От десятой луны до четвертой

Глава первая ОЧЕНЬ ХОРОШО…

Очень хорошо, что светлейшая богиня Сестра-Хозяйка наделила в начале времен людей хвостами.

Не то лететь бы мне со стены, да прямо в боярышник, растущий внизу. А у него колючки – мама моя! Вместо гвоздей можно использовать.

Но родной хвост (спасибо ему) не подвел, я не только удержалась на стене, зацепившись им за металлический штырь, торчащий из ограды, но еще и сумела вышесказанную мысль со вкусом обдумать. В боярышнике, боюсь, так бы не получилось.

Извернувшись и нащупав ногой в щербатой, неровной поверхности углубление, я снова взобралась наверх. Можно перевести дух перед новой попыткой спуститься. Теряю форму.

Заостренные, похожие на наконечники копий штыри, ровными рядами усеивавшие верх стены, ограждающей Главный Корпус, только вид имели грозный – они не смогли бы задержать даже нашего пузатого начальника охраны, приди ему в голову блажь покинуть Корпус не через ворота.

Разве что при большой удаче и особом участии покровителей стен, он бы мог застрять между штырями своим объемным пузом и дрыгался бы тогда на стене на радость населению Пряжки, матерясь и яростно хлеща по ней облезлым лоснящимся хвостом.

Но он не дурак лазить по каменным заборам.

На стене я задержалась – уж очень красиво.

Все Чрево Мира как на ладони.

Восходящее солнце подсвечивало расстилающуюся на юге низменность, пологие желтые холмы набегали, словно волны, гонимые ветром, и разбивались об острые фиолетовые скалы Пояса Верности – горной цепи, на окраине которой и примостилась наша Пряжка – старый блокпост, сторожевая крепость, а теперь, как ни безумно, заведение по обучению и воспитанию благородных девиц. Не больше и не меньше.

Какую светлую голову озарило устроить в бывшей гарнизонной дыре пансионат нежных дев?

О-о, это результат великих планов!

Как известно даже нашему Ректору, люди заселяют Чрево Мира с незапамятных времен. С тех самых пор, когда это место приглянулось Сестре-Хозяйке, выбравшей его в качестве рассадника для своих детей, детей их детей, детей их детей и так вплоть до сего дня.

Только мы – настоящие люди.

Те, кто живет за пределами Чрева Мира, не имеют никакого права так называться – ведь у них нет даже хвостов!

И вообще, они не больше, чем результат походов налево супруга светлейшей богини – могущественного и воинственного Медбрата.

Так что они нам даже не родственники, потому что общих детей у Медбрата и Сестры-Хозяйки не было, и они вовсе не брат и сестра, как можно подумать, слыша их имена, но об этом вслух не говорят. И поэтому мы не считаем за человеков тех, кто живет за пределами Чрева Мира. Они нас тоже.

Ну вот, со дня заселения прошло страшное количество лет. Дети Сестры-Хозяйки понемногу обжили Чрево Мира, размножались, размножались и со временем разделились на народы.

Мы, те, кто жил у южного моря, не любили наших воинственных северных соседей за непонятное пристрастие последних к физическим нагрузкам и походному образу жизни. И называли их презрительно Тупыми.

Они тоже не пылали к нам страстью, совершенно не понимая наше увлечение книгами, теплыми туалетами и креслами-качалками. И логично прозвали нас Дохлыми.

На самом же деле мы – Умные. А они зовут себя Сильными.

Это два основных народа, живущие сейчас в Чреве Мира.

Сбоку, на востоке, говорят, жили еще Смелые (то есть Наглые). Но они не долго жили.

В полном соответствии со своим именем они всех так достали, что однажды Умные и Сильные объединились и задали трепку Смелым, чтобы те не лезли куда их не просят и не мешали Умным и Сильным разбираться друг с другом. Теперь они и не лезут. Нет их больше.

После этого Умные и Сильные то долго воевали, то недолго мирились, опять воевали, опять мирились, пока Сильным не надоела однообразная жизнь. И три года назад они внезапно нас совсем завоевали… Еще бы, Сильных всегда было больше, чем Умных.

После победы кое-кому из Верховных стало скучно и на головы граждан империи грянуло время Окончательного Единения. Из двух народов решено было сделать один, чтобы миру явился несокрушимый Смелый Умница, с которым будут считаться даже боги.

Сначала те, которых осчастливили этим решением, только рты раскрыли. Потом закрыли. Великий план начал претворяться в жизнь и решительно претворяется по сегодняшний день. Но гладко было на бумаге… Пока что в соответствии с вышеназванным планом, увы, получается какой-то Тупой Дохляк. Раньше было честнее…

Солнце поднималось.

Горы из фиолетовых стали серыми, фиолетовые тени остались только в глубоких распадках и ущельях. Холмы остались золотыми. Осень.

Сидеть на стене даже в утренний малолюдный час не самое разумное занятие, если сбежала с лекции. Надо спускаться.

Второй раз дело пошло лучше. Цепляясь за камни, я сползла в сад и, крадучись, пошла вдоль стены. Приходилось соблюдать осторожность, ведь официально я в числе прочих дев осваиваю премудрости пеленания младенцев на лекции, посвященной этому достойному женщины занятию. Только Сильные могут обозвать банальный урок домоводства гордым словом лекция…

А что, я бы послушала. Хотя буквально через час в нас будут с неменьшим рвением вдалбливать уверенность, что собственных детей мы увидим не ближе трех шагов на руках у толстых нянюшек и прочих дармоедок. Но сегодня подошла моя очередь идти в разведку. Бедные те младенцы, что доведется мне пеленать…

Да-а, раньше было честнее…

К примеру, народ Воды побеждал народ Травы. Не ломая голову, вырезал всех мужчин и младенцев мужского пола, трахал всех побежденных женщин и, со вкусом расположившись на завоеванных землях, ждал, когда народится приплод. И готова новая нация.

Теперь хотят точно того же, но ци-ви-ли-зо-ван-но. Они нас покорили, теперь пора и о следующем этапе подумать.

В расширившейся империи, согласно Окончательному Единению, Сильные – практически полубоги, полноценные граждане. Умные, разумеется, теперь третий сорт людей. А в качестве второго, некоего промежутка, объявлены дети от браков Сильных мужчин и Умных женщин. Они должны связать Умных и Сильных одной веревочкой. Разумеется, браки между Умными мужчинами и Сильными женщинами категорически запрещены. Не поощряются и браки между Умными. Что же делать мужчинам Умных? А пусть вешаются!

Примерно так рассуждали те, кто задумал это непотребство.

Все бы, может, и получилось, каких чудес на свете не бывает, но тут нежданно-негаданно возмутился наш Совет Матерей. Вообще-то мы и думать забыли, что он еще существует на земле. Оказалось, существует.

Совет объявил беспощадное Сексуальное Сопротивление Умных.

Теперь каждая Умная знает, что, выйдя замуж за Сильного, первого ребенка, который по закону Сильных главный наследник, она должна родить от Умного.

Хоть застрелись, а должна. Тебе в помощь кучер, конюх, садовник, лакей, повар, плотник – обслуга теперь сплошь состоит из наших, – участь побежденных.

На самый крайний случай есть люди, которые на переднем крае борьбы. Их теперь так и зовут – Отцы Народа. Это парикмахеры. Опасная по нынешним временам профессия.

Сначала поднимался даже вопрос об их переименовании, поскольку, по мнению многих, само название "парикмахер" в последней части слова содержит прямое указание на их настоящую деятельность.

Такими действиями Совет думает свести на нет все усилия Сильных по созданию Тупых Дохляков.

Совет Отцов, который в мирное время был куда энергичнее Совета Матерей, послушно поддерживает это сопротивление, а Коллегия Умных из Умных призывает нацию вообще не волноваться – разница наших культур такова, что по незыблемому закону развития мы рано или поздно растворим и переварим Сильных, теплый туалет и ароматную ванну по утрам еще никому не удавалось победить.

Моя старшая сестра и ее друзья считают, что все это прекрасно, но слишком медленно. У них свое сопротивление – Боевое. Скрываются где-то в трущобах городов Сильных, готовят восстание. А меня не взяли – хвост, видите ли, не дорос.

Зато всех нас, девиц знатных, богатых или известных фамилий, взяли Сильные, собрали в кучу и заперли в Пряжке – самой крайней точке Чрева Мира. Готовят в пансионате образцовых жен. Обучение проводится прямо как в университете, Магистры читают нам бесконечные лекции на тему "Идеальная жена – из чего она состоит".

Вот и проходим мы сегодня искусство пеленания младенцев, а я шуршу по опавшим листьям, пробираясь нахоженным путем.

Сад кончился длинным унылым зданием складов и хозяйственных помещений охраны.

Хочешь не хочешь, а надо лезть в боярышник. Если втянуть живот и вжаться в холодную стену, то, двигаясь маленькими приставными шажками, можно по узкой щели между зданием и кустами добраться до зарешеченного окна.

Это приемник новеньких охранников – там они сидят, пока их не распихают по узким пеналам постоянных жилищ в примыкающей под прямым углом к приемнику казарме номер один.

Перед окном есть натоптанный пятачок, где можно развернуться и прильнуть носом к мутному, никогда не мытому стеклу. Смотри, сколько влезет. Там, за стеклом, возможно, сидит твоя будущая судьба. А если не твоя, то твоей соседки.

Так все и задумано. А кого, простите, можно охранять в нашей дыре? Какие границы родины?

Вновь прибывшие вояки скучали в казарме. Большая часть резалась в карты на новые портянки, двое мерились силой.

Сидя спиной друг к другу на широкой скамье, они сплелись хвостами, словно змеи в брачный период. Каждый старался пригнуть хвост противника, но пока борьба шла на равных. Зрители окружили их и подбадривали ритмичными хлопками.

Так, в этот раз брюнетов больше, чем блондинов. А у двух уши оттопырены, какая прелесть… Зато ростом все один к одному, как столбы одного забора. Специально их, что ли, отбирали?

Пора обратно, лекция скоро окончится. На рассказ о новых женихах материала хватит. Сегодня ночью не одна кровать будет скрипеть, потому что не может заснуть ее хозяйка. Будут прикидывать, подождать еще или завязать с пансионатом раз и навсегда. Это не то место, где хочется задержаться подольше.

Наверху неплохо все продумано. Девица из Умных получает военного мужа и новую жизнь. Сильный, совсем не самый знатный и богатый, резко меняет свое материальное положение и социальный статус, получая вдобавок к жене конфискованное поместье и новый чин. А верховная власть потирает руки.

Здесь все чего-то хотят.

Воспитанницы – поставить жирный крест на воспитании, охранники – ухватить кусочек хорошей жизни, пропуском в которую будет новенькая жена. Воспитатели спят и видят, как бы покинуть эту дыру и перебраться в столицу, поближе к солнцу.

А чего хочу я?

Домой я хочу. К папе и маме.

Старенькие они у меня.

Да только именно моя мечта и есть самая несбыточная. Мой родной город Ракушка – это совсем другой конец света. Пешком туда не уйдешь. Даже если я выйду замуж, домой все равно не попаду. Толку-то, что мой отец известен на все Чрево Мира, как знаток древних наречий и Хранитель Памяти. Поместий от этого у него не прибавилось, значит, нечего было конфисковывать и вернуть новой образцовой семье тоже нечего. Дадут кусок совсем в другом месте. Не хочу замуж.

Цепляясь за решетку козырька, который накрывал крыльцо наглухо заколоченного входа в жилую часть Корпуса, где располагались дортуары, я забралась на его крышу и с нее – на узкий балкон, опоясывающий по второму этажу весь Главный Корпус. Теперь надо пройти по нему, завернуть и очутиться уже на территории учебной части.

Через полураскрытое окно я проскользнула обратно в класс. Прячась за массивными книжными шкафами, пробралась к своему месту.

Бурый Магистр, еле видный за кафедрой, уткнувшись в рукопись, что-то монотонно бубнил о пользе закаливания подрастающего поколения.

Закаливать нужно, кто же спорит. Но он умудрялся говорить так, что тут же в пику ему хотелось продержать своих грядущих детей в вате и меховых пеленках вплоть до совершеннолетия.

Со своего места я видела только затылки, спины и хвосты своих однокашниц. Они давали достаточно информации, на лица можно было и не смотреть. Услышав, что я вернулась и шуршу бумагой, все расслабились.

Шестая нетерпеливо подергивала хвостом, не в силах дождаться конца лекции. Хвост начесан, запрещенные Уставом пансионата оборочки наглажены, кудри на аккуратной головке уложены волосок к волоску. Все в честь прибытия новой охраны. Она с рождения такая – кокетка. И в Пряжке не задержится, это уж точно. За прошедшие три года она раз двадцать могла завязать с пансионатом, но пока ей нравится перебирать охранников.

А вот Семнадцатая чем-то расстроена. Голова опущена, спина напряжена. И хвост повис. Магистр придрался? К ней всегда придираются – не умеет притворяться. Все слушают вполуха, но только по ней видно, что ей плевать и на лекцию, и на Магистра персонально. Вот и получается без вины виноватой. Но не меняется.

Четырнадцатая и Вторая что-то обсуждают, обмениваясь фразами на листке бумаги.

Девятнадцатая раскладывает пасьянс "Парад армейских частей в день рождения начальника гарнизона". На лекции Бурого Магистра он у нее обычно выходит, а вот на лекции Зеленого – никогда.

А вот Девятая, бедолага, послушно записывает бормотание преподавателя. Сегодня ее очередь писать, как моя – идти смотреть на новую охрану.

Зазвенел звонок. Слава Сестре-Хозяйке! Лекция завершилась.

Бурый Магистр скатал в трубочку свою писанину, слез с кафедры, с отвращением оглядел нас и пошел восвояси.

Вошла почему-то отсутствовавшая на лекции носатая надзидама: то есть дама-надзирательница. Ее задача – осуществлять наше воспитание, в то время как Магистр прилагает все силы к нашему образованию.

По ее команде мы спустились к доске, выстроились парами и чинно пошли из аудитории. Все по Уставу: подбородок приподнят, хвост опущен и лежит точно на линии заднего шва юбки. Отклонения в сторону недопустимы.

– Двадцать Вторая! – раздался над ухом нервный вскрик надзидамы.

Это я. В Пряжке у нас нет имен, только номера. Так им удобнее. Да и Сильный муж все равно даст жене новое имя. Логично.

– Да, госпожа?

– Посмотри на свою юбку!

А что с моей юбкой? Она великолепно выглядит, конечно, если учитывать те места, где ей пришлось сегодня побывать.

– Ой, госпожа надзидама, я, наверное, спросонья надела ту юбку, в которой вчера работала на грядках, готовя их к зиме. Простите меня, это все новолуние.

Эти Тупые, простите, Сильные – чистые дети. Верят во всякую чушь. Новолуние ее сразило сразу.

– Чтобы в последний раз! – ограничилась надзидама предупреждением. – Опрятность, девочки, и еще раз опрятность.

Мы послушно присели. Ну надо же, уже новолуние. Это значит, пришел месяц десятой луны. Как быстро…

Наше движение возобновилось. Но ненадолго.

Из-за замешкавшейся и чересчур опрятной надзидамы мы опаздывали на завтрак. Сокращая путь, прошли из учебной части в преподавательскую, где на втором этаже были апартаменты Ректора и начальника охраны, на первом – квартиры преподавателей, а в подвале – пансионатская столовая.

Не успели мы спуститься по преподавательской лестнице на один пролет, как надзидама опять вскрикнула, на этот раз куда пронзительнее. Вскрикнула и начала голосить.

На лестничной площадке лицом вниз лежал начальник охраны. Не совсем живой, а если быть точнее, совсем не живой.

Мы дружно присоединились к воплям надзирательницы. В конце концов не каждый день увидишь лежащего на лестнице начальника охраны пансионата, из спины которого торчит штырь. Паршивый кованый штырь, один из тех, что украшают нашу ограду вокруг Корпуса.

На наш дружный вопль прибежала охрана, еще не подозревающая, что лишилась своего начальника. Надзидаму мягко, но решительно оттеснили от тела, нас завернули в дортуар (понимай казарму).

Уроков не будет, ура! Завтрака тоже – Медбрат их всех побери!!!

Когда мы очутились за закрытыми дверями, я ощутила всплеск интереса к себе со стороны всей группы и мрачно сказала:

– И не надейтесь.

– Да мы и не думаем, – заюлила Шестая.

– И не думайте, – отрезала я. – Все равно не умеете. Я его не убивала. И незачем, и стиль не мой.

– Но штырь…

Это Четырнадцатая.

– Что, штырь?

– Штырь из стены.

– Да что вы говорите… А я думала, из спинки кресла старшей надзирательницы…

А это, кстати, неплохая идея. Где в стене торчал этот штырь?

– Ну надо же кого-нибудь подозревать! – надула губы Шестая. – А то скучно…

– Подозревай надзидаму. Или Бурого Магистра. Я быть подозреваемой отказываюсь.

– Магистра нельзя… – разочарованно вздохнула Четырнадцатая. – Он вместе с нами на лекции был. А у надзидамы с начальником роман в разгаре, зачем ей его убивать.

Роман, слова-то какие…

Через пять минут новость потеряла остроту и все лениво расползлись по своим кроватям (лежать на которых в дневное время строжайше запрещено). На самом-то деле нам глубоко плевать, кто убил начальника охраны. Мир от его утраты не перевернется, а нас это происшествие вообще мало затрагивает. Начальником больше, начальником меньше…

– Так кого прислали в этот раз? – забыла про убийство и про все на свете Шестая. – Есть симпатичные?