и полного отсутствия авантюрной жилки в характере и судьбе. Они просто берутся за любую подвернувшуюся им работу и делают её так, как привыкли — аккуратно и старательно…

Все эти мысли успели посетить Егора Хорунжего буквально в течение одной секунды, пока он разглядывал лицо этого человека, и за это время Егор успел ещё и удивиться тому, что подобные мысли его вообще посетили — обычно, если он и давал человеку какую бы то ни было оценку, то лишь после знакомства с ним, но никак не до.

— Да, — сказал он и протянул руку, — Егор Петрович Хорунжий — это я.

— Пахалюк, — представился незнакомец, пожимая Егору руку, — Любомир Владимирович.

В его речи слышался какой-то незнакомый акцент.

— Любомир… — повторил Егор. — Редкое имя.

— Я с Западной Украины, — чуть пожал плечами господин Пахалюк. — Там это имя не столь уж редкое.

— Вон оно что! — воскликнул Егор, отпирая ворота. — То-то я слышу акцент у вас мне незнакомый какой-то… Вы проходите к дому, я сейчас только машину загоню и мы с вами побеседуем.

— Собственно, я буквально на пять минут, — сообщил гость с Украины, усевшись в комнате на предложенный Егором стул и опуская свою дорожную сумку на пол. — У меня здесь, в Ростове, близкие родственники, и я приехал к ним. А для вас у меня сообщение.

— Чаю хотите? — спросил Егор. Ему отчего-то стало тревожно.

— Нет, спасибо. Чай — это долго, а мне нужно спешить. Я ведь к вам прямо с вокзала, а на улице уже темно, и город ваш я знаю плохо. Был пару раз… давно. Дело в том, что… — он помедлил, — ваша мама очень сильно заболела.

— Кто заболел? — растерялся Егор.

— Ваша мама, — терпеливо повторил Любомир Владимирович. — Таисия Григорьевна Хорунжая.

— Я всё-таки поставлю чайник, — поднялся со стула Егор и вышел на кухню.

Мама.

Маму Егор помнил хорошо. Весёлая, ласковая и легкомысленная, она оставила их с отцом, когда Егору едва исполнилось одиннадцать лет. Уехала на Украину, откуда и была родом, и с тех пор Егор никогда и ничего о ней не слышал. Поначалу он сильно скучал и тосковал даже, но потом бабушка Полина сумела её заменить, и Егор с годами всё реже вспоминал о том, что у него есть мать.

И вот теперь, через двадцать четыре года, приходит в дом незнакомый человек и сообщает, что мама жива, но очень сильно заболела и…

Егор торопливо поставил на огонь чайник и бросился в комнату.

— Что… — сдавленным голосом вытолкнул из себя он. — Что с ней?!

— Рак, — коротко ответил Любомир Владимирович и отвёл глаза. — И, увы, в такой стадии, что помочь уже никак нельзя. Да если бы и можно было… — он безнадёжно махнул рукой. — Деньги нужны сумасшедшие. А где их взять честному человеку?

— Да, — повторил Егор. — Деньги. У меня есть деньги…

— Увы. Деньги уже не помогут. Если совсем честно, то ваша мама, Егор Петрович, умирает. Мы с ней старые приятели, и она, узнав, что я еду в Ростов, попросила зайти к вам и сообщить… в общем, она сказала, что всегда любила вас и что, если вы имеете хоть малейшую возможность, она была бы счастлива вас увидеть. Понимаете, Таисия Григорьевна хороший человек и у неё много друзей, но родных по крови, кроме вас, никого не осталось. А кто может быть человеку роднее, чем сын или дочь?

— Наверное, отец и мать, — криво улыбнулся Егор. — Кстати, я ведь не знаю даже где она живёт.

— Улица Драгоманова, — быстро сказал Любомир Владимирович. — Дом одиннадцать. Квартира номер один. Это в самом центре…

— Извините, перебил его Егор, — В центре чего?

— То есть? — удивлённо взметнул брови гость.

— В центре какого города? — терпеливо уточнил Егор.

— Однако!

— Мы не общались очень много лет. С тех самых пор, как она оставила нас с отцом. Я знал, что мама где-то на Украине, но где именно… — Егор пожал плечами.

— Да-а, — покачал головой господин Пахалюк. — Вот уж никак не мог предположить… Впрочем, это не моё дело. Ваша мама, Егор Петрович, живёт в городе Львове. Знаете такой город?

— Слышал о нём. Там родился писатель Станислав Лем.

— И это тоже. А самому бывать не доводилось?

Егор молча покачал головой.

— Если поедете, не афишируйте особенно, что вы русский. Мовой не владеете?

— Увы.

— Ну, в общем, ничего страшного, конечно. Просто поменьше старайтесь общаться с местным украиноязычным населением. Времена сейчас лихие, нехорошие, я бы сказал, времена — наши доморощенные националисты вовсю ищут врага, на которого можно было бы свалить все провалы последних лет. И, разумеется, легко его находят. Як завжды, повынны кляти москали, — добавил он по-украински.

— Ничего, — спокойно сказал Егор. — Как-нибудь разберусь.

— Значит, запишите адрес и телефон вашей мамы… — он проверил написанное Егором. — Всё правильно. Вы поедете поездом?

— На машине.

— М-м… Не советовал бы. Большой риск привлечь внимание нашей дорожной милиции. Люди они голодные и…

— Спасибо, я разберусь, — коротко повторил Егор.

— Ну, как знаете. Что ж, миссию свою я выполнил… пойду, пожалуй.

— Погодите, — всполошился Егор. — А чай? Как раз вскипел…

— Нет, спасибо. Поздно уже, а меня ждут. — Любомир Владимирович решительно поднялся.

— Давайте я вас хотя бы отвезу, — предложил Егор. — Где ваши родственники живут?

— Э-э… на Комарова…

— Тем более. Это Северный жилой массив — другой конец города, и добираться вам туда только с пересадкой. А у меня машина.

— Что ж, если вас не затруднит…

Машин в это время на улицах было уже не очень много, и доехали они быстро.

— До свидания Егор Петрович, — сказал Любомир Владимирович, выходя из машины. — Приятно было с вами познакомиться, спасибо, что довезли… и вот ещё что. На вашем месте я не стал бы слишком затягивать с посещением вашей мамы. Повторяю, что жить ей, судя по всему, осталось недолго. Так что поторопитесь.

А ведь не так прост господин Пахалюк, как мне показалось вначале, подумал Егор, трогаясь с места. С виду — обычный малозаметный и ничем не примечательный человек, а поговоришь с ним и видно, что и образованность и, ум, и воспитание — всё при нём. Правду говорят, что нельзя судить о людях по первому впечатлению. Но мама… Рак. Господи, что же делать?!

Он протянул руку, чтобы включить радио…

Анюта! Как он мог забыть?!

— Я здесь, Егор, — сказала Анюта. — Что-то случилось? Ты взволнован.

— Случилось. Но… Как ты узнала?

— Я чувствую твоё настроение. Вернее, скажем так, физическое состояние твоего организма. Сейчас, например, я наблюдаю у тебя ускоренный пульс с некоторым сбоем ритма, что говорит о том, что ты взволнован. Есть и ещё кое-какие признаки. В общем-то, всё это не так уж сложно. Есть вещи посложнее. Так что произошло?

И Егор рассказал, что произошло.

Анюта слушала молча, не перебивая.

— Такие вот невесёлые дела, — закончил Егор.

Анюта молчала.

Он почувствовал себя неловко. Так бывает, когда у тебя трудности, но ты уверен в том, что человек, к которому ты обратился, тебе поможет. А он, оказывается, вовсе не собирался этого делать и теперь ему тоже неловко, потому что он не знает как бы тебе помягче это объяснить.

— Ну, чего ты молчишь? — не выдержал Егор.

— А что я должна говорить?

— Я думал… я надеялся, что ты мне поможешь.

— Каким образом?

— Ну… ты ведь не станешь отрицать, что вылечила у моего друга Володьки Четвертакова гастрит? А Короля так вообще с того света вытащила. Четыре дырки было в мужике. Или это не ты, а так — чудо произошло. Решил Господь вмешаться в мою жизнь непутёвую и явил чудо.

— Ты не понимаешь…

— Да куда уж нам понять!

— Ты не понимаешь, чего мне это стоило. Небольшие неполадки в системе пищеварения твоего друга — ерунда. А вот второй… Но ведь если бы он умер, у тебя были бы очень большие неприятности, верно?

— По-твоему, если умрёт моя мама, то это будет маленькой неприятностью?

— Ты сам сказал, что не видел её много лет и успел забыть.

— Как видишь, жизнь напомнила. Это ведь моя мама. Понимаешь? Мама!

— Да куда уж нам понять!

С шипением Егор выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы и замолчал. Так, молча, они проехали пару километров.

— Чёрт с тобой, — Егор постарался, чтобы голос его звучал как можно более равнодушно. — Поеду на поезде. А ещё лучше — завтра самолётом. Деньги, слава богу, есть.

Анюта не ответила.

Он загнал машину во двор и пошёл к соседу — надо было позвонить на вокзал и в аэропорт.

Через пятнадцать минут выяснилось, что самолёты напрямую до Львова уже давно не летают. Можно лететь через Киев, но завтра рейса на Киев нет. Только послезавтра. А поезд Адлер-Львов отходит завтра в час ночи, то есть буквально через три часа, и будет во Львове через тридцать шесть часов.

Поеду поездом, решил он, сейчас. Голому одеться — только подпоясаться.

— Спасибо, дядя Лёша, — поблагодарил он соседа. — Тут вот ещё какое дело…

И он вкратце объяснил дяде Лёше ситуацию.

— Поезжай, — одобрил сосед Егорово решение. — Помню я твою мать очень хорошо… Надо же, беда какая! Поезжай. А за домом и Тихоном я присмотрю. Не беспокойся.

Егор передал ему запасные ключи и пошёл собираться.

Было десять минут двенадцатого, когда Егор с дорожной сумкой в руке вышел на крыльцо, запер за собой дверь и закурил, оглядывая двор и размышляя, не забыл ли он в поспешных сборах о чем-нибудь важном.

Так, деньги, документы и ключи — в кармане, в сумке — пара чистого белья, рубашка, свитер, носки, бутерброды и книга какой-то, ещё не читаной, зарубежной фантастики. А чего не хватит — приобретём в дороге.

Он спустился с крыльца и направился к воротам. Открыл калитку и уже шагнул было на улицу, когда за его спиной тихонько просигналила Анюта.

Егор обернулся.

Трижды вспыхнули и погасли фары, завёлся двигатель.

Проявить, что ли, характер? Нет, пожалуй, не стоит. Может, у неё тоже есть свои трудности, о которых я и не догадываюсь. Возможно, что эти трудности таковы, что я в принципе не могу о них догадаться. Эх, ладно…

Он закрыл калитку и пошёл к машине.

— Я передумала, — коротко сообщила Анюта, когда он сел за руль.

— Я очень рад, — искренне сказал Егор. — Значит, поехали?

— Поехали.

— Тогда погоди маленько, я схожу в дом, возьму карту автомобильных дорог. Где-то она у меня…

— Зачем она тебе?

— Как это «зачем»? Что бы знать куда ехать, разумеется. Видишь ли, я ни разу не был в тех краях.

— А куда нужно ехать?

— Есть на Украине такой город. Львов называется. Там живёт моя мама. Надеюсь, что ещё живёт.

— Львов… Сейчас.

Анюта замолчала, и Егор в ожидании закурил. Ему почудилось, что он слышит, как падают секунды — будто капли воды из неплотно закрученного крана.

— Всё ясно, — тон Анюты был спокойным и деловым. — Я знаю где это. Открывай ворота и поехали.

— Куда?

— Для начала за город. Например, на север.

— А потом?

— Я подскажу, не беспокойся.

— Как скажете, мисс, — Егор вылез и пошёл открывать ворота.

Справа пролетело освещённое ярким электрическим светом здание аэропорта — одно из немногих сооружений приличной архитектуры в городе — и вскоре Ростов остался позади.

— Что, едем до Новочеркасска, а потом налево? — с напускным безразличием осведомился Егор.

— Откуда ты узнал, что я мисс? — вместо ответа спросила Анюта.

— Что? — Егор чуть не выпустил руль.

— Повторяю, — голос у Анюты стал низким и каким-то обеспокоенным. — Откуда ты узнал, что я мисс? Другими словами, откуда тебе известно, что у меня нет пары?

— Э-э… вообще-то мне это было не известно. Так просто сказал. А что, есть проблема?

— Для нас — да.

— Для «нас» — это для кого? — быстро спросил Егор.

— Много будешь знать — скоро состаришься, — помолчав, ответила Анюта. — Так, пристегни ремень, пожалуйста.

— Ещё чего! — возмутился Егор. — Ночь на дворе, все гаишники спят.

— Пристегни, пристегни, — добродушно, но настойчиво посоветовала Анюта. — Это необходимо для нашего дальнейшего путешествия.

— Ну-ну… — Егор оторвал левую руку от баранки и пристегнул ремень. — Готово.

— Замечательно. А теперь — не пугайся.

И тут Егор понял, что земля уходит из-под колёс машины. Секунда, другая… резким ускорением его вжало в спинку кресла, нос автомобиля задрался, свет фар растерянно растворился в небе, и Анюта, словно заправский истребитель, стала резво набирать высоту.

— Фары, — сказала она с заметным напряжением в голосе.

— Что фары? — не понял обалдевший Егор.

— Отключи фары. Кто-нибудь заметит свет — пойдут слухи.

— Подумаешь! — Егору стало весело. — Одним НЛО больше в нашем сумасшедшем мире, одним меньше — какая разница!

— Всё равно отключи. Для локаторов я незаметна, а вот свет…

— Тут ты права, — Егор протянул руку и выключил фары. — Наши бравые военные хоть и пропустили в своё время Матиаса Руста, но при случае могут и рвение проявить, — и тут до него дошло. — Эй, а почему ты сама их не отключила?!

— Если я всё буду за тебя делать, то, пожалуй, мне до конца жизни придётся ходить у тебя в няньках. А это, поверь, отнюдь не входит в мои планы. Сейчас, пожалуйста, помолчи, послушай музыку, если хочешь, а я займусь делом. Хорошо?

— Хорошо, — несколько растерянно согласился Егор. Впрочем, ему ничего другого и не оставалось.