Глава 7
«Прошлое, которое не покинуло настоящее»
Окулюс Берс, говоря о Старой Башне
С надобье, что прислужники некроманта дали Карнажу, явно не располагало к дальним путешествиям, когда большую часть дня проводишь в седле. Но полукровке не приходилось выбирать. Боль в лопатках нарастала и становилась нестерпимой, а эликсир неплохо успокаивал те два незримых безжалостных тупых ножа, которыми словно кто-то ворочал в спине, прогоняя прочь сон и аппетит. «Ловец удачи» с содроганием представлял себе, чтобы с ним сталось если бы не снадобье.
Слова горбуна о забытье, в котором растворялась боль, оказались правдивы и полукровка постоянно пребывал в состоянии полусна. Ночью измученное сознание рисовало в беспокойных снах причудливые картины, перемешивая прошлое и предполагаемое Фениксом будущее, до неузнаваемости искажая и первое и второе. Но с каждым новым рассветом Карнаж поднимался, до хруста сжав зубы выпрямлялся и вскакивал в седло, продолжая путь. По его расчетам в запасе оставалось меньше недели.
«Ловец удачи» решил было вести счет дней по тому, как убывал эликсир в сосуде, однако вскоре обнаружил, что и это бесполезно, так как горбун расщедрился до такой степени, что вручил ему снадобье с изрядным запасом, явно позволявшим угробить еще не одного полукровку ран'дьянца со схожими трудностями. Несомненным оставалось одно: чем раньше он, Карнаж, достигнет руин подземного города вампиров, тем лучше. Оттуда до Старой Башни, находившейся где-то поблизости, было рукой подать.
С некоторых пор Феникса неотступно преследовало ощущение того, что кто-то преследует его. Многие полукровки обладали неплохими задатками сверхъестественного чутья. Так утверждали многие из числа уважаемых магов, которые полагали, что смешение крови иногда выдает на поверхность старые знания и возможности, что были утеряны со временем теми народами, чьими отпрысками являлись полукровки. Правда, дальше теории дело пошло не у всех. Тем не менее, по роду своей деятельности, Карнажу неоднократно приходилось слышать в свой адрес такие предположения от довольных результатом его работы заказчиков, полагавших свои желания в той или иной степени невыполнимыми. Но Феникс, все же, отринул мистическую подоплеку и списал предчувствие на то, что выбрался в безлюдную местность, оставив редкие крестьянские деревушки позади. Дальше по пути следования, насколько он знал феларские карты, поселений более не предвиделось, отчего снадобье, видимо, обострило чувство одиночества до той степени, когда начинает мерещиться всякая чертовщина.
Едва на болота спустились сумерки, Карнаж остановился на ночлег в оказавшемся на его пути небольшом домике посреди трясины. Строение помещалось на островке и было давно покинуто людьми, оставив путникам лишь стены да дырявую крышу. Те, кто ночевали здесь, хоть и трудно было представить, чтобы кого-нибудь занесло в эти дебри феларского королевства, кое-как приладили дверь и снабдили ее засовом, едва ли не более крепким чем она сама. В развалившейся печи имелось немного дров, а на полу валялась куча гнилой соломы. Полукровка постелил плащ и с наслаждением растянулся на ней, постепенно согреваясь от разведенного в печи огня. На Феникса начал наваливаться какой-то тяжелый смутный сон, где мелькали знакомые лица, проносились какие-то события, освобожденные из заточения памяти. Проваливаясь в это забытье, «ловец удачи» подумал, что тот, кто разрабатывал принципы действия заклятий и предметов, наделенных свойствами вскрывать чужие воспоминания, наверняка страдал от жуткой бессонницы…
Темные коридоры старого замка. Череда факелов на стенах проносившихся мимо. Торопливые шаги. Громкое дыхание эхом отдавалось в стенах коридора.
Полукровка спешил. Запыхавшийся он вышел в круглый зал, где у нескольких столов, расставленных меж колонн, что поддерживали высокий купол, среди сияния многочисленных свечей стояла фигура в красной мантии старого покроя.
Его консерватизм вызывал усмешки при дворе, а его идеи, излагаемые уверенно и страстно, переводили эти усмешки в широкие улыбки, однако могущество не давало вырваться смеху. Таков был Рэйтц из Красных Башен, последний архимаг стихии Огня, последователя ордена и культа, и всего того, что было связано с прежним владыкой могущественного артефакта, пурпурного кристалла, магистра Огнара.
- Наконец ты прибыл. Принес что требовалось? - прозвучало эхо под куполом.
Взгляд карих глаз навыкате скользнул по «ловцу удачи».
- Да.
- Ты опоздал!
- Я предупреждал вас, что это будет непросто, и выполнить работу в те сроки, которые вы означили, невозможно.
- Грязные дела надо творить быстро, пока не подпалили хвост не так ли? Ты не слишком расторопен для того, кто дорожит своей шкурой.
- Проклятье! Мэтр, больше никто бы не взялся за ту работу, которую вы предлагали за те жалкие гроши, что несоизмеримы с риском.
- Велико ли дело отловить рогатую лошадь и лишить уродства, которым наградила ее природа? Не смеши меня полукровка.
Эхо разнесло под сводами громкий искусственный смех.
После падения ордена Рэйтц любил вот так напоказ осмеять любого, кто не мог тягаться с ним в знаниях и почитал, что оказывает особую честь, если подобное веселье обращено на того, кто и вовсе ничего не смыслил в практике магических наук.
- Смею напомнить вам, что «рогатая лошадь», о которой вы говорите - это единорог. То бишь тварь, втрое сильнее любого самого крепкого скакуна, что сыщется в феларском королевстве. Природа щедро наградила свое творение, и оно способно разбивать любое заклятие в добрых пятидесяти ярдах вокруг себя, а также отражать направленную в него магию своим пресловутым рогом.
- Не стоит набивать себе цену. Ты добыл. Ты опоздал. Получи половину и проваливай! Не испытывай мое терпение, «ловец удачи», в этот раз она тебе изменила. Тем паче ты сделал только половину работы, как я полагаю. Ведь я сообщил о том, что непорочная дева способна приручить это животное. Я снабдил письмом к той, которая мне многим обязана. Она должна была существенно помочь.
- Видимо, единорог посчитал ее недостаточно девственной, отчего пригвоздил к ближайшему дереву, и под истошные вопли этой «непорочной девы» я отсекал рог, попутно стряхивая с него вываливающиеся кишки!
В глазах Рэйтца сверкнула молния. Он не привык чтобы ему перечили. И кто?! Простой головорез-наемник, коих везде было как грязи.
- Наверняка ты показал довольно много прыти, когда удирали с этим рогом?
- Я едва уцелел!
- Поздравляю! Так отдай, наконец, то, что принадлежит мне по праву.
- Надеюсь, вы ответите мне тем же?
- Я же сказал половину!!!
- Тогда у вас нет права на то, что я принес. Сделка есть сделка.
- Вот значит как? - смех архимага снова разнесся под сводами, - Так мы сейчас проверим, стоит ли твоя прыть такой оплаты!
Карнаж не стал ждать и бросился прочь, обратно по коридору. Наивно было полагать, что маг забудет их давнюю встречу в Швигебурге и станет долго терпеть того, кто когда-то нанес ему в плечо удар кинжалом.
Факелы на стенах разрывались у «ловца удачи» за спиной, обливая стены и пол жидким пламенем. Каменная кладка затряслась от нагнетания той магической силы, что клешнями вцепилась в горло полукровки, не давая вздохнуть.
Не в первый раз проклиная чувствительность собственной крови к магии, Феникс добрался до просторного зала, где Рэйтц принимал высокородных гостей. Приготовленные графины с вином и яства разлетались вдребезги, уничтожая великолепие богато накрытых столов. Двери захлопнулись перед самым носом у «ловца удачи» и отбросили того назад охранной печатью. Карнаж едва не лишился чувств, но кое-как поднялся на ноги. Он судорожно искал путь к спасению под оглушительную ругань металлического, искаженного магией голоса Рэйтца, что эхом рвал уши, настигая «ловца удачи» даже здесь.
Скоро архимаг придет за ним и тогда полукровке было несдобровать.
Огромный медный обруч под потолком, на котором помещались свечи, был немного приспущен в ожидании гостей. Феникс подпрыгнул, уцепившись за перекрестье, куда крепилась основная цепь, отходя еще шестью с более мелкими звеньями к краям обруча, и забрался на него, судорожно вцепившись одной рукой в это самое перекрестье, а другой в собственное горло. Скулы сводило от жуткой боли, в глотке бушевало сущее пламя, не давая сглотнуть.
Рэйтц не заставил себя долго ждать. Он ворвался в зал, разбрасывая столы и в бешенстве выкрикивая что-то бессвязное. Правы были те, кто считали, что, после падения ордена стихии Огня, многие из уцелевших адептов выжили из ума. Архимаг метался, рвал волосы на голове и продолжал наращивать мощь, которая просто своим присутствием грозила прикончить полукровку. Карнаж сдавленно стонал, жалея о том, что не дождался, пока маг спалит его до сапог. Подобная смерть была куда лучше чем та, что теперь грозила ему, будучи во сто крат мучительнее сожжения заживо. Вряд ли тут был расчет архимага. Да и о каком расчете можно было говорить? Стоило лишь краем уха услышать в тот момент «уважаемого и могущественного» и все становилось предельно ясно.
Полукровка пытался вспомнить хоть что-то из системы защитных оберегов, которую пытался до него донести его покойный учитель. Островитяне не углублялись в саму магию, а изучали противодействие ей с помощью энергетических ресурсов собственного организма, не прибегая к амулетам, а лишь к начертанию простых формул на обрывках бумаги, либо же создавая внутренний психический барьер, когда под рукой не оказывалась ничего другого. Но срок обучения Феникса у Киракавы оказывался слишком мал для постижения этой техники. К тому же сейчас многое не давало сосредоточиться, и «ловцу удачи» стоило немалых усилий собрать воедино свой дух, в то время как металлический обруч зашатался и закрутился волчком подобно огромному колесу, а свечи сгорали, полыхая как факелы…
Рэйтц вышел в центр зала. На свое счастье Карнаж за долгие годы подавил боязнь огня, осмыслив и скомкав в памяти часть того, что он видел на горе, где погибла его мать, объятая пламенем дракона. Руки сами выхватили длинную тонкую цепь с мелкими звеньями. Уцепившись ногами за перекрестье вращающегося огромного обруча, полукровка свесился вниз и накинул цепь на шею архимагу. Пламя метнулось по ней к кистям, но Феникс не ослабил хватку и с криком от разрывающей его боли вертелся вместе с обручем, стягивая цепью горло Рэйтца. Металлический рев чародея оглушал. В ушах гремело, словно кто-то рядом дубасил в огромный набат.
Собрав остаток сил, Карнаж резко рванул цепь вверх и на себя, изогнувшись всем телом. Ступни архимага оторвались от пола и хруст сломанной шеи оборвал весь тот ад из боли и хаоса пламени, что царил вокруг.
Расплавленные свечи мерцали в темноте под потолком зала. В тусклом сиянии длинная фигура плюхнулась на пол возле бездыханного тела Рэйтца посреди обломков мебели и осколков посуды, и растворилась в темноте.
Двери распахнулись. В сводах лаборатории архимага заскрежетали вываливающиеся из стен крепежи опор мудреных конструкций для алхимических сосудов. На пол один за другим выпадали камни из кладки стен. Вот и в коридоре… Постепенно звук приближался. По мере того как шум падающих камней становился ближе и ближе он утихал, вырываясь из забытья сна стуком в дверь…
Карнаж резко вскочил схватившись за меч. Кто-то настойчиво продолжал барабанить в дверь, явно собираясь добудиться спящего. Полукровка прижался к стене и, пытаясь стряхнуть путы отступающего сна, выглянул в разбитое окно.
Луна как медный начищенный грош ярко блистала на черном небосклоне, пойманная в старую паутину, что раскинулась на доброй четверти окна и тихо колыхалась от потоков холодного воздуха.
Озаренная лунным светом фигура незнакомца чернела возле двери. Он был высок ростом и стоял, гордо вскинув голову, словно настойчиво ломился не в развалившуюся хижину где-то у черта на рогах, а в роскошное поместье на званый обед. Феникс, тем не менее, открыл дверь и, прислонившись плечом к косяку посмотрел в мутные глаза, которые уставились на него с бледного, чисто выбритого лица.
– Доброй ночи, сударь, - пожелал незваный гость, - Я заплутал в болотах и весь продрог, не будете ли вы любезны пустить меня к вам на постой?
– И вам доброй ночи, - любезно ответил Карнаж, - А какая нелегкая занесла вас в эти дебри позвольте узнать? И вы что же, пробирались сюда пешком? Я не вижу вашей лошади.
– Моя лошадь пала в дороге. У меня есть неотложное дело в одном местечке, на восточном побережье. Я очень спешил, и мой верный конь не выдержал. Так что? Пустите меня погреться?
– Да я уж вижу, вас всего трясет от холода, - протянул Феникс и опустил глаза вниз, делая вид, что изучает рассохшийся от времени деревянный порог.
Странное дело, незнакомец пробирался по таким мокрым местам пешком, в дорогом плаще до пят, и, тем не менее, ткань даже не намокла, а сапоги словно только что были надеты после оплаты заказа у сапожника. Несомненно ночной гость либо свалился сюда с неба, либо умел ходить так, чтобы не касаться ногами земли.
«Ловец удачи» снова поднял глаза и с интересом посмотрел на бледное лицо, которое сводили подавляемые мимические судороги. Язык топорщил губы, поглаживая резцы во рту.
Какой там холод?! Его трясло от жажды.
– Вы больны? - с усмешкой спросил Феникс.
– Черт возьми, в таких местах не мудрено подхватить простуду! - голос незнакомца дрогнул.
Длинный плащ распахнулся, и под ним полукровка увидел последний штрих в набросанном им портрете: длинный меч с богато украшенной рубинами рукоятью. «Ловец удачи» засунул руку за ворот своей рубахи и вытянул из-за него амулет в виде черепа. Два лунных камня в глазницах ярко горели, изливая на руку Феникса мутное сияние.
Незнакомец отшатнулся, потирая левой рукой с длинными холеными ногтями висок. Меж тем правая рука, заключенная в тонкую бархатную перчатку, шмыгнула на рукоять клинка, увенчанную граненым рубином.
– Что это с вами, сударь? - процедил сквозь зубы Карнаж.
Ночной гость зло сверкнул глазами на «ловца удачи» и ощерился, продемонстрировав длинные клыки.
– Выходи, проклятый полукровка! - прорычал вампир вмиг переменившимся голосом, - Приготовься к танцу смерти при яркой Луне!
– Не слишком ли много чести бросать традиционный, промеж вашей братии, вызов мне, простому смертному? - изумился Феникс.
– Становись, без лишних разговоров! Умел убить - умей отвечать за свои поступки!
– Убить? Вы о чем? - округлились глаза полукровки.
– Ты убил моих слуг и лишил меня пищи. Я шел за тобой, чуя кровь на твоих руках. Меня пыталась остановить та жалкая кучка сброда на мануфактуре - я раскидал их, и пусть молятся на того воина с мечом убийц неупокоенных, что не осушил каждого до дна!
– Что ж, - на лице Карнажа не дрогнул ни один мускул, - Зря вы явились ко мне. Я, возможно, храбрец, но не сумасшедший, чтобы лезть под меч голодного и злого как сто чертей вампира. Слухи о вашем искусстве в обращении с этим заурядным оружием особенно в ходу теперь, когда кузнецы озадачены тем, что и как ковать. В наши времена таких искусных фехтовальщиков, как вы, осталось ужасно мало и, преклоняясь перед вашим искусством, сразу признаю победу за вами.
Ночной гость несколько раз переменился в лице, когда полукровка учтиво склонился перед ним, сверкнув исподлобья своими желтыми глазами. В них читалась плохо скрытая насмешка.
– Ты не смеешь мне так просто отказывать! - вампир ринулся на «ловца удачи».
Карнаж спокойно отступил на шаг от двери. Ночной гость словно натолкнулся на какое-то незримое препятствие и застыл у порога, страшно вращая глазами и скалясь под глумливый смех Феникса сквозь сомкнутые губы.
– Вы совсем позабыли, сударь, одну старинную и популярную теорию «Дома ныне живущих». Ее составил какой-то фанатичный экзорцистом лет, эдак, триста назад. Но она и сейчас очень популярна, - сложив руки на груди полукровка сладко зевнул и, поежившись, добавил, - Хотите жить вечно? Скройтесь под плащ смерти. Но в дом человеческий, без приглашения, дорога вам закрыта навсегда. А приглашать вас войти я не имею никакого желания.
Дверь громко хлопнула перед носом вампира, разразившегося громкими проклятиями в адрес «ловца удачи». Потомственный nosferatu заметался вокруг старой хижины. Он и рад был бы чинно уйти, назвав полукровку трусом, но голод лишал рассудка, а уж если рядом чувствовалось присутствие живой твари, то это превращалось в настоящую пытку. Однако, достать «ловца удачи» ему не представлялось возможным.
В своих поисках вампир наткнулся на пугливо уставившегося на него белого коня, привязанного у иссохшего дерева. Сильванийский скакун смотрел на монстра испуганными глазами и не мог сдвинуться с места от страха. На лице вампира появилось мученическое выражение - так низко пасть после молодого и бурлившего свежестью сока, что он вкушал на мануфактуре.
Сперва он брезговал, считая кровь безродных отвратным пойлом для упырей с погостов. Но как же она оказывалась свежа и чиста. Едва попробовав ее, он понял, что, в сравнении с благородством происхождения, чей вкус часто подпорчен старым кровосмешением, эта молодая и горячая в простоте своей черпала тот самый, неповторимый, вкус.
Теперь не было иного выхода. Это сейчас голод дает силы, кровавую ярость и безумие, как лампада, которая вспыхивает ярко в последний раз, прежде чем погаснуть навсегда. Дальше будет слабость, немощь, хуже чем у древнего старца, выпадут клыки и придет жалкая кончина, что довершит дневное светило. Худшая гибель среди nosferatu и самая позорная.
– И дался вам мой сильванийский жеребец, сударь? - окликнул вампира Карнаж.
Ночной гость обернулся навстречу висящему на вытянутой руке медальону и отлетел назад, рухнув в снег.
Полукровка прицепил медальон к ремням на груди радостно заржавшего при его появлении коня.
Вампир резко вскочил на ноги и застыл - в руке «ловца удачи» мерцал густым светом лунного камня немного изогнутый меч. Древний неприятель рода nosferatu, лунный камень, отравлявший любое оружие ядом, был пострашнее всех осиновых кольев, серебряных стрел и распятий из примитивного инструментария изобретенного людьми. Мало кто знал об этом, настолько же эффективном, насколько и дорогом средстве, ведь не достаточно было просто вооружиться этим камнем, требовалась специальная обработка и зачарование, чтобы высвободить его подлинно губительные свойства. Поскольку это было по силам только черным колдовским искусствам, то источник этих творений оказывался очевиден - гильдии некромантов. Их почитали давно сгинувшими в смутах, однако они оказывались куда более жизнеспособными, чем разрозненные междоусобицами семьи вампиров.
Карнаж вынул склянку с эликсиром, что дал ему горбун, и показал противнику, уже готовому броситься в бой. Погибать здесь не входило в планы полукровки, пусть даже вампир отравится его кровью и тоже издохнет часом позже.
– Буду честен с вами, - взяв себя в руки произнес Феникс, с трудом сохраняя невозмутимость, - Эта дрянь бежит по моим жилам и мне приходится пить ее каждый день. Так что, если вы поживитесь мной, то умрете в жутких муках. А коня я вам не отдам, иначе сам погибну, так как не успею добраться до того благодетеля, который призвал меня и дал это снадобье.
– Некроманты… - протянул как-то устало вампир.
Оба стояли друг напротив друга не шевелясь и смотрели сквозь противника.
Похоже, их учили одни и те же мастера, как бы ни забавно это казалось здесь, в глубине заброшенных земель.
– Что ж, знай, полукровка, какая честь выпала тебе по случаю! Все думают, что вампиры есть и живут себе, сокрывшись ото всех после войн. Это не так. Нас почти не осталось… Так что… тебе выпала честь!
Вампир набросился на Карнажа быстро и уверенно. «Ловец удачи» еле успел среагировать хоть и был готов к этому броску. Смешавшись в большую черную тень оба сцепились на мгновение. Послышались два глухих удара и вскрик. Феникс отскочил к стене. В его руке были ножны с мечом вампира. Сделанный из золота, тонкой работы замок от ножен, ведущий к гарде, не был даже открыт. Владелец и не собирался вынимать клинок, так что попытка обезоружить до того, как меч на сближении выходил из ножен, так или иначе увенчалась бы успехом. Полукровка изумленно уставился на припавшего на колени вампира, зажимавшего подрубленной кистью резаную рану на животе.
– Отличный удар, - с насмешкой произнес противник Феникса.
Карнаж хмыкнул, понимая, что на самом деле успел только потому, что так захотел его визави.
– Отнеси мой меч тому некроманту, который призвал тебя на службу… И поклянись мне, что скажешь, что именно ты убил меня. Да, солги, хоть ты и знаешь как было бы дело… Тебе довелось прикончить, возможно, последнего истинного вампира на Материке. Теперь я могу уйти достойно к своим братьям в разрушенный город и там ждать часа, когда, через сто сотен лет, мы вернемся в новый мир, как обещали наши прародители, услышав эту весть в песне Бездны.
– Клянусь, - нехотя ответил Феникс, приложив руку сжимавшую ножны с мечом к сердцу.
– Благодарю, - сказав это, вампир начал растворяться.
Белый туман стелился по земле на том месте, где он припал на колени. Вскоре дымка посерела и поднялась небольшим облачком в воздух, удаляясь в лунном свете на восток, к руинам старинного города.
Мышцы полукровки, насильно выведенные из состояния подаренного эликсиром теплого, липкого расслабления, вздрагивали. Боль отдавалась в спину. Карнаж понял, что больше не сможет уснуть. Пожалев своего коня, на долю которого выпало такое потрясение, он не стал сразу вскакивать в седло, а развел костер под иссушенным остовом дерева, к которому привязал животное, собираясь дождаться утра и остаться при скакуне, коль скоро в округе все же водилось что-то плотоядное.
Эта стычка вытряхнула сознание Феникса из забытья, словно пьянчугу, что в мгновение ока протрезвел, встретившись по дороге домой с привидением покойной тещи. Богато украшенный меч в ножнах с позолотой стоял прислоненный к дереву. На нем играли блики разгоравшегося пламени костра. Скорость решений и рассуждений вампира, навела «ловца удачи» на мысль, что даже nosferatu, при их вечной жизни, иногда случалось поторопиться с выводами.
Боль нарастала, пульсируя под металлическими пластинами на лопатках. Полукровка больше не мог ее подавлять. Как же больно…
Он сжался в комок у костра, обхватив ребра руками, и вцепился зубами в край воротника. Не в первый раз ему приходилось терпеть. Глухая ночная тишина не давала отвлечься. Даже располагавшееся вокруг болото не радовало ни единым звуком.
Полукровка глухо зарычал от слишком сильного приступа. Трясущимися руками он открыл склянку с зельем и капнул себе на кончик языка. Снова приступ боли, да еще замутило от едкого эликсира, не обрадовавшего своим появлением голодный желудок. Но скоро немного полегчало и тошнота отступила. Он схватил в охапку ножны со своим мечом и прислонился плечом к высохшему дереву. Вперив пустой взгляд в пляску языков пламени маленького костра, он так и собираясь просидеть до самого рассвета.
Откуда-то издалека, в темноте, раздался облегченный вздох, проплывший над самыми кончиками острых ушей «ловца удачи». Феникс даже не шевельнулся. Сильванийский скакун задергался и беспокойно фыркнул. Из темноты к ним вылетела стайка светлячков. Пламя костра спряталось где-то среди углей, уступая этим существам право светить и радовать глаз Феникса.
Полукровка изумленно наблюдал за парящими вокруг него огоньками. Нигде, кроме Сильвании и острова Палец Демона, он их не встречал. И вдруг тут, посреди начинавшейся зимы, такое чудо! Он разглядел, что маленькие насекомые на самом деле были иллюзией, настолько слабой, что оказались даже прозрачными. Похоже тот, кто прислал их сюда, знал, где Карнаж всегда хотел оказаться после любой драки в подворотне, погони или схватки в каком-нибудь темном закоулке…
Там, далеко на острове, с учителем, чтобы старик снова был жив и больше не оставил его одного так рано. Еще до того, как Феникс был выброшен на дорогу неизбежного отмщения - самого малого, что мог сделать для заменившего ему отца. Ведь Киракава не отшатнулся от осиротевшего полукровки, словно от прокаженного, не повернулся спиной, как сделала тетка после гибели Аира. Карнажу никогда не забыть, как он протягивал к ней руку, но эльфка как-то грустно посмотрела на него, пришпорила коня и уехала по дороге, растворившись в вечерних сумерках. Тогда глубокое отчаяние впервые захлестнуло его там, посреди острова Палец Демона, когда он подлинно ощутил, что никому больше не нужен в целом свете. До конца своих дней Карнажу не забыть, как старик успокоительно положил ему руку на плечо. На первый взгляд невзрачный, сухой как щепка, низкорослый старичок с глазами щелочками, хитро смотрящими из-под широкополой тростниковой шляпы. Он так смешно выговаривал слова на феларском языке, словно оступался всякий раз на окончаниях…
Героические свершения родителя не согреют ночью у костра, не дадут миску похлебки, не позаботятся и не научат никого и никогда, а лишь дадут пример. Если дадут. Когда Феникс смотрел вслед удалявшейся всадницы, рыдание комом подкатило к горлу мальчишки, которому едва исполнилось одиннадцать лет. Обида глубоко ранила молодое сердце. Что он такого успел совершить? Когда умудрился стать настолько нежеланным для всех?! Все вокруг только и умели, что объяснять ему мудреными фразами о наследии Xenos и прочими сопряженными трудностями. И только старый Киракава промолчал, улыбнулся и протянул ему флягу с водой, помогая запить и проглотить тот ком, что грозил вырваться из горла рыданием. Единственный, кто остался верен клятве, данной его отцу: наставлять и защищать наследие Xenos. В тот вечер они сидели у костра на берегах Саины, что своими водами разделила остров Палец Демона на два берега. И над водой среди камыша летали эти светлячки. Тогда Карнажу было так тепло, как никогда более не грел его ни один костер, и так спокойно, как нигде более под звездным небом у обочин бесчисленных дорог.
Выполнив очередной заказ и сжимая в руке туго набитый кошель Феникс снова и снова ощущал бездушный хлад этого золота. Оно могло накормить и напоить, устроить на ночлег, избавить от трудностей и подкупить недоброжелателя. Но никто не смог бы, даже за все те немалые суммы, что «ловец удачи» получал от магов, вернуть ему ту реку, тот костер и старого учителя, что так смешно выговаривал феларские слова. Хотя бы это… Ведь оно казалось полукровке гораздо проще, чем абсолютно невыполнимое желание обрести то, чем обладали прочие дети - семьей, домом и… детством. Когда в одной старой книге он наткнулся на измышление неизвестного мудреца о судьбе героев и их детей, то лишь грустно улыбнулся. Он был хорошо знаком с этим. Не просто забыли, стерли со страниц жизни прочих. Не пустили в новый мир, который сотворили героические предки.
Светлячки кружили вокруг него, одиноким силуэтом гревшегося у костра в ночи, увлекая взгляд своим мудреным полетом и незаметно поглощая время до рассвета.
Феникс снова был там, на берегу Саины, и грелся с учителем у костра…
Кто же это для него сделал? Кто смог понять?
Взгляд желтых глаз оторвался на мгновение от дивного танца огоньков в воздухе и остановился на слишком ярко светящемся медальоне, прикрепленном к ремням на груди сильванийского коня.
Так вот каким образом столь слабая иллюзия могла добраться сюда.
– Спасибо, Кассар, - прошептал «ловец удачи».
The accusations and the blame,
True or false, they seem the same.
Filthy fingers rise in rows
And out of shit a flower grows.
Sami Lopakka [10]
Затемно Феникс вскочил в седло и двинулся на северо-восток, оставив светлячков и дальше танцевать вокруг потухшего костра. Он намеревался как можно скорее обогнуть руины города вампиров. Силы были не беспредельны и следовало поторапливаться, как бы ни дороги были ему эти, вновь ожившие, воспоминания.
«Ловец удачи» давно принял и смирился с тем, что таковы были особенности его непростого ремесла: оказываться то в бурлящих жизнью городах, то посреди бесплодных земель, всякий раз испытывая тем самым на прочность собственное сознание. Очень часто приходилось искать что-то, что представляло ценность именно трудностями связанными с его добычей.
Когда полукровка только собирался взяться за свое ремесло, его осмеял первый заказчик, потому что Феникс не понимал и половины тех мудреных слов и имен, которые требовалось знать для всего того, что творилось вокруг магических наук. Пришлось изрядно поднатореть не только во всех этих премудростях, но и укрепить свой дух, ведь нужно было черпать откуда-то немалое мужество на, пусть и щедро оплаченные, но, подчас, слишком рискованные предприятия. Рискованные именно неизвестностью и непредсказуемостью, отчего находчивость ценилась больше, чем любое мастерство меча. Однако, пусть и последнее тоже являлось немаловажным, все же самым сложным, как в очередной раз рассудил полукровка, было не сойти с ума посреди той пустоты, что царила по другую сторону городских стен.
Огибая по склону высокого холма то, что некогда было городом вампиров, Карнаж невольно покосился на проломленный купол, ведущий в подземелье, оскалившийся каменными зубьями в небо с края обрыва над водами моря Молчания. «Ловец удачи» задумался над тем, какое именно поручение собирался дать ему некромант? Кассар, что и говорить, с соответствующей помпой предполагаемого Фениксом могущества, обретенного в Бездне, препровождал «ловца удачи» в свою обитель. Пусть и поистрепанную историей, но остающуюся самым выразительным знаком присутствия ордена заклинателей мертвых на Материке. «Ловец удачи» очень надеялся, что проделал весь этот нелегкий путь не за тем, чтобы выслушать предложение об экспедиции в глубины города вампиров, чье близкое соседство со Старой Башней красноречиво демонстрировало своими руинами полное поражение объединившихся столетия назад адептов стихии Смерти.
Однако, с появлением в этих местах нового деятельного хозяина, наподобие Кассара, все могло перемениться и стать символом торжества одной из двух сторон, что испокон веков мерились силами в так и не поделенном могуществе Бездны. Само время, в лице Хроноса, усмехалось этим потугам со страниц многочисленных описаний войн «нерушимого», казалось бы, союза.
Полукровке, помимо прочих, доводилось листать копии этих произведений архимага, когда «ловец удачи», под видом ассистента алхимика, проник в хранилища книг Форпата. Это могло весьма пригодиться сейчас. Меч вампира болтался притороченный к седлу и при вручении этого «сокровища» адресату Карнаж не хотел сболтнуть чего-нибудь лишнего касательно щекотливой темы вражды вампиров и некромантов. Что и говорить, и те, и другие были незаурядны в своих традициях и даже культурах, но там же черпали непредсказуемую жестокость и изощренный цинизм, которые в их кругу были в порядке вещей. Исходя из этого исполненная клятва, данная умирающему, и последующий отказ от предложения некроманта исследовать руины могли возыметь для «ловца удачи» самые дурные последствия.
Ветер завывал меж каменных зубьев проломленного купола, который Феникс миновал по узкой тропинке, круто взбиравшейся к вершине соседнего холма. «Ловец удачи» со смешанным чувством страха и восхищения пробирался по краю руин, уводивших глубоко в подземные дебри. Только вампиры, объединившиеся четырьмя самыми могущественными семьями, могли отважиться построить свое обиталище там, где имелась брешь известного мира, ведущая в Бездну. По сравнению с тоннелями Фивланда, это было куда более величественным творением и, в то же время, очень рискованным по своей сути - иметь у подножия многоуровневых построек дыру в непостижимую пустоту, в Ничто. Карнаж читал, что из-за возведения этого города пустили свои первые корни распри некромантов и вампиров, описанные Хроносом в его трудах красочно и с долей сарказма.
Феникс выбрался на заброшенную дорогу, ведущую вдоль берега, значительно отдалившись от «гиблого места». Конь неожиданно поднялся на дыбы и отчаянно заржал. Полукровке стоило немалых трудов совладать с ним. Но животное не двинулось с места, а повернулось и настороженно смотрело в сторону руин.
Откуда-то из глубин купола рвался наружу громкий рык, подхватываемый сонмом других голосов, оглушая даже на таком расстоянии чуткие уши Карнажа поистине адской канонадой. Сливаясь воедино мелодичные протяжные женские и грубые мужские голоса вырывались оттуда, исполняя в этом неистовом хоре песнь. «Песнь рассвета» вампиров рвалась на встречу солнцу, что, скрываясь где-то высоко, среди серого неба, неумолимо приближало новый день. Поднявшись вверх и разливаясь по окрестностям, пение пронзило холодный воздух, на мгновение остановив поток ветра с моря, и снова нырнуло вглубь проломленного купола. В наступившей тишине с гулом и треском ломавшегося камня из глубин города к поверхности поднялись обломки купола и начали скрепляться меж собой, возвращаемые неведомой силой на прежние места.
Карнаж с усилием поворотил коня и дал тому шпор, во весь опор поскакав прочь от этого места. «Ловец удачи» в ожесточении, порожденном вновь вступившей в спину острой болью, гнал что есть духу туда, где, на расположенной вблизи к обрыву берега скале, возвышался остов Старой Башни. Бешеный галоп коня отдавался в лопатках, но терпению полукровки на сей раз пришел конец. Он в бешенстве вонзал в бока сильванийского жеребца шпоры, пытаясь сбежать от этой, сводящей с ума, боли, что пробегала судорогой по рукам и ногам, а сухость и резь в горле снова не позволяли сглотнуть.
Остатки каменной изгороди встретили его распахнутой калиткой. На полном скаку он чуть не сшиб с ног поджидавшую там огромную фигуру.
Конь встал как вкопанный, чуть не выкинув из стремян седока. Рука перехватила уздечку, успокаивая бедное животное, в которое всадник, словно одержимый бесом, продолжал безжалостно всаживать шпоры.
– Феникс, черт тебя дери! Прекрати немедленно! - окрикнул «ловца удачи» Кассар.
Безумный взгляд огромных черных глаз впился в заклинателя мертвых. Полукровка схватился было за меч, но некромант с усмешкой схватил его за шкирку, как нашкодившего котенка, и вырвал из седла. Карнаж еще долго приходил в себя, после того, как Кассар вернулся в свое нормальное состояние, перестав быть гигантом ростом на две головы выше сидевшего на коне Феникса.
– Так то лучше, - заключил некромант, возвращая поводья «ловцу удачи», - Пойдем, надо что-то срочно делать с твоими ран'дьянскими крылышками, иначе сбрендишь от боли прежде, чем я тебе изложу суть дела.
– Странно… Боль отступила, - потер плечи Карнаж.
– Еще бы, но я, знаешь ли, не сиделка тебе, чтобы все время быть рядом. Так что пошевеливайся!
Феникс последовал за Кассаром, с изумлением рассматривая приготовившийся к зимней спячке сад с деревьями и засыпанными снегом клумбами, меж которых вели узкие тропинки, взбираясь на верхние уровни сада, спускавшегося от Старой Башни полукругом «ступеней». Возле одного из вишневых деревьев так и стояла прислоненная к нему небольшая деревянная лестница, а рядом валялось забытое пустое ведро. Каменная изгородь была во многих местах восстановлена, а та, что, следуя полукругу форм, преграждала путь к мосту, перекинутому к скале с башней, явно возводилась недавно и сверкала новыми металлическими прутьями отворенной калитки.
– Я польщен, - заметил Феникс, покуда они шли ко второй изгороди, - Меня встретил сам хозяин и провожает до порога дома. Не много ли чести мне, простому наемнику?
– Не надо иронии. Я тебе не зазнавшийся маг, которому надо добирать солидности, отсиживая свою задницу в башне, и демонстрировать этим презрение к наамному головорезу. Походит чем-то на сказания о принцессах, что тоскливо смотрят из бойниц и ждут когда же найдется охотник до девственного тела, а стоило им спуститься, и дело бы пошло куда быстрее, - некромант хмыкнул и смачно сплюнул себе под ноги.
– Я удивлен.
– Ничего удивительного. Даже тот, кто добился некоего могущества, тем более должен осознавать, что хлеб за брюхом не ходит… Ты ведь не это хотел сказать?
– Проклятье, я и забыл с кем имею дело, вспомнить хотя бы прошлую ночь, - сжал зубы Карнаж.
– Не злись, я действительно хотел знать, каким образом ты угробил такого психопата как Рэйтц. Пусть он был безумен, но тем не менее чертовски силен! Поэтому и наблюдал через талисман. Ведь я в долгу не остался, не так ли? Случайно вышло, но, я думаю, ты не в обиде за то, что я наткнулся на нечто столь сокровенное для тебя… Так произнеси же наконец то, о чем ты сперва подумал, войдя в этот сад! Ну же!
Феникс хранил упорное молчание и, еще раз окинув взглядом окружающее, смутился. Справедлив ли был он, предположив, что некромант изгнал отсюда тех, кто пытался обжить покинутое место?
– Ну? Я чую сомнение. Это очень хорошо. Что ж, скажу сам, если ты решил быть нем как рыба. Эти клумбы, изгороди и деревья вскопали, выложили и посадили мои слуги по моему приказу. Изгнав отсюда всю нечисть, что бродила в округе. Я взял то, что мне причитается по праву.
– А вампирское логово неподалеку? - осторожно напомнил Карнаж.
– Ха! Силен, брат, обозвать такое место «логовом». Из-за него пошла вся та кутерьма и резня промеж нашего союза. Мы, некроманты, обнаружили разлом пространства раньше, чем вампиры. Сначала было интересно узнать, почему пропасть находится так близко от моря, но потом… А! Черт возьми, если ты подумал сначала так же об этом саде, как и все остальные, то что тебе говорить?!
– Прошу прощения.
– А что толку? - обернулся некромант.
– Я подумал еще кое о чем, - отведя глаза начал Феникс и осекся.
– Интересно, - подхватил Кассар, пытаясь поймать взгляд полукровки.
– Если ты тогда послал эту иллюзию, значит что-то понял обо мне. Хотя это походило больше на услугу за услугу.
– Верно! - оскалился некромант, - Потому что я сам был один в этом мире. Совсем. Даже родители мои оказались приемными и отвернулись от меня, когда дали о себе знать мои таланты. И, в отличие от того ларонийца, который ведь продал тебя? Не так ли?
Карнаж утвердительно кивнул. Лицо ожесточилось при воспоминании о том бешеном беге по переулкам от ларонийских сыскарей и драке до последних сил с джарром у ворот Форпата.
– Вот. В отличие от того «беляка», я не сидел в теплых залах, пролистывая старинные фолианты, а на болоте жрал лягушек, и потом, вместе с моим наставником, грел замерзшие руки, которые от холода не слушались и не могли плести заклятие, у тлеющего костерка в хижине где щелей было гораздо больше, чем стен. Сейчас я не чувствую ни тепла ни холода, но я всегда буду помнить о них. Там, в той хижине на болотах, у отшельника, который учил меня, осталось то самое, что для тебя неизменно будет на берегу Саины, возле зарослей камыша.
– Кассар, а почему я? Мы были в расчете. Я доволок тебя до твоих прятавшихся в лесах собратьев и взял положенную уплату. Тогда ты не читал своим медальоном мои воспоминания.
Некромант замолк. Он задумчиво посмотрел куда-то вдаль. Глаза его были пусты. Наконец, словно собравшись с духом и поразившись, что есть еще вещи, о которых он не может сказать сразу и просто, рассудить по обыкновению скептически, как всегда, он ответил:
– Потому что тогда, на той обочине, подыхая как бродячий пес, подстреленный заклятием мага, видать важной птице не поспешил уступить дорогу, я очень плохо рассудил об этом мире, проклиная его на все лады. Но ты, черт тебя побери! Впервые кто-то чужой протянул мне руку, помог подняться… Я никогда этого не забуду.
Оба молча стояли у калитки. Некоторое замешательство вызывали подобные вопросы и ответы у тех, кто свыкся с отношениями «баш на баш» и прочего в том же духе, что являлось несомненной реалией времени перемен, вернее, небольшого его отрезка, что неизбежно наступал после любого крупного потрясения.
– А все же славно, Феникс, что мы встретились! - наконец произнес некромант, - И я не собираюсь предлагать тебе спускаться в город вампиров, чтобы, едва заполучив, лишаться такого хорошего знакомца.
– Проклятье, Кассар!
– Хорошо-хорошо, больше не буду читать твои мысли, - заклинатель мертвых пропустил Карнажа в открытую калитку.
– Но, согласись, разве ты бы не использовал полученные возможности при первом удобном случае? - добавил он, направляясь следом за «ловцом удачи».
– Возможно, но не так нагло сообщал бы об их применении! - огрызнулся Феникс.
Некромант хрипло хохотнул над выражением бессильной злости на лице полукровки и подозвал горбуна, что поджидал их во дворе. Напевая себе под нос, тот взял заботу о коне Карнажа на себя и повел животное в наспех выстроенные у края обрыва стойла.
– К тому же, если уж избавляться от тебя, то, хоть в этом нет причин, довольно было направить голову ран'дьянца в обратном направлении, - сказал, будто сам себе, некромант, - И сейчас dra растащили бы твои кишки отсюда до Фивланда. Однако, я тронут подобным доверием. Ведь, в конечном счете, отделение головы противника тебе принесет лишь безопасность и только ее, а мне на несколько месяцев подобный опытный образец задаст работы. Интереснейшие исследования, поверь мне!
– Насчет dra я не был бы так уверен, - не дрогнувшим голосом заверил Карнаж, - Благо они сильно ограничены в своих перемещениях по Материку. Чем дальше от родных краев, тем они слабее.
Кассар в свою очередь согласно кивнул. Они подошли к узкому мосту, что вел через обрыв на скалу, которая в давние времена служила надежным оплотом для ордена некромантов, и там они возвели свою башню, что со временем была достроена, но, едва приобретя поистине величественный вид согласно архитектурным традициям зодчих от чародейства, была вскоре порушена. Теперь же, окруженная строительными лесами, она обещала в скором времени вновь обрести былое великолепие.
У подножия каменных опор на краю моста лежали две сложенные пирамидами кучи черепов. Карнаж остановился возле них и с многозначительной ухмылкой посмотрел на «гостеприимного» хозяина Старой Башни, который воздел очи горе и, взяв с каждой кучи по одному черепу обернулся к «ловцу удачи».
– Мне даже не нужно читать твои мысли, чтобы понять о чем ты подумал, - укоризненно заметил Кассар, взвешивая в руках черепа, - «Некроманты есть некроманты, и никуда от этого не деться», верно? Это не устрашающая демонстрация, как, в принципе, все и считают, а символ глубокого умозаключения, которое, на самом деле, лежит на поверхности. Скажи, ты сможешь сейчас указать мне, чем отличаются эти черепушки?
Сделав вид, что глубоко задумался, Феникс выждал немного и отрицательно мотнул головой. Заклинатель мертвых хмыкнул и, возложив останки обратно на их места, пошел по мосту, заложив руки за спину:
– Один из черепов принадлежал ранее знатному графу, а другой - простому крестьянину. Сейчас даже по весу они почти не различимы, но зато как рознился этот «вес» при их жизни. За голову одного и ломаного гроша не дали, а другого убил наемный головорез за горсть золотых. Забавно, что они встретились здесь. Поменяй я их местами, положи рядом или выброси в море - они равны. Все приходят к одному и тому же финалу, как листья осенью, что пожелтев сорвутся с ветки и, сколь не долог будет их полет на ветру, все равно падут на землю и сгниют.
– Интересная философия неизбежности, - ответил Карнаж, осматривая башню.
Полукровка пригляделся и заметил на строительных лесах движение.
– Не ломай глаза, Феникс, это также то, чего все прочие ожидают от нашего брата… Да, там трудятся поднятые моей волей бренные останки.
– Кассар, согласись, ведь за это вас и не любят?
– Во-первых, нам… по крайней мере, лично мне, глубоко плевать на «любят» или нет. Это не имеет значения. А во-вторых, что особенного в том, что я использую материал, расточительно выброшенный в выгребную яму истории?
– Оскверняешь могилы, тревожишь почивших… Проклятье! Стоит ли перечислять все те обвинения, что слышал любой, кто не вчера родился, в адрес вашего ордена?
Кассар резко обернулся.
– А не большее ли осквернение заставлять делать то же самое простого человека, у которого есть собственные эмоции и чаяния, который рожден свободным? Точно так же как я останки, какой-нибудь правитель своею волей направляет сотни себе подобных на возведение крепостей и замков. Но я не порабощаю души. Оставь это новичкам, которые не знают как по-другому поднять труп и заставить плясать под свою дудку. Так чем я хуже? Ничем. Это же тлен, я не угнетаю других с рождения, не давая им даже осознать, что они такие же люди как и все прочие. Наглядное подтверждение равенства - вон там, лежит себе спокойно на ветру у опор моста, где и феодал, и крестьянин, и герцог, и разбойник, - все в одной куче.
Феникс, выслушав тираду заклинателя мертвых, вдруг понял, кто теперь собирался его нанять. Полукровка неподдельно изумился тому, что услышал. Ведь раньше ему казалось, что теперешние заклинатели мертвых переродились в жалкое подобие первоначальной идеи. Теперь же, прочитанные сведения об ордене стихии Смерти в старых хрониках библиотек Форпата будто оживали на глазах.
– Черт возьми, - протянул Карнаж, почесав в затылке, - Кассар, неужели ты последовал за теми, кто еще верит в идеи изложенные в той книге… Я не уверен насчет названия, слышал краем уха и давно. Говорили, что неосторожно упомянувший о ней при авторе получил по губам заклятием и замолк на веки.
– Не догадываешься кто автор, что за книга и тот, кто получил проклятие молчания? Ты же встречал обоих лиц этой трагикомедии. Они парят нынче высоко. Клянусь своей черепушкой, что теперь это высота больше материальна!
– Окулюс и его писарь? - догадался Карнаж.
– Они самые. Только не писарь, а хронист. Не стоит лишать и без того униженного хотя бы такого скудного звания. А книга та - «Визардея». Монументальный труд полный идей, которые чужды даже сейчас. И я единственный обладатель этого сокровища! Представь себе!
Феникса особо не смутил этот восторг. Все то, что имело столь большое значение для практикующих магию, стекалось вполне материальным золотом в его руки после того, как он вручал это самое «бесценное», добытое не всегда с трудом, жаждущему. «Ловцу удачи» по большей части не было дела до того, что именно он доставлял, иначе он просто не смог бы заниматься своим ремеслом.
– Я смотрю, ты не понимаешь, что это значит и зачем вообще я говорю все это? - задался своевременным вопросом Кассар.
– Признаться, да, - откровенно сказал Карнаж.
– Что все это означает я поведаю позже, когда ты познакомишься еще с одним призванным мной в союзники. Но не слуги! Заметь, Феникс, с тобой говорят как с равным. Отчего я так смело и треплю тут языком. Может быть, просто зря сотрясаю воздух… Но мне не нужны бездумные тупицы, для которых золото - это и небо, и солнце, и земля под ногами, и вода в ручье. Золото властвует лишь там, где ему потакают, и нет достойных соперников этому презренному металлу.
– А здесь есть? Тогда назови этого соперника, - в словах Феникса сквозило скептические отношение к последнему утверждению, ведь на своем пути он видел сотню против одного событий, когда этот металл вершил все и вся.
– Всему свое время. Пойдем, - предложил некромант и, немного помолчав добавил, - Мне даже немного жаль тебя. Твой путь сопряжен с такими вещами, которые многие не хотят видеть.
– Незачем меня жалеть, Кассар, я сам себе это выбрал и мне за это хорошо платят, - отрезал Феникс.
Некромант лишь пожал плечами от той твердости, что он услышал в ответе и той решимости, которую заметил во взгляде полукровки. Заклинатель мертвых подумал, что так твердо может сказать лишь тот, кто подчинил эту бесцельную цепь из странствий и риска какой-то цели, и, хоть его и распирало любопытство узнать, что именно преследовал Карнаж на своей непростой дороге, но обещание не влезать в чужие мысли некромант сдержал. Тем паче, что ран'дьянская половина крови этого наемника не давала возможности проделать подобное незаметно. И Кассар не сильно тому огорчился. Если даже он не может скрытно проникнуть в мысли «ловца удачи», то что уж говорить о других магах, которые попытаются. Полукровка хотел скрыть эту свою особенность от некроманта, однако у тех, для кого прочтение мыслей явилось неожиданностью, в ответных словах сквозит досада и раздражение, а не подавленная злоба. Только по ответам Кассар уловил разницу и догадался. Ведь, будь на Фениксе защитный амулет, заклинатель мертвых почувствовал бы реакцию и сопротивление. А тут - пустота и никакого, даже слабого, намека на провал. Это было чревато игрой в догадки, что именно из извлеченного потока воспоминаний являлось правдой, а что подлогом. Выходила забавная ситуация - ему, Кассару, из всего того скудного выбора, что имелся в наличии среди пропитанных религией и богобоязненностью земель Фелара, попалось как раз то самое, что было даже больше его ожиданий: беспринципный, чувствительный к магии, решительный сорвиголова, следовавший только своим правилам, но почти свято чтивший законы сделки.
Преодолев мост, что соединял башню на скале с круто обрывавшимся берегом, оба ступили под своды арки невысокой, но толстой каменной стены. За ней расходился целый лабиринт выбитых в скале лестниц. Одни огибали массивное высокое строение башни и поднимались к крепко заколоченным или заложенным камнями дверным проемам, другие вскарабкивались к самой вершине, где некогда располагалась смотровая площадка.
Строительные леса возводил поистине гениальный архитектор, так как с подобными условиями работы их приходилось разбивать на несколько участков, которые хлипко держались на покатом черном камне скалы. Некромант не поскупился, так как материалом для строительных лесов послужил крепкий и гибкий бамбук, что пришлось заказать у островитян и, видимо, привлечь их же к работе с ним, помимо тех слуг, что трудились здесь не покладая рук ни днем, ни ночью. Порождения магической мысли заклинателя мертвых были сложены из костей и выглядели довольно необычно, однако, не имея даже подобия голов, отличались длинными руками и ногами с крючковатыми пальцами, что позволяло им, словно громадным паукам, карабкаться по неровной скале вверх вниз, поднося камни со дна моря.
Создавалось ощущение, будто строительные леса были возведены лишь для видимости, однако вскоре Феникс заметил сначала одного низкорослого островитянина в простой куртке подбитой мехом, потом другого. Затем некромант провел его мимо площадки, где целая команда этих работников отесывала камни, постоянно доставляемые туда паукообразными тварями из пучины. Завидев хозяина, низкорослые работники отложили свои инструменты и дружно кланялись сначала некроманту, а потом и гостю. Теперь становилось ясно, кто и для кого возвел бамбуковые леса по периметру старой башни.
Сказать по правде, «ловец удачи» ожидал чего-нибудь более изощренного и зловещего. Однако, его наниматель действительно сильно изменился. По сравнению с теми полными мрачности и злобы словами, что от него слышал полукровка, покуда вез, взвалив на своего коня, в лесную чащу, и в его мысли даже вкрадывалось сомнение, а стоило ли спасать такую темную душу, теперь он слышал куда более трезвые размышления. Уже встреча в фивландском трактире у входа в тоннели сильно озадачила «ловца удачи» переменами в спасенном, что уж было говорить теперь. Феникс посчитал вполне уместным здесь, пусть и старое, «из грязи в князи».
– Меж фигур нашего разговора, хотелось бы узнать, какого черта ты таскаешь с собой этот меч? Вцепился в него, как только миляга-горбун взялся пристроить твою лошадь, и упорно молчишь. Я же вижу, что это оружие вампира. Ну, говори, - некромант бросил неприязненный взгляд на клинок.
– Ах, это!? - вспомнил Карнаж и с сомнением посмотрел на Кассара, - Это мне и правда отдал один вампир, которого я убил. Он утверждал, что последний из своего рода, а может и вообще из всех. Просил передать тебе, видимо, как знак поражения перед вашим братом.
– Вот отсюда все беды нашего древнего союза, - вздохнул заклинатель мертвых и взял оружие из рук «ловца удачи», - Много патетики в словах, пафоса через край, но мало дела. Зато много абсолюта в изречениях: «Только мы можем обитать над Бездной - сиречь вечного бытия, которое питает нас безграничьем времени». Заумно так, аж скулы сводит! Сколько их уговаривали мои предшественники быть усерднее в изысканиях - все без толку. Истинный искатель прост и упорства ему не занимать. Без церемоний идет к своей цели, потому что дорожит временем, сколько бы его ни было в запасе, хоть год, хоть вся бесконечность, но не тороплив и поспешен, а скрупулезен, внимателен и сосредоточен. Куда им, да и мне, собственно, до тех былых исследователей, что были усидчивы до одеревенелости седалища!
– По правде сказать, тот вампир сам бросился на мой клинок…
– Еще бы! Иначе какого дьявола мне было бы давать тебе медальон?! Так или иначе они интересуются всеми смертными, кто направляется к Старой Башне. Берегут чистоту своей породы, словно я тут новых кровососущих гадов плодить собираюсь! Самомнения им не занимать. А что до того, что он был якобы последним…
Некромант усмехнулся и повел Карнажа вверх по лестнице на площадку. Отворив толстую дверь, что даже не скрипнула, Кассар вошел в маленький садик. Тот отличался от тех, что обширно раскинулись на берегу. В нем на выстроенных в восьмиконечный крест клумбах росли цветы только одного сорта и одного цвета, склоняясь к центру, куда сходились все восемь вытянутых клумб. Центр знаменовала бронзовая статуя женщины, одна рука которой была устремлена в небо, а другая протягивалась ладонь, словно прося милостыни, к цветам.
Феникс подумал сперва, что ему чудится, будто статуя двигалась, но вскоре сомнения рассеялись. Статуя действительно медленно вращалась вокруг своей оси, еле заметно полыхая белым пламенем под каменным постаментом, залитым запекшейся кровью.
– Проклятье! Что это такое?! - не выдержал Карнаж, когда из-под металлических ног женской фигуры заструились по камню ручейки свежей крови.
– Что именно? - поинтересовался некромант.
– Статуя, она движется, кровоточит, полыхает огнем… Это символ?
– Прекрасно, ты первый из моих немногочисленных гостей, кто не спросил почему розы на этих клумбах черного цвета!
– А что спрашивать? Это знак скорби, печали, мольбы и много чего еще. Зачем мы сюда пришли?
– Смотри, - указал Кассар на статую, - И слушай. Мы как раз вовремя. Сейчас…
Белое пламя яркими лепестками вырвалось на свободу и объяло статую, отдавшись двумя громкими женскими стонами из глубины сада. «Ловец удачи» повернулся в ту сторону, где находился небольшой склеп, опираясь одной своей стеной на скалу.
– Еще один час минул, - тихо заключил некромант в наступившей тишине, когда языки белого пламени скрылись в камне постамента.
– Час? - переспросил Феникс.
– Да, час, один из сотни тысяч в том отсчете, который предстоит моим девочкам…
– А! Ну да! Я понял, - скабрезно ухмыльнулся Карнаж, - Принцам - целомудренные принцессы, заклинателям мертвых - распущенные вампирши. Каждому свое, не так ли?
– Спешу огорчить. Ты ни черта не понял, полукровка! - воскликнул Кассар, - Им до нас с тобой, как до обедни чернокнижнику, дела нет. Поверь мне на слово и лучше не проверяй!
– Сказать по чести, не собирался. Так в чем же с ними дело? Зачем столько зловещих символов? Неужели какое-то проклятие, наложенное на них, так радует тебе глаз?
Некромант задумался, скребя ногтями подбородок. Потом и вовсе задрал голову вверх, и довольно ухмыляясь принялся чесать свою шею, что вызвало на лице Карнажа гримасу отвращения.
– Что в сущности есть проклятие в наше время? Даже не кара и не расплата, а нечто вроде принуждающей к чему-то, ворожбы, насланной на того, кому не посчастливилось или наоборот…
– А разве бывает наоборот? - перебил Феникс.
– Бывает, еще как бывает… Вскоре ты сам в этом убедишься. Дождись ночи и прогуляйся у моей башни, - как-то устало возразил Кассар, - Так. А теперь передай моим девочкам этот меч и пойдем отсюда. Я думаю, ты успел проголодаться, пока мы бродили по моему жилищу.
Заклинатель мертвых передал Карнажу клинок, что-то громко рявкнул на незнакомом языке, содрогнув холодный воздух вокруг, и удалился, прикрыв за собой калитку. Двери склепа в углу сада отворились и оттуда вышли две рослые женские фигуры. Будто в насмешку над предположениями Феникса, из-за облаков показалось яркое полуденное солнце. Своим появлением оно весьма озадачило полукровку, даже вдвойне, потому что во-первых, он и не подозревал, что прошло столько времени, а во-вторых, потому что полагал, что вампиры и дневной свет понятия несовместимые и враждебные друг другу в принципе. Однако две вампирши неумолимо приближались. «Ловец удачи» сообразил, что тут дело нечисто и склонил голову, выставив на вытянутых руках ножны с мечом.
Бледная до прозрачности кожа, залитые кровью глаза со зрачками бусинками, словно иголки впившиеся в полукровку, по кошачьи мягкие и плавные движения… Как ни странно, на обеих были мужские феларские кожаные костюмы. У поясов болтались в ножнах громадные островитянские сабли, на запястьях гремели металлические браслеты. Карнаж наблюдал за ними, бросая быстрые взгляды исподлобья, так как смотреть напрямую на вампиров не стоило. Их завораживающие движения сильно действовали даже на подготовленное сознание, а защитный медальон - подарок Кассара, полукровка позабыл взять с собой. Феникс на всякий случай даже прикрыл глаза, когда одна из дев ночи взяла из его рук меч, испустив при этом скорбный вздох, покуда вторая медленно обходила за спиной полукровки, словно принюхиваясь. Многозначительно кивнув друг дружке, они разошлись: одна понесла меч в склеп, а другая задержалась и, тряхнув длинными вьющимися волосами цвета воронова крыла, спросила, оскалив ряд ровных белых зубов, без характерно увеличенных клыков, словно их кто-то сточил:
– Как такой недоучка смог убить опытного воина?
В ее томном голосе звучал скорее не вопрос, а издевка.
– Он сам бросился на мой меч, - честно ответил Карнаж.
– Что ж, - прошипела вампирша, - Я проглочу твою ложь, так как этого хочет хозяин. Хотя должна была бы растянуть твои кишки вдоль меча «убитого» тобой, но я этого не сделаю.
– Верно. Потому что ты больше не вампир в том полном смысле, который даровал бы тебе такое право, - Карнаж выпрямился и решил отвечать любезностью на любезность, коль скоро его признала «недовоином» «недовампир», - А насчет того, кто чьи кишки растянет, я всегда к вашим услугам.
Отвесив ей поклон, «ловец удачи» повернулся спиной и вышел из сада.
– Достойно, - усмехнулся некромант, что поджидал возле калитки, - Впрочем, другого от тебя я и не ожидал.
– Зачем они тебе? - спросил Феникс, пока Кассар вел его дальше по лестницам к большой двери, заменявшей до поры до времени реставрируемый парадный ход.
– Они? - Кассар ненадолго задержался, осматривая с лестницы, по которой они шли, огибавшей как раз место работ у главного входа, то, как продвигалось дело.
Реконструкция подходила к своей кульминации, когда над порталом, [11] где заключались створки, поддерживаемые по бокам двумя резными колоннами, вскоре ниспадет защищающий старинные барельефы кусок материи и огромные двери с молотками в виде голов химер распахнуться меж нагромождений черного камня скалы, уводя в ее глубины.
– Как на старых гравюрах, - сообщил свое мнение Феникс, заметив немой вопрос в восхищенном взгляде спутника.
– Э нет, - протянул Кассар, - Ничто не остается прежним. Сейчас эти колонны больше не венчают бюсты тех, кто когда-то положил начало всему. Тех, кто впервые внес «Визардею» сюда.
– А эта книга когда-нибудь покидала свою обитель? - с сомнением спросил Карнаж, - Я слышал о нескольких копиях.
– Все вранье! «Визардея» не была создана для рук простых смертных. Не знаю как раньше, но теперь мои девочки и я зорко сторожим ее здесь. Кстати, помимо прочего эти вампирши мне и стеклодувы, и стража, и портнихи, - некромант не без гордости выпятил грудь, где на черной ткани робы были вышиты серебром замысловатые узоры, - Неплохая работа, верно?
Феникс озадаченно прищурился, так как мало смыслил в изысканности тканей и моде в целом.
– Они старались. При мирской жизни были обычными портнихами… Но простой люд не привык расширять свое сознание до понимания новых и редких вещей. Их взаимная любовь порождала слухи и домыслы, и вот однажды староста деревеньки приказал их публично выпороть. Стоит ли тебе говорить, что потом с ними проделали в ближайшем сарае. Они задумали месть и осуществили ее так же жестоко и без капли сожаления, как и ты свою не так давно.
– И об этом уже знаешь? - без особого удивления спросил Карнаж.
– Я должен знать о своем будущем хоть наемнике, хоть стороннике - как тебе больше нравится, все или почти все. Так вот… Однако их самоощущение как мстителей не было столь крепким, как у тебя, и они пошатнулись, а, может быть, так повлияли последствия их трансформации в вампиров, что удружил проезжий кровосос. В общем, они раскаялись, потеряли многое из своей силы, принеся обет воздержания от пития крови и так бы наверное и шатались по миру, скрываясь ото всех, но я, как видишь, широк душой!
Кассар раскинул руки в стороны, оглядывая с высоты лестницы, на которую они поднялись, свое обиталище.
– А те розы? - решил наконец довести до конца печальную историю любви двух женщин «ловец удачи», так как знал лишь обрывочные слухи о страшной живодерне, что разразилась когда-то в одной феларской деревеньке по эту сторону большого тракта.
– Ну, я думаю, ты догадываешься, что они означают? По одной за каждую загубленную в кровавой ярости душу.
Когда они поднялись по лестнице и вошли внутрь старой башни, то Карнаж поразился насколько уютно и тепло оказалось в помещениях. В камине весело потрескивали дрова. Обеденный зал встретил накрытым столом, где коротал время за чтением книги некто в вороненой кирасе. От чана с подогретым вином на столе шел пряный аромат островитянских трав.
Рыцарь, как можно было судить по гербу серебряного орла у него на плаще, сосредоточенно сдвинув небольшие очки на кончик носа, был всецело поглощен своим занятием, и даже не заметил, как некромант и «ловец удачи» вошли.
– Итак, господин Ройгар, позвольте вам представить мэтра Карнажа, который, наконец, почтил нас своим присутствием, - начал Кассар.
Тряхнув длинными черными волосами до плеч, рыцарь поднялся и приветственно кивнул Фениксу, кончиком пальца подвигая очки ближе к глазам. Карнаж в ответ едва склонил голову.
– Прости, что мы задержались и столько времени ты пробыл один, - обратился к рыцарю некромант, - Я показывал нашему новому другу сад.
– А! Тот, в котором розы почему-то черного цвета, - ответил Ройгар и снова сел на свое место.
– Да-да, он самый, - легкая усмешка пробежала по губам Кассара.
– И как он вам, сударь? - нехотя поинтересовался Ройгар.
– Кто? - не сразу сообразил Феникс.
– Сад, черт его побери!
– Весьма занимательное место, хоть и мрачное, - Карнаж, не дожидаясь приглашения, уселся за стол, свалив торбу у своих ног, а ножны с мечом прислонив к ножке стола под левую руку.
Когда Феникс бывал голоден, то долго не ждал, пока его пригласят к столу и обычно приглашал себя сам, выбирая место поближе к камину и жареной дичи. Что и говорить, погода снаружи стояла прохладная. Особенно здесь, у моря, в преддверии зимы, которая еще не торопилась укутать весь Фелар своим белым покрывалом, но сообщала о скором приближении северными ветрами.
Полукровка с интересом осмотрел приготовленную снедь, наливая себе из стоящего котелка подогретого вина с пряностями. Каплуны, утка с яблоками, феларские паштеты, жареные грибы в горшочках по-швигебургски, сильванийские овощи и фрукты, виноград из южных провинций Истании… Зажаренный целиком поросенок! Какого черта?! Каким образом некромант умудрился собрать все это на одном столе здесь, на окраине мира!? «Ловец удачи» сглотнул слюну при виде политых соусом фазанов, икры и бесчисленного сонма закусок. Кассар явно зажил на широкую ногу. Скудный рацион из лягушек в глубине феларских топей остался для него в далеком прошлом. Феникс еле сдержался, чтобы сразу не приобщиться к таким достижениям в бесспорном карьерном росте заклинателя мертвых.
Камин приятно согревал спину, высеченный прямо в черном камне скалы, что в этой зале с высоким потолком не целиком скрывала каменная кладка, чье место иногда заменяли старые, полуистлевшие гобелены. Сверху, из каменных сводов, лился тусклый дневной свет через прорубленные стрельчатые окна, но его недоставало, отчего сидевших за столом окружали и новые канделябры, с толстыми свечами, и немногочисленные человеческие черепа с тлеющими огарками в них, не способные, впрочем, испортить аппетит. От камина и двери вверх вели винтовые металлические лестницы фивландской работы, уходившие в небольшие отверстия высоко над головой. Они наверняка направлялись в лаборатории, которые возводили сверху, чтобы запахи химических реагентов не беспокоили тех, кого это не касалось. У восточной стены, напротив входной двери, имелась еще одна, приоткрытая, и, судя по доносившемуся из-за нее запаху и шуму посуды, там расположилась кухня. Далеко не так Карнаж представлял себе обиталище некромантов, хоть гобелены и оказались зловещи, отображая вкусы прежних хозяев к мрачным символам покровительствовавшей им стихии.
– А вы не проявили нам должного доверия, сударь, - заметил «ловцу удачи» рыцарь, отвлекаясь от чтения и бросая на него укоризненный взгляд, - Или это сила привычки? Что ж, тогда я вас понимаю и сочувствую. После войны правила этикета, хоть какого, пусть даже островитянского, видимо, поубавили своей былой обязательности.
– Вы сидели за столом, сударь, а в Феларе не пристало держать на ногах одного гостя, когда второй сидит, - начал было некромант, но рыцарь знаком успокоил его.
– Я не об этом, любезный хозяин. Мне неприятно видеть… да что там, настораживает готовность вашего гостя в любой момент пустить в дело клинок.
– О чем это вы, рыцарь? Объяснитесь, - нахмурил брови Карнаж.
– Охотно. Вы поставили свой меч у ножки стола под левую руку. Насколько мне известно - это жест недоверия и угрозы, исходя из традиций, связанных с вашим оружием, пусть и косвенно, ведь это клинок не воина, а убийцы.
«Ловец удачи» с усмешкой извлек меч из-под стола и положил его на скамью под правую руку.
– Благодарю, - Ройгар удовлетворенно кивнул.
– Дворянская кровь, клянусь своей черепушкой! - растянулся в улыбке Кассар, - Но к черту условности и церемонии господа, предлагаю выпить. Я поднимаю этот бокал с ядом, который только и способен будоражить мои безразличные ко всему прочему жилы, за то, чтобы здесь остановился на некоторое время ваш безумный бег, иногда заносивший вас на обочину и выбивавший из седла. Поверьте, ваша жизнь не старая кляча, которую стоит так погонять. Здесь вы найдете отдых, кров и пищу. О делах поговорим позже.
Обед плавно перетек в ужин, занятый разговорами. Трое сотрапезников делились новостями, что принесли с собой вместе с грязью дорог. Никто не решался начать беседу о деле. О той причине, что побудила заклинателя мертвых собрать столь разных путников за одним столом в столь далеком этим же путникам месте. Карнаж и Ройгар изредка перекидывались друг с другом озадаченными взглядами. Каждого удивляло присутствие здесь другого, так как каждый полагал причину своего визита на собственный лад, и уж никак не на стезю соседа.
Кассар выжидал и, наконец, посчитав момент удобным, начал:
– Итак, господа, хочу рассеять ваши сомнения, что породили всевозможные догадки касательно дела, которое я собирался вам поручить. Это будет первым моим поручением вам и, конечно же, не проверкой на преданность. Я не требую ни от кого из вас того, что еще не успел заслужить. Но дело, которое я зачинаю, требует таких сторонников как вы. Любой, кто собирается сделать что-то большее, и не только для себя, должен привлечь на свою сторону тех, чья помощь потребуется в ближайшем будущем… Однако, я опять начал издалека… Ближе к делу. Мне нужно несколько перьев ангела.
Некромант выдержал паузу под недоуменными взорами обоих гостей. Рыцарь и «ловец удачи» в который раз недоуменно переглянулись, снова вызвав усмешку своего нанимателя.
– Вы никак не хотите принять то, что здесь вам собираются доверить очень и очень незаурядное дело. О деньгах не заботьтесь - я прекрасно понимаю, что ничто не дается даром. Хотя бы потому, что всякая живая тварь, которая называет себя человеком или близка к нему по образу и подобию, хочет кушать и удовлетворять свои желания и потребности. Так вот, ваша задача, мэтр Ройгар, как знатока, или близкого к тому человека, как мне кажется, сведущего в вопросах религии - это узнать и найти тех, кто сможет привести нас в круг к паломникам.
Рыцарь скривился и презрительно хмыкнул. Карнаж усмехнулся его недовольной мине.
– Ройгар, я понимаю ваши чувства, но выбор средств и способов оставляю за вами. Я узнал, что где-то на востоке, за водами моря Молчания, существует островок, на котором нашли свое пристанище те, кого простой феларский люд именует ангелами. Отбросив все наносное и приписанные им якобы чрезвычайные небесные силы я провел изыскания и выяснил, что это в давние времена были воины, состоявшие на службе культа Создателя, который теперь повсеместно разросся церквями и соборами. Таковы записи в хрониках, чьи страницы не раз омыла кровь тех, кто слишком много об этом знал. Эти существа принимали участие в штурмах цитадели демонов shar'yu'i в Горах Драконьего Проклятия сотни лет назад. Далее их след теряется и вот, совсем недавно, обнаружилась группа паломников, которая повстречала их где-то на восточных берегах. Сначала это скрывалось, но после тяжких войн, церкви Фелара пришлось крепить свои, признаться, шатающиеся как сложенный пьяным каменщиком дом, позиции.
– Постоянная борьба двух философий, религии и магии, не добавит никакому государству прочности, - со вздохом изрек рыцарь, - Отчего таким, как мэтр Феникс, приходилось не раз проскальзывать меж молотом и наковальней. Я прав?
«Ловец удачи» многозначительно покосился на Ройгара, но оставил этот выпад в свою сторону без ответа. Что толку было спорить с тем, кто сам переводил дух после того, как в дюйме позади его спины громыхнуло молотом церковное правосудие по наковальне безразличия магии, если судить по кратким рассказам из биографии, что рыцарь до этого небрежно бросил в разговоре.
– А в чем же моя задача, Кассар? - взгляд полукровки стал сосредоточенным, демонстрируя готовность слушать и слушать хорошенько.
– Твою задачу, Феникс, неплохо отобразил в своих измышлениях наш любезный рыцарь. Мне нужны перья из крыльев этих существ. Никакого кровопролития, просто несколько перьев. Сами понимаете, свежих, в делах экспериментов это щепетильный вопрос. Далее каждый из вас возьмет на свои плечи по одной заинтересованной в том, чтобы перехватить этот товар, стороне. Ройгар - церковь, а ты Карнаж - магов. Сейчас в Феларе царит пат, ничья, скверная ситуация ожидания действий третьей стороны в очень многих аспектах. И, стоит лишь случиться чему-нибудь подобному, будет взрыв, при котором остается пожелать храбрецу, что решился действовать, попутного ветра в спину, крепких лошадей и, по возможности, безлюдных трактов.
– Ха! Ройгар, - Карнаж щелкнул пальцами, - Нам с вами только что предложили сесть на бочку славного феларского пороха, самим запалить фитиль и на пару гадать, когда рванет.
– Прекрасно подмечено, Феникс! - воскликнул некромант, - Однако, коль скоро наш разговор пошел аллегориями, я сам давно сел на эту бочку и вы, господа, тоже.
Кассар окинул значительным взглядом зал и развел руками, снова призывая свои владения в свидетели и причины, как сделал давеча снаружи.
– А эти пресловутые перья мне нужны для того, чтобы перебить маленький фитилек, который тлеет у наших бочек. К сожалению, это не вынет те заряды пороха из-под наших задниц, но риск окупится сторицей.
– Кажется, я начинаю понимать: истинные владетели «Визардеи» были те, кто мог дополнять этот труд, - начал Феникс и, немного замешкавшись, словно еще что-то припоминая, добавил, - А дополнять мог лишь тот, кто владел так называемым «пером высокого полета». Иначе говоря, пером ангела.
В общую залу вошел горбун и скромно встал у двери, оставив ее открытой.
Некромант вскочил, переменившись в лице. Ему потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и, еще плохо владея собственным голосом, спросить:
– Они? Здесь?!
На уродливом лице слуги возникло невыразимо скорбное выражение.
– Стервятники!!! - исступленно вскричал некромант и шумно удалился, напоследок попросив прощения у своих гостей.
Снаружи была ночь, когда Карнаж, после нескольких часов ожидания хозяина Старой Башни, решил прогуляться. Ройгар оставил трапезную еще раньше, удалившись в библиотеки, чтобы там насытить собственную страсть к чтению очередным редким творением древних хронистов. В беседе с «ловцом удачи» он проронил случайно, что ищет в книгах какой-то ответ для себя, но после этой неосторожной фразы перевел разговор на другую тему. Феникс не стал дознаваться. Время для расспросов было не самым подходящим, так как обоих не покидало тревожное ощущение, вызванное поспешным отъездом Кассара.
«Ловец удачи» считал, что ему пора было собраться с мыслями и даже последовать предложению хозяина Старой Башни о вечерней или, скорее, ночной прогулке. Усталость крепко вцепилась в плечи полукровки тяжелыми руками сна. Чтобы стряхнуть этого, иной раз очень нежелательного гостя, Феникс без особой надежды прошел на кухню, где от котлов поднимался пар и, судя по характерному запаху, который издавали при варке дешевые сорта гохана, там готовился ужин для островитянских работников, что раскланивались с ним и некромантом сегодня днем, подобно деревянным болванчикам.
Оказалось, они же выполняли здесь роль поваров. Стянув одного из них за шкирку с табурета, на котором тот стоял склонившись над чаном, Карнаж выразительными жестами попытался продемонстрировать, что ему нужно что-нибудь горячее и бодрящее. Сначала ему был предложен рис, который мгновенно перекочевал из чана в керамическую миску, затем, с подмигиваниями, протянута глиняная бутыль самогона, при одном виде иероглифических знаков на стенках которой Карнажу стало дурно. Наконец, отчаявшись, полукровка пустил в ход последнее что он знал: сложив пальцы правой руки в кулак и оттопырив большой палец, наклонил его под углом и поднес к губам - так постояльцы гостиницы у мэтра Николауса давали знать, что желают знаменитого лангвальдского чая. Какого же было удивление «ловца удачи», когда низкорослый островитянин понимающе закивал и куда-то убежал, растворившись в паре, заполнившем всю кухню, словно в феларской бане.
Феникс сложил руки на груди и приготовился получить длинную трубку с крепким фивландским табаком, поздно вспомнив, что в Швигебурге такой же жест означал именно это. Оттуда, кстати, изменив свое значение, он и перекочевал на запад в город полукровок. Однако островитянин быстро вернулся и протянул высушенную полую тыкву-горлянку с вставленной в заварку деревянной трубкой и фляжку с горячей водой.
На счастье Карнажа он не успел открыть рот раньше островитянина, который протараторил что-то на языке западного берега Саины, пожелав приятного чаепития. «Ловец удачи» знал только немного из того диалекта, на котором общались жители восточного берега, то есть чуть было не нанес островитянину смертельное оскорбление. Облегченно вздохнув, Феникс решил надежно прикусить язык и не демонстрировать здесь своих познаний, в который раз кляня на все лады однообразную внешность обитателей острова Палец Демона. Которые, к тому же, ненавидели когда их путали до такой степени, что могли убить за подобную ошибку.
Поднимаясь по лестнице на вершину башни и с наслаждением потягивая крепкий бодрящий напиток, Карнаж в который раз изумлялся тому, с какой скоростью способны были плодиться эти островитяне. Ведь их не только хватало на ужасающие кровопролитные побоища у себя на родине, но и на то, чтобы проникнуть во все уголки Материка, при этом хорошо ознакомившись с традициями королевств, в которых они открывали свои лавчонки. От этого их повсеместное присутствие казалось каким-то привычным. Они не выделялись так, как, например, фивландские гномы, которых везде можно было узнать за милю по тому шуму, который они издавали, и по тому зловонному дыму из трубок, который постоянно витал над их головами, а, оказавшись в трактире, буянили до утра словно стремились всем этим подчеркнуть из какого славного королевства они родом. Правда, оказавшись снова на родине, фивландцы сбавляли норов и удаль, и тихо продолжали заниматься своими делами, но, едва выдавалась очередная поездка, как они снова превращались в толпу неугомонных горлопанов, что орали свои песни везде, где вздумается, заваливаясь веселой гурьбой в первый попавшийся трактир и безжалостно пуская кровь запасам пива.
«Ловец удачи» задержался, осматривая с головокружительной высоты море, в которое уходила громада черной, как сажа, скалы. Поистине это место восхищало и настораживало одновременно. Надежно сокрыв в своем каменном чреве множество того, чей перечень стерся из памяти и сгорел вместе с томами хроник в пожарах войны, Старая Башня оставалась тем местом, к которому не решались подступиться даже очень могущественные чародеи. Зловещая таинственность содержалась в тех слухах, что еще разносились по Материку странниками, и сам Феникс, который много внимания уделял таким слухам, никогда бы сам не подумал ехать сюда. Хотя вокруг не ощущалось какого-то жуткого ужаса, о котором неустанно твердили все подряд, кто хоть немного знал о башне, но некая таинственность действительно исходила от стен. За ними оставалось еще очень много не освобожденных от магических печатей и заклятий комнат.
Неизвестность, вот то, что всегда являлось причиной страхов, особенно если эта неизвестность покрывала судьбу необычайного могущества, по неизвестным причинам оставленного владельцами.
Карнаж читал, что башню разрушали, вернее, пытались разрушить, после того, как доступ в нее был перекрыт, а те, кто населяли ее, бесследно исчезли. Осталась лишь горстка адептов, которых добили королевские войска, позже учинившие разорение в окрестностях, но само строение башни они повредить так и не сумели, ограничившись лишь разбитыми в бессильной ярости скульптурами, барельефами и прочим внешним убранством обители ордена «Визардеи». С тех пор руины Старой Башни превратились в призрак, что как маяк напоминал о себе мореходам, направлявшимся из Шаргарда на остров Туманов.
Мимо яркого диска луны проплывали тонкие длинные облака. Далеко внизу шумели и пенились разбиваясь о черную скалу волны. Карнаж присел на ступени, доливая в лангвальдский чай горячей воды из фляги. Холодный ветер налетал с моря, отдаваясь скрипом бамбука строительных лесов. «Ловец удачи» заметил, что отсюда, с башни, все ощущалось немного иначе, чем там, на тракте, когда с неприятным содроганием он замечал ее верхушку над кронами деревьев.
Здесь появлялось какое-то иное ощущение. Оно заключалось в близости к тому, что скрывалось за толстой стеной. Казалось, там кроется нечто старое и забытое, отделенное всего лишь парой футов каменной кладки, неведомое, непонятное и от того, наверняка, такое зловещее.
Полукровка провел рукой по шершавому камню и тут же отдернул ее.
Нет, это просто старая башня. Кому как не ему, побывавшему, и не раз, в башнях магов, лабораториях алхимиков и пещерах чернокнижников, знать, что никакого потаенного зла за ее стенами наверняка нет и не было, а выдумано все это простым людом от невежества. Невежество все еще наполняло северное королевство, как вода поля риса в сезон дождей, как говаривал его учитель.
Очевидно, что за камнем стен скрываются редкие и стоящие знания, но вряд ли кому-нибудь, кроме магов да «ловцов удачи» хотелось думать так же просто. Любой другой на месте Карнажа давно бы вскочил в седло и бросился прочь от этого места, но полукровку удерживало здесь желание наживы. Хотя, с неожиданным отъездом некроманта, у него появились плохие предчувствия. Но Феникс дорожил своей репутацией, пусть и в узких кругах, и не собирался уступать все то, чем мог облагодетельствовать его Кассар, какому-то бродячему рыцарю, не скрывавшему своего презрения к полукровке. К тому же Карнаж оказался здесь заложником собственного ран'дьянского наследия. И, пока Кассар не решит, как ему помочь, нечего было и думать об отъезде.
Лангвальдский чай вместе с пустой флягой остались на ступенях. Феникс продолжил подниматься наверх. Жребий был брошен еще тогда, когда он сцепился с dra, и теперь оставалось только ждать.
Внезапно над башней и окрестностями разнеслись громкие, но мелодичные звуки. Все прочие стихли на мгновение, что оказалось краткой паузой перед взрывом яркой и красивой игры незримого музыканта на самой верхушке. Скрипка взяла партию после прелюдии клавесина, взвинчивая окружающий воздух смычком в умелых пальцах. Фениксу доводилось слышать этот, покамест, редкий инструмент несколько раз. Звучал он и тогда, когда он явился на балл, и именно под его звуки к ногам полукровки был брошен кошелек, а в лицо - презрение той, которую он любил. Неожиданное воспоминание обожгло пламенем сердце. «Ловец удачи» даже остановился, переводя дух. Но эта игра совсем отличалась оттого, что он слышал на балу, хоть и представлен был тот исполнитель как редкостный мастер, но, по сравнению с тем, что сейчас звучало где-то наверху, его игра даже не искушенному в тонкостях музыки показалась бы жалким пиликаньем.
То шепотом, едва касаясь уха, то оглушая яростным громом, она ниспадала вниз со скалы в море и вновь взмывала вверх, растворяясь в ночном небе. То медленно, то так быстро, что дух захватывало, словно налетая штормовым ветром, и невозможно становилось понять, чудится этот ветер или он и в самом деле существует.
Карнаж тряхнул головой и малодушно ступил назад. Замер. Собрался с силами и быстро начал подниматься. Под обитыми железом сапогами мелькали крутые ступени в скале. Все быстрее и быстрее, пока наконец полукровка не вышел на площадку, будто выбравшись из льющегося по ступеням водопада звука.
Раньше башню венчал купол, опиравшийся на колонны. Теперь только некоторые из этих колонн уцелели, лишенные того, что они должны были поддерживать. Посередине, на гладком камне площадки, имелось круглое углубление, вокруг помещались несколько мраморных скамей, а само оно оказалось заполненным осколками того самого купола, что когда-то венчал башню. Надо всем этим парила фигура. Призрак кружился в диком вихре, останавливаясь лишь на мгновение, словно следуя бешеному ритму собственной игры. Его прозрачный плащ, следуя мелодии, рвался то в одну сторону, то в другую, то скручивался вокруг своего владельца. Музыкант вскинул голову, махнув длинными вьющимися волосами. На Карнажа устремило взгляд бледное призрачное лицо с чернеющей пустотой на месте глаз, где тень скрыла их навеки. Это был длинный худой человек, прижавший подбородком на плече скрипку, а длинными изящными пальцами быстро и грациозно управлявший смычком.
– Лан!? - вырвалось у Феникса.
Призрачный музыкант его не слышал. Он играл, играл упоенно, даже исступленно, будто был создан только для этого. Играл ради самой музыки, а не слушателей, которых и было то всего двое: Карнаж и горбун. Уродец неприметной тенью сидел у одной из колонн, не сводя восхищенных глаз с исполнителя…
Феникс шел по мосту, удаляясь от башни. Большие пальцы по обыкновению были заложены за пояс под бандажом, а сам он немного горбился.
Стоило некроманту уехать и боль снова напомнила о себе, но хотя бы не так резко, как до этого.
– Так вот о каких проклятиях ты говорил, Кассар, - пробормотал себе под нос Карнаж, - Браво мэтр, я поражен…
Полукровка достиг противоположного края и в задумчивости остановился перед металлической чашей на треноге, где горел огонь, освещая гору черепов. Карнажу вспомнились слова некроманта и, протянув руку к одному из черепов, он взял его. Все равно «ловец удачи» не понимал, зачем выставлять такие символы напоказ? Это было способно напугать разве что пьяного в стельку крестьянина, который заплутал. В крайнем случае, предостеречь любопытного странника о том, что тот забрел не туда. Но уж навряд ли это вызовет в ком-то философские мысли о неизбежном конце и равенстве всех и каждого пред ликом смерти.
Феникс находил, что вот такие вещи, скорее всего, и приводили к облавам перепуганного люда на начинающих чародеев подобного рода, которые передирали символы, пытаясь приблизиться к уважаемым мастерам хоть на шаг.
Результат был на лицо - сама эпоха, где усугубленное войнами сознание простого хлебороба или винодела не хотело соседствовать с тем, что успело укорениться как символ зла. Того самого зла, для них, для простых смертных. Им чужды были идеи, но дороги свои поля и виноградники, взращенные потом и кровью и сметенные в мгновение ока «из-за» или непосредственно магией. Не ново было то, что доставалось от сотрясений на верхушках власти, переворотов и вражде меж орденов магов больше и горше всех простому люду. На нем отыгрывались чума и мор, сломавшие зубы о стены замков, за которыми спрятались те, против кого они изначально направлялись некромантами.
Невдомек было многим вельможам даже теперь, что, давным-давно, именно из-за их непонимания появились эти самые заклинатели мертвых, как в недавнюю войну и орден «Черных псов». И, в результате, Карнаж читал в тех немногочисленных хрониках, что действительно были изложением, а не пустым подобием эпоса, скорбные строки о том, как Фелар утратил в лице черных рыцарей преданных и честных вояк.
Много раньше так же произошло с орденом «Визардеи». Маги едва подступили к проникновению в глубины смерти и жизни, больше, конечно, изучая первую. Правители требовали поскорее остановить чуму, что пришла с островов, лишь только началась торговля по морю - и вот обвинения и массовый ужас в душах людей, донесенный горсткой фанатиков, которым мало было объяснения что, дабы изучить смерть, нужно ее наглядное творение - то бишь труп, и не один, при былом размахе экспериментов.
Призывы, погромы… костры, где сгорело немало наивных, что хотели не так давно спасти всех, кто с усердием подбрасывал им в пламя вязанки хвороста. Как все страшно перемешалось и, казалось, не было иного выхода в тот момент, как разрубить, а не распутать клубок. Дорого же стоил тот символический взмах королевского меча в тронном зале…
«Визардея» переродилась. То, против чего сражались маги ордена, стало их оружием. Раньше они избегали столь пагубного сращивания и перерождения, связанного с длительным контактом и использованием стихии Смерти. Теперь же могущество нужно было им для спасения себя. Гораздо большее, нежели то, что требовалось простому исследователю. В результате мор и чума превратились для магов из противников в союзников. Некоторые культивировали проклятье «черного сердца», чтобы, избавляясь от плоти, приковывать свой дух навеки к костям, обретая таким образом невероятную власть над источниками энергии Бездны.
Одна из волшебниц открыла способ массового повеления мертвыми, но для этого требовалось стать проводником, который мог открыть запретные потоки Бездны и обратить их вспять. Она умертвила себя на спроектированном ей же алтаре и возродилась вновь, способная пользоваться своим открытием, но более не принадлежавшая к миру живых. И, постепенно, возник целый культ таких, кто не хотел класть голову на плаху по приговору судей, что ничего толком не смыслили в первоначально, поистине великом, замысле.
Сам же замысел не успел воплотиться до конца, остановившись по взмаху злосчастного меча на весьма неудачной точке: исполнявшие его познали целиком то, чему противостояли не одно десятилетие, но не успели понять, как побеждать все эти мор, чуму, «неупокоение мертвых» и тому подобное.
– Интересуют останки? - вырвал Феникса из раздумий голос Ройгара.
Рыцарь подошел к полукровке, сжимая в руке книгу, где пальцем заложил страницу. Сдвинув очки на кончик носа он раскрыл ее и что-то прошептал себе под нос, поглядывая на кучу черепов.
– Переверните и посмотрите, есть ли на том, что вы держите, какие-нибудь знаки? - попросил Ройгар.
Карнаж покрутил в руке череп и удивился, когда, за челюсть, в свете огня из металлической чаши и правда разглядел какой-то знак. Протерев для верности глаза, «ловец удачи» поднес череп ближе к огню - это действительно оказалась метка, выжженная в кости. Феникс передал череп рыцарю, указав на находку.
– Все верно, - Ройгар продемонстрировал полукровке разворот книги, где имелся довольно большой реестр, куда поименно были внесены все те останки, что двумя кучами лежали у опор моста.
– Что бы это значило? - почесал в затылке Карнаж, еще мало понимая, зачем рыцарю понадобилось для этого рыться в библиотеке.
– Готов побиться об заклад, что эти останки были извлечены нашим гостеприимным хозяином не случайно, - значительно поднял палец вверх Ройгар, - Судите сами, сударь. Вот пометки напротив двух из них, и сделаны они недавно и в спешке, так как незадачливый исследователь даже не удосужился просыпать довольно песку на чернила и просто захлопнул том, не дав даже просохнуть. Не говоря уже о том, что книга, покинув полку, так и не вернулась на нее, а лежала все это время на пюпитре.
– Любопытно. Возможно, Кассару понадобились чьи-то имена из списка? Например, чтобы найти их труды в библиотеке, - предположил «ловец удачи».
Однако Ройгар явно был настроен куда более скептически, что и доказал, достав из раструба перчатки клочок бумаги, куда занес выписанные им сведения.
– Два помеченных имени - это имена ключников из совета хранителей «Визардеи». Требовались оба эти человека, чтобы открыть запечатанные двери. Не знаю уж, какую силу обрел наш некромант в Бездне, куда, как он сам меня уверял, странствовал. Кстати, упоминая и ваше имя тоже. Однако, я уверен, что этих двоих, вернее их черепа, мы здесь не найдем.
– Куда же они подевались, и зачем вообще вы затеяли все это? Вы же не маг и не чернокнижник? - насторожился Феникс.
– Верно, но я любопытен и не терплю пустых нотаций о тщете всего сущего и различии меж живущими людьми, которые и вам наверняка прочли здесь, по пути к башне. Коль скоро вам, как и мне, показали сад с его странными обитательницами.
– И все же, зачем вам это?
– Знание… Поверьте, это великая сила! За всем тем пафосом, которым окружил себя наш любезный хозяин, таится простое соискание доступа к «Визардеи». Не больше и не меньше прав на которую он имеет, по сравнению с остальными, кто еще уцелел от ордена. Иначе зачем ему все эти ухищрения с черепами и привязкой их посредством магии к давно почившим духовной связью? Просто он, как и вам, должно быть, приходилось, подбирает отмычки к сложному замку, не имея при себе ключа.
– Или пытается сделать собственный, - согласился Карнаж, отдавая должное незаурядной проницательности собеседника.
– Возможно и так. Теперь становится понятным назначение колонн, на которые не водрузили, как ни странно, бюсты былых хранителей. А ведь им там самое место. Кто-то в далеком прошлом хорошо потрудился, чтобы разбить эти ключи, искусно прикрыв свое деяние желанием стереть память о предателях. Один из которых, кстати, сейчас верховодит оплотом магов - Форпатом, а другой, изобретатель проклятия «черного сердца», был растерт в костяную пыль вашим славным отцом.
– Прекрасная осведомленность! С такими познаниями вам бы сменить кирасу на робу архивариуса, - ответил Карнаж, лишь после уразумев двойственность своего ответа.
Однако Ройгар, видимо, не был расположен видеть во всех вещах худшие стороны, а лишь заметил, что любовь к чтению, однако, не мешает ему отменно владеть мечом, в чем Феникс может убедиться хоть сейчас.
Карнажу взбрела в голову мысль воспользоваться этим предложением, памятуя оскорбление, нанесенное за столом оружию учителя. Но вместо этого он выдернул рыцаря из-под копыт скачущего во весь опор всадника. Оба в недоумении проводили взглядом пронесшихся следом за ним еще двоих сопровождающих и, не сговариваясь, поспешили к башне.
Путь им преградили соскочившие со своих коней вампирши, выставив вперед клинки, пока горбун с причитаниями помогал Кассару слезть с седла.
Некромант еле передвигал ногами. Но его сил все же хватило, чтобы отдать резкий приказ своим телохранительницам. Сабли скользнули в ножны. Обе женщины были растрепанными, будто только что вылезли из знатной передряги. У одной кровоточило рассеченное плечо, тускло мерцавшее светом лунного камня, вторая волокла за собой пропоротую тем же оружием ногу. Впрочем, не смотря ни на что, обе остались стоять у дверей главного хода в башню, пока прочие поднялись в трапезную.
Кассар, не без помощи горбуна, опустился в кресло у камина и, откинувшись на спинку, замер, закрыв глаза и судорожно сглатывая. Карнаж и Ройгар встали рядом с ним, бросая вопросительные взгляды на хлопотавшего вокруг хозяина уродца.
Ждать пришлось долго. Наконец, испив отвара, заботливо приготовленного для него горбатым слугой, некромант приоткрыл глаза и поднял руку, предлагая гостям садиться.
– Свершилось, - как-то слабо произнес заклинатель мертвых и замолк.
Ройгар, не смущаясь скверного состояния Кассара, воспользовался паузой и сунул тому под нос раскрытую на странице с реестром книгу.
– Вы догадались? - слабо прозвучал вопрос.
– Разумеется, - громко ответил рыцарь.
– Я не сомневался в ваших способностях, Ройгар. Поэтому вы здесь, также как и Феникс… Но в этом всем возникла небольшая сложность для моих былых собратьев по ордену. Сейчас каждый сам за себя и все сбиваются в стаи, чтобы выжить…
– Такие времена, - перебил Карнаж, - Мы об этом говорили не далее как сегодня за обедом.
– Верно, - поддержал Ройгар, - Простите, что собираемся требовать от вас ответов в таком состоянии, любезный хозяин, но, я думаю, не ошибусь предположив, что от этого сейчас зависит наша жизнь!
Некромант смотрел мимо рыцаря на «ловца удачи», словно ища у него поддержки. Карнаж не строил суровую мину, как это делал Ройгар, однако ему тоже очень хотелось знать что происходит.
– Это правда, - ответил некромант, - Я слаб сейчас и у меня осталось не так много времени, поэтому прошу простить, что не исполню то, что обещал вам, Ройгар, и тебе, Феникс… Бегите. Позже я призову вас. Если нет, то, я думаю, расправившись со мной, они оставят вас в покое.
– Кто они?! - потребовал рыцарь.
– Не сотрясайте воздух, сударь! Неужели так трудно понять, что речь идет о коллегах нашего заклинателя мертвых? - отрезал Карнаж.
Кассар кивнул и, подозвав жестом горбуна, что-то прошептал тому на ухо. Тот спешно удалился.
– Жаль, что я не успел заполучить себе в вашем лице сторонников, - сожаление в голосе некроманта звучало настолько искренне, насколько это было возможно в его положении, - К примеру, этот горбун был поэтом, но людям не нравились его стихи. Они были полны мрачности и безысходности. Он видел нечто, что не доступно было другим. Иногда рождаются те, кто понимает шепот Бездны, пронзающий все мироздание. Он мог бы стать предсказателем, но его жестоко убили. Однако талант приковал его дух к этой земле, и я решил дать, покамест, ту оболочку, что была под рукой, дабы он смог продолжать свои творения. Именно в его, казалось бы, лишенных смысла стихах, я понял как открыть двери к «Визардеи».
Заклинатель мертвых тяжело закашлялся и сплюнул кровь на каменный пол.
– Зачем же все это? Вы же знали, что, рано или поздно, ваши коллеги явятся сюда?! - вскричал Ройгар, - Вопрос был лишь в том, кто успеет первым.
– И кто сможет после удержать, - тихо добавил Феникс.
Рыцарь запнулся и злобно зыркнул на «ловца удачи».
– Карнаж, ты помнишь, я говорил тебе о сопернике золота? - напомнил некромант.
– Да.
– И мне вы это говорили. Для меня эти объяснения неуместны, надеюсь, - подхватил Ройгар.
– Все уместно, дорогой рыцарь. Сейчас нет времени на честолюбие, особенно у меня. Вот мое последнее предложение и выбор за вами: помогите мне удержать башню. Сейчас мои противники слабы, но и я тоже, покуда «Визардея» мне недоступна. Сами решайте, зачем она мне, из того, что видели и слышали здесь. Сейчас я обращаюсь к вам как к наемникам и плачу сообразно значимости положения. Ведь у каждого есть своя цена, не так ли?
– Разумеется, - ответил Феникс, - Но не стоит слишком напирать на то, что мы тут видели. Помимо прочего, я видел призрака, который мне показался поразительно знакомым. И теперь, прежде всего, я хотел бы знать, что с ним приключилось и кто его убийца?
– Ты о том скрипаче, что каждую ночь играет здесь? - слабая улыбка заиграла на губах некроманта, - Ты снова ошибся и рассудил поспешно. Я же говорил тебе о проклятиях. Выходит, зря сотрясал воздух, как и нынче ночью, пытаясь вразумить тех, кто скоро сюда явится… Это обыкновенное «раздвоение» и ничего больше. Покуда одна половина твоего друга несет музыку и радость простым людям, вторая бесконечно совершенствуется.
– Так что же так «огорчило» тех, с кем вы беседовали «нынче ночью», что теперь грозит смертоубийством? - Ройгар подозрительно сощурил глаза, заметив, что горбун вернулся в залу.
Уродец волок за собой по полу обитый кожей потрепанный старый футляра. Второй, гораздо меньше и, видимо, легче горбун нес под мышкой.
Кассар бросил на рыцаря такой взгляд, от которого тот попятился. Превозмогая боль, что породила на бледном лице и даже в тусклых белесых глазах мученическое выражение, некромант поднялся и словно вырос на добрых два фута. Откуда-то из-под сводов к нему на плечо слетел попугай. Усевшись, птица повернулся к Фениксу и Ройгару своим мертвым боком. Горбун положил футляры на стол и поспешил к заклинателю мертвых, подхватив его трясущуюся в поисках опоры руку.
– Что «огорчило»?! - голос Кассара изменился до неузнаваемости, - А то, что я не хочу больше быть крысой, несущей на своих плечах чуму! Я слишком стар для того, чтобы быть глупцом, и слишком мертв для проклятия «черного сердца», чтобы после трансформации грозить с вершин своей башни всему живому костлявым кулаком! Поздно! Мы проиграли, а попытки кого-то еще побороться тоже смехотворны и вызывут кривотолки. После драки кулаками махать пустое дело. И вот доказательство вам, любезный рыцарь. Полукровка, что стоит рядом с вами, простой наемник, угробил не так давно нового «архимагистра» стихии Огня. Что это? Я вас спрашиваю. Это бред! Мир, порушенный к чертям войной, нельзя испытывать на прочность до бесконечности. Посмотрите вокруг! Зачем вы явились ко мне, помните? Потому что при всех ваших доспехах и мечах не смогли спасти жизни ребенка! И умоляете меня призвать ее дух из небытия, чтобы просить прощения. А сами убили священника в церкви! Откуда вам было знать, что он развратничал? А если все, что вы мне рассказали о том дне, повернуть несколько иначе. Если святой отец не развратничал, а журил нерадивого мальчугана, просто и основательно выпоров?! Что скажете? Но вы и рассудили, и осудили, и казнили по-своему! Точно так же, как сейчас судят меня. Эта кучка пешек, которая осталась от большой партии, где сразили все стоящие фигуры от ладьи до ферзя, а короля давно нет! Что они могут знать о великой игре, которую задумывали в «Визардеи»? Если бы не я, они бы так и прятались по лесам и пустословили о том, что скоро вернут себе Старую Башню и жестоко отомстят. Я успел раньше их. И никто не заберет у меня «Визардею» просто так! Потому что я имею свой умысел. Потому что я хочу и делаю то, что намеревался. Для этого я странствовал в Бездну! И не для того, чтобы теперь так просто отдать все тем пустоголовым, ослепленным местью из кучки окультистов, величающим себя некромантами. Они даже не помнят, зачем все это начиналось и для чего была возведена эта башня!
После такой тирады Кассар рухнул в кресло, глотая ртом воздух.
Выждав пару минут, пока в сводах не перестанет отдаваться эхом его тяжелое громкое дыхание, взял слово попугай, севший возле футляров, что принялся осторожно открывать горбун:
– Господа, здесь заключается плата за ваши услуги, - трескучим голосом возвестила птица, - Каждому свое, как говорится! Смотрите. Смотрите хорошенько. Вот соперники золота. Вот, за что стоит проливать чужую кровь!
В небольшом футляре, который горбун принес под мышкой, оказались три круглых плоских камня, каждый в оправе из чистого золота. Они переливались тусклым разноцветным свечением. В другом были два массивных, изогнутых на концах, меча из черного металла, искрящиеся выбитыми в них красными рунами темных эльфов. Оба клинка поражали своим изяществом и простотой отделки.
– Мечи - рыцарю, камни - «ловцу удачи», - уточнил попугай, садясь на крышку того футляра, который был меньше.
Птица выжидающе посмотрела на полукровку. Ройгар, тем временем, подошел к своему футляру, чтобы разглядеть вблизи будущую награду. Взяв один из мечей рыцарь вздрогнул и принялся всматриваться в руны.
– Двум клинкам отдам я все, что осталось от меня - мое отчаяние, - процитировал надпись горбун.
– Не может быть! - воскликнул Ройгар.
– Это те самые мечи, за которыми многие гонялись по всему Материку, - заметил некромант, чей голос уже не звучал так зловеще, скорее устало, - Они принадлежали одному темному эльфу. В последнюю минуту он изрек слова, что стали проклятием этого оружия, когда твари Бездны уничтожали обители его народа в подземных дебрях. Он до последнего вздоха защищал двери, ведущие в школу магии, полную молодых учеников. Теперь у вас будет чем вести ту войну, которую вы взвалили себе на плечи.
– А что же мне решили преподнести? - спросил Карнаж, озадаченно разглядывая свою оплату.
– Это для твоих крылышек, Феникс, - едко ответил попугай, - Ран'дьянская дребедень, что только и годится в качестве катализатора заклятий, на самом деле предназначалась для другого. Ты думаешь, ты один такой полукровка, что всю жизнь обречен жить с болью от наследия смешанной крови?
– Они избавят тебя от необходимости отравлять свои жилы теми кристаллами, что совал под лопатки Ян «Часовщик», - Кассар подмигнул Фениксу, испустившему раздосадованный вздох.
Неужели он, Карнаж, настолько отчаянно лелеял эту надежду что, чтобы ее ощутить, даже не нужно было забираться в его мысли?
Феникс развернулся и вышел из обеденной залы на лестницу.
Оттуда, где он остановился, было неплохо видно окрестности. Вокруг внешней стены, ограждающей сад, сновали огоньки факелов. У ворот, возле металлических чаш с углями, зоркие глаза полукровки различили бродившие туда сюда тени.
Поздно. Они уже были здесь.
Когда «ловец удачи» вернулся, вопросов не последовало. Все и так становилось ясно по его виду.
– Похоже, у нас нет выбора, милейший Ройгар, - зло произнес Феникс, - Мы не сможем отсюда выбраться. Путь на Материк отрезан.
– Не совсем, - возразил некромант, - Есть лодка. Горбун отведет вас.
Карнаж жестом удержал Кассара от того, чтобы он распорядился проводить гостей.
– Отлично, а через несколько дней я издохну в жутких муках? - Феникс не собирался просто так сдаваться, у него еще имелись козыри и их следовало разыграть, - Как насчет головы того dra? Думаю, она стоит хотя бы пары тех кристаллов, которые выращивал Ян, а вы, заклинатели мертвых, применяете в своем мрачном деле?
– Разумеется, но у меня их нет, потому что я отказался от этого наследия, - невозмутимо ответил Кассар, - Однако, думаю, я еще успею удалить два этих отростка у тебя под лопатками. Будет один раз очень больно, но ты навсегда избавишься от этой заботы. Правда, о своих прыжках точно у блохи можешь забыть так же, как и о быстроте реакции.
– Что ж, я не буду мелочиться, - согласился Феникс.
– Это не все… Ты угаснешь, возможно, быстрее чем простой человек. Так что, если у тебя есть большие планы на твою, пока длинную, жизнь, лучше этого не делать.
Ройгар побледнел как полотно, трясущимися руками поглаживая рукояти мечей.
Карнаж перевел взгляд с некроманта на рыцаря и внимательно наблюдал за ним. Тот не был жалок сейчас, как может быть любой другой вояка, что не преминул бы тут же схватить проклятые клинки, не подумав. Рыцарь знал, что это за оружие и как непросто им овладеть, даже сжимая в собственных руках. Но плата такого рода из рук Кассара едва ли уступала тому, что было преподнесено «ловцу удачи». Заклинатель мертвых бил не в бровь, а в глаз этими дарами, умело преподнеся их тем, для кого они были поистине дороже золота во сто крат. Вопрос теперь заключался лишь в том, кто первым объявит о победе Кассара, что, при условии того, как мало оставалось времени, произошло довольно скоро.
Хлопнула крышка большого футляра, и Ройгар объявил о своем согласии.
Горбун учтиво поднес Карнажу оставленный им на скамье меч. «Ловец удачи» молча перекинул его за спину, затянул шнурок от ножен на груди и медленно распустил шнуровку рубахи возле горла. Некромант ловил каждое движение полукровки и едва тот коснулся шнурка у горла не выдержал и, хлопнув в ладоши, довольно потер руки. «Ловец удачи» тоже собирался драться.
– Горбун! - дрогнувшим голосом подозвал слугу рыцарь и кивнул на футляр.
Тот мгновенно подхватил вместилище клинков Ройгара и встал, держа на руках перед собой.
– Пойдем, будем встречать гостей на мосту, - рыцарь удалился, громко хлопнув в воздухе своим плащом, полу которого перекинул на плечо.
– Мне куда? - спросил «ловец удачи», когда закрылась дверь.
– Ты пойдешь на лестницы, - ответил Кассар.
– Чего ожидать? Орд нежити? - с усмешкой произнес Карнаж.
– Нет. В таком случае я бы первым прыгнул в лодку, - некромант деланно засмеялся, - С моста пойдут выходцы с того света - ревенанты. [12] Это недобитки, что остались еще у моих коллег. Мои девочки и этот рыцарь управятся. С воды пойдут сбиры из низших shar'yu'i. Отребье, которое чуть было не пустило кровь твоей давней знакомой. Zhash'Ka? Так ее называют? И это в благодарность за пробуждение… Тебе помогут островитяне. Когда эти твари начнут карабкаться по скале и доберутся до лестниц, вы их встретите.
– Да уж, славная подобралась компания! - не сдержался Феникс, - Я впервые рад тому, что ты умеешь читать мысли. По крайней мере, мы знаем чего ждать от осаждающих.
У самой двери некромант окликнул полукровку.
– Тебе страшно. И ты все равно будешь драться?
– Да.
– Потому что есть больший страх, позади этого? Скажи.
– Нет, потому что я не собираюсь его подавлять. Меня так учили, Кассар. Не подавлять, но и не давать ему овладеть собой. Подавлять - едва ли не та же самая трусость. Ведь, если будет еще страх перед страхом, это уже никуда не годится.
Скрещенные копья вампирш разошлись в стороны перед Ройгаром, и он уверенно зашагал по мосту вперед. За ним семенил горбун, едва поспевая за широким шагом рыцаря.
Карнаж провожал их взглядом с одной из лестниц, скрываясь в тени выступа скалы. Мимо него бесшумно скользили низкорослые тени островитян, шустро разбегавшиеся по всей громаде башни, точно муравьи.
Когда рыцарь прошел мимо опор моста на берегу, горбун открыл футляр. Ройгар испустил вздох, снял очки и положил их на край раскрытого футляра. Он медлил. Наконец, взял оба клинка и развернулся навстречу подступавшим в ночи силуэтам.
По рукам пробежала дрожь. В сознание ворвались крики… Детские, многоголосые крики.
Какая это была мука! Невозможная, рвавшая на части сознание почти физической болью. Ее вскоре залило, словно на раскаленный металл холодной водой, отчаяние, горечь которого можно было ощущать на корне языка.
Рыцарь боролся. Нет, это не его крест. Тот, кто нес, давно погиб! Он, Ройгар, не возьмет на себя это наследие. У него есть свое. Он заставит клинки признать себя господином, чего бы это ни стоило.
Перед глазами встал детский силуэт. Позади дрожащей на ветру девочки тлели остатки разоренной деревни и вороны, вороны без счета слетались с небес. Они кружили у нее над головой, садились на тела убитых крестьян и клевали… Выклевывали глаза.
Адский смех прорвал сознание. Режущий ухо, дикий и несуразный.
Картина в сознании рыцаря поблекла. Он собрал в кулак волю и снова вернул это полотнише своей судьбы, отчего оно стала еще ярче, словно отвечая его стремлению. Такая ноша была настолько тяжела, что у него подкосились ноги и он почти достиг коленями земли, застыв в напряженной позе, склонив голову на грудь.
Руки, сперва безжизненно повисшие в плечах, набрались силой. Клинки, казавшиеся настолько неподъемными, что грозились прижать к земле, постепенно становились легче. Картина в сознании стала яркой настолько, словно навстречу ему шло само солнце. И вот оно… Пламя стеной взвилось за спиной девочки, пронесшись эхом предсмертного детского хрипа и опав под ноги тлеющими вороньими перьями…
Рыцарь распахнул глаза. Перед ним корчил рожи ревенант, чей широко раскрытый рот под полыхающими глазницами изрыгал тот самый дикий смех. Костлявые, обтянутые остатками кожи и перемотанные каким-то тряпьем руки перебрасывали меж собой длинный, изрядно выщербленный меч. Сухие тонкие ноги подгибались и он постоянно двигал ими, словно приплясывал.
Ройгар рванулся с места и вихрем налетел на ревенанта. Раздался стон металла, треск сломанного клинка и рыцарь шагнул по куче изрубленных в кашу останков вперед к теням, что обступали его со всех сторон. Он заметался в этом кругу, работая обоими клинками, словно двумя ветровыми мельницами, что не останавливались ни на секунду. Рассекая грудные клетки, вспарывая животы, разваливая надвое головы, отрубая руки и ноги.
Кто-то прыгнул сзади. Меч свистнул полукругом через спину Ройгара, и странное существо с длинными руками и ногами лишилось верхней половины черепа, отлетевшей вместе с остатками капюшона в металлическую чашу у опор моста.
Другой ревенант стоял поодаль, глядя на все это огоньками глаз с замотанного тряпками лица. Взмах костистой руки и снова дикий, режущий уши смех. Сбиры изготовили самострелы. Но из-за спин этих странных длинноруких и длинноногих созданий с маленькими тельцами и вросшими в шеи головами под глубокими капюшонами появился горбун. Слуга некроманта забормотал что-то, растягивая в мычащих звуках слова. Сбиры застыли. Маленький глаз уродца начал вырастать до размеров своего большого собрата. Существа попадали на колени, выронив оружие, скрючившись и по-волчьи завывая. В их четырехпалые волосатые лапы, что пригоршнями были подставлены под нависшие капюшоны, хлынула мутная жижа вперемешку с кровью из лопнувших глаз.
До ушей Карнажа долетали истошные вопли с той стороны моста, где орудовал зловещий дуэт рыцаря и горбуна. Полукровку сковало знакомое ощущение, которое смесью азарта и ожидания проносилось по жилам и будоражило кровь. Страх, едва подступившись слишком близко к решимости, был сметен в мгновение ока, как только «ловец удачи» услышал грохот сорвавшегося камня и брань на незнакомом языке.
Едва первая тень скользнула на уступ и повернулась спиной к скале, помогая другой взобраться, как «ловец удачи» подскочил к ним. Шип, сверкнувший на основании темноэльфийского кинжала в ночи, влетел в затылок, и незваный гость отправился в море. Второй сбир не успел опомниться, как полетел следом за первым. Все, что он увидел, это сверкнувшие перед ним звездами четыре стальные набойки.
Один из островитян рухнул позади Карнажа со стрелой в спине.
Феникс метнулся к скале, слившись с ней. Мимо него наверх шмыгнул еще один островитянин. Засвистел раскручиваемый низкорослым убийцей шнур, на конце которого имелось свинцовое грузило. Оно врезалось в череп сбира, поднимавшегося по лестнице, опрокинув того на ступени. Феникс прыгнул вверх, перехватив кинжал двумя руками и опустился на свалившегося вниз демона. В больших желтых глазах сбира с узким горизонтальным зрачком-полоской застыло удивление, когда Vlos'Velve с хрустом вошел в грудь. Не останавливая движения, полукровка вывернул оружие и откатился в сторону от полетевшей в него стрелы.
Островитянин вывернулся из-за скалы и длинное копье пробило лучнику плечо. Грузило на длинном шнуре довершило дело, обрушившись молотом на капюшон. В резко наступившем после этого затишье был хорошо слышен глухой стук упавшего тела, распластавшегося среди прочих.
Трое сбиров трудились над одной из дверей, прикончив островитян, которых застали врасплох. В воздухе свистнула сначала одна заточенная пластина, потом еще и еще, потом они градом посыпался на головы демонов, вырывая всякий раз из их глоток шипение, вонзаясь в плечи, руки и ноги. Дверь приоткрылась и из-за нее копье рвануло одному из штурмующих живот. Сбиры толкнули своего раненого собрата внутрь коридора, схватили низкорослого защитника и размозжили его голову о каменную стену.
Полукровка молнией набросился сзади. Вырвав замешкавшегося в дверном проеме сбира за плечо, Карнаж отточенным воровским ударом врезал клинок в спину меж ребер и заворочался им, разрывая внутренности. Демон заметался, плюясь во все стороны кровью, надрывая криком глотку, пытаясь скинуть безжалостного противника, что, как клещ, вцепился ему в спину.
Второй сбир поспешил на выручку товарищу, но было поздно. Он выскочил на лестницу, когда к его ногам рухнул напарник с темноэльфийским кинжалом в боку по самую рукоять. Горизонтальные зрачки-полоски перевернулись в вертикальные. Сбир рванул по воздуху зазубренным клинком. Полукровка отклонился, подсел, уходя из-под удара.
Рука в окровавленной перчатке с набойками дернула за узел шнура на груди. «Ловец удачи» завел руки за спину, подхватывая там ножны с мечом. Демон замер встретившись взглядом с широко распахнутым черным глазом, смотревшим на него из-за воротника-стойки. Второй глаз скрывала нависающая челка багряных волос. Зазубренный кинжал свистнул в воздухе, целя в голову «ловцу удачи». Он того и ждал. Тяжелый набалдашник ножен разбил локоть сбира, а меч подсек левую ногу. Перепрыгнув заваливающегося противника, Феникс на обратном хвате клинка рассек ему лицо и поспешил скрыться в коридоре, захлопнув дверь. В сверкнувшую огненными перьями спину уже летела стрела, чей треск полукровка и услышал, едва успев с грохотом задвинуть старый засов.
Демоны принялись ломиться внутрь, сдавленно шипя и переговариваясь меж собой. Карнаж переводил дух, подпирая стонущую под их ударами дверь. Он вслушивался, пытаясь понять, сколько сбиров было снаружи. Пусть вояками они были никудышными, но числом брали неплохо.
О каменный пол ударилась капля, потом еще одна и еще… Феникс остановил взгляд на кончике своего окровавленного клинка.
С другой стороны коридора распахнулась дверь, пустив в темноту яркий лунный свет.
Сбир оперся руками о каменные стены. Из его плеча торчал наконечник островитянского копья. «Ловец удачи» не стал ждать. По коридору барабанной дробью пронесся стук подошв его сапог и они оба с криком вывалились наружу. Феникс протащил противника вперед на клинке, пробившем демона насквозь, потянул меч на себя и замер. Сбир мгновение стоял, пошатываясь, после чего колодой повалился к ногам «ловца удачи».
Дыхание дрожало в груди. Боль плетью охаживала спину, перед глазами плыли красные круги.
Карнажа окликнул островитянин. Полукровка посмотрел в ту сторону, куда указывал низкорослый соратник и подошел к краю скалы, за который держалась четырехпалая волосатая лапа. Демон в отчаянии попытался достать до ноги «ловца удачи» кинжалом, но лишь ухудшил свое положение, окончательно повиснув на одной руке. Карнаж опустился возле него на корточки. Сбир что-то завопил, увидев смотрящие на него безжалостные черные глаза и исказивший тонкие черты лица яростный оскал. Островитяне остолбенели, когда их красноволосый союзник схватил демона за руку, приподнял и всадил свой меч по самую рукоять вглубь капюшона…
Дикий смех умалишенного донесся до вампирш, которые двумя недвижимыми статуями охраняли подступы к двери, ведущей в залы «Визардеи». Ревенант летел на них словно ястреб, раскинув руки. В одной сияла светом лунного камня шпага, а в другой - широкий кинжал. Издав два яростных крика, словно навстречу этому издевательскому, непрекращающемуся хохоту, стражницы побежали вперед.
Они столкнулись на середине моста, завертев жуткую мясорубку из копий. Но ревенант был не так прост. Он полосовал их жестокими ударами. Вампирши не успевали выворачиваться, но атаковали, хотя протвник с умопомрачительной скоростью отбивался. Кружась в диком танце смерти они балансировали то на краю моста, то сталкивались в высоких прыжках, поочередно опрокидывая в воздухе друг друга. Ревенант перехватил копье одной за древко и толкнул вампиршу на доски моста. Вторая тут же подскочила с боку и хлестким ударом с разворота прошлась наконечником копья по его в лицу. Подруга откатилась от удара шпаги и подсекла ревенанту ноги. Смех прервался, отдавшись громыханием упавших костей, но не надолго. Ревенант снова вскочил, и в воздухе опять разнесся глухой, резкий смех, несмотря на свернутую на бок челюсть. Приплясывая точно припадочный, он пошел на выставленные копья двоих стражниц, что застыли встав одна позади вставшей на одно колено другой.
Карнаж тяжело поднялся, оглушенный ударом эфеса шпаги. У знакомой двери, куда он вернулся с гурьбой островитян, их поджидали сбиры во главе с ревенантом. Демоны втащили его на лестницу с помощью веревки. Стычка вышла короткой и жестокой…
Выдернув из тела убитого ранее сбира свой кинжал, Феникс тряхнул головой. Ревенант орудовал обломком своей шпаги и зазубренным кинжалом, оглашая окрестности хохотом и сбрасывая островитян одного за другим со скалы.
Расправившись со сбирами, на выручку собратьям поспешили прочие низкорослые защитники башни. В воздухе засвистели шнуры с грузилами, спутывая ревенанту руки и ноги, так как он был слишком быстр в ближнем бою. Но тот обрубал путы и подтягивал к себе островитян, вспарывая им животы.
Феникс улучил момент и с силой метнул в спину ревенанту свой кинжал. Тот на мгновение застыл, изумленно глядя на выпирающий из груди клинок. Воспользовавшись этим, «ловец удачи» пустил в ход цепь, накинув на шею ревенанту - иначе как оторвав черепушку убить этих выходцев с того света вряд ли было возможно, - и резко потянул на себя…
Попугай вернулся и сел на подлокотник кресла Кассара, сжимая в лапке медальон в форме черепа. Некромант сидел, откинувшись и закрыв рукой глаза.
Снаружи долетали крики, лязг металла о металл, свист стрел, рев shar'yu'i и отрывистые команды островитян на их крикливом языке.
– Хозяин…
– Молчи! - прервал птицу заклинатель мертвых, взяв медальон.
У стены, возле камина стоял призрачный музыкант. Он наигрывал мелодию, которая скорбно звучала в каменном своде, но неспособна была перекрыть доносившийся шум боя.
Пока у кого-то оставались надежды и чаяния, он, пусть будет трижды мертв так, как был мертв плотью Кассар, обречен испытывать боль от того, когда все они бьются на его глазах в мелкие осколки. Не этого он ожидал от своих былых сторонников по ордену. Хотя, возможно, никакого ордена так и не было по сути. Разве можно было посчитать всерьез все то, к чему он стремился некогда вместе с ними? Им были далеки мысли о возрождении, но владела жажда отомстить, иными словами погрузить орден снова в ту пучину, в которую он вынужденно сошел из-за угроз расправ и костров инквизиторов, не ко времени тогда набравших силу.
Коллеги оказались чрезвычайно осведомлены о его шагах на пути к «Визардеи» и тут же указали ему на помощь со стороны черного рыцаря, то бишь человека, ранее связанного с теми, кто уничтожал орден, и «ловца удачи» - потомка того, кто сокрушил лидера, направлявшего месть этому миру. Но имела свое место и зависть к успехам. Это было несомненно.
Кассара поразило то упорство, с которым они пытались прикончить его при встрече и то, как теперь они бросали свои последние силы в бой, чтобы стереть собрата по ордену в порошок. Разве он отказал им? Нет! Он предлагал вместе продолжить общее дело. Что ж, их отказ только укоренил мысль некроманта о том, что есть вещи, которые «пешкам» в большой игре не дано понять никогда.
Где-то наверху послышалась возня. Она доносилась с одной из винтовых железных лестниц, что поднимались в отверстия каменного свода.
Вскрик, сопровождающийся торжествующим гортанным и клокочущим ран'дьянским рыком - с лестницы на пол грохнулся сбир. В животе глубоко засел темноэльфийский шпаголом.
Демон орал и извивался на холодном камне. Цепь, прикрепленная к рукоятке клинка, напряглась, оружие вырвалось и улетело вверх, в темноту площадки лестницы. Сбир продолжал истошно вопить, корчась в предсмертных муках.
Кассар слушал эти вопли. Слушал долго.
– Ублюдки! Они погнали их назад заклятием! - вдруг вскричал некромант.
Белое пламя взвилось над корчившимся демоном и обратило того в пепел.
Заклинатель мертвых махнул рукой. В его жесте мелькнуло неясное пока, но зарождающееся величие. Музыкант прекратил играть и растворился.
Кассар встал и посмотрел в огонь камина.
Пламя отразилось в белесых глазах, вперивших свой взгляд в медальон поднятый на ладони.
– Хозяин, - попугай сел к некроманту на плечо, - Неужели стоит это делать сейчас, когда сражение почти выиграно?
– Да. Они сами этого хотели. Без дерьма не вырасти розам, клянусь своей черепушкой!
Попугай замолчал. Последний раз он видел хозяина таким очень давно, когда они только пробирались к башне через болота. Возможно, сейчас, как нельзя кстати был тот, старый, Кассар, что смело шел вперед по трясине, без оглядки и философских измышлений.
Белый огонь полыхнул на ладони заклинателя мертвых, отозвавшись скрипом где-то в глубине медальона. Некромант осторожно провел рукой, снимая и высвобождая плетение заклятия, которое призвано было сковать и временно ограничить власть этого предмета, покуда ему было суждено оставаться в руках «ловца удачи». Скрип перешел в громкое постукивание и клацанье, и разразился протяжным гулким шепотом. Заклинатель мертвых призывал своих костяных слуг, что спали, забившись в углы и расщелины громады Старой Башни.
Карнаж вернулся в коридор. Нагнав и разделавшись с умудрившимся проникнуть внутрь сбиром, полукровка, шатаясь, брел к лестнице. На пути ему подвернулась голова ревенанта, что так и осталась лежать на ступенях, выдернутая цепью из позвоночника. Феникс со злобой пнул ее, отправив в море, которое этой ночью досыта наглоталось трупов.
Впереди чернел еще один коридор, встречая придавившей убитого островитянина дверью. «Ловец удачи» шел по каменному полу, поскальзываясь на крови, опираясь о стены… Он порядком устал от всей этой бойни.
Выбравшись на площадку, которая поднималась вверх очередной лестницей, по ступеням которой сбегали ручейки крови, Карнаж услышал игру музыканта. Но в этот раз мелодия, что рождалась там, на вершине башни, гремела гневно и изливалась волной на всех, кто был в округе, поглощая слух и мысли.
Феникс увидел бегущего по ступеням сбира, обхватившего руками голову.
Только музыка и ничего более… Он не слышал ни шагов, ни яростного крика, с которым демон выхватил кинжал. Полукровка автоматически рванулся навстречу.
Оружие противника направлялось слишком высоко. «Ловец удачи» пригнулся, перехватил левой рукой четырехпалую кисть сбира с зазубренным клинком, толкнул и всадил свой кинжал под углом вверх в живот. Демон заорал, но «ловец удачи» его не слышал, а лишь упорно поднимал оружие к ребрам. Уперев рукоять в грудь противника Карнаж выдернул оружие. Это истощило последние запасы его сил. Он отшатнулся, чтобы падающий противник не придавил его, и прислонился спиной к стене, по которой медленно сполз на каменный пол.
Музыка гремела в ушах…
«Ловец удачи» положил рядом ножны с мечом и тяжело вздохнул. Все кончено.
В темном углу у двери что-то шевельнулось. Полукровка заметил движение краем глаза. Нечто бесформенное, скрывавшееся там, выставило наружу неимоверную лапу, состоявшую из человеческих костей, на конце которой они складывались в некое подобие кисти. Затем появилась вторая такая же, затем третья… Все три дружно оперлись о край скалы и нечто огромное вырвалось из угла и, уже на всех восьми лапах, исчезло за обрывом, провожаемое взглядом полукровки. Глаза широко распахнулись от удивления, смешанного со страхом. Ему еще не доводилось видеть этих слуг некроманта так близко.
Ревенант припал на одно колено, выламывая из груди засевшие там копья. Его смех перекрыла музыка, заставившая прочих бежать сломя голову, лишив их заклятия, что наложили предводители.
Вампирши выжидающе стояли перед противником, морщась от ран, что полосами лунного камня покрывали тела. Ревенант начал подниматься, но тут слева и справа по его плечам плашмя хлопнули два клинка с черными лезвиями. Красные руны заискрились, и Ройгар, как садовод ножницами, отсек голову. Она откатилась к ногам горбуна, что неотступно следовал за рыцарем.
Уродец дал знак всем расступиться. Вампирши послушно отскочили на край моста. Ройгар не отличился такой же расторопностью. Музыка успокоила в нем ту бурю, которую породили клинки, и только теперь он заметил, что истекает кровью, и что на него двигалась, перебирая громадными лапами по мосту, свора паукообразных тварей, которых он видел на строительстве.
Рыцарь успел присесть, закрыв голову руками. Он зажмурился и, содрогаясь от ужаса и напряжения, ждал, пока эта зловонная лавина проносилась, скрежеща и клацая костями у него над головой.
– Ну что ж вы, Ройгар? - раздался голос некроманта, когда стихла музыка.
Рыцарь открыл глаза. Кассар стоял перед ним, сложив руки на груди и задумчиво поглаживая длинными пальцами свой подбородок.
Горбун подобрал два залитых кровью темноэльфийских клинка и, уложив в футляр, поставил к ногам нового, полноправного владельца.
– Если вы так впечатлительны, то лучше не оборачивайтесь, - посоветовал заклинатель мертвых, стеклянным взглядом смотревший поверх Ройгара.
У рыцаря по спине пробежал холодок, когда сзади опять раздался этот скрежет и клацанье костей. Только в этот раз они звучали отдаленно, сопровождаемые приглушенными, нечеловеческими криками, полными отчаяния и ужаса.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ