Оторва. Книга вторая

Глава 4

Люся, было, дёрнулась, но я придержала её за руку.

Куда поехали, — спросила и уставилась на сержанта.

— На улицу Роз, или вы не там живёте? — ехидно переспросил дядя Стёпа.

Люся опять попыталась сдвинуться с места, но я ещё сильнее сжала локоть подруги.

Если поехать, то, вероятно, подразумевалось на автомобиле, а кроме «скорой», в стороне стоял только горбатый «запорожец», в который товарищ сержант со своим ростом просто не мог уместиться.

— А на ваши документы можно глянуть? — поинтересовалась я.

Брови милиционера собрались в трапецию. Он косо посмотрел на меня, но полез во внутренний карман.

«Подоляну Степан Иванович», — прочитала я. С именем всё же угадала. А фамилия румынская какая-то. Или в Молдавии тоже такие были?

Степан Иванович захлопнул удостоверение и спрятал в карман.

— Ещё вопросы есть, — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил, — ну тогда давайте в машину, — и махнул рукой в сторону «запорожца».

Заглянув внутрь автомобиля, я галантно пропустила Люсю вперёд. Разглядела, что сиденье водителя сдвинуто назад и мои длинные ноги там никак не поместятся. Люсины, кстати, тоже, но и Степан это понял и сдвинул свою сидушку. Не очень-то и помогло. Бедная Люся раскорячилась как корова, но и я, хотя и было больше пространства, еле разместилась. Причём колени оказались выше пятой точки и юбка немного задралась. А потом меня ещё и припёрли пассажирской сидушкой. Хорошо хоть напарник сержанта был мелким и не раздавил меня.

В интернете бегала байка, что из этого чуда советского автопрома, менты вытащили восемнадцать пьяных мужиков. Убедилась что байка, потому как даже вчетвером ощущала себя шпротиной вдавленной в банку злобным латышом.

Как влезал Степан, можно было бы, целую юмореску написать. Головой вперёд не получилось. Едва оказался между передними сиденьями, его глаза упёрлись между моими коленками. Я даже не шевельнулась. Во-первых, натянуть короткую юбку на ноги у меня бы всё равно не вышло, а во-вторых, там зачётные трусики.

Бедняга сержант покраснел до кончиков ушей и полез обратно. Потом сел задницей и подтягивая по очереди ноги к подбородку, впихнул их внутрь. Поза у него вышла горбато-скрученной. Так и поехали.

Подумала, что если Степан каждый день будет так ездить — сколиоз ему обеспечен.

Ещё одна байка была про работающий двигатель. Мол, его не слышно, потому, что коленями уши зажимаешь. Враньё. Здесь даже тактические наушники с активным шумоподавлением не помогли бы. По-моему, морские креветки производят гораздо меньше шума.

Когда проезжали по дамбе, навстречу попались два парня крепкого телосложения. Бежали вдоль дороги в спортивных трусах, о чём-то переговариваясь на ходу.

Это вам не по Тверской. Воздух какой, а ещё родник, где можно ополоснуться, турник и брусья. Тело, доставшееся мне по наследству замечательное, но и подтянуть по физкультуре не помешает.

— У «Трудовых резервов» или у котельной? — внезапно спросил Степан, развернув голову в мою сторону.

А я знаю? Пнула Люсю в бок.

— Всё равно, — встрепенулась девчонка и хмуро глянула на меня.

И что? Вроде не сильно.

— Да, здесь, третий подъезд, — подсказала Люся.

«Запорожец» взревел, заехал на бордюр и остановился перед своим братом близнецом.

Надо же, какой востребованный автомобиль.

Ещё минут пять просидели внутри, ожидая пока Степан выковыряет себя из коробки, и они вдвоём поднимут сиденье. А потом, поддерживая с двух сторон, нас с Люсей всё-таки вытащили из недр этого чудовища. Поклялась себе: больше никогда в подобной повозке не ездить.

Мама Люси проводила нас со Степаном ошарашенным взглядом, после того как сержант поздоровавшись, передал ей дочку с рук на руки.

На звонок в мою дверь, прибежала Прасковья Дмитриевна, на ходу подвязывая халат. И опять на голое тело? Точно помнила, что когда пришёл дядя Игорь, тётка переоделась. Почти трезвая, щёчки порозовевшие, губки припухшие.

О как! Воспользовались моим отсутствием на всю катушку.

Увидев родную дочку в таком прикиде и разглядев за моей спиной очередного милиционера, мамка попятилась назад и громко заорала:

— Илья!

Да что ж ты такая громкая. На флот её надо — слепить сонар вражеских подводных лодок.

Из дверей комнаты появилось слегка мятое лицо бравого майора. Уж точно бравого: и днём и ночью.

Не обратив на меня никакого внимания, сразу обратился к сержанту:

— Степан, заходи, что ты на пороге встал. Как сыграли?

Почувствовала себя лишней и попыталась проскользнуть незаметно в комнату. Не подфартило. Тётка вцепилась в меня как клещами.

— Илья! Нет, ты только глянь, что это на ней? — и, развернувшись ко мне, упёрла руки в боки и заорала ещё громче, — Ты где это взяла? Дрянь такая⁈

Мужики оценивающе прошлись по моим ножкам и дядя Илья весело сказал:

— Чего орёшь, мать? Фёдор, сосед, из Болгарии приволок. Я расстарался, аккурат ко дню рождению.

— Какому дню рождению? — тон тётка всё-таки сбавила, — он только через два месяца.

— И что? Пусть в коробке лежит, пока лето не закончится? — майор подмигнул мне, потом глянул на свою любовницу более строгим взглядом, — и прекрати кричать, видишь у нас гость.

Тётка заткнулась, и я прошмыгнула за дверь. Вот же горлопастая досталась мне в довесок.

Постояла под дверью. Узнала, откуда менты на кладбище взялись. Напротив стадион находился, играли против боюканских, а когда домой собрались, услышали визг напарника Семёна, вот и прибежал сержант на крики.

Когда они ушли на кухню, я села на диван и стянула с ног босоножки. Немного натёрла большой палец на правой ноге, но в коробке степсы отсутствовали.

— Ева, — Илья Спиридонович заглянул ко мне минут через тридцать и застал всё также сидящей на диване. Даже шевелиться не хотелось, — ты картошку жареную будешь? С котлетами.

— Конечно, буду, — я аж подпрыгнула, только сейчас вспомнив, что ела ещё утром.

— Ну, давай, на кухню, заодно расскажешь про очередные свои подвиги.

Опять что-то рассказывать. Я кивнула, и когда майор закрыл двери, стала переодеваться. Заодно пыталась придумать, как подвести разговор к маньяку. Насколько помнила — ведущий программы сообщил не очень приятный факт — в СССР не было ни серийных убийц, ни сексуальных маньяков. Ну, то есть они были, но принимать версию с одним шизофреником правоохранительные органы никак не желали, дескать, подобное творится там, за чертой капитализма и потому невинно осуждённых по подобным делам было множество.

Ничего не придумала. Вкратце обрисовала события, быстро поужинала и, почувствовав, что глаза слипаются, брякнулась в постель.

Всю ночь за мной кто-то гонялся по кладбищу, постоянно меняя лица. Видела и неандерталок со швабрами и Семёна, почему-то с метлой. А под конец из-за очередного памятника, за которым я собиралась спрятаться от преследователей, высунулась фигура сержанта Степана с довольной рожей и колокольчиком в руке.

Испугано подскочила, сразу догадываясь, что кто-то звонит в дверь. Выдохнула, скинула простыню. Учитывая, что ночная рубашка, которую вчера обнаружила в шкафу, была мне до пят, легла спать голой. Накинув халат, высунулась в коридор.

Кроме мерзкого дребезжания звонка, никаких звуков. И в комнате предков тишина. Пришлось затянуть халат верёвочками и открыть дверь.

На пороге стояла, сияя как пятачок поросёнка, Люся. Увидела меня в халате и улыбка сползла с её лица.

— Ева, — спросила голосом полным удивления, — ты почему не одета? Ты не идёшь на консультацию?

На консультацию? И вот какого? Вчера не могла предупредить об этом? Двести раз повторила, что ничего не помню. И вообще, зачем нам именно сегодня на консультацию? Напрягла извилины и решила что, наверное, запись, но на всякий случай переспросила:

— В женскую?

Могла бы и не спрашивать, Куда ещё, просто Люся сказала это как-то странно. Не в, а на.

Люся открыла рот, закрыла и не произнесла ни звука.

— Что? — спросила я, начиная догадываться, что к женской консультации наш запланированный поход не имеет никакого отношения.

— Я забыла, — промямлила девчонка, — и что теперь делать?

Загадка стала наслаиваться одна на другую.

— Что забыла? В какую консультацию идти?

Она отчаянно помотала головой.

— Ну и ладно, — я втянула девчонку в коридор, — пока будешь вспоминать, я хоть глаза продеру и зубы почищу.

— Ты ничего не вспомнила? — спросила Люся, когда я повернулась к ней спиной.

Пришлось остановиться.

— И сколько раз тебе повторять, ты будешь первой, кто узнает об этом.

— Но тогда тебе, наверное, скажу. У нас консультация в школе. Через неделю экзамен по иностранному языку.

Я, было, снова направившись в ванную, остановилась.

— А сколько экзаменов в 9 классе?

— Два, — быстро подсказала Люся, — иностранный язык и физкультура.

— Физкультура, — протянула я.

В принципе ничего особенного. Английским я владела прекрасно. В школе были сплошные пятёрки. С Аланом два месяца прожили в Бристоле. Он всегда говорил, что у меня отличное произношение. Я читаю книги на английском, смотрю фильмы. Если не буду особо выпячивать, сдам как-нибудь, и не заметят. Про физкультуру тоже особо не стоит замораживаться. Что там? Бег, прыжки, ерунда.

Вся проблема, что я никого в школе не знаю. Точно засыплюсь.

Люся продолжала таращиться на меня как на привидение.

— Успокойся, как-нибудь выкрутимся. Меня другое волнует. Я никого не помню. Ни учителей, ни одноклассников.

Люся очнулась.

— Так у тебя виньетка есть за 8 класс.

— И ты знаешь где? — поинтересовалась я.

— В нижнем ящике шкафа.

Туда мои ручки ещё не дотянулись. Но. То, что я не приду на консультацию, это не проблема, я ведь болею.

Лепила, когда вчера принёс деньги, сказал что сделает справку до конца недели, а вот подруга…

— Ты, Люся, иди на консультацию, а то влетит. А после зарулишь ко мне и мы всё обсудим.

Девчонка кивнула улыбаясь. Такой она мне больше нравилась.

Уже выпуская её через порог, вспомнила:

— Слушай, а где мои предки? Ты не в курсе?

— Как где? — удивилась Люся, — на работе.

— Точно, — я кивнула.

А где же им ещё быть. Спиридонович вчера говорил, еле выходной выбил, а где тётка работает, бес её знает. Но и не особо интересно. А потому махнула подруге рукой и захлопнула дверь.

Ну вот. День второй начался. Позавтракать и сходить за картой Кишинёва. И хорошо бы до кладбища прогуляться, лишь бы снова на бдительных работников не наткнуться.

И да. Забыла уточнить у Люси, что за ересь она вчера несла про Нину Арбенину. Отравил мороженным на балу у баронессы. В СССР были бароны? И балы?

Встряхнула головой. Как же хорошо попаданцам — пенсионерам. Здесь они жили, сюда же вернулись, так ещё и в своё родное тело. Все ошибки подобрать можно, заранее зная, что с тобой будет в тот или иной момент. А пусть попробуют вот так как я. С чистого листа. Словно только родилась и, кстати, память XXI века, ну очень сильно мешает. Ну, вот капец как.

После долгих поисков на кухне, которая была квадратной и имела стороны около 2.5 метров, обнаружила холодильник в небольшой нише. Конкретнее было бы назвать тумбочкой, мне по пояс. Жареную картошку уже подъели, но были котлеты и яйца, так что позавтракала на славу. Что в СССР пили во время завтрака, выяснить не удалось. Перебрала кучу металлических банок и только в одной из них нашла нечто напоминающее чай, но вместо листьев маковые зёрна. Ни одно, даже самое мелкое ситечко их не задержит. На всякий случай решила не рисковать. Попила воды из-под крана, с сильным запахом хлорки. Полная дичь.

И в этот момент раздался звонок телефона. Алёкнула, и тут же в ухо заорал незнакомый голос:

— Февронью позовите к телефону.

Ни тебе здрасьте, да ещё имечко у его подруги. И где он только отыскал такую?

— Вот чего ты орёшь, — заорала я в ответ, — Февронью ему подавай, сгинула твоя Февронья, — и повесила трубку.

Ладно, дел куча. Сходить на кладбище, купить карту…

Додумать не успела. Снова зазвонил телефон.

В этот раз парень на другом конце провода говорил спокойным голосом, и я почти сразу его узнала.

— Петя? Ты что ли?

— Ага, привет. Только трубку не бросай, у меня больше двушек нет.

— Привет, — откликнулась я, — сам виноват, кричал зачем?

Он пропустил мои слова мимо и спросил:

— Ты что делаешь?

— Ничего, гулять собиралась пойти, — ответила я.

— Так может это, — он замялся, — может, вместе куда пойдём?

Я задумалась. Одной соваться на кладбище совершенно не хотелось. А Петька, как-никак парень.

— А давай, — согласилась я, — сколько тебе до Ботаники добираться?

— Так я это, уже здесь. У кинотеатра «Искра», дела тут были.

Видела кинотеатр из окна «Запорожца». Пять минут пешком до угла улицы.

— Стой там, — приказала я, — скоро буду.

Он пообещал.

Увидела Петьку издали: согнувшись в позе «зю» разглядывал киоск, из которого лилась негромкая музыка. Девушка лет двадцати с огромным бюстом стояла около открытой двери и курила. И на ней была джинсовая юбка. И что мои предки вчера так возбудились? Значит, джинсы уже были в ходу.

Петька выпрямился, и когда я подошла ближе, заикаясь, сказал:

— Отпад. Вот ты сегодня выглядишь как бикса.

Это комплимент, что ли?

Продавщица кинула на меня оценивающий взгляд, фыркнула и скрылась внутри киоска.

Петька тоже выглядел сегодня гораздо лучше. Волосы были причёсаны, лицо не чумазое. Не красавец, но вполне подходил для моего дела. Костюм в полосочку, серая рубашка, туфли с острыми носками. Жених. И ещё на левой стороне пиджака красовался комсомольский значок. Видела не раз в интернете. Ещё бы погуглить, кто такая бикса?

Петька предложил пойти в кино. В 10.00 показывали «Человек-амфибия». В другой раз может, и согласилась бы увидеть этот фильм на большом экране, но точно не сегодня.

Оттащила парня к ёлкам, в переносном смысле, и вкратце сообщила, что нужно попасть на кладбище.

Петя скорчил физиономию. Наверняка, это последнее место, куда бы он предложил девушке прогуляться на первом свидании. Попытался переубедить меня, но я была неумолима. И подбросила пряник. Пообещала обязательно сходить с ним в кино. Как-нибудь потом.

Петя тяжко вздохнул и поплёлся следом.

Как выяснилось, пять часов вечера в парке в воскресенье — разительно отличались от десяти часов утра в понедельник. Людей практически не было, рыбаков раз-два и обчёлся. Единственное, лодок было всё также много. Раздирало любопытство — что можно ловить на блесну в таком маленьком водоёме?

Палец на ноге растёрла окончательно. Пришлось сесть на скамейку, обмотать место подорожником и шагать сразу стало легче. Вагончики никто не возил, и всю шелковичную аллею мы преодолели пешком. Ещё раз пообещала себе нарвать полную сумку ягод и закрутить варенье. Если время найду для этого.

Едва аллея закончилась, и мы шагнули под арку, я, прижав Петьку к стене, приложила палец к губам. На обочине стоял уже знакомый «запорожец», а на футбольном поле толпа парней бегали за мячом. Вот же. Менты в СССР только и занимались тем, что в футбол играли? А ловить серийных маньяков кто должен? Попаданка? Вот впихнули бы меня в тело бравого майора, я бы тут развернулась. Представила и поморщилась. Тётка в этом случае не просто в довесок, её бы ещё и трахать пришлось днём и ночью. Это же гонилово, Чё за кринж.

— Феврония? — прошептал пацан, пытаясь глянуть в ту же сторону, куда смотрела я.

Я развернула голову, и наши лица оказались в сантиметре друг от друга. Я улыбнулась.

— Не Феврония, пошутила так. Меня зовут Ева.

И в каком-то порыве прижалась к его губам. Просто так. Давно не целовалась с малолетками и захотелось вспомнить забытое чувство. Никакого кайфа не получила. Чувак, мало того что весь напрягся, так ещё и губы сжал и проникнуть языком к нему в рот не удалось. Дошло с опозданием, что этот шпингалет ещё ни разу не целовался с девчонками, а про то, что ручками своими не в стенку вцепиться нужно, а лапать объект своего обожания, даже в мыслях не держит. Поцик мелкий.

Оторвалась от него в расстроенных чувствах, а у него в глазах вместо радости — страх. В СССР не целовались? Залепуха полная. У тётки губы вчера утром были, словно силиконом подкачали, а этот задрот перепуганный стоит.

— Давай обойдём по тротуару, а то среди футболистов один знакомый есть, с которым видеться нет никакого желания, — и подтолкнула Петю в сторону, а то так бы и остался стоять на месте шибзиком.

На кладбище тоже решила не врываться, а сначала заглянула в калитку и, не обнаружив вчерашних мертвоедов, потащила чела за собой, вдоль склепа.

До могилы Арбениной оставалось не больше двух десятков шагов, когда мой взгляд зацепился за размытое движение. Едва не вскрикнув, схватила Петю за ворот пиджака и прижала его грудью к могильной плите. Не знаю, что он подумал в тот момент, но в глазах этого кренделя я прочитала некую обречённость и почему-то сразу подумала, что на свидание он меня больше не позовёт. А тем более в кинотеатр на последний ряд, где вокруг темно и страшно.

Чтобы он с перепуга не закричал, закрыла ему рот рукой и сделала страшные глаза. Наверное, получилось, потому, как мальчик Петенька полностью обмяк, вот-вот готовый завалиться в обморок. Я же, вцепившись в пиджак и пытаясь удержать пацана на ногах, выглянула из-за могильной плиты.

Не показалось. На том столике, откуда вчера узнала могилу, стоял человек. И не просто стоял. Он держал в руках фотоаппарат!

Петя попытался отодвинуться.

— Тихо, — зашипела я на него, — присядь и не шевелись. Если понял — моргни.

Он отчаянно заморгал и я его отпустила.