Осколки

Эпилог

Элль проснулась в пустом храме Рошанны. Она лежала на ворохе подушек, а голова ее покоилась на коленях женщины. Нет, богини. Хоть она и была облачена в одну из мантий служительниц храма, Элль узнала ее, пускай в кромешной темноте Рошанна выглядела по-другому. Теперь Элль могла описать ее. Сказать, что в ее округлом лице гармонично уживались высокие выпирающие скулы и широкие брови. Что губы ее были тонкими, но могли расплыться в широченной улыбке. Что волосы цвета воронова крыла были собраны в толстую — с кулак — косу. Богиня водила руками над головой Элоизы, напевая что-то себе под нос.

— Ну, вот и все. Даже шрамов не останется, дитя.

Элль удивленно посмотрела на нее. Провела рукой по воздуху и с тоской поняла, что больше не чувствует… ничего. Пульсация нитей исчезла, как исчезает застойный запах пыли, стоит распахнуть окна. Она была пуста.

Она была свободна от своего дара.

Элль подбежала к окну и выглянула наружу. На мостовых и набережной вповалку лежали люди. Одни были мертвы, другие — просто без сознания после утраты магии.

— Вот все и закончилось, — мягко улыбнулась Рошанна. Сердце Элль отозвалось настоящей, выкручивающей наизнанку тоской.

— А что будет дальше? — спросила девушка, глядя на затихший город. Богиня без особого интереса пожала плечами.

— Дальше вы будете жить. Просто по-новому. Но зато жить.

— Зато жить, — эхом отозвалась Элль.

— А ты напоследок можешь рассказать мне, как нашла путь на ту сторону. Где разведала такое колдовство?

— Я, честно говоря, до сих пор не знаю…

Но она принялась рассказывать. Она поведала богине все: про своего отца, про Доминика и Летицию Верс, про славного, доброго, пускай и мертвого Ирвина, возрожденного дрегим мертвецом. И про сказки о великом Рааде, что правит Северной Пустыней.

— Раад? — нахмурилась Рошанна, прерывая рассказ. — Что за Раад?

— В Писании его нет, — пожала плечами Элль.

— В Писании много чего нет, еще одна работа, которую нельзя было доверять людям, — отмахнулась богиня. — Но если он один из нас, то могут быть и другие.

Она взвилась и направилась к выходу так быстро, что Элоиза не сразу поняла, что еще секунда — и богиня исчезнет, как не самая вежливая гостья.

— Погоди! — крикнула Элль, в последнее мгновение успевая ухватить Рошанну за рукав. — А откуда вы взялись?

Богиня обернулась и ласково улыбнулась.

— Прости, дитя, но я больше не совершу ошибку, ответив на этот вопрос. Будь счастлива, Элоиза Фиуме, отмеченная Рошанной. Я не забуду твоей помощи.

Она коснулась пальцами лба девушки, и Элль вновь провалилась в сон, а когда проснулась вновь, то увидела, что вместе с ней очнулся весь город, и из уст в уста кочевало одно на всех видение: будто Мятежная Рошанна, возмущенная жестокостью людей, вырвалась из заточения на краю Бездны и коснулась каждого, забирая искру магии.

***

Прошло полгода. Лето выдалось жарким настолько, что дало бой осени с ее ледяными ветрами, но после Солнцестояния тепло все-таки сдалось, уступая место промозглой серости и проливным дождям. Потоки воды тяжело обрушивались на город, загоняя даже самых отчаянных торговцев под навесы и в уютные бары.

В храме Рошанны горели свечи и курились благовония, а в лаборатории, куда можно было попасть из-за алтаря богини, послушницы в розовых мантиях сонно суетились, раскладывая свечи и ароматные масла в аккуратных баночках по корзинам, чтобы на следующий день вынести их на продажу.

Госпожа Пенни Лауб каким-то образом умудрилась выбраться с галстеррского корабля, а несколько месяцев назад, как ни в чем не бывало, заявилась прямиком в новое здание совета, устроенное в бывшем палаццо Летиции. Для Темера изменилось немногое — богатые семьи лишились магии, но не своих капиталов, и на удивление быстро смогли направить их на благо города. Переустроили производства, заключили новые договоры на поставки немагических товаров. Даже потребовали компенсаций от Галстерры за ущерб, нанесенный местному объекту культурного наследия. Тут-то и появилась Пенни, чтобы напомнить о том, что храмы в такое тяжелое время могут принести городу неплохую прибыль. Можно просто очистить от скверны то, что начала в свое время Летиция, имени которой старались не называть.

Пенни нашла Элоизу работающей поденщицей в торговых рядах и пригласила вернуться в лабораторию. Никакой магии, только свечи, масла, мыло и благовония. Все, что нужно простым людям, чтобы хоть немного заземлиться в жизнях, не пронизанных магией. Она так посмотрела на Элль, что та поняла — верткая старуха как будто и сама ощутила прикосновение Рошанны. Но заговорить об этом Элль так и не смогла, как и о том, что произошло в башне и на корабле. Ее руки и спину ломило от тяжелой работы и постоянного стояния за прилавком, за лето на лице отпечатался неровный загар, а голос девушки охрип.

Что ни говори, а храм был привычнее. Именно это она повторяла себе, натягивая знакомую мантию. Без особой радости, и все же она чувствовала, что возвращается домой.

Она снова делала духи, мыло, но больше не следила за тем, куда и по каким ценам это все продается. Больше не приезжали в ночи посыльные на лодках из квартала Увеселений. Если девицам было угодно, они приходили сами и кроме мыла заказывали какую-нибудь молитву Рошанне.

Об утраченной магии больше не говорили. Это стало чем-то неприличным, куда более возмутительным, чем девица, расхаживающая по улице без корсета. Правда, поговаривали, что в Северной Пустыне до сих пор встречались маги, и Галстерра по несколько раз в неделю сталкивалась с ними на границах.

Элль закончила работу в лаборатории и попрощалась с другими послушницами. Агатой, Ларой и Вейл. С этими тремя девушка любила бродить по городу с корзинками «даров Рошанны» наперевес. Но в этот вечер она решила пропустить общий ужин и, оставив розовую мантию служительницы, переоделась в теплую непромокаемую накидку и сказала, что отправляется на прогулку. Можно было бы заглянуть в «Колодец», Элль напоминала себе об этом каждый раз, но так и не находила в себе сил свернуть на ту улицу. Бармен там давно сменился, да и из Алколлегии больше никто не заходил. Она с куда большим удовольствием прохаживалась вдоль каналов, каталась на речных трамваях, сидела в плавучих садах, сквозь саван усталости впитывая все краски такого живого — что бы с ним ни происходило — Темера. В какие-то моменты ей казалось, что она немного, самую малость, понимала каждого, кто с жаром говорил об этом городе и готов был посвятить ему свою жизнь. Магия исчезла, но вместо нее по венам побежал свет и сперва непривычный покой.

— Может, останешься? — окликнула ее Вейл напоследок. — Смотри какой ливень.

— Не сахарная, — отмахнулась Элль, потянула на себя тяжелую дверь храма и чуть не вскрикнула, столкнувшись со взглядом голубых, как талая вода глаз.

Молодой человек скинул капюшон и отбросил назад прилипшие ко лбу каштановые волосы. Улыбнулся мягко и тепло, совсем не как тот, кого насквозь прошило ледяными нитями дождя.

— Извините, что поздно. Я бы хотел вознести молитву Рошанне, — улыбнулся он Элль.