Огненные Ифриты

Глава 20

— Отец, наши острова теряют скорость. Мраки изглодали их со дна — хранилища энергии иссякают.

Айрон поднял голову и посмотрел на сына. Ифрит Ровоам выглядел очень озабоченным — его аура тлела бледной зеленью.

— Да?

Он поднялся с того места на корме, где обычно проводила время Маргарет, среди затейливой беседки из кристаллов. Он просидел там неизвестно сколько времени, то надеясь на чудесное возвращение жены, то размышляя над тем, что с ней может произойти. Ничего хорошего ждать не приходилось. Была только надежда, что обличье ифритки защитит её. Недаром же её не похитили силой, а увели хитростью.

Он так надеялся, что облик и сущность огненного существа отвратят от неё Рушера. Ещё когда Айрон понял, что Маргарет нравится ему — ещё до экспедиции в Стамуэн, ещё в колледже. Он видел те мрачно-голодные взгляды, что Рушер бросал на неё исподтишка, видел, как тот подбирался к ней в экспедиции. Поэтому Айрон всегда старался держаться рядом, скромно предлагая свою помощь и свою защиту.

Волшебный сон, пережитый в пещере возле Стамуэна, превратил юношескую влюблённость в настоящую любовь. Все годы вспоминал Айрон ту удивительную жизнь, что прожил он в обличье древнего царя. Это было нечто божественное. Этот удивительный сон не только свёл их, но и разбил их супружество. Она не говорила, но Айрон понимал, что всякая его неудача побуждает её вспоминать, как он был Соломоном и сравнивать. Проклятый и благословенный сон! После него жизнь кажется никчёмной.

— Давай посмотрим. — ответил он сыну.

Вдвоём они спустились под днище острова.

Низ острова не был плоским, как у островов-лабораторий на Рушаре. Наоборот, он походил на глубокий трюм корабля — кристальная скала, суживающаяся, как киль. В этих трюмах зияли отверстия, из которых утекали струи плазмы, а вместе с ней энергия. Острова замедлялись, прыжки становились короче, и температура на островах падала.

«Как когда-то, на Рушаре.» — мрачно подумал отец-ифрит.

— Дыры залатать можно? — спросил он у сына.

— Конечно, можно. — ответил Ровоам, плавая в слабом притяжении островного днища. — Но утекло довольно много. Энергия вакуума рассеяна и накапливается медленно, к тому же делается это в движении — чем быстрее, тем лучше. Теряя скорость, мы теряем и восполнение.

— А второй способ, о котором ты говорил?

— Мы слишком далеко от галактик. Ифриты-звёзды могли бы поделиться с нами плазмой. Я не знаю, что делать.

Они облетели все острова, убеждаясь, что везде одна и та же картина: хранилища продырявлены. Нападение мраков было хитростью: пока под эффективным руководством лже-Айрона ифриты отбивались поверху островов, другие мраки тихо грызли острова снизу.

— Я опасный пассажир, сын мой. — заметил Айрон. — Эти атаки направлены не на вас, а на меня. Я его цель. Зря я выбрал тебя в Спутники.

— Почему ты так говоришь, отец? — невинно изумился Ровоам. — Как же я тогда бы встретился с вами?!

Бедный мальчик, он не понимает, что такая встреча может погубить его эскадру. Ведь он никак не воймёт, что Живую Силу можно организовать как угодно — хоть в чёрные дыры, хоть в особо конфигурированный вакуум. Они беззащитны и во время атаки будут просто уничтожены. Мраки — это отличная стратегическая идея. Чем отбиваться?

Айрон огляделся, пытаясь извлечь из своего огненного разума хоть какую-то идею. Это должно быть нечто кардинальное, какое-то молниеносное решение задачи, иначе им конец.

Они висели в кромешной тьме глубокого космоса, лишь в невообразимой дали белели маленькие дымки галактик. Магелланово облако было ближе всех.

«Если бы я мог переместить армаду к звёздам!» Но нет, Силы не хватит.

— А если переместить звезду к армаде?

— О чём ты, отец?!

— Я мог бы доставить сюда звезду! Пусть на это ушло бы много Силы, но это дало бы решение проблемы!

— Звезда не захочет. — подумав, ответил Ровоам. — Она связана с окружающими звёздами — это её семья. Убрав звезду, ты порушишь пространственные связи, внесёшь хаос в установившийся порядок.

— А перекачать энергию звезды через гиперканал можно?

— А ты можешь? — удивился царь-ифрит.

— Сила говорит, что смогу. Наполнив наши запасники, мы не только решим все свои проблемы, мы ещё и приобретём оружие против мраков. Я попался одному и успел распознать его строение. Их можно забивать плазмой и выводить из строя. Мраки — это разумные машины, а всякая организованность уязвима. Только хаос неуничтожим.

— Так делай же скорее! — вскричал Ровоам.

— Сынок, не так всё просто. Сначала надо подлатать днища. Чем дыры клеить?

— Не проблема — брать кристаллы из дворцов! Как будет хватать энергии, вырастим новые.

Ифриты с азартом занялись починкой, а отец-ифрит объяснял царю, как именно он собирается всё делать.

Идея была проста: он перенесётся к ближайшей звезде Магеллановых Облаков и убедит её поделиться плазмой. Через пространственный канал плазма моментально будет попадать прямо к островам. Так что задачей ифритов будет только залатать дыры. Гениально просто!

Встав на носу головного острова, Айрон устремил глаза к расплывчатой белой тени, висящей среди чёрной пустоты. Это было не облачко, а огромная-огромная туча звёзд, сложно организованная звёздная семья, вернее — город. У него есть столица, центр — великая чёрная дыра, провал в пространстве, Чёрный великан, поглощающий материю. Вокруг него горячее пространство, забитое звёздами. Там нет ничего живого — это галактическая топка. Чем дальше от центра, тем реже звёзды. А жизнь гнездится на периферии, в тихом пригороде. Вот туда, к этим тихим гаваням и нужно Айрону.

Сосредоточившись под взглядами собравшихся за его спиной ифритов, он совершил бросок в невообразимую даль, через миллиарды парсек.

На один миг, на краткую долю секунды всё погасло. Потом вспыхнуло перед глазами нечто. От края и до края необъятности висел в пустоте гигантский световорот — он раскинул свои рукава далеко в стороны, словно обнимал мать-Вселенную. Его середина была сплошным ослепительным колесом — лучи звёзд словно переплетались в этом гравитационном прессе. Айрон парил над центром в сотне миллионов миль прямо над галактической осью. Он видел это, он чувствовал, он наблюдал искривление полей — прекрасную картину. Он ощущал сжатость пространства, его упругое течение. Огромные потоки разнообразнейших частиц неслись этими руслами и уходили внутрь мощной галактической глотки. Могучие потоки излучений вырывались и уходили в Космос. Галактика, казалось, занимала пол-вселенной, а позади была сплошная чернота — безмолвие пространства.

Он снова совершил скачок — к периферии галактического диска, и снова завис. Основная масса звёздного скопления осталась в стороне, здесь же были крохотные искорки, отделённые друг от друга глубокой пропастью, и бледное сияние вдали. Он на краю галактики, у внешних звёзд.

Ряд скачков, и Айрон приблизился к звезде. О, как тогда, при встрече с Голубым!

— Ты чей, ифрит? — спросила его звезда.

— Я с островов, что терпят бедствие. — ответил растроганный ифрит.

— Как могло случиться? — поинтересовался гигант, вокруг которого по близкой орбите плыла крохотная капсула.

Как они замечают своих собратьев? Разве замечает большой город песчинку на въездной дороге?! А, может, Космос вообще знает много больше о своих детях, нежели дети о нём?!

— Гибнут звёздные семена. — сказал он. — Я не могу всего объяснить, слишком много всего. Но они потерялись на пути к галактике.

— Тебе следует поискать ифритов. — обеспокоилась звезда.

— Нет времени — всё происходит слишком быстро.

— Но как я помогу им? Они слишком далеко!

— Ты можешь поделиться плазмой?

— Но как?! Куда послать?! Может, нам объединиться с братьями и погнать реку?

— Боюсь, что это не поможет. — ответил Айрон, поражённый этой готовностью немедленно броситься на помощь. Он вспомнил Голубого и его нежное отношение к детям, и даже к внукам, которые вообще с ним не имели ничего общего. Как ошибаются люди, когда думают, что звёзды есть лишь гигантские копилки материи, которая сама себя разогревает единственно от уплотнения вещества! Они живые, они мыслящие, они имеют сердце, душу! Они любят и они страдают!

— Звезда, послушай, — заговорил он вновь, ища слова, чтобы объяснить этому фантастическому существу, что есть нечто ещё в природе Вселенной, о чём эти мощные гиганты могут не знать. Как убедить звезду довериться себе, ничтожной пылинке?!

— Я могу пронзить пространство и соединить коротким коридором гибнущие острова и твою корону. Плазма пойдёт прямо на острова, минуя долгий путь.

— Откуда у ифрита такие силы?

— Я не совсем ифрит, я видимость ифрита. Я такое же существо, какие живут на ваших спутниках — планетах. Если бы ты могла заглянуть одним глазком в эти необычные миры, ты бы поняла, насколько разнообразна жизнь.

— Планетная жизнь перемещается в пространстве?!

— О, нет! — засмеялся Айрон. — Таких, как я, немного. Это особенный дар. Я совмещаю в себе возможности ифрита и таинственных обитателей космоса, живущих изначально. Я могу проникать через пространство как угодно далеко.

— Ты удивительное существо. — прошептала звезда.

— Я уникален. — улыбнулся Айрон.

Он чувствовал своим ифритским существом, что она ему поверила, она прониклась, она испытывает к нему симпатию, она рада гостю. Он видел светлые волны объединяющего поля, что шли из глубины светила — они не горячи, но нежны. Это поле связывало всех ифритов, как связывало между собой звёздную семью.

— Делай, что умеешь. — сказала она. Тогда Айрон отыскал в себе те нити, что соединяли его с армадой сына — они шли через подпространство, сохраняя все изгибы его пути к галактике, все точки выходов и входов. Он начал перебирать их, сплетать, меняя характеристики. Он складывал вектора переносов, он сглаживал пространственные углы, он собирал тот единственный путь, который соединит острова и звезду.

— Скажи, ифрит, кто ваши враги?

Он отвлёкся от своего дела, задумавшись над вопросом — от звезды не так просто что-то утаить. Очевидно, она почувствовала беспокойство в его мыслях и правильно поняла причину.

— На острова напали особенные существа — вакуумные демоны. Это разумная конфигурация скрытой материи. — наконец, нашёл он слова. — Они ищут энергию.

— Никогда о таких не слышала. — призналась звезда. — Наверно, во Вселенной что-то изменилось.

— Конечно. — ответил он, подумав, что во Вселенной и в самом деле многое не так, как раньше.

— Как же справляться с ними?

— Их забивает избыток энергии — она разрушает их пространственные единицы — кластеры. Это я узнал, благодаря своим особенным возможностям. Мы исполняем долг — нам доверили битву за судьбу Вселенной.

Он продолжил дело и вскоре отыскал ту единственную нить, что связывала его напрямую с островами.

Айрон исторг из себя часть Силы и закрутил пространственный вихрь. Тот начал углубляться и через мгновение широким коридором пронзил пространство.

— Я слышу тебя, папа! — донёсся из воронки крик Ровоама.

Звезда засмеялась.

— Давай, ифрит, гони плазму! — воскликнула она и направила в канал длинный протуберанец. Река огня уплотнилась, входя в воронку, и следом за широким основанием протуберанца стали стекаться гигантские потоки со всей поверхности звезды — она отдавала свою корону. Огненный лес поднялся на широких комлях и стал крениться в сторону реки. Вершины плазменных деревьев соединялись кронами, сливались и устремлялись в коридор.

— Я ухожу. — сказал ифрит звезде.

— Ты вернёшься, Айрон? — спросила она. — Когда всё кончится, ты придёшь ко мне?

— Да, Арахоль, я обязательно вернусь. — пообещал он. — Однажды, когда всё решится так или иначе, я приду. Если мы победим, я приду, как победитель. Если проиграем, я приду, чтобы стать звездой.

Он думал о ней, когда нырнул в поток. Звезда Арахоль, такая юная. Она приняла его за своего. Какое-то мгновение их мысли были общими, его существо ифрита поглотило человеческую сущность, и он подумал о ней, как о возможной подруге. Он вдруг ощутил ту странную гармонию, которая присутствует в отношениях звёзд, только выразить не мог словами. Ему приоткрылся целый мир, цивилизация гигантов. Ещё будучи рядом с Голубым, он слышал песни, которыми братья провожали брата в последний путь, но не понял и принял их голоса за вибрации полей. Теперь же, пока он нёсся среди потоков раскалённой плазмы, он слышал, как вместе с ним летели к островам слова прощания и встречи, мелодия радости-печали, песня-зов, мгновение и бесконечность:

«Наш брат-ифрит, плывущий путями судеб, перебирающий руками нити связей, летящий в глубине пространственного океана, пересекающий потоки излучений, несущий свет и помощь, наш брат-ифрит — звезда по имени Айрон»

Над островами, которые несли на себе удивительные по красоте и необыкновенности дворцы, на алмазных холмах которых росли друзы минералов, раскрылось воронкообразное окно. Из канала хлынули потоки плазмы, мгновенно расширяясь и растекаясь на ручьи. У каждого летающего острова их ждали — ифриты взлетали в своих прозрачных шарах и подводили к потокам пространственные нити, направляя спасительный дар далёкой звезды в свои дома. Реки плазмы стекали по пространственным руслам во внутренность островов, и там живой огонь перерабатывался и превращался в чистую энергию. Что за таинственный процесс — никто не знает. Чей разум так постановил — неведомо. Но это так, и тем держалась и жила цивилизация ифритов.

Дворцы снова воссияли, повреждённые сады восстановились, и огненная армада снова ринулась вперёд, переносясь тысячу раз в секунду.

Айрон плавал в своей защите возле того открытого канала, который сам придумал и осуществил. Он смотрел, как восстанавливается флотилия, и руководил распределением огненного вещества. Постепенно хранилища энергии заполнялись, и ифриты островов размахивали ему своими огненными руками, давая понять, что вместилище закрыто. Звезда Арахоль оставила на его усмотрение: когда ему закрыть канал. Она была молода и полна сил, для неё эта малая утечка ничего не значит. Она рада помочь братьям-ифритам.

Он ещё смотрел сияющими плазменными глазами на обновление островов, как рядом с ним завязалось в пустоте пятно. Оно запрыгало, завертелось, показывая плоскую двумерную поверхность.

— Ого, как вовремя! — обрадовался Айрон. — А у нас как раз для вас подарок!

Мрак развернулся в круг и застыл напротив ифрита. В нём что-то мелькнуло, потом вся плоскость мрака залилась светом, и появилось изображение.

— Привет, Ааренс! Ты меня помнишь? — заговорило оттуда существо жемчужно-белого цвета с лицом химеры и четырьмя крыльями.

— Ну что же ты молчишь, Ааренс? — глаза химеры заняли весь экран и теперь эти мрачно-красные зрачки впивались в глаза ифрита. — Признайся, ты же ждал меня? Я тоже ждал этой встречи. Я многое хочу тебе сказать.

— Где моя жена, где Маргарет? — прервал его ифрит.

— А больше ты ничего не хочешь знать? Вокруг тебя произошло так много интересного, такие занимательные вещи. Но ты решил начать сразу с хорошей новости. Или с плохой — кому как.

— Где она?

— Да вот в том-то всё и дело: не знаю, как объяснить. В-общем, я готовился к войне, собирался с тобой драться, готовил ещё одну атаку, и тут на меня обрушились вести. Я даже растерялся. Оказывается, воевать нам с тобой больше ник чему: Владыка Рушер сам прекрасно справился с ситуацией. Понимаешь, он сумел договориться с Маргарет. Они решили прекратить войну. Ты где-то пропадал, я этим воспользовался и напал на твои острова. Я думал, что сделал хорошо. Покидались маленько силой, я тут вам днища подырявил. И вдруг гляжу: кошмар какой: мой господин воюет против меня на твоём месте! Я тут же прекратил атаку, думаю: что будет? Чего я натворил? Тут Рушер передаёт мне по внутренней связи: идиот, ты чуть нам всё не испортил! Понимаешь, он явился на переговоры, пока ты где-то шлялся, и обо всём переговорил с Маргарет. Правда, ему пришлось принять вид ифрита, чтобы твои ифриты не накинулись. И что они постановили? Ты не поверишь! Нет, всё-таки, какой же он умный! Короче, решили они так: нечего зря силу переводить, надо сделать умнее. Маргарет очень уж хотелось снова попасть в свой сон — где ты был Соломоном, а она царицей Савской. Вот Рушер и говорит: так давай, я тебе подарю планету, на которой будет всё это в настоящем виде — батюшки, всего делов-то! Вы там будете жить с Коэном, как царь с царицей лет тысячу, а то и больше. А нам отдадите остатки Силы. Так что, и вашим и нашим. Чего прошлое-то поминать! Короче, она тебя не дождалась и отправилась с Рушером посмотреть на планету. На вот, посмотри и ты.

Морда Синкрета исчезла и появилась картина: по живописным горам движется караван. Изображение приблизилось, и Айрон увидал свою жену в восточном наряде. Она ехала и совершенно непринуждённо о чём-то говорила с Рушером. Тот тоже наряжен в восточный костюм, с бородой и тоже верхом. Так они ехали и весело переговаривались, а Айрон молча смотрел на эту картину.

— Ну, что? — спросил Ахаллор, снова влезая в окно.

— Ты лжец, Синкрет. — ответил ифрит. — Ты мог бы и не такую картинку состряпать. Ты мог бы смонтировать что угодно — даже положить их в одну постель. Достаточно трёпа, между нами никогда не будет мира.

— Я так и знал, что ты не поверишь. — согласился тот. — В конце концов, для мужчины главное — война. Но вот Аргентор думает иначе.

— Аргентор?! — невольно вскрикнул Айрон.

— Признайся, ты же сам мечтал не раз снова очутиться в том волшебном сне? Как ты не догадался сам, что мог соорудить для своей жены настоящую, подлинную реальность того сна. Вы могли бы получить всё — любое желание. А ты во что превратил Маргарет? В горящую головню? Думаешь, она тебе благодарна? Чего ж ты удивляешься, что она так легко согласилась на размен? Ты плохо знаешь женщин, Ааренс.

— Я хочу переговорить с Аргентором. — мрачно отозвался Коэн.

— Да пожалуйста! Кстати, он соображает быстрее тебя. Он теперь снова стал Ланселотом, а его леди — Джиневрой. Они увлеклись приключением и повернули историю по другому пути. Скоро их свадьба в Камелоте, и они приглашают тебя и Маргарет на вечеринку. Она уже там, ждут только тебя. Все собрались на корабле Рушера, чтобы подписать контракт. Заннат с Моррисом скоро подоспеют, только разберутся со своими кошками.

Окно снова очистилось, и в нём образовалась уже знакомая Айрону картина: кают-компания на корабле.

Прямо перед экраном в креслах сидели и разговаривали люди. В одном из них Айрон признал Аргентора в его серебряном комбинезоне. Таким он был, когда ушёл в Поединок из пещеры Артефакта: высокий, стройный, с длинными белыми волосами, с лицом Ланселота, с ясными синими глазами.

Он увидел окно и оживился. Замахал рукой и закричал:

— Айрон! Мы здесь!

— Иди сюда, Айрон! — позвали сибианы.

Кресло, что стояло к окну спинкой, развернулось, и стала видна женщина в платье из павлиньих перьев. Её пышные чёрные волосы были уложены и схвачены великолепной изумрудной диадемой. На шее высокое колье — тоже изумрудное, а глаза сияли таким же глубоким зелёным цветом, какой помнил Айрон в глазах царицы Савской из своего сна.

— Иди к нам, Айрон! — сказала она своим глубоким волнующим голосом.

Он смотрел на неё, не в силах отвести глаза — его Маргит, его царица была перед ним.

Женщина встала и заняла собой весь экран. Губы в золотой помаде улыбались и шептали: иди ко мне, мой царь, я жду тебя.

— Скажи мне, солнце моё, — прошептал ифрит, — как ты назвала меня в ту единственную ночь, что мы были с тобой в нашем сне?

— Я называла тебя: мой царь, мой Соломон. — нежно сказала царица Савская.

— Нет. — одним дыханием ответил он. — Она мне говорила: Ари.

После чего резко сорвал воронку канала, влетел в плазму и устремился вместе с ней в экран, замкнув пространственные коридоры. Он растворил свою Силу и самого себя в огненном потоке и приказал ей пережигать всю Живую Силу, какую она встретит на пути. Сила против Силы — удар на полное уничтожение.

— Умри, душа моя, с филистимлянами. — сказали огненные уста, врываясь в недра корабля.

Огромный взрыв разнёс на аннигилирующие составляющие космический корабль с профилем орла. Мощная волна света мгновенно разлетелась на миллионы километров, потом со страшной скоростью вернулась обратно и схлопнулась в точку. Пространство затряслось, заходило ходуном, сотрясая звёзды. Сети гравитации завибрировали, заколебались, тугие струны их напряжённо выгнулись и принялись тянуть к невидимому центру космическую пыль, астероиды, незримые частицы. На месте пустоты заклубились микровзрывы — возбуждённый чудовищной катастрофой вакуум рождал бесчисленные пары частиц-античастиц. Материя возбухала сама в себе. Нелинейное пространство, искривлённое и скрученное памятью энергии, гнало внутри себя потоки времени, как чудовищный космический насос. Смятая катастрофой темпоральная мантия постепенно расправлялась и встраивалась в общую картину континуума. В ледяном гнезде забрезжили вспышки сжимающегося вещества. Огненное море разгоралось, наливалось, набухало и вдруг выбросило первые потоки света, и они полетели, как океанская волна, разнося по галактическим просторам новость: Я ЗВЕЗДА.

Маленькая шлюпка летела среди звёзд. Она перемещалась так быстро, как не может перемещаться свет. Но, тут законы природы ни при чём — тут действовали совсем иные силы. Вообще говоря, это маленькое судно вовсе не было космическим кораблём — у него не было ни двигателей, ни топлива. Да и сам внешний вид её был лишь каким-то неведомым капризом её хозяина. Она могла бы выглядеть как угодно. Но выглядела именно, как некий аппарат из вымысла фантастов, которые любят писать книжки про космические войны. Кто знает, может, в этой форме отразилась скрытая ностальгия её хозяина по каким-то забытым впечатлениям?

Сам хозяин сидел в удобном пилотском кресле перед экранами и множеством всяких приспособлений. Он глядел в экраны, на которых что-то отражалось, и молчал в глубокой задумчивости.

Внезапно один экран замигал и пошёл помехами.

— Калвин, — раздался в кабине чей-то голос. — Я погорел.

— Что случилось, Ахаллор? — спросил Рушер, наводя рукой чёткость на экране.

— Он направил на мою базу поток звёздной плазмы, инициировав её всей своей Силой. Он приказал Силе пережигать Силу. Он уничтожил всех твоих киборгов. Я едва спасся мгновенным переносом.

— Он погиб?

— Он погиб.

Рушер некоторое время помолчал, потом произнёс:

— Ахаллор, это называется Пиррова победа. Вот чего ты добился.

И отключил связь.

Некоторое время было тихо, потом снова запищал вызов.

— Говори, Фортисс.

— Калвин, мне нужна помощь.

— Что такое?

Некоторое время Рушер молча слушал, потом ответил:

— Фортисс, ты в явном преимуществе: благодари врага за его хитрость. Ты просто не имеешь права проиграть при таком раскладе. Я возьму на себя вторую часть задачи. Мне хватит того запаса Сил, что я забрал у Маргарет.

5 января 2009 г.