Отделённые. Книга 2

Глава 4. Кому нужна соль?

4 день 4 месяца 524 года новой эпохи

В арсенале его никак не ждали, да ещё и утром.

«Редко я их проверяю», — подумал Эйсгейр, глядя на стражей.

Заспанные солдаты из внутренней охраны не сразу поняли, кого это тут принесло спозаранку. Те, кто уже признал в так внезапно появившемся человеке великого лорда Северных земель, под его взглядом расталкивали своих ещё не проснувшихся товарищей.

— Главного оружейника сюда, — процедил сквозь зубы Эйсгейр.

Он перелился на внешний периметр арсенала. Здесь всё в порядке, по крайней мере, с виду. Солдаты не спали, два отряда по расписанию совершали обход.

«Всех на Северное Кольцо! На границу с Ишдракйордом! — решил про себя рыцарь, снова оказываясь внутри мощной крепости, где хранились стратегические запасы оружия и боеприпасов Эйсстурма. — Разнежились в тёплом местечке, медузья слизь!»

Он заметил, как Вёльоф оглядывается вокруг.

— Ну, ярл, что скажешь? Каковы у меня ребята! Залюбуешься, да?

Солдат рядом чуть ли задрожал от брошенного на него взгляда.

— Мне бы лишние руки не помешали, милорд, — сказал Вёльоф, качая головой.

— Ну, значит, граница или рудники, — решил Эйсгейр, думая: не он ли сам сначала расслабился, а уж потом его люди?

Гремучей соли в эйсстурмском арсенале держали вдвое больше неприкосновенного запаса, определённого для ярлов. Должны были. Соль портилась от влаги, поэтому требовалось постоянно её проверять и заменять пришедшее в негодность.

Помощник оружейника, подглядывая в бумаги, отчитывался о состоянии складов, стараясь говорить бодрее и не дрожать. Пока он рапортовал о том, что гремучей соли имеется в полтора раза больше двукратного запаса, Вёльоф ходил между ящиками, укутанными промасленной бумагой.

— Милорд, — позвал он Эйсгейра.

Рыцарь поспешил к нему в дальние ряды склада, оставив блеющего об отличном состоянии дел чиновника.

— Поглоти меня земля, если тут не пусто, — сказал Вёльоф.

Тщедушный ярл взялся за один из верхних ящиков и с лёгкостью поднял. А не должен был. Даже его могучий предок не смог бы.

Что произошло в следующий момент, Вёльоф не сразу понял.

Ящики вокруг поднялись, отчего показалось, будто и пол уходит куда-то вниз. «Мать-земля!» — воззвал ярл к стихии, надеясь остановить камень, и ничего не почувствовал.

Повеяло холодом. Вокруг Эйсгейра струились плети воды. Они и сдвинули ящики с гремучей солью. Все разом. Вода превращалась то в лёд, то в снег. Вёльоф, никогда прежде не видевший своего владыку ни в гневе, ни призывающим стихию, понял, почему того называют Снежной Дланью. Кулаки рыцаря побелели, покрывшись сверкающим снегом, рукава заледенели до локтя. Такого не было, когда Эйгейр переносил их сюда. В груди человека шевельнулся страх — сейчас самый сильный стихийник на Иалоне в ярости всё уничтожит. Вёльоф этого не знал, но вода во рву вокруг арсенала взметнулась ледяной стеной, отрезав его от Эйсстурма.

Эйсгейр выругался и опустил ящики на пол. Но не все. Половину вода смяла как бумагу, в которую их завернули.

— Так сколько в арсенале гремучей соли? — спросил рыцарь, поворачиваясь к помощнику главного оружейника.

Цветом лица тот успешно соперничал со снегом на кулаках владыки Севера.

Эйсгейр с Вёльофом обошли все склады. Проверка дала печальные результаты: треть ящиков с солью оказалась пуста. Рыцарь почти озверел от гнева, но, когда увидел своего главного оружейника, его настроение мгновенно изменилось.

— Хавмар, ты болен?

Тот двигался немного вперевалку, будто у него болели ноги. А кисти рук были синеватые и опухшие.

— Да вот свезло под старость лет, милорд. Комковатой кровью наградили боги. Последние месяца два всё тяжелее становится. Сына вместо себя поставил. Ошибся, да, милорд? Мне уже кое-что рассказали.

«Одрин, ты нужна мне», — позвал Эйсгейр, отмечая силой место, куда можно перелиться.

— Вёльоф, — обратился рыцарь к ярлу Айсена, — а не забудешь ли ты на пару неделек про свои рудники? — Дождавшись кивка в ответ, он продолжил: — Поможешь с арсеналом и расследованием. Выделить тебе гремучки, сам понимаешь, не могу. По крайней мере, пока.

Между ящиками чуть в стороне от них закружился ледяной вихрь. Через пару мгновений на его месте оказалась невысокая темноволосая женщина с такими же, как у Эйсгейра неестественно синими глазами. Одетая в тонкое голубое платье со снежными узорами, она казалась лишней на оружейном складе.

— Одрин, арестуй лорда Ранхава.

Хавмар вздохнул, а потом сказал:

— Он сейчас должен быть в своём особняке в Верхнем городе.

«Утред, ты с ней. Надо задержать и доставить во дворец всю семью Хавмара и семьи его детей, — отдал Эйсгейр мысленный приказ своим рыцарям. — Пусть их разместят в гостевых палатах».

— Причина ареста, милорд? — спросила Одрин вслух.

— Хищение государственного имущества повышенной важности, я так полагаю, — ответил вместо Эйсгейра Хавмар и снова вздохнул.

Больше всего Эйсгейр злился на себя. Посмеивался над своими ярлами, размякшими от мирной и сытой жизни, а сам был ничем не лучше. Мало того что пробулькал начало этой периамской игры, так ещё и не углядел проблем под собственным носом.

Хавмар, как выяснилось, страдал комковатой кровью уже три года. Три месяца назад ему резко стало хуже: начали болеть ноги и руки. Оружейник старался работать, как и прежде, лично проверяя склады и проводя ревизии, но в конце концов поставил на замену сына. Временно, как он думал: целитель обещал скорое улучшение.

Ранхав сначала отпирался, но по прошествии двух дней тюремного заключения сознался во всём. Оказалось, через две недели, после того как он начал замещать отца, к нему пришли некие люди и предложили огромные деньги за гремучую соль. Но падкий на золото Ранхав увидел лишь четверть обещанных богатств. Получив первую партию соли, подельники начали его шантажировать. И сын оружейника, оказавшийся не только жадным, но и трусливым, послушно плясал под их дудку, боясь справедливой кары владыки Эйсстурма.

Вытаскивали гремучую соль небольшими партиями, используя для этого повозку Ранхава и безалаберность стражи арсенала.

Вёльоф удивлялся пропаже сильнее всех: если соль воровали ради наживы, то почему он не может найти требуемое для своих рудников? Значит, гремучка нужна была не для продажи. Тогда для чего?

Рыцаря же беспокоило ещё и другое: отделённый ото всех Хавмар на удивление быстро пошёл на поправку. Это означало лишь одно: кто-то травил старика. Причём этот кто-то хорошо знал семью оружейника и мог предвидеть, что он поставит вместо себя своего не слишком честного и трусоватого сына.

По приказу рыцаря задержали всех врачей семьи оружейника. Эйсгейр использовал рыцарей воды для быстрой поимки всех причастных, но время работало против него: за два дня уже полгорода услышало, как Снежная Длань сам арестовал главного оружейника и всю его семью. Поэтому, вполне возможно, многие, кто имел к этому отношение, уже утекли из города.

Впрочем, личный врач Хавмара этого не сделал. Его нашли мёртвым в собственном поместье. Там же обнаружились запасы снадобий, из-за которых оружейнику и становилось хуже. Их нашлось достаточно, чтобы понять, чем травили Хавмара. Да и сам труп целителя вполне прозрачно намекал на его причастность к болезни главного оружейника. Теперь надо было искать ещё и убийц врача…

На очередном совещании по делу Ранхава Эамонд добавил ко всему этому новых красок.

— Как его звали? — спросил он, узнав о целителе Хавмара.

— Ви́ллен.

Наместник достал пару листков и начал водить по одному из них пальцем, а когда, очевидно, список из каких-то имён закончился, принялся за второй лист.

— Иллигенас? — уточнил Эамонд, палец его при этом остановился.

Эйсгейр, кивнув, поднялся из-за стола посмотреть, какие такие списки принёс его наместник. Тот показал лист, в середине которого красовалось имя убитого целителя с краткими личными сведениями.

— Что это за список, Эамонд? — спросил Эйсгейр, предчувствуя, каким будет ответ.

— Члены Общества Знающих на севере, милорд.

Рыцарь даже скрипнул зубами. Он-то думал, проблема Вёльофа никак не связана ни со «знающими», ни с этой мутной игрой с убийством эльфийского короля.

Вот кто крал соль из арсенала. И скорее всего, из-за них же Вёльоф не мог достать необходимое для своих рудников. Зачем гремучка нужна «знающим»? Уж не для войны ли со Светлым Лесом?

Оставшись наедине с Эамондом, Эйсгейр всерьёз начал обсуждать с ним, не начинать ли и им военные приготовления. Конечно, оставалась надежда, что Милихэна убить всё же не смогут, но… Неважно, кто с кем будет воевать, — остаться с голыми руками не хотелось в любом случае. Эамонд был убеждён в необходимости проверить всех крупных ярлов и значимых лиц Севера.

— Океан-отец, так целую вечность проверять можно! — сказал Эйсгейр, подумав про себя, что и ревизию в арсеналах всех ярлов надо провести.

— Во всяком случае, надо убедиться в верности самых главных, милорд.

— Что скажешь насчёт Вёльофа? Он у нас впереди всего севера по стали.

— Кроме жалоб на его паршивый характер, ничего плохого о нём не слышал. Но как знать… Если в Айсене ковать мечи, то и проверять Айсен в первую очередь. А ещё надо послать наших парней в Периам. Если вы этого ещё не сделали, милорд.

Эйсгейр до сих пор не отправил разведчиков на ту сторону Тёмных Чащ лишь по одной причине: постоянно всплывало что-то, тоже требующее внимания.

— И надо разобраться со змеиным гнездом в Эйсстурме, милорд! — добавил наместник. — Иначе полезем в Периам, а нам загонят нож здесь.

— Предлагаешь задержать всех «знающих»?

— Нет, это слишком просто и глупо. Тоже надо последить для начала за всеми. Их у нас ведь не очень много.

— Займёшься?

Эамонд кивнул.

— Да, милорд, что там с Арделор Валиссин? — спросил старый наместник.

— Понятия не имею. Как раз бирался поговорить с послом.

Но после обеда Миррин нашёл рыцаря сам и безо всяких предисловий оттарабанил полный официоза ультиматум:

— Светлый Лес в лице полномочного посла, виркая Миррина из дома Тавеллан требует у Эйсгейра Снежной Длани, великого лорда Северных земель Королевства людей, пропустить в Эйсстурм следователей, назначенных эльфийским советом по делу о похищении Арделор Валиссин, а также её родственников из дома Валиссин, на срок, необходимый для установления всех обстоятельств дела и завершения расследования.

И тихо добавил:

— Милорд, я ничего не смог сделать.

Признание собственного поражения далось гордому сыну Леса нелегко. Крылья его носа раздулись, и без того нахмуренные брови сдвинулись ещё сильнее. Он будто хотел сказать ещё что-то, что-то гневное, но вдруг сник.

Эйсгейр заметил, насколько уставшим выглядит Миррин. Лицо посерело, осунулось, на лбу прорезались глубокие морщины. Одежда была не самой свежей, хотя Миррину, как иллигену, ничего не стоило очистить её. Рыцарю даже показалось, будто друг похудел.

— Пойдём ко мне. Расскажешь подробнее.