Оторва. Книга первая

Глава 5

Я только брови успела нахмурить, пытаясь перевести сказанное. Мочалкой вроде и в моё время называли, но ведь конкретных уродочек, а Люся вполне себе милое существо. А я, стало быть, баруха, это он что имел ввиду? Сделал вывод, разглядывая мои голые ляшки? Ну тогда это синоним…

Люся в этот момент попыталась сделать шаг назад, упёрлась ногами в бревно, на котором я сидела и с визгом завалилась через него. Плюхнулась на спину смачно и громко. Ну вот, боялась запачкать платье, а сидела бы рядышком, всё и обошлось.

Я перевела взгляд на недоросля и прищурив глаза спросила:

— Слышишь, фунтик, и кого ты барухой назвал?

Парнишка, уже было направившийся в нашу сторону, остановился, и его глаза бешено начали вращаться. Создалось впечатление, что они у него к мозгам прикручены, и теперь, когда заработали извилины, пошла цепная реакция.

Сфокусировал взгляд на мне, вернее, всё так же на моих ногах, еле оторвался и уже глядя прямо в лицо, сказал:

— Так это, — он запнулся, — это нормальное слово, не ругательное.

— И мочалка тоже нормальное слово? — поинтересовалась я.

Со стороны Люси донеслось хныканье. Я оглянулась на девчонку и спросила:

— Живая, — но увидев в её глазах слёзы, проявила сочувствие, — ты там не очень? — и добавила, скорее для незваного гостя, потому как эту лабуду Люся точно не разобрала, — это жиза (1), не дрейфь, подруга, не зашкварилась (2).

Оглянулась на чечика (3) и увидев его вращающиеся глаза, сразу догадалась, что и он от моих слов ушёл в полный тильт (4).

Наконец, он поморгал, останавливая вибрацию лица и сделав задумчивый взгляд, спросил:

— А это ты что сейчас сказала?

Оказывается, умеет говорить на русском не матерном. Уже вторая фраза вполне удалась.

— А ты что ляпнул, едва нарисовался? — ответила я вопросом на вопрос и тут же заржала, увидев, как глаза шкета начали вращаться.

— Чего? — нахмурился он, — это я чтобы сразу показать, что в системе.

— Координат, что ли? — смехом я уже давилась.

— Каких координат? — он совсем впал в ступор.

— Полярных.

Глаза собеседника снова начали вращаться. Так и до косоглазия недалеко.

— Я спросила, если нож есть? — я, наклонившись, достала бутылку и продемонстрировала её обоим парням, — видали, что обнаружила здесь. Только не говори, что это твоя заначка и вы специально сюда за ней пришли.

Он промычал что-то невразумительное. Люся ему поддакнула.

Я оглянулась на девчонку, которая сидела на земле и потирая ушибленную руку, тихонько всхлипывала.

— Люся, хорош киснуть. Сейчас с парнями почилимся (5) и поедем домой.

Люся нервно кивнула, рассматривая широко раскрытыми глазами бутылку в моих руках.

— Нет, — отмер шкет, — ножа нет, мы не за грибами пошли, но зато спички имеются.

Спички? Я глянула на толстую пластмассовую пробку. И куда он собрался их втыкать?

Парнишка подошёл ближе и протянул руку к бутылке. Я пожала плечами и отдала. Побежит и ладно, он в кедах, а я босиком, точно не угонюсь.

— Я Пётр, — внезапно представился он солидным именем и уселся рядом на бревно.

Прям как князь Муромский.

— А я Феврония (6).

Он, уже достав коробок из кармана, глянул на меня.

— Чего?

— Имя такое, — и уточнила, так как он забыл, что держит бутылку в руках, — женское.

— А-а-а, — протянул он, — ни разу не слышал, — и снова стал пялиться на мои коленки.

— Бутылку открывать будешь? — отвлекла его от созерцания.

Петя покрылся красными пятнами, надо же, он даже смущаться умеет и достав из коробка две спички, поджёг их. Секунд 30 ему понадобилось, чтобы сковырнуть пробку. Неожиданно. Пили мы как-то вино на природе под шашлычок. Парни минут десять вскрывали нечто похожее. И куда, спрашивается, ушли нано-технологии?

Первый глоток Петя доверил мне, протянул бутылку и, подняв с земли бумагу из-под колбасы, стал оттирать сажу с рук.

Терпкое, крепкое, пахучее. По вкусу переплюнуло многие дорогие вина из XXI века. Вот же, пенсионеры-попаданцы-ухари. СССР им захотелось сохранить, и я даже догадываюсь почему.

Петя с удовольствием сделал парочку внушительных глотков и радостно запыхтел.

— А твой фамильяр так и будет в кустиках отсиживаться или он не пьёт, — я кивнула в сторону дружка.

— Жека, — тут же встрепенулся Петя, — ты чё застрял, своя гёрл, иди глотни молдована (7), марочный.

Женя словно ждал приглашения, тут же подгрёб к нам и поднеся горлышко ко рту, присосался как к родной.

— Не части, — Петя буквально выдернул у него из рук бутылку и передал мне. Потом оглянулся на Люсю и спросил, — а твоя тёлка не будет?

— Во-первых, бычок, тёлка не моя, потому как я, если не разглядел, сама тёлка. Или ты намекаешь на отношения нетрадиционные?

Петины глаза начали вращаться, вот же тугодум.

— Какие отношения? Нетро…что?

— Забей, — я махнула рукой и сделав глоток? спросила, внезапно подумав, что и банку сгущёнки парни смогут открыть при помощи технологий XX века, — чем открыть? — и подняв с земли? показала Пете синюю этикетку, — люблю под вино сладенькое.

— Так это легко, — Петя взял у меня сгущёнку и отправился к остову беседки.

Постучал и через несколько секунд вернулся, держа в одной руке банку с двумя круглыми отверстиями, а в другой? здоровенный гвоздь.

— Если мало, могу ещё.

Я попробовала. Запила вином. Извращенство, но так вкусно!

Пустили по кругу? и содержимое в обоих сосудах как-то быстро закончилось.

— М-да, — произнёс Петя, выбивая из бутылки последние капли себе в рот, — даже не гадал, что сегодня так подфартит.

— Кстати, — сказала я, — а что у вас за прикид, полный отстой, а вроде нормальные чуваки.

— Так? мы это, — пожал плечами Женька, — по лесу бродили, на озере хотели искупаться. Я тут в прошлый раз веткой штанцы клёвые порвал. Вот мы в хламиде теперь и гуляем.

— Тут и озеро есть? — заинтересовалась я.

— Большое, — подтвердил Петя, — хочешь искупаться? Айда с нами.

— В другой раз, — отказалась я, вспомнив, что под халатом у меня только левая футболка.

— А ты чего в таком, — Петя провёл рукой сверху вниз, — тоже отстой.

— С больницы сбежала, — отмахнулась я, — ты послушай, можешь мне слова своего сленга записать в тетрадке с объяснениями.

— Чего записать? — Петины глаза пустились по кругу.

— Слова. Мочалка, баруха и все остальные, что вспомнишь.

Ну а что, может я ещё в реанимации лежу, очнусь и снова XXI век, а у меня словарный запас больше, чем у прапора Тыгляева будет. Вот обзавидуется.

— Это к Тарухану надо пойти, он их тыщу знает, — заметил Женя.

— Ну и сходите, а потом где-нибудь пересечёмся. Ещё посидим.

— Ну ладно, неуверенно, — сказал Петя, — дай свой телефон, а то у меня шнурки в стакане каждый день, не дадут поговорить.

Я зависла.

— Кто в стакане у тебя?

— Ну, в смысле предки дома каждый день, в отпуске они. Решили обои переклеить, вот я шлёндраю целый день.

Шнурки в стакане — это предки дома. Феерично!

Я обернулась к Люсе.

— У меня телефон есть?

Она кивнула.

— Какой?

Люся назвала пять цифр.

— Запомнил? — это спросила у Пети.

— А ты что не знаешь, есть у тебя телефон или нет?

У него точно будет косоглазие.

— Память отшибло, даже имя не помнила, вон, — я указала на Люсю, — пришла и рассказала, как меня зовут.

Оба парня выпучили на меня глаза.

— Врёшь, — первым опомнился Женька.

— Да чтоб я всю жизнь в этом халате ходила, — поклялась я.

— Отпад! — воскликнул Петя, — а ты завтра что делаешь? Давай к нам, с пацанами познакомлю, только сделаешь вид, что ты моя бикса. А то ведь никто не поверит.

— Завтра не знаю, меня Айболит хотел в дурку загнать, надо разбираться.

— Айболит, ха-ха, — хихикнул Женька, — так давай прямо сейчас с нами, перекантуешься на хате у Соньки, завтра и порешаем.

— Нет, — я отрицательно покачала головой, — не могу, дома мама, нервничать будет.

— А мамку помнишь? — спросил Петя.

— Да говорю же, ничего, совсем.

— Отпад, — сказал Женька, — и повернувшись к другу, спросил, — слушай Моцарт, а если я Клёвому скажу, что потерял память, как думаешь, два рубля ему не нужно будет отдавать?

— Вот ты совсем сбрендил? Всё равно отдашь, только ещё фингал под глазом будешь носить пару недель.

Женька разочарованно уставился себе под ноги.

— А почему Моцарт? На баяне умеешь играть? — спросила я.

— Не только на баяне, — поникшим голосом ответил Петя, — предки заставляют хилять до музыкалки, лабуха хотят из меня сделать.

Я нахмурилась.

— Переведи.

— Да ты сама гундосишь, я даже у Клёвого таких слов не слышал.

— Это другое, лабух — это что?

— Музыкант.

Точно туплю, могла и сама догадаться.

— Ну ты это зря, — сказала я, — я семь лет отходила, зато теперь, как возьму гитару, все парни мои, — и осеклась, увидев Люськины глаза. Почему-то сразу подумалось, что Ева на гитаре не играла. Да уж, сегодня Люся о своей подруге узнала много нового.

— Круто, — сказал Женька, — а ты и поёшь?

— Конечно, — подтвердила я.

Петя зарделся, словно я его девушка и он весь такой крутой, потому что у него есть я.

— Кайфово. А у нас в компании только Жердяй может бренчать, но полный отстой, — сказал с досадой Женька, — а я люблю слушать на гитаре. У меня дядька классно играл.

— Как-нибудь забегу в гости, и Петя мне на баяне подыграет, — пообещала я.

— У меня нет баяна. У нас пианино дома стоит, — угрюмо сказал Петя.

— Значит, на пианино подытожила я, — а сейчас ладно, нам пора домой.

— Телефон ещё раз скажи. — попросил Петя, а когда Люся продиктовала, стал гвоздём вырезать цифры на бревне.

— Ау, — возмутилась я, — ты что делаешь?

— Только две последние, — начал оправдываться парень, — три пятёрки я запомнил.

— И что. Притопаешь сюда, если забудешь?

— Если забуду, да, — кивнул Петя, — ну пока, он сделал несколько шагов, оглянулся и улыбнувшись, добавил, — ты клёвая, я таких ещё не встречал, — и на прощание скользнул взглядом по моим коленкам.

Комплимент сделал и на вполне нормальном русском.

Я махнула рукой и повернулась к Люсе.

— Ну и чего сидишь? Поехали домой. И кстати, у моего отца не было знакомых в ментовке?

— Где?

Когда-нибудь у неё лопнут глаза, если будет их так пучить.

— В милиции, где ещё?

— Были. У вас дядя Илья часто бывал, да и сейчас приходит иногда.

— Дядя Илья? А это кто, где он служит?

Люся поднялась с земли, отряхнула платье и уселась на бревно. Рядом со мной.

— Ты чего? — не поняла я.

— Ты всё помнишь.

То ли вопрос, то ли констатировала.

— Что помню? — переспросила я.

— Всё.

— Люся, что за загадки?

— Ты помнишь, что семь лет ходила в музыкальную школу. Ты помнишь, что во дворе играешь на гитаре. Ты даже вино сейчас пила так, как это делала в павильоне, со сгущёнкой. Но при этом говоришь, что не помнишь, как зовут твою маму. И ты не знаешь, что дядя Илья к вам ходит. Так не бывает.

У меня даже зрачки разболелись. Наверное, глаза вспучились похлеще, чем у Люси. Так, Ева не совсем пай-девочка, как я о ней изначально думала. На гитаре во дворе, вино из горла. Однако.

— Ты это серьёзно, — в моём голосе так и сквозило удивление, — я что, точно в музыкалку ходила?

— Да ты только что это сама рассказывала.

— Рассказывала, — согласилась я, — но не потому, что вспомнила, а для этого оболтуса. Чтобы не бросал музыку, ведь это классно.

Люся рассмеялась.

— А откуда ты знаешь, что это классно, если ничего не помнишь? А я думала мы подруги, — она поднялась и медленно побрела в сторону тропинки.

— Люся, я тебе клянусь, я не помню свою маму, я не знаю, где я живу, и мне одной не выкарабкаться из этого. Помоги мне.

Она остановилась и словно нехотя развернулась ко мне лицом.

— Тогда скажи честно, что происходит? Где ты таких слов набралась? Почему ты сбежала из больницы?

— Люся, я тебе клянусь, я не знаю. Я даже не знаю, как попала в больницу. Люся, ты моя лучшая подруга, я бы не стала тебя обманывать.

— А откуда ты знаешь, что я твоя лучшая подруга? — мгновенно парировала она, вычленив из предложения только эту фразу.

— Не знаю, просто чувствую, здесь, — и я приложила руку к сердцу.

Люся смутилась, отвела взгляд, подошла вплотную и снова села рядом. Раздумывала больше минуты, потом согласно кивнула.

— Наверное, так тоже бывает, — наконец сказала она, — ну, что память частично пропадает. И если я тебе буду рассказывать, ты, возможно, вспомнишь.

— Даже наверняка, — подтвердила я.

— Мы живём на Ботанике, на улице Роз, — Люся охнула и отодвинулась, — ты что-то вспомнила, у тебя даже лицо изменилось, стало серым.

Вспомнила. Конечно, вспомнила. Но кто же со мной такой пранк придумал? Какой гад затеял со мной эту игру, периодически подбрасывая кусочки головоломки, не давая расслабиться. На улице Роз! Ведь не может быть таких совпадений. Их просто не может существовать в природе.

Перед глазами всплыло лицо Алана. Красивое, улыбающееся. Мой первый парень. Моя любовь. Бейсджампер. Он разбился в горах Швейцарии десять лет назад, потому что решил опробовать новый тип вингсьюта (8).

Мне позвонил Крис, наш общий друг, бывший чемпион мира по бейсджампингу, поздно вечером, когда мы обмывали наши дипломы, и сообщил о трагедии. Сказал, что Алан вместо своего S-Fly, на котором он умудрялся развернуться на пятачке, напялил на себя V4 и, хотя погода была чудесная, а условия идеальными, он не справился с управлением из-за совершенно разных стилей полёта. Он рассказал, что видел, как это случилось и не он один.

«Мы все знаем о рисках, — сказал Крис в заключение, — и, к сожалению, в этом случае его смерть на 100 % была следствием человеческой ошибки».

Я не поверила, он не мог так поступить со мной, не мог, не имел права. Он клялся, что этого не сделает. Но вечером того же дня нашла сообщение в интернете.

Но, сейчас 1977 год, Алан жив, — зазвучали в моей голове восторженные возгласы и затихли. 1977 год! Он родится, когда мне будет за 30, а когда впервые приедет в Москву, я буду старой бабкой. Хотелось рыдать от отчаяния.

После его смерти я почти год провела в вакуумном состоянии. Я не хотела ни есть, ни спать. Я хотела умереть. Даже не представляю, сколько терпения понадобилось родителям, чтобы вытащить меня почти с того света.

И вот сейчас я узнала, что моё новое тело жило на улице Роз. Алан родился на севере Новой Зеландии в небольшом городке под названием Те-Авамуту, что в переводе на русский звучало как город Роз. Могло ли, быть случайным такое совпадение? Кто придумал такую страшную головоломку?

Словно из преисподней до меня донёсся голос Люси:

— Ева, Ева, да очнись ты, что с тобой?

Девчонка смотрела на меня перепуганным взглядом.

— Почему ты плачешь, Ева, я не брошу тебя, я не уйду. Честное слово. Прости, что усомнилась в твоих словах. Я всё сделаю для тебя, честное комсомольское.

Честное комсомольское! Побожилась так побожилась.

— Ничего, просто попыталась вспомнить хоть что-нибудь, но ничего не вышло, — солгала я, — вроде какие-то мельтешения, но нет. Не могу. Извращенство какое-то.

— Извращенство? А разве есть такое слово? — удивилась Люся.

Ага, — кивнула я, — это извращённое название извращения.

Примечание:

1. жиза — сокращение от слова «жизнь». Это жиза — «такова жизнь», «так бывает» (сленг)

2. не зашкварилась — не опозорилась (слэнг)

3. чечик — парень, который не вызывает никаких эмоций. Ни негативных, ни позитивных (сленг)

4. тильт — напряжённое состояние (сленг)

5. чилить — отдыхать (сленг)

6. Пётр и Феврония — Пётр был князем Муромским, Феврония — простой девушкой. Умела искусно врачевать — спасла Петра от укуса змея со словами: «Будет здоров, если буду ему женой». Выздоровевший Пётр свататься не спешил и снова занемог. Осознал, женился, влюбился — да так, что, когда умерших в один день супругов положили в разные гробы, наутро они оказались в одном.

7. глотни молдована — в Молдавии портвейн называли — «молдован в шляпе», по рисунку на этикетке

8. вингсьют — специальный костюм-крыло