Отделённые. Книга 2

Глава 6. Требование

4 день 4 месяца 524 года новой эпохи

— Я ничего не нашёл, Эйс, — Миррин уселся в кресло и закрыл лицо руками. — Опросил всех, узнал попутно о паре хищений, нескольких нарушениях и злоупотреблении полномочиями, но не нашёл ничего, что помогло бы найти Арделор. Или хотя бы выяснить, как её похитили.

Они сидели в любимой комнате Эйсгейра, где со стены над камином на них смотрела Эльвейг. Золото её волос поблёскивало от свечей. Рыцарь предложил вина Миррину, и тот не стал отказываться.

— Мы перевернули всю академию. Выяснили, что делала и куда ходила Арделор с самого прибытия. Обшарили всё. Каждый дом в радиусе пары кварталов от мест, которые она посещала. Тайно, конечно.

От такого признания рыцарь малость опешил. Раскрыв злоупотребления, Миррин сам назлоупотреблял. Эйсгейр хмыкнул в бороду, но не стал ничего говорить. Пока.

Получалось, эльфы и люди, которых рыцарь выделил послу, облазили всё, что смогли, и даже больше. Перетрясли всех стражников из людей, их семьи, родственников и друзей, которые жили в Эйсстурме. Эйсгейр удивлялся: как это всё умудрились проделать за неделю?

— Она мало куда ходила. С такой-то охраной не поразвлекаешься особо, — Миррин горько усмехнулся. — И они её упустили! Пятьдесят отборных солдат! Не знаю, кто тут больший олух: я сам, стража или весь эльфийский совет. Кстати, я мог переусердствовать, поэтому жди жалоб.

Эйсгейр точно знал — их будет немало. Миррин, выполняя должностные обязанности, всегда ограничивался минимально необходимой вежливостью, и многим людям, имевшим с ним дело, не нравилось отсутствие привычных расшаркиваний, а уж сейчас… Теперь ещё и следователи из Леса собираются продолжать это дело. Вот крику-то поднимется!

— Иллитар милостивый, это такой позор! — простонал Миррин. — Для тебя, для меня, для Первого советника, в конце концов. Это ведь мы убеждали всех, что ничего с ней не случится.

— Океан-отец, она в беде, может быть ранена или даже убита, а ты думаешь о позоре?

— А ты о чём подумал в первую очередь? — огрызнулся Миррин, ничуть не смутившись. — Арделор пожалел? Разве таким, как мы, положено жалеть одну-единственную жизнь в подобных ситуациях?

Он помолчал. Потом налил себе ещё вина.

— Не говорю, что так и надо. Это, наверное, даже плохо. Но при наших-то с тобой обстоятельствах…

Эйсгейр печально усмехнулся, покачивая чашу в руке.

— Я думал о том же самом, — со вздохом признал он. — Как это отразится на связях со Светлым Лесом и всё такое. А ещё размышлял над твоей фразой о том, что Арделор может рожать.

— Конечно, этого ты не упустил бы! И чего наразмышлял?

— Много чего. И притом мало хорошего. А что с её служанкой?

— Тоже пусто. И за неё мне достанется, но не так сильно.

— Она не могла иметь детей?

Миррин лишь покачал головой.

— Ты прав, это ужасно, — прошептал он. — Иллитар, мы пали ниже некуда! Определяем ценность женщины как… Как племенной кобылы. Но Твари чащобные, я не могу не думать о том, к чему это приведёт! Причём неважно, жива Арделор или нет. Её похищение в любом случае ударит по Первому, и… Наши позиции и так шатки, а уж это…

Миррин залпом допил вино и снова потянулся за бутылкой.

— Твари чащобные, я допросил даже случайных зевак! Всех, кто ошивался там, пока велось следствие!

Эйсгейр вдруг вспомнил одну из бесед с главным разведчиком.

— Океан-отец, — пробормотал рыцарь, отставляя вино в сторону. — Виркнуд недавно говорил, что люди Малкира крутились около академии.

Миррин вылетел из кресла, не заметив, как опрокинул на ковёр из чёрных медвежьих шкур и чашу, и бутылку.

— Где этот ублюдок? В Гильдии торговцев? — чуть ли не прокричал он, выскакивая в коридор.

Стражи у дверей снаружи, схватились за мечи, услышав вопли посла.

— Кракен тебя сожри, Миррин! — окликнул его Эйсгейр, спеша следом. — Куда понёсся? Я прикажу, и его притащат во дворец без лишнего шума.

— Так чего же ты ждёшь?!

Эйсгейр отправил Утреда. Тот спросил причину задержания и весьма удивился, услышав в ответ «поговорить».

«Переливайся с ним в кабинет», — подумал ему вдогонку рыцарь и сам переместился туда вместе с Миррином.

Через пару минут в кабинете возник холодный вихрь и пропал, оставив после себя Утреда и высокого черноволосого мужчину лет сорока. Эйсгейр, хоть и знал о нём немало, видел его впервые.

Одежды на Малкире оказалось на удивление немного для весны. Похоже, Утред перенёс его, каким нашёл. Свободная рубаха из тонкой ткани обрисовывала поджарую фигуру. Под рукавами угадывались сильные мышцы, а ладони выдавали человека, привыкшего использовать оружие. Не очень типичная внешность для торговца, но Малкир — один из немногих купцов, путешествующих по Тёмному Тракту. На правом запястье у Малкира красовался браслет, плетённый из белых и синих лент.

«Похоже на эльфийский рáннэ», — с удивлением отметил рыцарь.

Неужели ушлый торговец с дурной репутацией женат? Немало людей, подражая Детям Леса, обменивались такими браслетами со избранниками. Правда, эльфы делали их гораздо искуснее, используя растения и ленты цветов своего клана. У Малкира же украшение было совсем простым.

Зыркнув на Утреда, тип стал оглядывать место, где оказался. Страха в нём не ощущалось, лишь любопытство человека, впервые попавшего во дворец правителя Северных земель. Даже когда Малкир рассматривал самого рыцаря и Миррина, на лице его не отразилось ни капли смущения. Держался торговец уверенно. Он чуть приподнял бровь, будто задавая вопрос.

«Или за ним ничего нет, или мы просто-напросто ничего не найдём», — подумал рыцарь.

— Значит, ты тот самый Малкир Тот-кто-не-делится, — сказал Эйсгейр вслух, не спрашивая, а просто констатируя факт.

— Я, милорд. О чём вы хотели поговорить?

Говорил он спокойно и серьёзно. Мог бы показать пример так называемым благородным господам, немало которых начинали лебезить при любом человеке, что хоть немного выше по статусу. В Малкире чувствовалась сила духа. Ох, непрост же этот торговец!

— Что тебе известно об Арделор Валиссин? — выпалил Миррин прежде, чем Эйсгейр даже воздуха успел набрать.

«Океан-отец, — подумал рыцарь, слегка морщась, — совсем ему мозги вскипятило из-за этого. Утред, можешь быть свободен».

«Я отметил двух парней, которые были с Мясником, отец. Если нужно, быстро найду».

Эйсгейр одобрительно улыбнулся сыну.

— Валиссин… — пробормотал Малкир, глядя, как Утред исчез в вихре. — Из Виркай-тал, да?

Эйсгейр удивился. Людям было известно про эльфийские Старшие и Служащие дома, но редко кто говорил «Виркай-тал». И мало кто знал, какой дом относится к Старшим, а какой — к Служащим. Рыцарь снова посмотрел на браслет, красовавшийся на руке торговца, и подумал: не может ли Малкир быть женатым на эльфийке? Но для дочери Леса такой синий цвет — немыслимое кощунство. Насколько видел Эйсгейр, оттенок весьма близок к королевскому синему. Право носить такой цвет, и вообще использовать его где бы то ни было, принадлежало Тал-Гилас.

— Что тебе известно о госпоже, Малкир? — повторил вопрос рыцарь.

— Ничего, милорд. Я слышал о пропаже, конечно, но занимаюсь гремучей солью.

— Что? — хором переспросили Эйсгейр и Миррин, причём каждый о своём.

Малкир даже улыбнулся.

— Отвечу сначала милорду. Чуть больше месяца назад я заметил в накладных Гильдии торговцев, что в Эйсстурм отправляют слишком много гремучей соли. Точнее, заметил мой человек в Эвенрате. Он сообщил мне, а я уже посвистел кое-что во Всесвете, потом приехал сюда.

— И много? — решил уточнить Эйсгейр.

Если бы не Вёльоф и обнаруженное расхищение арсенала, он не поверил бы Ортхирскому Мяснику. Ни на каплю. Но когда два совершенно разных человека сообщают о похожих странностях…

— Хватит взорвать пятую часть города, милорд. Всё удивляюсь, как на ваших постах до сих пор не заметили.

«Океан-отец, — в ужасе подумал Эйсгейр, — всю соль свозят сюда?»

— Сигсона ко мне, со всеми отчётами по всем пропускным постам за полгода! — проорал он слугам за дверью.

Посылать рыцарей воды не стал: будет время поговорить с этим угрём.

— Гремучую соль много где используют, — сказал Миррин, отвлёкшись от мыслей об Арделор. — Удобрения, фейерверки и прочие мелочи.

— Это кому же столько удобрений понадобилось, господин посол? Или фейерверков. Фейерверков на пятую часть Эйсстурма!

— Гремучая соль не имеет большой силы без едкой воды, — возразил эльф.

— Честно сказать, господин посол, я бы уже молился, чтобы её здесь не оказалось. Её ведь контрабандой провезти не очень-то и сложно: она тяжелее воды и многих жидкостей, не пахнет. Залил в сосуд, сверху ещё чего-нибудь, хоть вина, и вези, куда душе угодно!

— Не думаю, что на пропускных пунктах и в эйсстурмских портах проверяющие настолько олухи. — Миррин даже фыркнул.

— А я думаю, при должном старании и находчивости можно обвести вокруг пальца и самого бдительного проверяющего.

— А не из личного ли опыта ты всё это знаешь? — съязвил посол.

Малкир осклабился, а рыцарю пришла в голову мысль, что тот вовсе не похож на полуграмотного головореза-торгаша, каким всегда ему представлялся. Будто учился где-то. Но в известной Эйсгейру биографии Того-кто-не-делится сведения об образовании отсутствовали. Хотя вряд ли кто-то знал об Ортхирском Мяснике всё. Откуда вообще этот негодяй взялся и чем занимался до того, как стал торговцем и бандитом?

— Значит, о пропавшей женщине тебе нечего сказать? — спросил рыцарь.

— Советую навестить Общество Знающих, милорд.

Эйсгейр чуть не взвыл.

— Они-то тут причём? — удивился Миррин, который до сих пор не знал о том, что Эйсгейр нацедил на «знающих». — Может, пытаешься отвести подозрения от себя? Семь-восемь лет назад в Восточном форте говорили, будто ты провёз эльфийку по Тёмному Тракту.

«Это что ещё за слухи? — подумал рыцарь, взглянув на Миррина. — Опять я что-то пробулькал?»

— Бросьте, господин посол, если каждый раз, когда меня в чём-то подозревают, я буду доказывать свою невиновность, у меня времени на другие дела не останется.

— Что ты сделал с ней? — повысил голос Миррин. — Продал в Периаме? Так, может, повторить решил?

— О, в Периаме эльфиек можно продавать? — осклабился Малкир. — Спасибо за сведения, господин посол, благодарен премного.

Миррин в ярости поднялся со своего места.

— Я заставлю тебя рассказать, гниль мелкотравчатая.

— Как? Пытать будете?

— Может, и буду!

— Океан-отец, Миррин, — одёрнул друга Эйсгейр.

— Слышал я, в Светлом Лесу пытки запрещены, господин посол.

«Ему-то откуда известно?» — подумал рыцарь, возмущаясь и нахальности торговца, и поведению посла.

Закон о пытках действовал в эльфийском государстве слишком давно, чтобы какой-то сорокалетний проходимец знал о таком. Да и эльфы не очень распространялись о своих законах без надобности.

— А мы не в Светлом Лесу, — бросил Миррин.

— Вот как. Двойные стандарты, да, господин посол? — усмехнулся торговец, и тот смутился. — Хотите — пытайте. Ничего не скажу. Думаете, я в чём-то виноват? Докажите.

— Я заплачу, — сменил тактику Миррин, — сколько попросишь.

— Хватит деньжат-то, господин посол? — усмехнулся Малкир. — Или казённые тратить будете?

Миррин умолк.

— По поводу пропавшей могу сказать только то, что, по моему мнению, надо идти к Обществу Знающих, — повторил Малкир.

— Милорд, задержите его, — обратился Миррин к рыцарю по-эльфийски после небольшой паузы. — Что угодно, только не отпускайте!

Прежде чем Эйсгейр успел ответить, дверь открылась, и в кабинет вошёл один из стражей. Рыцарь снял круг тишины.

— Милорд, господин Виркнуд хочет видеть вас.

— Пусть войдёт. «Утред, в холодушку этого угря».

Тот не стал появляться сам, а просто забрал Малкира: водяной вихрь, появившийся на его месте, тут же исчез. Миррин слегка удивился.

— Куда вы его, милорд?

— Отправил отдохнуть, может, поразговорчивее станет.

Но в этом Эйсгейр сомневался. Малкир явно не трус. Такие, как он, могут просидеть годами в одиночестве и стать лишь злее. Да и холодушка не такое уж страшное место. Называлась она так не потому, что в ней рыцарь морозил своих пленников, пусть в народе ходили и такие слухи. Просто попасть туда могли только рыцари воды, а их вихри всегда холодные… Ладно, прохладно там тоже было. Самую малость.

Эйсгейр посадил туда нахального торговца просто, чтобы выслушать Виркнуда. К тому же требовалось обсудить с послом предстоящее прибытие следователей из Светлого Леса. Не при посторонних же разговаривать о таких вещах! Некоторые личности и по губам читать умеют.

— Милорд, господин посол, я по поводу похищенных женщин.

— Говори! — снова выпалил Миррин вперёд Эйсгейра.

Виркнуд взглянул на рыцаря, и тот просто кивнул.

— Мои парни нашли эльфийские украшения и кое-какие тряпки. Мы не знаем, чьи именно. У ваших наверняка получится определить, господин посол.

— Где? — спросил Миррин, подскакивая со стула.

— В одном из кварталов возле птичьего рынка в Нижнем городе. Стража оцепила весь квартал, я распорядился. На браслетах нашли пятна крови.

— Иллитар, я пойду туда! — С этими словами Миррин бросился к дверям.

— Подожди, — сказал Эйсгейр, и он остановился. — Как это нашли, Виркнуд?

— Следили за прихвостнями Малкира.

— Задержите их всех, милорд! — воскликнул Миррин. — Что ещё за сказки про гремучую соль!

Посол, занятый пропажей Арделор, пропустил всю заваруху с арсеналом. Не до этого ему было. Но вот сам Эйсгейр не мог утверждать, будто Мясник выдумал историю с солью просто, чтобы отвести от себя подозрения.

— Что ты собираешься делать, Миррин?

— Допросить всех и облазить там каждую пядь. В конце концов, это единственная зацепка за неделю.

— Это повлияет на требование Леса пропустить следователей?

— Нет. Вы разрешите им пройти, милорд?

Эйсгейр кивнул.

— Тогда ждите, милорд. Я сообщу совету прямо сейчас.

Миррин вышел из кабинета. Но не прошло и десяти минут после этого, как во дворец явился начальник городской стражи.

— В центральный гарнизон принесли требование о выкупе, милорд!

— Океан-отец, показывай! — воскликнул Эйсгейр и крикнул слугам: — Верните посла Тавеллана!

Увидев требования, рыцарь поразился жадности похитителей: они хотели смолу древесника в количестве, равном весу Арделор. Слишком много. Смолу продавали склянками, вмещавшими вес не тяжелее крупного яблока: столько обычно получается нацедить с древесника за один раз, пока не прибежало слишком много Тварей, и пока они не интересовались двуногими. Иногда нацеживали по две-три, но редко. По официальным данным Гильдии наёмников, таких склянок добывалось не больше трёх тысяч за год. Похитители же требовали едва ли не восьмую часть годовой добычи. Причём через неделю.

— Кто принёс это?

— Мальчишка с ближайшего рынка. Сказал, какой-то дядька дал ему монету и велел отнести это солдатам у ворот гарнизона.

— Ну хоть как-то мальчишка описал его?

— Тёмные глаза, серый плащ, кутался в шарф.

Эйсгейр вздохнул: таких дядек в Эйсстурме тысячи.

Примчался Миррин, который не успел покинуть дворец.

— Это безумное требование! — изумился он. — Собрать столько смолы за неделю невозможно. Если только запасы…

Рыцарь хмыкнул. Запасы смолы не держат, потому что она имеет обыкновение застывать. А застыв, теряет половину свойств. Нет, пару месяцев она могла полежать, но обычно её пускали в ход сразу: проще хранить сделанные из неё лекарства или их составляющие, чем саму смолу. В общем, требование выдвинули практически невыполнимое. За месяц ещё можно было попробовать отправить наёмников в Чащи, но неделя…

— Предки, я должен сообщить Лесу! — воскликнул Миррин, выслушав всё, что ему пересказали, и умчался, оставив Эйсгейра наедине с мрачными мыслями.