Осколки зеркала Вечности и загадочный дневник

=== Глава 3. Странный дом ===

— И куда мы идём? — спросила Кэт.

Девушки спустились с пригорка, на который перенесла их Кантида во время схватки с вольфентами, и теперь удалялись от леса. Сумрак редел, и туман тоже, и перед Кэт постепенно открывалась широкая равнина; она заполняла собой всё пространство от востока, где уже едва-едва светлел горизонт, до запада, ещё по-ночному тёмного, но край её всё равно терялся в голубоватой, сливавшейся с небом дымке.

— Я должна рассказать обо всём моей семье, — ответила Кантида.

— Твоей семье? — недоверчиво переспросила Кэт. Нигде не было видно хоть какого домишки или любого другого строения, в котором могли бы жить люди, но даже это казалось мелочью по сравнению с одним неоспоримым и, безусловно, весьма существенным фактом: у Сауз не было семьи. Кэт об этом хорошо помнила.

— Да, — невозмутимо отозвалась Кантида, — я должна поговорить с ними.

Сказать, что Кэт удивилась — ничего не сказать. Слова Кантиды были настолько абсурдны, что у Кристаленс почти не осталось сомнений: Сауз действительно помешалась. И, быть может, именно потому, что у неё не было семьи? Кто знает, при каких обстоятельствах погибли её родные. Что, если их смерть оставила неизгладимый отпечаток в душе девушки и она так и не нашла в себе сил справиться с потрясением?.. Как бы там ни было, любопытство вновь брало верх над Кэт, и она по-прежнему брела следом за спутницей: всё-таки хотелось выяснить, что же Кантида имела в виду.

— А ты знаешь, что произошло с тем мальчиком, Джимом? — решила сменить тему Кэт. Этот вопрос уже давно не давал ей покоя. — Кто его убил?

— Нет, — ответила Сауз, — я только догадываюсь, но надеюсь, что скоро узнаю.

Они вывернули на дорогу, парой серых нитей протянувшейся поперёк долины. «Пожалуй, это можно считать добрым знаком, — решила Кэт, — не с чего дороге появиться в совсем уж безлюдных местах, а значит, где-то поблизости есть поселение… Или было. Когда-то очень давно». Колея поросла бурьяном, в котором то и дело путались ноги — вряд ли по ней сейчас часто ходили. Кэт снова погрузилась в свои мысли. Сауз тоже не стремилась поддерживать разговор, поэтому довольно долгое время они шли молча, пока наконец Кристаленс не произнесла:

— Я не думала, что ты такая сильная волшебница. Даже сильнее, чем Лилиан Вульфорд.

— Я не просто волшебница, — сказала Кантида.

Кэт даже остановилась на секунду.

— А кто же ты? — оторопело спросила она.

Но Кантида промолчала. Она спокойно двигалась вперёд, не обращая внимания на Кэт: то ли просто не расслышала вопроса, то ли не посчитала нужным на него отвечать. Опять какая-то таинственность и ещё одна загадка в копилку этой чудачки. Да кто же она всё-таки такая?..

Кэт вспомнила, как Артур Нэдсон ненавидел Кантиду. Может, было за что? Ведь никто не знал и не мог даже предугадать, что на уме у этой странной девушки. Казалось, именно из-за неё случилось множество ужасных вещей, связанных с тёмной магией. А Кэт сейчас шла за Кантидой так доверчиво и безропотно, как овечка за пастухом, даже не зная, куда её ведут. Хорошо бы, не на убой.

Кристаленс мотнула головой, прогоняя неприятное сравнение. Останавливаться она всё равно не собиралась, несмотря на то, что доверия к Кантиде с каждым шагом оставалось меньше и меньше. Возможно, Сауз действительно собиралась убить Кэт. Но Кэт ненавидела отступать.

Шли они очень долго, и глаза уже устали от однообразия окружающего пейзажа. Но вот вдалеке показалась рощица, а перед ней — массивный дом, обнесённый высокой стеной из булыжника. Кантида направлялась прямо к нему.

Дом явно был очень старым. Чем ближе девушки подходили, тем лучше могла Кэт разглядеть неприветливый, серый фасад здания, зиявшие пустотой окна и двух горбатых существ (Кэт вряд ли бы назвала хоть одно более-менее похожее на них животное), вытесанных из камня и водружённых по обе стороны от древних ворот ограды.

— Сентаррио, — произнесла Кантида.

Синяя вспышка ударила по воротам, и те с противным скрежетом открылись. Путницы миновали неухоженный сад, и на парадном крыльце Сауз повторила заклинание. Раздался неприятный хруст (Кэт почему-то подумала, что с таким, звуком, наверно, ломаются кости), застонали заржавевшие петли, и старинная дверь медленно отворилась, пропуская девушек внутрь.

Казалось, в этом доме уже давно никто не жил. В нём пахло сыростью и гнилью. Стояла поистине гробовая тишина, которую нарушал только зловещий скрип половиц под ногами. Было темно. Кантида наколдовала себе в руке небольшой светящийся шар, и девушки двинулись вперёд. Все окна были занавешены тяжёлыми шторами, с потолка клочьями свисала паутина, по стенам расползлась сеть тонких — и не очень — трещин, на дверях облупилась краска, а мебель покрылась плотным слоем пыли. Кэт невольно поморщилась, чувствуя, как в ней поднимается отвращение.

— Тише! — вдруг прошептала Кантида, замерев.

— Что там? — Кэт тоже остановилась, прислушиваясь.

— Они здесь, — только и сказала Кантида.

— Кто?

Кантида не ответила. Она шла дальше, освещая все углы в огромном заброшенном доме. Просторные комнаты тянулись друг за другом бесконечной вереницей, но в каждой из них глазам представала одна и та же картина полнейшего запустения. Никого не было ни видно, ни слышно.

Лёгкий шуршащий звук пронёсся по зале и затих. Кэт насторожилась, вся обративших в слух, Кантида обернулась, сделала пару шагов к дверному проёму и поднесла шар к портьерам, будто бы ждала, что из-за них вот-вот кто-то выйдет. Но ничего не произошло. Тогда Кантида отодвинула рукой узорчатую ткань и скрылась в следующей зале. Девушки переходили из комнаты в комнату, и Кэт даже показалось, что этому вообще никогда не будет конца, но вдруг Кантида остановилась и негромко запела. Словно отвечая ей, звук, похожий на тот, что Кэт уже слышала, прошелестел в углу, но не затих, как в прошлый раз, а лишь усилился. Кристаленс, которая тоже держала в руке небольшой светящийся шар, направила его туда, откуда исходил звук.

— Не делай этого, — внезапно остановила её Кантида, — они не любят свет.

Кэт послушалась. Она прошептала заклинание, и шар исчез. Кантида уже успела погасить свой. Теперь девушки стояли в полной темноте.

— Я ничего не вижу, — сказала Кэт, пытаясь что-нибудь нащупать.

Ответом ей был голос, от которого у Кэт всё внутри похолодело. Женский голос. Но он не принадлежал Кантиде.

— Мы рады видеть тебя, Кантида Сауз! Дочь наша и сестра!

— Сестра моя! Скажи, что же ты видела? — Другой голос, явно юношеский, прозвенел, эхом отражаясь от стен.

— Я знаю, как тебя убили, — ответила Кантида.

— Мы все были убиты почти одновременно.

— И неужели я стала такой? Твоё заклинание попало в меня?

— Да, — послышался из темноты первый голос, — ты абсолютно права.

— Кто это? — шёпотом спросила Кэт у Кантиды.

Ей почему-то показалось, что в комнате стало гораздо холоднее, а потом глаза выхватили из мрака три смутных силуэта, паривших в воздухе прямо перед девушками. Вглядевшись получше, Кэт поняла, что один из них принадлежал женщине, другой — мужчине, а третий — юноше лет пятнадцати-шестнадцати.

Кантида порылась в складках своего плаща и что-то протянула брату.

— Мне кажется, именно эта вещь стала причиной гибели мальчика и таинственной связи, — произнесла она.

— Я так и думал, — отозвался призрак.

Кантида спрятала вещицу обратно, и Кэт так и не сумела рассмотреть, что же это было.

— У меня мало времени, мне пора, — произнесла Кантида Сауз, — но я уверена, что мы ещё встретимся.

Идя за Кантидой обратно по бесконечной анфиладе комнат, Кэт снова и снова прокручивала в голове увиденное и услышанное. От Кантиды она ждала чего угодно, но только не того, что Сауз действительно приведёт её к своей семье. Пусть призрачной, но всё-таки семье… Лишь когда девушки миновали последнюю, входную дверь, Кэт словно очнулась от оцепенения.

— Что ты тогда держала в руках?

— Это тайна. — Сауз испытующе глядела на Кэт, словно решая, говорить или нет. Потом всё-таки добавила: — Но думаю, я покажу тебе эту вещь.

Она выудила откуда-то из-под плаща небольшой предмет, блеснувший в утреннем свете.

— Осколок Зеркала Вечности? — удивилась Кэт.

— Тебе известно о них?

— Я знаю историю Зеркала, и мои друзья ищут его осколки.

— Очень тёмная вещь, — пробормотала Кантида, вновь убирая осколок.