Острова в космосе

III

Прошло две недели, прежде чем доктора Роберта Аркота и его старого друга Артура Мори, президента компании «Трансконтинентал Эйруэйз», пригласили посмотреть, над чем работали их сыновья.

Демонстрация должна была состояться в радиационных лабораториях в подвалах трансконтинентального здания. Ричард Аркот и Роберт Мори, а также Уэйд с Фуллером привезли туда оборудование из загородного дома в Вермонте и установили его в одном из массивных сводчатых помещений, которые использовались для экспериментов с излучениями.

Двое пожилых мужчин сидели перед огромным восьмидесятидюймовым трехмерным телевизионным экраном несколькими этажами выше того уровня, где происходила настоящая демонстрация.

– В комнате для экспериментов нельзя находиться из-за радиационных ожогов, – объяснил Аркот-младший. – Мы могли бы окружить эту штуку релюксом, но тогда вы не смогли бы увидеть, что происходит. Я не собираюсь ничего объяснять заранее: это как магия, все будет еще более удивительным, прежде чем будет дано объяснение.

Он коснулся выключателя. Камеры заработали, и экран ожил.

На экране появился тяжелый стол, на котором был установлен небольшой проектор с несколькими идущими к нему тяжелыми кабелями. На пути проектора находился большой металлический тигель из люкса, окруженный кольцом релюкса, и ряд релюксовых игл, направленных в тигель. Эти иглы и кольцо были заземлены. Внутри тигля находился небольшой слиток корониума, прочного, твердого венерианского металла, который плавился при температуре в две тысячи пятьсот градусов по Цельсию и кипел при температуре более четырех тысяч. Тигель был полностью заключен в большой металлический люксовый корпус, а со стороны, удаленной от проектора, еще и облицован шероховатым релюксом.

Аркот передвинул переключатель на панели управления. Далеко внизу грохнуло тяжелое реле, и внезапно из проектора вырвался сплошной луч яркого голубоватого света – настолько яркий, что весь экран запылал интенсивным сиянием, и зрителям показалось, что они почти чувствуют жар.

Луч прошел через люксовый корпус и корониевый стержень, но был отрезан задним слоем, который, будучи шероховатым, поглощал более девяноста девяти процентов попадавших на него излучений.

Корониевый стержень быстро вспыхнул красным, потом оранжевым, желтым и белым, а затем внезапно превратился в расплавленную массу на дне тигля.

Тигель теперь был заполнен массой расплавленного металла, который ярко светился белым и яростно бурлил. Медленно поднимающиеся от него пары говорили о быстром кипении, а их оседание показывало, что температура была слишком высокой, чтобы позволить им оставаться горячими – тепло излучалось слишком быстро.

Так продолжалось секунд десять, а потом вдруг к этому спектаклю добавился еще один фактор. Внезапно раздался треск дуги и вспыхнуло голубое пламя, которое вихрями закрутилось внутри тигля. Это пламя, интенсивный блеск раскаленного металла и странный свет луча начали переливаться в фантастической игре оттенков. Это была странная и впечатляющая сцена.

Внезапно снова прозвучал сигнал ретранслятора, и луч света исчез так же быстро, как и появился. В одно мгновение сине-фиолетовое свечение релюксовой пластины сменилось сердитым красным. Завихрения пламени тоже исчезли, и расплавленный металл быстро начал остывать. Тяжелый пурпурный пар в тигле сконденсировался на стенках в черные чешуйчатые кристаллы.

Старший Аркот с любопытством наблюдал за происходящим на экране.

– Интересно… – медленно произнес он. – Как физик, я бы сказал, что это невозможно, но раз уж это произошло… – Он повернулся, чтобы посмотреть на Аркота-младшего. – Ну, продолжай свою выставку, сынок.

– Но когда мы закончим, я хочу узнать, что ты по этому поводу думаешь, папа, – сказал молодой человек. – Следующая часть программы будет, пожалуй, немного интереснее. По крайней мере, она продемонстрирует более коммерческую сторону дела.

Младший Мори взял на себя управление манипуляционными роботами. На экране появилась машина на гусеницах, которая подняла люксовый блок со всем его содержимым и унесла в соседнее помещение.

Через минуту она снова появилась с большим электромагнитом и релюксовой пластиной, к которой была прикреплена пара огромных серебряных шин. Плита обратного потока уже была установлена в стойку перед проектором, а большой электромагнит поставили непосредственно за релюксовой пластиной. Магнитопроводы были соединены, и катушка в виде двух пересекающихся под прямым углом торов, заключенная в облегающий корпус из релюкса, была соединена с тяжелыми выводами релюксовой пластины. Амперметр и еще одна тяжелая катушка корониевого провода были соединены последовательно с первой катушкой, а киловольтметр был соединен через клеммы пластины обратного потока.

Как только схема была собрана, робот быстро выехал из комнаты, и Аркот включил магнит и лучевой проектор. И стрелка киловольтметра мгновенно резко отклонилась. Стрелка амперметра при этом не двигалась.

– Я еще не закрыл выключатель, ведущий в катушку, – объяснил Ричард, – так что тока нет.

Несмотря на то, что вольтметр, казалось, был закорочен пластиной обратного потока, стрелка уверенно указывала на двадцать два киловольта. Аркот изменил ток через магнит, и показания упали до двадцати.

Лучи были включены на очень малой мощности, воздух лишь слегка ионизирован, но когда Аркот повернул реостат, интенсивность возросла, и воздух на пути луча засиял ярко-синим светом. Релюковая пластина, на которую теперь действовали вихревые токи, начала быстро нагреваться, поскольку у поступающей в нее энергии не было никакого дальнейшего пути.

– Сейчас я поверну выключатель в катушке, – сказал Ричард. – Следите за счетчиками.

Щелкнуло реле, и стрелка амперметра мгновенно рванулась вправо, показав 4500 ампер. Стрелка вольтметра при этом слегка дернулась, но осталась на прежнем значении. Тяжелая корониевая пружина нагрелась и начала светиться тусклым светом, стрелка амперметра из-за возросшего сопротивления слегка сдвинулась назад, а релюксовая пластина немного остыла.

– Катушка, которую вы видите, аккумулирует поступающую в нее энергию, – объяснил Аркот. – Обратите внимание, что сопротивление корониевого резистора увеличивается и есть небольшое увеличение температуры. Энергия исходит от лучей, которые ударяют поляризованную пластину обратного потока, чтобы дать ток.

Он на мгновение замолчал, чтобы внести небольшие изменения в управление, а затем снова повернулся к экрану.

Стрелка киловольтметр все еще указывала на число двадцать.

– Четыре с половиной тысячи ампер при двадцати тысячах вольт, – тихо сказал старший Аркот. – И куда направляется вся эта энергия?

– Взгляни на пространство в пределах прямого угла витков тора, – ответил его сын. – Свечение там уже меркнет, несмотря на мощный свет, излучаемый ионизированным воздухом.

И действительно, пространство внутри двойных спиралей быстро темнело и затемняло очертания вещей, расположенных позади, странно размывая их очертания. Прошло еще мгновение, и их контуры полностью исчезли – область внутри катушек заполнилась странно плотной чернотой.

– Судя по приборам, – сказал Ричард, – мы накопили в этой катушке пятнадцать тысяч киловатт-часов энергии, и, похоже, нет предела тому, сколько энергии мы можем в нее вложить. А судя по мощности, которую он содержит, эта катушка стоит сейчас около сорока долларов, считая по четверти цента за киловатт-час. Причем использовал неизмеримо меньше энергии, чем мог бы извлечь из этого аппарата. Смотрите, – он щелкнул еще одним выключателем, который замкнул корониевый резистор и амперметр, позволяя току течь в катушку прямо с пластины. – У меня нет прямых показаний, но косвенные показания магнитного поля в этой комнате показывают ток почти в сто миллионов ампер!

Младший Мори наблюдал за приборной панелью по другую сторону экрана. Внезапно оттуда раздался его крик:

– Стоп, Аркот! Проводники создают вторичное поле в пластине и вызывают проблемы.

Рука Ричарда мгновенно метнулась к выключателю. Щелкнуло реле, и лучевой проектор погас.

Силовая катушка при этом все еще удерживала свое поле загадочной черноты.

– Смотрите сюда, – призвал всех присутствующих молодой Аркот. Подчиняясь его умелым движениям, в комнату вкатился маленький робот с манипуляторами, в одном из которых у него были зажаты плоскогубцы. Зрители завороженно смотрели на экран, когда робот размахнулся своей механической рукой и изо всех сил швырнул этот инструмент в черное поле. Плоскогубцы ударились о черноту и отскочили назад, словно их отбросила резиновая стена. Ричард заставил маленькую машину взять плоскогубцы и повторить процесс – с тем же результатом.

– Я отключил питание от катушки, – ухмыльнулся он после этого. – В отличие от обычной индукционной катушки, нет необходимости постоянно подавать питание на эту штуку. Она работает и в статическом состоянии. Вы сами видите, сколько в ней энергии. Очень удобный маленький прибор, не так ли? – С этими словами Аркот-младший выключил остальные приборы и экран телевизора, а затем повернулся к отцу. – Демонстрация окончена. Есть какие-нибудь предположения, папа?

Старший доктор Аркот задумчиво нахмурился.

– Единственное, что я могу предположить – это то, что твое изобретение дает эффект, подобный тому, что представляет собой поток позитронов или контрастных ядер. Это объясняет не только нагрев, но и электрический экран. Что касается катушки, то это легко понять. Любое накопительное устройство хранит энергию в напряжении в пространстве, и здесь тоже можно фактически увидеть такое напряжение. – Роберт Аркот улыбнулся сыну. – Вижу, мой бывший лаборант проделал долгий путь. Вы достигли контролируемой, пригодной для использования атомной энергии путем полного уничтожения массы. Так ведь?

Аркот улыбнулся в ответ и кивнул.

– Все верно, папа.

– Сынок, не мог бы ты дать мне свои технические данные по этому процессу? Я хотел бы решить некоторые связанные с этим математические задачи.

– Конечно, папа. Но сейчас… – Ричард Аркот повернулся к старшему Мори. – Меня больше интересует финансовая математика. У нас есть к вам предложение, мистер Мори, и это предложение, попросту говоря, таково…

Возможно, по его словам, это и было просто, однако им с Аркотом и Уэйдом пришлось потратить целый час на то, чтобы обсудить науку с двумя старшими мужчинами, а потом Фуллер потратил еще час на обсуждение с ними тщательно вычерченных планов корабля.

Наконец, старший мистер Мори откинулся на спинку кресла и рассеянно посмотрел на потолок. К тому времени они уже сидели в конференц-зале «Трансконтинентал Эйруэйз».

– Ну что ж, ребята, – сказал Артур Мори, – как всегда, я вынужден уступить. Я могу отказаться от финансовой поддержки, но тогда вы сможете продать любой из этих приборов за миллиард долларов и финансировать экспедицию самостоятельно, или, используя свои имена, публично запросить деньги под свой проект и получить их таким образом. – Он немного помолчал, а потом добавил: – Однако я думаю больше о вашей безопасности, чем о деньгах.

Последовала еще одна долгая пауза, после которой Артур улыбнулся четверым молодым людям.

– Полагаю, однако, что мы можем доверять вам. Вооруженные космическими и молекулярными лучами, вы должны быть в состоянии постоять за себя в любом месте. Кроме того, я никогда не замечал ни в ком из вас никаких признаков слабоумия. Я не думаю, что вы попадете в беду, из которой не сможете выбраться. И поэтому я вас поддержу.

– Мне бы очень не хотелось прерывать ваше веселье, – вступил в разговор старший Аркот. – Но я хотел бы знать название этого замечательного корабля.

– Что? – переспросил Уэйд. – Название? О, его у нас пока нет.

Старший Мори печально покачал головой.

– Это действительно важная оплошность. Если команда людей может упустить из виду такую фундаментальную вещь, я сомневаюсь, что им можно доверять.

– Ну и как же мы его назовем? – спросил Аркот-младший.

– Вполне подойдет «Соларит-два», – предположил молодой Мори. – Он ведь будет из Солнечной системы.

– Я думаю, нам следует мыслить более широко, – возразил Ричард. – Мы не собираемся оставаться в нашей Солнечной системе – и даже в нашей Галактике, так что мы могли бы назвать корабль «Галактический».

– Ты говоришь «мыслить широко»? – спросил Уэйд. – Давайте действительно будем мыслить широко и назовем его «Вселенский» или как-то в этом роде. Или, еще лучше, назовите его «Фтор»! Это вездесущие и самый активный элемент во Вселенной, а ваш корабль будет летать повсюду во Вселенной и станет самой активной вещью, которая когда-либо существовала!

– Хорошее имя! – согласился старший Мори. – Голосую за него!

Молодой Аркот задумался.

– Это очень хорошее имя, мне нравится такая идея, но в ней чего-то не хватает.

Он немного помолчал, а потом, глядя в потолок, медленно процитировал:

– Один, одинешенек, совсем один,

одинешенек в бескрайнем,

бескрайнем море,

и ни один святой

не сжалился над

моей душой в агонии.

Ричард встал, подошел к окну и стал смотреть в небо, на яркие точки света – на звезды, плывущие высоко в темно-фиолетовом лунном небе.

– Море всего пространства —

моря просторы, которое лежит между

далеких туманностей —

могучий пустоту —

только на море,

просторы которого ни один человек

не может представить себе —

в одиночку, в одиночку

где никакой другой человек не был;

в одиночестве, так далеко от все важного,

от всего человечества,

что даже свет, пробегающий миллиарды километров каждый день,

могут доехать до дома менее миллион лет.

Аркот умолк, продолжая смотреть в окно.

Первым молчание нарушил Мори.

– «Старый мореход»… – проговорил он и после паузы добавил: – Самое правильное название для одинокого корабля, конечно. Думаю, что это имя соберет все голоса.

Фуллер медленно кивнул.

– Безусловно, согласен. «Старый мореход» – немного длинновато, но это единственный подходящий вариант.

И этот вариант был принят единогласно.