Огонь и сера

Глава 79

Д'Агоста молниеносно выхватил пистолет.

– А поцелуй меня в зад!

– Спрячьте оружие, идиот, – снисходительно вздохнул Фоско. – Пинкеттс!

Слуга вернулся, неся в руках огромную тыкву. По приказу графа он поставил плод на плиту перед камином.

– Не спорю, сержант д'Агоста, демонстрация прибора на вас произвела бы больший эффект. Но я не хочу возиться. – Фоско вернулся к столу.

Д'Агоста отошел, убрав оружие в кобуру. Пендергаст тоже вооружен. Пусть только Фоско и его лакей дернутся!.. Кроме Пинкеттса в замке слуг не было – разве что повара.

– Ну, приступим. – Фоско взялся за прибор: с одного конца ствол украшала насадка в виде луковицы, а с другой – набор реле и кнопок. – Итак, гибель Гроува и Катфорта должна была совершенно сбить полицию с толку. Обоих я собирался сжечь. Однако, сами понимаете, простое сожжение или поджог дома не подошли бы. Своих жертв я не мог даже сварить. И тут я вспомнил про феномен, названный спонтанным возгоранием человека. Вы ведь читали хроники? Знаете, кто из итальянцев умер от него первым?

– Графиня Корнелия, – кивнул Пендергаст.

– Графиня Корнелия де Баиди Чезенте. Самый показательный случай. Я задумался, как бы воспроизвести подобное со всеми дьявольскими подробностями. И вспомнил о микроволнах.

– О микроволнах? – переспросил д'Агоста.

– Да, сержант, – снисходительно улыбнулся граф. – Те самые, что излучает ваша кухонная СВЧ-печь. Они нагревают объект изнутри, их можно нацелить, как луч, чтобы, скажем, сжечь тело, не повредив при этом то, что вокруг. Микроволны воздействуют избирательно; ковры и мебель не успевают загореться. Микроволны также ионизируют и нагревают металлы с определенным количеством валентных электронов во внешнем энергетическом уровне.

Фоско погладил устройство и отложил его на стол.

– Вы ведь знаете, мистер Пендергаст, я изобретатель и обожаю совершать невозможное. Видите ли, собрать микроволновый передатчик легко. Трудно создать подходящий источник питания. Но «И.Г. Фарбен» – немецкая компания, с которой моя семья поддерживала связь во время войны – производит чудесное сочетание накопителя и батареи, способное дать необходимый заряд.

Д'Агоста бросил взгляд на микроволновый излучатель. Прибор смотрелся глупо, как дешевая бутафория из старого научно-фантастического фильма.

– Это устройство никогда не станет орудием войны: оно поражает жертву самое большее с расстояния в двадцать футов. Но мне этого хватило с лихвой. Пришлось, конечно, попотеть, пока все стадии сожжения не были просчитаны. Не одна погибла тыквочка!.. Наконец я опробовал свое детище на том педофиле из Пестойи, могилу которого вы обыскали. Человеческое тело сгорает не так легко – прибор перегрелся и немного оплавился. Позже я усовершенствовал устройство, и оно превосходно сработало на запуганном Гроуве. Конечно, сжечь его полностью не удалось, но свое дело я сделал. Потом приукрасил место убийства как было нужно, собрался и вышел из дома, заново включив сигнализацию. С Катфортом все вышло еще проще. Я уже говорил: мой слуга Пинкеттс купил соседнюю квартиру и начал ее «перепланировывать». Из Пинкеттса вышел отличный старый джентльмен – постоянно мерзнущий и закутанный с ног до головы в теплую одежду.

– Так вот почему записи с камер безопасности ничего не дали, – догадался д'Агоста.

– Пинкеттс – мой добрый лицедей, чей талант я частенько использовал. Как бы там ни было, стены сухой кладки и деревянные штифты не стали помехой для излучателя. Микроволны, дорогой Пендергаст, замечательно проходят сквозь них, как луч света – через стекло. Конечно, если внутри стен нет железных гвоздей или влажности. Ведь металл поглотил бы микроволны, раскалился бы и вызвал пожар. Пинкеттс вскрыл стену с нашей стороны, заменил гвозди деревянными штифтами и вернул покрытие на место. Никто ничего не заподозрил, потому что мы представили это как обычный ремонт. Пинкеттс сам воздал почести Катфорту, пока я наслаждался с вами оперой. Лучшего алиби, чем провести вечер в компании детектива, и представить нельзя! – Фоско самодовольно надулся.

– А запах серы?

– Мы сжигали в курительнице смесь серы и фосфора, а дым вводили через трещины вокруг потолочного плинтуса.

– Как вам удалось выжечь отпечатки копыт в доме Гроува?

– Прямым излучением. В доме Катфорта – напротив, непрямым, из-за стены. Пинкеттс сделал проекцию маски. Задачка чуть посложнее, но вполне реализуемая. Я гений, вы не находите?

– Вы сумасшедший, – ответил д'Агоста.

– Я изобретатель. Для меня нет ничего прекраснее, чем решать хитрые головоломки. – Зловеще улыбнувшись, Фоско взял со стола устройство. – Ну же, отойдите назад. Мне нужно настроить мощность и сфокусировать луч. А то ненароком спалю всех нас вместе с тыквой.

Накинув на плечо кожаный ремень, Фоско нацелил прибор на тыкву, подвигал рычажками и нажал на курок. Д'Агоста взирал на это действо с ужасом и восхищением. Он слышал только, как гудит накопитель, – и все.

– Сейчас излучатель работает на самой малой мощности. Будь здесь не тыква, а наша жертва, она испытывала бы ни с чем не сравнимое ужасное чувство, словно во внутренностях у нее завелись осы. Представьте: насекомые ползают в кишках и жалят. То же самое, впрочем, происходит и с кожей.

С виду тыква не изменилась. Фоско повернул реле, и накопитель загудел громче.

– Жертва кричит. Осы жалят невыносимо, безостановочно – и внутри, и снаружи. Меж тем кожа сохнет, выскакивают волдыри. Мышцы нагреваются так, что вспыхивают нейроны – они посылают бешеные импульсы, и жертва падает на пол, корчась в конвульсиях. Температура тела взлетает. Две-три секунды, и человек уже катается по полу, молотя руками-ногами, кусая и проглатывая свой же язык.

Граф еще раз переключил реле. На поверхности тыквы набух пузырь, а сам плод, казалось, размяк и немного осел. И вдруг сверху донизу тыкву расколола трещина – чмокнув, вертикальные «губы» разошлись и выпустили облако пара.

– И вот наша жертва лежит без сознания. Жить ей осталось секунды.

Трещина постепенно росла. Из чрева тыквы послышалось приглушенное бульканье. Затем трещина вдруг выплюнула струю оранжевой слизи, и та растеклась по полу вонючими ручейками.

– Оставим без комментариев. Жертва мертва. Однако самое интересное впереди.

Уже вся поверхность тыквы покрылась пузырями: одни лопались, выпуская облачка пара, другие истекали оранжевой жижей.

Граф повернул диск еще на одно деление.

Тыква снова лопнула, изрыгнув порцию горячей, бурлящей слизи вперемешку с семенами. Кожура проседала, почернела и задымилась плодоножка. Наружу рвалось все больше семян, а из трещин били свистящие струи пара. Потом вдруг раздались хлопки – начали взрываться семечки. Корка тыквы затвердела. Комната наполнилась запахом горелой мякоти. И внезапно – с громким «пафф!» – тыква загорелась.

– Ессо! Дело сделано – жертва горит. Но дотроньтесь до камня возле тыквы – он почти не нагрелся.

Фоско опустил излучатель. Окутавшее тыкву пламя лизало плиту у камина. От остатков плода медленно поднимался густой зловонный дым.

– Пинкеттс!

Слуга немедленно взял со стола бутылку минеральной воды и затушил огонь. Затем ловко смахнул ногой остатки тыквы в камин и вернулся к себе в угол.

– Замечательное представление, правда? Смею заверить, оно куда как ярче, когда микроволны имеют дело с человеческим телом.

– Вы понимаете, что больны на всю голову?! – сказал д'Агоста.

– Пендергаст, ваш напарник начинает меня раздражать.

– Очевидно, тем, что намного благороднее вас? – ответил агент. – Однако представление что-то затянулось. Мы с вами не закончили одно дело.

– Согласен, согласен.

– Я здесь, чтобы предложить вам сделку.

– Кто бы сомневался, – цинично скривил губы Фоско.

Позволив наступить тишине, Пендергаст посмотрел на графа. По взгляду фэбээровца ничего невозможно было прочесть. Молчание начало угнетать.

– Вы напишете признание во всем, что совершили, – произнес наконец Пендергаст. – Затем подпишетесь под ним и в качестве доказательства отдадите свою дьявольскую машину. Я препровожу вас в полицию, где вас арестуют и будут судить за убийство Локка Балларда и Карло Ванни, а также за пособничество в убийстве священника. В Италии нет смертной казни, так что примерно через двадцать пять лет вы выйдете на свободу и доживете остаток жизни в спокойствии и тишине. Если, конечно, не умрете за решеткой. Таково мое предложение.

– Вот так просто? – Губы Фоско недоверчиво изогнулись в циничной усмешке. – И что же я получу взамен?

– Вы будете жить.

Краем глаза д'Агоста уловил движение в углу: Пинкеттс целился в них с Пендергастом из «беретты». Сам д'Агоста потянулся к кобуре и расстегнул петельку, но фэбээровец покачал головой.

– Письмо, идентичное этому, – напарник вытащил из кармана конверт, – я оставил у князя Корсо Маффеи. Он вскроет послание, если мы не заберем конверт через сутки.

Услышав имя Маффеи, граф побледнел.

– Вы состоите в тайной организации Comitatus Decimus, Обществе Десяти. Как члену этой средневековой гильдии, вам доверили на хранение определенные документы, формулы и рукописи. В некий октябрьский день тысяча девятьсот семьдесят четвертого года вы злоупотребили доверием: использовав те самые документы, разыграли потешную церемонию, чтобы напугать группу американских студентов. А убийствами усугубили свое положение.

Бледность на лице Фоско сменилась багровыми пятнами.

– Пендергаст, вы несете вздор! – яростно вскричал граф.

– Вы лучше меня знаете, что все это правда. Членство в Обществе Десяти вам обеспечил титул. В молодости вам это казалось игрой. Повзрослев же, вы осознали, как жестоко ошиблись.

– Вы блефуете! Это жалкая попытка спасти свои шкуры.

– О своей шкуре сейчас должны думать вы. Вам известно, что ожидает того, кто нарушает покров тайны. Вспомните об участи маркиза Меуччи. Десять руководителей Comitatus богаты и влиятельны – они везде вас найдут.

Фоско молча смотрел на Пендергаста.

– Обещаю, граф, я заберу письмо у князя Маффеи, сохранив тем самым вам жизнь. Но прежде я должен получить от вас подписанное признание, а затем доставить в полицию. Скрипку держите у себя, в конце концов, она ваша. Подумайте, условия справедливы.

Фоско распечатал конверт и достал письмо.

– Какая низость! – заявил он, вчитавшись.

Пендергаст не ответил, молча глядя на графа – как он возвращается к чтению, как трясутся его толстые руки.

Д'Агоста с любопытством наблюдал за процессом. Теперь он понял, что Пендергаст назвал «подстраховкой», когда забежал утром в палаццо Маффеи. Как именно напарник додумался до этого хода и что означало происходящее, д'Агоста понятия не имел. Со временем Пендергаст ему объяснит. Обязательно. А сейчас д'Агосту переполняло облегчение. Пендергаст вновь их спас.

Тем временем граф оторвался от чтения. Лицо его совсем побелело.

– Как вы узнали? Должно быть, кто-то еще раньше успел предать Comitatus. Пусть накажут его, не меня!

– Мне известно только о вас. А вам больше знать и не требуется.

Фоско с трудом удерживал себя в руках. Положив письмо на стол, он взглянул в лицо Пендергасту.

– Что ж, хорошо. Я ожидал от вас сильного хода, но сейчас в моих глазах вы превзошли себя. Значит, сутки, так? Пинкеттс отведет вас в ваши покои, а я обдумаю предложение.

– Разбежался! – ответил д'Агоста. – Сейчас мы уйдем, а ты давай пиши признание. Потом позвонишь нам в отель.

Пинкеттс все еще целился в д'Агосту и Пендергаста, переводя ствол от одного к другому. Д'Агоста прикинул: он мог бы всадить пулю в лакея – если, конечно, правильно рассчитать.

– Вы отправитесь в свои комнаты, – повелительно произнес граф. – И будете ждать.

Он едва заметно кивнул Пинкеттсу, и тот шевельнул рукой. Д'Агоста упал, перекатился и выстрелил – все в одном плавном, отработанном до автоматизма движении. Пинкеттс не издал ни звука. Только отшатнулся к стене и выстрелил в воздух. Д'Агоста встал на колено, спустил курок еще два раза – «беретта» выпала из рук лакея и откатилась в угол. Пендергаст тем временем достал свой пистолет и уже прицелился в графа.

Фоско медленно поднял руки.

И тут в проходах, ведущих из зала, появились вооруженные люди в крестьянской одежде. Они спокойно и уверенно вошли в зал. Всего их набралось с полдесятка.

В углу Пинкеттс булькнул в последний раз и затих.

– Похоже, у нас ничья, – не опуская рук, произнес Фоско. – Это напоминает мне сцену из драмы. Вы убиваете меня – мои люди убивают вас.

Такие легкие, слова графа отдавали резкостью. От них веяло холодом.

– Дайте нам уйти, – сказал д'Агоста. – И никого убивать не придется.

– Вы уже убили Пинкеттса, – парировал Фоско. – И вы еще смели читать мне лекции о святости человеческой жизни! Пинкеттс был моим лучшим и самым преданным слугой.

Д'Агоста шагнул к графу.

– Агент Пендергаст! – повысил голос Фоско. – Задумайтесь на секунду: эту игру вам не выиграть. На счет «три» д'Агосту убьют. Вы, конечно, застрелите меня – и останетесь жить, сознавая вину за гибель партнера. Вы узнали меня достаточно хорошо и должны понимать: я не блефую. Сложите оружие, ведь у вас есть письмо.

Фоско выдержал паузу.

– Раз.

– Он блефует! – крикнул д'Агоста. – Не поддавайтесь!

– Два.

Пендергаст опустил пистолет.

Фоско по-прежнему не опускал руки.

– Мистер д'Агоста, ждем только вас. Не заставляйте меня доводить счет до конца. Вы ведь понимаете, что даже с такими замечательными навыками ситуации вам не исправить. Вы убьете одного, ну двоих человек, но уж третий-то наверняка отправит вас к праотцам.

Д'Агоста медленно пустил пистолет. Еще один был пристегнут к ноге – точно так же, как у напарника. Так что игра еще далеко не проиграна. К тому же д'Агоста рассчитывал на письмо Пендергаста.

Сверкающими глазами Фоско посмотрел на д'Агосту, затем – на агента.

– Очень хорошо. Мои люди проводят вас в комнаты, а я пока обдумаю предложение.