Осада. Часть 1

Глава 14

Вернувшись к себе, Элайна вызвала Мари и попросила срочно облачить её в достойное платье.

— И украшения какие достань, не самые дорогие, по мелочи.

Провозились минут двадцать. Элайна оглядела себя в зеркало, поправила складки на платье, кулон на шее, еще раз осмотрела себя.

— Прическу бы вам, госпожа, — пробормотала Мари.

— Нет у нас получаса прическу делать. Давай лентой волосы прихвати в хвост.

— В хвост! Госпожа!

— Мари, хватит ныть, будто я тебя заставляю такую прическу носить. Будь у нас лишние полчаса, я бы не спорила. Давай-давай, быстрее.

Мари всё-таки выбрала роскошную атласную ленту с нашитыми на ней жемчужинами. Ею и прихватила волосы. Элайна с трудом дождалась, когда Мари закончит, и торопливо вышла в коридор. Огляделась. Подозвала гвардейца.

— Где кто, не в курсе?

Тот похлопал глазами, осмысливая вопрос, сообразил.

— Капитан велел приготовить комнаты… вроде бы сослался на ваш приказ, леди. Потом его вызвал Марус Коштен. Лерийский куда-то умчался, не сообщил куда.

— Так что, здесь вообще никого из руководства нет? — удивилась Элайна. — И потом, что значит «умчался и не сообщил»? Я же просила всегда оставлять информацию, куда кто направляется, чтобы можно было найти в случае необходимости.

Гвардеец пожал плечами.

— Не могу сказать.

— Ладно, кто-нибудь из вернувшихся появился?

— Пока нет.

— Хм… Странно.

— Госпожа, простите, могу я с вами поговорить?

Элайна развернулась на голос. Чуть в стороне стоял человек, который ей показался знакомым. Тот, косясь на настороженных гвардейцев, даже не пытался подойти ближе. Девочка нахмурилась. Вспомнила.

— Господин Торхейм, это же вы представили нам гонца из приграничья? Что случилось? Эй, пропустите его.

Торхейм неторопливо подошел.

— Госпожа, меня попросили передать вам лично в руки, — он вытащил из сумки на боку бумажный пакет и протянул его девочке. Та секунду смотрела на него, потом молча взяла, повертела, молча протянула руку к гвардейцу. Тот догадливо вытащил с пояса кинжал и протянул его рукояткой вперед. Элайна быстро взяла его и вскрыла мешок, вернула кинжал владельцу, а потом достала связку бумаг. Развернула и начала читать одну. Нахмурилась. Глянула на Торхейма.

— Вы знаете, что тут?

— Нет, госпожа.

— Где тот, кто просил передать мне это?

— Эм…

— Господин Торхейм, раз уж начали это дело, давайте доводить его до конца. Вы могли отказаться, но раз согласились, то не нужно жеманства. Скажу грубо, но прямо — нельзя быть наполовину беременной.

Торхейм вытаращился на девочку. Хмыкнул.

— Хорошо. Я отведу вас.

Элайна обернулась к одному из гвардейцев.

— Срочно кого-нибудь направьте в казармы. Всех свободных гвардейцев сюда. Приставить охрану к моей комнате, никого не пускать, — Элайна обернулась, приоткрыла дверь. — Мари! Возьми бумаги и запри в секретере. — Вернулась. — Ко мне в комнату никого не пускать, — повторила она. — Торхейм, веди.

Пока шли, Элайна собрала по дороге всех встретившихся гвардейцев с незначимых постов. Вскоре за ней шло уже пятеро гвардейцев.

Торхейм привел их в небольшой закуток почти у самой кухни. Слуги, постоянно носившиеся тут, с удивлением смотрели на незваных гостей, но, разглядев, кто это, торопливо уступали дорогу. Наконец Торхейм остановился и постучал в одну из дверей какой-то кладовки. Дверь открылась, и показался еще один человек. Огляделся. Элайна присмотрелась.

— Я вас тоже где-то видела, — кивнула она сама себе.

Мужчина сердито покосился на Торхейма, который только пожал плечами. Повернулся и выпрямился.

— Барон Харт Тонгс, ваша светлость. Заместитель сотника Картена.

— Хм… — Элайна нахмурилась. Огляделась. — Странное место нашел заместитель сотника. И что за игры в прятки?

— Ваша светлость, вы смотрели бумаги, которые вам передал Торхейм?

— Только первую страницу. Как я поняла, там описывается прошедшая битва…

— Понятно… Я приехал в город сегодня с утра, опередил основной отряд и пробрался вместе с беженцами в город. Здесь уже отыскал Торхейма, который помог пробраться в цитадель.

Элайна покосилась на Торхейма, но обратилась к Харту Тонгсу.

— У вас странные игры, барон. Картен, как я понимаю, в курсе?

— Это был его приказ. Я должен был любой ценой доставить вам эти бумаги. Простите, ваша светлость, уж не знаю, чем вы так привлекли Картена, но он верит в вас.

— Я польщена, — сухо отозвалась Элайна. — Но хотелось бы услышать о причинах. Ваш отряд вроде как уже прибыл в город и должен скоро быть здесь.

— Корстейн Лерийский ни за что не допустит этого. Ваша светлость, я не знаю, на что он пойдет, но его единственный шанс — не допустить встречи Картена с остальными членами комитета.

— Объяснитесь.

— Это именно из-за шевалье мы потерпели поражение. Это он настоял на атаке, хотя все советовали ему отступать. А потом, в решительный момент, он струсил и побежал… За ним уже побежали его люди. Это и позволило гарлам нас окружить. Если бы мы не нашли местного жителя, который провел нас через болото, мы все бы там легли.

— Струсил?

— Да. Я лично это видел. Гарлы устремились в атаку на наш левый фланг, как раз на знак командующего. Мы могли бы устоять, но шевалье завопил как сумасшедший и ломанулся назад, за ним побежала его охрана, а за ней уже начали отступать солдаты. Фланг рухнул. Я бросился к Картену, поскольку считал его единственным, кто сможет навести порядок. Ну и пришлось там доказать некоторым, что командира стоит слушать. Он уже и организовал отход. И он же распорядился отыскать кого из местных.

— Становится понятней, — буркнула Элайна.

— Вы не удивлены?

— Мне казалось много странного в тех описаниях боя, которое у меня есть, но я не солдат и многое, думаю, от меня ускользало. Я отправила всё отцу, полагала, он сумеет разобраться. Но ваши слова… И мне уже совсем не нравится, что никто до сих пор не появился в цитадели из вернувшихся. Солдаты понятно, их в казармах разместят, но офицеров я лично приказала вызвать сюда. Так… — Элайна огляделась. — Так, по гвардии тревога! Срочно. Кто-нибудь, пусть ударит в тревожный колокол. Я буду во дворе. Все свободные, за мной, собирайте всех, кого встретите… кроме солдат гарнизона, они подчиняются Лерийскому. Тонгс… Вы понимаете, что я не могу вот так взять и поверить вам сразу?

— Понимаю, ваша светлость.

— В таком случае сдайте оружие гвардейцу. Вы арестованы до суда, где сможете дать показания и рассказать о бое.

Барон не стал сопротивляться и молча разоружился. С поклоном вручил гвардейцу меч.

А вот на слуг зря никто не обратил внимания… Конечно, прикормленному слуге понадобилось время, чтобы добраться до шевалье, которого еще найти нужно было. Тот перехитрил сам себя, когда не сообщил, где его искать. Да, его не могли отыскать гвардейцы, но его не могли быстро найти и его люди. А когда слуга отыскал его и доложил о ситуации, уже гремел колокол на башне, а из казарм вываливались недоумевающие солдаты.

Корстейн бросился к своим людям, но дороги уже патрулировались гвардией.

Элайна вышагивала по двору, оглядываясь по сторонам. Наблюдала за поднявшейся суетой. Гвардейцы, вышагивающие рядом, криком отдавали команды недоумевающим офицерам, те передавали приказы солдатам. Скоро несколько патрулей из гвардейцев отправились по улочкам цитадели.

— Ваша светлость!!!

Элайна обернулась. В стороне, удерживаемый солдатами, кричал слегка помятый Аргот, который пытался привлечь её внимание. Девочка махнула, усилила голос.

— Пропустите его! Да, его! Пропустите, он мой человек!

Аргот подскочил, тяжело дыша. Элайна скептически оглядела его.

— Кто тебя так? Эти солдаты?

— Нет… Ваша светлость, моего отца арестовали… И всех офицеров с ним… Сказали, ваш приказ… Я не поверил, меня отпихнули, и вот… Я бросился к вам.

Элайна помолчала, прикрыв глаза. Потом развернулась и зашагала к казармам солдат гарнизона. Остальные переглянулись и быстро догнали. Гвардейцы аккуратно взяли её в кольцо. Как заметила Элайна, охрана увеличилась еще человек на десять. Такой толпой они и подошли к казармам, где уже стояли наготове солдаты, с недоумением оглядываясь и не понимая, что делать. Офицер, командовавший ими, хмурился и лихорадочно осматривался.

Элайна вывернулась из кольца гвардейцев и шагнула к строю, остановилась напротив. Оглядела всех и застыла. Постепенно солдаты перестали гомонить и обратили на неё внимание. Наступила настороженная тишина.

— Вы знаете, кто я? — спросила она.

Солдаты переглянулись. Потом кто-то несмело кивнул, кто-то сказал, постепенно всё слилось в один утвердительный шум.

— В таком случае сообщаю, что есть подозрение, что Лерийский готовится выступить против герцога…

Шум перерос в гомон и крик. Элайна подняла руку.

— Вас никто ни в чем не обвиняет… — она обернулась к офицеру, — пока. Я сама еще не всё понимаю, но обещаю разобраться. Скрывать никто ничего не будет. И если вы не участвуете в делах шевалье, то слушайте мой приказ — кругом, в казармы шагом марш и до другого моего приказа сидеть там и не высовываться. Любой, кто будет отдавать вам отличный от этого приказ, считается изменником и подлежит аресту до разбирательства.

— Ваша светлость, вы не можете приказывать солдатам… — попытался вмешаться офицер.

Элайна молча сняла с шеи малую печать, которая представляла из себя перстень-печатку, слишком большую для ее руки, потому и носила её на шее. Подняла над головой.

— Имею! Как временно исполняющая обязанности отца в герцогстве, я имею полное право отдавать приказ любой воинской части в герцогстве. Если у вас есть какие возражения, вы вольны направить их моему отцу или старшему брату, как наследнику. Но прежде, вы выполните мой приказ. Солдаты, ваш выбор?

Прочитанные книги подсказывали, что самим солдатам абсолютно всё равно, кому служить, лишь бы платили вовремя. А играться в игры аристократов, желающих среди них мало. Потому тут, с их точки зрения, всё было предельно очевидно. Офицер их, конечно, командир, но госпожа намного главнее. А самое главное, все понимали, если что с этой девочкой тут по их вине что-то случится, то бежать им всем придется от гнева герцога очень и очень далеко. И не факт, что их и там не найдут. Любовь герцога к дочери была известна всем. Да ну нафиг эти игры. Потому солдаты дружно развернулись и направились в казармы.

Офицер же, в общем-то, пришел к тем же выводам. Он мог бы еще поднять людей, если бы получил хоть какую-то весть от шевалье, но вестей не было, а площадь уже наполнялась гвардейцами.

— Я всего лишь исполнял приказ, ваша светлость…

— Я понимаю, — кивнула ему Элайна. — Надеюсь, и мой приказ вы исполните в точности.

— Конечно!

Элайна обернулась. Как оказалось, арестованный барон Тангс не молчал и просвещал всех, желающих слушать, о прошедшем бое, в котором ему довелось участвовать, а также о роли Лерийского в поражении.

— За капитаном послали? — обернулась Элайна к гвардейцу.

— Сразу же, — кивнул он. — Будет с минуты на минуту, он недалеко.

— Хорошо. Аргот, веди, где там кто кого арестовал.

— Ваша светлость, может капитана дождёмся.

Элайна глянула на опять подросший эскорт.

— Идёмте. Не посмеют…

Элайна оказалась права. Едва завидев их процессию, все торопливо уступали дорогу. Даже солдаты гарнизона. Да, Элайна была уверена, что предателей среди них нет, ну может, разве кто из офицеров, но и те постольку-поскольку. Они получили приказ, исполняют. Получив другой приказ от вышестоящего, и его выполняют.

Столкновение с Дорстеном Корстейном шевалье Лерийским произошло неожиданно. Он куда-то направлялся со своими людьми, всего там было человек десять, вот и столкнулись два отряда на неширокой дороге между двумя строениями. Остановились.

— Ваша светлость, — криво усмехнулся граф.

Элайна чуть склонила голову набок.

— Шевалье… Может, вы объясните, что здесь происходит?

Шевалье глянул на стоявшего за спиной Аргота.

— А то вы не знаете… Пришли спасать своего рыбака…

Элайна резко вскинула руку, останавливая готового ринуться в атаку Аргота.

— Я пришла прежде всего разобраться. Как я уже говорила, я всё равно докопаюсь до того, что случилось в бою, потому хотела бы поговорить с вернувшимися офицерами. И тут я узнаю, что кто-то, в обход меня, как главнокомандующего всеми вооружёнными силами герцогства, арестовывает их… Не объясните?

— Это такая мелочь…

— Шевалье, арест одного из членов чрезвычайного комитета — это далеко не мелочь. Очень далеко. — Элайна глянула на сопровождающих Лерийского. — И что вы собираетесь сейчас делать?

Те переглянулись. Посмотрели на командира. Элайна тоже.

— Шевалье, вы же понимаете, что вам не выбраться? И вы понимаете, что ничего не сделаете мне. Устроите здесь драку? А за вами пойдут?

Сзади раздался шум, девочка обернулась. Четко вышагивая, к ним двигался отряд гвардии во главе с капитаном Марстеном Дайрсом. Мигом оценив ситуацию, он вышел вперёд и встал перед Элайной.

— Шевалье, довольно комедии, что вы тут устроили?

Тот, едва заметив капитана, как-то даже сдулся, обмяк. Да и у его сопровождающих резко убавилось желание участвовать в каких-то спорах.

— Не могли меня дождаться, ваша светлость? — очень тихо, но весьма впечатляюще прошипел капитан в сторону Элайны. — Что за привычка лезть куда не следует?

— Я не знаю, что он там успел бы сделать с арестованными.

— Да ничего бы он не сделал! Не совсем же он идиот, должен же был понимать, что если что устроит, то к нему будет столько вопросов, что не отмоется. И уж точно они возникнут в связи с арестом одного из членов комитета, которого никто без вашей визы арестовать не вправе. Даже этот арест скорее жест отчаяния, чем какой-то хитрый план.

— За ним солдаты гарнизона.

— Да ладно? — хмыкнул капитан. — Они же не дебилы, переть на любимую дочь герцога. Едва бы они сообразили, во что их втравливают, так моментально сами бы Лерийского и повязали.

— Наговорились? — буркнул шевалье, заметив, что на него перестали обращать внимание.

— Нет, — любезно просветила его Элайна. — Но мы с капитаном обязательно продолжим разговор позже. А пока вы арестованы. И на этот раз именно по моему приказу, поскольку вы член комитета.

Капитан только кивнул своим людям и те молча прошли вперед. Сопровождающие графа неуверенно переглянулись и попятились. Вмешиваться они не пытались. Шевалье же быстро разоружили, обыскали и слегка подтолкнули в их сторону. Элайна снова посмотрела на его сопровождение.

— Будем считать, что вы сейчас только исполняли приказ своего непосредственного начальника… Как будет дальше — покажет битва с гарлами. Надеюсь, вы все исполните свой долг.

— Я присмотрю, чтобы исполнили, — зловеще пообещал Дайрс. — А пока проводите моих людей туда, где арестованных держите.

— Аргот, — развернулась Элайна, — а ты иди домой, успокой мать и брата с сестрой.

— Но…

— Твоего отца всё равно пока никто не отпустит. Сейчас начнётся разбирательство, и ему точно не до тебя будет. Позже наговоритесь. И не переживай, я ему скажу, что с тобой всё в порядке.

— Иди, — приказал и капитан, заметив колебания мальчишки.

Ослушаться капитана он не рискнул и быстро убежал. Капитан же очень вежливо, настолько вежливо, что отказаться было невозможно, предложил даме ручку.

— А сейчас, ваша светлость, — с трудом сдерживая рык, прошипел он, — вы последуете со мной к себе и будете там сидеть, пока я тут буду разбираться с этим бедламом. И пока я не буду уверен в каждом солдате в цитадели, вы из комнаты не выйдете.

Элайна спорить не рискнула и послушно подала руку, последовав за Дайрсом.

— Когда вернемся, буду просить герцога засчитать время службы с вами как день за два, — пробурчал он.

— Просите день за три, не ошибетесь, — посоветовала Элайна. — Сестра говорит, что день со мной отнимает у нее три дня жизни. А она знает, о чём говорит.

Капитан обреченно махнул рукой и пробормотал что-то про горбатого и могилу. А вот Элайна не удержалась и все-таки задала мучивший её вопрос:

— Вы же ведь разобрались в том, что случилось в бою?

— Не до конца, — признал он. — Я только заметил, что все, кто писали отчеты, о чём-то старательно умалчивали. И чем ближе они были к шевалье, тем меньше было деталей боя. Это наводило на некоторые мысли. Но, признаться, о том, что тот просто перепугался, и дал дёру даже я не предполагал.

Элайна нахмурилась и задумалась. Так и промолчала всю дорогу, размышляя. А в кабинете достала из секретера бумаги и уселась читать. Даже интересно, что с такими ухищрениями ей передали… Заговорщики блин. Хотя, призналась себе девочка, весьма лестно, что ей настолько верят.

В ожидании подхода к городу основных сил гарлов откладывать решение судьбы графа было неблагоразумно, это понимали все. Благо капитан решение этого вопроса взял на себя и только уже под вечер доложил Элайне о намеченном утром суде. Также доложил и о проведенной проверке гарнизона цитадели.

— Как я и говорил, в основном только единичные офицеры были целиком за Лерийского, кого он выдвинул и назначил. Да и то не настолько, чтобы вписываться за него в бунт. В неразберихе в первый момент он бы мог поднять людей, отрезав им пути назад, но осознанно за ним никто не пошел бы… — Тут капитан помолчал, явно собираясь с силами, потом всё же закончил: — Вынужден перед вами извиниться, ваша светлость. Вы поступили совершенно правильно. Именно ваше присутствие среди солдат помогло остановить всё в зародыше. Шевалье уже разослал своих людей с известием, что вас то ли убили, то ли захватили и срочно надо выдвигаться. Но вы уже встречались со многими как солдатами, так и их командирами во дворе, вас там многие видели, потому слова эмиссаров шевалье выглядели неубедительно.

Элайна молча приняла эту похвалу, продолжая сидеть, прикрыв глаза. Капитан немного подождал, ожидая какой-то реакции.

— Что делать с офицерами?

Элайна приоткрыла глаза и глянула на капитана.

— Ничего, — отозвалась. — Нам сейчас только смуты не хватает в гарнизоне. Достаточно одного шевалье… Господин Дайрс, вы же сами это понимаете.

— Прошу прощения, госпожа… Я должен был понять, насколько трезво вы оцениваете ситуацию…

Прозвучало… вызывающе, наверное. Элайна опять закрыла глаза.

— Проверяете, насколько я адекватна? Или эта соплячка сейчас на эмоциях прикажет казнить каждого десятого?

— Каждого десятого?

— А, не обращайте внимания. Это всё астральный близнец… История другого мира. Было там одно государство. Так у них в армии было такое наказание, в случае особо тяжелого преступления военной части, например, бегство с поля боя, командующий мог приказать казнить каждого десятого солдата в части. Говорят, помогало в поддержке дисциплины. Но, насколько помню, к этому способу прибегали крайне редко.

— Интересный подход в поддержании дисциплины…

— Да признайте уж, капитан, что вам некомфортно со мной. Не знаете, что ожидать от соплячки, чьи приказы вроде как обязаны исполнять, но если её понесет, то как бы и приказ выполнить, и дров не наломать.

— Я не…

— Только не врите, ладно? Просто помолчите. Капитан, я не полезу в вашу епархию, не бойтесь. Вся армия, в том числе и вопросы поддержания дисциплины, остаются на вас. Вы мне только приказы вовремя приносите на подпись. Что же касается суда… Я буду председателем.

— Ваша светлость…

— Это не обсуждается, капитан. Как замещающая отца — это моя обязанность… даже если не хочется. Или, полагаете, я не понимаю, что суд может приговорить по совокупности?

— Полагаю, ваш отец объяснял вам законы… В том числе и законы военного времени.

— Подробно.

— В таком случае вы понимаете, что именно вы тогда должны будете огласить приговор…

— Считать приговор уже утвержденным до решения суда… А, кого я обманываю, — в отчаянии махнула рукой Элайна. — Капитан, вы же понимаете, что поэтому именно я и должна это сделать? Иначе мне нужно будет сразу сложить с себя все обязанности председателя комитета обороны, даже формальное, отправиться в «курятник» и сидеть там с остальными леди. Это моя прямая обязанность как главнокомандующего. Решение любого другого назначенного судьи, даже если этот судья вы, будет неправомерно и незаконно.

— Если вы не завизируете его потом…

— А вот это уже будет лицемерием. Типа невинной девочке подсунули бумажку, которая она по недомыслию подписала? Никогда не любила лицемеров, граф. Это мой крест, мне его и нести…

— Крест?

— А, опять из других воспоминаний, не обращайте внимания. Если хотите, это моя судьба. Оказывается, быть командующим — это не только принимать красивые парады, махать рукой и с умным видом вещать о своих гениальных планах на совещаниях.

Марстен Дайрс помолчал.

— Вы не поверите, ваша светлость, как я рад, что вы понимаете это.

— Я хотела бы встретиться с Дорстеном Корстейном.

— Вы уверены?

— Нет. Но нужно. Другого времени ведь не будет уже. Встречаться после суда будет выглядеть как злорадство… да и не уверена, что сумею.

— Хорошо, ваша светлость, я организую встречу.

— Спасибо. Ах да, там на столе лежат бумаги, которые мне передали сегодня утром. Там показания офицеров вернувшегося отряда с подписями, как положено. Полный отчет о прошедшем бое. Почитайте, полагаю, пригодится завтра. Знаете, капитан, что мне сейчас помогает? Вот эти бумаги передали мне с риском для себя. В меня верят… Понимаете? Возможно, я действительно не бесполезна здесь, хотя и ничего не понимаю ни в войне, ни в обороне, ни в организации снабжения. Всё ждала, когда мне скажут уйти и не путаться под ногами у взрослых дядей…

Капитан от таких откровений даже опешил.

— Вы точно не бесполезны, ваша светлость. Граф Ряжский правильно тогда сказал — вы сердце города. Одно известие о том, что вы остаетесь тут, а не уезжаете, успокоило людей.

— Успокоила их уверенность, что герцог не оставит в беде любимую доченьку, а значит, и их выручит.

— Как скажете, ваша светлость, — усмехнулся капитан. — Как скажете.

Встречу капитан организовал прямо в тюрьме, оказалось, что в цитадели есть и такое. Он лично провёл Элайну в полуподвал, где около камеры, которая представляла собой небольшую комнату с решеткой вместо одной стены, уже поставили стул.

— Если что, я за дверью, — сообщил Дайрс и вышел.

Элайна огляделась. Вполне себе нормально, даже не темно. И камера чистая, с кроватью и столом. Хотя, скорее всего, тут камеры для дворян, для обычных смертных камеры этажом ниже… или двумя даже. Правда, проверять эту догадку девочку не тянуло.

Она осторожно прошла к стулу и аккуратно села, рассматривая Дорстена Лерийского, который, при виде гостей, сел на табуретку у стола и теперь смотрел на неё.

— Ваша светлость, — криво улыбнулся он.

— Знаете… я вас ненавижу, Корстейн.

— Так сразу? Не понравился с первого взгляда?

— Как раз нет. С первого взгляда вы произвели очень хорошее впечатление. У вас настоящий талант… До сих пор гадаю, как вы сумели приготовить то платье без единой примерки. Моя сестра за такие таланты своего мастера никаких денег не пожалела бы. Что касается моего отношения… Вы же понимаете, какой завтра будет приговор? Попытка бунта в военное время в осажденном городе…

— Вам меня жалко?

— Нет. Я эгоистка до мозга костей. Мне себя жалко, ибо мне этот приговор утверждать, а я вовсе не мечтала играться жизнями людей.

— Привыкайте, ваша светлость, — снова усмехнулся Дорстен. — Если уж вы объявили себя верховным главнокомандующим, то теперь все солдаты ваши игрушки.

— Я никогда не считала людей игрушками.

— Ну-ну… Можете обманывать себя сколько хотите, маркиза, но вам всё равно не уйти от этого. Мы, дворяне, повелеваем, простой люд подчиняется.

— Да, я поняла ваши взгляды, потому не хотела отпускать вас с Картеном. Выхода не было.

— А-а-а, ваш любимчик.

Элайна поморщилась.

— Из ваших уст это звучит… пошло. Картен талантлив, и это для меня главное. В конце концов, он спас то, что можно было спасти после поражения, и вернулся.

— Да… Такого я не ожидал, признаться.

— Вы вообще его, похоже, недооценили, и сильно. Как раз из-за вашего отношения к простолюдинам. Но мне кажется, я всё равно не сумею вас переубедить, потому оставим. Собственно, я хотела встретиться с вами только из-за одного вопроса. Зачем?

— Что «зачем»? — не понял Дорстен.

— Вот эта попытка замести следы? Арест члена комитета, попытка втянуть офицеров гарнизона в бунт. На что вы надеялись?

— Да ни на что, — Корстейн равнодушно пожал плечами. — Запаниковал, растерялся. Как в том самом злополучном сражении. Вы не можете представить это… Мозг словно отключается… Испугался, что все узнают о моей трусости, и думал только о том, чтобы заставить всех замолчать.

— Знаете… А ведь за побег с поля боя, может, вас и осудили бы, но даже если бы вас приговорили к казни, я бы не утвердила приговор.

— О-о-о… Жалостливая девочка.

— Нет. Ну, то есть да, я жалостливая, но завтра никакая жалость не помешает мне сделать то, что должно. Но дело не в этом. Просто я считаю вас очень талантливым человеком… Просто ваш талант лежит в другой плоскости, не как командир, а как организатор. Тут вам цены нет. Такими людьми не разбрасываются, шевалье. На самом деле хороших командиров даже больше, чем хороших организаторов… А трусость… Не мне вас судить. Я тоже не знаю, как повела бы себя в момент опасности. Может, хуже вас. И никто не знает, чтобы ни утверждал, до тех пор, пока в этой самой опасности не окажется. Конечно, вас бы отстранили от командования, понизили бы, но…

— Ничего вы не понимаете, ваша светлость, — вздохнул Корстейн. — Не мог я признаться. Не мог сказать, что младший сын графа Лерийского оказался трусом. Он меня из могилы проклянёт. А вы привыкайте, маркиза, раз уж решили примерить жезл командующего. Если не передумаете, то я буду не последний, поверьте.

— Возможно и так. Но это не значит, что я должна любить того, кто стал первым. Мне правда, жаль, шевалье. — Элайна поднялась, постояла. — Что-нибудь нужно?

— Стейк хочу.

— Стейк?

— Да. Представляете, маркиза, вот что-то до безумия захотелось. Хотя вроде бы никогда не любил жареное мясо.

— Я распоряжусь, вам принесут.

Похоже, тот удивился. Видимо, не ожидал такого. А Элайна уже вышла, потому так и осталось непонятно, шутил он или в самом деле вдруг захотел стейк.

Ночью Элайна спала плохо, а потому наутро выглядела так, что краше в гроб кладут. Мари совершила почти подвиг, когда сумела-таки за час привести леди в относительный порядок. По крайней мере, если близко не присматриваться, то выглядела она почти нормально. А что глаза вампирские, так бывает…

Суд не принес никаких сюрпризов. Элайна мрачно сидела во главе стола, рядом сидел капитан и граф Ряжский. Распорядитель суда по одному вызывал офицеров, которых капитан расспрашивал о сражении, о том, что видел. Солдатам из гарнизона задавали вопросы про вчерашний день. Какие приказы получали, что делали. Элайна молчала, полностью доверив вести суд графу Дайрсу. Выступила она только один раз, после последнего слова самого шевалье Лерийского, который пытался оправдаться тем, что ему постоянно что-то там говорил Картен, который в силу происхождения вообще не должен был лезть под руку благородным с глупыми советами. Если коротко, то выходило, что если бы Картен постоянно не напоминал, что нужно отступать, то Корстейн бы не полез в сражении, ибо сын рыбака ничего хорошего посоветовать априори не может. И раз этот тип говорит, что нужно отступать, значит, что-то тут не так, стоит сделать наоборот.

Даже присутствующие на суде офицеры возмущенно загомонили. Элайна тогда нашла в зале суда Картена, который тоже подвергся допросу, в том числе и про отступление из окружения. Встала. Все мгновенно замолчали. Элайна секунду разглядывала Лерийского.

— Мне кажется, — тихо и очень спокойно заговорила она в полнейшей тишине, — вы что-то не понимаете, шевалье. Приказ избегать больших сражений исходил не от Картена, который вам только напоминал о нём. Приказ был мой. Вы нарушили мой приказ. Или я для вас тоже недостаточно знатна и меня так же нужно послушать и сделать наоборот?

Возможно, шевалье и мог бы что-нибудь сказать про маленькую девочку, играющую в полководца, но, глядя на недобрые лица присутствующих, не рискнул. Впрочем, Элайна догадалась, о чем он думает.

— И еще напоминаю, не претендуя на звание гениального стратега. Тот приказ, прежде чем был подписан мною, утвердили на общем совете граф Марстен Дайрс и… вы, Лерийский. Послушай себя и сделай наоборот? Вы и себе не верите, так что происхождение ваших советников тут точно не при чем… У кого есть что сказать в пользу шевалье? Нет? Тогда заседание суда объявляю закрытым. Прошу членов суда огласить решение.

— Виновен, — провозгласил капитан Дайрс.

— Виновен, — повторил граф Ряжский.

Элайна прикрыла глаза, постояла, слегка покачиваясь. Наконец снова оглядела зал.

— Виновен, — провозгласила она. — По совокупности доказательств по обвинению в бегстве с поля боя, попытке поднять мятеж в условиях военного времени приговариваю шевалье Лерийского Дорстена Корстейна к смерти через отрубание головы мечом… — Помолчала. — Приговор привести в исполнение сегодня в два часа дня.

Проговорив всё это сухим, слегка монотонным голосом, Элайна развернулась и, не оглядываясь, покинула комнату, в которой проходил суд. Капитан быстро собрал бумаги и бросился следом.

— Ваша светлость, вы забыли подписать, пойдемте я проведу вас в соседнюю комнату, там удобно за столом. — Он почти силой втолкнул девочку в комнату, закрыл дверь и для верности подпёр её стулом. Усадил Элайну в кресло. — Посиди, — буркнул он, с интонацией заботливого отца. — Нечего своим видом всех пугать. Ты всё хорошо сделала. Отлично держалась.

— Я была на суде с отцом, — без эмоций отозвалась она. — Повторяла его слова.

— Я так и понял, — кивнул капитан. — И ещё… Думаю, тебе не стоит присутствовать на казни.

Элайна впервые с суда проявила эмоцию.

— Капитан, я не играю в жизнь и смерть. Если я подписала приговор, то должна видеть последствия своей подписи. Кстати, давайте сюда ваши бумаги, подпишу.

Дайрс вздохнул, поняв, что спорить бесполезно, молча положил на стол протокол суда с приговором. Элайна огляделась, нашла перо с чернильницей и подписала. Слегка оттолкнула листок и встала.

— Спасибо, капитан, пойду к себе.

— Вы уверены? Может, с вами послать кого?

— Спасибо, дойду сама.

Капитан некоторое время стоял, глядя ей вслед. Покачал головой. Очень хотелось немедленно схватить эту девочку в охапку и поскорее вывести её в безопасность, в Лоргс, к семье. Но также он понимал, что граф Ряжский полностью прав — увезти её сейчас — гарантировано снизить обороноспособность города и подорвать дух защитников.

До самой казни Элайна не показывалась из комнаты. Вышла только за десять минут до начала, одетая в одежду темных тонов. Темно-синее платье, полное отсутствие каких-либо украшений. В сопровождении гвардейцев, которым капитан велел сопровождать Элайну везде, кроме её комнаты, прошла по коридору, у конца которого её поджидал капитан.

— Госпожа, может, передумаете? — спросил он без надежды на успех.

Элайна качнула головой. Капитан вздохнул и предложил руку, которую девочка с благодарностью приняла. Так вдвоем они и вышли на площадь перед главным зданием внутри цитадели. Здесь уже стояли солдаты гарнизона и офицеры. Никого постороннего не было, только высшие руководители и военные. Помостом для казни тоже не заморачивались, просто положили несколько досок, которые накрыли тканью.

Капитан провел девочку на выделенное ей место. Встал рядом и ободряюще сжал ей руку. Привели шевалье. Тот был бледен, но старался казаться спокойным. Не очень получалось, но, по крайней мере, не пытался устроить скандал или шуметь. Его поставили в центр своеобразного помоста, позади встал палач с мечом наготове. Глашатай развернул список и принялся зачитывать обвинение. Огласил приговор. И едва прозвучало последнее слово, как палач, не теряя и мига, мгновенно взмахнул мечом. Элайна быстро закрыла глаза, потому только услышала, как отрубленная голова стукнула о помост, а потом рухнуло тело.

Элайна заставила себя открыть глаза и посмотреть на лежащее тело. Заметила голову. Покачнулась, но с помощью капитана устояла.

— Концерт окончен, — тихо буркнула она, развернулась на пятках и стремительно покинула двор.

Капитан обменялся взглядами с графом Ряжским, кивнул ему и быстро отправился следом. Увидел, куда устремилась Элайна, и велел гвардейцам:

— Перекройте коридор и никого туда не пускать.

Гвардеец понятливо кивнул, обменялся парой слов с приятелями, после чего быстро отправились по местам.

Девочку капитан отыскал под лестницей, ведущей наверх. Нашел по звуку — её отчаянно выворачивало. Элайна стояла склонившись, опершись одной рукой о стену, опустив голову. Дайрс быстро подошел к ней, аккуратно придержал. Дождался, когда девочку перестанет рвать, достал фляжку с пояса и быстро отвинтил крышку и поднес фляжку к губам девочки.

— Вот, хлебни быстро. Легче станет.

Девочка, плохо понимая, что происходит, послушно отхлебнула, проглотила и тут же закашлялась. Взгляд прояснился, и она уставилась на фляжку.

— Что это? — хрипло спросила она.

— Перегонка вина. Двойная.

— Вы…

— Да-да, знаю, рано и всё-такое. Но немного тебе точно не повредит. Как, легче стало?

Элайна прислушалась к себе. Неуверенно кивнула.

— Внутри тепло… — Тут она вдруг вцепилась в рубашку капитана, уткнулась ему в грудь и разревелась. Отчаянно, с всхлипыванием.

Капитан осторожно гладил её по спине, прося успокоиться, говоря, что всё будет хорошо и тому подобное. Наконец Элайна успокоилась, всхлипы стали затихать. Капитан выглянул из-под лестницы и подозвал гвардейца.

— Обеспечьте чистый коридор до комнаты леди.

Тот понятливо кивнул и исчез. Капитан осторожно поднял на руки уснувшую девочку.

— Всё-таки крепковато для ребенка, — буркнул он. — Надо было обычное вино налить.

Так на руках он и занес Элайну в комнату, положил ее на кровать и подозвал Мари.

— Госпожу аккуратно разденьте и уложите спать. И не будить, пусть отдохнет.

Мари понятливо закивала, косясь на посапывающую девочку.

— Все сделаем, ваша милость, не беспокойтесь.

Капитан последний раз бросил взгляд на Элайну, кивнул Мари и вышел, по дороге сыпля распоряжениями. Срочно нужно созвать комитет, обсудить текущие дела, которые в свете последних событий ушли из-под контроля. Еще организовать похороны Лерийского… Вот ещё одна головная боль. Чертов шевалье, устроил всем…