Ош. Смертные души

Глава 27. Санти

Дыхание принцессы тронуло шею Ларса, и могильный холод пробежал по его позвоночнику. Каждая клетка тела ощутила вдруг свою бренность, так остро, что ноги свело судорогой. Страх парализовал разум.

— Чего же ты ждёшь? — прошипела Санти. — Быть может, твой рот слишком мал, чтобы произносить столь весомые слова? — Холодный коготь коснулся уголка губ Ларса и потянул в сторону.

— Ты не во дворце, — быстро проговорил голландец, поворачивая голову в направлении тяги, грозящей распороть правую щёку.

— Неужели?

Зубы принцессы прикусили левое ухо рассказчика. По шеи заструилось тепло.

— Это склеп. Тебя погребли.

Коготь на секунду замер и погрузился Ларсу в рот, царапая нёбо. Сухой язык слизнул тёплый ручеёк с шеи.

— Склеп... — повторила принцесса. — Мои глаза не видят, чтобы распознать твою ложь.

— У тебя их нет. Они иссохли за века, — с трудом выговорил Ларс, сглатывая слюну с металлическим вкусом.

Скрежещущий шёпот, как мокрица, заполз через ухо и вцепился в мозг:

— Ответь ещё раз, но прежде подумай над каждым словом, что произнесёшь, ведь оно может стать последним.

— Тебя замуровали в склепе, — механическим тоном выговорил Ларс, стараясь не дать себе слабину. — Очень-очень давно.

— Насколько? — в голосе принцессы засквозила тревога, когтистая перчатка покинула рот дрожащего собеседника и коснулась его щеки армированной стороной, сдирая кожу.

— Мир успел измениться.

— Латарнак... Что с моим городом?

— Его поглотили болота.

— Мой народ?

— Он стал мифом.

Рука принцессы дрогнула, легла Ларсу на горло и потянула назад.

— Ты лжёшь!

— Нет, я говорю правду.

— Это невозможно. Тебе не провести меня. Я прикажу изрезать твой грязный язык на лоскуты.

— Тогда зови стражу. Прикажи им.

— Они уже здесь, — пальцы сомкнулись, когти впились Ларсу в шею. — Они стоят вокруг меня кольцом, их мечи обнажены, их доспехи сияют.

— Так командуй, — прохрипел Ларс.

— Стража, — позвала Санти. — Стража! Отвечайте! Капитан Варн! Солидус! Элайя! Я приказываю! Приказываю... — обернулась принцесса, словно ища кого-то во тьме, а потом, вдруг, издала дикий вопль и, отшвырнув Ларса, бросилась на стену, как взбесившееся животное.

Камера наполнилась криками, лязгом и снопами искр. Громадное закованное в латы существо металось в четырёх стенах, яростно терзая когтями своё узилище и вопя в бессильной злобе.

Ларс, чудом уворачиваясь от проносящейся бестии, отполз к трону и забился между ним и стеной.

— Чужеземец, — прорычала принцесса, наконец, остановившись и тяжело дыша. — Где же ты? — опустила она голову, принюхиваясь. — Говори со мной, рассказывай. Я хочу это слышать. Ну же, — идеальный рот исказился оскалом, каноничный нос раздулся, втягивая и выгоняя воздух так, что пыль поднималась клубами с пола, тонкие брови сошлись, лоб рассекли глубокие морщины. — Я знаю, что ты здесь, — подошла Санти к трону, запрыгнула на него и по-кошачьи улеглась, склонив голову на подлокотник. — Я слышу твоё сердце. Оно вот-вот выскочит из груди. Страх так сильно похож на любовь, верно? Неуправляем и губителен. Кого ты ищешь здесь, чужеземец?

— Рихард Скала, — негромко произнёс Ларс из-за трона, и Санти дрогнула, напрягшись. — Это имя что-то говорит тебе?

— Так звали кое-кого... — ответила она после долгой паузы, — ...из прошлого. Но его больше нет, как и прошлого. Зачем ты ищешь?

— Я полагаю, что этот человек...

— Человек?! — разразилась вдруг Санти неожиданно звонким и чистым смехом. — О... Вы — люди — так примитивны в своих умозаключениях, так наивно безыскусны. Стремитесь облечь всё в понятную себе форму, даёте привычные слуху имена даже тому, чего не способны осмыслить. Впрочем, он не возражал.

— Расскажи о нём.

— Хм... — Санти потянулась и легла на спину, свесив длинные гибкие ноги с подлокотника. — Это не так просто. Можешь ты рассказать о летнем ветре, ласкающем кожу, или о глотке ключевой воды в жаркий полдень? Рихард был сродни им.

— Не очень-то вяжется с его прозвищем.

— В этом все вы. Читаете великую книгу, но запоминаете только картинку на обложке.

— Почему его так назвали?

— Один яркий эпизод на поле брани. Рихард оказался окружён неприятелем, и даже при всё своём могуществе не в силах был одолеть врагов. Тогда он призвал на помощь камни, устилавшие землю вокруг. Они покрыли его непроницаемой бронёй. Так он простоял долгие часы, ожидая подмоги.

— Рихард Скала был магом?

— А птица, парящая в небесах, полагается на магию? Это было в его природе.

— На какой войне случилась та битва?

— Она отгремела задолго до моего рождения, — в голосе принцессы появились нотки скуки, смешанной с раздражением.

— На чьей стороне сражался Рихард, и против кого?

— Не в каждой войне есть стороны, — вздохнула Санти. — Иногда боги просто сталкивают свою паству лбами, чтобы поживиться на костях и потешиться. Знаю, вы привыкли делить всё на светлое и тёмное, но богам чужды условности. Для них нет ни добра, ни зла, ни морали, ни законов. Единственное, что имеет значение — это души, и ради их дележа они пойдут на всё. Я, ты, рабы и короли — всего лишь корм в общем корыте богов, и они рвутся к нему, отпихивая друг друга.

— А кому поклонялся твой народ?

— Мы не поклонялись, но служили. Ведь все кому-то служат, не так ли? И если ты достаточно умён, то присягнёшь сильнейшему.

— Похоже, вы сделали неверный выбор.

— Ты забываешься, чужеземец, — прошипела Санти.

— Прости мою неучтивость, но... Рихард получил своё прозвище от людей, стало быть, он был с ними заодно до того, как пришёл в Латарнак?

— Заодно с людьми? — усмехнулась принцесса. — Не думаю, что в Оше есть существа более неразборчивые, чем вы, и столь же дёшево продающиеся. Как можно быть заодно со слепцом, послушно идущим за любым поводырём? Нет, Рихард всегда был ведом собственной целью, но не брезговал даже такими союзами, ради её достижения.

— Что же за цель вела его?

— Многовато вопросов, чужеземец. Твоя очередь отвечать.

— Спрашивай.

— Откуда ты? Расскажи мне.

— Я пришёл сюда из Аттерлянда...

— Нет, — перебила Ларса Санти. — Расскажи о своей истинной родине.

— Почему ты думаешь, что это не Аттерлянд?

— Я чую твою душу, чужеземец. Она другая, совсем не как у тех грязных ничтожеств, за кого ты столь неумело пытаешься сойти. Она куда ярче, свежее, слаще... Хотя, в ней есть что-то знакомое. Быть может, мы встречались прежде?

— Я бы такого не забыл, — нервно усмехнулся Ларс. — Но ты права, моя родина — не Аттерлянд. Она даже не в Оше.

— А... пилигрим. Я рада, что ты ещё дышишь. Нет рассказчиков лучше.

— Как и Рихард? Он тоже был пилигримом?

— О да. Но его истории слишком необычайны, даже для меня.

— Ты говоришь о нём, как о добром друге. Вы были долго знакомы?

— Сколько себя помню. Или дольше... Он всегда находился подле отца. Но однажды, совершенно нежданно, Рихард покинул Латарнак. Слышала, он ушёл к людям. Это правда?

— Да. В Аттерлянде его почитают, как святого, называют одним из Гегемонов Амиранты.

— Неужели? Вот уж кого сложно представить проповедником. Впрочем, лживость людей давно меня не удивляет.

— Я лишь рассказываю то, что сам почерпнул из чужих пересказов. Но почему ты спрашиваешь? Ведь Рихард вернулся после долгого отсутствия, не так ли?

— Ты вгоняешь меня в уныние, — проскребла Санти когтем по камню. — Так каков твой мир, пилигрим? Сильно ли он отличен от этого?

— Не слишком, если подумать. Хотя в моём мире нет магии, но есть вещи, природу которых здесь иначе как магией не объяснили бы. Машины и механизмы повсюду. Они позволяют нам ездить, плавать, летать, обмениваться информацией вне зависимости от расстояния.

— Как интересно. На что же вы используете энергию души?

— До того как попасть в Ош, я даже не был уверен, что душа существует. В моём мире она — нематериальная сущность, описываемая в религиозных трактатах, и только. Многие из нас верят, что после смерти тела душа отправляется в загробный мир. Здесь же всё наоборот — душа погибает прежде тела, если то не приняло насильственную смерть. Так я полагал, до сего дня...

— Размышляешь, отчего я не лишилась души, будучи сражённой мечом?

— Да, сей вопрос заботит меня.

— Виной тому проклятие. Душа не покинет этого тела, пока оно едино. Меч остановил сердце, а ты вновь запустил его.

— Я бы скорее назвал это благословением.

— О нет, благословление не даруют в наказание. Всё было предрешено. Прошлое и будущее... Не получив желаемого, он забирает всё.

— О ком ты говоришь?

— Посмотри на меня, — резко вскочила Санти и, выгнувшись будто ящерица, свесилась за спинку трона. — Что ты видишь? — Пергаментные веки с треском ломающейся коросты разомкнулись, и чернота глазниц уставилась на Ларса.

— Пустоту, — сглотнул тот.

— Пустоту... — повторила Санти, молниеносно охватив лицо голландца когтистой пятернёй. — Жаль, — коснулся глазного яблока большой палец. — Какого они цвета?

— Карие, — выдохнул Ларс, безуспешно пытаясь отстраниться.

— Как тёмный янтарь? — слегка наклонила принцесса голову, словно рассматривала предмет обсуждения. — Или как спёкшаяся кровь?

— Я... Я не знаю.

— Показать тебе?

— Как янтарь! Они как тёмный янтарь!

— Не бойся, пилигрим, твои глаза слишком никчёмны, — оттолкнула его Санти и вернулась на трон. — Принеси мне подходящие, и тогда, может быть, я расскажу о том, кого ты ищешь.

— Подходящие? — потёр Ларс ушибленный затылок. — Но где их взять?

— Душа, что напитала твоё жалкое тело — я узнаю её. Забавно... — усмехнулась принцесса. — Мне говорили, цель их существования — защита Латарнака. Но, похоже, отсутствие цели не стало помехой. Секураторы — глаза и уши на службе трона. Их создали, чтобы следить и пресекать. Безобразные твари с тысячью ликов, они способны принять любой образ, раствориться в толпе, отвести внимание, или приковать его, внушить страх, ярость, смирение... Они не охотились за смутьянами, они не позволяли им появляться.

— Карали за мыслепреступления?

— Хм, какое необычное слово. Но, пожалуй, оно вполне точное. Вы сумели одолеть одного из секураторов — это впечатляет.

— Мы? — попытался изобразить непонимание Ларс.

— Ты и те трое, что молчаливо взирают на меня снаружи. Ваш страх смердит сильнее ваших тел. Однако, как бы вы ни были ущербны, живым из схватки секуратор не вышел. Либо он очень ослаб, либо в вас есть кое-что... несвойственное людям, коих я знала. Надеюсь, это был не последний.

— Но, — опасливо подал голос Олег, — его глаза не подойдут тебе. Они слишком малы.

— Меньше ваших? — обратила Санти пустые глазницы в его сторону.

— Я не к тому клоню.

— Оставьте волнения, — улыбнулась принцесса. — Принесите мне его голову целиком, остальное я сделаю сама. Ах да, душа тоже не будет лишней.

— Что мы получим взамен? — вышел из-за спины Олега Жером.

— Знания. Ведь их вы жаждите, блуждая впотьмах неведения?

— Мы тут не ради эрудиции, нам нужно...

— Мы всё сделаем! — почти прокричал Ларс, выбрался из-за трона и направился к выходу, состроив крайне недовольную гримасу и сигнализируя Жерому заткнуться. — Нужна голова секуратора — будет голова, и про душу не забудем. Ты только ответь, как отсюда попасть на поверхность. Есть ли выход?

— Как вы спустились сюда?

— Через башню. Тайный проход за стеной.

— Башню? Опиши мне, что ты видишь сейчас снаружи, — голос принцессы дрогнул.

— Катакомбы, ветвящиеся галереи с погребальными камерами. Позади проход к башне.

— Катакомбы...

— Именно так.

— А погребальные камеры, о которых ты упомянул, они открыты?

— Не совсем тебя понимаю.

— Что в них, кости или саркофаги?

— Кости. Много костей.

Верхняя губа принцессы поползла к носу, обнажая острые зубы.

— Что-то не так? — робко осведомился Ларс.

— Идите дальше, — прорычала Санти, исказившись в лице от плохо скрываемой ярости. — Держитесь главной галереи, она выведет вас к лестнице в часовню. Поднявшись, вы окажитесь на северной окраине Латарнака, — когти высекли искру из каменного подлокотника, — в районе, именуемом «Звериной ямой». Идите! Покуда можете...