Отдел примирившихся врагов (СИ)

1 глава: Митинг в поддержку Афаски

Марсель

Прошло всего-то четыре месяца, как у Вэл крыша перестала ехать и встала на место. Или хотя бы попыталась встать. Однако их отношения претерпели видимые метаморфозы. Нельзя сказать однозначно: в лучшую или худшую сторону. С одной стороны они стали гораздо теснее и откровеннее общаться, а с другой — от этого страдал один Марсель.

Как бы близко он ни находился, Вэл больше не чудила. Спокойно щупала, где хотела и со свойственной ей беззаботностью чуть что ломилась ему в голову. Свою черепушку она, видимо, принципиально никогда не закрывала. А попытки научить её это делать не единожды предпринимались.

Вот и сейчас, сидя за продвинутым учебным пособием по саларунскому языку, Вэл хмурила брови и что-то лепетала про себя на ирашском подобно несмолкаемому радио. И странное дело, Марель так привык к этому, что ему становилось не по себе в тишине — засыпать дома получалось исключительно под бубнёж телевизора. Впрочем, домой он возвращался всё реже, предпочитая дорогому ортопедическому матрасу — простенькую одноместную лежанку в комнате отдыха. Нет, он не сошёл с ума. Всё гораздо прозаичнее: Вэл частенько не желала тащиться в свою служебную квартиру ради шестичасового сна, а ему не хотелось оставлять её без присмотра в беззащитном виде — будучи лисой, спала, как настоящий хорёк.

Пролистав два месяца на календаре, Марель обвёл красным маркером апрель. По той информации, что удалось выбить из Рика, её следующая течка должна была начаться в середине весны. Марсель с ужасом наблюдал, как таяли относительно спокойные дни, поскольку теперь знал, что за апокалипсис его поджидал впереди.

— Всё, мы пошли, удачной вам смены, — попрощался в дверях Рик и выскользнул в коридор вслед за Донной.

То, что эти двое перешли все рамки и теперь спали вместе, Марсель понял сразу по возвращении из Пледокса. Как оказалось, сестра вовсе не шутила, когда говорила о том, насколько её напарник сексуальный. Она его реально хотела, а не притворялась.

Сначала Марселя шокировала столь сногсшибательная новость. Он банально не знал, как реагировать: сделать вид, что ничего не замечает, или попытаться поговорить с ней — заставить одуматься, пока никто не узнал об их тайной противоестественной связи. Но потом…

Марсель бросил короткий взгляд на Вэл, прижимающую верхней губой карандаш к носу — а если точнее, на маленький розовый бантик, пробуждающий в нём желания, с которыми приходилось ежедневно бороться.

… ему удалось постигнуть то, что всё это время чувствовала сестра. Оттого он решил не вмешиваться в их отношения. К чему бы они в будущем ни привели, он поможет ей со всем справиться.

— Ребятки, выдвигаемся, — объявил Грос, положив телефонную трубку. — Нужно помочь разогнать спонтанный митинг.

— О! — воскликнула Вэл и вскочила с места, не обратив внимания на карандаш, упавший на пол.

— Нет, мы помогаем нацгвардии, никаких: «О»!

— О…

— Вот теперь правильно, — кивнул он и накинул на плечи куртку.

Обзвонив тех, кто успел уйти с работы и тех, кто на неё вообще не выходил в свой законный выходной. Они вышли на стоянку. И поскольку водительское место занял старший детектив, Марсель сел сзади, совершенно не ожидая, что Вэл последует за ним.

— Слушай, мне надо…

— Я, что ли, на водителя похож? — хмуро спросил Грос, перебивая её. — Фенек — быстро на переднее.

— Да блин, — буркнула она, но послушно пересела. — Мне так неудобно говорить.

— Говорить — не целоваться, можно и на расстоянии.

— С чего нам целоваться?!

— Нам с тобой? — в серьёзном тоне уточнил он и, пока Вэл зависла с не самым умным выражением лица, завёл машину и мягко тронулся с места.

Так и не поймёшь, Грос шутил или заигрывал — оба варианта раздражали. Марсель не мог себе позволить ничего, кроме бесконечных напоминаний: у их союза нет будущего; они не могут быть вместе; нельзя поддаваться даже слабой надежде. Однако держать дистанции с каждым днём становилось лишь труднее.

Он встретился взглядом с узкими глазами в зеркале заднего вида и отчётливо разглядел в них насмешку, которую этот мудак даже не пытался скрыть. Он дразнил вовсе не Вэл, забава предназначалась именно Марселю. И как много ему было известно? Про Рика и Донну тоже знал? Наверняка…

— Старший детектив, — она обратилась к нему с мрачной решимостью идти до конца. — Я не понимаю, говорите вы серьёзно или нет. Но если ваши…

— Ни слова больше, я понял тебя, — ответил он в том же тоне без намёка на улыбку, и Вэл снова застыла с приоткрытым ртом, в то время как в голове её бешено вращались шестерёнки.

«Да шутит он», — не выдержал Марсель и подсказал ей по внутреннему каналу связи.

«Да кто шутит с таким лицом? — рыкнула она и посмотрела на него с возмущением, будто это он над ней издевался, а не дурковатый начальник. — Нормальные люди когда шутят, то улыбаются! Тогда становится понятно».

«У всех разное чувство юмора».

«Это не юмор — а дурацкая фигня!»

— Снова шепчитесь? — усмехнулся Грос, в сотый раз подловив их за телепатической беседой, и продолжил говорить ни к кому конкретно не обращаясь: — Может фенека завести? С недавних пор я проникся симпатией этим милым зверькам.

«Я его не понимаю! — в панике воскликнула Вэл, а рыжие брови взлетели до середины лба. — Что он пытается этим сказать?!»

Ощутив медленно расцветающий в груди бутон ярости, Марсель покосился на Гроса, но не успел и слова сказать — тот его опередил, заговорив о предстоящей работе:

— Так, на рожон никто не лезет. Стараемся держаться в тени. Мы там чисто для того, чтобы оказать помощь в захвате тех, кто пытается по-тихому свалить дворами. Всем всё понятно?

— Да! — радостно подхватила Вэл.

— Старайтесь не разделяться.

— Поняла!

— Митингующие — преимущественно оборотни. Поэтому, Марсель, не расслабляйся.

— Митинг в поддержку Джака Афаски? — холодно уточнил он, давая понять, что в курсе дел.

В последнее время о нём гремели все новостные порталы. Оборотень, рождённый на территории Ксоры в третьем поколении, который баллотировался в меры Уларка, но оказался выбит из предвыборной гонки из-за скандала, раздутого жёлтой прессой. А искусственность повода — в раннем юношестве он недолго баловался запрещёнными веществами — взбудоражила толпу преданных активистов. Все понимали, что Афаски элементарно задвинули в тёмный угол из-за его радикальных взглядов и нежелания встраиваться в уже существующую систему, поэтому во всём медиапространстве стоял страшный шум.

На субъективный взгляд Марселя ксорийцы зря страдали демократической или тем более либеральной чепухой. Все эти смешные и жутко однообразные лозунги о свободе слова, доносившиеся из-за рта каждого второго политического деятеля — мусор. Они всего лишь создавали видимость социального равенства, а на деле во много перекрывали кислород местному населению. В том числе этот великий мученик и избранник от народа — очередная говорящая голова, за которой наверняка стояли большие дяди и тёти, преследующие свои цели.

Вот во Флемоа власть наследовалась из поколения в поколение. Все чётко понимали, перед кем надо было лебезить и с кого спрашивать за плохие дороги в княжестве. А сам Темнейший оставался при власти уже как несколько тысячелетий — он наряду с шестью довремёнными являлся прародителям всех ныне существующих вампиров и фактически был полностью бессмертным. Его плоть не горела, а если её разорвать на мельчайшие кусочки, то ему оказывалось достаточно капли крови, чтобы воскреснуть.

— Ну и толпа! — воскликнула Вэл, когда они вышли из переулка, где припарковали машину, потому как вокруг центральной площади полиция давно перекрыла движение. — Прям как в Волкоре на празднике солнцестояния!

— Волкор?

— Столица нашего королевства.

Они стояли на краю площади и смотрели, как нацгвардия шеренгой наступала на митингующих. Ловко выхватывали по одному активисту и утаскивали в быстро заполняющиеся автобусы. Некоторые особенно отчаянные и не менее вспыльчивые, оказывали серьёзное сопротивление. Тогда в ход шла магия, — но против отдельных индивидов и этого оказывалось недостаточно.

Огромный мужчина, не иначе как очередной оборотень, помог вырваться двоим своим товарищам помельче, и уже втроём они побежали сквозь толпу в противоположную сторону, видимо, рассчитывая суметь улизнуть.

— Наши клиенты, — прокомментировал Грос, тоже наблюдая за отчаянной троицей.

Они отступили, чтобы перехватить их на углу, за которым начинался безлюдный переулок, но возникла третья переменная — в центре толпы группа студенток из семи ведьм в одинаковой ученической форме с современными остроконечными шляпами, сцепившись руками в круг, громко скандировали какое-то заклинание, и судя по тому, как быстро сгущались над площадью тучи, из них вышла слаженная команда.

— Вот же малолетние дуры, — цыкнул старший детектив, резко развернулся и сменил курс направления. Он побежал в сторону девушек, на ходу став читать заклинание своим размеренным речитативом на неизвестном Марселю языке.

— Заморозь большого, — не то приказала, не то попросила Вэл, проигнорировав тот факт, что они остались вдвоём. Она не сводила взгляда горящих от нетерпения глаз с приближающийся к ним троицы, не подозревающей, что в этом весёлом мероприятии принимали участие полицейские в гражданской одежде.

— Чего?

— Ну эти штуки с мозгами. Пусть он постоит. Мне нужна минута.

— Вроде язык освоила, а выражать нормально свои мысли — так и не научилась.

— Не души, душнила.

— Чёртов Фабиан, — проворчал Марсель сам себе под нос, прекрасно ведая, откуда напарница нахваталась таких выражений. И сконцентрировался на зрачках бугая, выше его на три головы.

Тот послушно остановился, с удивлением покосившись на свои приросшие к земле ноги, а его приятели одновременно смекнули, что к чему, и бросились врассыпную от зарычавшей Вэл, не ожидавшей такой сообразительности от них. Пока она погналась за одним, другой сделал круг и прибежал обратно, вооружённый металлическим дрыном.

Марсель о наличии у него оружия узнал уже постфактум, когда тот со всей дури врезал ему по ноге. От боли он пошатнулся, зрение расфокусировалось, а бугай предсказуемо отмер. Недобро так улыбнулся, не оставляя сомнений, что без ответки его не оставит и зашагал вперёд.

Словно сквозь грязное стекло, Марсель, затаив дыхание, наблюдал за его неизбежным наступлением. Вот махина, поражающей своими габаритами в скверном сочетании с перекошенным от злости лицом, замахнулась лапищей. И слабая надежда пережить сей удар практически сразу испустила дух. В голове сразу пронеслось тысяча и одна мысль: волосы снова станут по пояс, татуировки с груди, шеи и руки сойдут, но зато, нос приобретёт первозданную ровность.

Однако за мгновение, когда лапа начала бы движение вниз, опуская смертоносный кулак ему на голову, в здоровяка с двух ног влетела Вэл.

По-кошачьи ловко приземлившись на четвереньки, она сгруппировалась и выстрелила пружиной: из положения снизу вогнала подошву тяжёлого ботинка ему в подбородок, и у того будто рубильник изнутри дёрнуло. Перепугавший Марселя до предобморочного состояния бугай замер с остекленевшим взглядом, чуть пошатнулся вперёд и рухнул навзничь.

— Ты как? — спросила она, энергично отряхивая ладони, на которых только что стояла. Выдернула из наручного артефакта в виде браслета золотой шнурок, связала здоровяку ноги в районе щиколоток, небрежно перекатила его со спины на живот, уткнув лицом в асфальт, и то же самое проделала с запястьями. — Выглядишь не очень хорошо.

— Чувствую себя ненамного лучше, — хрипло усмехнулся он и заметил в отражении зеркальной витрины вернувшегося гада с металлическим дрыном. Тот подбирался к ним со спины. — Хэй, придурок, — позвал его Марсель. И когда они встретились взглядами, пожелал, чтобы гад сам себе по роже врезал. Хорошенько так, со вкусом.

— Мацик, твою же мать! Он полукровка! — возмутилась Вэл, присаживаясь с новым шнурком возле последнего беглеца, предпочитающего действовать исподтишка. — А ты ему черепушку разнёс! Да так мощно!.. Знаешь, как долго она теперь заживать будет у такого хиляка?!

— Не дольше, чем моя нога.

— Твоя нога? — она нахмурила брови и пригляделась к нему повнимательнее.

Из-за угла, за которым начиналась площадь, выскочило ещё двое парней. Они резко затормозили, увидев валяющиеся без сознания тела. Развернулись и попытались дать дёру в обратном направлении, но споткнулись на ровном месте и тоже рухнули.

— Что ж вы такие неуклюжие, ребятки, — весело подметил Грос, появившись следом. Присел рядом на корточки и помотал у них перед носом всё теми же мягко сияющими шнурками. — Давайте по-хорошему, пока я добрый и никаким поносом вас проклял.

Вэл помогла доковылять Марселю до лавки. Бедро при любом намёке на касании резало ножом. Поэтому он опустился чрезвычайно аккуратно и лёг на бочок, из всех сил сдерживая слёзы, что розовой пеленой затмевали ему обзор. Всё же мужчине не пристало плакать и при более серьёзных травмах. Подумаешь, какой-то перелом. Ему уже трижды умирать доводилось, а с этим ни одна прижизненная боль не сравнится.

И пока Марсель лежал на лавке в расстроенных чувствах, размышляя, как сложилось бы его жизнь, не последуй он за Донной, переулок очистили от митингующих. Где-то через полчаса или может даже час — время текло невероятно долго — вернулась Вэл и села напротив его лица.

— Живой?

— Живой.

— Грос нас отпустил, раз ты поломался.

— В смысле, отпустил? Разгон в самом процессе.

— Ничего, справятся. Там ещё эти спецы подъехали.

— СВД-шники по магически одарённым?

— Ага, — она встала в полный рост и окинула его с ног до головы странноватым, будто бы оценивающим взглядом. — Скоро закончат.

— Что ты задумала? — заранее напрягся Марсель.

— Тебе надо к целителю.

— Я в курсе, но не уверен, что сам смогу дойти. Может, кого-нибудь позовёшь?

— Сама справлюсь! — оскорблённо фыркнула Вэл и, близко наклонившись, отчего он на миг растерялся, проворно просунула у него под коленями и боком свои руки.

Марсель и пискнуть не успел, как оказался поднят с лавки. Ему просто-напросто не предоставили возможности, чтобы возмутиться от столь попирающей его мужское достоинство инициативы.

— Какого?.. — прошептал он, находясь в глубочайшем ужасе от происходящего: его подхватила на руки, как какую-нибудь принцессу, девушка, которая ему нравилась, — что даже боль, стрельнувшая в бедре, где-то на фоне осталась. — Ты меня не так поняла… Поставь меня на ноги!.. Немедленно!

— Успокойся, — буркнула она и ускорилась. Несла его с таким видом, как если бы Марсель ничего не весел. И в подтверждение его безрадостных мыслей добродушно улыбнулась и произнесла: — Ты лёгкий.

— Я — нормальный! Для мужчины слегка за метр восемьдесят абсолютно нормально весить семьдесят пять килограмм.

— О, почти как я.

— Это ты ненормальная!

— Зато я жму сотку от груди.

— Что и требовалось доказать… поставь меня на ноги, чудовище! — прошипел он, стараясь не привлекать слишком много внимания, потому как они уже приближались к служебным автомобилям, стоящим на другом краю площади. Народу вокруг слонялось много. А поймав на себе смеющийся взгляд мимо пробегающего гвардейца, опустил глаза в землю и тихо добавил: — Пожалуйста…

— Немного осталось, потерпи, — ответила Вэл серьёзно, и маленькая капелька пота скатилась по её виску.

Похоже, ей было нет легко, как она старалась это преподнести. Всё же одно дело несколько раз из лежачего положения поднять штангу, и совершенно другое — тащить несколько минут в неудобном положении тело, превышающее её в габаритах. Пусть Марсель особо и не дёргался из-за боли, но руки у неё наверняка здорово затекли при таком хвате.

Забравшись в свободную машину скорой помощи, Вэл осторожно положила его на каталку. После чего выскочила, чтобы найти кого-нибудь из медиков, занятых латанием активистов и гвардейцев. Последнее, естественно, у них были в приоритете.

— Так, что тут у нас, — пробормотал старичок с белоснежной бородой, опустив на пол толстый саквояж с зелёным крестом. — Давайте, посмотрим, молодой человек, какой у вас там перелом.

Он поднёс ладони к его ноющему бедру и прикрыл глаза. От рук стал исходить слабое голубоватое мерцание, разглядеть которое в солнечный день было нереально. Даже сейчас его почти перебивал жёлтый свет, исходящий от тусклой лампочки встроенной в потолок салона микроавтобуса.

— Смещения не вижу, что уже хорошо. Но есть трещина и ушиб мягких тканей.

— Не поняла, — пробурчала Вэл, сверля их по очереди недовольным взглядом, словно не могла определиться, кому больше не доверяла, а потом остановилась на Марселе и рыкнула: — Ты притворялся, что ли?!

— Я не симулировал! Нога болит так, как будто там десять переломов!.. И вообще, я не просил тебя на руках меня сюда нести…

— Трещина — это и есть перелом, — примирительно произнёс целитель.

— Тогда так бы и сказали! — она тут же переключилась на него. — Зачем путаете?!

— Извините, — растерянно пробормотал он, явно не ожидая столкнуться с такой неадекватной реакцией. С непривычки и правда сложно не впечатлиться.

— Извиняю, — смущённо проворчала Вэл и, сложив руки под грудью, из-за усиленных тренировок значительно потерявшую в объёмах, отвернулась и встала к ним спиной.

— Я немного обезболю место ушиба, но полноценное лечение вам окажут в больнице. Тут работы минимум на пару часов. Помимо того, что я не располагаю временем, моя специализация ориентирована на диагностику и доврачебное консультирование, а не решения случаев из травматологии. Для полного выздоровления вам потребуется две недели. Если вы будете придерживаться диеты — от недели до полторы. Вам всё ясно, голубчик?

— Да, — он приподнял голову, чтобы посмотреть на напарницу, продолжающую стоять к ним вполоборота.

Хоть васильковые глаза и были устремлены в сторону снующих по площади остатков людей и оборотней, но эмоции выдавали, что она внимательно слушала каждое слово целителя и старательно переводила его на родной язык. Можно было бы подумать, что Вэл искренне за него переживала. Но суровая реальность заключалась в том, что её беспокоил вопрос их сотрудничества. Без напарника их никуда толком не выпускали. Необходимость строгой работы в паре прописана в уставе. А поскольку Марсель как минимум на неделю выведен из строя, ей эту неделю тоже не дадут ездить на вызовы.

И почему, после всего того, что она с ним делала во время течки, в ней не осталось ни намёка на прежнее желание? Заразила его безумие и спокойненько самоисцелилась.

Марсель тяжело вздохнул и уронил голову на плоский подголовник каталки.

Его в компании с ещё двумя покалеченными гвардейцами отвезли на машине скорой помощи в больницу. А там он попал в неласковые руки замученного травматолога, по виду не спавшего несколько суток. Сращивал кость он быстро, эффективно, но до искр из глаз больно. Марсель еле вытерпел, чтобы не заскулить. И всё из-за маячившей неподалёку напарницы, внимательно отслеживающей, что и как с ним делали.

— Ты как? — спросила она, сев на стульчик возле его койки. — Выглядишь не очень.

— Повторяешься, — устало фыркнул он, нога горела в месте, над которым поработал травматолог. Теперь осталось дождаться анестезиолога, что дарует ему драгоценный покой и отправит их домой. — Хотел бы я, чтобы на мне всё так же быстро заживало, как и на тебе.

— Надо было родиться оборотнем.

— Боюсь, это сделать ещё сложнее, чем переродиться вампиром.

— Почему?

— Потому что, когда мы появляемся на этот свет, никакое окошко не вылазит с выбором расы или пола, — саркастично произнёс Марсель и добавил гораздо тише: — И сейчас я нахожу этот факт весьма удручающим.

— Но стать вампиром — это выбор.

— Да, — задумчиво подтвердил он, потому как вспомнил женщину, встретившуюся им в Пледоксе: симпатичную, голубоглазую полукровку, чем-то отдалённо похожую на него самого — впрочем, это могла быть и самовнушением. Тогда Марсель так удивился её возгласу, что ничего, кроме имён, не узнал. А уже позже выяснил: этого недостаточно, чтобы найти одного конкретного человека или даже полукровку из сотен миллионов других, проживающих на территории Ксоры. — Вот только я не помню, почему захотел им стать. И чем больше об этом думаю, тем сильнее сомневаюсь, что это вообще произошло по моей воли.

— Проводить ритуал без согласия человека — незаконно, — возразила Вэл и хотела что-то ещё добавить, но передумала и погрузилась в собственные размышления, полупрозрачными лоскутками долетающие до него в виде остаточных эмоций.

— Знаю. Но сливки аристократии Флемоа считают, что для них законы не писаны. И клан Лафайет находится на вершине вампирской пищевой цепи. Он входит в десятку наиболее влиятельных семей. Выше находятся лишь довремённые. Поэтому иногда члены нашего клана творят настоящий беспредел.

— Но, если тебя против воли сделали вампиром…

— Да, это будет скандалом мирового масштаба, — мрачно усмехнулся он.