Осколки вечности

Глава 4

«Путник, остерегайся серых дорог в темное время. Ночью все кошки серы»

Жан - Стоптавший сотню сапог

К еарх с содроганием наблюдал, как к нему приближались три фигуры. Эльф попытался подняться. Боль резко пронзила ногу, распоротую в драке отменным шпажным ударом. Сильваниец сжал зубы и заковылял к привязанным у дерева лошадям, из последних сил спасая свою жизнь, благо призыв Феникса о помощи не дал убийцам времени проверить и добить тех из его собратьев, кто еще дышал.

Карасу предоставил Гюрзе волочь еле передвигавшего ногами «ловца удачи», а сам ускорил шаг, неумолимо нагоняя уцелевшего.

– Ну куда же вы, сударь?! - сильный удар ноги повалил Кеарха на землю.

Залитый кровью Ultrin Velve нацелился кончиком в горло.

– Возноси мольбу Сильвану, я подожду, - голос палача стал холодным, словно они вдвоем присутствовали на казни, а плахой служила сырая земля.

– Будь ты проклят, мясник! - прорычал эльф.

– Поздно, - злорадно усмехнулся Карасу, - Уже.

– Вран, подожди! - Карнаж отстранил полуэльфку.

– Феникс, я благодарен тебе за спасение, но живых оставлять нельзя.

Полукровка достал медальон Галчонка и передал темному эльфу. Тот застыл, глядя на знак своего рода, будто что-то вспоминая. Его кошачьи зрачки расширились, когда он заметил запекшуюся кровь на перьях у перекрестья из копий.

– Кто? - прохрипел Вран.

Карнаж молча указал на Кеарха.

– Сдохни же! - шпага темного эльфа взвилась в воздух.

Сильваниец закрылся руками и сжался.

– Вран!

– Что еще?!

– Он ничего не помнит. Ты же знаешь, что теперь делают с теми эльфами, кто возвращается после скитаний в Сильванию, - тихо произнес Феникс, - Если ты его убьешь, то убьешь простого солдата. Такого же как и те, что лежат вокруг.

Темный эльф остановился, схватил за ворот Кеарха и пристально посмотрел в его испуганные глаза.

– А если он притворяется?! - вскричал Вран и с силой грохнул эльфа головой о землю.

Феникс устало привалился спиной к дереву возле места экзекуции, поправляя воротник куртки, и задумался. Темный эльф терпеливо ждал. Гюрза, тем временем, прошлась среди валявшихся на земле тел, безжалостно добивая стонущих сильванийцев и срывая с их поясов кошельки.

Кеарх наблюдал за ней и бессильно скрипел зубами от ненависти.

– Вран, - начал Карнаж, - В свое время, многие из моих собратьев по ремеслу занимались тем, что выкрадывали любопытные вещицы, совсем недавно появившиеся, но довольно часто используемые теперь. Некие хранилища памяти. Судя по тому, что я слышал, это должны быть маленькие сферы из чистого хрусталя. В такие раньше заключались знания магов для хранения в архивах Форпата.

– И что с того?

– Сам посуди, вернувшиеся в обители Сильвана несут много новостей из окружающего мира. Недопустимое расточительство уничтожать столько полезных сведений. Да, конечно, маги стирают им память, но делается это для того, чтобы сохранить прежний порядок вещей в королевстве. Зачем им вольнодумцы и бунтари? Они дают им новую жизнь, с чистого листа так сказать. Многие и сами желают все забыть, но их память не исчезает бесследно, а остается в архивах.

– Откуда ты это знаешь? И к чему это мне? - Карасу покосился на Феникса, - Хочешь доказать, что этот ублюдок ничего не помнит.

– Знаю, потому что не даром ем свой хлеб, - устало вздохнул полукровка и присел на корточки, опустив голову, - Возможно, это простое совпадение, но, когда я видел его последний раз, он нес службу на границе. У короля эльфов хватает вояк, чтобы гоняться за такими, как мы, и вряд ли этот сильваниец попал в отряд случайно. Скорее всего чародеи увидели в его воспоминаниях убийство твоего брата и использовали как приманку.

– Скорее как ищейку, - уточнил Вран, поднимаясь над Кеархом и отирая лезвие своей шпаги от крови, - Колдуны моего народа давно говорили о том, что убийца и убитый очень долгое время связанны кровью, ведь это одна из мощнейших составляющих ритуальной магии. Лесные выродки выкрали секрет, который передали в руки форпатским чародеям темные эльфы. Окулюс Берс, если помнишь, много лет назад бросил клич о возрождении Единой магии. Вот мои собратья и откликнулись. Поделились знаниями, а сильванийцы воспользовались этим.

– Вы с Галчонком родные братья и в ваших жилах течет одна и та же кровь. Немудрено, что сильванийцы тебя так легко нашли, - заключил Карнаж, отряхивая свои волосы от земли.

Вран внимательно осмотрел рану сильванийца. Мрачная усмешка темного эльфа ознаменовала рождение новой идеи. Он окликнул Гюрзу и приказал отыскать его поклажу. Полуэльфка без труда нашла черного как смоль коня палача, так как он выделялся среди белоснежных сильванийских скакунов. Однако в поклаже успел изрядно покопаться сильванийский чародей и осталось там немного.

Карасу с огорчением перебирал свои вещи и громко сокрушался, так как остался без доброй половины снадобий и реагентов.

Палачи были сведущи в ритуальной магии и запретной алхимии, где большую часть и составляли открытия темных эльфов. Магия же практикуемая в Сильвании всегда противилась большинству дисциплин, изучаемых обитателями подгорных чертогов Ларона. И было даже удивительно, что сильванийский адепт пощадил хоть что-то, так как жрицы Сильвана предписывали с фанатичным усердием изничтожать все, что так или иначе связано с колдовством темных эльфов.

– О! Хоть это не успели вылить! Глотни, - темный эльф бросил Карнажу небольшую стеклянную емкость в форме капли, - Это кровь дракона. Ослабленная. Не повредит, учитывая, как тебя «осушил» тот dra.

– Благодарю, - Феникс выдернул деревянную затычку и выпил содержимое.

«Ловца удачи» всего затрясло. Полукровка сморщился, обхватив руками живот и даже прикусил зубами край воротника куртки.

Гюрза с любопытством наблюдала за тем, что делал ее господин, но беспокойно поглядывая в сторону Карнажа, стонавшего и корчившего дикие рожи.

Карасу деловито достал пустой сосуд в виде капли, чуть меньше того, который дал Фениксу. На маленьком горлышке имелась серебряная насадка-трубочка с косым срезом на конце.

– Подержи его, - распорядился Вран.

Гюрза направила к горлу сильванийца острие своей сабли.

Темный эльф губами обхватил горлышко и вытянул из сосуда воздух через трубку, после чего вонзил ее в рану на ноге Кеарха. Тот взвыл и осыпал проклятиями своего мучителя.

– Вот так, - Карасу щелкнул пальцем по наполненному кровью сосуду, - Перевяжи теперь.

Полуэльфка, не скрывая своего неудовольствия, перевязала изумленного таким поворотом дел Кеарха. Темный эльф тем временем согнул трубочку на сосуде и приладил к ней цепочку.

– А теперь запомни хорошенько, сильваниец, - белесые кошачьи глаза сощурились, - Больше не смей помогать своим собратьям искать меня, иначе я найду тебя раньше. Теперь и у меня есть твоя кровь. Я думаю, ты хорошо понимаешь, что это означает? Так что никаких хитростей и уловок. Поверь, у меня достанет средств наслать на тебя такую порчу, что ты будешь умолять меня о смерти. Уразумел?

Эльф молча кивнул.

Карнаж вскочил на ноги. Боль отступила от живота, отдавшись тревожным зудом под пластинами на спине. Силы заливали полукровку через край. Он вытянул вперед одну руку - она тряслась так, словно поутру у какого-нибудь забулдыги.

– Черт возьми! Вран, я ближайшие три дня не сомкну глаз, - заметил Феникс.

– Прости, но эту кровь я ослаблял не для пития, а для ритуала, - ответил Карасу, - Заодно будет кому охранять наш сон. Так, а что у нас с лошадьми и провиантом, Гюрза?

– И того и другого предостаточно, - ответила наемница, убирая саблю в ножны.

– Отлично! Ну что ж, Кеарх, я не прощаюсь. Жди, ублюдок, когда наступит время, я приду за тобой, - зло сверкнул глазами темный эльф и поспешил к лошадям, прихватив остатки своей поклажи.

Феникс задержался, бросив взгляд на Кеарха. Тот лежал униженный и подавленный на траве. За «великодушие» Карасу эльфу предстояло заплатить двойную цену: не просто ждать своего конца, гадая об изобретательности жестокого палача, но и жить после такого позора среди сильванийцев. Впору было пожалеть беднягу.

Полукровка отыскал своего коня, потрепал напуганное животное по холке и, вскочив в седло, принял у Гюрзы поводья заводной лошади. Темный эльф, тем временем, ничуть не смущаясь, пересчитал добытые с мертвых солдат деньги, разделил поровну и протянул два кошелька с сильванийской вышивкой своим спутникам. Карнаж отстранил руку Врана и достал из-за бандажа свой кошелек.

– Какого черта, Феникс?! - вспылил Карасу, - Для брезгливости ты выбрал не то время!

– Вран, если мы ввязались в такую историю, то это еще не означает, что нужно так спешить. Не будем забывать об осторожности! На сильванийских кошельках наверняка есть магические метки, - полукровка взял сильванийский кошелек и ссыпал деньги в свой, с облегчением отметив, что монеты оказались феларскими.

– Не глупо, - палач и наемница переглянулись.

– Куда направляемся? - спросил Феникс, - Вран, ты едешь с нами?

– Неправильный вопрос, - опустив глаза ответила наемница, - Я остаюсь со своим господином, если он позволит. Поэтому ты, Карнаж, едешь с нами или нет?

«Ловец удачи» многозначительно кашлянул в кулак и поворотил коня. Темный эльф испытующе глядел на Феникса, но тот хранил молчание.

– У Шаарона нас всех могут сцапать, - наконец ответил полукровка, который хоть и рад был встретить старого друга, но тянуть за собой кровавый след вместе с палачом и наемницей не собирался, - Но мне туда. По серому тракту до болот, а там на другой берег Бегуна.

– Пересекать границу намереваешься? - Карасу ударил пятками в бока своего коня, - Тогда будь осторожен.

– А вы? - поинтересовался Карнаж, - Что мне сказать Бритве, Гюрза?

Полуэльфка вопросительно посмотрела на своего господина. Темный эльф утвердительно кивнул:

– Ты мне пригодишься, - бросил палач, - Я прощаю твое предательство. Ты достойно его искупила. В конце концов не покинь ты меня тогда, когда я был охотником на демонов, все могло закончиться куда хуже.

– Передай Бритве, что я не отправлюсь с ними на «охоту», - ответила «ловцу удачи» наемница, - Я хочу довести свое служение до конца.

Она испытующе посмотрела на полукровку. Карнажу, впрочем, не в чем было ее упрекнуть. Еще в вольнице он слышал в одном из ее рассказов упоминание о бывшем господине, темном эльфе. Что же касалось мести драконам, то Феникс предвидел, что при первой возможности Гюрза повернет с того пути, который может привести в Пепельные Пустоши. Ведь ее жизнь и до этого представляла сущий хаос из постоянно сменяющихся господ и направлений, в которые она обращала клинок, продавая услуги за деньги. Поэтому собственные цели у нее стояли на весьма зыбкой почве.

– Это та возможность, Феникс, которую я очень ждала без капли надежды!

– И вот, свершилось, - закончил за нее полукровка.

– Да.

– Ты же хотела отомстить драконам? - безжалостно напомнил Феникс, больше для того, чтобы удостовериться в возможности еще раз встретить ее на этом поприще.

– У нее будет такая возможность, - сказал Карасу, - Я служу тем, кто может в этом посодействовать.

– Вран, уж не shar'yu'i ли? - усмехнулся полукровка, - Впрочем, не говори. Меня это не касается. С тех пор, как я выполнил заказ для одной демонессы, предпочитаю больше с ними не связываться.

– Ты - «ловец удачи», волен выбирать.

– И ты им был Вран, - заметил Карнаж, - Однако предаваться воспоминаниям здесь непозволительная роскошь. Желаю вам удачи и ярких звезд на серых дорогах!

Полукровка вонзил шпоры в бока своего коня и рванул с места. Темный эльф и наемница поехали в другую сторону, а Кеарха и след простыл. Сильваниец не стал искушать судьбу и поскакал так быстро, насколько позволяла рана, в направлении большого тракта.

Феникс вернулся через четверть часа. По пути он вспомнил один из старых, давно бродивших слухов о ран'дьянцах.

Он осадил коня возле распластавшегося на земле dra. Охотник за головами лежал ничком. Полукровка огляделся и спрыгнул на землю. Приблизившись к телу, «ловец удачи» перевернул его на спину. Поразительно, каким оно стало невесомым и сухим!

Помогая себе кинжалом Феникс снял железную маску. Ему предстала жуткая картина сморщившейся, обхватившей кости черепа кожи. Огромные черные глаза были широко распахнуты и резко выпирали из орбит.

Неужели драдэивари и вправду находили убийцу своего собрата каким-то образом увидев его лицо в мертвых зрачках? Сколько суеверий все же ходили по миру и без того заполненному беспорядочными магическими явлениями, которые выбивались за рамки школ и учений.

«Ловец удачи» оказывался не брезглив в вопросах, касающихся собственной жизни. Поэтому меч уверенно вышел из ножен, твердо сжимаемый рукой в перчатке с набойками, и легко отделил голову dra, залив густой кровью траву вокруг.

Мрачной иронией оказалось то, что свою добычу полукровка поместил в мешок, который отыскал у драдэивари. Сделанный из пропитанной специальным составом кожи именно для подобных целей, он предназначался бы для головы Феникса, окажись Гюрза с Враном не столь проворными. Что ж, неимение достаточного числа денег для откупа своей жизни с лихвой покрывалось наличием доблестных друзей. Конечно, случалось по всякому, отчего полукровка старался держать под рукой оба этих верных средства на тот случай, если одно из них подведет, так как безграничного доверия заслуживал лишь клинок в его собственных руках.

Прихватив маску, «ловец удачи» затолкал голову убийцы в мешок, снова вскочил в седло и во весь опор поскакал на юго-восток, стараясь наверстать упущенное время, держась недалеко от побережья.

Феникс лихорадочно искал выход из столь скверно попахивающей истории. Он не был темным эльфом и не был чистокровным ран'дьянцем, чтобы рассчитывать на содействие и защиту в такого рода делах. Само то, что он помог стороннику демонов, а в этом Карнаж не сомневался, ставило его в щекотливое положение. По особенностям ремесла полукровка был практически одиночкой, и могущество гильдии не смогло бы хоть как-то сгладить удар по нему, как какому-нибудь вору из столичного города. Вор на его месте откупился бы, пусть и немал оказался бы откуп. Большие деньги сразу представят такое громкое слово как «убийство» в ином свете, заменив его где-нибудь в дебрях канцелярии рукой писца на обычную «провинность».

«Ловцам удачи» приходилось жить своим умом и мудрено путать следы, используя все подручные средства. Даже то невольное заступничество за жизнь Кеарха будет на руку Фениксу. Если сильваниец единственный вернется к тем, кто посылал отряд, то, разумеется, никто не поверит ему на слово. Проведя небольшое и пустяковое «испытание чистоты разума», картина, которую увидят маги, сыграет Карнажу на руку. Ведь Кеарху не останется ничего другого, кроме как обелять себя и собственную трусость, ссылаясь на помощь «ловца удачи», которому он был обязан своей жизнью. «Испытание чистоты разума» очень плохо передавало эмоциональную ауру на момент интересующий исследователей, предоставляя в их распоряжение лишь зрительные образы. Следовательно, это дело было для Феникса, как говорится, в шляпе. Теперь оставалось поскорее убраться из южного Фелара.

Запутав след в одной из встретившихся дубовых рощ, Карнаж пересел на вторую лошадь, предварительно одев обеим на копыта мешки из толстой кожи. Их он раздобыл в поклаже, притороченной к седлу сильванийского скакуна. Эльфийская придумка позволяла неплохо скрывать следы. Правда, ехать пришлось медленнее, так как под ногами не было ни тракта, ни даже тропинки. Но Феникс не спешил. Благодаря снадобью, которым любезно поделился Карасу, он мог без передышки за ближайшие несколько дней проделать с полсотни миль, знай только меняй коней да подкармливай понемногу их и себя.

Через день, добравшись до заросшего кустарниками побережья, Карнаж снял истрепавшиеся мешки с копыт и продолжил путь гораздо быстрее и увереннее, держась у самой кромки воды. Ведь первый прилив смоет все следы.

На серые дороги Карнаж не особо рассчитывал. Надо было обладать в высшей степени наивным образом мыслей, чтобы не понять, что правители закрывали глаза на эти тракты от временного бессилья. Если им будет нужно, то от кинжала посланного следом сыскаря не спасет никакой серый тракт, сколько бы «фонарей» не светило по дороге. Как давно говорил ему покойный учитель, когда они пробирались этим же берегом, только в обратную сторону: «Чем на большее количество шагов ты можешь думать вперед, тем быстрее уходишь от преследователей, тем дальше ты от огня, который не только способен подпалить твой хвост, но и обратить в пепел всю шкуру».

Карнаж думал, усердно складывая вместе события последних дней.

На второй день проведенный в дороге пришлось остановиться, не только потому, что седалище полукровки будто в голос вопило «убивают!», но и потому, что впереди замаячили стяги разъезда.

Шааронского разъезда.

Вояки в нем были не столь хороши, как королевские гвардейцы, но их было гораздо больше. Чинить долгие расспросы шааронские стражи не любили, компенсируя таким образом недостаток боевой выучки, поэтому подходили на роль охотников до желающих пробраться серыми дорогами через границу лучше некуда. И смекалки солдатам, большую часть которых составляло ополчение, тоже было не занимать! Они расположились для патрулирования в очень удобном месте, как раз преграждая путь к болотам, раскинувшимся от предместий южной столицы до маяка у впадения Бегуна в море Молчания.

Феникс знал, что разъезд в этих местах время от времени появлялся, особенно когда с болот лезли всякие твари, поэтому решил переждать, надеясь, что южнофеларские вояки уберутся восвояси.

Вечером полукровка устроился в кустарниках и не разводил костра. Спать он не хотел, хотя глаза были красными от бессонных ночей проведенных в пути. Холм скрыл от разъезда его лошадей, что умудрились найти что-то съедобное в пожухлой траве.

Карнаж последовал их примеру и тоже решил подкрепиться. Он неторопливо жевал кусок вяленого мяса, которое ему осточертело, однако у сильванийцев не сыскалось ничего, чтобы не вызывало опасений за собственный желудок. Мечтательно вспомнив рыбу, которой потчевал их старина Тиль, Феникс осторожно расправил плечи.

Неприятный зуд в лопатках сильно беспокоил его. Обычно кристаллов, которыми пользовался Ян Часовщик для снятия боли, хватало на пол года, в крайнем случае на три месяца, если «ловцу удачи» часто приходилось пускать в ход свое недоразвитое ран'дьянское наследство. Однако в этот раз все произошло как-то слишком быстро, сразу сильный зуд, а раньше заблаговременно начинались неприятные покалывания, отдававшие в поясницу.

Карнаж вспомнил, как dra ухватил его за горло. Охотник за головами был далеко от своей родины и «голод» терзал его не первый день, отчего так резко и действовал. Темный эльф сильванийцам был нужен живым и здоровым, чтобы не помер под пытками, вот драдэивари и обрадовался возможности в лице полукровки, да так, что…

«Ловец удачи» со стоном закинул ладони за плечи. Зажмурившись, он прикидывал, сколько еще осталось дней прежде, чем он не сможет встать на ноги. Потом, с ожесточением откинул руки со спины и, вцепившись зубами в кусок вяленой оленины, подумал в который раз, что все отдаст и будет даже землю жрать, лишь бы, каким угодно способом, избавиться от этой боли. Он искал много лет, но тщетно. Никто не мог предложить избавления.

Ночь минула, и с рассветом Феникс осадил своего коня у болот, щедро угостив шааронских солдат вдалеке крепкой бранью. Перед ним опять замаячили стяги разъезда. Нужно было что-то предпринять, иначе у него совсем не оставалось времени. Теперь вся надежда была на «лежку» в болотах, о которой говорил Тиль. Если там, среди прочего добра, найдутся и минералы, которые используют некроманты, то все сложится просто замечательно. Ведь они должны там быть, так как до руин Старой Башни рукой подать. Старые развалины ордена некромантов никогда по-настоящему не пустовали. Это контрабандисты знали не хуже «ловцов удачи», поэтому могли втихую торговать с заклинателями мертвых.

Карнаж понял, что не сможет обогнуть разъезд, проехав ближе к городу, так как солдат в нем оказалось столько, что появляться у Шаарона при таком усилении постов нечего было и думать. Оставалось одно, как-то прорваться здесь, пока окончательно не рассвело.

Стражи всю ночь жгли костры, вытянув их цепью вдоль болот, значит в предрассветный час они достаточно устанут и дремота одолеет даже самых стойких. Но болота были не тем местом, где, если что-то пойдет не так, можно уйти от погони.

Если бы «ловец удачи» только знал, что гвардейцы, когда проверяли обоз убийц драконов на границе с Сильванией, приняли его за того самого dra, чья голова теперь болталась в мешке притороченном к седлу. И что они не послали гонцов в Шаарон сообщить о происшествии, он бы не стал терять столько времени.

Полукровка почесал в затылке, мысленно проклиная Гюрзу, которая, собственно, и была причиной недавней бойни.

Нужно было как-то сбить с толку солдат.

Выдать себя за эльфа он никогда не сможет. Даже на сильванийском скакуне только слепой принял бы «ловца удачи» за лесного эльфа, достаточно посмотреть на то вооружение, которым пользовался Карнаж, на его глаза с характерным разрезом и волосы, едва ли близкие хотя бы к светло-русым, не говоря уже про уши.

Да, сильваниец мог бы здесь спокойно проехать. Но далеко не всякий. Между южным Феларом и Сильванией отношения всегда складывались очень непросто, но королевства умудрялись каким-то образом сохранять хотя бы видимость добрососедства. Солдаты сколько угодно могли зубоскалить каждые со своего берега Светлянки, ведь военное время успело хорошенько поссорить обе армии, но в мирной жизни становилось очевидно, что тайные канцелярии людей и эльфов давно поддерживали союз и довольно прочный. Иначе стражи границ рано или поздно перешли бы от пустых угроз к делу, устраивая ночные вылазкам, а сильванийские отряды не гонялись бы по феларским землям за темными эльфами, как у себя дома. Но для всякой вольности имелась тонкая грань и только тому, кто о ней знает, все позволено. И на этот случай должен был иметься особый знак, чтобы отличать действительно вольность от серьезного дела.

– Тонкая грань… - хмыкнул себе под нос Карнаж, - А где тонко, там и рвется.

«Ловец удачи» спешился, подошел к сильванийской лошади и внимательно принялся обшаривать седло, сумки и упряжь. На попоне не имелось никаких особых знаков. Оно и понятно, так любой встречный, обладающий хоть толикой внимания, смог бы узнать агентов.

Феникс упорно продолжал свои изыскания.

Лошадь фыркала на такое внимание к себе, но терпеливо сносила все. Полукровка не поленился и даже снял седло. Под облучкой оказался маленький кармашек. Из него на землю выпал лоскут дубленой кожи с выжженным клеймом.

Вот оно!

Карнаж издал едкий смешок. Послание наверняка предназначалось конюху. Значит эльфы почитали дело уже сделанным и предвкушали отменный ужин где-нибудь в феларском трактирчике, а знак под седлом был для того, чтобы с утра не платить за комнаты и еду. Сильванийцы умели подыграть феларской канцелярии.

Куда там ларонийцам, которые вываливали бумаги на стол под нос трактирщика, рискуя, что их увидят чужие глаза. Вдобавок конюх тут же все определит по лошади постояльца. Торопится тот или нет, и какие дороги предпочитает. И если попадается взмыленное, измученное скачкой животное, которое приходится прислонять к стенке, чтобы оно не упало, то, не найдя этой метки, добрый конюх тут же сообщит обо всем трактирщику. А тот, особенно если он халфлинг, сделает все, чтобы о подозрительном путнике узнали те, кому следует.

Идея созрела быстро. Феларские солдаты вряд ли смогут отличить полукровку от чистокровного ран'дьянца, а чистокровным, как известно, в людских королевствах гораздо проще. Если имелся тайный знак, значит и феларские солдаты были извещены о сильванийских посланцах, что еще больше облегчало дело.

Карнаж не без отвращения нацепил маску dra, которая оказалась едва в пору. И зачем только ран'дьянцы, все как один, скрывали за пределами родины свою внешность?

Ларонийский состав для волос тоже был обильно пущен в дело для придания еще большей схожести с локонами dra и необычности внешнему виду в целом, чтобы окончательно сбить с толку солдат.

Наконец, по направлению к дремлющему у болот в утренней дымке тумана лагерю, двинулся всадник на сильванийском скакуне.

Солдат клевал носом на посту. Он еле держался на ногах, для укрепления собственной стойкости еще и опершись на алебарду, когда увидел всадника, что выехал на него из тумана. Неужели тот самый, ради которого поднялся весь тот сыр бор, что заставил коменданта опустошить казармы и поднять на уши все пограничные отряды? Однако солдат, хоть и был молод, но знал, как выглядят темные эльфы. Уж они точно не разъезжают на великолепных белоснежных лошадях из сильванийских конюшен.

– Стой! Кто идет?! - часовой преградил всаднику путь с алебардой наперевес.

Незнакомец остановился.

– Кто таков спрашиваю?!

Всадник не ответил.

Солдат напрягся. Довольно он навидался и наслушался всякой чертовщины, что творилась на болотах у него за спиной, так теперь еще и этот странный тип пожаловал и молчит, словно воды в рот набрал.

– Тревога!!! - завопил часовой.

От догоравших костров к нему подбежали сонные товарищи, впопыхах хватаясь за оружие.

– Позовите капитана! - крикнул кто-то.

– Да скорее же! - вторил ему часовой, - Сбежит!

– Никуда не денется, - успокоил немолодой солдат с сединой в бороде, налаживая и вскидывая к плечу арбалет.

Вскоре подоспел заспанный капитан, торопливо застегивая ремни на кирасе. Его скверная ругань окончательно разбудила всю округу.

– Какого дьявола!? - рявкнул офицер, утихомирив поднявшийся было гвалт.

Единственный целый глаз с его небритого лица зло посмотрел на столпившихся солдат.

– Там путник. На тропе, - промямлил часовой.

– Выпороть! - приказал капитан, указав пальцем на беднягу.

– Но, сударь, там и вправду всадник, - вступился за часового подошедший гвардеец, зевая во всю ширь своего рта.

– Сам вижу, не слепой. Пусть у меня только один глаз, но он стоит двоих! Пойдемте, посмотрим кто изволил затеряться в этой глуши. Солдаты, ко мне!

– Не забывайте об указаниях из Шаргарда, - вполголоса напомнил гвардеец.

– Будь я проклят! Конечно не забуду! Иначе какого дьявола я делаю здесь и дышу этой болотной гнилью целую неделю?!

– Если это тот, кого мы ждем, тогда повышение у вас в кармане, - напомнил гвардеец, - Может быть пощадите солдата, который проявил такое усердие?

– Будем надеться. Давно хотел перебраться в северную столицу. Там, знаете ли, и бордели пошикарнее да и девки почище, - проворчал капитан, - А часовой пусть знает, будет наука этому сукиному сыну как с начальством разговаривать! Не допущу бардак, иначе мы тут всех кого надо и не надо прозеваем!

– Что-то для того, за кем сильванийцы снарядили погоню, этот больно смирен. Не находите?

– Плевать! Какой только дряни не прет с этих серых дорог, - отрезал капитан.

Солдаты окружили всадника, который не удостоил все эти маневры вниманием. Его огромные черные глаза пристально смотрели из прорезей маски на приближавшегося в сопровождении гвардейца офицера.

– Шааронская пограничная служба, - начал капитан, внимательно разглядывая приезжего, - Куда и откуда, сударь?

Всадник произнес что-то по-сильванийски и махнул рукой себе за спину, указывая, очевидно, на то направление, с которого ехал.

– Позвольте мне, - попросил гвардеец, отстраняя офицера.

– Вы знаете их язык? - изумился капитан, хотя с самого начала подозревал, что этот посланный ему в помощь солдат королевской службы был не так прост.

– Немного.

Это «немного» изумило даже всадника, который удивленно воззрился на осыпавшего его сотней велеречий гвардейца, знавшего сильванийский, похоже, как свой родной.

На ломанном ротвальдском выговоре с сильным акцентом приезжий выказал своим гортанным голосом восхищение познаниями простого солдата.

– Куда направляетесь, сударь, и кто вы такой? - покончив с приветствиями начал допрос гвардеец, все так же безупречно выговаривая эльфийские слова.

Всадник не ответил, а лишь многозначительно покосился на окружавших его солдат. Гвардеец понимающе кивнул и поднял руку - шааронские стражники отошли и столпились за спиной своего капитана.

– Я наемник на службе сильванийского храма, - ответил всадник.

– Мы знаем, что сильванийцы послали свой отряд. Но вы один, - хищно улыбнулся гвардеец, - Покажите вашу поклажу и сдайте оружие!

– Я не эльф! - возмутился незнакомец, - Но я служу им.

– Так изложите дело и подкрепите доказательством вашей службы, - послышался резонный ответ, - И мы даже посодействуем вам.

От Карнажа не ускользнула та издевка, с которой было сказано последнее. Пришла пора выкладывать главный козырь, чтобы этот сыскарь под гвардейской формой не торопился праздновать победу.

Сыскарь и вправду торжествовал, меж тем смутно представляя, кто именно попался ему в руки, так как об этом типе ничего не говорили, когда излагали ему суть задания в канцелярии. Но чем черт не шутит, если этот странный всадник не был заодно с тем, кого пытались изловить сильванийцы? Одно смущало: по виду это был ран'дьянец, а с такими шутки плохи.

Всадник соскочил с лошади и раскрыл мешок притороченный к седлу, жестом пригласив гвардейца ознакомиться с содержимым. Тот с любопытством заглянул внутрь и отшатнулся, хватаясь за саблю. В руках ран'дьянца тут же возник кусок кожи с клеймом объятого огнем дерева.

– Потрудитесь объяснить, - прохрипел сыскарь, давая знак солдатам подождать с расправой.

Теперь, когда должный эффект был достигнут, Карнажу стоило хорошенько взвешивать каждое сказанное им слово:

– Темный эльф убил нашего посланца на помощь лесным братьям и ускользнул от них.

– Какого посланца?

– Dra. Я думал, вы призваны помочь нам, если знаете символ, который я вам показал?

– Так это его голова? Зачем она вам?! - гвардеец стиснул зубы, готовый в любой момент исполнить свой приказ.

– В его глазах я видел лицо убийцы. Я послан отомстить. Уже несколько дней я иду по следу. Он оборвался где-то здесь.

– Я ничего об этом не слышал.

– Аватары почувствовали потерю среди своих детей драдэивари. Они не ошиблись. Возможно, ваши люди еще не видели следов того побоища, что устроил служитель демонов.

– Где это произошло? - по лицу сыскаря проскользнуло едва заметное удивление.

– Три дня пути на северо-запад отсюда.

Гвардеец осекся, собираясь с мыслями.

– «Эге, сударь, что-то больно рано вы заткнулись», - подумал про себя Феникс, усмехнувшись под маской.

В сущности, эту карту полукровка разыграл совершенно спокойно, приписав на счет темного эльфа всех сильванийцев вместе с злополучным dra. Карасу и Гюрза, скорее всего, были уже далеко и вряд ли вернуться, чтобы сплясать на телах убитых. Хотя, зная нравы темных эльфов, Карнаж бы и этому не удивился.

Меж тем сказанное отлично подействовало на сыскаря. Теперь дело касалось всей его миссии в целом, коль скоро предоставили столько интереснейших сведений. И сыскарь размышлял. Конечно, все могло оказаться и враньем, но откуда тогда голова dra у этого ран'дьянца? И зачем он потащил ее с собой? Тем более смущало, что столько сведений предоставил одинокий путник. Однако драдэивари почти всегда действовали в одиночку и, к их чести, строго соблюдали союзные договоры с людьми.

– Так что, черт возьми, надо этому всаднику!? - не выдержал капитан.

Гвардеец замешкался. Ставки были слишком высоки для него, простого исполнителя. Тем более сыскарь имел за плечами неплохое образование и прекрасно знал, что будет, если сильванийцы первыми обнаружат трупы своих на феларских землях. Король Фелара обещал содействие, а в результате его гвардия ни сном ни духом о том, что творится под самым носом. В конце концов, этот ран'дьянец, кто бы он ни был, не стоил особого внимания, а вот если его задержать, то хлопот мог доставить немало.

– Все в порядке, это один из отряда сильванийцев, - ответил гвардеец по-феларски.

– А я бы сказал что это ран'дьянец! Вы что? Ослепли? - возразил капитан.

Сыскарь твердым шагом подошел к нему и, не скрывая своего раздражения, высказал на ухо пару слов. Лицо офицера стало багровым от гнева, но он отдал приказ пропустить.

Карнаж вскочил в седло и двинулся дальше к болотам, краем глаза заприметив, как гвардеец торопливо засобирался.

Феникс был искушен в шпионских играх по роду своей профессии, ведь если бы полукровке пришлось бегать от всех, кому выполненные им заказы стали боком, то уже сейчас было бы некуда деваться. Поэтому пришлось научиться таким вот нетривиальным способам решения проблем.

Покровительство магов «ловцам удачи», особенно в Феларе, было всем известно, так как там чародеи стояли очень близко ко двору его величества, но до этого «покровительства» Фениксу еще нужно было добраться, сохранив голову на плечах. Отчего, выиграв эту партию, Карнаж и не думал успокоиться, а продолжал держать ухо востро. Винить сыскаря было не за что, прошлая война погубила большинство действительно опытных агентов северного Фелара, и теперь канцелярия всеми силами пыталась восстановить былое могущество, часто перегибая палку и требуя от своих людей невозможного. Феникс знал это и использовал против сыскаря, поставив того в довольно затруднительное положение. Будь у этого «гвардейца» больше опыта и свободы действий, а также не опасайся он жестокой кары, которая грозила за ошибку, возможно, все решилось бы иначе.

Выбравшись на тропу, ведущую вдоль болот, и достаточно отдалившись от солдат, готовивших у костров свой нехитрый завтрак, Карнаж спешился, взял лошадь под уздцы и уверенно направился вглубь шааронских топей, известных на всю округу испокон веков как прибежище беспокойных древних духов, а также самых обыкновенных разбойников.

Пока «ловец удачи» пробирался на восток, сыскарь пришпорил своего коня и что было духу поскакал на север, в Шаарон. Дело не терпело отлагательства. Едва он вскочил в седло, к нему подбежал запыхавшийся солдат и сообщил, что недалеко от побережья на западе изловили лошадь феларской породы с седлом, но без седока. Также капитан просил гвардейца поспешить со своим донесением и давал слово, что никого более не пропустит, пока тот не вернется из города.

Сыскарь едва не загнал своего коня, но на следующий день, к полудню, измотанный и уставший не менее своего скакуна, который еле дотянул до ворот Шаарона, оказался в городе и направился к городской ратуше.

Город бурлил. Везде слышался стук молотков и монотонная песнь пил. Тут и там сновали подмастерья, торговцы, солдаты, плотники и каменщики. В воздухе витала смесь из запахов свежей древесины, смолы, выпеченного хлеба и едкого дыма от костров. Площади были заполнены повозками, откуда кудахтала, хрюкала и гоготала заключенная в клетки живность. Жители постепенно возвращались в это, некогда безжизненное, кольцо каменных стен, что только и остались от былого величия южной столицы.

Снова улицы заполнил южнофеларский говор. Они больше не были пустынны, как несколько лет тому назад, когда никто не верил в то, что Шаарон сможет подняться из руин.

Никто не верил. Но вот уже подняли стенами первые постройки, покрыли черепицей крышу собора и с колоколен аббатства снова доносился звон, призывающий верующих к мессе. С гербов над дверьми домов знати стерли копоть и сажу, и служанки каждое утро выходили с корзинами на рыночные площади, где купцы наперебой предлагали всевозможные товары.

Шаарон оживал, снова обрастая пригородами. К нему потянулись нищие и калеки, что просили милостыню на папертях и, если они оставались там, значит милосердие все еще не изменило жителям.

Некоторые опальные ученые мужи перебирались сюда из северного королевства в надежде, что здесь, на волне перемен и возрождения, они смогут привнести в сердца людей плоды своих размышлений. По иронии судьбы обосновались они как раз в небольшом здании, недалеко от ратуши, где раньше помещался дом одного придворного чародея. Извечный спор философии и магии здесь был очевидно проигран последней, так как отважились отправиться в Шаарон лишь ученые, а не волшебники. Поэтому первые так уверенно считали, что по праву займут покинутую обитель своих идейных противников и утвердятся здесь, создав столп новой эпохи, которая, по их мнению, наступила не только для магов. Пора была и простым людям шагнуть дальше и, шире распахнув глаза, взглянуть по-новому на окружающий мир.

Гвардеец вошел в «Сады Возрождения», которые заботливо воссоздали для людей эльфы, насадившие цветов и деревьев, пока приглашенные швигебургские мастера занимались фонтанами и беседками. Немалую сумму пришлось взять у купцов и банкиров на то, чтобы, едва оживший от бесконечных войн, цветок просвещения не завял окончательно и распустился здесь, за стенами Шаарона, где не было засилья магии и церкви.

Войти в «Сады Возрождения» мог любой, но в повседневной суете людям пока не было дела до того, что там происходило. Сыскарь шел и удивлялся тому, как в садах в преддверии зимы благоухают цветы, на ветвях еще зеленых деревьев поют птицы, а в фонтанах журчит кристально чистая вода. Вокруг слышались разговоры ученых, поглощенных спорами и беседами, слишком мудреными в ораторских изысках, чтобы их понять.

Гвардеец кивал в ответ на редкие приветствия, направляясь к неприметному домику в глубине небольшой аллеи. Приблизившись и оглядевшись по сторонам, он постучал условное количество раз. Заслонка на дверном зарешеченном оконце со скрипом отодвинулась. Через мгновение громыхнул засов и сыскарь исчез в темноте коридора.

Своего провожатого гвардеец видел впервые. Ранее его здесь встречал старенький слуга одного господина в широкополой черной шляпе с прямыми полями. С этим человеком у гвардейца случилась короткая беседа полмесяца назад. Тогда незнакомец показал ему приказ из канцелярии и сообщил, что собирается остановиться в «Садах Возрождения». Сыскарь с того момента поступал в его полное распоряжение, но, тем не менее, должен был показываться время от времени в городской ратуше, где начинал свою службу в городе.

Рослый мужчина с лысой головой провел гвардейца по коридору в знакомую комнату с зарешеченными окнами. Там помещались несколько шкафов с книгами, стол и пара стульев на тот случай, если разговор затягивался. Провожатый указал сыскарю на стул, а сам встал у двери, сцепив руки за спиной.

На столе горел одинокий подсвечник. Под широкополой черной шляпой со срезанной тульей лежал ворох каких-то бумаг. У опустевшей чернильницы валялась связка гусиных перьев. Рука в черной перчатке неторопливо вертела в пальцах перочинный нож, в то время как другая вытряхивала тонкой работы небольшую трубку в керамическую пепельницу. Окна были занавешены, и тусклый свет догорающей свечи выхватывал только руки, оставляя лицо их владельца скрытым в полумраке.

– Вот и вы, наконец, - раздался хриплый баритон, - Вы, я вижу, спешили? В чем причина?

– Важные известия, иначе я не посмел бы вас беспокоить, - еле слышно ответил сыскарь и побледнел от осознания того, кому ему предстоит изложить столь щекотливое дело.

– Вот оно что, - рука в черной перчатке положила ножик на стол и протянулась к принесенной слугой чашке.

По комнате разнесся чудный аромат горячего шоколада - невероятной редкости при дворе короля, не говоря уже о провинциях и южной столице.

– Ну что ж…

Из мрака показались сухие потрескавшиеся губы, обрамленные аккуратной седой бородкой и усами, и жадно припали к чашке.

– Излагайте, - оторвавшись, произнесли губы, которые облизнул кончик языка.

– Я встретил на границе ран'дьянского охотника за головами. Он направлялся в шааронские топи следом за убийцей своего сородича, dra. Он показал знак. С ним еще была голова того самого драдэивари о котором упоминалось в приказе.

– А! - раздался из-за спины гвардейца скрипучий низкий голос, принадлежавший лысому слуге, - Они же ищут убийц по отражению в глазах. Старые сказки. Но, что поразительно, ран'дьянцы как-то находят.

– Он также сообщил, что сильванийский отряд перебили. И даже указал направление.

– Ну, ясное дело, коль скоро даже dra был убит, - усмехнулись губы, снова оторвавшись от чашки с шоколадом, - Если враг смог прикончить такого отменного вояку как драдэивари, то о сильванийских солдатах говорить не приходится. Проклятье! Я так и знал, что ничем хорошим это предприятие не закончится. Сильванийский король совсем не бережет верных псов. Кстати, как выглядел тот ран'дьянец, что сообщил вам все это?

– Он? - сыскарь задумался, припоминая.

– Попрошу вспомнить все очень подробно, - донеслось из полумрака за спиной.

– Да! И какое направление указал вам этот недобрый вестник? - добавил человек за столом.

– Три дня пути на северо-запад от топей, - ответил сыскарь и, опережая возможные расспросы, добавил, - Сам он проехал ближе к маяку.

– Как любопытно, - руки в черных перчатках исчезли в темноте и вновь появились, разворачивая карту южных земель, - Стало быть он сам ехал по берегу и пытался скрыть следы. Мугал, подай еще свечей.

Лысый слуга немедленно исполнил приказание, водрузив на стол еще один подсвечник и мрак вокруг лица вопрошающего рассеялся.

Это был мужчина с сухим лицом иссеченным морщинами, высокими скулами и впалыми глазами. Его тонкий, крючковатый нос уткнулся в карту, тени выделили ввалившиеся щеки, а свеча - блестевшую лысину, которую окаймляли белые как снег волосы. Брови, двумя клочками торчавшие над глазами, едва нахмурившись, тут же удивленно взлетели вверх:

– Вот оно как! Это произошло как раз там, где разъезд, что сопровождал убийц драконов, повстречал двух всадников. Темный эльф и с ним еще полуэльфка. Они очертя голову скакали наперерез и прорвались сквозь нашу славную гвардию. Отменно!

– Клод, - неожиданно обратился по имени Мугал, - Эту полуэльфку видели с Фениксом. Капитан разъезда передал, что двое полукровок сумели бежать от них недалеко от границы с Сильванией.

– Черт побери! Ох уж этот хитрый лис. И здесь извернулся! - тот, кого назвали Клодом, зло улыбнулся себе в усы, - Ну, так как выглядел тот ран'дьянец, сударь?

– Он носил маску dra/ У него были длинные острые уши как у ран'дьянцев, голос такой странный, будто говорит от горла. Потом еще он горбился немного…

– На спине куртки случайно не было огненных перьев? - прервал сыскаря Мугал.

– Нет, в серебряных креплениях висели феларские кисточки из кожи, только сама куртка была странного покроя, приталенная и короткая, едва доходящая до пояса, с воротником-стойкой. Волосы были какие-то странные, багряного цвета. Топорщились в разные стороны и нависали на лицо, будто их чем-то натерли. Глаза громадные, черные. И еще у него за спиной висел небольшой меч, как островитяне делают, с квадратной гардой. Да! И за поясом на пояснице кинжал, с шипом на рукоятке.

– Клод, это он, - Мугал сделал выразительный жест рукой и снова отошел к двери.

– Я доложу обо всем в канцелярию, - сыскарь собирался подняться, но черная рука в перчатке дала ему знак задержаться.

– Стоит ли беспокоить их по пустякам? - Клод снова поднес чашку с горячим шоколадом к губам, - Это простой «ловец удачи».

– Но у него была с собой голова dra. Готов поклясться, он причастен к убийству!

– Молодой человек, не советую вам совать свой нос туда, куда не следует, - предостерег Клод.

– Проклятье, вы содействуете «ловцу удачи»!? Покрываете его? - гвардеец резко вскочил, - Вы заодно с магами!!!

– Паук!

Металлическая струна обхватила горло сыскаря. Тот захрипел, судорожно схватившись за нее руками. Мугал уперся коленом в спину жертве и натянул удавку за деревянные ручки. Несколько мгновений спустя все было кончено, и бездыханное тело свалилось на пол.

– Благодарю, - спокойно произнес Клод, поставив чашку на стол, и, поднявшись, поправил пояс у своего халата, - Какой беспокойный молодой дурень. Мы работаем на магов? Ты представляешь, Мугал?

Паук глухо засмеялся.

– Эх, молодой человек, - Клод склонился над телом, - Мы так поработаем, что скоро от них ничего не останется.

Оба отошли к окну. Мугал отдернул занавески и с шумом распахнул окно, что открывалось вовнутрь.

– Сегодня отличный день, не правда ли? - спросил Клод, - А, братец?

– Да, но мне уютнее в Шаргарде. Здесь слишком солнечно, - ответил Мугал.

– Так отправляйся. Только избавься от тела. Да! Из ордена убийц магов поступили достоверные сведения?

– Не сомневайся, этот Феникс был среди тех, кто пришел на прием к Хроносу. Даже друиды подтвердили это.

– Старина Фарай никогда не скупился на сведения для нас. Отменно! Значит в Шаргарде и устроим все. Только предупреди начальника тюрьмы, чтобы нашу «птичку» красноперую схватили целым и без шума. А то опять покажут много прыти, как вот этот сыскарь… Щенок… Канцелярию ему подавай! Будто не знает, что у магов везде, и там тоже, свои люди. Выходит, это еще как посудить, кто больше на магов работает, он или мы. Что скажешь, Мугал?

– А если и вправду так? - засомневался Паук, так же как и брат нахмуривший свои клочья седых бровей, - Если он - лазутчик?

– Да полноте, если он и служил магам, то служба его уже окончена. Сам понимаешь, нам упускать такой случай нельзя и лишний раз рисковать тоже не стоит. Совет чародеев в Шаргарде сейчас обладает слишком большим влиянием. Благородная магесса Роксана слишком засиделась в кресле председателя совета. Покуда она и ее сторонники едины, его высокопреосвященству не удастся искоренять ересь, - Клод задумался, поглаживая свой подбородок, - Надеюсь, слухи правдивы, и Феникс отомстит. Вот увидишь, этот «ловец удачи» страшно отомстит. Ран'дьянцы не таковы чтобы спускать унижение своих чувств, хоть сколько ты разбавь их эльфийской кровью… Нам надо торопиться. Ты только посмотри вокруг! «Сады Возрождения» - открыто и не боясь здесь ходят вольнодумцы и прославляют ценность человека. Каждого в отдельности! Если сейчас это все проникнет в народ, то Фелару не устоять. Империя того и ждет. Меч спрятан в ножны, но рука все еще крепко сжимает рукоять.

Мугал подошел к телу задушенного сыскаря и принялся заворачивать беднягу в плащ. Старший брат тем временем продолжал смотреть в окно, откуда хорошо обозревался весь сад. Там, после обеда, собиралось ученые мужи и, по обыкновению, засиживались до позднего вечера.

– Бездельники, - пробормотал себе под нос Клод, - Наша родина в руинах, а они только языками чесать горазды. Эх, выписать бы сюда десятка два сбиров, да в процессию всех этих мыслителей повязать и плетью до костров гнать! Но пока на конклавах слышно только велеречия, а канцелярия гоняется вместе с сильванийцами за темными эльфами.

– Брат, уймись, - сказал Паук, - Зато все яйца в одной корзине. Немного терпения и настанет их черед.

– Скажи лучше, так ли хорош твой Феникс, как о нем говорят?

– Он умен, находчив, ловок. Никогда не брался за заказы против других королевств. Имеет много покровителей среди магов. Открыто злодейств не совершал.

– А как же Рэйтц из Красных Башен?

– Говорят, что маг сам напал на него, хотя полукровка доставил все, что от него требовалось и почти в срок. Был большой скандал и мне даже поручали убить этого Феникса, но потом почему-то отозвали приказ. Наверняка смерть Рэйтца слишком многих устраивала. Роксана взяла «ловца удачи» под свое теплое крылышко. Нашлось еще несколько магов, которые от смерти Рэйтца тоже поимели солидный кусок в совете и тоже вступились за этого полукровку. Можно подумать, что смерть архимага произошла не настолько случайно, как об этом принято думать. Ведь покойный пытался воссоздать орден стихии Огня. Когда же его не стало - все вольнодумцы вернулись обратно в шаргардскую гильдию. Фениксу крупно свезло. Родни у Рэйтца не осталось и кровников у убийцы, конечно, тоже.

– И все довольны, - хмыкнул Клод, - Раскол внести не удалось, а наш король продолжает слушать этих колдунов. Далеко этому молокососу до своего отца. Только и умеет, что со своими рыцарями собираться, да обсуждать ратные подвиги былых времен, а ересь разрастается по землям, что сорняки в огороде! В то время как повсеместно каждое королевство славно трудится на собственное благо!

Паук взвалил на плечо завернутое в плащ тело и направился к двери. На пороге он задержался и обеспокоено посмотрел на брата.

Клод не отрывал взгляд от того, что творилось снаружи, зло глядя через окно. Скоро ему опять придется расточать улыбки и поощрять, хвалить и обещать содействие всем тем, кто сейчас был там, в саду, среди цветов и фонтанов. Потом идти в ратушу и требовать от болвана коменданта срочных действий и как всегда встретит непонимание избитых истин, что некоторые вещи следует делать незамедлительно и исполнять все приказы в точности.

– Предупреди кого надо на болотах, - напомнил Клод.

Спустя четверть часа в воздух взмыл почтовый голубь.

Никто из тех, кто проводил время в беседах среди клумб и фонтанов никогда не смог бы предположить, что где-то в глубине аллей, в домике садовника, в одной комнате находились сейчас сразу двое из самых опасных людей северного Фелара. Один являл собой звено, что связывало инквизицию и канцелярию, а другой - был орудием, которое приводило в исполнение смертный приговор тем, до кого ни мирской, ни церковный суд не могли дотянуться своими десницами.

В этом, наверное, и заключалось истинное могущество двух братьев, ведь потаенная сила вдвойне сокрушительна, когда подлинно незрима.

Дым от догорающего с ночи костра стелился над трясиной с небольшого островка, где посреди болотного мха топорщились остовы сгнивших деревьев. К одному из них был привязан великолепный белый конь, у другого свалены сумки и седло, а рядом кто-то спал, завернувшись с головой в покрывало.

Молодой стрелок наблюдал за этой ночевкой, поминутно оглядываясь в поисках своего наставника. Парень расположился на соседнем островке, хорошо укрывшись за поваленной сосной и ждал. Он иногда принимался целиться в волосатую голову спящего. Это его немного успокаивало, ведь в любой момент парень мог спустить тетиву и все, дело сделано, можно было возвращаться и согреться целой миской горячей похлебки. Этого ему хотелось больше всего на свете, так как полночи они с наставником провели здесь, осторожно обходя ночевку то с запада, то с востока, и парень успел изрядно продрогнуть.

Сзади раздался шорох. Старый лучник плюхнулся рядом с молодым подручным, глухо закашлявшись в кулак. Его темно-зеленого цвета накидка была увешана тиной и камышом, высокие сапоги до колена оказались в болотной ряске.

– Сыч, долго нам здесь еще ошеваться? Зуб на зуб не попадает! - пожаловался парень.

– Сам попросился, - буркнул наставник, - Тебе что, по нужде приспичило?

– Да замерз я и жрать охота. Давай кончать его. Сумки и лошадь наши.

– Экий ты шустрый, сразу стрелу пустить норовишь. Потерпишь, не баба чай. Это только посрать и родить нельзя погодить! Так что будем сидеть сколько надо.

– Ну и что тут высиживать? Дело ясное. Вон он. Лежит и дрыхнет!

– Я тебя чему учил, дурень?! - проворчал старик.

– Да помню я, но ты глянь только. Вон она, башка его торчит.

– Ну башка и что? - не сдавался Сыч.

– Ну-ну… Не бревно значит под покрывалом-то. Вот что!

– Тогда подь поближе, проверь, - наставлял старый лучник, которому нутро подсказывало, что здесь что-то не так, - Да осторожнее! Эвон, шустрый, на ветку наступил!

– А! - махнул рукой парень и, изготовив свой лук, по-кошачьи мягкими прыжками двинулся к костру, легко перемахивая с кочки на кочку. Подобравшись достаточно близко, он скрылся за кустарником.

Сыч приготовился, сдерживая приступ кашля. Хворь в последнее время слишком часто напоминала о себе. Стрела легла на тетиву. Сил старику еще хватало, чтобы терпеливо высиживать несколько часов на месте без движения и справляться со своим охотничьим луком, которым он когда-то бил полуэльфов, что мародерствовали в деревнях.

Парень, тем временем, подобрался совсем близко к костру.

Со спины Сыча раздался подозрительный щелчок и шипение извлекаемой из ножен стали.

– Сиди как сидел, старик, - послышалось предупреждение.

Лучнику дважды повторять было не нужно. Красноречивее всех предупреждений стал упершийся ему в затылок кончик меча.

– Фонарь зажегся? - глухо прозвучала первая часть пароля «серых дорог».

– Какой фонарь белым днем!?

– Сыч, кончай дурить!

– Феникс, а ты мечик свой от головушки моей бесценной убери!

– Эх ты! - усмехнулся полукровка, убирая оружие обратно в ножны.

– Малохольный! По что старика так пужаешь? - раздосадовано спросил Сыч, поворачиваясь к «ловцу удачи».

Несколько лет назад Феникс проезжал через деревеньку близ Шаарона и тогда остановился на ночевку в доме лучника, когда тот еще жил вблизи южной столицы. Потом, по прошествии около полугода, «ловец удачи» снова повстречал Сыча, только среди разбойничьей банды. И вот теперь - в сердце шааронских топей.

– А вы зачем подкрадываетесь, тем более не прикрывая друг друга?

– Службу служим, - ответил старик и снова раскашлялся.

– Какую службу? - изумился Карнаж.

– Да тут сорока на хвосте принесла весточку, что к нам гость незваный едет.

– Уж не почтовый ли голубь эта твоя сорока?

– Он самый. С Шаарона. Слушай, а что там тогда под покрывалом спит, если ты здесь? - спросил Сыч, озадаченно почесывая в затылке.

Ответом на вопрос старика стал крик полный ужаса. Молодой лучник, спотыкаясь, прибежал к своему наставнику и возопил на все болота:

– Там! Там!!! Голова… Мертвец!!! Глазищи! - орал парень, неустанно осеняя себя крестным знаменем.

Старик устало поднялся и встретил ученика отменным ударом в ухо.

– Что орешь!? - рявкнул Сыч, - Чудило! Сказано тебе было обождать!

Парень перевернулся и молча сел после удара, который заставил его закопаться носом в сырой мох. Он изумленно уставился на «ловца удачи», которого только теперь заметил.

Полукровка возвышался над ним, сложив на груди руки, и улыбаясь.

– О, черт! - только и нашел что сказать парень.

– И тебе доброго утра, - «ловец удачи» цокнул языком, осматривая незадачливого охотника до чужой коня и поклажи.

– Ну что ж, - сказал Сыч, закидывая свой лук за спину и убирая стрелу в колчан, - Вот и познакомились. Пойдем, Феникс, а то намерзлись мы за тобой по болотам гоняться.

Карнаж согласно кивнул и направился к костру, когда парень, все еще сидевший на влажном мху, робко спросил его:

– Скажите, господин, а чья это голова? Она живая?

– Не твое дело! - грубо прервал его Сыч.

– Уже нет, - нарочито зловеще произнес «ловец удачи», - Но мне больше пригодится, чем ее владельцу.

От такого ответа у парня душа с концами ушла в пятки, и старому лучнику пришлось силком поднимать его с кочки.

Путь предстоял неблизкий. Сыч принес каждому по длинной слеге и они принялись осторожно выбираться из трясины, славившейся своим коварством.

– Надо до ночи добраться, - сказал старый лучник, зло покосившись на своего ученика, - А то несдобровать нам будет, как стемнеет.

– Почему? - изумился Карнаж, - Здесь вроде не так опасно. Вчера вечером только эллиллдан видел. Покружил вокруг меня и пытался заманить, поэтому я остановился.

– К этим огонькам тут все уже пообвыклись, - ответил Сыч, проверяя слегой путь, - Дело не в этом. Просто этот молодой дурень креститься вздумал.

– Я же испугался… По привычке, - попытался оправдаться парень.

– Вот в деревню воротись там и крестись себе сколько влезет! - шикнул на него Сыч, - А здесь другая власть. Сколько раз тебе говорил!

– Я бы вернулся в город. Все лучше, чем со всей этой чертовщиной здесь связываться! - огрызнулся молодой лучник.

– Ох ты какой! А кто тебе палку подал, когда ты увяз, а?! Дух святой? Или приор здешний подоспел?

– Нет, - парень затих и опустил глаза.

– То-то и оно, - заключил Сыч.

– Так ты должник старика? - спросил молодого лучника Феникс.

– Если бы, - буркнул парень.

– Его должок посерьезнее, - подтвердил старый лучник, отхаркнув себе под ноги, - Он жизнью своей самой Бабке обязан. Это седовласая старуха, древняя как сама земля. Она повелевает всем здесь.

– Никогда не слышал о ней. Она ведьма?

– Тише ты! - зашипел Сыч, прикладывая палец к губам.

Старый лучник остановился и долго осматривался кругом, дав знак идущим за ним молчать.

Карнаж остановился и прислушался. Его чуткие уши уловили еле различимые шажки, сопровождаемые чавкающим звуком. Полукровка тронул за плечо Сыча и жестом указал тому на запад. Едва лучник повернулся, как что-то дернуло слегу в руках Феникса, едва не утащив с собой в трясину. «Ловец удачи» тут же выпустил ее и отскочил назад. Палка целиком исчезла в болотной жиже. Со спины Карнажа послышался призыв о помощи и он не глядя схватил молодого парня, что плелся позади них с Сычом. Наставник бросился на помощь своему ученику и вцепился в плечо. Вместе с Фениксом они принялись тянуть бедолагу из трясины. Его слега тоже целиком исчезла и так же неожиданно, словно снизу кто-то схватил и потянул на себя.

Чертыхаясь Сыч и Карнаж еле вытащили парня. Старый лучник обхватил ученика двумя руками в охапку, словно закрывая собой от неведомой опасности, и закричал хриплым голосом так громко как только мог:

– Бабушка, не серчай! Прости, милая, прости!

Феникс выхватил меч и осмотрелся. Вокруг было тихо, даже слишком тихо для этих топей, по которым он шел несколько дней и постоянно слушал сонм различных звуков. Но после крика старика вокруг воцарилась гробовая тишина.

Зоркие желтые глаза уловили движение у ствола старого, сгнившего дерева. Полукровка замер. Там стояла маленькая старушка, не более двух-трех футов ростом. Феникс не сразу заметил это существо, так как оно было одето в платье изо мха и почти сливалось с деревом. С морщинистого плоского как блин лица, покрытого мелкими волосками, на него смотрели круглые совиные глаза. Она прижалась к стволу, обхватив тот своими маленькими ручонками и безотрывно, не моргая, таращилась на них.

– Мшанка? - выдохнул Карнаж.

Парень снова завопил. Послышалась ругань Сыча. Меч «ловца удачи» свистнул в воздухе и, ухватившие подопечного старого лучника за ноги, две извивающиеся, словно живые, слеги исчезли под водой, оставив на лодыжках парня согнувшиеся обрубки.

Феникс снова обернулся в ту сторону, где стояла мшанка. Его руки задрожали от напряжения.

Старушка была уже далеко. Ее силуэт неторопливо удалялся вглубь болот. Она растворилась среди пней и кустарников под громкие вопли парня.

– Да заткни ты его! - прикрикнул полукровка.

Сыч зажал парню рот, но тот продолжал жалобно мычать.

– Кто они такие? - голос «ловца удачи» дрогнул.

– Мшанки. Ты догадлив, - старик тяжело закашлялся.

– Но… Это же просто поверья, выдуманные истории и ничего больше.

– Это еще пустяки, Феникс, - старик отпустил своего ученика и протянул ему флягу с водой.

– Хороши же у вас «пустяки», - Карнаж старался говорить как можно тверже, - Какая нелегкая занесла тебя сюда, в это чертово болото?

– С тех пор, как начали поднимать Шаарон, нам совсем житья не стало. Вот старуху свою схоронил и к вольным подался, в леса. Но это ты уже знаешь. А потом, как к городу солдат понагнали, нам пришлось сюда перебраться. Вот и весь сказ. А ведь хотел плотничать, - скорбная усмешка пробежала по лицу лучника, - Думал, пригодятся руки-то рабочие как деревушка наша оживет. Ан нет. Сборщику податей деньги были нужны, а не плотники да кровельщики. Вот он и рассердился, когда мы карманы-то повывертывали, а там меж дыр ветер гуляет. И пришлось мне свой лук наладить… Снова… будто война и не кончалась.

– А здесь что, лучше? - нахмурился Феникс.

– Да житье не худо, знай старые обычаи соблюдай, и мшанки эти даже помогают. То трав наберут и к порогу принесут, то захворавшую домашнюю птицу выходят. То всяких дурней из трясины вытащат, - Сыч покосился на перепуганного парня, - Вот в хлеб тмина не запекаем, кору с деревьев не сдираем и снов своих не рассказываем. Хотя тут все время такая чертовщина снится, что проснулся и рад, хоть крестись. Но и этого они ой как не любят.

Старый лучник поднялся и пошел вперед, проверяя оставшейся слегой путь. Карнаж подошел к своему коню. Тот стоял как вкопанный все это время и смотрел в ту сторону, откуда появилась мшанка. Полукровка потрепал сильванийского скакуна за ухом и потянул за собой. Животное сперва упиралось, но, наконец, сдвинулось с места и покорно последовало за своим хозяином, который теперь замыкал шествие.

Шли молча, постоянно озираясь. Карнаж не выпускал из рук меча, лихорадочно вспоминая все, что он мог слышать о мшанках и их загадочной повелительнице. Если для двух спутников, которых случай послал ему, все окружающее было не то чтобы привычно, скорее неизбежно, то полукровка предпочитал разобраться в том, чего не понимал, и не собирался принимать как есть столь явное проявление чародейства, и довольно неплохого по своей силе и возможностям. Конечно, все эти ожившие палки могли оказаться простой иллюзией, но почему он не почувствовал воздействия, о котором его очень точно предупреждала ран'дьянская половина крови - сухостью в горле и резью в глазах? Да взять хотя бы сильванийских лошадей, которые чутко реагировали на сплетение любых заклятий. Однако конь застыл как изваяние и даже не заржал.

Они шли и шли. Вокруг снова разносился громкий, разноголосый хор болотной живности, которая ползала по деревьям, мельтешила под ногами, таращилась на троих путников с кочек и из-под воды. Теперь это было даже слишком громко. Такого оживления «ловец удачи» не встречал, пока пробирался один и был немало встревожен происходящим вокруг.

Начинало смеркаться. Они приблизились к затопленному лесу, небольшой полосой отделявшему топи от берегов Бегуна. Вступив под кроны голых ветвей без листьев они продолжали идти по колено, а иногда и по пояс в холодной воде.

Здесь у полукровки, словно принесенное сумерками, принялось снова нарастать чувство какого-то беспокойства, тревоги. Хотелось поскорее убраться отсюда. Феникс чувствовал чьи-то взгляды, но сколько не оглядывался - никого так и не увидел.

Людям было проще. Они не чувствовали некоторые вещи так остро как способны были эльфы или ран'дьянцы. Его уши улавливали чьи-то шаги, то рядом, то вдалеке. Это была все та же легкая частая поступь маленьких коротеньких ножек по сырому мху, но вокруг, на сколько хватало глаз, стояла только затхлая вода. Карнаж потер глаза, потряс головой, но звуки продолжали настойчиво его преследовать.

– Что стряслось? - спросил Сыч, заметив, что полукровка отстает.

– Ты что-нибудь слышишь? - без особой надежды спросил Феникс, устало наморщив лоб.

– Нет. Тебе померещилось, - старик остановился.

– Может быть.

– Держись, осталось недолго.

Чувство опасности «ловца удачи» словно взбесилось. Он ему доверял всегда, но сейчас готов был усомниться, так как подобной силы оно еще никогда не проявляло.

Они продолжали свой путь в сгущающихся сумерках. Шаги, которые слышал Феникс все это время постепенно отдалились, а потом, чем-то потревоженные, быстро затопотали и пропали. Карнаж облегченно вздохнул, постепенно переставая концентрировать все свои чувства на слухе. В этот момент в нос ударил резкий, гнилостный запах и «ловец удачи» успел пожалеть, что убрал свой шарф в торбу, а ран'дьянскую маску выбросил в болото.

Сыч поднял руку. Все трое остановились.

– Чертовы топи! - выругался старик, прикрывая ладонью нос и рот, - И вонь, и темень хоть глаз кали!

– Наставник, ты же сам говорил, что это хорошо, если в затопленном лесу ночью не светит луна, - робко заметил молодой лучник.

– Так из-за тебя дурня мы здесь посреди ночи и оказались! - прикрикнул Сыч, - Ясное дело, что здесь появляться лучше до заката! Так бы переночевали на болотах.

От Карнажа не ускользнуло, как при последних словах старого лучника побледнело лицо парня.

– А что же нам помешало? - подозрительно покосился на Сыча «ловец удачи».

– Мшанок надо задобрить сперва, после тех дел, что этот дурень натворил. И ты тоже хорош, Феникс, зачем голову мертвую подложил? Придумка неплоха, но теперь, если вздумаем здесь ночевку устроить, то этого молодого ночью Бабка утащит и поминай как звали. Так бывало, если кто ее наказы нарушал. Потом те, кто в болотах задерживался, видели, как такие вот «пропащие» тенями ходили и плакали вокруг костров. Да только плачь их и мольба тепереча напрасны.

Феникс, хоть и считал себя храбрецом, ощутил как по спине пробежал холодок.

– Так что двигаем дальше и пошустрее! - заключил Сыч.

– Ох и набью я морду одному старому морскому волку, если отсюда выберусь! - прорычал себе под нос Карнаж.

– Ты это о ком? - поинтересовался старый лучник.

– Слышал о старине Тиле? Он держит «фонарь» на серых дорогах побережья моря Молчания.

– Никогда о таком не слыхивал. Ты у Жана спроси, как доберемся. Он у нас про серые дороги все знает.

– По прозвищу «Стоптавший сотню сапог»? - уточнил «ловец удачи», вспоминая то, что ему говорил Тиль.

– Он самый.

Троица продолжала идти по затопленному лесу, хотя вокруг было темно как в печке. На ночном небе не было ни луны, ни звезд, и Карнаж только диву давался, почему Сыч и его ученик поочередно нахваливают эту темень, в которой даже его глаза плохо разбирали очертания стволов деревьев, а ноги все время спотыкались об узловатые корни и коряги. Но еще большее удивление у «ловца удачи» вызывало то, как они умудрялись находить и придерживаться нужного направления.

– Проклятье! - не выдержал полукровка, чуть не упав, в очередной раз, споткнувшись о ветку поваленного дерева, - Сыч, нам стоит запалить факел.

Молодой лучник разразился каким-то нервным смехом, а старик выразительно постучал кулаком по лбу.

– Какого дьявола?! - угрожающе процедил сквозь зубы Феникс, что заставило парня замолкнуть, а старого лучника задуматься над объяснениями.

– Феникс, этот затопленный лес - жилище фэтчей, - шепотом произнес Сыч, - Не знаю я, что ты там слышал. Может статься потому, что ты нелюдь. Но ты услыхал, наверное, как мшанки потопали назад, как мы сюда пошли.

– Верно, - ответил полукровка.

– Эти твари, то бишь фэтчи, это двойники. Они воруют чужую личину взамен своей уродливой образины. Им надо зыркнуть в глаза тому, на кого собрались охотиться, - говоря это Сыч все время озирался по сторонам, будто опасался, что их подслушают, - История такая. С нами вместе сюда сбежал один монах. Хороший был старикан. Но как-то ночью кто-то закопошился под окном. Тогда была жуткая гроза. Вот мы сидели и крестились от громовых раскатов, а он, сердобольный, пошел узнать, вдруг путник заплутал в этом проклятом месте. А через окно на него из темноты фэтч и зыркнул. Старика сперва удар хватил. Когда очухался, говорил, что снаружи видел себя, всего дряхлого, высушенного и бледного как мертвец. Потом с кровати так и не вставал, совсем худо ему пришлось. Иссох весь за два дня и стал как тот двойник за окном, а потом, к ночи, горлом у него кровь пошла и на рассвете помер.

– Ну и местечко, - протянул Карнаж, покрепче сжав пальцами рукоять меча, - Как вы тут еще живете?

– Как? - вздохнул старый лучник, - Не ходим по затопленному лесу по ночам, а с факелами уж тем более. Ставни крепко запираем, когда спим. Оружие фэтчей не берет, так что мечик свой убери. Куда вернее нож, которым сам порезался. Как тварь прыгнет к тебе, глаза зажмуривай, да заветный ножик доставай. Они не нападают и никогда не прикасаются. Просто стой и жди, пока эта мразь не уберется.

«Ловец удачи» взял себя в руки и убрал оружие. Они двинулись дальше.

Вода под ногами опустилась сперва ниже колен, потом до самых щиколоток. Гнилостный запах постепенно отступал. Чуткие уши Карнажа уловили еще далекий, но приближающийся шум реки. Порыв ветра донес свежий, холодный воздух. Но что-то еще принесло этим порывом ветра. Сначала неясно и еле слышно, даже для Феникса, но, чем ближе они подходили к краю затопленного леса, тем громче становился это звук и, наконец, полукровка разобрал - это походило на царапанье чем-то острым по стволу дерева.

– Стойте! - чуть не крикнул «ловец удачи».

– Что?! Ты что-то слышал? - тут же спросил старик, - Давай, шевели ушами! Иначе на что они тебе такие дадены!?

– Кто-то скребется там, впереди, - понизил голос Карнаж.

– Все-таки принесла нелегкая, - зло сплюнул Сыч, - Так они всегда, когда кто-то новый появляется в топях. Словно чуют. Поторапливайтесь и держите ухо востро. Как услышите, что еще кто-то идет - встаньте и стойте как вкопанные, глаза зажмурьте.

– Знаю, - отозвался молодой лучник и тут же осекся от тычка полукровки в спину.

Феникс напряженно вслушивался, но больше этого звука не повторялось. Они прибавили шагу, едва деревья немного расступились перед ними, оголившись заброшенной вырубкой.

– Живее, - поторопил Сыч, громко хлюпая водой под ногами меж высоких прогнивших пней, - Вон огонек виднеется. Сегодня безлунье вот и зажгли факел над печной трубой. Смотри-ка, костры развели. Неужели ждут кого-то? Ну-ка ходу, братцы!

Все трое чуть не побежали. Однако кто-то четвертый нагонял их. Его шаги Феникс различил меж топота трех пар ног где-то справа. Сыч остановился. Молодой лучник и Феникс с ходу врезались ему в спину. Шаги теперь приближались спереди.

Старик развернулся к своим спутникам и, не говоря ни слова, схватился за нож заткнутый за пояс на животе. Что-то плюхнулось в воду у него за спиной. Это нечто обошло троих кругом и безбоязненно приблизилось. Все трое крепко зажмурили глаза. Когда тварь оказалась совсем близко, их окатило трупным смрадом. У «ловца удачи» желудок подкатил к горлу. Не будь он голодным как волк, его бы давно вывернуло наизнанку.

Хлюпающие шаги существа, волочившего одну ногу, приблизились с той стороны где стоял Сыч. Вот старик развернулся и послышалось какое-то несвязное бормотание, будто доносящееся неясным гулом из-за толстой каменной стены. Ничего невозможно было разобрать, но вскоре оно прекратилось и началось вновь, когда фэтч сместился к тому месту где стоял молодой лучник. Феникс отдал должное выдержке парня, так как тот даже не шелохнулся. Зашипел нож, выходящий из кожаного чехла и гул опять прекратился. «Ловец удачи» судорожно сглотнул, когда тварь приблизилась к нему. Трупный смрад стал просто невыносим. Бормотание из-за толстой стены плавно вливалось в чуткие уши Карнажа, заглушая звуки и не прекращалось.

Откуда-то издалека донеслись чертыханья Сыча, вспомнившего, что у Феникса нет с собой заговоренного кровью ножа.

– Что делать, старик? - сквозь стиснутые зубы прошипел полукровка, сам не услышав того, что сказал.

– Обожди, - Сыч кричал ему во все горло, но для Карнажа это все тонуло в потоке гула, заполнившего голову, - К нашим пойду. Позову слепцов, они прогонят тварь. Только не слушай ту тарабарщину, которую тебе говорит фэтч!

Старый лучник и его ученик побежали на огни. Твари до них не было дела. Она стояла неясным горбатым пятном возле «ловца удачи», который одной рукой зажимал глаза своему коню, а другой вцепился в узду, так как животное все время вырывалось. Феникс ощерился, сомкнув веки и, через плечо встречал в лицо незримый взгляд своего мучителя.

Бормотание нарастало, становилось громче, яснее. Звуки неумолимо связывались в слова, могильным холодом окутывая веки, которые с каждой секундой все больше слабели, как бы «ловец удачи» ни старался держать их плотно сомкнутыми.

Конь успокоился и перестал вырываться, прижавшись к хозяину. Жалобное ржание тут же оборвалось, скомканное и подавленное этим «застенным» гулом.

Карнаж перестал слышать даже собственные мысли, однако разбирал целые слова на незнакомом языке, что прорывался в его сознание. Вдруг по ушам резануло так, словно кто-то кончиком ножа провел по стеклу. Потом еще раз, и еще. Сначала очень громко, затем тише, и, под конец, совсем тихо.

«Застенный» гул пропал. Через веки проникал яркий свет.

Карнаж с трудом открыл глаза. Перед ним стояли высокий крепкий мужчина и старая сгорбленная годами женщина. В свете факелов было видно, что у обоих кожаные широкие ремни с вырезом для носа горизонтально перетягивали глаза, а от уха к основному ремню крепился еще один поуже, который наискосок огибал через мочку затылок.

Слепцы.

«Ловец удачи» пошатнулся, но оттолкнул руку мужчины, пытавшегося поддержать его. Боль под пластинами на лопатках резко вступила, словно каленым железом обжигая спину. Карнаж сгорбился, сжав до хруста зубы. Его конь фыркнул и мордой легонько толкнул своего хозяина в плечо. Полукровка с усилием выпрямился и глухо прохрипел:

– Благодарю.

– Следуй за нами, - бесстрастно приказал мужчина.

Феникс согласно кивнул. Слепец встал позади, а старая женщина пошла впереди, опираясь на свою длинную клюку.