Ошимское колесо

ВОСЕМЬ

Я шёл во дворец. Трижды городские стражники останавливали меня, обеспокоенные кровью, капающей с моего наряда.

– Я принц Ялан. Меня пытались ограбить. Больше не попытаются. – Трижды я говорил одно и то же, и шёл дальше.

Солдат я встречал чаще, чем стражников – их отряды двигались быстро, и они лишь смотрели на меня с любопытством. Наконец я прошёл мимо ворот Эррика, через которые во дворец входят герои, и вместо них направился к задним воротам, в точности как при возвращении с Севера. Субкапитан на вахте узнал меня и без промедления пропустил, как только убедился, что кровь на мне не моя.

По ту сторону поджидал дворец, который ничуть не изменился и купался в позднем Вермильонском лете.

– Что творится в городе? – спросил я субкапитана, проходя в ворота. – Повсюду солдаты. – Примерно то же было, когда мы выдвигались к границам Скоррона. Тогда шла настоящая война, и столько войск на улицах не было.

– Кампания против Словена, мой принц.

– Почему? – Я слабо интересовался политикой, но был почти уверен, что за всю мою жизнь Словен даже намёком не угрожал Красной Марке. Я даже припоминал, что половина их королевской семьи была почётными гостями в Марке, заложниками хорошего поведения нынешнего режима – хотя я не знал, как сильно нынешние словенские королевичи беспокоятся о людях, которых не видели десятилетиями. – Что они натворили?

Тот наморщил лоб, словно это могло помочь ему с ответом.

– Они враги, сэр.

– По определению, раз уж мы на них нападаем. Но почему они враги?

И снова он нахмурился, но тут же расслабился, улыбнувшись, будто вспомнил тот факт, который искал.

– Укрывают нужного нам человека.

– Кого?

– Я не знаю, принц Ялан.

– Вы свободны, субкапитан.

– Но мой принц, мы должны сопроводить…

– Я добрался сюда из пустынь Африка, субкапитан. Надеюсь, мне удастся без происшествий самостоятельно преодолеть три сотни ярдов по собственному дому.

Первые две сотни и ещё девяносто ярдов прошли неплохо. С трудностями я столкнулся на ступенях Римского зала.

– Ялан? Иисусе! – Сердитый вопль из-за моей спины. – Точно, это ты! Чёрт, где ты пропадал, мелкий хорёк-банкрот?

Я помедлил. Мой старший брат Мартус. Терпеть его присутствие мне не приходилось с того самого приёма в тронном зале в день, когда я впервые увидел Снорри. Я медленно повернулся и обнаружил, что стою в тени нависшего надо мной Мартуса.

– Убивал людей, брат. – Я спокойно встретил его взгляд.

Некоторое время мои слова доходили до него, потом он заметил мою забрызганную алым одежду, а потом сложил одно с другим и отступил на шаг назад.

– Господи ты Боже мой…

– Мои долги полностью оплачены. – Я повернулся и пошёл по ступеням в дом.

Это была не совсем правда, но куча золота, оставшаяся в сундучке, от тяжести которой болели руки, поможет расплатиться с различными торговцами вином, портными и публичными домами, всё ещё хранившими мои долговые расписки. Приятно будет сбросить с себя груз.

Не сказал бы, что Римский зал маленький, потому что в сравнении с местами, где я бывал в последнее время, он был огромным. Но почему-то мне он казался меньше, чем был в моих воспоминаниях. Толстый Нед и юный Дубль стояли на страже у двери. Первый побледнел при виде меня и так задрожал, что складки кожи затряслись на его старых костях.

– Нед, это принц Ялан. – Дубль пихнул локтем старика. Его глаза замечали не только засыхающую на мне кровь. Он поклонился, на лицо упали чёрные локоны волос, и он наблюдал за мной из-под этой вуали.

Я кратко кивнул им и поспешил дальше, а Толстый Нед всё таращился на меня, разинув рот.

На входе в зал пара слуг убежала с криками "караул!", но Балесса встретила меня твёрдо. Выражение её лица было одновременно неодобрительным и обеспокоенным.

– Балесса, на этот раз не надо заботиться ни о каких заблудших крестьянских мальчишках. Достаточно просто почистить одежду.

Балесса нахмурилась, припомнив краткое пребывание Хеннана, но потом кивнула, развернула своё почтенное тело и направилась по коридору, чтобы отдать распоряжение приготовить ванну и принести подходящие наряды из моего гардероба.

Я смыл с себя кровь, и вода стала розовой – последние остатки Мэреса Аллуса кружились, растворялись, смывались, и из-под них явился чистый Ялан Кендет, без единого пятнышка. Я преднамеренно убил человека, сделал это хладнокровно, во всяком случае, насколько хладной может быть кровь человека в такой момент. Он был злобным сукиным сыном, это верно, вот только я не чувствовал радости, не был уверен, что поступил правильно. Ни одна частичка меня не ощущала героичности. Я потребовал ещё воды и снова помылся – хотя вода смывает лишь видимые пятна.

Одежда, которую принесла Балесса, всё ещё была мне впору. Ткань окутала меня – удобная, знакомая, богатая – вторая кожа, последний штрих в моём изменении внешности. Я стоял перед зеркалом, и на меня в ответ смотрел удивлённый принц Ялан. Каждым своим дюймом я был на него похож, и каждым своим дюймом я чувствовал себя самозванцем. Каждый шаг путешествия уводил меня всё дальше от дома, в какую бы сторону я ни направился, и сейчас, в особняке своего отца, я был дальше от дома, чем когда-либо.

Я собрался отвернуться и в последний миг заметил синий отблеск, снова посмотрел на зеркало, на этот раз мимо себя, на комнату за спиной, на двери, на окна, на тени. Там было какое-то движение. Я в этом не сомневался. Мне хотелось развернуться и проверить, что за моей спиной никто не стоит. Но вместо этого я стоял, не шевелясь, и рассматривал отражённую комнату, выискивая тот синий отблеск.

Наконец я повернул зеркало к стене и сделал то же самое с тремя остальными зеркалами в своей комнате. Я не забыл о Синей Госпоже, и как бы мне ни хотелось, чтобы она забыла обо мне, вряд ли этому суждено было случиться. Они с моей бабушкой по-прежнему воевали, и когда Красная Королева сокрушит ведьму, я радостно закричу громче всех. На её руках кровь моего прадеда – и, хотя я мог бы забыть об этом преступлении, но кровь моей нерождённой сестры, и кровь моего друга Туттугу, не смыть ничем. И какая-то часть меня – далеко не маленькая, та, что до сих пор горела воспоминанием о том, как я забрал поганую жизнь Мэреса Аллуса – эта часть желала, чтобы именно я воткнул нож в Синюю Госпожу и провернул.

Час спустя я вышел из Римского зала, свеженький и чистый, в своей старой одежде и со своей прежней улыбкой на лице. Я сомневался, что меня как-то можно отличить от того Ялана, который удирал из особняка де Виров на рассвете оперного дня, хотя мне и казалось, что это происходило вечность тому назад.

Выходя из своего старого дома, я почувствовал, что за мной наблюдают. Это было не благоговение или любопытство при виде вернувшегося героя. Я смутное чувствовал загривком, словно был объектом пристального и хладнокровного изучения. Ощущение определённо было неприятным, так что я ускорил шаг и быстро пересёк двор.

Я направился во дворец. Не к главным дверям бабушки, но в гостевое крыло, по лестнице в покои Большого Йона. Стражник на первом этаже сообщил мне, что Баррас по прежнему занимает свои комнаты, которые сейчас предположительно стали штаб-квартирой поисков его пропавшей жены.

Когда я стучал в дверь, моё сердце билось сильнее, чем в Кровавых Ямах, когда я понял, что собираюсь совершить убийство.

– Добрый день, сэр. – Поклонился мне безукоризненно одетый коротышка-привратник. – Как мне вас представить?

– Ялан? – Голос Лизы донёсся откуда-то из приёмной. Сама она тут же прибежала, придерживая юбки по бокам, чтобы не запнуться. Баррас мчался почти так же быстро позади неё, бледный, с тёмными мешками под глазами.

– Ялан… – Лиза едва не бросилась мне в объятья, прижав руки к лицу, словно на мне по-прежнему была вся та кровь, с которой я вошёл во дворец. – Ты… – Она так изучала моё лицо, что я задумался, не изменился ли я больше, чем предполагал.

– Ял! – Баррас без колебаний бросился меня обнимать, не пытаясь изображать мужественные объятья. – Ял! Спасибо тебе, Ял! Спасибо!

– Ну, хватит! – Я подождал, пока он ослабит хватку, и высвободился. – Плохая новость в том, что ты должен мне двух верблюдов… – Я заметил яростный взгляд Лизы. – Трёх! Трёх верблюдов! И хороших!

– Всё тот же старый добрый Ял! – рассмеялся Баррас, ударив меня по плечу.

– Говорю тебе, я не шу…

– Спасибо! – И он снова принялся обниматься.

Когда я наконец высвободился, уже казалось, что подходящий момент для разговора о стоимости верблюдов упущен. Баррас стоял, запустив руки в короткую копну каштановых волос, и в счастливом изумлении переводил взгляд с меня на Лизу и обратно.

– Мы должны отпраздновать… Пир!

– Я слишком долго был в дороге, чтобы отказываться от пира. – Я поднял руку, не давая ему сказать. – Но прямо сейчас у меня срочная встреча с нашим монархом. – Я посмотрел на Лизу, которая, припудрившись и надев драгоценности, выглядела просто очаровательно. Хотя мне она и в диких землях нравилась не меньше. – Свёрток, который я отдал тебе на хранение, всё ещё у тебя?

Баррас выглядел смущённым, и стал чаще переводить взгляд с меня на Лизу и обратно. Лиза кивнула и достала ключ, завёрнутый в бархат, из какого-то карманчика, искусно скрытого в её юбках. Она передала его мне без тени колебания, и это что-то для меня да значило. Думаю, этот ключ не отдашь без малейшего сожаления человеку, которого не считаешь своим другом.

– Спасибо. – И я на самом деле был благодарен. – Готовьте пир! – Я похлопал Барраса по плечу, поняв, что нелегко его и дальше ненавидеть. – Я заскочу позже, если всё ещё буду в состоянии ходить, когда Красная Королева со мной закончит.

– Что ты натворил?

Но я уже шагал прочь.

– Позже!

***

Когда я прибыл к огромным дверям дворца, двор бабушки не заседал. На лестнице ожидали два лорда, Граст и Грен, и ещё темноволосый рыцарь с впечатляющими усами – Сэр Роджер, решил я. Все трое мрачно посмотрели на меня. Не думаю, что они меня узнали, но я враждовал со старшим братом лорда Граста, герцогом, так что проигнорировал это трио и без слов пошёл дальше.

Перед королевскими дверями стоял тот же разодетый гигант, который впустил меня после моего возвращения с Севера – или быть может его кузен. Он склонил голову передо мной и сказал, что проследит, чтобы моя просьба об аудиенции была доставлена моей бабушке.

Я сидел в тени колонн большой галереи и ждал, глядя, как элитные гвардейцы потеют в своих огненно-бронзовых доспехах на залитой солнцем лестнице. Просторный внутренний двор перед нами был пуст, как моё будущее. Я не знал даже, чего ждать от этого вечера. Смогу ли я и впрямь вытерпеть воссоединение Лизы и Барраса? Я подумал было встретиться с отцом, но Балесса сообщила мне, что кардинал неделей ранее слёг в постель. Болен, сказала она. Болен от вина, подозревал я…

Дверь за моей спиной хлопнула, и, обернувшись, я увидел дядю Гертета, который оттолкнул гвардейца, хотя тот и так стремительно отходил с его пути. Лорд Граст и лорд Грен быстро заняли места по бокам от него, а наиболее вероятный наследник (или, как его чаще называли, наиболее невероятный) помчался по лестнице.

– Если бы только она не была моей матерью… – Гертет ударил кулаком себе в ладонь. Это выглядело бы грозно, если бы он не был седеющим пузатым мужчиной скромного телосложения под пятьдесят. Я уверен, его мать до сих пор легко могла положить его на колено и звонко отшлёпать. Не говоря уже о том, что она могла одним ударом свалить этого маразматика с ног, выбив половину зубов. – Городу нужен король, а не чёртов стюард. И король нужен такой, который останется здесь и будет исполнять свои обязанности, а не свалит в какую-то безумную экспедицию. Время-то смутное, парни, смутное время. Королева, которая в смутное время оставляет свой трон, по сути практически отрекается… – Мой дядя заметил, что я сижу, развалившись, в тени. – Ты! Один из мальчишек Реймонда? – Он ткнул окольцованным пальцем в мою сторону, словно обвинял меня в том, что я сын его брата.

– Я…

– Мартус? Дарин? Будь я проклят, если смогу вас различить. Вы все одинаковые, и ни один не похож на отца. – Гертет с двумя лордами по бокам прошёл мимо меня, а сэр Роджер за ним следом. – И что Реймонд ожидал, вспахивая заморские поля? Но он был не единственным пахарем, это уж точно. – Он удалялся прочь, и его голос разносился по двору, стихая по мере того, как он удалялся. – Эти индусские девушки просто ничего не могут с собой поделать…

Я быстро вскочил на ноги, не задумываясь. Моя рука схватила рукоять ножа. Во мне поднималась волна гневных слов на защиту матери, и они не сорвались с губ только потому, что ещё не соединились в связное предложение.

– Принц Ялан.

Я посмотрел вверх. Надо мной маячил огромный гвардеец.

– Королева хочет вас видеть.

Я метнул злобный взгляд в спины удаляющегося Гертета и его прихлебателей – в праведном мире такой взгляд воспламенил бы их, словно факелы – и выругал сам себя. Нельзя заставлять Красную Королеву ждать.

Четыре гвардейца проводили меня в пустой тронный зал, который был мрачным, несмотря на яркий солнечный свет, льющийся через высокие зарешеченные окна. Вокруг помоста горели лампы, и бабушка сидела, удобно устроившись на главном стуле Красной Марки. Две её советницы стояли позади неё в тенях – Март, широкая и торжественная, и Уиллоу, тощая как хлыст, и с кислым видом. И ни следа Молчаливой Сестры.

– Внук, ты изменился. – Расположение бабушки легко может пригвоздить человека к полу. Я почувствовал свалившуюся на меня тяжесть, но всё равно, успел удивиться тому, что она признаёт наше родство. – Мальчик, который отправился в путь, не вернулся. Где ты его потерял?

– В какой-то таверне по дороге, ваше высочество. – Правильный ответ был бы "в Аду", но мне вовсе не хотелось об этом говорить.

– И тебе есть, о чём рассказать, Ялан? Уверена, ты не попросил бы аудиенции без хорошей причины. Твои северные друзья ускользнули от моих солдат. Возможно, в путешествии ты снова с ними встретился?

Я глянул по сторонам в поисках Молчаливой Сестры. Знала ли бабушка наверняка, что я делал с тех пор, как покинул город? Открыло ли молчание моей двоюродной бабушки это в качестве пророчества ещё прежде, чем течение дней превратило его в мою личную историю?

– Я нашёл их. Снова получил ключ. И вернул его в Вермильон.

Красная Королева вскочила со стула с удивительной для такой старой женщины скоростью. Она возвышалась надо мной, стоя на помосте, со шпорами воротника, веером развёрнутого над головой. Даже если бы мы стояли на одном уровне без башмаков, она была бы выше меня, а таким даже из мужчин немногие могли похвастаться.

– Ты хорошо поработал, Ялан. – Её губы плохо подходили для улыбок, но она оскалила зубы, и это было почти похоже. Она спустилась вниз и остановилась в трёх шагах от меня. – И впрямь очень хорошо.

Я заметил между нами её руку, протянутую ладонью вверх. Ту же самую руку, держащую алый меч, я видел в своих снах про Амерот.

– Я… хм… у меня его с собой нет. – Я быстро шагнул назад, по шее внезапно полился пот.

– Что? – Раздалось самое резкое и холодное слово из всех, что я слышал.

– Я… не….

– Ты оставил его где-то? – Её брови поднялись весьма высоко. – Нет безопасного места… – Она оглянулась и махнула рукой стражникам у стен, державшим ладони на эфесах. – Живо, все вы. Отправляйтесь в Римский зал, сопроводите принца Ялана с…

– Я отдал его своему двоюродному деду Гариусу, – сказал я. – Ваше высочество.

Бабушка подняла обе руки ладонями наружу, и все в тронном зале замерли. Стражники остановились на полпути ко мне.

– Что? – Клянусь, она этим словом могла бы заколоть кого-нибудь до смерти.

Я стиснул зубы и собрал всю свою храбрость.

– Я отдал его своему двоюродному деду.

– И зачем ты так поступил? – Она схватила меня за куртку под плечами. – Со… – Притянула меня к себе. Слишком близко. – … мной?

Мы теперь смотрели глаза в глаза. И странно, тревожно, но тот же самый красный прилив, что поднимался во мне, когда я стоял перед Мэресом Аллусом в Кровавых Ямах, поднимался во мне и теперь, и я скривил губу в полуухмылке.

– Я потерял его корабли. Проиграл их. – Я говорил слишком громко. Никаких "высочеств". Ни извинений. – Я был ему должен.

От Лизы и Барраса я ушёл в восточный шпиль над Бедным дворцом и взобрался по длинной лестнице. Я рассказал старику о своей неудаче и сел со склонённой головой, ожидая его суждения. Вместо гнева он с трудом приподнялся немного на подушках и сказал:

– Я слышал, у тебя есть соляные копи.

– У меня есть опцион на выкуп Крптипских копей у Силаса Марна за десять тысяч золотых крон. Я свободен от долгов, и у меня есть ещё две тысячи.

– То есть тот, кто предложит тебе ещё восемь тысяч, может запросить за них высокую цену?

– Да.

Башню я покинул с распиской на восемь тысяч и соглашением, что Гариус будет владеть двумя третями копей. Уходя, я оставил бархатный свёрток у подножия его кровати.

– Дедушка Гариус, это ключ Локи. Не трогай его. Он создан изо лжи.

И тогда я ушёл, хотя он кричал мне вернуться. Я неразумно быстро побежал по лестнице, чувствуя что-то новое – или по крайней мере то, чего не чувствовал уже очень давно. Я чувствовал лёгкость.

– Значит, я плачу за твои неудачи! – Красная Королева пихнула меня, и я отшатнулся. – У тебя есть обязанности перед троном! А твои долги не моя забота. – Она уже рычала, давая волю гневу.

Мой гнев выскочил из горла прежде, чем я смог его обуздать.

– Я оплачивал твои долги, бабушка! – Я перестал отступать. – Я отдал ключ Гариусу. Ты забрала его трон. А ты… – я, не глядя, указал на то место, где стояла Молчаливая Сестра. Теперь я её чувствовал, словно иголку в своей плоти. – А ты забрала его силу. Я отдал ему то, что ни одна из вас не сможет забрать. Вы можете попросить, и он может согласиться, потому что он любит эту землю и этот народ, но вы не сможете забрать. Когда помещаешь калеку в высокую башню, всё ведь сразу понятно. Сто семь ступенек не похожи на приглашение присоединиться к миру! Я же поставил его в самый центр. – Я выдохся, и мои плечи поникли. Гнев иссяк быстрее, чем пришёл.

Красная Королева возвышалась передо мной, вдыхая, чтобы снова зарычать. Но так и не зарычала. Выражение её лица смягчилось, буквально чуть-чуть.

– Ступай, – сказала она. – Мы поговорим об этом в другой раз. – Взмахом руки она отпустила меня, и я повернулся к двери, изо всех сил стараясь не побежать.

Я увидел Молчаливую Сестру, стоявшую там, куда я указал. Лохмотья, кожа и блестящие глаза. Сложно сказать, что она думала на этот счёт. Она оставалась недоступной, как алгебра.