Операция "Бешеные лошади"

Глава 12 Всё в процессе, но морды пока не бьют никому…

— Машка! Машка! — сдавленным, возбуждённым шёпотом шипела Машина секретарша Дашка, тщательно прикрыв за собою дверь кабинета, подбегая к ней и хватая её за рукав.

— Там, — потыкала она в сторону двери пальцем, — там такое! — жестоко теребя её несчастную блузку, продолжила она сдавленным голосом, глядя не неё круглыми от возбуждения и любопытства глазами.

— Да что там такого может быть? — недовольно посмотрела Маша на свою секретаршу, давнюю подругу, с которой она в своё время попала в этот мир, и старательно освобождая рукав своей многострадальной кофточки, который та имела обыкновение теребить каждый раз, когда хотела сообщить что-либо сногсшибательное.

После того, как Маша стала заместителем директора объединённого банка "Жемчужный", она не забыла свою старинную подругу Дарью Колтунову, теперь по мужу, Старову, и взяла её к себе на работу, устроив личным советником и, по совместительности, секретарём. А потом не раз о том пожалела, чуть ли не ежедневно выслушивая подобные этому вопли. Вот и теперь та стояла перед ней, глядя на неё круглыми от жгучего любопытства глазами, и приплясывая от возбуждения, тыкала в дверь своим наманикюренным ноготком, одновременно пытаясь, что-то нечленораздельно проговорить.

— Если ты сейчас же не станешь говорить нормальным человеческим языком, я тебя придушу, — наконец не выдержала Маша, когда Дашка в очередной раз, что-то скороговоркой возбуждённо промычала, приплясывая возле её стола.

— Да я же тебе говорю, — возмущённо на неё посмотрев, наконец-то более членораздельным голосом ответила та. — Что там стоит Советник, — продолжила она, теперь уж говоря медленно и тщательно выговаривая слова. — Советник нашей баронессы.

— Какой такой нашей баронессы, — совсем уж ничего не понимая, хватаясь за голову, чуть не заорала Маша.

— Да Вехтора же, — чуть не плача, притопнула каблучком раздражённая Дашка.

— Вехтора?! — поражённо уставилась на неё Маша. — Сидор уже обзавёлся собственным советником?! Он что, заболел?

— Да нет же! — чуть ли не заплакала Дашка, в отчаянии от непонятливости Маши.

— Вехтор же у нас женится, — стала заново она объяснять Маше все обстоятельства. — Точнее женился, — тут же поправилась она. — А ещё точнее, уже должен был жениться. По крайней мере, — ненадолго задумалась она, нахмурив старательно выведенные бровки, — по времени, как раз уже должен был получить свидетельство. — На баронессе, — продолжила она, стараясь говорить внятно, разжёвывая всё медленно и детально, старательно разъясняла она уже кипящей от злости Маше. — На баронессе по фамилии де Вехтор. Вот её то Советник и сидит у нас в приёмной, — наконец-то добралась она до конца.

— Ну, Дашка, — вздохнула с облегчением Маша, — я когда-нибудь тебя точно прибью, — шикнула она на возмущённо фыркнувшую Дарью. — Всё это можно было бы сказать и в двух словах, и не пытать меня уже в течение получаса.

— Зови его, — резко ткнула она кулачком в бок возмущённо взглянувшей на неё Дарье и, глядя на дверь горящими от любопытства глазами, поудобнее устроилась в своём кресле, от возбуждения переставив пару письменных приборов на столе. — Глянем на того, кто нам Сидора пристроил.

Дарья, критически оглядев свою подругу, и не заметив в её наряде ни малейшего изъяна, медленно подошла к двери кабинета и неспешно, с достоинством открыв дверь кабинета степенно выглянула в приёмную.

— Заходите Советник, Вас ждут, — вежливо пригласила она кого-то в кабинет и отстранилась, пропуская входящего в дверь гостя.

Впустив его, она попыталась тут же пристроиться за стоявшим в углу секретарским столом, глядя на происходящее возбуждёнными глазами.

— Даша! — многозначительно глянула на неё Марья, указав глазами на дверь кабинета, когда та попыталась с деловым видом разложить бумаги на столе.

Проводив глазами возмущённую спину своей секретарши, Маша обратила наконец-то свой взгляд на человека тихо стоявшего прямо перед её столом.

— Итак, — глядя ничего не выражающим взглядом, поинтересовалась она. — Чем могу быть полезна?

— Первым делом, разрешите представиться, — мрачно глядя на неё и заметно нервничая, ответил человек.

Немного ещё потоптавшись на одном месте, он, вдруг резко склонив седую голову, представился: — Советник баронессы Изабеллы де Вехтор, барон Ивар фон Дюкс. К Вашим услугам, — ещё раз склонил он голову.

— Присаживайтесь барон, — чуть кивнув в ответ головой, указала Маня на стоящие в углу гостевые кресла, и выйдя из-за стола, присела в соседнее, рядом с ним.

— Итак, повторюсь. Чем могла бы быть полезна? — повторила она свой вопрос, с любопытством глядя на него.

— Видите ли, — замялся с ответом барон, пытаясь, что-то сказать.

— А вот и чай, — тут же Маша перебила его, оглянувшись на скрипнувшую дверь. — Сейчас я угощу вас нашим фирменным кипрейным чаем, а потом вы спокойно изложите мне своё дело, — проговорила Маня, принимая из рук секретарши поднос с заварочным чайничком и помогая расставить на столе стаканы для чая.

— Страшно неловко даже в руки брать такую хрупкую вещь, — замялся барон, принимая из рук Маши точёный стеклянный подстаканник с гранёным стаканчиком внутри.

— Не берите в голову, — безпечно махнула Маня рукой, — они небьющиеся.

— Что значит, небьющиеся? — рассеянно глянул на неё Советник, отставляя подстаканник в сторону. — Разве стекло может быть небьющимся?

— Конечно, — демонстративно удивлённо подняла Маня свои точёные бровки. — На нашем заводе делают и такое. Правда, — тут же пожаловалась она, — купцы постоянно требуют от нас обычного стекла, да и Сидор настоял на том, чтобы сначала выпускали простое листовое. Так что это, — грустно вздохнула она с искренним сожалением, — очень редкая вещь. По крайней мере до тех пор пока не расширим производство минимум вдвое.

— Сидор, это вы имеете в виду господина Сидора де Вехтор, — тут же отставил свой подстаканник барон, разом забыв про любопытное стекло и утратив появившуюся было вальяжность.

— Ага, — кивнула Маша головой, глядя самым невинным взглядом, — Вехтора. Вообще-то у него когда-то была другая фамилия, но в этих краях он стал широко известен именно как Вехтор. А сейчас уж и не упомнишь с чего к нему кликуха такая прилипла.

— Так я собственно по этому поводу и зашёл, — тут же приобрёл деловой вид Советник, подбираясь и поудобнее устраиваясь в кресле. Было полное впечатление что хороший приятель заскочил на минутку к друзьям за жизнь покалякать.

— Иван Афанасьевич Языков, — начал барон….

— Это Ведун, что ли? — довольно безцеремонно перебила его Маня.

— Он самый, — не обратив на то, что его перебили никакого внимания, продолжил барон. — Так вот он мне посоветовал обращаться к вам, если вдруг у нас возникнет какая-то нештатная ситуация, или появится острая необходимость.

— Нас, я имею в виду меня и баронессу, — сухо пояснил он.

— Как вы понимаете, добраться сюда, в Ваш город, на край людских земель, задача сама по себе титаническая. И на сей подвиг, меня могли подвигнуть только самые неумолимые обстоятельства.

— И что же это за неумолимые обстоятельства, — с любопытством глядя на человека, который оказался знаком ещё и с таинственным Ведуном, поинтересовалась Маня.

— Мои долги, — нахмурившись, ответил барон, пронзительно глянув ей прямо в глаза. — Точнее долги баронессы, — тут же поправился он. — Я прекрасно понимаю, что визит мой странен, поскольку господин Вехтор полностью выполнил все свои обязательства, принятые им на себя по этому договору о фиктивном замужестве. И мы не в праве просить что-либо или настаивать на чём. Но уж больно у нас сложились неблагоприятно обстоятельства, — повторился он, и замолчал, мрачно уставясь в сторону окна.

— Оно тоже небьющееся, — заметила Маня, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

— Что? — встрепенулся Советник. — А, извините, я задумался, — чуть смутившись, заметил он.

— Так вот, мой друг Иван настоятельно советовал мне в таких обстоятельствах, обращаться напрямую к Вам, госпожа Маша из Кова.

— Корнеева, — поправила его Маша. — Это раньше я была Марья Машкова, а ныне я Маша Корнеева, — пояснила она Советнику, на его недоумённый взгляд. — Я вышла замуж, и теперь я уже Маша Корнеева, — ещё раз разъяснила она барону, глядящему на неё непонимающим взглядом. — Впрочем, это не важно, — откинулась она на спинку кресла, видя что занятый своими мыслями Советник не обращает на её родословную ни малейшего внимания. — Так какой же помощи, вы хотели бы от нас получить, барон, — вернулась она к причине его появления в городе.

— После того как мы оплатили самую тяжёлую часть наших долгов, сразу же после заключения брачного договора, — начал излагать свою проблему барон, — неожиданно активизировались остальные должники, от кого мы совершенно этого не ожидали, и даже те, с кем была предварительная договорённость об отсрочке платежей. Все они немедленно потребовали оплаты и погашения долговых расписок. Повторюсь, наверное, но ещё раз должен сказать, что потребовали те, от кого мы совершенно этого не ожидали. И именно поэтому мы снова оказались в крайне стеснённых обстоятельствах.

— Короче говоря, от Вас требуют немедленной оплаты всех долгов, — уточнила, всё поняв, Маша.

— Да, — кивнул Советник головой. — В этом то и вся проблема, что требуют немедленной платы. Если бы у нас было хотя бы полгода, на что мы и рассчитывали, то мы бы всё выплатили. И со всеми оговоренными процентами. Но они не дают нам времени. К концу года должны подойти платежи из поместий баронессы, и мы с лёгкостью со всеми расплатились бы. Но до этого у нас нет никакой возможности. А они требуют немедленных платежей. И, к сожалению, имеют на это полное право, так как таким образом составлены были в своё время документы.

— Что же это такое с ними случилось со всеми, что они так разом на Вас навалились, — поинтересовалась Маня.

— Собственно, это не они, — замялся Советник. — Собственно, наши друзья, у которых мы занимали в своё время деньги, имели неосторожность продать наши расписки стороннему лицу, как бы ничего общего не имеющему друг с другом. А потом, они все разом, неожиданно всплыли у одного кредитора. Точнее, у кредиторши.

— Это старая знакомая баронессы, — пояснил Советник, на заинтересованный взгляд Мани. — Бывшая её когда-то близкая подруга.

— Потом они разошлись. Потом поссорились. Но вот зачем ей вдруг понадобилось скупать наши долги, совершено непонятно. Ссора была совершенно пустая.

— Но, она их скупила, — тяжело вздохнул н, — и теперь требует немедленной оплаты, на что имеет несомненное право.

— И зовут эту старую подругу баронессы?…. - медленно растягивая слова проговорила Маша, и зло прищурив глаза и пронзительно глянула на барона. Похоже, она стала уже кое о чём догадываться.

— Наследная княжна Подгорного княжества, княжна Лидия Сергиевна Подгорная, — уточнил барон, обратив внимания на странное поведение Маши в ответ на его слова.

— Сучка! — резко хлопнула ладонью по столу Маша. Её подозрения полностью подтвердились. — Нет, какая же сучка, — продолжила она, вскочив со своего кресла и подойдя к окну. — Не угомонится всё никак, стерва.

— Эх, — медленно протянула она, уткнувшись лбом в оконное стекло, — не удавили гадину сразу, теперь будут проблемы. Говорила же я этим двум идиотам в штанах, — продолжала она кипятиться, мечась из угла в угол, по своему кабинету.

— Простите, госпожа Корнеева, но мне совершенно непонятно, при чём здесь вы? — недоумённо посмотрел на неё Советник.

— А при том, дорогой барон, что проблемы у Вас, — выделила она последнее слово, — начались после того, как вы связались с нами. Точнее, с господином Вехтором.

— Поверьте, мы совершенно не предполагали, что одна невинная операция по получению баронства, приведёт сторонних людей, Вас, в данном случае, к подобному результату.

— Княжна, наш враг, — пояснила она барону. — И мстит Вам за то, что посмели связаться с Нами.

— Всё равно, — отрицательно покачал головой Советник, — какие бы ни были у Вас отношения с этой княжной, но наши проблемы мы должны решать сами.

— Вы ошибаетесь, барон, ошибаетесь, — усаживаясь обратно в кресло, Маша недовольно покачала головой, - Теперь Ваши проблемы неразрывная часть Наших проблем. И если я не ошибаюсь, а я, поверьте мне, в данном случае не ошибаюсь, но Ваши проблемы только начались.

— Что Вы имеете в виду, — настороженно взглянув на неё, поинтересовался Советник. — При всех наших нынешних достаточно серьёзных финансовых проблемах, наше положение стабильно и большими неприятностями нам не грозит. В конце концов, мы можем расплатиться имениями баронессы, хотя этого как раз очень бы не хотелось, ибо тогда баронесса действительно превратится в безприданницу.

— Не безпокойтесь, барон, не станет Ваша баронесса безприданницей, — возразила ему Маня, решительно подымаясь из кресла и направляясь к своему столу. — Хоть вы этого сейчас и не понимаете, но Ваши проблемы, действительно возникли из-за нас и поэтому мы просто обязаны Вам всячески помочь. Поэтому, давайте сюда все долговые требования. Наш банк сейчас погасит всю вашу задолженность в полном объёме и с процентами.

— Не беспокойтесь, — улыбнулась она, глядя на растерявшегося от неожиданности Советника. — Погасит из нашей части уставного капитала, так что за подтверждением к Управляющему можно не идти. На такое моей власти хватит. — улыбающаяся Маша весело подмигнула совсем растерявшемуся Советнику.

— Ну а потом, как разберётесь со всеми делами, вы уже расплатитесь с нами. И в дальнейшем, барон, если у Вас только возникнут какие-либо проблемы с Подгорной княжной, немедленно обращайтесь к нам. Мы Вам поможем.

— Разрешите? — неожиданно раздался от двери тихий голос.

— Профессор, — растерялась от неожиданности Маня, увидав входящего без доклада в её кабинет профессора и кривляющуюся за его спиной Дашку, изображавшую руками, что её как бы душат и, вывалив от усердия язык на бок.

— Разрешите представить, — тут же оправилась она, подобравшись и поняв, что визит профессора, да ещё в такой безцеремонной форме вызван серьёзными обстоятельствами. — Наш профессор, член нашего клана, также друг господина Вехтора, — несколько косноязычно представила она его.

— А ещё человек, по ряду обстоятельств, занимающийся сейчас вопросами безопасности нашего клана, — добавил профессор, безцеремонно усаживаясь в кресло, где до того сидела Маша и протягивая руку Советнику.

— Обращаться ко мне можно так же, как и все наши, просто профессор, — продолжил он, пожав руку ошарашенному такой безцеремонностью барону.

— Простите, что припозднился, но мне не сразу сказали, что Вы появились в городе, — извинился он, чуть склонив голову в сторону Советника.

— Не знал, — задумчиво глядя на него, протянул настороженно Советник. — Не знал, что моя персона привлечёт столь повышенное внимание.

— С некоторых пор, мы стараемся внимательно следить за всеми, кто появляется в нашем городе, — заметил профессор, наливая в чистый стакан чаю из стоявшего на столике чайничка.

— Маня, — обернулся он к Маше, — ты пока оформляй все положенные бумаги, нечего времени терять. Господин барон наверняка торопится. Ведь вы же торопитесь? — повернулся он обратно к барону.

— Да, — кивнул головой барон. — Мне хотелось бы немедленно отплыть, так как каждый день неизвестности для баронессы, смерти подобен.

— Вот видишь, Маня, — кивнул профессор в сторону Советника, — человек торопится, а ты всё у него выпытываешь, что да как. Нехорошо, — покачал он осуждающе головой.

— А чем, собственно, вызвано столь пристальное внимание к моей персоне, — наконец-то не выдержав, осторожно задал Советник вопрос, откинувшись на спинку своего кресла. — У меня складывается такое впечатление, что я наступил на клубок змей и теперь, куда не наступи, везде плохо.

— Вам не кажется, а это, действительно, так и есть, — ответил ему профессор, не отвлекаясь больше на Маню, которая, устроившись за секретарским столом, углубилась в просмотр представленных бароном долговых обязательств баронессы.

— Может быть, вы не знаете, но Иван, наш Ведун, просил помочь Вам, если вдруг вы обратитесь к нам за помощью. Судя по тому, что я успел услышать входя, наша помощь Вам потребуется обязательно. И не только финансовая.

— Ты уже понял, кто их прижал, — спросила из-за спины Советника Маня, на секунду оторвавшись от документов.

— Чего-то подобного я и опасался, когда Сидор затеял это предприятие, — откликнулся профессор, разворачиваясь с чашкой чаю в её сторону. — Слишком всё это было просто. Купил баронство, повидался с нашим другом, быстренько решил все проблемы с лошадьми. И все довольны.

— Ага! Для Сидора, это что-то слишком легко.

— Но я рад, — повернулся он обратно к Советнику, — что не ошибся в своих опасениях. Наша подруга вышла из тени.

— Что она тебе, ночной дозор, что ли? — хмыкнула Маня, перебирая лежащие на столе бумаги.

— Лучше бы она была ночной дозор, — задумчиво пробормотал себе под нос профессор. — Тогда бы мы знали, чего от неё следует ожидать.

— Да, — кивнул головой, соглашаясь с ним, Советник. — С её детства я помню, что княжна всегда отличалась многогранностью. Поэтому, мы даже не пытались с ней как-то договориться и сразу же обратились к Вам.

— Вот и всё, — донёсся от стола голос Маши. — Я всё просмотрела. Сейчас отдам на оформление, и можете забирать. Я Вам выписала бумагу, в соответствии с которой наш банк принимает на себя все обязательства по выплатам долговых обязательств баронессы. И помимо этого, я написала распоряжение казначею, чтобы Вам в кассе выдали пару сотен золотых. На мелкие так сказать нужды, чтобы компенсировать те расходы, что Вы понесли, добираясь до нас.

— Нет, нет, — тут же пресекла она попытку отказаться барона. — Не отказывайтесь. Они вам наверняка понадобятся.

— Сейчас деньги принесут, и можете отправляться обратно, успокоить баронессу, — Маша позвенела серебряным колокольчиком, вызывая секретаршу.

— Даш, — обратилась она к ней, протягивая какую-то бумагу, — найдёшь казначея, хоть из-под земли, и немедленно принесёшь нам деньги.

— Ага, — кивнула та головой, мгновенно растворяясь в дверях.

— А теперь, господин Советник, — заговорил молчавший всё это время профессор, — вернёмся к Вашим делам. Точнее, — поправился он, — к Нашим делам. К нашим, общим делам.

— Я считаю, что отправляться Вам обратно одному, без охраны, на курьерском корабле, не имеющим никакого приличного экипажа, смерти подобно. Если уж княжна не поскупилась, и скупила все Ваши долговые платежи, то нанять какую-нибудь пиратскую лодью, чтобы Вы не добрались обратно, для неё не составит труда. А княжна, и мы прекрасно это знаем, никогда не оставляет на самотёк ни одно из своих дел.

— Я уже распорядился, — кивнул он Маше, — и с Советником, на курьерском судне, отправится пара сотен наших корнеевских курсантов из судовой рати. Корней в курсе и обоими руками за.

— Не отказывайтесь, — взмахом руки, прервал он попытавшегося что-то возразить советника, — У них как раз кончается срок обучения, так что сопровождение Вас до Вашего замка можно будет принять у них в виде выпускного экзамена. Они уже предупреждены и радостно пакуются.

— Ну а если им повезёт, и Вы встретитесь с пиратами, — развёл профессор руками, — то наша вам благодарность, вообще будет безгранична. О таком выпускном экзамене для них можно только мечтать.

— Вот, — радостно заорала от двери Дарья, вваливаясь в кабинет к своей начальнице и махая в воздухе мешком с чем-то тяжёлым. — Еле выбила, — тяжело отдуваясь, заявила она, развалившись в секретарском кресле и вытягивая вперёд ноги. — Не хотел давать, гад, — радостно заявила она, с удовольствием наблюдая за вытянувшимся лицом Советника. — Но у меня не забалуешь, — яростно потрясла она маленьким кулачком. — Сказано дать, значит дать.

— Ладно, ладно, — тут же заявила Маня, чуть ли не пинками снова выпихивая любопытную Дарью из-за секретарского стола обратно за дверь.

— У нас в последнее время большие платежи идут. Много строимся, — пояснила она на недоумевающий взгляд Советника, — так что выбить из нашего кассира пару сотен золотых, задача титаническая. Так что она права, когда так радуется. Но я ещё не видела ни одного человека, который бы ей в чём-либо отказал.

— Мне говорили, что Ваш банк один из самых богатейших во всём этом крае, — осторожно заметил Советник, — но я бы не хотел быть причиной каких-либо трудностей лично для Вас.

— Да бросьте вы барон, — рассердилась Маня. — Уж от пары сотен золотых, мы не обеднеем. А насчёт банка, вы не правы. Мы не один из богатейших, а самый богатый банк всего этого края. Да и всего Левобережья, если уж об этом говорить. Не знаю, как там, в землях амазонок, но на нашем берегу Лонгары, богаче нас нет. Это точно.

— А господин Сидор, какое имеет к Вам отношение? — осторожно спросил Советник.

— А, — безпечно махнула рукой Маня, — один из учредителей нашего банка. Проще говоря, совладелец. Но он делами банка не занимается, и все дела по банку веду я, от имени нашего клана.

— Значит…., - протянул Советник, задумчиво посмотрев на Маню.

— Значит, со всеми вопросами по финансам, обращаться следует к Маше, — уточнил профессор. — А по всем вопросам безопасности, обращайтесь ко мне.

— А…., - попытался, было, что-то спросить барон.

— А, Господин Вехтор, — насмешливо заметила с улыбкой Маня, — решает общие организационные вопросы, которые в итоге обеспечивают нам наши немалые трудовые доходы. А также и нехилые неприятности, — едко добавила она, посмотрев на улыбнувшегося профессора.

— Ну, раз вы всё выяснили, — обратился к Советнику профессор, — и получили все бумаги и деньги, то нам следует поспешить, чтобы Вы успели до ночи добраться до основного русла Лонгары.

С этими словами они, поднявшись, попрощались, и Советник с профессором собрались покинуть кабинет Маши, поблагодарив напоследок за прекрасный напиток.

— Вот и отлично, — обрадовалась Маня, останавливая их. — Раз уж Вам понравился наш чай, то дадим ка мы Вам с собою немного нашего чайку. Изобретение профессора, — с гордостью указала она на смутившегося учёного. — Пусть баронесса пьёт, может и ей он понравится.

И не смотря на бурное сопротивление Советника, всучила таки ему здоровущую коробку с фасованным мелкими упаковками чаем, быстренько сгоняв курьера на склад в городской землянке.

Этим же вечером, от городской пристани отчалил небольшой курьерский кораблик. На нём с трудом разместились две сотни курсантов, из будущей судовой рати, отправившиеся в баронство сдавать выпускной экзамен. Потеснив немногочисленную охрану, которую всё-таки привёз с собой Советник, они еле, еле втиснулись на маленькую курьерскую лодью.

— Хотел бы я знать, — задумчиво проговорил профессор, стоя с Маней на речном причале и глядя в след скрывшейся за речным поворотом лодье, — каким это образом княжна так быстро узнала о связи Сидора с баронессой и об их браке. Не успел ещё Сидор вернуться из баронства Гарс, а княжна уже скупает долговые обязательства баронессы. И связаны ли между собой эти два процесса?

— Вы бы занялись этим вопросом, — Маня просительно глянула на профессора. — Вы умный, вам и карты в руки. Да и некому, кроме вас, — развернувшись, Маня направилась обратно к своему экипажу. — Заодно надо бы навести справки о тех, кто покидал город с момента нашего решения о сватовстве и с того дня, когда об этом могло стать кому-либо известно. И вообще, выносилось ли это решение за пределы нашего клана, и когда?

Профессор оценивающе, с некоторой долей ехидства смотрел на Машу, отдающую уверенным голосом распоряжения. Наблюдать как та опять лезет не в свои дела было в некоторой степени занятно.

— "Славо Богу что она тут пока что ничего не напортила", — подумал недовольно профессор.

— Думаю, надо ориентироваться на время посещения Городского Совета, когда началась вся эта эпопея с лошадьми, — задумчиво заметил он, поворачиваясь вслед за ней. — С этого и начнём.

— Хотела бы я знать, — заметила, усаживаясь в коляску, Маня, — сколько раз нашу многострадальную трату клюнет жареный петух, прежде чем мы действительно научимся беспокоиться о собственной безопасности? И желательно, заранее.

Несмотря на все опасения, сделка герцога Генриха фон Гарс с амазонками по покупке необычно крупной партии лошадей прошла как по маслу без малейшего сбоя. И даже то что это была элита, не привлекло к совершаемой сделке никакого постороннего внимания. Никто на той стороне, за рекой ничего у него не спросил.

И это натуральным образом буквально ввергло герцога в ступор, заставив глубоко и серьёзно задуматься. Он поймал себя на тревожной мысли, что ничего не понимает.

Столь крупная покупка, да не простых, а элитных жеребцов и кобыл, фактически всех основных пород Амазонии должна была привлечь самое пристальное внимание к сделке. Обязана была просто вызвать невиданный ажиотаж в среде лошадиных барышников.

Должна была! И не вызвала! И — ничего. Тихо. Словно нигде, ничего не произошло. Словно он не вытряс буквально подчистую все племенные хозяйства Амазонии.

Стоящая вокруг этой сделки оглушительная тишина навевала самые нехорошие мысли.

— Спрашивается какого лешего я погнался за элитой? — наверное уже раз в двадцатый выругал себя герцог.

— Сам у себя спросил, самому себе и отвечу, — проворчал он. — Того и погнался, что за них денег больше дают. По головам то всё едино, а цена выше.

— И доход намного больше, — помрачнев, задумался он.

Повод для раздумий у него был серьёзный. Того что принесёт ему такая, казалась бы рядовая сделка, он не ожидал.

Если уж признаваться самому себе, то согласился он тогда на требования этого пройдохи, новоявленного барона с покупным титулом, господина Сидора, барона де Вехтор, последнего барона из старейшего баронства Вехи, о котором все уже и забыли, больше для вида.

А согласившись, и поначалу надеясь отделаться от него малой кровью, он неожиданно увлёкся, поднял все свои старые связи и выдал на гора такое… А вот того что он выдал, герцог и сам не ожидал. А это наводило на крайне тревожные мысли. Что-то здесь было не так.

— Ну да, — тихо проворчал он себе под нос. — Просили лучших — дал лучших, правда не по одному золотому за голову, а по полтиннику. Взяли! Дал элиту — по стольнику за голову. Взяли! Табун пригнал в три тысячи голов, сверх оговоренного числа! Элиты! По сотне золотых за голову!

— И тот взяли!

Герцог до сих пор отчётливо помнил то состояние шока, когда он ощутил в своих руках тяжёлый мешок с жемчугом, полученный им за последнюю партию элитных кобыл.

— Кто ж знал, что возьмут, — герцог до сих пор пребывал в самом настоящем шоке.

Сколько бы раз после того Герцог о том случае не вспоминал, но до сих пор так и не смог прийти в себя. Поэтому, забываясь, частенько переходил на разговор вслух с самим собой, что его откровенно нервировало. Так можно было и не заметить, как проговоришься о чём-либо важном.

В прошлые молодые годы он много времени провёл в одиноких путешествиях по пустынным, безлюдным местам. И если не разговаривал с самим собой, то за долгие месяцы одиночества мог бы запросто забыть человеческую речь.

И тогда бы на пути к его мечте, у него стала бы непреодолимя стена.

С самого детства он видел себя на сегодняшнем месте, на троне Правящих герцогов Гарсов. А тут надо было уметь связно и чётко говорить. И молчания, к которому он привык, тут не прощали.

— "Эх, — Генрих постарался затолкать поглубже появившуюся у него в голове несвоевременную мысль. — Мне бы не только Правящим, мне бы Владетельным Герцогом стать. Править, и ничем не владеть, как все предыдущие герцоги на этом месте — это не по мне".

— Только, кто же меня спросит, — забывшись, в голос проговорился Генрих.

Встревожившись, что кто-то мог случайно его услышать, он подошёл к высокому и узкому лучковому окну своих покоев и с тревогой выглянул во двор. В распахнутое настеж окно доносились привычные звуки и запахи обычной, повседневной жизни любого замка. Ни рядом, ни где-нибудь поблизости никого из людей не было. Даже дворцовой стражи на месте и той не было.

— Пусто, — тихо проговорил он.

— Скоты! — выругался он сквозь зубы.

Под распахнутым настеж окном всегда должен был стоять стражник, однако никого не было. Давно привычная к разгильдяйству дворцовая стража привычно небрежно несла свою необременительную службу.

В данный момент это было хорошо, поскольку никто не слышал что он говорил сам с собой. С другой стороны он мгновенно вспомнил презрительный взгляд встречавших его отряд курсантов левобережцев, мимолётно замеченный им во время передачи табунов представителю барона Сидора.

— "Да, — подумал герцог. — Пожалуй мне стоит согласиться на предложение этого их Ведуна подобрать и подготовить мне нормальную охрану. Хотя это будет конечно дорого стоить, — с сожалением вздохнул он. — Но этот бардак надо кончать. Да и жизнь дороже.

— А так и прирежут ненароком, никто не заметит".

— Это надо менять, — тихо проговорил он.

Даже подобная фраза в его устах звучала крамолой. Никто из Баронского Совета Герцогства Гарс ничего в герцогстве менять не хотел. И если бы кто-либо из них узнал о подобной фразе из уст Генриха, вопрос о его смерти был бы только фактором времени.

Как быстро, жёстко и эффективно реально обладающие властью и фактически правящие в баронстве семьи некоторых старых родов умеют расправляться с неугодными им, он уже имел сомнительное удовольствие наблюдать на судьбе рода баронов де Вехтор.

— "Ну и где теперь та многочисленная в прошлом баронская семья?" — мрачно подумал он. — "Вырезали! Под корень вырезали".

— "И за что? За то что распускали где не надо язык".

Мстительная улыбка тронула губы нынешнего герцога.

То, что из себя представлял нынешний барон Сидор де Вехтор, единственный в настоящий момент живой представитель мужской части рода, герцог знал намного лучше чем все в этом дворце. Да, пожалуй что, и во всём герцогстве. И особенно, если сравнивать с нынечшим правящим в герцогстве баронским Советом, не желающим интересоваться ничем дальше собственного носа.

Женившийся на последнем представителе древнего рода, урождённой баронессе Изабелле де Вехтор и оттого получивший все права владетельного барона, он как никто другой великолепно подходил к былым амбициям этого в прошлом славного семейства.

И то, что людей такой породы лучше было бы не трогать даже случайно, он знал лучше всех. Подобный, внешне как бы незаметный типаж ему и раньше не раз встречался. И ничего хорошего, если его зацепить, он от них ни разу не видел. Крайне опасные и неприятные личности, при всей их внешней привлекательности.

А история с лошадьми, когда представитель барона, ни секунды не задумываясь выложил семьсот тысяч золотых только за лошадей, да ещё в жемчуге! И это не считая того, что закатилось в карман самого герцога, заставляла серьёзно задумываться и о его финансовых возможностях.

С такими деньгами следовало дружить. Крепко дружить! Да и, честно говоря, этот человек ему откровенно нравился. Ведь они же тогда действительно его не обманули, поступили по совести. Это он повёл себя как последняя свинья, не потрудившись даже их предупредить о грозящей опасности. Хотя мог.

Но всё равно они ему этот неблаговидный поступок не стали припоминать.

Да и в последний раз он честно с ним рассчитался.

— "Как он тогда сказал, — снова задумался герцог, вспоминая. — "Мы с вами можем долго и плодотворно сотрудничать?"

— "Ну что ж, — наконец-то решился герцог. — Давайте! Давайте будем долго и плодотворно сотрудничать. Посмотрим что из этог выйдет".

— "Положить в карман только с одной сделки с лошадьми жемчуга на семь сотен тысяч золотых? Хм?" — снова вернулся он к приятным воспоминаниям.

Генрих поймал себя на мысли, что в последние дни стал много задумываться. Это было чревато неприятностями. Наблюдающие за ним лица могли заметить в его поведении подобные странности, а это уже было чревато для его здоровья.

Лишаться же молодой, активной жизни, да ещё с такими, открывшимися вдруг перспективами — не хотелось. Категорически!

— "Странно", — Герцог снова вернулся мыслями к прошедшей сделке, принявшись в очередной раз анализировать прошлое…

— "Странно, что а Амазонии совершенно никого не заинтересовало исчезновение столь большой партии недавно купленных у конезаводчиков элитных жеребцов и кобыл. Да ещё когда потом вся партия сразу же, разом куда-то исчезла, чего никогда прежде не было".

Раньше, ещё пол года назад, прошлой осенью, покупка даже одного такого жеребца или кобылы вызвала бы буквально шквал вопросов и бешеный интерес к покупателю. А тут?

Всё прошло как-то буднично, серо и незаметно.

Было полное впечатление что амазонок как будто укусила обитающая где-то в южных краях сонная муха це-це, по слухам, временами страшно свирепствующая в тех краях. Удивительно какие они все были странно вялые и безинициативные. Насколько необычным, странным и ничуть не похожем на прежнюю бурную активность было их поведение.

Создавалось полное впечатление, что амазонок вдобавок к внезапной аппатии сразу же поразила ещё и куриная слепота.

Герцог вспомнил как словно по мановению волшебной палочки с путей перегона огромных табунов пропали все патрули дорожной стражи и даже редкие кибитки одиноких степных торговцев, ранее в изобилии встречавшиеся в этих местах, куда-то внезапно исчезли.

И что ещё больше настораживало герцога, не понимавшего что происходит, странная предупредительность продавцов, с которой они поспешили уведомить его о возможных маршрутах пограничных патрулей на путях перегона.

Но окончательно убедило его в том, что происходит нечто весьма странное — это выданная персонально ему в подарок карта-схема мест расположения стационарных постов пограничной стражи на текущий месяц — вещь, ещё вчера для чужого человека совершенно немыслимая.

По всему выходило что в недрах соседнего государства разворачиваются какие-то подспудные, скрытые процессы, о которых герцог до настоящего момент не имел ни малейшего представления. Но о которых в силу своего нового, нынешнего положения знать был обязан.

Одно же уже было для герцога совершенно ясно — стремлению амазонок доминировать в торговле лошадьми на континенте, ими же самими был нанесён серьёзный, если не смертельный удар. В недрах этого, ранее монолитно сплочённого общества, вызрели некие неизвестные силы, совершенно не заинтересованные в прежнем положении вещей. И уже одна только эта информация дорогого стоила.

Для барона, а ныне для Правящего герцога Генриха фон Гарс, специализировавшегося последние несколько лет на мелкооптовой торговле лошадьми, проще говоря — лошадиного барышника, давно было понятно, что подобное положение вещей невыгодно в первую очередь самим амазонкам. И не выгодно главным образом для крупных конезаводчиков.

Лошади потому и были так дёшевы в этом краю, что иначе их просто никто не покупал. Фактически покупатель покрывал последующие издержки заведомо первоначально низкой закупочной ценой. И на этой, кажущейся такой колоссально большой и выгодной разнице, конезаводчики Амазонии несли колоссальные потери.

Фактический запрет на продажи крупных партий лошадей и другого скота, порочная практика обязательных после покупки последующих грабежей, фактически ставила жирный крест на всей торговле лошадьми и скотом в Амазонии. Имея огромные табуны лошадей и стада коров, их некуда было сбывать. Цена на говядину в Амазонии или на лошадиную голову была чудовищно низкая.

Но, невыгодная практика для конезаводчиков и иных животноводов, была крайне выгодна для правящего в стране Совета Матерей, живущего на долю с пиратской добычи и грабежей. Фактически наметился внутренний конфликт между теми кто хотел делать какое-либо своё дело и теми кто совершенно не желал ничего делать, предпочитая заниматься исключительно грабежом и жить на добычу с меча.

Поэтому, тщательно проанализировав все имеющиеся у него на сегодня данные, герцог пришёл к выводу что он столкнулся с одной из первых попыток переломить сложившуюся практику. Со своего рода тайным саботажем.

— "Так, так, так, — герцог задумчиво подкинул на ладони тяжёлый мешочек с жемгугом, полученный за последний пригнанный им небольшой табунок жеребцов. Глядя на то как неловко сидят на лошадях прибывшие за табуном левобережники, у него неожиданно ворохнулась в голове любопытная мысль: — На конях сидят плохо, но судя по тому с какой энергией и вдохновением действуют, это уже ненадолго. Скоро посадка их выправится и тогда они превратятся в грозную силу на континенте. Уж для моего-то баронства, пара тысяч таких перегонщиков точно грозная сила. Да и мало кто из соседних со мной герцогов сможет потягаться с ними. Слишком разобщены.

— Королём, что-ли теперь стать?" — ворохнулась у него в голове неожиданная, шальная мысль.

Мысленно он представил политическую карту континента и положении на нём своего герцогства. Положение было откровенно сказать — хреновое. Проблем у герцогства было много, а вот возможностей для его решения не было.

И даже полученный недавно солидный куш мало что в существующем раскладе решал. Нужны были деньги, много денег.

И похоже, новый герцог уже знал. как и у кого он их получит.

Возвращение Сидора из первой поездки в баронство Гарс было поистину триумфальным. Низко сидящие борта страшно перегруженной лодьи, едва продравшейся по узкой, мелководной протоке к Речной Пристани ещё не успели коснуться высокого помоста новенького, только что отстроенного причала, а он уже радостно махал руками столпившейся там небольшой толпе беснующихся от радости друзей.

Больше всех усердствовала наверное Машка, по примеру группы поддержки какой-нибудь американской спортивной команды вместе со своей подругой Дашкой устроившая настоящий цирк на пристани, с прыганьем и выкрикиванием всяческих речёвок, и банальных радостных воплей "Ура!".

Впрочем, у неё для этого были веские причины. Гоночно-почтовый ялик, высланный вперёд Пашкой от Рвицы, как только они вошли в дельту Каменки, давно уже оповестил всех кого надо, что они возвращаются. И возвращаются не просто так, а с добычей.

— Здравствуй Сидор, здравствуй родной! — Радостные Маня с Корнеем, бросив без привязи лошадей, встречали их на причале, и бешено размахивая руками чуть ли не падали в воду от возбуждения.

— Невероятно, — стоящий облокотившимся на низкосидящий в воде невысокий борт ушкуя, Сидор расплылся в радостной, счастливой улыбке. — Стоило только уехать на парочку недель, как ко мне прорезалась столь трогательная, горячая любовь. Даже пришли встречать на пристань.

— А ты как думал, — заорал ему с берега Корней. — Тут без тебя такая скукота образовалась, что даже стало как-то пусто. Никто не обижается. Никто ничего нового не придумывает. Ящеры, заразы, и те попритихли. Больше не бегают за мной и не кричат. Где Сидор?! Где Сидор?! Где наш глава клана? Где наш глава клана?

— Теперь я их на тебя натравлю. Я им скажу, где есть!

— Разбирайся с ними сам. Ты эту кашу заварил, ты и расхлёбывай.

— Э! — возмущённо прокричал им с борта лодьи Сидор. — Я ещё не приехал, а на меня опять всех ящеров вешают. Так нечестно. Вот не сойду сейчас на берег, вот отправлюсь сразу же обратно, за новой партией. Тогда узнаете, как правильно встречать друзей после столь долгого отсутствия.

— Ну здорово добытчик, — радостно улыбающийся Корней сильно прижал к груди сбежавшего к ним по опущенным сходням Сидора, закряхтевшего от давления его здоровущих лап. — Здравствуй дорогой! Наконец-то! А мы то и не чаяли, что ты так скоро будешь. Думали, пока то, пока сё, парочка, а то и тройка месяцев и пройдёт.

— Честно говоря, только к осени ждали.

— А ты вона, — радостный Корней воззрился на уже выводимых из трюма лошадей.

— О, как вы быстро из трюма то их выводите, — удивлённо посмотрел он на шустро суетящихся пашиных ушкуйников. — Вот что значит хорошая выучка. Не зря мы столько времени зимой угробили на их тренировки.

— Э! — Корней от удивления отстранился от стоящего рядом Сидора. — Не понял?

— Это что такое? Да это же тяжеловоз! — Корней с возмущением воззрился на довольно улыбающегося Сидора. — Мы так не договаривались! — завопил он, бросаясь по сходням на палубу к широко распахнутому трюму лодьи.

— Убил, — жалобным голосом чуть не заплакал он, бросив один только взгляд внутрь. — Убил, мерзавец, — обречённо обратился он к Сидору, и, склонился над трюмом, ещё раз, уже более внимательно рассматривая находившихся там лошадей. — Точно, мерзавец, — покачал он в отчаянии головой. — Ты знаешь что ты меня убил, — жалобно посмотрел он на Сидора. — Убил и в землю закопал. Там же одни райтбургские тяжеловозы, — ткнул он в ту сторону пальцем.

— Не только, — широко расплылся в улыбке Сидор. — Ещё Владимирские есть, и Лонгарские, и Конкарские.

— Сидор, — Корей жалобно смотрел на безмятежно улыбающегося Сидора, — зачем мне тяжеловозы, да ещё столь редких и дорогих пород. Мне надо бы строевых. Хотя бы парочку сотен. У меня учебная программа горит! Мне выезжать бойцов не на чем! Ирод! Ты что привёз? Как я на этих флегматичных монстров учеников посажу? Как я людей учить на этих чудовищах буду?

— А никак, — ухмыльнулся Сидор.

— Нормально! — радостно улыбающаяся Маня протиснулась мимо него по трапу и быстро нырнула в трюм. — Ура-а! — раздалось оттуда, буквально минуту спустя. — Они самые! Райтбургские! Самые лучшие! Элита! То, что надо!

— Где? — донёсся отчаянный вопль оттуда же. — Где Конкарские тяжеловозы? Где другие?

— Сидор! — сияющая Маня выскочила из трюма и повисла у него на шее, радостно дрыгая ногами. — Ты редиска, но ты гений! Ты лапочка! Как ты догадался в первую очередь прихватить этих милых лошадушек? Мы теперь сформируем парочку настоящих торговых обозов, своих. А то у нас столько товара застряло, — восторженная Маня в восхищении закатила сияющие от счастья глаза. — Нам без этих лошадушек была просто труба. Ты гений! — ещё раз с восторгом воскликнула она, быстро чмокая его в щеку, и, переключившись на насупившегося Корнея, возмущённо потрясла у него перед носом пальчиком. — Но, но, но! Торговля в первый черёд! Перевозки вперёд! — заорала она дурным голосом на всю округу. — А твои курсанты подождут. Нефига!

— У нас куча своих дел простаивает из-за отсутствия лошадей, а тебе лишь бы своими железками помахать.

— Ты сколько сразу взял? — тут же насела она на Сидора, не давая тому раскрыть рта и вставить в её трескотню хотя бы слова. — Как и рассчитывали, пятьдесят? А чем ты их в дороге кормил? А куда ты дел Конкарских? А где другие? Ты обещал! А…

— Доброго здравия всей честной компании, — неожиданно раздался прямо над головами увлёкшейся компании, хорошо знакомый всем голос.

— О, нет! — С демонстративным ужасом, Сидор схватился руками за голову. — Только не этот. Опять ты, — обречённо повернулся он в сторону Городского Головы, незаметно подъехавшего к ним на своём любимом кауром жеребце.

— Косой, вот ты не можешь не испортить нам праздник, — осуждающе покачал он головой. — Ну что тебя принесло к нам на этот раз, — демонстративно тяжело вздохнул он.

— Говорят, ты лошадушек привёз? — ехидно улыбнувшись, вкрадчиво поинтересовался Голова. — Боже мой! — восхищённо воскликнул он, глядя на очередную выводимую из трюма лошадь. — Райтбургский тяжеловоз? — потрясённо глядя широко распахнутыми от удивления глазами на выводимую лошадь, Голова неверяще прошептал: — Настоящий!

— Как ты умудрился их достать? Их же на сторону не продают? А у тебя их…., - зашарил он по берегу глазами, считая лошадей.

— Не трудись считать, — усмехнулся Сидор. — Ровным счётом пятьдесят штук.

— И ещё будут, — с гордостью псмотрел она на выводимую лошадь, — ещё краще. Следующим рейсом, — хитро взглянул он на завистливо присвистнувшего Голову.

— Я сказал — я сделал, — ухмыльнулся он, с видом победителя подмигивая Голове.

— Сидор! — Голова тут же расплылся в льстивой, подхалимской улыбке. — Может ты сразу этих красавцев мне и продашь? Раз уж их у тебя много? Хотя бы пару мне, на развод? Я за ценой не поскуплюсь.

— Хоть они у тебя и тощие какие-то, и вялые, — скептически посмотрел он на заморенных дорогой лошадей, по свойственной наверное всем торгащам привычке тут же принявшись охаивать чужой товар. — Но, ничего, ничего — откормим.

— Щаз! — насмешливо откликнулся Сидор, ехидно глядя на какого-то нервного, суетливого Голову. — Разбежался. Да нам самим не хватает.

— Значит, у тебя всё получилось, — не обратив внимания на ответ, флегматично констатировал Голова, задумчиво разглядывая через его плечо выводимых из трюма лошадей. — И через парочку недель следует, значит, ждать очередной такой же партии?

— Ну-у, — протянул Сидор, насмешливо наблюдая, как Голова, вытянув шею, пересчитывает лошадей за их спинами в трюме. — Будут, не будут. О том одному Богу известно, а вот чего это ты так засуетился, мне бы хотелось знать. Твой то какой интерес? И учти! Не проси! Не продам!

— Ты ведь кормить их будешь? — ехидно прищурив правый глаз, насмешливо поинтересовался Голова. — А, значит, и овёс тебе потребуется, и кормовое зерно, и сено. А ни овса, ни пшенички то своей, у тебя и нету. Да и с сеном у тебя, как я знаю, большие проблемы. На болотах то ваших хрен когда ещё что вырастет. Да ещё и на обещанный тобой следующий привоз, — с откровенной насмешкой посмотрел он на Сидора. В глазах его горел жадный, нетерпеливый огонёк.

— Хватит у меня сена, — сердито огрызнулся Сидор.

Переглянувшись с таким же недовольным Корнеем, он с неудовольствием заметил заинтересовавшуюся вдруг Маню. Радостное настроение мгновенно испортилось. Этот огонёк в её глазах он слишком хорошо знал.

— Сам же знаешь, какие у нас богатые сенокосы. Небось, народ там уже сена заготовил на сто лет вперёд. Зачем мне твой овёс.

— Не скажи, не скажи, — покачал головой Голова, ехидно глядя на него. — На богатых своих сенокосах ничего кроме осоки ты не скосишь, да и тех три хилых копёнки. А для строевой лошади, и тем более для тягловой, одного сена будет маловато. Ей овёс требуется, пшеничка. Для этих милых созданий, — любовно кивнул он на очередного выводимого из трюма битюга, — одного только сена для прокорма не хватит.

— Если конечно надеетесь удержаться на рынке грузоперевозок, — усмехнулся он. — И не хотите заморить до смерти своих лошадушек.

— А овёс есть меня, — ехидно посмотрел Голова на Сидора. — И тебе без меня теперь никуда.

— Ну почему же, — ухмыльнулся Сидор. — Мы можем и ниже по реке с овсом закупиться. И за хребтом, и в Приморье. У нас с этим теперь проблем нет.

Сидор демонстративно вальяжно похлопал по близком борт стоящей рядом пашиной лодьи.

— Не скажи, — ухмыльнулся сразу же почувствовавший себя увереннее Голова.

— У вас проблема только в том, что дороговато этот овес вам выйдет, — с ехидцей заметил он. — А я вам его продам по вполне приличной цене, без всяких транспортных издержек и спекулятивных наценок. И в обиде не останетесь, да ещё и хорошо сэкономите.

— Ладно, ладно, — замахал на него руками Сидор. — В другой раз поговорим. Нам обратно собираться надо, а ты со своим овсом к нам пристаёшь.

— Ну вы подумайте, подумайте, — насмешливо посмотрел на них Голова, разворачивая свою лошадь и двинувшись обратно в город. — Подумайте! — крикнул он уже с другого конца причала, отъехав на порядочное расстояние.

— Вот достал! — бросил ему в след раздражённый взгляд Сидор. — У нас что, действительно так плохо с сеном и овсом? — сердито поинтересовался он у стоящих рядом Мани с Корнеем.

— Нет, — недовольно покачал головой Корней. — С овсом у нас хорошо. И с сеном у нас тоже хорошо. Плохо у нас и без того, и без другого. И если действительно пригонишь всё что запланировал, весь купленный твоим герцогом табун, то придётся закупаться у него. Да и не только у него, но и у любого другого. Такую массу зерна нам не закупить и не перевезти. Не на чем, да и времени просто не хватит. И по деньгам весьма накладно будет.

— Что значит, если? — недовольно проворчал Сидор. — Конечно пригоню.

— Но вот же мерзавец, — восхищённо покрутил он головой. — Так он на нас ещё и заработает.

— А ты что думал? — насмешливо посмотрела на него Маня. — Стоило тебе только полюбопытствовать в Совете где и как можно прикупить нам лошадей, как он молча, без разговоров спкойно увеличил свою запашку под овёс, чуть ли не вдвое. И теперь сидит, как паук, и ждёт, когда ты пригонишь лошадей и пойдёшь к нему на поклон за кормами. Раньше он продавал кормовое зерно на вывоз, по дешёвке. А теперь попридержал и ему не надо безпокоиться о продаже.

— Ты уже первю партию привёз и только что подтвердил ему что она не последняя.

— Так что скоро сам за ним бегать будешь и в ножки кланяться.

— Небось ещё и цену задерёт, гад, — совсем уж расстроилась Маша.

— И ведь задерёт же, — с грустью в голосе констатировала она. — И никуда ты от него не денешься.

— Да и дружок его, Городской Староста, тьфу ты, прости Господи, — Маня с раздражённым видом перекрестилась, — тож от него не отстаёт. Чуть ли не половину своих полей овсом засеял. Тоже, надо понимать, надеется на нас заработать.

— И ведь заработает же, — грустно проговорила она.

— А что же тогда мы овсом свои поля не засеяли? — рассердился Сидор. — У нас же земли…, - он растерянно уставился на скептически глядящую на него Маню.

— Ты Сидор совсем со своими лошадьми сбрендил и от жизни нашей отбился, — с откровенной грустью в глазах посмотрела она на него. — Где ты видел у нас землю? Забыл что ли? Всё, что есть уйдёт под посевы на долговые платежи городу, да под посадки шишко-ягоды, ма-а-а-аленьким таким кусочком. То, что сможем только сами поднять.

— Да на прокорм Корнеевских курсантов, проглотов, в учебке, да и то, впроголодь, — тяжело вздохнув, Маня дружески похлопала Сидора по плечу. — Придётся ещё для них продовольствие на стороне закупать, чтоб часом не померли с голоду.

— Хреново у нас с этим дела обстоят, честно сказать. Людей кормить много надо, а хлеба своего не хватает. Дали городу огромную ссуду, просто чудовищно огромную, а сами же из своих средств продолжаем закупать продовольствие для чужих людей. Хотя по договору они должны нам продовольствие поставлять. Зачем, спрашивается деньги давали.

— Да и ты ещё лошадей до кучи подкинул. Боюсь даже подумать, сколько нам надо посевных площадей под все наши нужды. И это я ещё молчу про сенокосы твоего любимого болота. Там вообще мрак полный, с какой стороны не подойди.

— Так что придётся опять идти в Совет и в ножки бултых, чтоб выделили нам что-либо брошенное. А после истории с поляной углежогов я боюсь даже подумать во что это нам встанет. А по опушкам, как некоторые тут умные головы недавно советовали, — враждебно покосилась она на внезапно заинтересовавшегося чем-то в стороне Корнея, — мы потребного количества сена не накосим, — с силой ткнула она кулачком ойкнувшего Корнея в бок. — Так что деваться некуда. Придётся всё же у Головы со Старостой кормовое зерно закупать, — вздохнула она. — Коли хотим сохранить наш будущий табун в целости, и чтобы из этого что-нибудь путное получилось.

Разгрузка привезённых лошадей много времени не заняла.

Освободив трюмы от живого товара и отогнав табун на специально огороженный возле Пристани небольшой участок болотистой луговины, уже к вечеру обе лодьи были готовы двигаться обратно.

Причин для подобной спешки было более чем достаточно.

Не успели они ещё разгрузиться, как в городе уже только и разговоров было о полусотне лошадей, доставленных Сидором на двух Пашкиных ушкуях, и о том сколько вовремя подсуетившийся ловкач Пашка на этом заработал.

Никогда прежде разом так много лошадей в город не привозили. Поэтому, появление столь крупной партии лошадей вызвало удивительно нездоровый ажиотаж и особенно в среде местных лошадиных барышников.

И как эти зажравшиеся от безделья коты себя поведут в дальнейшем, ни Сидор, ни все остальные посвящённые в дело с лошадьми люди, ни секунды не сомневались. Даже и мысли не допускали, что этим же вечером с почтовым голубем к амазонкам не полетит донос.

Потому-то, пока амазонки не зашевелились, следовало торопиться.

Тем более что и Городской Совет города Старый Ключ, изрядно впечатлённый успехами Сидора и К? на почве оптовых закупок лашадей, уже следующим же утром благосклонно рассмотрел совместное его с Корнеем прошение о выездной лошадиной практике для городских курсантов.

Невиданное дело, и дня не прошло после прибытия Пашиной лодьи в город, а Сидор уже имел на руках потребное разрешение Совета.

И даже неслыханное допреж количество курсантов, вывозимых Корнеем куда-то на практику в низовья Лонгары, никого не остановило. На границе с ящерами было спокойно, амазонки на удивление тихо сидели у себя за рекой, на левобережье не совались, а у самого Совета вообще никаких планов на корнеевских курсантов пока не было.

Говоря иными словами, Городская Старшина в Совете была совсем не против, если практически вся городская военная школа пройдёт практику в другом месте и на чужих лошадях. И Сидор с Корнеем наконец-то отстанут от них с постоянными требованиями закупить и предоставить для учебного процесса в училище не менее чем двух сотен строевых лошадей для овладения практических навыков конного выезда и вольтижировки.

Да и сам факт того, что в городе скоро появится сотня, а то и пара сотен свободных, а возможно и годных к продаже лошадей, Совет чрезвычайно вдохновила. Тем более что и Сидор тонко намекнул некоторым членам, что если они посодействуют, то и он, возможно рассмотрит когда-нибудь их просьбы о продаже пары, другой скакунов по не слишком задранным ценам.

Короче, ничего толком не обещая, фактически за пару голословных обещаний Сидор с потрохами купил практически весь Совет.

Так что, сразу же после разгрузки, следующим же вечером вместе с двумя пашиными ушкуями, которые были у всех на виду, этой же ночью из города незаметно исчезли и четыре новенькие сидоровы лодьи, построенные за эту зиму.

Как все шестеро страшно перегруженных лодьи сразу же не ушли на дно мелководного залива Южной пристани, едва лишь отвалившись от пристани, было совершенно непонятно. Перегруз был страшный. Мало того что они везли на каждой лодье чуть ли не под сотню курсантов с полным вооружением, так ещё и потребным потом на перегоне продуктовым припасом перегружены были сверх всякой меры.

Тем не менее, несмотря ни на что, следующим уже утром Сидор с блаженной, довольной до невозможности физиономией рассекал на носу первой лодьи мутные речные волны Лонгары по дороге обратно к границам баронства Гарс, где их уже должна была ждать очередная партия купленных лошадей

В этот раз он чувствовал себя более подготовленым. Не смотря на то что страшно перегруженные лодьи чуть ли не черпали воды реки низкосидящими бортами, с шестью сотнями курсантов можно было уже не шарахаться от любой коряги на реке. И не бросаться тут же прятаться по протокам от каждой, внезапно вынырнувшей откуда-нибудь из-за острова лодьи, с флажком Речной Стражи на мачте.

А то, что предпринятые меры безопасности принесли ожидаемые плоды, Сидор убедился сразу же по возвращению к месту переправы.

К этому укромному заливу, запрятавшемуся в дебрях многочисленных в этом месте болотистых проток, где по обоим берегам Лонгары скопились уже тысячные табуны герцога, ни одна зараза на реке за всё прошедшее время не проявила ни малейшего интереса. Словно никто их в упор не видел.

Здесь уже во всю действовала организованная людьми герцога церочка новеньких самолётов, как в этих краях называли обыкновенные речные паромы, которыми по натянутым через вереницу узких, заросших камышом проток канатам медленно, но неостановимо, днём и ночью переправляли на Левобережье купленных лошадей.

А как бы не подозревавшие ни о чём амазонки вели себя на реке удивительно безпечно, не обращая никакого внимания на то, что совсем рядом у них мимо носа проплывал такой жирный кусок.

Дело было поставлено чётко. Чувствовался богатый практический опыт фон Гарса в подобных сделках. Поэтому Сидор не стал задерживаться с передачей герцогу очередного мешочка с жемчугом. Договорившись с остающимся на переправе Корнеем о погрузке лучшего из того что пригнали, тем же вечером Сидор с Пашей, снова загруженные под завязку живым товаром, со спокойной совестью отбыли обратно.

Всё шло просто великолепно!

Второе возвращение Сидора домой, и опять с крупной партией лошадей, на удивление не было столь триумфальным.

Как ни странно это прозвучит, но в городе похоже уже стали привыкать к чудачествам Сидора и компании. Потому и на очередную большую партию появившихся в городе лошадей, практически никто не обратил внимания.

Однако ни Сидор, ни профессор, ни внезапно появившийся в городе пропадавший до того неведо где курировавший этот их проект Ведун, абсолютно не обольщались царившим вокруг спокойствием и даже какой-то сонной, летней апатией. Все прекрасно понимали что всё это лишь внешне.

Можно было не сомневаться что тайные пружины, управляющие здешним краем уже давно были взведены и впереди их ждали крупные неприятности. О чём недвусмысленно свидетельствовало и резко возросшее на Лонгаре число патрульных лодий Речной Стражи Амазонии.

До того какие-то сонные, словно им от жизни ничего было не надо, они вдруг резко активизировались. По одному только этому можно было уверенно судить, что процесс поиска оптового покупателя, закупившего в далёких отсюда западных землях Амазонии крупную партию лошадей, уже пошёл.

— А вот этого не должно было быть, — хмуро буркнул Ведун, вертя в руках маленький кусочек послания, только что полученный с почтовым голубем. — Ты, Сидор, чего лишнего не подумай, — недовольно проворчал он, заметив косой взгляд того. — Всем кому надо было проплачено. Причём с лихвой. И амазонки должны были сидеть тихо, словно мыши под веником.

— Однако по резко возросшему числу патрульных лодий Речной Стражи на реке этого не скажешь, — хмуро буркнул Сидор. — Ещё по дороге сюда заметили.

— Правда, к нам они не совались, — буркнул он.

— На реке творится что-то непонятное, — тихо откликнулся внезапно вдруг ставший очень задумчивым Ведун. — Что-то пошло не так.

Да и то, как их на этот раз встретили городские власти, в лице своих "лучших" представителей из городской Старшины, не внушало ни малейшего оптимизма.

В отличие от прошлого раза, на мрачной физиономии одиноко встречавшего их на причале Головы, отчётливо читалось беспокойство.

— Здорово мудрый Голова!

— Чегой-то ты какой-то хмурый?

— Аль вдруг случилося чего?

Сидор по привычке весело и шутливо поприветствовал стоящего рядом со сходнями градоначальника.

— Случилось что-то, виршеплёт, — мрачно пробормотал Голова, не отрывая взгляда от выводимых из трюма лошадей.

— Что? — Сидор недоумённо посмотрел на замершего в раздумьях Голову.

— Ты что привёз на этот раз, Боян? — мрачно поинтересовался Голова.

— Лошадей…

Хмурый вид Головы совершенно сбивал с толку. Таким мрачным Сидор его ещё никогда не видел.

— Понятно что не лягушек, — с тяжёлый вздохом откликнулся Голова. — А сколько и каких лошадей, ты не хочешь сказать?

— Числом — сотня с четвертью.

— Ну… А это…, - неуверенно ткнул он пальцем в спускающегося по трапу каурого жеребца, — что-то рысистое.

Породу выводимой лошади он при всём желании не мог бы назвать. Знал только что используют исключительно для верховой езды, в отличие от более ему знакомых тяжеловозов, а вот что конкретно за порода, надо было уже смотреть в списках. Ну а если уж кому-то стало бы уж очень интересно, то можно было и посмотреть и в бережно хранимых в корабельном рундуке паспортах, по требованию Сидора оформленных фон Гарсом на каждую проданую им лошадь.

— Я сам вижу что ну…, и что это… И что это ну — что-то рысистое, — зло и раздражённо Голова оборвал косноязычие Сидора. — Я спрашиваю накой ты их сюда привёз?

— Не понял, — Сидор слегка растерялся.

Какое дело какому-то Голове было до его лошадей он совершенно не понимал.

— Что ты не понял? — Голова зло смотрел на удивлённо хлопающего глазами Сидора. — Ты не понял что ты к нам в город привёз проблемы?

— Не понял, — медленно проговорил Сидор, — какое твоё-то дело?

Слегка прищурив глаза он внимательно смотрел на градоначальника. Происходящее нравилось ему всё меньше и меньше. Появилось отчётливое желание на хамство нахамить в ответ.

— Ты же привёз элиту! — зло проширел Голова. — Небось и паспорта с родословной выписал?

— И что? — Сидор совершенно не собирался отрицать очевидного.

— А то что теперь амазонки от нас точно не отстанут, будут так и роиться вокруг города, пока не отберут их обратно, — зло и сумбурно чуть ли не проорал Голова.

— А вы тогда с Боровцом нахрена на своих местах сидите? — медленно процедил сквозь зубы Сидор.

— Ты на этот пост для того и поставлен чтобы не допустить подбного, — хмуро буркнул Сидор. — Работай!

— А к лошадям моим не лезь! — медленно, чётко и раздельно проговорил Сидор. — Я ещё буду оглядываться на то, что там собирается делать какое-то ворьё из-за речки.

— Это мои лошади! Ты понял? Я их купил и они теперь мои.

— И я никому не позволю их отобрать у меня. Руки обломаю!

— Тебе, Голова, это понятно! — в полный голос заорал он прямо в злое лицо главного представителя городской власти.

— Мне то понятно, — зло прищурив глаза, неожиданно тихо проговорил Голова. — А вот как это станет понятно Городскому Совету, я ещё не знаю.

— В общем жду тебя с объяснениями завтра с утра на заседании Городского Совета. Будем обсуждать твоё поведение.

— "Ах ты ж с…," — чуть не выругался матом Сидор, провожая взглядом прямую и даже издалека видно что злую спину решительным шагом удаляющегося с пристани Голову.

— Ну что ж, — тихо и зло прошептал он вослед. — Поговорим завтра.

Уже не понаслышке знакомый с довольно мерзким, хамоватым характером местного Головы, Сидор не стал пускать дело на самотёк и, не задерживаясь на разгрузке лошадей, поторопился в город. Дел на сегодняшний вечер намечалось много. Надо было срочно переговорить с кое-какими лицами из Городского Совета и ещё раз получить подтверждение данным ранее их компании обещаниям, чтобы завтра не получить от Головы очередных неприятных неожиданностей.

Фактически привезена была лишь самая малая, самая ничтожная часть будущего большого табуна, и малейшая замятня в городе грозила катастрофическими последствиями для всей операции в целом. К тому же надо было ещё готовить очередную партию курсантов на вывоз. Надо было закупить продовольствие для их питания на протяжении всего перегона. И надо было ещё найти и договориться с капитанами дополнительных лодий для их перевозки, поскольку вывезти своими шестью лодьями всех планируемых на перегон курсантов, одним разом никак не получалось. А Сидор всей шкурой чувствовал, что если у них возможна ещё хотя бы одна ездка в те края, то одна единственная, и не более.

В том что в самом скором времени амазонки наглухо перекроют все торговые пути по реке, он был уже убеждён абсолютно.

Дел намечалась масса, а время, когда бы все их можно было спокойно сделать, судя по всем грозным признакам, катастрофически убывало.

А тут ещё и этот урод Голова со своими непонятными претензиями.

Чего его зауздило?

Истинная причина столь радикально поменявшегося отношения к нему Головы стала понятна Сидору на следующий же день. Всё оказалось до безобразия просто.

В одном из выводимых из трюма лошадей Голова признал какого-то там супер-пурер элитного жеребца-призёра, каких-то там жутко известных и на весь мир знаменитых лошадиных кровей. Победителя каких-то там известнейших конных состязаний, ежегодно проводимых в столице Амазонии.

Короче!

Сидор в своём трюме привёз того самого жеребца, которого Голова сам уже несколько лет безуспешно пытался купить или получить к нему доступ, как к племенному жеребцу. И который, с регулярным для Головы постоянством проплывал у него мимо носа, раз за разом занимая для другого хозяина призовые места на этих жутко престижных состязаниях и осеменяя чужих кобылиц.

Сидору даже в какой-то момент стало жалко несчастного мужика. Хорошо было видно настолько Голова расстроен тем фактом, что недосягаемый для него жеребец, оказался в табуне какого-то иномирянина, пришлого и нового в его городе человека.

У Сидора даже на мгновение мелькнула мысль подарить этого жеребца Голове, чтоб тот только так не расстраивался. Промелькнула мысль и была тутже безжалостно изгнана прочь, как только он услыхал сумму, которую ему здесь же, прямо на заседании Совета предложили за эту лошадь.

Полторы тысячи золотых! За жеребца! За одного!

Сидор чуть не упал со стула.

Говорить присутствующим что он сам заплатил за него всего лишь какую-то жалкую одну золотую монету, он не стал. Испугался. Побоялся что побьют.

Голова! Несколько лет добивался даже не покупки, а всего лишь права подвести к этому жеребцу привезённых с собой кобылиц. Платя по полторы сотни золотых за кобылу. А он?

А он просто его купил, всего лишь за какую-то жалкую одну золотую монету, и мог делать с ним теперь всё что хотел. Хоть охолостить!

И таких лошадей у него в трюмах было больше сотни!

Теперь понятна становилась устроенная ему на пристани истерика.

— "В очередь, сукины дети! В очередь!" — мысленно веселился Сидор, уже подсчитывая в уме будущие барыши.

Выходило, что на привезённых им с Пашей жеребцах и кобылах можно было очень неплохо заработать.

Ни о чём таком до сего дня он даже и не мечтал. Грядущее же прибытие в город будущих табунов, о которых в городе пока что вообще никто ничего не знал, ставило их компанию абсолютно вне всякой конкуренции.

И тут до Сидора дошло!

— "Мать, мать, мать!" — выругался он про себя.

Глядя на то как собравшиеся на совещании члены Городского Совета энергично ругаются, обсуждая открывающееся перед городом перспективы в связи с неожиданной инициативой Сидора с лошадьми, он лихорадочно обдумывал пришедшую ему в голову мысль.

— "Дубина! — думал он. — А с чего ты решил что все лошади у тебя в табуне будут по одному золотому? Или по два?

— Призовой жеребец стоимостью в полторы тысяч золотом никак не мог быть продан за один золотой. Герцог что, идиот? Ему же платят с головы…"

Сидора вдруг пробила холодная испарина. Количество лошадей было оговорено, а вот цена — плавала. И более того, им же самим герцогу было сказано чтоб отбирал лучших!

А для него это теперь значило что Герцог, видя как Сидор сразу и без разговоров расплачивается за каждый пригнанный табунок, мог элементарно подсунуть им и более дорогих лошадей. Более дорогих, чем по золотому за штуку!

— "Мать, мать, мать!" — уже привычно уныло выругался он про себя.

Герцог наверняка так и делал! Ведь он же не дурак! Он же получал равную закупочной цену! Так что и выгода для него в этом была очевидна.

Поначалу казавшееся таким хорошим подобное предложение, теперь выглядело совсем в ином свете. Полным идиотизмом!

Сидор неожиданно для себя понял кого он на самом деле купил. Он купил не лошадей.

Он купил ПРОБЛЕМУ!

И Голова, сволочь такая, был абсолютно прав, как это не неприятно было признать. Он действительно привёз с лошадьми в город проблемы.

Но самое неприятное было в том, что ничего исправить было уже нельзя. Нельзя было предупредить герцога чтоб тот не пригонял им таких дорогих лошадей, подобных этому призовому жеребцу.

Где в этот самый момент находился герцог, одному лишь Богу было известно, и предупредить его не было ни малейшей возможности. Но всё одно — следовало поторопиться.

Сидор мгновенно подобрался, уже нетерпеливо ожидая окончания совещания. В голове его явственно затикал секундомер. Следовало срочно проверить появившиеся у него подозрения. Паспорта на всех уже купленных ими лошадей и на только готовящихся ещё к перегону им на продажу, давно уже лежали готовые в отдельном сундуке его землянки и надо было всего лишь посмотреть на проставленную там цену.

Что он твёрдо знал, так это то, что первая партия в три тысячи голов, которую он ещё успел сам проконтролировать в первый свой приезд в баронство Гарс, точно шла по золотому за голову. А вот почём были все остальные лошади, он не имел ни малейшего представления.

Вот этого он, за повседневной суетой до сих пор так и не удосужился проверить.

Вопросами оплаты с самого начала полностью занимался человек Ведуна. Сидор туда не лез, так как за постоянным отсутствием на месте, не имел практической возможности проконтрлировать абсолютно все платежи.

А теперь там вместо проверенного ведуновского человека всем рулить должен был Корней.

А вот это было уже хуже! Это был полный пи…ц!

В способность Корнея совершенно не обращать внимания на такие мелочи как стоимость, Сидор уже верил безоговорочно. Не раз была до того возможность убедиться в этой его потрясающей способности.

И как он теперь всё отчётливей стал понимать, в новых пригнанных табунах, откуда собственно эта вторая привезённая партия и попала к ним в трюмы, были не одни только дешёвые лошади.

Или совсем наоборот — одни лишь дорогие.

Оставалось только взвыть волком от открывшейся вдруг перспективы. Сидора прошиб холодный пот. Такие дорогие лошади были им нахрен не нужны. А на руках у Корнея, в таборе перегона, в настоящий момент была вся Сидорова казна на будущие закупки разнооразного оборудования, которую он ему оставил дабы лишний раз не подвергать её риску быть захваченной амазонками при перевозках по реке. А вольность с которой тот распоряжался по собственному разумению общественными деньгами, Сидора давно уже приводила в неконтролируемый ужас. Деньги надо было срочно спасать.

Хотелось подойти к какой-нибудь твёрдой стенке и пару раз крепко удариться о неё головой.

Кретин!

В этот момент Сидор был готов на всё. Даже дать любые обещания расстроенному Голове, с потерянным видом сидящему во главе председательского стола Совета и молча слушающего как изгаляются над ним члены Совета.

— "Несчастный, — даже пожалел его в этот момент Сидор. — Не ждал что я тебя так сделаю. Теперь знать будешь как пытаться отобрать у меня кость".

Видя его такой потерянный вид, Сидор испытал в этот момент истинное удовлетворение. Он прогнул городского Голову под свой интерес, и заставил того сделать так, как было нужно ему, Сидору, а не кому бы то ни было ещё.

Ну а то что предупреждённый теперь Голова в дальнейших с ним отношениях будет в дальнейшем действовать гораздо тоньше, его сейчас не безпокоило.

— "Будет день и будет пища", — мысленно утешал он себя.

— "У собаки нельзя вырвать кость, поглаживая её по голове, — вдруг вспомнилась ему восточная поговорка. — Ей надо ломать челюсти".

По всему выходило что добиться чего-либо от этого состава Совета можно было только купив его или банально вынудив.

И пока ещё у него было свободное время до окончания заседания Совета, он в уме подсчитывал реальные будущие убытки.

— "Минимум три сотни лошадей! — мысленно Сидор ещё раз уточнил число арендованных у членов Совета лодий и количество экипажа на них, кому было обещано дополнительное вознаграждение в виде лошади. — Ахренеть! Если считать минимум по полтинничку за голову, то это уже….

— Это уже будет пятнадцать тысяч золотом! — чуть не выругался он вслух. — Хотя…, - попытался он хоть немного успокоиться. — Чего жадничать. Мы же за них заплатили всего каких-то три сотни, по золотому за голову", — заметно повеселел Сидор.

Однако любимое домашнее земноводное — грудная жаба, продолжала злобно душить.

— "А Ведун с его подкупом амазонок? Бешеные деньги! Пять тысяч золотых на взятки!

— На ветер?

— А долбанный титул? — едва сдержавшись Сидор чуть не выругался. — Тоже ведь траты"

С титулом было хуже всего. Добившись с помощью титула того что ему требовалось, теперь надо было аккуратно, желательно без скандала, разобраться и с этой помехой. С разводом и избавлением от дворянской приставки он безобразно затянул.

По всему выходило что надо было срочно покидать город. Собачиться и входить в дальнейшие контры с Советом фактически не было ни времени, ни возможности.

И так в городе у него было мало друзей, а тут, сразу после первого возвращения, когда разнёсся слух что он прикупил себе дворянское имячко, многие бывшие хорошие знакомые уже откровенно враждебно стали на него коситься. Словно получив к своему имени притавку "де" он стал иным чем прежде.

Однако исправлять пороки в мозгах было намного труднее, чем за пару золотых вычеркнуть запись с собственным именем в книге дворянских фамилий баронства Гарс.

— Слава Богу, — тихо проворчал он. — Договорились.

Видя что Голову с его группой окончательно задавили подкупленные им члены Совета, Сидор с облегчением поднялся со своего места. Раз всё было уже окончательно обговорено, то и задерживаться дольше здесь ни одной лишней минутки у него не было ни малейшего желания.

Следовало лишь переговорить с присутствующим здесь же Ведуном, который подавал ему недвусмысленные знаки задержаться, и можно было уже со спокойной совестью завтра рано по утру отправляться обратно в баронство, на перегон.

Однако тут же на месте переговорить не получилось. Ведун категорически отказался обсуждать возникшие у него проблемы и нагло, до безцеремонности, напросился в гости.

Что ему надо было в их городе, Сидор понял только после того как накормив и напоив дорогого гостя, они уже всей компанией после припозднившегося ужина собрались у них за общим столом в гостиной зале.

Всё до банальности оказалось просто. За помощь в разрешении их проблем с лошадьми и Советом, Ведун чуть ли не в ультимативной форме потребовал от них развития дальнейших отношений с ящерами.

— "Блин! — выругался про себя Сидор. — Очень оно нам надо"…

А для этого кому-то: либо Сидору, либо Димону надо было отправляться на правый берег Лонгары в Озёрный край за гигантскими раками.

Машина кандидатура в этом ключе даже не рассматривалась. Ну, право слово, кто же отправит кормящую мать куда-то к…. матери за…. раками. А вот Димона с Сидором можно было послать, хоть им обоим на тех раков было откровенно наср…ть.

Но!

Видите ли, Императрца распробовала сей деликатес и новым ящеровым кланам, недавно восстановленным, потребовалось поддержать заявленный ими статус.

— Хорошо что хоть только раков, — мрачно проворчал Димон. — Могли бы затребовать ещё жемчуга и ещё водки. А что? — бросил он хмурый взгляд на участников импровизированного собрания. — Жемчуга уже в самый обрез, а водка практически закончилась. Полный звиздец!

— Всем трём и всем сразу, — мрачно пошутил в ответ на его слова Сидор. — Опять землянка, опять всё тот же состав участников, опять наша компания. Опять Ведун, — сердито покосился он в его сторону. — И опять нужны раки.

— Так и хочется придумать матерную рифму. Так и напрашивается, — опять демонстративно покосился он на него.

— А без них никак? — мрачно спросил Сидор упорно отмалчивающегося Ведуна. — Предупреждаю сразу — я не поеду.

— И вообще мне непонятно. Почему сейчас? Вот так сразу, взяли и сорвались, как будто у нас нет своих планов. Ведь договорились же на осень.

— И чтоб ящерицу эту зелёную в Столице не баловать и вообще… Осенью же будет посвободнее.

— Куда такая гонка?

— Не могу…, - наконецто тяжело вздохнув отозвался Ведун. — Не могу я вам, ребята, ничего объяснить. Но поверьте. Надо!

— Надо послать. И раков, и обязательно. И буквально завтра.

— Блин, — из своего любимого тёмного угла землянки в кои то веки опять подал мрачный голос Димон. В этот раз он видимо для разнообразия решил не отмалчиваться. — Из твоих слов следует что идти мне, — ещё более мрачно констатировал он.

— Значит тебе, — кивнул головой Ведун.

Похоже, кандидатура Димона по какой-то причине его не устраивала, но как говорится… "За неимением гербовой, пишем на простой…".

— А почему сейчас, а не осенью. Может всё-таки скажешь? — уставился на него Димон.

— Потому что осени для нас может и не быть, — грустно заметил Ведун. — Слишком многие прознали про ваших гигантских раков и представляют примерный район поисков.

— Хорошо представляют, — мрачно мотнул он головой. — Где-то идёт утечка информации.

— Так что осенью можем там никого и не найти.

— А нам надо. Обязательно надо.

— Не стоит раньше времени ссориться с Императрицей. Не надо лишний раз привлекать её личное внимание к вашим кланам необязательностью исполнений её личных просьб.

— Вообще-то мы с ящерами договаривались что особо не будем соваться в дела друг друга, — недовольно проворчал Сидор. — А тут в течении только первого полугодья уже второй раз приходится лезть в эту их Империю. Достали уже.

— А арбалеты, которые они вам недавно прислали? — мрачно зыркнул на него Ведун. — Двойные, повышенной мощности, точности, и вообще. Настоящий эксклюзив.

— По вашей же просьбе между прочим, — сердито проворчал он. — Три тыщи штук!

— Это по вашему что, не лезть в дела ящеров?

— Разорили практически все имперские арсеналы. Считай что подчистую. Имперскую безопасность на уши поставили. Привлекли к себе её совершенно излишнее внимание. И что?

— Когда они попросили помочь… То что? В кусты?

Сидор недовольно поморщился, Ведун был прав. Во всём прав.

Тем более что поставленные им только что арбалеты действительно были выше всяческих похвал.

И как раз ими то и были вооружены нынче корнеевские курсанты для защиты закупленных табунов от амазонок.

Со всех сторон выходило что они ящерам обязаны.

Так что, как ни хотелось соваться на правый берег, а помочь ящерам надо было. Приходилось опять тащиться на Правобережье и совать голову в пасть воинственным амазонкам, рискуя собственной шкурой.

И приходилось посылать Димона. И посылать одного, потому как сам Сидор никак не мог бросить начатое дело с лошадьми, считай что на середине.

— "Будь оно всё проклято", — выругался он про себя.

Отпускать Димона одного, чуть ли не на гарантированную смерть очень не хотелось. Проще было пойти самому. А не получалось. Сидор снова недовольно поморщился.

— Чёртовы лошади, — тихо выругался он сквозь зубы.

Казавшееся совсем недавно такое простое и лёгкое вроде бы дело, с каждым прошедщим днём становилось всё сложней и сложней. Вот и ящеры к ним сюда же пристроились.

И чего следовало ожидать потом?