Охотницы за сардиями или "Люди в чёрном" отдыхают (СИ)

Глава 43

- Что-то я давно нашего Уточ... Тьфу-ты, Чайкина не видал? Куда делся боец? – Спросил Лисовой у Гены.

Спросил просто так, чтобы хоть что-то сказать, отвлечься от мыслей о Марте. Дался ему этот Уточкин? Ну, не видел и не видел. Мало ли какие у стажёра дела? Хотя этот Чайкин, он ничего такой. Башковитый.

Марта… И что на него нашло, в самом деле? Не сочла она нужным по какой-то причине открыть ему все карты. Значит, не доверяла. Обидно? Очень. Но злиться и обижаться – просто глупо. Профессия у неё такая – людям не доверять. Он – опер, должен понимать. Всё наперекосяк, когда ты сам не свой. А он сам не свой, когда её видит…

Никогда с ним такого не было. Увлечения, победы – лёгкие и не очень, это - да. Он нравился прекрасной половине человечества и, собственно, никогда особо себе в общении с этой самой половиной не отказывал. Наверное, нанёс кому-то из бывших своих пассий обиды да раны сердечные, сам того не желая. Вот она – расплата. Теперь и его душа корчится в любовных муках.

- Жень? Ты это… Здоров? – Гена склонился над Лисовым, который застыл, вперившись неподвижным взглядом в одну точку.

- А? Да… Да. Всё отлично!

- Ну, брат, по тебе не скажешь. Я сейчас воды принесу – чаю попьём. Да?

- Давай, не откажусь.

Хлопнула дверь – Гена вышел набрать в чайник воды.

Марта… явно не та, за кого себя выдаёт. Слишком много фактов говорят об этом. Пестун запретил интересоваться её личностью – раз. Она скрыла от него присутствие напарника – два.

Странно. Очень странно!

Хорошо. Предположим… только предположим, что Марта - не сотрудник ФСБ. В поддержку данной версии информации достаточно. К примеру, что такого секретного происходит здесь, в Алуште, чтобы возникла необходимость подключить к расследованию ФСБ? И зачем тогда Касьян направил сюда его, Лисового, простого полицейского? Мотивы Касьяна понятны – смерть внучки, однако если дело под контролем... Выходит, Касьян прислал питерского опера помогать ФСБ? Не смешите…

Женя чувствовал, что с этими смертями что-то не так. Знало бы об этом ФСБ – всё было бы засекречено, никто бы и близко не подошёл! А тут, пожалуйста! Материалы доступны, в город собирается медицинская комиссия. Значит, и правда не знают, что происходит? Либо знают, а вся эта шумиха – для отвода глаз? Тоже вариант…

Ясно одно – Марта «знает что-то, чего не знает он», как в песне Пугачёвой. Свести ниточки к какой-либо одной версии пока не получается. Фотографии с мумиями… Странная радуга над морем… Появление Марты и этого… Игорь, кажется.

А Серый? Он тут каким боком? Он что, действительно отец Сергеевой?

Вопросов больше, чем ответов. Хотя нет. Не так. Ответов нет вообще! Чёрт…

Лисовой рисовал в своём блокноте замысловатые линии - старая привычка, которая всегда спасала, но на этот раз, увы, мало чем помогла.

- Ну, вот! Сейчас чайник поставим, - Гена бросил быстрый взгляд на Лисового и успокоился, тот, похоже, пришёл в себя. - О чём ты там спрашивал?

- Чайкин, - напомнил питерский опер.

- Точно! Уточкин… В архив я его отправил, чтоб под ногами не путался. Пестун распорядился. Думал, не пойдёт – скандал устроит, обидится. А если пойдёт, то всё равно будет спрашивать каждые пять минут – чем помочь и прочее. Он – молодой, приключений жаждет. Ну… Так мне казалось. Но, наверное, остыл уже. - Генка неопределённо махнул рукой.

- Остыл? – Лисовой аккуратно взял из рук Стрелкова стакан с горячим чаем. - С чего такие выводы?

- Да потому что! Ни слуха, ни духа от него с тех пор. Был Уточкин, да весь вышел. Сгинул в этом архиве с головой наш фотограф. Ну или просто… Обиделся. Нет, я понимаю. Я бы, наверное, тоже обиделся. Но я что? Начальство приказало… Ладно, ну его. У тебя что? Есть идеи?

- Никаких, - печально выдохнул Луговой и ткнул пальцем в исписанный блокнот. - Ни-ка-ких.

- Дай взгляну, - Гена уставился в нарисованные линии и кружки - факты смертей переплетались между собой в круг по часовой стрелке и, словно закручивающийся водоворот, медленно сходились к… Сергеевой.

- Ну, как? – Женя поднял на Стрелкова глаза.

- Вполне… логично, - вынужден был признать тот.

– Так зачем ты его в архив-то отправил?

- Кого?

- Чайкина.

- Уточкина-то? Дал задание просмотреть, не было ли странных смертей в Алуште до этого.

- За какой период?

- За последние десять лет. За последние три года – точно нет.

- Почему ты так уверен?

- Потому что последние три года я – здесь. И ничего подобного не припомню.

- Значит, тут ты – три года… А до этого где служил?

- В Питере, сразу после учёбы.

- И не остался?

- Неа… Оно, конечно, перспективы и всё такое, но уж больно мне в вашем сыром и хмуром городе тоскливо. К тому же не город, а какие-то каменные джунгли.

- Ясно. «Я цыган, дядя. Я волю люблю, а тут мыши, дядя», - усмехнулся Лисовой.

- Не понял... Причём тут цыган и мыши?

- Ты что, «Неуловимых» не смотрел?

- Нет, - покачал головой Гена.

- Посмотри как-нибудь. Хорошая, добрая сказка о героях гражданской войны. – И пропел тихонько:

- «Если снова над миром грянет гром,

Небо вспыхнет огнём,

Вы нам только шепните –

Мы на помощь придём», - не слышал такой песни?

- Нет.

- Эх, молодёжь... – притворно вздохнул Луговой. – Ладно. Оставим лирику. Чайкин наш накапал что-нибудь интересное?

- Нет, - покачал головой Гена. - Не думаю. Он бы тут же примчался и рассказал. Ты домой-то собираешься?

- Иди, я ещё посижу. Надо составить картину преступления. Никак она… не выстраивается, понимаешь?

- А, может, нет никакого преступления? Может, комиссия эта медико-токсикологическая обнаружит клеща какого ядовитого и всё встанет на свои места? А?

- Клещи, говоришь? Возможно, только дело тут не только в следах от укола и присоски, - Женя встал, взял сигареты. – Пойдём. Выйду. Покурю. Так вот, - продолжил он уже на улице, щёлкнув зажигалкой. - Есть ещё Славкины снимки, и именно они вызывают вопросы. Все эти радуги, мумии… С ними что делать?

- Чёрт… - Гена почесал затылок, - Может, показалось? Игра света…

- Версия, конечно, имеет место быть, - Лисовой с сомнением покачал головой. - Ладно... Иди, отдыхай, товарищ Стрелков.

- Есть, товарищ начальник!

Они попрощались, Женя вернулся в кабинет. Сел за стол. Взял блокнот, ручку, но очень быстро понял, что работать не может. Все мысли - о Марте. Не стоило ему устраивать эту разборку на набережной! Кем бы она ни была, всё достаточно серьёзно, раз у неё есть напарник… Что, если она попала в плохую историю? А ему не хочет довериться. Боится. Опять же Серый этот… Если всё так, он ведёт себя, как…

Вместо того чтобы поддержать, стал выяснять отношения. Какой бы сильной ни пыталась казаться Сергеева, он чувствовал, насколько она ранима. Его маленькая, нежная, храбрая девочка… Кто ты? И чем я могу тебе помочь?

Он взял телефон и набрал её номер.

…

Стемнело, как обычно на юге, внезапно. Марта оставила Макса и Иру с Леночкой, сказав, что отойдёт покурить.

- Неудобно – ребёнок, - кивнула она на Леночку. - Отойду - вон ребята курят, - и она указала на группу молодых людей.

- Хорошо, - согласился Максим. – Ждём у колеса обозрения!

Марта не спеша направилась к колоннаде. Раздался телефонный звонок. «Женька!» - радостно вскрикнуло сердце.

- Привет, - сказала она, улыбаясь в темноту.

- Я люблю тебя. Очень… Простишь?

Марта растерялась, но лишь на мгновение - нет времени на выяснение отношений. Галя вот-вот приедет в город, сардия – на охоте и готова напасть.

Уранджи чувствуют не только запах жертвы, но и голод сардии, испепеляющую жажду получить своё. Конечно Марта, как и многие другие, часто задумывалась о том, с кем или с чем они сталкиваются в нашем, казалось бы, таком понятном, уютном мире. Кто эти сардии? Откуда появились? Хотя понятно откуда. Из моря. Чего хотят – тоже понятно. Хотят жить… Но за счёт людей… Об этом мало говорят во время подготовки, зато много времени посвящается тому, чтобы не думать об этом.

Не думай о белой обезьяне. Не думай о монстре, живущем в глубинах морских, убивающем время от времени молодых, полных жизни, надежд и мечтаний. Чьих-то возлюбленных. Чьих-то дочерей. Эти девушки могли бы познать счастье материнства, сделать операцию, с которой началась бы новая эра в медицине, написать роман, ставший бестселлером, умирающего лебедя станцевать на сцене Большого театра, да мало ли что! Но они пойдут на корм неведомой твари и будут лежать в морге с проколом в солнечном сплетении. Будут, если она, Марта, не успеет вовремя.

- Обиделась? – по-своему истолковал Женя молчание на том конце провода, – Прости меня. Это всё ревность... глупая, беспощадная ревность.

- Женька, я не обиделась. Я... Мне надо работать. Пожалуйста, пойми.

- Придёт время, и ты мне всё объяснишь? Так получается?

- Нет.

- Что «нет»?

- Не придёт это время. Я не смогу тебе всего объяснить. Ты либо примешь всё как есть, либо…

- Ты на набережной? Я сейчас подойду.

- Нет... Подожди! Чччёрт! - последнюю фразу она почти прокричала, отключив телефон.

- Просто работа? – процедил сквозь зубы Лисовой, вскакивая с места. – У неё просто работа! – продолжал бормотать он, отдавая дежурному ключ. – Да что ж это за работа такая!?