Остров

Глава VI. Дик.

«Каталина» мягко оторвалась от бетона взлетной полосы, и ровно гудя моторами, набирала высоту над глинобитными домишками предместий Александрии. Единственным грузом самолета была тонна фиников – скромный подарок довольных египтян и молчаливый пассажир, привычно устроившийся в полусфере блистера наблюдателя. Штурвал самолета пока не сулил ничего, кроме многочасового однообразия Средиземноморской пустыни и Дик предпочел ему уединенное кресло наблюдателя.

Глинобитные окраины и редкие пальмы остались позади и самолет, заложив плавный вираж, наконец, пересек грань между песком пустыни и синевой морской воды. Теперь до самого острова внизу ничего кроме моря увидеть будет нельзя. Ничего не будет отвлекать от размышлений, и Дик, наконец, получил возможность обдумать все, что с ним произошло за это время.

Еще полгода назад он затеял любовную игру с двумя ослепительными красавицами, заранее понимая, что ничего хорошего из этого, кроме неизбежного расставания в итоге не получится. Затеял, хотя сердцем тянулся к их младшей сестре. Мечтал о ней и понимал, что женой бедного лейтенанта богатая аристократка никогда не будет. Тогда его поставили, казалось, перед неразрешимой дилеммой.

Перед этой дилеммой его поставил Дуглас Макдедли - Дядя Дуг... Дик знал его лет с двенадцати, когда, пропахший порохом бушевавшей в мире войны, отец, в один из краткосрочных отпусков, привез с собой на отдых старого фронтового товарища. Товарищ был американцем, волею случая, оказавшимся на службе в Королевском военно-морском флоте, точнее в спецподразделениях морской пехоты - тех самых, ставших позднее известными, как легендарные коммандос. Но в те дни мальчика поразила не романтика войны, окружавшая этого человека. Такая же романтика окружала и его отца, которого он искренне любил. Поразила его удивительная дружба этого человека с машинами и приборами.

Этот волшебник, за пару часов, из кучи непонятного хлама, который остался от безнадежно сломанной радиолы, сделал радиоприемник, наполнивший дом звуками безумствующего мира. Он с равным удовольствием оживлял электрическую грелку и старый мопед, детскую игрушку и электрогенератор, дававший свет маленькому поселку. Приятель отца скоро стал популярной личностью в поселке и местная детвора всегда составляла его свиту, тем более, что он никогда не прогонял детей, а тех что постарше, просто вовлекая в свои дела, не навязчиво обучая тому, чем занимался сам. Не надо и говорить, что во всех его делах Дик стал первым помощником, а верзила американец искренним другом подростка. Другом заменившим сироте отца, погибшего в сорок пятом в Бирме.

Тогда же в сорок пятом домом Дика стал особняк Дуга, а мать – точнее бабушку заменила экономка Макдедли миссис Холмс. Мать Дик потерял еще в конце войны. Она погибла во время одного из последних налетов немецких «Фау» на Лондон, а его родная бабушка – мать отца умерла от сердечного приступа, получив известие о гибели сына.

Дядя Дуг не пытался изображать из себя отца и не только потому, что не мог уделить подростку достаточно времени. Служба заставляла его подолгу отсутствовать, да и в те дни, когда он ночевал дома, долгие беседы были не часты. Но с каждой такой беседой, с каждым скупым замечанием этого немногословного человека, Дик все больше убеждался, как ему повезло в жизни.

Дядя презирал ханжескую мораль окружавшего их общества. Не скрывал этого от воспитанника, но одновременно учил его глубокому почтенью к взглядам миссис Холмс, которая, по сути, была живым воплощением этой морали. Пожилая женщина искренне любила мальчика, и он должен был ее уважать. Но уважение к близкому человеку не должно было ему мешать иметь собственные взгляды.

Уменье не афишировать их нужно было и в школе, где мысли, которые Дуглас прививал своему воспитаннику, ни к чему хорошему не привели бы. На все, начиная от истории и кончая моралью окружавшего их общества, у Дика было свое мнение, но он с юности научился держать его при себе.

Мальчик хотел быть военным и любил машины. Мальчик хотел быть летчиком, и дядя Дуг помог ему поступить в летное училище. До пятьдесят второго года все складывалось прекрасно. Дик был одним из первых в учебе и от звания военного летчика его, как и остальных выпускников, отделяли только бумажные формальности в недрах военного министерства. Вот тогда-то судьба и сыграла с юношей злую шутку. В военном министерстве, хотя и соблюдали внешнюю респектабельность, но чутко следовали веяниям из-за океана. А за океаном сенатор Маккарти начинал «охотился на ведьм» и такие же охотники нашлись и в Англии. Короче, какой-то чиновник, копаясь в архивах, обнаружил, что отец Дика в юности участвовал в движении английских коммунистов и, стало быть, был агентом Коминтерна. Оказалось, что не имеют значения далекие от коммунизма дела отца в последующие годы, заслуги отца в великой войне. Его объявили «красным агентом», а его сына отчислили из училища и уволили из армии, фактически с волчьим билетом.

Юноша был раздавлен произошедшим. Казалось, рухнуло все, о чем он мечтал, что должно было стать главным в его жизни. Неожиданно для него стало невозможным найти достойное место в этом обществе. По крайней мере, так ему казалось в первые часы, когда он вдруг понял, что не способен, что-либо изменить в обрушившейся на него несправедливости.

Вот когда Дик смог по настоящему оценить твердость руки протянутой ему старым товарищем отца. Дуглас уже был в отставке и не стал пытаться восстановить справедливость. Он просто сказал:

- Ты стал летчиком и умение летать у тебя никто отнять не в состоянии. Летчик не тот, у кого есть диплом - летчик это тот, кто умеет слиться с машиной в полете. Ты умеешь, и значит, будешь летать. Я тебе дам самолеты, а бумаги у тебя будут любые.

Дику дали возможность быстро отвлечься от печальных мыслей. Ему дали возможность увидеть Европу, почувствовать себя занятым важным делом. Дали возможность познакомиться с разными людьми, очень разными людьми. Людьми, которые могли как угодно относиться к нему лично, но которые не могли не уважать человека, которого он представлял.

Дик стал близким помощником коммандера Макдедли, его доверенным лицом. До конца года посланник «Горца», под этим именем знали Макдедли большинство людей, с которыми пришлось встретиться Дику, исколесил всю Европу, от Берлина до Мадрида. Эти поездки позволили познакомиться с разными людьми, часто принадлежащими к разным слоям общества и имевшим разное материальное положение.

С начала 53-го Дик уже бороздил европейские воды на личной яхте Макдедли. «Феникс» на первый взгляд был ни чем не примечателен, но под довольно старомодным обличием прогулочной посудины скрывался скоростной торпедоносец еще немецкой постройки конца прошедшей войны. «Шнельбот» семисотой серии, по сути, был небольшим миноносцем. Имел почти 35 метров в длину и водоизмещение около 120 тонн. Два дизеля по 3 тысячи лошадиных сил даже на крейсерском режиме давали ход более тридцати узлов. Однако главным секретом корабля была газовая турбина, которая одна на максимальных оборотах позволяла кораблю развивать скорость далеко за шестьдесят узлов в час.

Высокий ходовой мостик, дубовые салоны и простые, но удобные каюты на верхней палубе изменили внешний вид миноносца, но главное оружие корабля - два торпедных аппарата скрытые в глубине корпуса грозно ждали своего час. Небольшая команда, набранная из немецких военных моряков, знала что делать, если бы пришлось его применить, а командир «Феникса» Гюнтер Гросс стал верным другом юноши.

На первый взгляд дружба между английским юношей и немцем – гитлеровским офицером, ветераном «Кригсмарине» была невозможна, но юноша уже прошел школу «Горца» и друзей себе выбирал, не обращая внимания на мнение посторонних. Гюнтер был старше Дика на пятнадцать лет, и испытывал почти братскую привязанность к юноше. Впрочем, для него не была секретом история несостоявшегося летчика. Он знал, что и у его «Дяди» свои счеты с Англией. Да и родная Америка коммандера Макдедли не восхищала. Немец, командовавший эсминцем во время войны, получивший железный крест с дубовыми ветвями из рук Денница, глубоко переживал поражение в войне, а больше всего, то унижение, которому подвергли Германию победители после ее окончания. Страну разорвали на части. Целые германские Земли отошли к победителям. И в довершении всего моряки-ветераны оказались ни кому не нужны. Дуглас Макдедли опять поставил Гросса на капитанский мостик боевого корабля, а главное немец понял, что интересы Коммандера далеки от интересов Англии, да и Америки тоже. Ну, а Дик в чем то заменил ему погибшего в Арденнах младшего брата.

Киль и Марсель, Брест и Афины, Портсмут и Барселона - список портов куда заходил «Феникс» можно было продолжать и дальше. Гюнтер оценил круг интересов Макдедли, и понимал, что Дик получил неоценимую возможность увидеть другие страны и города. Завязать личные связи с людьми, многие из которых еще долгое время будут играть значительную роль в послевоенной Европе. Немец стал его верным помошником.

Летом Дик вместе с Дугласом впервые посетил остров. Гросс вместе с командой «Феникса» оставался в гавани и по приказу Макдедли занимались разведкой остатков порта. На плато поднялись вдвоем. Развалины, груды ржавого метала, выжженное плоскогорье вначале вызвали недоумение – было не понятно, зачем Макдедли понадобился этот опаленный войной и безжалостным солнцем кусок земли. «Дядя» загадочно хранил молчание или обещал, что самое интересное будет впереди.

Когда они добрались до сада на вершине, Дик решил, что это и был секрет Дугласа, но настоящий секрет оказался в недрах горы. Когда он понял, что на самом деле скрывает остров, все вопросы отпали и Дик вплотную занялся этим делом.

С сентября он представлял интересы Макдедли в Греции. Сам обивал пороги чиновных кабинетов и гонял по ним местных пройдох адвокатов. Знал, какие проблемы возникли в конце октября, и торжествовал на Рождество одержанную победу – остров стал собственностью Макдедли.

Дику дали возможность распоряжаться большими деньгами, и предоставили двухнедельный отпуск на Рождество, который он встретил в Венеции вместе с Гюнтером. Хотя Гросс и предупреждал, что с этим городом надо знакомиться весной, Дик влюбился в него с первого взгляда. С того времени всегда, когда ему надоедала суета европейских городов он находил себе приют и покой в узких улочках древнего города.

С Дугласом Дик встретился только в середине января в Лондоне. В те дни он познакомился и с Рональдом Ламолем. При первой встрече он решил, что Рон ровесник Дуга и был, крайне удивлен узнав, что Ламоль всего на три года старше его самого.

Тогда же он встретился с Джойс. Девчонка не была красавицей, но гордилась возложенными на нее обязанностями и явно была влюблена в Ламоля. Дуглас должен был заняться делами, связанными с освоением острова и поэтому основную часть вопросов связанных с Англией переложил на Рональда, тем более что эти вопросы в первую очередь были связаны с каким-то делом касавшимся непосредственно его. Помошницей Ламоля стала Джойс.

Молодой человек не мог не заинтересоваться юной особой. Комнаты их были недалеко друг от друга и все время пребывания в Лондоне Дик виделся с ней ежедневно. Круглое веснушчатое лицо и вдернутый носик стали привычными, и он уже больше заглядывался на стройные ноги и высокую девичью грудь. Этому способствовало и поведение девушки. С первой же встречи она приняла, в отношении Дика покровительственный тон старшей сестры, хотя он был ее старше лет на пять. «Сестра», возможно намеренно не считала нужным его стесняться. Могла начать раздеваться в его присутствии или попросить застегнуть неудобную молнию на платье.

В общем, девица его приметила, но Дик не мог похвастаться победами у женщин. Весь его опыт ограничивался короткой связью с женой одного из командиров в летной школе, которой захотелось совратить «Мальчика» и у Дика даже мысли не возникло довести знакомство с Джойс до близких отношений. Тем не менее, девчонка стала второй женщиной в его жизни.

В тот январский вечер она сама появилась на пороге его комнаты в короткой ночной рубашке, со слезами на глазах и бутылкой виски в руке.

- Выпьем? Рон дурак! Сохнет по своим стервам, и не знает на которой из них остановиться. Я для него слишком молода и не образована. Но когда приспичит, как подстилка я ему гожусь!

Сегодня они не в духе! Сегодня мы ему не нужны! Ну и черт с ним. Ни куда не денется. Давай выпьем?

Дик не любил спиртного и поэтому отказался.

- Так, пить ты со мной не хочешь. Так может, и от этого откажешься? – девушка поставила бутылку на стол и, сбросив рубашку, опрокинулась на его постель. - Чего ты ждешь? Ну, давай же!

Обнаженное девичье тело звало к себе. Дик почувствовал ту же дрожь желания, которую испытал впервые тогда, со своей первой и единственной женщиной, позволившей ему обладать ее телом, и раздумывать не стал. Поспешно и неумело он овладел Джойс, но она проявила снисходительность. Позволила ему расслабиться, дала возможность его рукам ощутить ее тело, а потом сполна наверстала упущенное.

Когда утром они проснулись в одной постели, Дик был готов провалиться сквозь пол от смущения. Но Джойс его успокоила:

- Не бери в голову! Я за тебя замуж не собираюсь. Считай, что мы с тобой друзья, которые готовы помочь друг другу в скверную минуту, – она неторопливо натянула ночную рубашку и, послав Дику воздушный поцелуй улизнула из комнаты.

Эта ночь никаких обязательств на Дика не возложила, а Джойс стала считать его близким другом, которого не стеснялась, хотя о своей работе предпочитала помалкивать.

Игре, в которую ее втянул Дуглас, она отдавалась целиком. На глазах Дика она из шикарной девицы, претендовавшей на близость к респектабельному обществу могла превратиться в невзрачную замарашку из района доков, или скромную работницу только что оставившую цех маленькой фабрики. На Джойс одинаково ладно сидела форма полицейского сержанта и комбинезон связиста, передник горничной и строгий костюм государственной служащей. Короче девушка активно приобретала опыт тайного агента.

Близость с Джойс позволила Дику выяснить только то, что Макдедли и Ламоля интересовало какое-то семейство, живущее в Бакингемшире и богатый грек близкий к этому семейству. Юноше тогда и в голову не могло прийти, что уже через полгода судьба навсегда свяжет его с этим семейством.

Уже в конце января Дик был в Греции и начал активно помогать Дугласу организовывать встречу и быт новых островитян. Деньги Ламоля позволили поставить дело на широкую ногу.

Основной массой переселенцев были японцы, с которыми заключили пожизненный контракт и которые готовы были принять этот клочок земли за свою новую родину. Европейцев было относительно немного. В основном это были люди, которых пригласил сам Макдедли. Да благодаря Дику, Гюнтер Гросс собрал вокруг себя сплоченную группу ветеранов «Кригсмарине».

В результате к маю месяцу численность островитян превысила три тысячи человек. Разместить такое количество людей в развалинах базы было невозможно. Наступала весна, солнце пригревало, и еще в феврале было решено для размещения семей, разбить палаточные городки. Холостую молодежь, госпиталь и столовые разместили во временных бараках собранных из армейских комплектов фортификационной стали.

До осени семьи, необходимо было обеспечить сносным жильем, а холостых, хотя бы разместить в отапливаемых казармах. Вопрос с казармами практически решился довольно быстро - сохранились добротные штольни лагеря военнопленных. Для нормального размещения людей помещения требовали лишь небольшой реконструкции и ремонта.

Для семей же необходимо было строить дома. Коттеджи на горе Дуглас решил оставить в своем распоряжении и из переселенцев туда попал только узкий круг доверенных лиц. Да, в общем, принципиально решить возникшую проблему они и не могли. Решением проблемы стал опыт французов, которые начали на юге Франции активное строительство жилья из сборного железобетона. Макдедли заключил контракт с французскими фирмами, и направил к ним на обучение группу специалистов-строителей. К августу французы обещали обучить японцев и начать поставки строительной техники и полных комплектов для строительства пятнадцати многоквартирных домов по своим средиземноморским проектам. Таким образом, к ноябрю новоселье должны были справить не менее половины переселенцев. Весь комплекс общественных зданий для нового городка планировали построить к апрелю следующего года.

Тогда же нашли решение еще одного вопроса. На острове было мало пресной воды и если те источники, которые создали бывшие хозяева базы, были достаточны для военного гарнизона, то о гражданском населении надо было, заботиться особо. Уже в то время островитянам пришлось вкладывать деньги в те проблемы, которыми европейцы всерьез занялись только лет через двадцать.

Дуглас начал срочно искать специалистов, которые могли бы решить все основные проблемы острова. Ни одна капля пресной воды не должна была пропасть безвозвратно. Вода, приносимая дождями, должна была максимально пополнять хранилища. Да и сами водяные цистерны для разросшегося населения острова надо было строить. Впрочем, надо было строить не только коллекторы для сбора дождевой воды. Требовались системы очистки питьевой воды, резервные опреснители, системы очистки стоков.

Молодой француз, инженер Шарль Сарази, взявшийся за эту работу пошел дальше. Он предложил системы обогрева домов от солнечных коллекторов зимой и кондиционирование воздух в помещениях от них же летом. Подсказал возможность превратить выжженное солнцем плоскогорье в зеленый парк и многое другое.

Фактически Дуглас занялся тем, что стало модным только в середине семидесятых и получило титул экологии. Это была одной из долговременных забот Дугласа и соответственно Дика. Однако тогда – весной важнее было разобраться в том, что островитяне получили в наследство.

К тому же остров приоткрыл новые тайны. Вся пестрая коллекция самолетов в ангарах, на самом деле оказалась цела и находилась в превосходном состоянии. Рядом в штольнях нашелся целый ремонтный завод, боксы с техникой и бесконечные склады.

В пещере они смогли привести в действие механизмы, открывавшие ворота подводного тоннеля и убедиться, что на подводной лодке, потопленной тогда, в конце штурма острова, пытались бежать те, кто уничтожил других защитников острова. Да и сама лодка явно представляла не малый интерес. Ящики, брошенные на пирсе свидетельствовали, что на ней находились немалые ценности - в основном антиквариат.

Огромная субмарина оказалась хорошо вооруженным подводным транспортом, способным принять в свои трюмы не меньше двух тысяч тонн груза. Конструкция судна была совершенно не знакомой даже для Гюнтера, и с его возможностями предстояло познакомиться позднее.

Стал ясен и секрет, нелепого в этом подземелье буксира-заправщика. Портовая галоша, была коварным оборотнем - судном ловушкой. Основу его составил гибрид из двух подводных лодок немецкой постройки. Соединеные между собой по схеме катамарана, они прикрылись фальшивым обводом трудяги каботажника, который обладал способностями «Летучего голландца», то есть при нужде мог «пойти ко дну» для того, что бы всплыть в нужном ему месте и нанести расчетливый удар. Мощи вооружения и разнообразия личин ему было не занимать. Промежуток между двумя корпусами скрывал целый набор надстроек, дымовых труб и мачт, что позволяло придавать кораблику разнообразные обличья. Но главным секретом была хорошо замаскированная штатная артиллерия субмарин, которая одна могла в куски разнести любое коммерческое судно, а в купе с торпедами, основным вооружением подводных лодок, кораблик был серьезной угрозой для любого военного корабля.

Японцы к маю подняли три корабля еще итальянской постройки. Суда требовали небольшого ремонта и уже в середине июля все грузовые суда были готовы к плаванию. Основная нагрузка легла на сухогруз. По тем временам судно водоизмещением в пять тысяч тонн было самым удобным для завоза грузов в не слишком глубокую гавань острова. Он перевозил строительные материалы и технику из Марселя. Небольшой танкер на полторы тысячи тонн на многие годы стал главным водовозом на острове, а красавец теплоход пока рейсов не совершал.

Шедевр апенинских корабелов был в хорошем состоянии, но отделка салонов и большинства кают пострадала от морской воды и требовала реставрации. Корабль построенный изначально, как роскошное круизное судно, война превратила в базу итальянских боевых пловцов. Быстроходное судно имело специально оборудованные трюмы для транспортировки подводной лодки малютки и управляемых человеком торпед. Лодки малютки и торпеды ждали своего часа в подземном арсенале. Таким образом, островитяне получили еще один корабль «оборотень», но истинную его суть решили скрыть, переделав его в роскошную яхту для праздных бездельников, при этом снабдив его самым современным оборудованием необходимым боевому кораблю. Впрочем, с пассажирским судном можно было не спешить. Японцы в основном уже собрались на острове, а небольшие группы людей из Европы возил чаще всего «Феникс».

Сложнее было с военными кораблями. Три немецких сторожевика уже подняли, а два английских корвета к подъему готовили. Дик знал, что японцы были готовы восстановить один из них, а хорошо законсервированные немцами сторожевики вообще требовали только косметического ремонта, но оставлять у себя боевые надводные корабли Дуглас не планировал.

Впрочем, в то время для Дика главным стал подъем немецкой подводной лодки, потопленной англичанами еще в сорок четвертом. Первой неожиданностью стало то, что водолазы на корпусе лодки повреждений не нашли. Когда субмарину подняли, стало ясно, что она совершенно не пострадала от глубинных бомб, поэтому, когда начали открывать люки Дуглас приказал принять все меры предосторожности.

Противогазы оказались кстати. В отсеках лодки воды не было, но «табун» заполнивший их убил бы неосторожных. Дегазацией лодки пришлось заниматься не один день. Одновременно хоронили и подводников на немецком кладбище.

Ядовитый газ должен был сохранить тайну лодки, не сумевшей скрытно покинуть остров, а тайна была весомой. Отсеки лодки хранили тонны золота в слитках, ящики с драгоценными камнями и ювелирными изделиями, а главное несколько десятков миллионов долларов.

Но и сама лодка была желанным призом. Подводники Гюнтера сразу определили, что в руки островитян попала субмарина XXI серии. Это была новейшая подводная лодка, построенная в Германии в самом конце войны и обладавшая совершенно уникальными характеристиками, которых враги Германии достигнуть смогли на новых кораблях только к середине пятидесятых. Лодка имела усовершенствованный шноркель и могла, не всплывая, находиться в походе под дизелями практически не ограниченное время. Обшитый толстой резиной корпус, и бесшумные электродвигатели делали ее малозаметной для сонаров. Скорость подводного хода позволяла догнать любой транспорт и многие боевые корабли, а главное шесть торпед с уникальной системой наведения могли поразить сразу несколько целей.

Считалось, что немцы успели отправить в боевое плавание небольшое количество субмарин этого класса, однако островитяне нашли одну из них у себя. Разбирая документы, они поняли, что лодка была кораблем специальной постройки. Носовых торпедных аппаратов не было. Все освободившееся место заняли дополнительные топливные баки, грузовые отсеки и удобные каюты в носовой части корпуса. Это был не боевой подводный крейсер - судно построили для проведения специальных операций.

Судном специального назначения была и огромная субмарина, пришвартованная в подводной гавани. Дуглас говорил Дику, что сведения о строительстве в Германии огромных транспортных подводных лодок от агентуры просачивались, но подтверждения их существования, ни во время войны, ни после ее окончания получено не было. И вот одна из них нашла себе приют в подземной гавани острова.

Хотя флотом занимались всерьез, основные работы, конечно, велись наверху. С прибытием японцев сразу же начались работы по расчистке капониров со скрытой авиационной техникой и тщательному ремонту взлетной полосы. Количество и качество строительных материалов запасенных еще защитниками острова было таково, что каких либо крупных поставок с материка просто не требовалось. Инженеры были удивлены, что даже цемент, правда, упакованный с чисто немецкой тщательностью, был пригоден к употреблению. За десятилетие он, конечно, потерял качества необходимые для фортификационных сооружений, но, безусловно, был пригоден для обычных строительных работ.

К середине апреля полностью расчистили от скрывавшего их грунта аэродромные ангары, и островитяне стали владельцами, пусть и несколько устаревшей, но настоящей авиабазы. И хотя боевые машины сразу же после осмотра закатили обратно, строй даже относительно мирных машин производил впечатление.

Единственно чем Дуглас пополнил свой авиационный парк в это время, был огромный «Маринер» и пара вертолетов, считавшихся новинкой хорошо зарекомендовавшей себя в Корее. Амфибию и вертолеты удалось купить по случаю за вполне разумную цену через знакомого дельца.

В общем, к середине лета произошло столько событий, непосредственным участником которых был Дик, что когда Макдедли приказал ему прервать обычные занятия и готовиться к выполнению особого задания он воспринял его как своего рода отдых. Тем более, что юноша получил из рук коммандера звание лейтенанта королевских ВВС и все допуски к пилотированию боевых самолетов.

Сложный путь, которым они предполагали попасть на «Ариадну» Дуглас объяснял необходимостью несанкционированного вторжения во владения богатого грека. Только тогда Дик понял, что Макдедли решил и его познакомить с таинственным семейством из Бакингемшира.

На подготовку самолета и подводной лодки ушло более двух недель. Американские «Дакоты» до сих пор служили в английских ВВС, и подготовка самолета, имевшегося в их распоряжении, включала в себя только нанесение на машину соответствующих опознавательных знаков и монтаж дополнительного оборудования для имитации катастрофы.

Больше возни было с подводной лодкой. Из всего количества лодок находившихся на базе, пять лодок - малюток итальянской и немецкой постройки для операции не годились. Недавно поднятая со дна первоклассная немецкая лодка XXI серии требовала ремонта, и использовать оказалось возможным только немецкую субмарину VII серии почти десять лет простоявшую у пирса подземной гавани. Лодка была тщательно законсервирована еще немцами, и необходимо было лишь время, чтобы снарядить ее к походу. Кроме того, пришлось срочно менять облик ходовой рубки лодки заслужившей недобрую славу в прошедшей войне. Силуэт немецкого подводного крейсера был слишком хорошо знаком любому моряку пережившему Мировую войну, и выдать ее за английскую в таком виде было невозможно. Так что работы сварщикам хватало. Да и сама лодка требовала серьезной подготовки. Положение спасало то, что основные работы на ней были начаты еще в апреле, и оставалось только их срочно окончить. Благо команде, набранной Гроссом в основном из нацистских подводников, не требовалось много времени, чтобы освоится в знакомых отсеках. К тому же многие из них начинали ремонт лодки еще весной.

К тому времени, когда пришло сообщение о том, что все основные участники событий собрались на яхте грека. Все было готово, и Дуглас дал команду о выходе субмарины в море.

Дик имевший уже не малый опыт плавания в морях омывавших Европу, впервые ушел в поход на подводной лодке, и хотя за время ремонта довольно хорошо освоился в ней, плавание под водой для него было внове. Уже просто сознание, что корабль движется на глубине в десятки метров, заставляло кожей ощущать чудовищное давление воды. Стоило приложить руку к стали корпуса, как заметнее становились вибрации и скрытое сопротивление внешней силе. К равномерным звукам от работы машин примешивались звуки внутренней жизни корпуса подводного корабля. Изгибалась и поскрипывала заклепками сталь обшивки, негромким гулом стрингеры и переборки откликались на изменение нагрузки. Даже воздух казалось, становился плотнее. Дик чувствовал на себе косые взгляды подводников работавших в центральном посту и постарался собраться.

Впрочем, Иоганн, по праву командовавший кораблем по- своему ободрил юношу:

- Лейтенант! Эти стальные гробы сделаны на славу из хорошей крупповской стали. Если мы не получим торпеду в борт или нас не забросают глубинными бомбами, что в прочем не предвидится – нам лишь не надо спускаться глубже 200 метров. До этой глубины наша красавица абсолютно надежна. Впрочем, мне под бомбами приходилось отлеживаться и глубже двухсот. Начинают течь сальники и плачут заклепки, но и это не страшно, если у команды не сдают нервы, - и уже с улыбкой добавил. - Да и 50 нам не к чему! В основном наша глубина перископная и при первой же возможности пойдем со шноркелем под дизелями. А как только стемнеет, всплывем.

Дик не знал, имеет ли Дядя опыт подводного плавания, но его явно заботили другие вопросы и он большую часть времени до вечерних сумерек провел в радиорубке в переговорах с островом, берегом и самолетом, который исподволь следил за курсом яхты.

Впрочем, и лодка давно яхту нашла, и с тех пор акустики все время сохраняли контакт с ней. До середины дня перископы поднимали только время от времени и когда были абсолютно уверены, что с яхты их засечь не могли. Но после обеда, когда курс яхты стал окончательно ясен, ей дали уйти на максимальное расстояние и лодка подняла шноркель. Заработали дизели, но скорости не прибавили, была возможность подзарядить батареи и немного проветрить отсеки.

По-настоящему свежий воздух в отсеки субмарины пришел только, когда с наступлением сумерек прозвучала команда:

- Деферент на корму! - И седой подводник переложил горизонтальные рули лодки на всплытие.

Дик одним из первых поднялся на еще мокрую палубу лодки. Напоенный морской солью воздух пьянил, а быстро наступавшая летняя ночь дарила россыпи таких ярких и близких звезд. На яхте не ожидали преследования и белоснежная красавица, освещенная яркими огнями, была далеко видна на глади спокойного моря.

Дуглас присоединился к Дику только, когда совсем стемнело. Немцы-подводники уже скрылись в отсеках корабля, и только вахтенные негромко переговаривались на ходовом мостике. Дуглас к разговорам был не склонен, и только потрепав Дика по плечу, приказал:

- Завтра будет трудный день. Немедленно отдыхать! Подъем в четыре часа.

Новый день на самом деле стал для юноши непростым, полным неожиданностей. В разговорах с дядей все вертелось вокруг богатого грека, и о том, что они встретят женщин на корабле, он не имел не малейшего представления. Встреча с сестрами де Гре была для Дика неожиданностью, и по настоящему глубоким потрясением.

После январской ночи с Джойс женщин у Дика не было. В общем, не потому, что такая возможность ему не представилась. Скорее наоборот. Симпатичная японка Саэко, которая помогала ему как переводчица в общении с соотечественниками, по-видимому, охотно бы удовлетворила его просьбу. Юноша имел возможность убедиться, что незамужние японки относились к таким просьбам европейцев, как к повседневной работе, но он мечтал о гораздо большем, и мысль воспользоваться женской уступчивостью ему даже не приходила в голову. Благосклонное внимание утонченной красавицы Джоан, так назвала себя Лиз при встрече, дало ему надежду на взаимность девушки, о которой он мог только мечтать.

Дик добросовестно выполнял команду Дяди стоя на баке яхты и изображая поиски остатков крушения самолета, когда легкий шорох шелковой ткани заставил его оглянуться. Перед ним стояла, смущенно улыбаясь, стройная светловолосая девушка. Легкая тень полупрозрачной широкополой шляпы оттеняла выразительные миндалевидные глаза и совершенный овал лица, а белый шелк платья только подчеркивал красоту ее фигуры.

С такими девушками, как Лиз ему иметь дело не приходилось никогда, и он совершенно растерялся. Положение спасла юная красавица. Она прекрасно понимала состояние молодого человека и взяла инициативу в свои руки.

- Прошу меня извинить. Я понимаю, что веду себя непростительно - нас не представили. Но вы действительно спаслись с того самолета?

- Так точно! Лейтенант ВВС ее величества Ричард Лесли. Мэм! – Мэм, вырвалось случайно, но девушка воспользовалась оплошностью, чтобы прояснить положение.

- Мисс! Мисс Джоан Велл. Рада познакомиться.

Дик замер на мгновение, когда изящная рука в тонкой шелковой перчатке легла на его ладонь. Сказка, о которой он и не смел, мечтать, становилась явью, и он от неожиданности удержал ее руку в своей. Только поняв, что невольно совершает насилие, вместо рукопожатия поцеловал ее пальцы.

- Вы очень милы. – Прозвучали слова одобрения, а лучистые глаза поощряли к действию и Дик сказал первое, что пришло ему в голову:

- Вы родственница господина Теодоракиса.

- Ну что вы! Я помогаю своей сестре. Инесса археолог и консультирует господина Теодоракиса в его изысканиях.

Дик был ошеломлен происходящим. Дуг говорил об операции только в общих чертах, и ему было известно, что целью операции было непосредственное знакомство с греком – владельцем яхты.

- Дальнейшее проясним по ходу дела, - сказал Дуглас, и вот «дело» начало разворачиваться, а Дик не знал, что делать. Роль Дика в операции сводилась к общей поддержке Макдедли. О том, что на яхте могут быть женщины, и, тем более, что ему придется с ними общаться и принимать самостоятельные решения он не знал. А решение надо было принимать немедленно. Девушка хотела с ним познакомиться, и главным было то, что еще больше хотел познакомиться с ней он сам.

Перед ним была настоящая английская аристократка. Утонченная, образованная, изысканная светская девушка. Ей было достаточно произнести несколько фраз, как Дику стало абсолютно ясно, что милой Джойс, какие бы старания она не прилагала, было бесконечно далеко до того узкого круга, к которому принадлежала Лиз. Его застали врасплох, и он был смущен вниманием аристократки.

- Мне сказали, что ваш самолет погиб, и что кроме вас и вашего товарища никто не спасся.

- К сожалению, это похоже на истину, – Дик, насупился и изобразил сожаление. – Пилоты должны были оставить машину сразу после нас, но очевидно, что-то им помешало.

- И, они погибли? – Миндалевидные глаза Лиз округлились от ужаса.

- Мы уже, который час находимся в районе падения самолета. Обломков предостаточно, но, ни одного человека мы не нашли. Видно покинуть самолет они не смогли. – И понимая, что лучше перевести разговор на другую тему спросил:

- Так вы археолог?

- Нет. Археолог у нас Инесса. Я филолог специалист по мертвым языкам. А, в общем, я помогаю сестре потому, что господин Теодоракис обещал после нашей работы круиз по Средиземному морю. Собственно говоря, мы здесь потому, что он начался. Кроме того, Георг намеревался показать развалины Карфагена. А вы разве не пилот?

Девушка настойчиво вернулась к теме, от которой хотел уклониться Дик. Юноша чувствовал, что хозяйкой разговора стала его собеседница. Понимал, что еще будут вопросы, на которые придется отвечать, но прервать разговор, оторваться от доброжелательного взгляда фиалковых глаз не мог.

- Я пилот, но на самолете я был пассажиром.

- Господин Макдедли тоже летчик?

- Нет, он офицер по особым поручениям, я его сопровождал на нашу базу в этом районе средиземноморья. - Дик говорил то, что полностью согласовывалось с оговоренной заранее легендой, но Лиз не могла не вернуться к утреннему происшествию.

- Мне приходится часто летать самолетами. И каждый раз мне бывает страшно. Особенно когда самолет взлетает или садится. Так как же было страшно Вам, когда ваш самолет загорелся. Ужас! Вам пришлось прыгать с парашютом в море, в неизвестность. А как Вам было страшно там в море? Кругом вода и только надежда, что появится, какое-либо судно. Можно умереть от страха. Вы и ваш товарищ, мужественные люди!

- Извините! Мы ничего мужественного не совершили. Положение было безвыходным, и мы сделали то, что пришлось бы делать любому в подобной ситуации. Иначе нас постигла бы участь наших друзей.

Лиз явно оценила скромность юноши и решила его поощрить:

- Дик мы почти ровесники и давайте переходить на ты. Итак…

Близкое знакомство с девушкой из высшего общества льстило самолюбию молодого человека. Замысел Дугласа становился понятен - в любой другой ситуации такое знакомство было бы просто не возможно. Происхождение девушки, манеры, образование, практически закрытое общество, в котором она вращалась, просто обширный кругозор и круг интересов, встали бы перед Диком непреодолимой стеной. Однако события развивались так быстро, девушка вела себя так расковано, так непринужденно, что у юноши были все основания считать, что красавицей руководит не только естественное любопытство. И Дик не раздумывая, бросился навстречу сказочной мечте, которая явно манила его за собой.

В оставшееся до обеда время Лиз узнала о Дике практически все. Дик только скрыл близкие отношения с Макдедли и то, каким образом оставил летное училище. Впрочем, обо всем, что касалось «военной службы» он тоже старался не распространяться.

К обеду Дик уже был просто очарован новой знакомой, а Лиз вела себя с ним, как с близким приятелем. Она, довольно точно, иногда не без сарказма давала характеристики всем, с кем его знакомила, и в результате он стал лучше ориентироваться в происходящем. Однако сюрпризы его еще ждали.

Во-первых, он обнаружил, что кроме сестер на яхте есть еще одна молодая женщина. Вначале, не зная об этом, он решил, что это Инесс, но памятуя опыт встречи с Лиз, стал терпеливо дожидаться, когда она их познакомит. Девушка тоже была светловолосой, стройной, однако крупная сильная грудь и чуть вульгарное лицо заметно отличало ее, от спутницы Дика. Лиз их знакомить не торопилась, но, заметив заинтересованный взгляд Дика, она сразу же прояснила недоразумение:

- Это Речел. Наша подруга и хорошая приятельница Георга.

Во-вторых, Дуглас тоже оказался введенным в заблуждение.

В ожидании обеда Лиз развлекала Дика характеристиками офицеров яхты куривших у кормового обреза. Поднявшийся на палубу Дуг, увидев пару, сразу же направился к ним. Дик не успел сказать даже слова, как подошедший Макдедли, явно принявший Лиз за кого-то другого, с приятельской развязностью сообщил ей о вечернем торжестве.

Продолжить ему не дали. Дик увидел свою подругу в новом качестве. Глаза Лиз стали холодными, серо-стальными. Губы сложились в презрительную гримасу, а ледяные фразы заставили замереть на месте оторопевшего Дугласа. Она отшила «дядю» так, что он сразу предпочел отойти подальше.

Позднее, когда у Дика появилась возможность все обдумать он понял, что нарочитый отпор Дугласу, по сути, был уроком для него самого. Лиз прекрасно знала, что Тесса морочит голову Макдедли, и ошибка его была более чем извинительна. Она могла бы сразу же разъяснить недоразумение, но ей было необходимо проучить Дика. Однако юноша поглощенный своими любовными переживаниями урока не понял. Он, попытался прийти на помощь товарищу, зная, что «Дядюшка» никогда не допустил бы вольностей в отношении женщины без серьезной причины и сделал слабое движение в сторону друга, но тонкая рука в белой перчатке властно сжала его запястье и остановила.

Дуг был явно удивлен произошедшим, и еще плохо понимая причину своей ошибки, извинился и предпочел присоединиться к стоявшим у борта офицерам корабля. Впрочем, избегая возможных расспросов, встал от них в отдалении.

Дальнейшее только прибавило Дику волнений. Объяснение всему появилось на палубе под руку с Теодоракисом. Он с изумлением увидел девушку практически не отличимую от Лиз стоявшей рядом. Ошибка Дугласа стала понятной, но и к характеру его подруги добавился новый штришок. Она, несомненно, сразу поняла причину ошибки Макдедли, однако сделала все, чтобы Дик и его товарищ узнали, какой может стать Лиз в определенных случаях.

В тот момент Дик окончательно осознал, что имела в виду Джойс, говоря о «стервах присушивших Рональда». Теперь он сам стал объектом их внимания, которое, по сути, не сулило ему ничего хорошего, но с ужасом понимал, что не в состоянии отказаться от того, что ему, к тому же, пока только пригрезилось.

Георг начал обед с официально представления женщин, в том числе Речел Келли. Речел Дика не интересовала, и не только потому, что ее откровенно предпочел Дуглас. Девушка, которая в другой ситуации была бы им выделена из лондонской толпы, здесь терялась в блеске двух светских красавиц, одна из которых обратила внимание на него.

С того момента на палубе яхты, когда тень широкополой шляпы, бесшумно подошедшей девушки легла на его руки сжимавшие леера, Дик думал только о счастье, которое принес ему этот день. Важным для него было все. То, что юная недотрога обратила на него внимание и сама сделала первый шаг к знакомству. Искренний интерес к молодому человеку, забота, милое, без жеманства любопытство, утром давали надежду на продолжение знакомства, которая после обеда переросла в желание гораздо большего. Девушка позволила прикоснуться к ее рукам, но он уже хотел поцелуев. Хотел положить ее груди в свои ладони. Прижать к себе ее тело так, чтобы она ощутила все напряжение его плоти.

И как же был счастлив молодой человек, когда одна за другой его мечты стали сбываться.

Все время до вечернего бала они провели вместе в беседе о каких-то мелких глупостях. В беседе, во время которой девушка медленно, но неизбежно уступала всем его желаниям. Позволила целовать ее руки. Без всякого жеманства расстегнула платье на груди, когда он добрался до ее шеи. Стоило его руке, как бы случайно скользнуть ниже, легким поцелуем поощрила его. Дик и не мечтал о большем, но ему его пообещали, прямо сказав, что после окончания вечера его ждут неожиданности. А пока им надо было расстаться. К вечеру надо было подготовиться.

Многообещающее поведение девушки наполнили его тем трепетным ожиданием, которое он испытывал, только перед первым свиданием с женщиной, захотевшей близости с неопытным юнцом.

Вечерний прием в их честь Дик запомнил плохо, все заслонили глаза Лиз и не терпеливая мечта о том, что предстояло ночью. Он был опьянен ожиданием, хотя почти не пил и покорно пошел за возлюбленной, когда услышал долгожданное.

- Иди за мной.

Он, не задумываясь, подчинился Лиз. Плохо запомнилась прохлада и полумрак салона, и какие-то столы с фруктами и вином. В память врезались страстные губы девушки. Решительные руки, сбрасывавшие с себя одежду и почти приказ.

- Раздевайся.

Прохлада шелковых простыней и жар сплетенных тел, вожделенная близость были важнее того, что рядом появились нежданные соседи, занявшиеся тем же. Немного кольнуло только то, что появление Речел с Дугом явно не были неожиданностью для его подруги. Неожиданностью для Лиз не было и появление сестры. Дика поразил наряд Тесс. Она была в нижнем белье – можно сказать, одета, но от нее исходил такой любовный призыв, на который в тот момент не были способны обе находившиеся рядом с ним обнаженные женщины.

И Дуглас, уже потерявший интерес к Речел, вступил в новый поединок с откровенной хищницей. Но ужас своего положения Дик смог оценить только тогда, когда понял, что еще не остывшая от его ласк, Лиз забыла о нем и следит за сестрой, а когда та полностью завладела Дугласом, бесстыдно предложила ему себя, присоединившись к любовной игре сестры.

Неожиданно легко достигнутая близость с Лиз только подчеркнула глубину пропасти, в которую ему было суждено упасть. Дику казалось, что мир рушиться, когда нежная, утонченная девушка в одно мгновение, на его глазах превратилась в изощренно-распутную шлюху, и лишь неожиданный порыв Речел и дальнейшая близость с ней смягчили удар, заглушили боль. Но по-настоящему заставило забыть на время свои несчастья только нападение пиратов. В общем, пираты все расставили на свои места. Археологи сестры Вел прекратили существование, вместо них появились Лиз и Тесса де Гре.

На следующий день боль душевная утихла. Ее заслонила боль физическая – от ранения, полученного в схватке с пиратами, а главное стало ясно, что рассчитывать на любовь Лиз ему не стоило с самого начала. Только теперь Дик начал трезво оценивать положение, в которое попал, по сути, по своей воле. Детская самонадеянность и элементарное отсутствие опыта в отношениях с женщинами, сначала поманили его надеждой на возможное счастье обладания прекрасной женщиной. Удивительным призом, которым, явно незаслуженно, наделила его судьба. Такой женщине как Лиз не за что было его полюбить, по крайней мере, полюбить с первого взгляда.

Теперь он предельно ясно понимал, что ни о какой любви и в его отношениях с Лиз в то время и речи не могло идти. Надо было признать, что была страсть и мальчишеское тщеславие, гордость, что на него обратили внимание, выделили из несомненного ряда других претендентов. И за это самомнение, тщеславие его так жестоко, но вполне заслуженно наказали.

Как только Дик разобрался в собственных чувствах обида куда-то ушла. Теперь он видел трех молодых женщин, над которыми жестоко надругались насильники. Одной из них он был искренне благодарен, вторая перед ним ни в чем не провинилась, ну а Джоан, точнее Лиз? Он понимал, что стал игрушкой в ее руках. Осознал, что на серьезные отношения с Лиз де Гре простой лейтенант королевских ВВС рассчитывать не мог. Но перед ним были несчастные женщины, нуждавшиеся в дружеской поддержке, и он им в этом отказать был не в состоянии. Очевидно, это понимал и Макдедли, который дал Дику недельный отпуск и приказал как можно ближе сойтись с Речел и сестрами де Гре.

Выполнить приказ труда не составило. Дик вел себя с сестрами по братски, а с Речел, как тактичный, все понимающий любовник. Ей он был искренне благодарен и поэтому старался проявлять особую заботу. Хотя заботу не совсем бескорыстную. После всего случившегося между ними, у Речел не было повода отказать ему в том, чем она его уже однажды одарила, а Дик впервые был уверен, что у него появилась любовница, которая не станет ломаться, когда он попросит от нее любви. И она не отказала.

Впрочем, очень скоро он заметил, что и Тесса была не прочь позаимствовать любовника у подруги. Одна только Лиз относилась к нему, как внимательная старшая сестра. Тессе, могло показаться, что сойтись с юношей труда не составит, но Дик дал ей возможность убедиться, что не забыл того, что случилось на «Ариадне» и близость отвергал. К тому же очередной приказ Дуга прервал начатую идиллию.

Отношения Дика с сестрами де Гре изменила просьба Дугласа:

- Дик, насколько у тебя серьезно с Речел?

Вопрос застал врасплох. Дик был искренне благодарен Речел за все. Он понимал, что она, по сути, стала близким другом, который, как мог, пришел ему на помощь в трудную минуту. Которому были известны его беды, и который по-дружески взял на себя роль его любовницы. Он также по-дружески старался помочь ей в ее проблемах. Но его чувство было смесью искренней благодарности и подленького мужского расчета на то, что подруга не сможет ему отказать в близости. Юноше было ясно, что все, что их связывало, любовью не было и продолжение любовных отношений для Речел скоро бы стало обузой. Дальнейшие слова Дугласа просто расставили все на свои места:

- Речел должна будет уйти на второй план. Ею займется Рональд, у них старая «любовь» и я уверен, что Речел сама порвет с тобой при ближайшей встрече. Главным для тебя должны будут стать романы с Тессой и Лиз. Тебе придется раздвоиться! Я хочу сыграть с ними такую же шутку, какую они периодически разыгрывают с другими. Рон был одним из тех, над кем эти девицы поиздевались вдоволь. Впрочем, Рональд здесь и все тебе расскажет сам.

Первый раз за все время пребывания на острове Дик встретился с Ламолем. И встреча эта была нужна Макдедли для того, что бы Дик понял всю ответственность дела, которое его просили выполнить. Суть отношений между Рональдом Ламолем и обитателями яхты Дику объяснили только теперь, хотя многое Дик заподозрил раньше. «Дядя Дуг», намеренно не договаривал слишком многое все это время, очевидно понимая, что, зная все об этих женщинах, Дик не сможет их искренне жалеть, помогать им, в конце концов, любить одну из них. Только теперь он сказал ему всю правду.

И Макдедли и Ламоль знали, что им не поверят на слово и на стол легли фотографии, кинопленки, магнитные записи, свидетельские показания последней жертвы «Жрецов». Но главным был человек не поверить которому Дик не мог – бывший «испытуемый» Рональд Ламоль.

Двойняшки оказались бессердечными, талантливыми куклами, наслаждавшимися дарованной им властью. Их мать и крестный холодными, циничными кукловодами, направлявшими эти куклы в нужном им направлении.

Нежная, чуткая Речел обернулась просто шлюхой, не пропускавшей случая затащить в постель нового партнера. Она без особых раздумий поставила на грань гибели, единственного человека с которым могла бы быть вместе всю жизнь. Бросила Рона в тот момент, когда была тому нужна, как никогда. Даже гибель любовника ее ни чему не научила, и ровно через год она опять участвовала в роковой игре с очередной жертвой.

Впрочем, Речел была только исполнителем чужой воли и прямой ответственности за происходившее не несла. К тому же ее прошлые любовные связи его мало интересовали. Он просто не мог забыть все то, что было между ними в последнее время. Совсем другой была роль двойняшек. Они не были простыми исполнителями вроде Речел. Они вместе с Теодоракисом и своей матерью стремились достичь, каких-то целей. Вот этого Дик и не мог ни понять, ни простить.

Цель, которую ставили перед собой «Жрецы» и все, что они делали, превращалось в чудовищное надругательство над попавшими в их сети людьми. Потомки известных родов попадали в поле их внимания редко, чаще жертвами становились самовлюбленные интеллигенты, возомнившие о своем высоком предназначении и легко попадавшие в ловушки «Посвященных».

Для Дика не было секретом, что родовитый аристократ Дуглас Макдедли ненавидит высшие слои английского общества. Защищенные древним законодательством и такими же замшелыми традициями. Защищенные богатством, которым владели, и тесными связями с сильными мира сего, они казались неуязвимыми. И вот Дугласу представилась редкая возможность поставить снобов в такое же положение, в котором оказывались все жертвы Теодоракиса и его подручных.

Дик увидел все происходящее в последнее время совсем с другой стороны. Он впервые почувствовал себя по- настоящему защищенным от чар роковых красавиц. Более того, у него появился шанс самому встать вровень с ними. Чувства мести не было, но заставить их самих почувствовать боль которую они приносили другим, требовала справедливость.

Решение «Дяди» расплатиться со «жрецами» за содеянное «их же монетой», поставить в положение их же жертв было понятно, и многое теперь зависело от Дика. Необходимо было на максимально долгий срок задержать «гостей» на острове. По крайней мере, как можно дольше поддерживать у них иллюзию, что на острове они находятся добровольно.

Впрочем, Дику дали право выбора, но выбор был не велик. Можно было отказаться, но тогда ему пришлось бы полностью прервать отношение с де Гре. Принять предложение «Дяди»? Но это означало, что он сам становился похожим на них, и это тревожило. Несовместимость того, что он теперь знал о них и этих прекрасных лиц, таких чистых и спокойных? Как будто не было за ними цепи преступлений, и даже смерть не наложила тени на это спокойствие? Вопреки всему не хотелось верить очевидному. Хотелось предупредить их. И все-таки приходилось молчать, зная, что миновать уготованной им участи они были не должны.

Дуглас не требовал от Дика серьезных жертв. Надо было просто разыграть спектакль с двойниками. Подсунуть их уже явно скучавшим без мужчин сестрам. Насколько будет возможно закрутить их в водовороте любовной интриги.

У Дика должен был появиться брат–близнец, Ричи. Полная противоположность скромнику Дику - моряк, нахал и бабник. Любовницей моряка могла стать любая из сестер, но Лиз пока к этому явно не стремилась и Тесса становилась первым объектом внимания. Для начала Дику надо было при первом же удобном случае подхлестнуть ее страсть, продемонстрировав полное равнодушие к ее чарам.

Дику такая возможность была скоро предоставлена. Надо было заманить на остров все семейство де Гре, что и было выполнено благодаря плохому состоянию Георга. Встречать их в Афины отправилась Тесса, а представителем командования островной базы приютившей попавших в беду людей естественно стал лейтенант Ричард Лесли.

Уже при посадке в самолет многозначительный взгляд Тессы убедил Дика, что девица явно собиралась прибрать любовника подруги к своим рукам, но Дик, старался на это не обращать внимание.

Семейство де Гре ожидали только в середине следующего дня, и вечер закончили в ресторане гостиницы, где разместились на ночлег. Ужин, танцы, откровенное заигрывание красавицы Тесс, прижимавшейся к нему всем телом, должны были бы свести с ума любого мужчину. Но то, что теперь Дик определенно знал о сестрах и их близких, позволяло ему довольно спокойно сносить все поползновения девушки.

Дик с интересом ловил различия в характерах таких не различимых внешне девушек. Тесса была резче, решительней своей сестры, но Дик прекрасно помнил, чем для него обернулась сдержанность Лиз, и идти на откровенный призыв не торопился. Тесса юношу, конечно, возбудила, но естественный зов молодой плоти сдерживала память о собственном печальном опыте, и повторить все сначала он не хотел.

Более того, чем яснее становились намерения девушки, тем меньше желания у него было идти им на встречу. Он старался вести себя с ней, как со старшей сестрой и видел, что добился успеха. Все усилия Тесс в ту ночь затащить его в свою постель оказались напрасны, и она чуть не набросилась на него с кулаками.

Утром Дик разбудил Тесс довольно рано. До поездки в аэропорт хотели подняться на высоты Акрополя. Постучав в дверь, он опасливо приоткрыл ее, ожидая отпора после вчерашней размолвки, но Тесса успокоилась, и тогда же, девушка неожиданно повернулась к нему новой гранью своего характера. Женщина, которую он не мог ни помнить в образе распутной шлюхи. Девица, которая еще вчера без стеснения вешалась ему на шею, вдруг застеснялась своего поведения и решила извиниться. Тесса говорила искренне, и Дик ответил тем же, прямо сказав, что не верит в возможность, чего либо серьезного с девушками ее круга.

Мысль сообщить Тесс о неизбежном появлении брата-близнеца пришла как-то сама собой, и он воспользовался случаем. Таким образом, она узнала о существовании «брата», а примирение состоялось.

Встреча с семейством де Гре в аэропорту Афин во многом определила дальнейшую судьбу Ричарда Лесли. В толпе пассажиров Дик сразу выделил мать Тессы и Лиз. Поразительно стройная женщина, которой нельзя было дать ее лет, шла в окружении двух прелестных девушек и мальчика лет двенадцати.

Мальчик довольно сильно походил на старших сестер и мать, не только лицом и светлыми волосами, но и неуловимой манерой держаться, однако младшие дочери были разительно не похожи на сестер и также поразительно красивы. Хотя основные черты лиц были те же, но огромные карие глаза, смуглые лица и почти черные вьющиеся волосы, повернули красоту младших дочерей, какой-то новой гранью. Их тела наливались той женской мощью, которой не было в изыскано утонченных фигурах старших сестер. Девичье изящество тонких талий подчеркивалось крутизной бедер и высотой сильных грудей. Дик не смог скрыть своего восхищения красотой девушек и сразу же получил ревнивую отповедь Тесс.

Он смутился и вынужден был извиняться. Тесса извинения приняла, и дальнейший перелет к острову каких-то новых сюрпризов не принес. Дик подружился с мальчиком и Берти весь полет провел в кабине пилотов, однако все это время Дик исподволь следивший за младшей из сестер шестнадцатилетней Вивьен, не мог не заметить, что и она с интересом ловит его взгляды.

Прелестный овал лица и искрящиеся не детским озорством огромные глаза оттенялись роскошными волосами. Легкое, намеренно расстегнутое летнее платье подчеркивало изящество длинной шеи, покатых плеч и тонких рук. А непокорные груди вызывающе рвали тонкую ткань лифа. В довершение всего девчонка подобрала подол платья так, что он не мог не оценить красоту округлых колен и длинных стройных ног. Девушка явно соблазняла, и Дик, не сомневался, что соблазняют именно его.

В душе он уже проклинал себя за то, что согласился на предложение Дяди. Ближайшие события явно оттолкнут девушку от него. Ведь он предпочтет ей ее сестер, и при этом Дик понимал, что Вивьен затмила их в его глазах. Впрочем, он понимал и то, что если бы даже отношения с Вивьен наладились, рассчитывать на что-то серьезное с ней в дальнейшем ему не приходилось. Она была пока далекой мечтой, а на острове ждали более спешные дела.

Дику пришлось почти неделю дожидаться объяснения с Речел. Дуглас сдержал слово. Девушка замкнулась в себе, и не о каких близких отношениях с ней не могло быть и речи. Единственным развлечением стали детские заигрывания Вивьен и смешная «холодность» Маргарет. Тесса тоже своих попыток не оставляла, но он демонстрировал верность Речел.

Кстати, у Дика появилась новая роль. Дуглас открыл в поселке офицерский клуб и к зависти знакомых офицеров он по праву близкого друга первым начинал вечерний бал танцем с одной из девушек. Каждый вечер в одно и тоже время на пороге клуба появлялся Дик часто в окружении пяти ослепительных красавиц, и желающему потанцевать с любой из них приходилось спрашивать у него на это разрешение.

Еще до появления на острове Бет де Гре с младшими дочерями Дуглас решил использовать появление женщин для внесения некоторого разнообразия в жизнь холостых офицеров и специалистов острова. Офицерский клуб открыли в здании немецкого офицерского клуба еще времен войны. Того самого, через который Дуг попал в недра горы в пятьдесят втором.

По вечерам в нем работал хороший ресторан, а главное играл приличный джаз. Так, что с появлением на горе женщин танцы стали ежедневным удовольствием. Единственным ограничением, которое было доведено до всех членов офицерского клуба в приказном порядке, был запрет на какие-либо попытки завести близкие отношения с гостями Коммандера. О запрете вести какие-либо разговоры о самой базе, даже не стоило и говорить.

Весть о красавицах, с которыми можно было познакомиться в клубе, быстро прокатилась по острову и на посещение клуба образовалась очередь. Двойняшки и Речел бывали в клубе практически каждый вечер. Да и Бет не возражала, когда старшие сестры стали приводить в него младших.

Позднее Дуг разрешил Саэко отпускать туда и своих девушек. Запреты в отношении их не действовали, но, никто не имел права принуждать их к чему-либо, чего не захотелось бы самой девушке.

Через некоторое время по совету той же Саэко стали отбирать по десятку девушек из той же японской молодежи и после короткой подготовки девушки попадали в клуб. Только не многие из них предпочли короткие связи с разными мужчинами, большинство уже скоро нашло постоянных партнеров и через год Дугласу пришлось думать о том, где размещать новые семьи. Население острова начало прирастать. Впрочем, строительство жилья в это время уже было налажено. Жилой городок на южной оконечности острова рос на глазах. Но и в клубе организовался кружок профессиональных «гейш», которые были готовы утешить приглянувшегося мужчину.

Объяснение с Речел стало той точкой, которую Дуглас решил поставить на этой стадии игры. Дядя сдержал слово. Разрыв прошел без особых сцен. Она сама стала инициатором разговора и Дик вполне искренне расстроился, когда взволнованная неизбежным разрывом Речел со слезами ему сказала, что ценит их дружбу, но связать свою судьбу с ним не может, так как память о другом человеке для нее важнее. Однако теперь Дик с чистой совестью мог превратиться в своего «братца-моряка». Речел освободила Дика от каких-либо обязательств перед собой. В тот же вечер Дик покинул свои подопечных. На следующее утро в жизни девушек появился Ричи.

Появление Ричи – моряка требовало от Дика определенных навыков и «дядя Дуг» активно этим занялся.

Еще до отлета в Афины Гюнтер и два старых моряка начали учить его тонкостям морского дела и морским традициям. Художник японец подбирать татуировки, и вариант нанесения их. Татуировка должна быть несмываемой водой, но быстро удаляемой при надобности. Но важнее было другое Саэко – дочь профессиональной гейши и младшая ее помощница Ети каждую ночь посвящали Дика в тайны женского тела, чувственности и изощренной опытности.

Когда пришло время появиться Ричи, Дик был уверен, что сможет угодить Тессе, как, кстати, со временем и ее сестре.

Первая встреча с пленницами в образе Ричи прошла без особых неожиданностей. Он не скрывал, что его хорошо проинструктировали и, усмехаясь без тени смущения, раздевал девушек глазами. За эти мгновения юноша вдруг окончательно осознал, что новая роль сняла с него все обязательства, которые он добровольно наложил на себя прежде. «Ричи» был свободен в поступках и был вправе выбрать любую из стоявших перед ним женщин. Кстати благосклонность Речел нужно было проверить, только, ради уверенности в правоте Дугласа. С Лиз в постели он уже познакомился, и явной целью оставалась заноза Тесс.

Он не замедлил воспользоваться случаем, и невзначай, слегка ущипнул Речел, но девушка посмотрела на него так, что он смутился и прошептал извинение. Впрочем, Дик убедившись, что Дядя был прав, тут же сделал шаг в сторону своей основной цели. Шаловливая рука ощутила теплую упругость бедра Тесс, и тут же он почувствовал, что приближается к желаемой развязке. Словесный отпор девушки был мгновенным и, хотя она вздрогнула от его прикосновения, но вида не подала, по сути, поощряя его. Искра, пробежавшая между ними, подсказала Дику, что теперь она возьмет свое сполна. А пока надо было продолжать перепалку.

Для Дика было важно, что он впервые получил возможность обменяться откровенными взглядами с Вивьен и почувствовать, что Тесса злиться, заподозрив интерес «моряка» к молоденьким девицам. Он окончательно убедился, что девушка сделает все, чтобы завладеть им.

За завтраком «Моряк» быстро стал центром компании, но брать инициативу в свои руки не спешил. Прикидываться уставшим после ночной вахты не пришлось. Дик, действительно мало спал этой ночью, и был вымотан подготовкой облика, в котором предстал перед сестрами, так что просьба на сегодня ограничиться пассивным отдыхом была искренней.

Лиз сейчас же поддержала его, и у Дика появился повод легализовать свои отношения с Саэко и ее помощницами. Для Лиз и Тессы надо было продемонстрировать свою дружбу с сержантом и другими японками. Кроме того, их необходимо было ближе познакомить со своими стражами.

Для сестер должно было стать ясным, что «моряк» хорошо знаком с Саэко. Кроме того, неплохо было показать, что отношения с японкой имеют, куда большее содержание.

Дик, не без удовольствия отметил, что Тесс насторожилась, и когда все разбежались готовиться к пикнику, он намеренно не стал торопиться присоединяться к девичьей компании. Вооружившись стаканом какого-то питья на террасе своего коттеджа, он с отвращением жег в пепельнице одну за другой ненавистные сигареты и неторопливо перелистывал старый журнал.

Разъяренную Тессу долго ждать не пришлось. И как только она появилась в доме, Дик не стал медлить и, не раздумывая, схватил ее в объятья. Кстати Тесса сопротивлялась уже чисто для вида, ее явно бил озноб желания. С некоторым удивлением он отмечал, что на время забыл Вивьен. Эта женщина хотела его, и он хотел ее. В тот момент ему было абсолютно безразлично, кто и при каких обстоятельствах обладал ею, как впрочем, и ее сестрой. Его интересовало только это прекрасное тело, и он стремился овладеть им. Теперь ему представилась возможность, вспомнить все чему он научился. Он довольно долго и грубо делал свое дело, и окончил только, когда с губ девушки слетел сладострастный стон удовлетворения. На берег озера они пришли порядочно задержавшись.

Все сделали вид, что не обратили внимания на их отсутствие, но обрадовал случайно пойманный взгляд Лиз, который подсказал Дику, что и здесь «близнецов» ждет успех.

Весь остаток дня Дик был центром девичьей компании, и когда вечернее веселье увяло, Дик не уверенный в дальнейших планах Тесс, уже решил, что эту ночь проведет в одиночестве, однако он ошибся. Тесса его поджидала и прямо заявила, что на эту ночь у нее вполне конкретные планы. Впрочем, ее планы простирались и на все его ночи в дальнейшем. С этого времени она окончательно обосновалась в доме любовника и отлынивать от своих обязанностей ему не позволяла.

Следующий день стал поворотным в жизни не только Дика, но и всех пленников острова, хотя и начинался, как простая морская прогулка.

Прибрежные рифы были настолько опасными, а обрывы настолько высоки, что у прежних обитателей острова просто не возникало желания тщательно обследовать прибрежную полосу вокруг всего острова. Дальнейшее показало, что если такие попытки и делались, то носили явно формальный характер. Первая же вылазка в ранее не обследованную зону привела к удивительным находкам.

Для плавания вдоль берега острова Дик, по совету Гюнтера, взял большую надувную десантную лодку с подвесным мотором, ее при случае можно было легко перетащить через отмели. Целью прогулки был удобный песчаный пляж на южной оконечности острова. По крайней мере, так он выглядел с высоты островного плато.

Дик, впервые взял на себя роль шкипера пусть и маленького, но все же корабля, которому предстояло пробраться среди рифов и отмелей, там, где до него, похоже никто плавать и не пытался. Ответственность усугублялась к тому же тем, что «моряк» не имел права опозориться перед своими пассажирками. Он посадил на нос лодки Берти, наградив его гордым званием лоцмана, и старался плыть как можно осторожней.

Плавание к южной оконечности острова было относительно недолгим и, наконец, естественный изгиб скального берегового обрыва отодвинул черные клыки рифов, ярдов на восемьсот в море. Образовалось подобие лагуны, спокойной даже в шторм. Лодка проскользнула под базальтовую арку береговой скалы, и уткнулось в песчаный берег пляжа.

Девушки не стали откладывать купания, однако Дик не поддался искушению. Вода была рядом и ни куда от него не денется до вечера. Он, по-хозяйски, решил обустроить место пикника. К тому же Берти мечтал развести костер. Мысль запасти топливо раньше ему в голову не пришла, и он решил поискать хоть какое-то топливо на берегу.

Береговые обрывы здесь, как и везде с южной стороны острова были выжжены безжалостным солнцем и были безжизненны. Но обширная пологая каменистая осыпь, начинавшаяся сразу за пляжем, дольше сохраняла какую-то влагу и была укрыта бурым ковром, сухой, выгоревшей от солнца весенней растительности, так что рассчитывать на хотя бы символическое топливо здесь было возможно.

Осыпь была довольно крутой, и поднималась на высоту двадцати – тридцати футов, так что идти по обсыпавшемуся под ногами щебню было довольно сложно. Дик решил поискать более удобный подъем и действительно обнаружил, что с восточной стороны, осыпь значительно более отлога. По сути, она складывалась из череды засыпанных щебнем и заросших уже совсем засохшими растениями каменных площадок довольно равномерно поднимавшихся вверх.

Вершина осыпи была уже совсем ровной и обрадовала по счастью большим количеством сушняка. Две вязанки его уже должны были удовлетворить искателей, когда любознательный Берти зашел за вертикальный столб скалы, замыкавший площадку.

- Ричи иди сюда! Здесь клад! – Восторженный вопль мальчика заставил Дика оставить возню с сушняком и самому последовать тем же путем.

Почти прямоугольный скальный пилон скрывал вход в глубокую пещеру. Только позднее Дику стало ясно, что и странная прямоугольная скала у входа, и сама стреловидная арка входа, а также и ровный свод основной пещеры небыли случайными. Но тогда его, как и мальчика заинтересовало только то, что лежало прямо под ногами.

В первый момент ему, как и Берти показалось, что они попали в пещеру Али Бабы. Груды изысканной восточной посуды, оружие, затейливые сундуки и грубые бочки, ящики, тюки оставляли только узкий проход в терявшуюся во мраке глубину пещеры.

После яркого солнца тьма в пещере, уже на расстоянии нескольких метров от входа показалась непроглядной, однако глаза быстро привыкли, и Дику стало ясно, что хотя Берти нашел настоящий клад, сокровищ в ней не было. Медная утварь и украшения, почернели, а не редко и позеленели от времени. Стальное оружие поржавело. Дерево рассохлось и крошилось от старости. Истлевшая ткань тюков расползалась от одного прикосновения. На всем лежал толстый слой пыли и упавшие со сводов камни.

За поворотом пещеры была все та же свалка старого хлама, но разглядеть ее было невозможно из-за ставшей уже действительно непроглядной тьмы. Огонек зажигалки не мог решить эту проблему и Дик послал Берти за вязанкой сушняка, который он оставил у входа в пещеру. Высушенные солнцем ветки легко загорались и неплохо выполняли роль факелов.

Факелы дали возможность продвинуться вглубь подземного коридора, но ничего нового в нем не встретили. Дик и его верный спутник только убедились, что все, что они видели, истлело и поржавело еще больше. Старый хлам, видимо, в беспорядке оттаскивали в глубину пещеры, для того чтобы освободить место реальным ценностям, впрочем, и их ожидала все та же судьба – тление и обветшание.

Одно Дику было теперь ясно. Если у входа в пещеру он нашел вполне современную винтовку Энфилда, то ближе к повороту валялись уже кремневые ружья времен Бонапарта, а за поворотом фитильный мушкет соседствовал со стальными шпагами мушкетеров, века расцвета французской монархии. Стальные рыцарские латы, европейские мечи и кривые арабские сабли, арбалеты, копья и щиты всех мыслимых видов составили бы роскошную коллекцию для любого любителя древностей, и все располагалось по вполне определенному принципу – чем старше была вещь, тем дальше вглубь пещеры отодвигали ее новые поступления. Вполне можно было предположить, что в глубине этого немыслимого хранилища вполне могли найтись античный меч или бронзовая секира древних мореходов.

Впрочем, до конца пещеры они так и не дошли, ветки горели слишком быстро. И когда от вязанки осталось меньше трети пришлось прекратить поиски, свет был нужен и для того, чтобы вернуться.

Сначала он поддался мальчишескому желанию Берти похвастаться находкой и прихватил с собой кривую арабскую саблю и чудесной работы медные кувшины, но скоро передумал, их находка должна была стать сюрпризом для ожидавших на берегу. Берти, как все дети обожавший тайны, согласился с предложением старшего друга и истово поклялся молчать о находке. Чтобы оправдать свое отсутствие, нужны были дрова. Целую вязанку они спалили в пещере и так как заниматься сбором сушняка было уже некогда прихватили с собой сухие обломки дерева, валявшиеся рядом со старым кострищем у выхода.

Всю дорогу на пляж Дик обдумывал, что сказать ожидавшим их девушкам. Пещера не одно столетие служила убежищем для многих людей и то, что эти люди в ней оставили, свидетельствовало о том, что вернуться назад им не пришлось.

Пещера стала последним приютом не одной жертвы кораблекрушения у коварных берегов острова. Спокойная лагуна, казалась спасительным убежищем для погибавших, однако отсутствие пресной воды и неприступные береговые обрывы делали их судьбу плачевной. Люди погибали или здесь на берегу от жажды, или в море, пытаясь вырваться из многомильных челюстей береговых рифов. То, что они спасли при гибели кораблей, оседало в пещере. Здесь не было сокровищ. Золото и драгоценности, ушедшие в последнее плавание с надеждой вырваться с острова, унесли с собой на дно моря. Но груды оружия, металлическая посуда, в основном восточных мастеров, истлевшие ткани и ковры, сделали бы честь многим музеям. Надо было быстрее вернуться на берег, во-первых, чтобы успокоить девушек, наверняка встревоженных их долгим отсутствием, а во-вторых, чтобы осмотреть пещеру уже запасшись фонарями и необходимым инструментом.

Тесса и уже успевшие высохнуть после купания девушки, действительно с тревогой ожидали пропавших, но сразу успокоилась, когда лейтенант и мальчик появились на верху каменной осыпи. Дик был спокоен и деловито занялся костром. Он намеренно хранил молчание об их приключении. Лучше всего было бы переговорить с Дугласом, но мальчика явно распирала доверенная ему тайна, и надо было срочно его чем-то отвлечь.

Берти вначале очень хотелось рассказать об их находке, однако Дик сделал все, чтобы ему помешать. Послеобеденное купание, а главное возня со снаряжением для подводной охоты и аквалангом заняли мысли его помощника на столько, что о пещере они вспомнили только, когда скучающая Лиз обратила внимание на оставшиеся у костра дощечки, принесенные из пещеры. Она довольно быстро поняла, что это фрагменты довольно большой иконы и подозвала Тессу.

Тесса не церемонилась с «преступниками» и не поддельный гнев девушки заставил молодого человека и мальчика прервать их занятия. Они почувствовали, что допустили какой-то промах, но не знали, в чем виноваты. Лишь подойдя к сестрам и увидев работу Лиз Дик понял, что секрет пора раскрывать. С его согласия, захлебывающийся от восторга, гордый Берти рассказал собравшимся вокруг них сестрам и Речел об их находке.

После этого о купании забыли все и к пещере уже шли процессией, запасшись электрическими фонарями а, также прихватив короткие алюминиевые весла, которые при необходимости вполне могли послужить вместо лопат.

Пещера заинтересовала всех. Речел с младшими сестрами с увлечением перебирали произведения восточных медников, Тесса старинное оружие, а Лиз древние иконы и бронзовые футляры, хранившие почерневшие пергаменты. Дик же с Берти, наконец, смогли обследовать глубину пещеры, и только убедились, что там ничего особенного нет. Опять ржавое оружие, сундуки с истлевшим мусором и немного старой посуды. Продолжать дальнейшие поиски показалось бессмысленным и «мужчины» присоединились к компании Речел и младших сестер возившихся с оружием и старой посудой.

Дик сделал это намеренно. У Тессы уже помогавшей Лиз должны были появиться причины беспокоиться. Он обетов верности не давал, а младшие сестры откровенно заигрывали с ним. Девицам явно были безразличны его отношения со старшей сестрой, и очень скоро он понял, что они готовы побороться с ней за его внимание. Это, кстати, заподозрила и Тесс. Юноша очень быстро убедился, что девушка с не скрываемой ревностью поглядывала в их сторону, однако бросить дело начатое сестрой тоже не хотела. К тому же молодежи довольно быстро надоело возиться со своими находками и им не пришлось долго уговаривать Речел, променять пыльную свалку на теплый песок пляжа.

Правда, на пляж спустилось шествие вполне достойное если не театра, то цирка наверняка. Впереди выступал Берти, надевший старую, но не слишком ржавую кольчугу и островерхий азиатский шлем. Кривая арабская сабля и круглый щит, вполне приличествовали повелителю трех восточных красавиц, несших на головах замысловатые медные кувшины и задрапировавших свои, вполне уместные в этой ситуации, бикини кусками когда-то, по-видимому, бесценного, полупрозрачного шелка. Доспехи для Дика оказались маловаты, и он с трудом напяливший на себя итальянский панцирь и такой же шлем, замыкал процессию потрясая стальной шпагой и небольшим турнирным щитом. Шествие сопровождалось не слишком стройным пением и закончилось морским купанием для юноши. Дик, едва успел снять шлем и кирасу, когда подошедшие к воде младшие сестры, не сговариваясь, набросились на лейтенанта, и с хохотом, опрокинули его в море вместе со всем его вооружением.

Дик, лишний раз убедился, что девчонок не смутила его связь с их сестрой, и они затеяли между собой молчаливый спор за его внимание. Он воспользовался случаем и постарался оделить «вниманием» обеих. Дик впервые дал волю рукам и не мог не почувствовать их безмолвного одобрения. Упругие груди и жаркие тела намеренно тесно прижимались к нему, просили продолжения и девушки явно расстроились, когда Дик понял, что забава заходит слишком далеко.

На большее девицы не решились только из-за находившейся рядом Речел. Сестры даже не пытались изображать из себя недотрог и в основном соперничали друг перед другом за его внимание. Девчонки явно хотели его соблазнить и отбить у старшей сестры. Впрочем, этот эпизод в то время для Дика серьезного продолжения не имел. Все его свободное время принадлежало Тессе.

К тому же, и девиц он вниманием не обделял. Дик был невозмутимо ровен в своих отношениях с младшими сестрами, то есть при удобном случае давал волю рукам с каждой из них. Юные же наяды его «руки» встречали вполне благосклонно, однако настолько отдались новым увлечениям, что до чего-то большего дело пока не доходило.

Речел без внимания Дик тоже не оставил. Впрочем, даже намек на поползновения «Моряка» она решительно пресекла, и он больше попыток спровоцировать ее не предпринимал. В результате отношения с Речел после этого остались вполне дружескими. Некоторой проблемой была Тесса. Явно ревнуя его к сестрам, она заставляла его каждую ночь проводить во все новых и новых любовных забавах. Но Дик поклялся себе, что ей не уступит, и только удивлялся изощренной опытности своей любовницы.

Впрочем, ночи любви были только фоном настоящих событий. Главным итогом тех дней было то, что остров приоткрыл еще одну из своих тайн, а Тесса и Лиз нашли себе серьезное занятие на долгое время. Дик доложил Макдедли о находке в тот же день и тот, понимая, что обследование пещеры займет много времени, выделил взвод азиатских солдат им в помощь.

Неоценимой помощницей для «археологов» стала Саэко. Она непросто помогала всем в их работе, но и взяла на себя все общение с японцами. Солдат разместили в палатках на берегу, ну а обитатели вершины каждый день прилетали к месту раскопок на вертолете. Солдаты выполняли самую грубую рутинную работу, а вот сестрам хватало по-настоящему серьезной научной работы.

Девчонки и Речел, в первые дни активно помогали сестрам, но когда началась довольно скучная системная работа археологов, они заскучали. К тому же и Дику надоело капаться в пыли, и все при первой же возможности старались улизнуть к морю. Лиз, фактически взявшая руководство раскопками на себя, махнула рукой на таких «помошников» и дала им полную свободу в поиске развлечений.

Компанию молодежи, к которой присоединилась и Речел, стали больше видеть на море. Акваланги позволили молодежи заняться изучением лагуны. Вначале молодежь заинтересовала морская живность в изобилии населявшая тихую лагуну. Охотники возвращались, неизменно груженые разнообразием морских даров, только когда наступало время приготовления обеда. Однако скоро их интересы резко изменились.

Все началось со старинных бронзовых пушек - грустного памятника очередной катастрофы. А точнее с аквалангов, которыми увлеклись Дик и Берти. Все дальше уходя в море, в компании с Томо, которая оказалась прекрасной ныряльщицей и с простой маской могла делать в море то, что для мужчин невозможно было без акваланга, они, наконец, достигли таких глубин, для охоты на которых дыхательной трубки было уже не достаточно даже для нее. Тогда Дик и конечно Берти начали всерьез осваивать акваланги.

Вив и Рита не отставали от мужчин, что заставило и Речел надеть баллоны. Наконец удобство акваланга оценила и Томо, но если для всех дыхательный аппарат был средством увеличить возможности морской охоты, то сестрицы увидели в нем просто способ уединения со своим «инструктором» от досужих глаз. И естественно таким «инструктором» для них мог быть только Дик.

Как только они почувствовали, свободу в обращении с аквалангом, Дик стал ближайшим объектом их внимания. Уступ рифа надежно закрывал их от посторонних, и они взяли юношу в плен. Маски не позволяли целоваться, но их рукам предела не было, и его плоть в ответ на откровенные прикосновения нежных девичьих пальцев предательски говорила, что они достигли успеха.

Дик попытался их отвлечь, шутливо сдернув лифчик с Марго, но это имело скорее обратный эффект. Вив, тут же обнажила свои груди, а Марго уже совсем неожиданно для него, сняла с себя и трусики. Намерения сестер были несомненны, тем более, что и Вив от сестры не отставала. Уже вдвоем они стащили трусы и с него и окончательно дали волю своим рукам.

Со старшими сестрами и Речел он не стал бы церемониться и пошел бы им на встречу. Казалось то, о чем он мог только мечтать, должно произойти в следующее мгновение, но разум его во время остановил. Близость с Вив и Марго стали бы преградой между ним и Тессой, да наверняка и всем семейством де Гре, а этого он себе позволить не мог. Он мечтал стать мужем одной из них, и пожертвовать этим ради нескольких минут близости не хотел.

Однако девушки имели другие намерения и завладели им полностью. Они не сомневались в своем успехе, и только в немом соперничестве медлили, ожидая, кого из них он выберет первой. Решение Дику подсказал опыт преподанный Саэко. Девушки должны были получить удовлетворение, и он знал, как это сделать.

Они уже давно полулежали на песчаном дне и руки Дика все смелее ласкали тело Вив. Марго решила, что сестре предстоит прелюдия и, не дожидаясь ее конца, сама занялась тем же, оставив Дика в покое.

Юноша достиг желаемого гораздо быстрее, чем ожидал и отпустил застывшую в конвульсии экстаза Вив. Теперь он завладел Марго и начал подгонять ее к тому же. Однако Вив быстро поняла, что продолжение откладывается и ее руки завладели его плотью. Пока он приближал к экстазу сестру, она гнала туда же и его. В общем, ей даже не пришлось особенно стараться. Марго еще только начинала свой полет, когда он понял, что тоже полетел ей во след.

Гордая Вив оставила его в покое, а Рита еще не осознала, что это приключение на этом и кончается. Окончательную точку поставил Дик, начавший многозначительно стучать по манометрам, стрелки которых уже отклонились в опасную красную зону и говорили о том, что воздух в баллонах кончается. Пришлось срочно одеваться и плыть к берегу. Речел, как будто ничего не заподозрила, а Берти и Томо вообще интересовали только плоды их охоты.

Эти забавы с девчонками в воде время от времени повторялись, но на берегу Дик вел себя с ними подчеркнуто корректно. Да и девушки быстро поняли, что дальше рук дело не пойдет, и инициативу проявляли редко и теперь чаще поодиночке. Впрочем, скорее сам Дик делал попытки уединиться с одной из них в уже привычной забаве. Кстати, его поползновения воспринимались вполне благосклонно. Но главным было то, что девушки очень скоро нашли всем настоящее занятие.

Пушки обнаружила Рита, в одном из первых своих погружений с аквалангом, где-то в конце первой недели пещерных приключений. Девушка погружалась в компании с двумя уже «опытными аквалангистами», которых азарт подводной охоты заставлял обращать внимание только на то, что двигалось, и могло служить мишенью для их гарпунных ружей. Девушку же, получившую возможность свободного плавания под водой, больше интересовала красота окружающего ее мира морских существ.

Она вначале даже не придала значения тому, что заинтересовавшая ее раковина прикрепилась к странному продолговатому предмету, напоминавшему, окутанную одеждой морских отложений, толстую и короткую трубу. Раковина крепко приросла к избранному месту и Рита воспользовалась ножом, чтобы ее отделить. Стальное лезвие, вместе с раковиной откололо порядочный кусок нароста, а случайная царапина блеснула желтизной золота. Ныряльщица быстро поняла, что ее находка не золотая, но и просто металл говорил о руках человеческих. Потребовалось не слишком много усилий, и нож расчистил достаточно большое пространство металла, на котором отчетливо проступили французские королевские лилии.

Найденная Ритой пушка была одной из десятка таких же разбросанных на небольшом пространстве в районе первой находки. С этого времени пещера, да и вообще берег потерял всякий интерес для новоявленных искателей морских кладов.

Находка Риты впервые заставила Дика обратить внимание на то, чем было усеяно все дно лагуны. Казавшиеся бесформенными, заросшие водорослями и укрытые морским отложениями предметы неожиданно стали обретать форму, а главное он только теперь осознал, какое количество кораблей нашли свое упокоение на рифах острова.

У берега песчаные наносы давно похоронили свидетельства прошлых трагедий, но чем дальше уплывали аквалангисты в сторону скальной гряды, опоясывающей лагуну, тем крупнее становились находки. У рифов опоясывавших лагуну песка почти не было, и остовы кораблей уже были не редкостью, а груды груза, балласт, якоря, пушки, ядра, остатки рангоута – просто устилали все дно. Море, безумствовавшее у внешней гряды скал, еще позволяло, короблю проскользнуть к берегу, но безжалостные клыки внутренней шансов на спасение не оставляли – в ней проходов не было. Однако, практически непреступная внутренняя гряда сослужила и добрую службу, даже в сильный шторм за ней было тихо и остатки кораблекрушений мирно ожидали своей участи на дне лагуны.

Предпринятые обзорные плавания ныряльщиков между внешним и внутренним рифовыми полями дали возможность утверждать, что остров стал настоящим кладбищем кораблей. Особенно для парусников. Свирепые осенние и зимние бури несли беспомощные суда, на клыки рифов окружавшие остров со всех сторон.

Уже первые погружения у рифов создали для ныряльщиков серьезные проблемы. Нырять приходилось далеко в море все с той же лодки, но даже запасные баллоны с воздухом не позволяли работать на дне достаточно долго – приходилось возвращаться на берег. А думать о подъеме, чего-либо крупного со дна не было речи тем более.

Для такой работы были нужны водолазные боты и понтоны для подъема крупных предметов. Боты уже не один месяц успешно применялись на расчистке фарватера островной гавани. При помощи понтонов подняли со дна уже не один корабль, но применить их в лагуне было совершенно не возможно – прохода для кораблей в лагуну не существовало, и Дик решил заняться тем, что было ему по силам.

Первые две пушки Дик поднял со дна и доставил на берег уже через несколько дней, воспользовавшись для ее подъема надувной лодкой, несколько меньшего размера, чем та, на которой они выходили в море. Лишенная воздуха и отягощенная дополнительным грузом, а так же баллонами от акваланга, лодка без особых проблем погружалась к месту очередной находки. Там к ней, капроновыми леерами, цепляли предварительно отрытую из песка пушку. После чего лодку наполняли воздухом из баллонов для акваланга. Импровизированный понтон резво поднимал находку на поверхность. На нем же ее транспортировали и на берег, прицепив его к основной, моторной лодке. В результате на берегу улеглось полдюжины пушек среднего калибра, с французского корабля, чей последний путь привел его, две сотни лет тому назад, на рифы близь острова.

Дик искренне гордился работой своей группы и неминуемо оказался соперником собственной возлюбленной. Тесса была уверена, что находки сделанные близняшками неоспоримо важней всех пушек найденных аквалангистами. Многие реликвии, особенно документы найденные ими делали сестер авторами серьезных исторических открытий.

Эти открытия, очевидно, вмешались и в планы Дугласа, он уже явно не торопился форсировать события. Сестры де Гре обнаружили таланты, о которых Макдедли и тем более Дик не подозревали. Способность к кропотливой самоотверженной работе, острый ум и глубокие знания не могли не вызвать уважения и «Дядя» явно начинал вносить коррективы в свои планы.

К тому же в отношениях Дика-Ричи и Тесс все определилось. Дик сыграл роль своего брата удачно. Тесса не заметила подмены и искренне считала, что очередной мужчина стал ее рабом. Рабом любимым, которому, по-видимому, впервые собирались сохранять «верность», по крайней мере, так как сестрицы ее понимали. Но, ни на что большее «моряк» рассчитывать не мог. В конце концов «Дядя» решил, что наступает время готовить Тессу к разочарованию. Дугласу стало ясно, что «моряку» в ближайшее время надо будет сойти со сцены , «уйти в плавание» освобождая место летчику.

Дик видел, что Лиз явно поглядывала в его сторону и не сомневался в возможности возобновления романа с ней. Отношения с Тессой позволили ему понять, что при выборе любовника все правила того общества, к которому принадлежали сестры, на них не действовали – любовником мог быть, кто угодно и примером тому была продолжительная связь Лиз с Инго. Однако ни один любовник не мог претендовать ни на что, кроме обладание красавицами в постели. Во всем остальном они прав на возлюбленную не имели. Любая попытка любовника претендовать на что-то большее пресекалась с изощренной жестокостью. Ночью на «Ариадне» Дик испытал ее на себе и теперь знал, что с ним поступили еще достаточно милостиво.

Многолетние эксперименты, которые проводил Теодоракис над «испытуемыми» стали для сестер де Гре, как впрочем, в свое время и для их родителей главным делом и увлечением, и в достижении своих целей они не останавливались ни перед чем. Дик не сомневался, что и младших сестер, в первую очередь, желанную для него Вивьен готовят для такой же роли. Девчонки не скрывали, что он первый для них мужчина, но знаний в деле совращения им было не занимать. Игры в воде давно приблизили его к той грани, после которой он бы не смог отказать одной из них, что, по всей видимости, совсем бы лишило его надежды на более прочную связь с Вивьен. Ричи - моряк уже мечтал исчезнуть из поля зрения этого семейства.

Дядя ценил все сделанное Диком за последнее время, но становилось ясно, что задуманная игра к требуемым результатам не приводит. Тесс не желала всерьез изменять, что-либо в своих отношениях с мужчинами. «Ричи» стал просто очередным любовником для девушки. Любовником, которого впервые она не собирались менять, на очередного приглянувшегося «самца». Но, тем не менее, этого Дугу было мало, и он окончательно решил, что пришла очередь повторить такую же попытку с Лиз.

У парня был повод вспомнить рассказы Ламоля. Да и сам на себе он испытал способность Лиз превращаться из пылкой, нежной любовницы в холодного расчетливого дельца, из милой, заботливой подруги в недосягаемую ни для чего земного «Жрицу». Способности сестер пугали и Дик не знал, сможет ли не выдать своего отношения к этим таким красивым и таким чудовищно жестоким женщинам.

Впрочем, сантименты, раздиравшие Дика «Дядю» интересовали мало, и решение было принято. Спектакль надо было довести до конца.

Дик ожидал пробуждения сестер де Гре на террасе, в плетеном кресле у камина. Став «летчиком» он мог расслабиться. Теперь можно было быть самим собой. Не надо было курить, не было необходимости «распускать руки», но где-то внутри Ричи остался. Проще, оказалось, смыть татуировки с плеча и сбрить щетину с подбородка, выгладить рубашки и причесать волосы, чем отказаться от уже привычного образа «бабника». Он понимал, что придется себя контролировать, что бы по-свойски не погладить колено Тесс, не шлепнуть по заду Саэко, не зажать в уголке Ети. Тем более не дать повода младшим девчонкам повиснуть у него на шее.

Дик волновался, и ожидание становилось томительным. Наконец послышались знакомые голоса. Тесса первой вбежавшая на террасу, на мгновение замерла, и с радостным воплем бросилась ему в объятья. Юноша оценил искренний порыв девушки и сразу успокоился. Теперь важнее была реакция ее сестры. Но и Лиз его не разочаровала. Она явно решила взять реванш за успех Тесс с Ричи. Убедившись, что перед ней летчик, прильнула к нему, всем телом почти отдаваясь.

Даже опыт «бабника» здесь Дику помочь не мог, и краска смущения залила его лицо. Смущение Дика было искренним и ему ничего наигрывать не пришлось. Он только попытался ослабить обрушенный на него напор девушки, однако Лиз не сомневалась, что выбор юноши неизбежен, и сразу поставила все на свои места, прямо заявив, что с этой минуты Дик принадлежит ей. Ждать она не желала, и решительно увлекла юношу в свою комнату.

Дик был уверен в своем успехе. Но уверенность Лиз в своей власти над мужчинами, в том, что все, что было между ними на «Ариадне» не остановит его, еще раз укрепила юношу в решении о необходимости закончить эту связь сразу, как только задание будет выполнено. Единственно, что радовало, это надежда, что Вивьен не оставит в покое и брата «Ричи».

Итак «пилот» получил новую возлюбленную и с полным правом стал членом команды археологов. Ричи был «моряком» и для него был естественным интерес ко всему, что лежало на дне лагуны, поэтому Дику пришлось копаться в земле. На море теперь хозяйничали Саэко и Речел в распоряжение которых поступали японки, как прекрасные ныряльщицы и молодежь, хорошо освоившая акваланг.

Вивьен и ее сестра пока были на отдалении, однако внимательные карие глаза, явно за ним следили, откровенно соблазняли, и Дик опять мечтал надеть на себя маску ныряльщика. Надо было найти серьезный повод, чтобы уйти в море, и повод появился благодаря стараниям тех же девчонок. Но вначале ему пришлось покопаться в пыли пещеры.

Примерно неделю Дик занимался довольно скучной работой подручного на археологических раскопках. Старый хлам надоел. Повседневная рутина навивала скуку, и радость приносила только ночь. Несмотря на дневную усталость Лиз не забывала утомить любовника в постели на столько, что у Дика днем даже не возникало желания обращать внимание на неопытных девчонок, которые при каждом удобном случае «строили ему глазки».

В постели Лиз ни в чем не уступала Тессе, и более того оказалась изобретательнее в любовных играх, чувственней. Но довольно скоро Дик обнаружил, что не способен даже ночью занять все ее мысли. Вначале девушка манила любовника в постель сразу, как только такая возможность представлялась, но прошло всего лишь несколько дней и уже Дик ожидал ее на ложе любви. Лиз была так поглощена своими «манускриптами», что ее приходилось звать. В конце концов, Дик стал проявлять инициативу только когда желание просыпалось в нем самом, и не редко засыпал раньше своей любовницы.

Находку святилища Дик встретил без особого энтузиазма и помогал сестрам только по обязанности. Стенные росписи заинтересовали на некоторое время. Ничего подобного он не видел, но в основном приходилось рыться в битой штукатурке в поисках таких же битых черепков.

Все изменила неожиданная находка. Дик нашел статуэтку женщины. Тугой корсаж стягивал тонкую талию и поддерживал совершенно обнаженные груди с нарочито крупными сосками. Небольшой передник условно прикрывал обнаженные ноги. Время отбило у нее руки, головку и ноги до колен, но даже без них казалось, что изваяние застыло в грациозном танце.

Лиз рассматривая находку Дика заметила, что статуэтка очень похожа на жриц или богинь со змеями, которых нашел Эванс в Кноссе, но больше всего походила на акробата, участвовавшего в играх с быком. В подтверждение своих слов она показала подобный сюжет и на стенной росписи святилища. Отважные акробаты лихо прыгали через бычьи рога и спину несущегося галопом животного. Впрочем, понять мужчины это или женщины было достаточно трудно. Гипертрофированно выпуклые грудные клетки юношей на фресках вполне могли оказаться затянутыми в корсаж прелестями женщин.

Окончательно он в этом убедился, когда удалось понять сюжет сильно разрушенной фрески на потолке. Акробат под брюхом быка явно был женщиной. В этом он окончательно уверился, когда вечером залез в справочник, пытаясь понять случайно брошенную Лиз фразу о «матери Минотавра». Женщина-акробат явно повторяла «подвиг царицы», и все говорило о том, что сумевшие его совершить пользовались особым почитанием. Фигурка, которую Дик держал в своих руках была одной из святынь этого храма и ей было не менее трех с половиной тысяч лет. Осознанная древность находки окончательно вернула Дику уважение к работе сестер.

Но и до того, как он разобрался во всем этом, статуэтка стала его главным впечатлением в этот день. Дик сразу же влюбился в свою «Богиню» и теперь уже с настоящим энтузиазмом занялся поисками фрагментов фигурки. Правую обнаженную руку и головку он нашел довольно быстро, а вот для того, чтобы собрать потерянные части разбитой левой и недостающие ноги ему пришлось вместе с Лиз и Тессой перебрать практически все обломки, устилавшие пол «Святилища».

Сестер интересовало все, и остатки стенных росписей, и фрагменты керамики, и тем более сохранившиеся сосуды. Дика занимали только потерянные рука и ноги его «Богини». В конце концов, кусочки руки и обе ноги нашлись, и вечером его любимица смогла опять поднять свои руки к небесам в грациозном разбеге перед прыжком.

От систематизации находок в святилище отвлекли события, происходившие на море. Саэко со своими ныряльщиками все дальше уходили от берега туда, где обломки кораблей устилали все дно. Находок становилось все больше. Многое было трудно поднять на поверхность и девушкам, ставшим настоящими подводными разведчиками, нужна была помощь. В конце концов, Лиз по совету Дугласа передала все командование отрядом ныряльщиков Дику.

Ему представилась возможность опять оказаться рядом с Вивьен и ее сестрой, и он такую возможность использовал в первый же день. Пришлось изображать плохое знание акваланга и не умение работать под водой. Добровольным инструктором с радостью попытался стать Берти, но Вивьен и Марго брата оттеснили и весь день опекали «ученика». Правда, Дик оказался «учеником» талантливым и уже через полчаса его руки стянули лиф с груди Вивьен. В глазах девушки через стекло маски, он увидел не столько удивление от его дерзости, сколько радость оттого, что «Ричи вернулся».

Рита без слов поняла свою сестру и тут же начала стягивать с себя мешающую одежду. Расположились на мягких водорослях устилавших ровный выступ скалы. Не торопясь, повторили весь привычный порядок свидания, если не считать робкой попытки Риты оседлать его чтобы пойти до конца. Дик увернулся и это, пожалуй, было, единственным разочарованием девушек в тот день. Вив, повторить попытку сестры даже не пыталась. Девушки были рады возвращению друга и тому, что игры возобновились. Они и представить себе не могли, чего стоило Дику всякий раз удерживать себя в заданных рамках.

На берег вышли связанными общим секретом и с чувством исполненного долга. Уже к вечеру все забыли о неопытности нового командира. И повод к этому был серьезный. Дик быстро стал непререкаемым авторитетом для девичьей команды. Впервые же дни Дик облегчил работу разведчиков и ныряльщики сделали такие находки, что все остальное стало отходить на второй план.

Еще, когда Дик увлекся подводными сокровищами в образе Ричи, он решил, что работа пойдет быстрее, если пловцы будут отдыхать и заряжать акваланги воздухом недалеко от места работы. Необходимо было построить плавучую водолазную базу. «Дядя» с ним был согласен и он с головой ушел в новое дело.

Для строительства большой мобильной базы Дик использовал надувные десантные лодки, и комплекты штурмовых алюминиевых мостов. В первый раз он соединил шесть десантных лодок по три, легкими алюминиевыми балками, а два полученных понтона соединил между собой мостовыми настилами. В результате получился удобный катамаран, на котором хватало места всему: Палаткам для отдыха пловцов и склада оборудования. Компрессорам и запасу баллонов с воздухом. Электрогенератору и радиостанции для связи с берегом. При необходимости база своим ходом могла передвинуться на нужное место или подойти к берегу – движение ее обеспечивали подвесные моторы, входившие в комплект тех же десантных лодок.

С помощью «Дяди» на подготовку базы затратили всего пару дней и следующим утром начали планомерную разведку. База встала на якорь где-то посередине рифовой гряды, недалеко от коварных камней огородивших лагуну. Пловцы разделились на две группы. Саэко с японками и Берти отправились устанавливать буйки на месте наиболее интересных находок, а Дик с сестрицами де Гре и Речел решил осмотреть еще не обследованные участки.

К полудню получили результат. Останков кораблей и здесь было много, но главным стало другое – на дне нашли развалины древнего города, к вратам в который вела поразившая всех дорога.

Дик плыл впереди своей группы. Вода у каменистого дна была чистой и довольно скоро они увидели корпус прекрасно сохранившегося фрегата. Морские наносы и водоросли укрыли палубы толстым ковром. Корабль потерял мачты, и в борту зияла пробоина, но он встал на ровный киль и даже пушки остались на своих местах. Судно было практически цело и вполне можно было говорить об его подъеме. Сохранилась даже часть рангоута, разбросанная по всему дну рядом.

Это был первый корабль в лагуне с хорошо сохранившимся корпусом, и все устремились осматривать его палубы. Однако Рита решившая оглядеть его со всех сторон, обратила внимание на ровный ряд камней, на которых лежали обломки корабля. Она заставила Дика прервать его занятия, и уже через десяток минут все забыли о «сокровищах левантийских пиратов». Погибший фрегат разрушил часть колоннады в два ряда ограждавшей хорошую мощеную дорогу, которая вела от острова к рифовой гряде.

Хотя вода была чистой, рассмотреть что-то можно было только на расстоянии десяти-пятнадцати метров, а смотреть было на что. Колоннада вдоль дороги довольно хорошо сохранилась и, хотя камни покрывала толстая шуба из морских отложений можно было понять, что невысокие, не больше десяти футов в высоту круглые колоны были странной, сужающейся книзу формы. Лента прямоугольного основания колоннады вдоль дороги хорошо сохранилось, но перекрывавшие колонны массивные каменные блоки во многих местах обвалились и кое-где дорогу загромождали.

Памятуя свой опыт находки первых пушек, Маргарита первой обнаружила и статуи. В большинстве своем они лежали на дне, но часть из них устояла на своих постаментах между колонами. Под ножом девушки, соскоблившей с бесформенного камня морские водоросли, проявилась уже знакомая фигура критской жрицы, и все с азартом стали разыскивать новые изваяния.

Для занятых поисками статуй пловцов, дорога абсолютно неожиданно оканчивалась массивным порталом арочных ворот в скалах. Массивную прямоугольную балку портала поддерживали уже знакомые колоны, а сводчатый тоннель вел уже за скальную гряду рифа. Тоннель сохранился на удивление хорошо и по нему проплыли без приключений. Оказалось, что он кончается таким же порталом и следы дороги от него ведут куда-то в глубину моря.

Воздух в баллонах кончался, и в тот раз поиски пришлось прервать. Собственно уже следующее погружение подтвердило, что дорога вела за гряду рифов к развалинам сильно разрушенного города. Однако для всех решающим стало другое, Дик счел, что для исследований на глубине нужна специальная подготовка и задерживаться в развалинах запретил, он решил, продолжит исследование дороги в сторону острова. Остатки колоннады довольно быстро привели к самой узкой части пляжа. Сами колоны утонули в песке еще ярдов за сто до берега, но контрольные буйки обозначившие дорогу на поверхности лагуны и элементарная расчистка в этом направлении на пляже показывала, что дорога не прерывалась и колоннада была просто похоронена в песке.

Такое сооружение могло вести только к чему-то очень значительному и Дик сообщил о находке Макдедли. Уже за обедом, на том же плоту, на совещание собрались все участники поисков. Дуглас просил Лизу и Тесс пока продолжать работу в святилище, и обещал Дику прислать дополнительно солдат для начала интенсивных раскопок на берегу в том районе, куда вела дорога.

Первый же шурф у скального обрыва показал, что песок нанесенный морем и ветром, а также осыпи с островных откосов скрывали вход, в Храм, врезанный в береговую скалу острова и развалины колоннады ведущие к нему.

Для молодежи их морские приключения на время потеряли интерес и даже Лиз с Тессой пришли на помощь Дику и Макдедли. Они решили, что их святилище может подождать, так как нашли, что-то совершенно уникальное и, безусловно, требовалась срочная помощь в организации научной работы на раскопе.

Древние каменотесы прорубили в береговой скале внушительный сводчатый проход, который вел в относительно скромный зал первого Храма. Даже Дик, плохо разбиравшийся в истории древнего мира понял, что архитектура этого Храма и святилища в котором он нашел свою «Богиню» были близки, но Храм по сравнению со святилищем казался грандиозным сооружением.

Макдедли сопровождавший Лиз и Тесс, и начавшие осмотр найденного помещения сразу, не дожидаясь пока электрики осветят его, подтвердили догадку Дика, но существенно откорректировали ее. Храм был явно старше святилища. Святилище, очевидно, построили в память об утраченной святыне потомки тех, кто сумел пережить катастрофу закрывшую доступ к нему.

Как только дали свет, стало ясно, что вглубь скалы уходит длинная череда залов и первый Храм оказался наиболее скромным изо всех, что открылись их глазам. Землетрясения Храмы не пощадили, однако рухнувшие своды, упавшие колоны, пыль запустения не могли скрыть их великолепия. Скрытые на века от людей они сохранили все, что многие поколения верующих принесли им в дар в свое время.

Главным, что бросилось Дику в глаза, это был характер тех культов, которым здесь поклонялись. Примитивная порнография старых Индуистских храмов, которая была знакома ему по фотографиям, ходившим по рукам курсантов летного училища, не шла ни в какое сравнение с тем чему поклонялись здесь. Такого разнообразия форм секса в изображениях и скульптуре Дик не видел никогда. Наиболее вызывающими были культы народов ближнего востока сосредоточенные в центральном храме, где поклонялись Богине Матери. Все было настолько откровенным, что увиденное смутило даже многоопытных сестер.

Макдедли сказал Дику, что они неожиданно сделали открытие мирового уровня. Даже минимальная информация о такой находке должна была неминуемо привлечь внимание научного мира и государственных чиновников. Этого он допустить не мог. Какое-либо внимание к острову необходимо было исключить, по крайней мере, на ближайшие годы. Дело осложнялось тем, что непосредственными участниками открытия стали фактические пленники острова. Дик понимал, что перед Дугласом встала проблема, которую ему надо было срочно решить.

На следующий день он собрал всех непосредственных участников событий последнего времени. На совещании Дуг по сути, предупредил их о том, что вся информация, которой они располагают, является государственной тайной, разглашения которой он допустить не может.

Георг, верно оценил ситуацию и, когда Дик и Макдедли удалились восвояси, организовал совещание с Бет и старшими сестрами де Гре. Опытный интриган он точно оценил возможности хозяина острова и сделал все возможное, чтобы их не услышали. Подозрения грека были справедливы - разговоры во всех помещениях предоставленных им записывались, но попытка уйти от посторонних ушей в парк ему не помогла. В его трость, с которой он не расставался все последнее время, был вмонтирован передатчик, который исправно передавал все, что он говорил.

Дуг явно предполагал, какого рода задание получат сестры, и пригласил Дика в комнату с аппаратурой прослушивания. Дик с немалой долей облегчения получил подтверждение того, что его роман с Лиз, как и предыдущий с Тесс, для сестер очередной эпизод, которому они придают значение, но который их не остановит, если потребуется соблазнить другого мужчину. Теодоракис прямо потребовал от сестер переключиться на Макдедли и таким образом делал «Дядю» его соперником. Впрочем, для начала инициатива могла исходить напрямую от Тесс, но все игры сестер строились на обязательном участии в них и второй сестры. Дик ни как не стал комментировать услышанное, понимая, что ему расстаться с сестрами предстоит уже в ближайшее время.

Утром следующего дня Дик ошеломленно разглядывал двух абсолютно неразличимых девушек одетых в удобную рабочую одежду. Только инициатива Лиз, которая, чмокнув его в щеку, назвала себя, разрядила обстановку. Однако Тесса воспользовалась случаем и днем попыталась претвориться Лиз. Дик понял обман, только когда девушка слишком откровенно стала требовать от него любви, чего Лиз в таких местах никогда не делала, но изобразил не понимание и дал волю рукам.

Вечером «Дядя» предупредил Дика, что Тесса довольна успехом и попытается его соблазнить окончательно. Дик промолчал, но про себя решил, что если это произойдет, Тесс будет удовлетворена надолго. Тогда же он наконец решился пойти дальше и в своих отношениях с Вив. Он попросил девушку о свидании, и, получив радостное согласие, тут же назначил его в палатке на плоту плавучей базы водолазов.

Хотя в храмы Дик и молодежь заглядывали ежедневно, но работа в море их увлекала больше и для того, чтобы обеспечить уединение ему понадобилось лишь распределить работы водолазам так, что бы Вив досталось малозначительное задание связанное с поездкой на берег. Нечего и говорить, что ни куда девушка и не отправлялась. Стоило последнему разведчику покинуть плавучую базу, как она скользнула за полог палатки. В их распоряжении было около часа. Когда Дик, на всякий случай убедившийся, что все заняты делом, сам зашел в палатку, обнаженная наяда бросилась возлюбленному на шею. Вив заткнула ему рот долгим поцелуем, и повлекла юношу за собой на предусмотрительно разложенный надувной матрац. В этот раз поцелуев было столько, что могло показаться, что девушка пытается наверстать все упущенное до этого. Возлюбленной уже было мало привычных ласк, и хотя он дважды заставил ее содрогнуться в экстазе, она просила его пойти до конца.

Он, хорошо понимал отношение ее матери, ко всему этому. Хорошо понимал угрозу, которая перед ним возникала, если он исполнит просьбу девушки. Лишить ее девичества без согласия матери означало лишиться ее навсегда, но и отказать ей стало бы проявлением трусости. Единственным выходом из этого положения было то, что ему на всякий случай показала Саэко. Правда она имела в виду тот, регулярный период в жизни женщин, когда любовь становится малоприятным занятием. Но от моряков он слышал, что гречанки до свадьбы этим занимаются часто. Однако Дик понимал, что даже если девушка согласится, ее придется к этому готовить, и он сделал все возможное, чтобы ей было приятно и она поняла, что он задумал.

- На островах многие делают это до свадьбы. Ты согласна?

- Да! Пусть хотя бы так!

- Тогда постарайся расслабиться. Я боюсь сделать больно.

Он не знал, поняла ли она, что будет дальше, хотя вполне благополучно впустила его в себя, и просто охнула от удивления, когда он по-настоящему вошел в нее. Долго ему двигаться не пришлось. Он уже давно был на грани, но больше всего его поразило то, что она его опередила, и на это он уже совершенно не рассчитывал.

Дик откинулся на спину, переводя дух, и благодарная любовница навалилась на него, целуя и шепча ему на ухо:

- Теперь ты мой! Оставь Лиз. Я хочу еще.

- Да твоя мать меня убьет. А главное сделает все, чтобы я тебя потерял. Ведь я не пошел до конца только по этому. Я люблю тебя. И пусть, через год, два, пять мы сможем быть вместе. Иначе… Я знаю возможности твоего крестного…

Девчонка надула капризные губы:

- Так что же всегда, так как сегодня?

- Ну отчего же. Через год или два мать сама позаботится об этом, и преград у нас не будет. Я знаю, что ее мало заботит, кто становиться любовником ее дочерей, когда они не заняты.

- Но я хочу, что бы первым был ты!

- А я хочу большего. Я хочу быть твоим мужем.

- Сумасшедший. Но я буду такой же женой, как и моя мать.

- Ну и что в этом плохого? Она явно любила своего мужа. Иначе, зачем рожать пятерых детей?

- Троих. Лиз, Тесс и Берти. Мой и Риты отец Георг. Ты позволишь мне родить от своего друга? Ты готов к тому, что жена будет спать неизвестно с кем ради дела? Ради дела тебе не понятного. Сможешь ли ты любить меня, когда начнут приходить известия о мужчинах вообразивших, что покорили меня, или проклинающих меня за то, что я их оставила? Сможешь ли ты терпеть жену, которая будет тебя бросать на три, четыре месяца в году ради своих дел? Ради романа с другими мужчинами?

Дик не ждал такого вопроса от шестнадцатилетней девчонки. В замешательстве он наш ел только самый простой аргумент.

- Но, мы же будим любить друг друга!

- Да! Наверное! До первого известия о моем «любовнике». Ну не до первого. До десятого. В конце концов, ты меня сочтешь шлюхой и разлюбишь, оставишь меня. Я могу назвать мужем и иметь детей только от того, кого все это не остановит.

А ты мне нравишься, и я хотела бы, что бы именно ты сделал из меня женщину. Мы могли бы быть самыми близкими людьми, пока тебе не надоедят занятия твоей возлюбленной. Ты знай, я тебя за это не упрекну.

Дик вдруг понял, что по сравнению с этой шестнадцатилетней девочкой он беспомощный мальчишка неспособный разрешить поставленную перед ним задачу. И самым страшным было то, что она это прекрасно понимала.

- Но, что же нам делать?

- А ничего особенного! Постарайся, чтобы никто о нас не знал, и ты получишь от меня все, что имел сегодня. А вообще знай, я буду помогать своей матери, но мне плевать на их ритуалы. Я хочу тебя. Только не сделай мне ребенка, а изобразить девственницу, если им так хочется, я сумею и так.

Вив понимала, что озадачила возлюбленного, поднялась и начала одеваться. Когда первые разведчики начали подниматься на поверхность она уже сидела на краю понтона, беззаботно болтая ногами в воде, а Дик возился с баллонами, наполняя их воздухом от работающего компрессора.

Дик был в смятении. Девушка призналась в любви к нему. Просила сделать ее женщиной. Готова была стать его любовницей. Но отказывала ему в главном. Считала, что быть его женой не сможет. Для большинства знакомых ему мужчин, предложение Вивьен было бы идеальным, но ему было мало любовного романа на месяц или год, или два. Он мог думать только о любви «на всю жизнь».

Некстати были и его обязательства перед старшими сестрами девушки. Тем более, что он не сомневался, что Тесса опят начнет свой натиск. К тому же ждать пришлось не долго.

Это произошло на следующий день. В храме Астарты было много укромных уголков, в которых служительницы удовлетворяли страсть прихожан, и юноша, в очередной раз наведывавшийся в храмы не стал возражать, когда «Лиз» увлекла его в один из них. Перед Диком, по мере того, как одежда падала на пол, серьезный археолог превращался в роскошную куртизанку из парижского притона и он сделал все, что мог, чтобы она и дала ему все, на что куртизанка должна была быть способна. Дик остановился только тогда, когда понял, что они довели себя до полного изнеможения.

К сожалению, триумф на любовном ложе обернулся поражением уже вечером этого же дня. «Слухачи» сообщили, что Тесса почувствовала в Дике хватку Ричи и сообщила об этом Лиз. Макдедли приказал срочно прекратить игру. Летчику на время приходилось исчезнуть. Вертолет уже должен был ожидать его на площадке, а Дик быстро переодевшись в военную форму, устремился к Лиз.

Пришлось срочно сочинять басню о жестоком начальстве, отрывавшем юношу от подруг. Дику показалось, что девушка искренне расстроена его отъездом. Верить в то, что перед ним разыгрывают очередной спектакль, не хотелось. Он не рассчитывал на долгую связь с двойняшками. Да, была страсть! Угар безумных ночей, но тем больше он понимал, что связать свою жизнь навсегда хотел бы лишь с Вивьен.

Лиз и Тесса стали близкими подругами, и его не смущало то, что теперь в их постель попадет Макдедли. Он сам только что поступил с ними не лучше и не считал себя в праве их осуждать за «измену».

Через полчаса вертолет перенес лейтенанта на поле аэродрома. К самолетам он не спешил. Около запыленного джипа его поджидал «Дядя Дуг». Надо было обсудить дальнейшие планы игры.

Джип остановился у поворота к дому садовника на средней горной террасе. Их явно ждали. Были включены не яркие скрытые фонари, подсветившие на уровне земли саму дорожку и кусты лавровишни, которыми она была обсажена. Свечи кипарисов, заросли дуба и средиземноморской сосны терялись в ставшей от света фонарей еще непроглядней, тьме опустившейся ночи. Парк и домик садовника, похожий на сказочную обитель гномов, были пустынны.

Заранее предупрежденный хозяин позаботился об ужине для гостей. Пока располагались за столом, Дуглас неторопливо раскуривал сигару.

- Ну что же. Случилось то, что и должно было случиться! Ты расстроен? Я повидал на свете многое, но потерять таких любовниц было бы жалко. Надеюсь, ты не рассчитывал на долгую связь?

- Да нет! Не в этом дело. Я и мой «братец» для них, пока они не узнали о «нас» всю правду, только молодые, сильные «жеребцы», которых удовольствие оседлать, когда приспичит. А, в общем, по большому счету они мне ничего плохого не сделали.

- А ночь на «Ариадне»?

Дик спокойно улыбнулся. Обида давно прошла.

- Сам виноват. В постель меня никто насильно не тащил. Вообразил, что сам укладываю! Ну, как же! Красавица аристократка потеряла разум от любви к мальчишке-лейтенанту! Так, что поделом. К тому же - уж теперь-то мы квиты, и я ни чем не лучше их! Дуг, но мне с ними было интересно, и хочу тебе сказать, чем больше я их узнаю, тем больше я понимаю Рона. Теперь мне больше всего хотелось бы сохранить дружеские отношения с сестрами.

- И ты будешь утверждать, что тебе никто из них в качестве любовницы не нужен?

- Двойняшки, наверное, лучшие любовницы на свете, но меня интересует другая девушка.

- Так! И кто же? Впрочем, не надо, и сам скажу. Вивьен?

- Да.

Дуглас озабочено нахмурился:

- Ты понимаешь, что если мы провалим операцию, о ней тебе придется забыть навсегда? И уж в любом случае, придется ждать, пока мы операцию не окончим. К тому же нужны очень веские причины, чтобы Элизабет де Гре выдала одну из своих дочерей за безродного лейтенанта. - «Дядя» сказал правду, и Дик, насупившись, не ответил. - Ладно, поживем, увидим! Дик, у тебя начинается период воздержания. Лучше если ты прервешь контакты даже с Саэко. У меня нет сомнений в ее преданности, но возможны случайности. Ни сестры, ни в принципе кто-то из круга «Ариадны» не должны тебя видеть. Пилот Ричард Лесли «улетает» надолго.

На моего же близкого друга Дика Лесли, ложится полная ответственность по контролю, за поведением всех наших подопечных. Я подчиняю тебе лично все службы контроля и наблюдения. Так, что вся информация будет в твоих руках, и от твоего анализа будет зависеть, какие решения мы примем в дальнейшем.

Дик знал, что практически по всему острову были восстановлены системы контроля и безопасности, работавшие еще при немцах. Но за прошедшие полгода Макдедли серьезно их модернизировал и усовершенствовал. Стали применять миниатюрные полупроводниковые устройства прослушивания и передачи информации. Кроме первоклассной, еще цейсовской кино и фотоаппаратуры фиксировавшей на пленку происходившее в разных частях острова, стали применять видеокамеры, которые позволили наблюдать важнейшие события в масштабе реального времени.

Главной обителью Дика на ближайшее обозримое будущее становился центр связи в недрах горы. С коттеджем на горе приходилось расстаться. Впрочем, ограничений передвижения для него не существовало. Все помощники Теодоракиса находились под постоянным наблюдением и о любой возможной встрече Дика бы предупредили в туже минуту.

Приказ был ясен, но в душе щемила заноза. Он исчезал не попрощавшись с Вив.

- Дуг извини, но только ты мне можешь помочь. Я должен проститься с Вивьен. Я люблю ее и боюсь, что она обидится!

- А ты уверен, что ты нужен ей?

- Уверен!

- Ладно. Марш на узел связи. Пусть найдут Саэко, и она обеспечит тебе разговор с девчонкой. Свиданье назначь завтра в полночь, в комнате рядом с той, которую она занимает. Берти от них дрыхнет аж через три комнаты. Думаю, ничего не услышит. Да и в принципе там тихо, особенно если хорошо закроете двери и окна.

- Но мне же придется пройти по всем этим лестницам мимо Бет и Георга?

- Не придется! Туда я тебя проведу сам.

Дик быстро нашел Саэко и предупредив, что для всех уже давно покинул остров попросил найти Вив, и соединить с ним по телефону. Долго ждать звонка не пришлось. Вивьен еще не знала, что для всех Дик, уже улетел с острова и начала разговор с вопроса:

- Ты куда пропал? Я тебя искала?

- Вив, для всех меня уже на острове нет. Я выпросил отсрочку только, что бы с тобой повидаться. Ты сможешь прийти ко мне завтра ночью? Я сделаю для тебя все, что ты захочешь.

- А, где же будет Лиз? да и Тесса с Речел у тебя рядом?

- Да нет! Для них я уже далеко и никто не должен знать о нашем свидании. Ты понимаешь никто! И тебе ни куда ходить не надо. Я буду ждать тебя в комнате рядом с твоей, ровно в полночь.

Тихо постучи или поскребись как мышка. У нас с тобой будет время до рассвета. Я ведь не знаю, когда мы увидимся снова. Ты придешь?

- Конечно, приду! Ровно в полночь. Жди.

После этого разговора весь следующий день Дик, уже ничем заниматься не мог. Предстоящая встреча с девушкой отодвинула все остальное, куда-то далеко, далеко. Он думал только о том, что сможет получить и соответственно дать этой ночью. Для девушки эта ночь должна была стать незабываемой. Но она стала незабываемой и для него.

Дуглас позвонил, где-то в районе ужина и сказал, что все собрались вместе. На верхних этажах пусто. Самое время проникнуть на место свидания. Дика он ждал у знакомого лифта в недрах горы. Знакомые лифты и коридоры сменились незнакомыми, и наконец, они попали в широкий, изогнутый плавной дугой длинный коридор, куда на достаточно большом расстоянии друг от друга выходили одинаковые, стальные двери.

Дуг вынул записную книжку и набрал код цифрового замка. Тяжеленная дверь, с каким-то чавканьем, неожиданно плавно и легко открылась. Перед Диком был холл третьего этажа, в коттедже де Гре. А дверью оказалась повернувшаяся на оси обшитая дубом резная стеновая панель.

- Твоя комната третья слева. Вот ключ. Там все для вас приготовили. Чтобы открыть или закрыть эту дверь из дома нажми одновременно вот на эту и эту розетки. Удачи тебе. Давай попробуй закрыть пока я рядом.

Ну, кажется все в порядке. До скорого!

Панель, тихо вздохнув, встала на свое место. Рука с ключом дрожала от нетерпения, как будто Вивьен уже ждала его за дверью, но Дик, ничего поделать не мог, впервые в жизни он так сильно волновался. Он не сомневался в том, о чем его попросит девушка. Но даже если эти слова не будут произнесены, он решил, что этой ночью сделает ее своей тайной женой.

В комнате было непроницаемо темно, но Дик даже не попытался найти выключатель освещения. Тонкий лучик потайного фонаря высветил сервированный на двоих стол, удобную кровать, мягкие кресла. Но главным было то, что закрытое окно и балконную дверь наглухо прикрыли тяжелой драпировкой. Стоявшие вокруг свечи можно было бы зажечь без опаски. Света снаружи, никто бы и не приметил. Да наверняка и мало, что услышал, даже если бы вздумали кричать. Все, кажется, было готово и ему оставалось только ждать возлюбленную.

До полуночи было еще далеко, а Дик уже сгорал от нетерпения. В закрытой комнате было душно, и он сначала скинул рубашку, а потом и брюки. Но облегчения от этого было мало, и он решил открыть окно. Узорная решетка в комнату не пускала, а занавеси мешали в нее заглянуть. Вечерняя свежесть принесла облегчение, и юноша в ожидании опустился на толстый ковер на полу. Приложив ухо к двери, он пытался поймать каждый шорох снаружи.

Ожидание оказалось короче, чем он думал. На часах еще не было и одиннадцати, когда громкие голоса сестер известили, что загоняют младшего брата в постель. Дик тут же пожалел, что не назначил свидание с любимой на час раньше. Но оказалось, что торопился не только он.

Легкие, почти неслышные шаги прошелестели на балконе у окна. Рука проверила окно, и заперта ли дверь и тихий голос позвал:

- Дик, ты здесь? Открой скорей! Я пришла.

Все начиналось ни так как они задумали, были нарушены все договоренности, но для Дика было главным то, что девушка тоже сгорала от нетерпения и пришла к нему на час раньше. Не раздумывая, он распахнул балконную дверь.

В призрачном луче света ущербной луны в комнату проскользнула фигурка девушки укутанной в легкий газ тонкого пеньюара, Дик, уже притягивал ее к себе, чтобы заключить в объятья, когда понял, что Вив пришла не одна. Такое же призрачное видение деловито закрывало балконную дверь.

- Вив!

- Тихо. Это Рита. Надо все закрыть. Берти еще наверняка не спит.

- Но я хотел… Я думал…

- Я этого хочу тоже. Рита согласна нам помогать, и хранить все это в тайне. Одна я не сумею, не смогу. Мать умна и Георг всегда ей поможет. Нам не позволят встречаться, а вместе у нас все получится. Но она старше и должна быть первой.

- Вив! Но…!

- Дик я буду твоей, как обещала, но обряд ты должен совершить над нами обеими. Мы хотим сами выбирать себе мужчин, которые это делают, и Рита тоже выбрала тебя.

Дик был смущен. Игры с девчонками превратились, во что-то очень серьезное для них и еще более важное для него. К тому же к доводам сестры присоединилась и Рита.

- Это древнее таинство. Таинство Великой Богини-Матери. Ты избран, и должен непросто сделать из нас женщин. Ты обязан, нас научить всему что знаешь, а мы должны попробовать с тобой все, что знаем сами.

Дик насторожился, и ухватился, как ему показалось за спасительную мысль:

- Но у нас только эта ночь! Когда мы все это успеем? - Но Рита все расставила по места:

- Ты будешь моим тоже только до тех пор, пока не совершишь все, что тебе скажут. После этого ты принадлежишь только Вив. Поверь, мы друг друга не обидим. А помогать вам я буду обязана всегда. Да, и почему только сегодня, мы придумаем, как тебя найти, и не только Вив, но и я буду тебе верна пока ты не окончишь обряд.

Слушай! Мы теряем время, – и Рита сбросила с обнаженного тела теперь уже совсем бессмысленный пеньюар. - Хочешь вина?

Еще одетая Вив зажигала свечи:

- Снимай, – кивнула она на последний клочок ткани, оставшийся на Дике из одежды. - И ложись на ковер. Все, что надо, Рита сделает сама. Ты только не мешай ей. Твои умения понадобятся потом.

Сестры явно обо всем договорились заранее. Он ждал пылкого любовного свидания с юной неопытной девочкой, но встретил двух, хорошо знающих, чего хотят женщин. Да, да именно женщин, хотя стать ими они решили именно этой ночью. Это, по-видимому, был единственный путь удержать Вивьен около себя, и Дик покорно исполнил приказ возлюбленной.

Рита стоя вытянулась, слегка запрокинув голову, и надолго замерла в каком-то трансе у его ног. Казалось, что она беззвучно читает молитву и при этом терзает пальцами соски грудей заполнивших ее ладони.

Наконец она очнулась и опустилась перед ним на колени. Дик уже был достаточно возбужден, но ее губы и руки сделали все, чтобы его плоть буквально одеревенела. Довольная содеянным девушка выпрямилась, и широко расставив ноги, встала над ним.

Дальнейшее стало для Дика полной неожиданностью. Рита сделала то на, что способна только девушка, имеющая хорошую гимнастическую подготовку. Ноги начали медленно раздвигаться. Она садилась на шпагате, прямо на него. Вначале ее руки блуждали в своей промежности, но, почувствовав Дика, руки опять начали ласкать и направлять такое желанное средство решения всех проблем в нужное место.

Дик почувствовал легкое, но не долгое сопротивление. Девушка негромко охнула и закусила губу. Преграда исчезла, и он уже свободно вошел в нее. Рита на мгновение замерла в этом неудобном положении, опершись руками ему на грудь, а затем, как бы осознав произошедшее, подтянув колени, приняла его всего, и уже во вполне традиционной позе заерзала, продолжая начатое. Дик не мог долго сдерживаться и, почувствовав, тепло извергнутой жидкости, она замерла, прикрыла глаза, как будто знакомясь с новым ощущением, и только потом, не торопясь поднялась.

- Вив. Теперь ты. Я в душ. Да и он пусть смоет кровь, – и уже явно смеясь, добавила. - Дик… Милый. Хочешь, я тебя помою?

Первый раз веселые искорки мелькнули в карих глазах:

- Вив, не торопись! Дай человеку отдохнуть.

- Как же! Ты дашь ему отдохнуть. Он мой и мыть его буду я. Это тебе можно пока отдохнуть.

Дик не дожидаясь конца шутливой перепалки ускользнул в душ, и намеренно закрыл дверь на защелку. Только теперь он осознал, что на самом деле, только что сделал девочку женщиной. И пусть она это сделала практически сама он, вдруг только теперь понял значение свершившегося. Его прервал легкий стук в дверь. Он вспомнил, что душ нужен Рите и открыл дверь. Стоявшая на пороге обнаженная Вив просто повисла у него на шее.

- Ты молодец. Ритка просто в восторге. Пойдем теперь я.

- Я не дал ей помыться!

- Не бери в голову, в туалете биде. Идем скорее.

С Вив все повторилось в том же порядке, только за тем исключением, что его целовали при малейшей возможности, а главное ему уже не надо было сдерживаться. У девушки было время, освоится, уловить нюансы новых ощущений и она полетела в экстазе задолго до того, как смогла его дать своему возлюбленному.

Рита на кровати, в позе гойевской Махи молча следила за происходящим. Только, когда они снова вернулись из душа, она прервала молчание:

- Дик! Теперь ты наш муж. И в ответе за нас. – Прозвучали лукавые, но многозначительные слова.

Дик вдруг осознал, какую оплошность совершил. Ожидая девушку он все приготовил, но когда Вив появилась вместе с сестрой совсем забыл об этом. Он поспешно стал шарить по карманам брюк, ища проклятую упаковку.

Увидев, пачку Рита весело засмеялась.

- Ну теперь уже не надо. Папа. А вот, что ты скажешь теще, если окажется, что обрюхатил двоих.

К счастью ему на помощь пришла любимая:

- Ритка! Перестань мучить «моего мужа». Дик! Ты все сделал правильно. Ничего этого применять мы бы тебе не позволили. Это древний обряд и у девушек свои секреты. Ничего не должно случиться.

Ребенок в таких случаях большая честь, и девушку-жрицу обязанную родить готовили заранее. Все происходило в храме на алтаре. Часто много дней подряд, пока не появлялась уверенность, что она понесла. Но и тогда, только рождение девочки поднимало ее на новую высокую ступень. Новорожденного мальчика ей даже не показывали. Считалось, что она не оправдала оказанной ей чести, что детей у нее нет и быть не должно. Ее делали храмовой блудницей «кадишту», которая за плату должна была отдаваться любому мужчине. Даже ближайшим родственникам; отцу, брату или сыну.

Рита, посмеиваясь над сестрой, уже разливала вино по бокалам.

- Ты не должна открывать секреты непосвященным. Ладно, Дик извини, я пошутила. Ты устроил для нас сегодня праздник. Мы запомним этот день на всю жизнь. Ну а ты. Сделал двух женщин за одну ночь. Гордись! Это не многим удается, – опять не удержалась язва.

Дик вдруг понял, что за всей этой бравадой скрывается просто глубокий шок девушки неожиданно ощутившей себя полноправной женщиной. Девушки, которая давно мечтала об этом, и которая к этому оказалась не готова. Которая еще в начале дня даже и не подозревала, чем для нее закончится эта ночь.

Бокалов, в которые Рита наливала вино, было приготовлено только два, но Дик не растерялся. Не раздумывая, он выплеснул в цветочный горшок воду из вазочки с одинокой розой, и налил в нее вино для себя.

- Я поднимаю этот бокал за вас! Будьте счастливы!

- Будем счастливы мы все,– поддержала его Вив и тут же к ней присоединилась Рита.

- Дик счастья тебе, и спасибо.

Бутылки быстро опустели. Перетащив блюдо с фруктами в постель, девушки щебетали, обсуждая новые для себя впечатления, и Дик сам не заметил, как провалился в короткий сон.

Проснулся он, почувствовав, что нежные руки коснулись его тела, а губы ласкают его шею. Искрящиеся, веселые глаза Риты просили его проснуться. Груди набухли от возбуждения. Она хотела продолжения.

- Ты сделаешь мне также, как Вив на плоту? Она тогда кончила, я сегодня нет. Ну же давай.

Дик боялся разбудить привалившуюся к его плечу Вивьен, и задал резонный вопрос:

- Зачем тебе это теперь. Можно и как обычно.

- Тебе что трудно если просят? Ты что думаешь, столько крови случайно вылилось? Это же больно после всего даже сейчас. Ты сделаешь, что я прошу? – Последние слова разбудили Вив.

- Ты чего хочешь?

- Я хочу, чтобы он сделал мне, как тебе на плоту. Ну, как с гречанкой. - Вив сразу же проснулась окончательно, и тут же поддержала сестру.

- Да и я тоже этого хочу.

Сестры угомонились в объятиях юноши только после того, как он исполнил все их желания, и все проснулись во время только благодаря телефонному звонку дежурного, напомнившего Дику о времени. Сестры исчезли в предрассветном сумраке через балкон, ну а их любовник, только убедившись, что ненужных свидетелей нет, через потайную дверь.

Итог этому свиданию неожиданно подвел Дуглас тем же утром, вызвав Дика к себе.

- Девчонки давно знают, что у тебя нет брата-близнеца? – Дик смутился. Он должен был рассказать о своих играх с ними под водой, но это значило, что почти сразу после исчезновения Ричи, он себя выдал.

- Я это понял, только когда Вив пришла на первое свидание.

- Ты мог поставить все дело на грань провала. Нам надо благодарить бога, что им отношения с тобой стали важнее интересов собственной матери. Они явно теперь будут держать все в секрете.

Я не намылил тебе шею только потому, что из этого может, что-то получиться в будущем. Мы этим пренебрегать, не имеем права.

Ну что же. Теперь, с неделю, у тебя будет время на свидания с ними. Пока я не придумаю чем их отвлечь. Да свидания с ними обеими, чтобы без обиды. Раздели ночи. Лучше если они подстрахуют друг друга. Ну, а место свиданий удобнее всего оставить тоже. Пусть девочки запомнят своего первого мужчину. Записок не пиши, это опасно. Саэко все им передаст на словах.

Итак, сегодня в полночь у тебя очередное свидание. Для всех тебя нет! Ну, а дети любят тайны.

«Отлет» юноши окончательно развязал руки двойняшкам, и они активно переключились на выполнение задания своего крестного. Дуглас с ними встречался и сам им сказал, что поступает в их полное распоряжение.

Дик слышал весь разговор и искренне пожелал «Дяде» успеха. Единственно его насторожило то, что сестры после ухода Дугласа опять обсуждали Ричи и его «брата» с греком и матерью. Дуглас отчет об этом совещании получил и внимательно выслушал комментарий Дика.

- Ну что же Дик, теперь в центре внимания семейства я. Георг их торопит, а мне торопиться некуда. Пусть немного подождут. На ужин я их приглашу завтра.

О событиях того вечера Дик узнал на следующий день, Дуглас не удержался и поделился с ним. Его отношение к близняшкам начинало явно меняться.

Дуг не уточнил, что же ожидает сестер впереди, а Дик не стал задавать лишних вопросов «Дяде». Оставалось только гадать, насколько ему хватит выдержки.

Целую неделю Дик не без интереса следил за работами в Храмах. До последнего времени он мало интересовался историей. Тем более историей древнего мира, но то, что нашли там, разговоры сестер между собой и с Дугласом, обсуждения находок с Георгом и Бет де Гре, заинтересовало даже Дика. Молодой человек только теперь начал понимать всю грандиозность открытия участником, которого судьба сделала его самого.

Однако важнее для него было то, чем он занимался каждую ночь. Вивьен и Марго по-сестрински поделили его меж собой. Вначале разница между ними была довольно заметной. Марго откровенно хотела от него получить все, что он был способен ей дать, а Вив напротив больше хотела о нем узнать, да и сама много говорила о себе, сестрах, матери, Теодоракисе. Для Вив он был возлюбленным, для Марго просто сексуальным партнером.

Впрочем, это продолжалось не долго. Дик старался быть с Ритой таким же нежным и внимательным, как с Вив и она довольно скоро это поняла. Изменения в девушке Дик ощутил, когда однажды проснулся, поняв, что Рита его целует. Она смутилась, а он, повинуясь какому-то порыву, схватил ее в объятья и почувствовал, что уже не отпустит, получив на свой поцелуй такой страстный ответ, что совсем забыл, что в его объятиях не Вивьен.

Для сестер стало ударом, когда Дуглас оторвал от них их возлюбленного. Зная, что свидание будет последним Дик в ночь на пятницу позвал их обеих к себе вместе. Он постарался сделать все, чтобы девушки запомнили эту ночь. Он не в чем их не обделил. Но главным стало то, о чем они говорили.

Вив говорила о том, что хочет быть с ним и ее не смущало, что сестра говорила практически о том же. Говорили о своих мечтах, стремлениях и все возвращалось к одному к Дику. И чем ближе надвигалось время прощания, тем бессвязней становились эти разговоры. Дик отчетливо понял, что эти девушки стали главным в его жизни. Но жизнь его от них отрывала, и что-либо поделать с этим было нельзя.

В одном он им поклялся на прощание. Это было обещание найти их, где бы они ни оказались. Когда он обнимал их перед расставанием в последний раз, его уже не интересовали взаимоотношения «Дяди» с семейством де Гре.

Итак, с вечера пятницы взаимоотношения Макдедли с семейством де Гре Дика уже не касались. Дядя нашел лейтенанту срочное дело на африканском материке. Ему предстояло оставить островной центр связи и начать устанавливать связи другого рода. Полномочного представителя «Горца» с нетерпением ждали на военном аэродроме под Александрией.

В то утро, когда Макдедли с сестрами только обсуждали будущее морское путешествие, «Каталина» плавно оторвалась от островной взлетной полосы и взяла курс на юго-восток. Дик выполнял обязанности второго пилота, так как экипаж из соображений секретности сократили до минимума. А роль пассажиров выполняли Иоганн Клаус и переводчик с арабского – молодой японец Обе Абе.

Предложение Дугласа закупить у него большую партию трофейного оружия очень заинтересовало египтян. Дику предстояло выяснить потребности покупателей и суммы, которыми они располагали.

Солнце еще только склонялось к закату, когда по курсу самолета затемнела тонкая нитка береговой полосы и Дик настроился на нужную частоту. Сура из Корана прочтенная по-арабски японцем была услышана и самолет получил разрешение совершить посадку на одном из военных аэродромов в пригороде Александрии.

«Каталина» еще не успела остановиться, когда прямо к ней подкатили три армейских виллиса с вооруженными людьми. Три крупнокалиберных пулемета направленных прямо на самолет выглядели более чем «дружелюбно». Впрочем, Дик ожидал чего-то в этом роде и первым на бетон аэродрома спустился Иоганн.

Клаус был до 44 года старшим помощником на субмарине, которой командовал знаменитый Дитрих Нибур – доверенное лицо Гитлера. Выполняя распоряжения командира Иоганн завязал связи с бесчисленным числом людей помогавших немцам по всему миру. В том числе и с группой египетских офицеров во главе с молодым Гамалем Абдель Насером. Таким образом, Клаус не сомневался, что встречать его будет, кто-то из старых знакомых. Дальнейшие события подтвердили это предположение. Появление немца разрядило обстановку и только тогда из-за ближайшего ангара выехал лимузин с кем-то, кто командовал всем этим цирком.

В лимузине на самом деле оказался один из старых знакомых Клауса. Бывший лейтенант египетской армии во времена Роммеля теперь явно был в высоких чинах и, несомненно, близок с президентом республики, то есть пользовался неограниченной властью. Стоило ему только убедиться, что перед ним действительно бывший немецкий офицер, выполнявший в свое время поручения фюрера, как джипы унеслись куда-то за ангары, а его окружение расплылось в сладких улыбках.

Араб заговорил с Иоганном по-немецки, но как только тот представил Дика перешел на английский, рассыпался в извинениях за принятые предосторожности и сообщил что резиденция «для уважаемых гостей их ожидает».

Уже стемнело и Дик с удовольствием мечтал о холодном душе, который его не мог не ожидать в апартаментах, тем более, что до Александрии было не далеко, однако лейтенант ошибся. Машины на бешеной скорости покинули аэродром и более пяти часов неслись сквозь мрак ночи. Только замаячившее впереди зарево большого города и примерное расстояние, которое они проехали за это время, подсказали Дику, что они въезжают в Каир.

Апартаменты были по-восточному роскошны, нелепо велики и в такой же мере неудобны. Единственной радостью в них был душ, который к счастью нашелся. Хотя вода оказалась теплой, он был настоящим спасением после долгой дороги.

Дик так устал, что о еде даже не вспомнил, но об этом не забыли гостеприимные хозяева. Когда он с еще мокрыми волосами и в легком халате на голое тело, наконец, добрался до зала, где приметил огромный диван с многочисленными подушками, на обширном низком столе был накрыт роскошный ужин. Но главным было даже не это. Две молодые женщины, одетые так, что только украшения и шелк едва прикрывали их тела, склонились перед своим повелителем. Короче, Дик получил развлечение на всю ночь и уснул только под утро. Когда утром он открыл глаза, восточные красавицы исчезли как ночное сновидение.

Собственно его разбудил телефонный звонок Иоганна. Немец уже связался с египтянами и сообщил, что те готовы начать переговоры о покупке оружия и военного имущества. Необходимо было окончательно согласовать свои позиции на переговорах.

Дик получил от Макдедли широкие полномочия. Через свои каналы Дуглас выяснил, что Насер готовится к серьезной войне с Англией и Францией за Суэцкий канал. Насер собирался его национализировать и понимал, что настоящие владельцы без боя канал не отдадут.

Дику было поручено срочно освободиться почти от всего военного хлама доставшегося островитянам в наследство. Остаться должна была только та техника, которая была нужна для обороны острова или какую можно было использовать как гражданскую. Таким образом, Дик имел полномочия предложить Египту довольно обширный список, формально устаревшего, но по сути нового и еще очень грозного оружия хранившегося в арсеналах острова. Решили продать не только значительную часть арсеналов острова, но и всю бронетехнику, боевые самолеты и корабли.

Лейтенант ожидал, что опять предстоит поездка по городу, но ехать, никуда не пришлось. Египтяне ждали Дика в зале переговоров, оборудованном в этом же здании. Хозяева получили от Макдедли подтверждение полномочий его посланника и Дик шел на встречу с ними в полной уверенности в успехе своей миссии.

Насер находился пока в полной изоляции. Европейцы припомнили ему сотрудничество с фашистами и поэтому оружие египтянам приходилось искать по всему свету. Предложение островитян по своему объему было самым крупным за все время этих поисков.

Египет имел возможность приобрести: десяток боевых кораблей, включая подводные лодки, около трех десятков боевых самолетов, более пяти десятков артиллерийских орудий различных калибров. Массу стрелкового оружия и прочего военного снаряжения. Ко всему продаваемому вооружению предлагались запасные части, и боеприпасы. Кроме того Макдедли брал на себя обучение египетских специалистов.

Переговоры с довольно длительными перерывами длились более двух суток. Египтяне торговались, так как умеют торговаться только арабы. «Дядя» хорошо знал Восток, и поэтому цены были завышены более чем в три раза. Когда, неохотно отступая, в конце концов, Дик снизил цены до их реальной величины, в зале прозвучал вздох облегчения и радостные покупатели ударили с Диком по рукам.

Учитывая, что корабли требовали ремонта, а самолеты уже безнадежно устарели, Дик получил примерно вдвое больше того, что ожидал Дуглас. Кроме того, островитяне получили возможность освободиться даже от двух сильно поврежденных английских корветов, которые египтяне приобрели якобы на слом.

Дик ожидал, что блестяще проведенные переговоры позволят ему скоро возвратиться на остров, но у Макдедли были другие планы и лейтенант застрял в Александрии до начала следующего года. В Египте Дик для Дугласа был незаменим – ему поручалось стать главным координатором начинавшейся операции.

Уже через неделю первые самолеты опустились на бетон посадочной полосы того же аэродрома, где в одном из ангаров спокойно отдыхала красавица «Каталина» на которой прилетел в Египет Дик. Вместе с самолетами в помощь лейтенанту Макдедли прислал специалистов по всем видам вооружений, которые Египет приобрел. Пока недоставало только моряков, но корабли должны были прийти своим ходом только в конце года.

Египтяне убедились, что островитяне скрупулезно выполняют достигнутые договоренности и перечислили первые платежи в заранее оговоренные банки. В результате Дик неожиданно для себя стал богатым человеком. Из полученной банковской выписки стало ясно, что пять процентов суммы первого перевода были переведены на личный счет Ричарда Лесли в одном из крупнейших бейрутских банков. Такая же сумма легла и на счет Иоганна Клауса, то есть они стали обладателями более чем двух сотен тысяч фунтов стерлингов каждый. Дик связался с Дугласом и получил подтверждение, что никакой ошибки не произошло: «За хорошую работу надо платить.» - Кроме того, Дик получил согласие коммандера сделать Клауса ответственным за поставку морских вооружений. Учитывая, что со всех поставок Иоганн должен был тоже получить свой процент, как и все прибывшие специалисты, по завершении операции вся эта группа становилась вполне обеспеченными людьми, а Дик и Иоганн просто богатыми.

До конца сентября арабы получили все самолеты. Авиационные бомбы и прочие боекомплекты, запасные двигатели, оборудование и снаряжение за два рейса перевез принадлежавший островитянам транспорт. Кроме того, этими же рейсами удалось поставить практически все стрелковое оружие и основную часть легкой артиллерии.

К тому времени, когда транспорт впервые бросил якорь в александрийском, порту Дик уже был хозяином обширного поместья в пригороде Александрии. Большой дом и многочисленные пристройки позволяли разместить на отдых не малое число островитян, а высокая стена, огораживавшая весь участок, надежно предохраняла их от досужих взоров.

Новые денежные переводы увеличивали банковские счета участников операции и в еще большей степени их энтузиазм. Со временем никто не считался. Все были нацелены только на то, чтобы максимально быстро выполнить контракт.

В целом последние поставки были завершены к концу года, что было сделано, несмотря на возникшие трудности. И во время! В середине 1955 Египет начал получать большое количество современного оружия из России. Русские решили помочь врагам своих врагов и предложили арабам оружие на таких льготных условиях, что сделка с успехом проведенная осенью 1954, весной 1955 была бы уже невозможна. Впрочем, египтяне были довольны. Оружие, проданное островитянами, пришлось ко времени и свою роль сыграло. В Европе замети приращение вооруженных сил и флота Египта, и не могли не заинтересоваться, откуда это оружие появилось.

Источником информации для европейских разведок, как всегда стали продажные египетские чиновники. Макдедли ожидал чего-то в этом роде и предпринял все меры, чтобы не выдать арсенал, из которого все это вооружение пришло. Египтяне же тоже были заинтересованы в долгосрочном сотрудничестве с друзьями, пришедшими им на помощь в самое нужное для них время, и кое-что предприняли со своей стороны.

Таким образом, на Западе создалось впечатление, что поставки оружия русскими начались еще в конце пятьдесят четвертого. Остров не попал в зону их внимания и к началу следующего года вполне мог сойти за частное владение, где какой-то безумец начал создавать средиземноморский курорт.

От размышлений Дика отвлек штурман. Горная вершина острова начала подниматься из-за горизонта, и он попросил пилота сделать круг вокруг острова. Дик прекрасно понимал, что знакомой яхты в гавани не увидит, но надежда увидеть белоснежную красавицу уже будущим летом, теперь приобретала для него уже вполне реальные последствия. Он знал, что его «Дядя» стал для жрецов с Пароса своим человеком, но главное сам Дик перестал быть бедным лейтенантом с несуществующей военной базы.

Все месяцы трудов в Египте не были бесплодны. Дик с полным основанием теперь мог считать себя вполне обеспеченным человеком. На его счетах в различных банках было больше полумиллиона фунтов стерлингов и ему принадлежало целое поместье под Александрией. Он надеялся, что теперь у Бет де Гре не будет серьезных оснований отказать ему. Попросить руки Вивьен, при содействии Дугласа Дик надеялся при первом же удобном случае. Молодой человек самонадеянно верил в то, что девица его за время разлуки не забудет.

Дик был первым, кого Макдедли отозвал из Египта. Иоганн и другие специалисты должны были возвращаться по мере завершения контракта. Люди работали на совесть, и было за что. Принадлежавшее Дику поместье под Александрией пока использовалось, как египетская база островитян, но Дуглас уже назвал его премией за блестяще проведенную операцию. Сравнимую сумму получил и Клаус. При не малых деньгах оказались и все участники операции. Для Дика эти деньги были просто подарком, но все остальные специалисты убедились, что хозяин острова надежных работников не забывает. Впрочем, Дик определенно знал, что и на счета Макдедли и Ламоля поступило не менее двадцати миллионов фунтов стерлингов. Остров начинал окупать первоначальные вложения своих владельцев.

За пять месяцев отсутствия Дика остров изменился. Пропали палаточные городки. Людей переселили из палаток в новые квартиры. Было ясно, что к лету опустеют и стальные бараки солдатских казарм – строительство жилья и всего, что с ним, было, связано развернули во всю силу.

Преобразился порт. От развалин не осталось и следа. Опрятные пакгаузы, чистые молы. Пришвартованный у стенки флот островного государства. Но главное полностью восстановленные краны и грузовые подъемники, обеспечившие не только разгрузку судов, но и подъем грузов на плато. Однако вид порта заставил еще раз заставил болезненно сжаться сердце. С грустью Дик в очередной раз убедился, что белоснежной красавицы «Ариадны» в порту не было. Грек и его помощники остров покинули. Единственно, что позволяло надеяться увидеть снова сестер де Гре на острове была несомненная заинтересованность Лиз и Тессы, вложивших столько сил в раскопки, продолжить начатую в том году работу. Судя потому, что знал Дик в этих работах бы заинтересован и Теодоракис.

Дик знал, что работы в Храмах на время осенних штормов прервали и поэтому, когда «Каталина» подлетала к острову, намеренно дважды облетел его, пытаясь разглядеть то, что происходило на южных пляжах. Однако с воздуха раскоп, закрытый маскировочными сетями был совершенно не виден и первое, что сделал Дик на следующий день это пришел к тому обрыву, где в августе прощался с Тессой. Тот летний шторм был веселой забавой по сравнению с безумной стихией, обрушившейся на остров в этот день.

Яростный шторм гнал к острову высокие, седые от пены валы. Низкие серые облака и пелена дождя закрыли горизонт, сократили, окутали сумраком пространство, и казалось, что волны приходят прямо из чрева обезумевшего моря. Внешняя гряда рифов с высоты островного плоскогорья была различима только потому, что вода закипала там с особой яростью, разбиваясь о черные клыки волнолома внешнего кольца рифов. Шторм бросался на него, в бешенстве закипая пеной. Крутясь водоворотами, перепрыгивал препятствие и, теряя силу, напарывался на внутреннюю стену рифов. Обессиленный, на пляж он накатывался всего лишь пологими волами сильного волнения.

Но ветер с дождем мстили за бессилие морской воды. Они рвали сети камуфляжа, прикрывавшие вход в храмы. Гремели листами плохо закрепленной жести армейских казарм. Хлестали потоками дождя в окна новеньких домов. Струи воды сливались между собой и бурными реками неслись по улицам городка, выросшего за последние месяцы в неглубокой, искусственно углубленной котловине, здесь же недалеко от южного края островного плато.

Непромокаемый армейский плащ был плохой защитой, от бури пытавшейся сбить с ног, заливавшей глаза дождем. Настроение было испорчено и мыслью, что Вивьен Дик теперь увидит не скоро. Но, вдруг взглянув на потоки воды, несшиеся в ливнесточные решетки новых коллекторов собиравших воду по всему острову с чувством гордости, подумал, что еще пара таких ливней обеспечит остров пресной водой на год вперед.

Подумал, что искусственное озеро в центре городской котловины, наконец, должно заполниться водой, а растения молодого городского парка получат живительной влаги вдосталь. В нем проснулось чувство хозяина гордого тем, что было сделано раньше и хорошо понимавшего, сколько еще надо будет сделать впереди.