Оторва. Книга четвертая

Глава 2

Качнуло.

Я прислушалась к ощущениям и открыла глаза.

Белый потолок, металлический плафон с двумя круглыми длинными лампами. Один в один как в РОВД.

Как, опять?

Скользнула взглядом по палате. И точно, больничная палата. Слева стена, окрашенная в синий цвет, справа четыре койки и все заняты. И у всех что-то в гипсе. Если это дурдом, то здесь происходит нечто странное. Память услужливо нарисовала картинки прошлого вечера. Надеюсь, этих пациентов отправила на койки не я.

Заглянула под простыню. Похоже на ночнушку, белое из плотной ткани. Левая рука плотно прижата к телу и на ощупь масса гипса. И на спине такая же ерунда. Мне пуля ключицу, что ли разворотила? Слишком много за четыре дня накопилось.

Но кое-что удивило, между ног не матрац, которых мне с запасом наделала Люся, а нечто более удобное. Или сделанное умельцем получше подружки.

Я громко охнула, заставив всех повернуться в мою сторону. Это был сон? Конечно, это был сон.

Закрыла глаза, мгновенно увидев серый обшарпанный стол, шесть карт веером и только крайние две рубашками вверх.

Вот же дура конченная, я же тебя предупредила, кукла безмозглая. Вот это всё вчера было зря?

Меня встряхнуло, как в автомобиле на ухабистой дороге и я оценила свои вчерашние действия матерно, но слава Богу, мысленно.

По деревянному полу загрохотали шаги и я, открыв глаза, тут же встретилась взглядом с жирной тёткой лет под пятьдесят с редкими седыми волосами, из которых даже Зверев не смог бы сотворить нечто похожее на причёску.

Правая рука хоть и была в гипсе, но дамочка ею энергично размахивала и, таращась в мою сторону, быстро продвигалась к двери. Соглядатайка, не иначе. Бросив ещё один недружелюбный взгляд, выскочила из палаты, как будто ожидала от меня какого-либо подвоха. Точно стучать побежала, а значит, очень скоро стоило ожидать гостей.

Угадала. Не прошло и пяти минут как дверь распахнулась и в палату быстрым шагом вошёл чувак, лет двадцати пяти за которым семенила девушка. Оба в белых халатах из чего можно было заключить, что имеют самую непосредственную принадлежность к медицине.

Дверь за ними закрылась не сразу и успела разглядеть ещё одного субъекта в милицейской форме. Только мельком, но мне и этого было достаточно. Вероятность того что сей персонаж был по мою душу была 100 процентной. Учли, стало быть, мои прошлые заслуги перед Отечеством.

Парень до доктора явно не дотягивал, скорее студент-переросток и смотрел на меня так, словно обещала помочь ему в написании курсовой. И потому стетоскоп, висевший у него на шее, выглядел нелепо.

Девушка в халатике выше колен и платочке. С улыбкой 50-летней женщины работающей в дивизии морской пехоты и уверенной в том, что она гетеросексуальна. А в руках тот самый здоровенный шприц, какой видела у Акакия, с мутно жёлтой жидкостью внутри.

Ещё одна команда желающая продырявить мне задницу, хотя судя по ощущениям, обе ягодицы мне чем-то подобным уже расковыряли пока я валялась в отключке.

Взгляд юного доктора мне не понравился, какой-то страстно-чувственный, из чего сделала вывод, что тело Бурундуковой он успел разглядеть до того как на меня напялили балахон. Ещё один извращенец. И с чем пожаловал?

— Ну вот и очнулась наша пациентка, — заговорил он слащавым голосом приближаясь к моей койке, — ну и как сегодня себя чувствуешь?

И походка и голос выдавали в нём человека с вечным внутренним монологом, которого стремительный темп эпохи заставляет с ужасом смотреть на взрослую жизнь

Идеальный портрет персонажа — идиота, которого сделали для геймджема.

И руку протянул, чтобы сдёрнуть с меня простыню.

Совершенно ни о чём подумать не успела, сработал рефлекс. Ухватила указательный палец и резко вывернула наизнанку.

Чувак заорал и брякнулся перед койкой на коленки, благо место позволяло. Между мной и соседкой, девочкой лет 12 стояли две тумбочки.

Медсестра в платочке перестала улыбаться и испуганно отступила назад.

Ну вот не понравилась мне эта сладкая парочка со шприцом напомнившем «Кавказскую пленницу». Нечто подобное воткнули Моргунову в задницу. Так у нас габариты разные и какого с таким монстром приближаться к моей миниатюрной попке. И лекарство в стеклянной колбе смахивало на мочу бизона.

На всякий случай, чтобы доходчиво зашло в помутневшие сознания, сказала:

— Укол мне сделаете, руки переломаю и ноги выдерну.

Народ в палате возбудился, приподнялись со своих мест.

Театрально улыбнувшись, добавила громче, чтобы все расслышали:

— И вообще, больше мне предложений руки и сердца не делай. Ни стоя, ни лежа, ни на коленках. Не люблю я тебя.

Отпустила палец доктора и ладонью припечатала в лоб.

Медсестра выскочила из палаты и исчезла, а на пороге появился охранник. В этот раз разглядела сержантские погоны.

Народ в палате мгновенно потерял ко мне интерес и все дружно повернули головы в сторону служивого. Скучно им было без меня, ни интернета, ни зрелищ.

Мент тоже возбудился и, глядя на лежащего чувака в белом халате, заорал:

— Бурундуковая, ты никак не уймёшься?

Доктор тем временем перевернулся, встал на четвереньки, держась за соседнюю койку, и поднялся на ноги. А, потом, не оглядываясь, выскочил вон, едва при этом не зашиб сержанта. Вовремя тот отскочил в сторону.

Я даже внимания не обратила, ни на побег парочки, ни на крик охранника. Спустила ноги на пол, спасибо, балахон в этот раз доставал до щиколоток и надела тапочки.

— Куда собралась? — снова заорал недоделанный мент, — легла в постель быстро!

— А утку, ты подержишь? — буркнула в ответ и поднялась на ноги.

Стянула со спинки знакомый халат и попыталась в него втиснуться. Кое-как замоталась, вот только завязать хвосты не удалось одной рукой. Перевела взгляд на девочку, на лице которой отражались не испуг от увиденного, а скорее любопытство и мило улыбнувшись, попросила помочь.

Пока девчонка разбиралась с завязками, увидела название книжки, которую она отложила, когда начали события вращаться.

«Чужой». Правда что ли? Эту книгу читали в СССР в 1977 году?

Кхекнула и когда девочка справилась с халатом, спросила:

— И как книжка?

— О-о-о, — восторженно протянула она, — моя любимая, третий раз её читаю, — и показала обложку.

Выдохнула. На обложке группа подростков и книга точно не имела ничего общего с ужастиком Ридли Скотта.

Я потрепала девчушку по волосам и направилась к двери, соображая как одной рукой управлюсь в уборной.

Дверь открыть не успела, послышались оживлённые голоса, и передо мной возникло улыбающееся лицо бравого майора.

— Дядя Илья? — хрипло выдавила я из себя, не понимая радости Ильи Спиридоновича.

— Как плечо? — не здороваясь, спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил, — вижу нормально, раз уже на ногах.

Он окинул палату хищным взором и поманил меня пальцем.

— Идём, тут кое-кто желает с тобой познакомиться.

— Интервью взять? — переспросила я.

— Нет, — его улыбка стала шире, — но раз шутишь, с тобой точно всё в порядке.

— Хорошо, — согласилась я, — но мне сначала нужно в домик философа заскочить.

— Куда? — брови майора взметнулись вверх, — не понял.

— В кабинет, на котором нарисована буква «Ж», — уточнила я.

— А, — его лицо разгладилось, — ну да конечно. Иди.

Я прошагала мимо охранника, который остался стоять с растерянным видом, и пошла в указанном направлении. Справилась на удивление быстро, всё же есть преимущество у женской одежды перед мужской.

Но, куда меня вёл Илья Спиридонович, узнать не успела. Проходя мимо столика дежурной, почувствовала некий дискомфорт, а потом пол стал меняться с потолком местами. Упасть не дали, подхватили заботливые руки и усадили на что-то мягкое, а сквозь рваную пелену рассмотрела ненавистный шприц и иглу, через которую прямо в вену на правой руке вливали прозрачную жидкость.

Очнулась от непонятного гула. Попыталась собраться с мыслями и пока приходила в себя, поняла, что это не рой мух кружит над моим бренным телом, а кто-то громким шёпотом доносит свою мысль до собеседника:

— Ты, Илья Спиридонович, мне голову не морочь. А то критиковать на коллегии министерства был здоров, а дальше что? Хоть трава не расти. Или думал я критиканов увольнять начну? Нет, дорогой. Таких дураков, которые режут правду-матку в глаза, в министерстве на пальцах одной руки сосчитать можно. Мне вас беречь нужно, а то работать не с кем будет. В общем, мы с тобой второстепенные дела в кабинете решать будем, а здесь обсудим кое-что поважнее. Ты старшего лейтенанта Зарипова знаешь?

— Зарипова? — узнала голос Ильи Спиридоновича.

— Ну да, Искандера Зарипова. Чей пистолет отметился вчера во Фрунзенском РОВД.

— Лично не знаком, — ответил майор.

— Вот и замечательно, никто не скажет, что это я выгораживаю. Отец его в 44 по снабжению мотался и домой умудрился зарулить. А в 45 погиб, за две недели до победы, а сын его родился аккурат в ночь на 9 мая. С дедом его до самой Вислы дошли, в общем, дорог мне этот парень, но вот какой казус получился. Два года назад при задержании шлёпнул он одного молодчика и с одной стороны, туда бандиту и дорога, но кто-то из бюрократов решил, что мог старший лейтенант не применять табельное оружие. Так-то ничего, но выговор заработал. А сейчас, в рапорте додумался указать, что остолбенел он, видите ли, от красочной картинки. И не заметил как у него из кобуры, бандит пистолет умыкнул. Хорошо, Ева подсуетилась, вот честное слово, многое бы дал, чтобы только одним глазком глянуть, как она личному составу пальцы ломает. Одним махом указала на полное разгильдяйство в наших рядах. И особливо в одном конкретном РОВД, которое на свой лад решила реконструировать. И как она умудрилась доскакать по перевёрнутым столам и стульям и отвернуть пулю предназначенную Искандеру, никто толком и рассказать не смог. Чёрте что. Вокруг полно народу, а бандита — рецидивиста ловит девчонка. И как это объяснить? И как вообще объяснить, что уголовник со стажем, сбежавший из колонии три года назад спокойно живёт в нашем городе? И если бы не напился и не стал буянить, так и дальше спокойно жил. Ты хоть представляешь, сколько этот бандит за три года дел наворотил? Или его участковый ни разу не видел? Понятно, что об этом потом. С этим я сам разбираться буду. Совсем бардак развели, — генерал выдохнул, — а что скажешь по поводу Евы?

— Так ведь её отец самбист, товарищ генерал, — сказал майор, а я обрадовалась такой информации и Люсе мысленно опять кулак показала. Но теперь, если что, было на кого свалить свои познания.

— Что-то не припомню, чтобы на самбо учили пальцы ломать, да ещё так профессионально. Это ты не выдумывай. А в третьей больнице? Кого Илларион из дочки растил? А на танцплощадке? Сидел полночи рапорта читал, один невразумительнее другого. Я знал, что у Иллариона дочь есть, школьница. Но до вчерашнего вечера — только это и знал. И вдруг сразу и только о ней на целый том писанины. И ещё с этой Марией — Антуанеттой не всё понятно. Как ей такое привидеться могло. И день, и час и место. Скажу тебе честно — я в разных Мессингов не верю и более того, уверен — всему есть научное объяснение. Хороши мы будем, если начнём слушать разных предсказателей. Может тогда и цыганку стоит на работу в органы взять? Ерунда полная. Ну ладно, давай о главном. Сейчас вот что нужно сделать. На коллегии вчерашние выстрелы во Фрунзенском РОВД обязательно всплывут и будут такие, которые заявят, что не место старшему лейтенанту в наших рядах. Вот чтобы этого не случилось, я сам подниму вопрос, но и укажу на положительные стороны. А ты подготовишь рапорт и лично возьмёшь его на поруки. А чтобы выглядело это весомо, Илья Спиридонович, ты себе в погоне дырочку просверли, приказ я сегодня лично подготовлю. А то засиделся ты в майорах. И возглавишь центральное РОВД. И маньяка этого как хочешь ищи, но вынь мне его и положь.

— А как же Максимов?

— А что Максимов? Не потянет Максимов на моего заместителя. Никак не потянет. Пойдёт вместо Суховирского начальником Фрунзенского. А майор Суховирский отправится в Чимишлийский район к полковнику Потапову заместителем, ловить похитителей крупного рогатого скота. И на этом точка.

Илья Спиридонович прокашлялся.

— Ты мне кашлять брось.

— Да это о другом. Вы Николай Константинович, сказали, что Искандер рапорт не по форме составил, а я вспомнил ваше лицо, когда рядовой Бачу из клетки доложил что в участке всё в порядке. С вас, товарищ генерал, в тот момент тоже можно было картину писать.

Повисла минутная тишина, а потом они оба рассмеялись.

— Да понял я его, — сквозь смех проговорил генерал, — вы же на вахту новичков сажаете, а вместо устава заставляете учить, как начальство встречать. Причём вбиваете это им в головы намертво. Вокруг снаряды рваться будут, а он всё равно доложит, что в Багдаде всё спокойно. Вот и этот не оплошал. Но что-то наш герой долго из своего обморока возвращается. Сдаётся мне, пришла она в себя, вон как ресницы подрагивают, а пред наши очи не торопится явиться.

Я тяжело вздохнула и открыла глаза.

— Ну, что я говорил, — сказал генерал, — как мышь под веником затихарилась. Обморока не испугалась, надеюсь. Врач сказал, что крови лишку потеряла, но тебя витаминчиками напичкают и за два дня придёшь в норму. Ничего твоему здоровью, стало быть, не угрожает. А сейчас как себя чувствуешь? Голова не кружится?

— Хорошо, — я кивнула, — только можно мне дома витамины принимать? Я в больнице не хочу лежать.

— Это мы уже обсудили, — сказал Илья Спиридонович, — но! Из дому ни шагу, в поликлинике я договорюсь, будет приходить медсестра делать уколы. И никаких но, — добавил он, увидев, что я начала приподниматься, — двадцать уколов и 10 капельниц, и это не обсуждается.

— И хватит народу пальцы ломать, — поддакнул генерал, — в отделении трое теперь ходят, без слёз не взглянешь, врач уже пожаловался на тебя. Ты это прекращай, а то создашь подполковнику Козыреву неприятности. Он обещал тебя на поруки взять, ну и помятуя твои заслуги. А за помощь в поимке опасного преступника, Илья Спиридонович предложил тебе грамоту на школьной линейке зачитать и поощрить денежной премией в количестве 50 рублей. Ну и я, хотел лично выразить тебе признательность, несмотря на твоё не совсем адекватное поведение, которое, в принципе, имело место быть.

Захотелось почесать затылок. В принципе, имело место. Настоящая Ева Бурундуковая ни слова не разобрала и только кивала бы, как болванчик. Грамота, 50 рублей. Наверное, для девятиклассницы это верх мечтаний, вот только Синициной грамотка ни к чему. Тут что-то посерьёзнее нужно, чтобы мымра по инглишу, прежде чем рот открывать свой поганый, на грудь мне смотрела и слова, чтобы от увиденного в горле застревали. И не только у неё.

— Ну, что молчишь?

А что мне сделать? Вытянуться во фронт горизонтально и сказать: «Служу Советскому союзу?»

Подумала и сказала:

— Можно я словами Василия Тёркина?

Офицеры переглянулись и генерал кивнул.

— Ну давай, словами нашего героя.

Набрала полные лёгкие воздуха и сообщила:

— Так скажу, зачем мне деньги, я согласна на медаль.

Генерал несколько секунд смотрел на меня, потом оглянулся на Илью Спиридоновича.

— Что-то я не припомню у Твардовского таких слов.

— Ну почти такие, — пришла я на выручку почти подполковнику, — но они в мужском роде, а я девочка, потому перефразировала.

Генерал захохотал.

— Перефразировала она, нет, ты слышишь, Илья Спиридонович, перефразировала.

Почти подполковник глянул на меня, выпучив глаза, типа застращал. Захотелось показать язык, но решила сделать это потом. Чтобы генерал не подумал, что я ему показываю, к тому же, и смотрел он на меня с прищуром. А потом хохотнул негромко, напомнив товарища Сухова из фильма «Белое солнце пустыни» и сказал:

— Ладно, достойная дочь своего отца. Будет тебе медаль.