Один день

Эпилог

Хочется спать, но засыпать страшно. Не из-за кошмаров, которые могут терзать всю ночь. Я боюсь выпасть из реальности и не заметить, как она пожирает мою руку. Как живая плоть наполняет ее силой. Чем я могу помочь?

Безысходность.

Вот бы вычеркнуть собственную жизнь, жалкое существование в этом жестоком мире, как ненужную главу из книги. Кому от этого станет легче? Наверное, только мне.

Нет даже малейшей ниточки, зацепки, чтобы все исправить. Остановить это также невозможно, как замедлить сход лавины вбирающей в себя снег с горной вершины и погребающей под белой, холодной толщей, ни в чем не повинные деревья.

Вновь посетили мысли об убийстве. Я так много убивал, что это не должно пугать. Но я боюсь. Боюсь внутреннего зверя, который рвется наружу, впиваясь когтями в душу.

Крики за стеной только усиливаются. От жутких звуков напрягается каждая мышца тела.

Нет сил терпеть. Срываюсь с места. Бегу по коридору проклятой и забытой Богом психиатрической больнице.

Непредсказуемая тишина заставляет замереть на месте. Мир застыл, будто кто-то нажал на пульте кнопку «стоп». Дыхание оборвалось. Секунды затишья измеряются стуками моего сердца. Раз, два, три…

Нет!

Опять крик!

Я падаю на колени, теряя последнюю надежду, и закрываю лицо ладонями. Остается лишь вспоминать, как все начиналось…

Крик невыносимым звоном оглушает меня. Я не знаю, что делать дальше. И все же решаюсь подойти к настежь открытой двери, постояв немного на пороге, захожу в палату к Свете. Она бьется в ужасных конвульсиях, пытается вырваться. Злосчастный вирус полностью завладел ее телом. В ней не осталось ничего человеческого. Но я не могу сдаться. Привязал ее еще крепче и ушел в соседнюю палату.

Все четвертые сутки сижу на полу, закрывая уши.

Утро пятого дня.

Стоит прекрасная погода. Она будто зовет меня на улицу. Теплое желтое солнце жаждет обогреть холодное тело игривыми лучами. На небе ни тучки, солнечные лучи могут вдоволь порезвиться, пробиваясь через решетку на окне в моей палате. Постепенно свет протаптывает себе несколько белых дорожек, упершись в противоположную стенку. Они четко показывают, сколько пыли находиться в воздухе, сколько непонятно откуда взявшихся ворсинок витает в нем. При малейшем движении пыль закручивается в загадочные узоры и, успокоившись, продолжает медленный бессмысленный полет.

Я опять срываюсь с места и захожу в палату к Свете. Она как никогда крепко спит. Пусть лучше это случиться во сне. Нежно целую ее в губы и присаживаюсь на кровать. Думаю, что бессмысленно мучить себя и ее, поэтому крепко прижимаю Свету к себе и даю волю внутреннему зверю. Миллионы щупальцев вырываются наружу, поглощая все на своем пути. Глаза так и не решаюсь открыть, боюсь увидеть то, что осталось от моей любимой.

Вмиг принимаю облик Светы, нахожу зеркало и всматриваюсь в знакомые черты, полностью погружаюсь в ее воспоминания.

– Мам, я дома, – бросив ключи на тумбочку в прихожей, сказала Света внутри меня.

В ответ тишина. Света медленно приближалась к кухне.

– Мама! Я дома! – громче повторила она и прошла в помещение.

Посреди кухни стоял отец с окровавленным ножом в руках, и безумными голубыми глазами смотрел на Свету. Я не мог не заметить феноменального сходства между ними. Такие же золотистые волосы и необычайного цвета глаза.

Тело матери было исполосовано ножом. Не одного живого места, просто мясо, лежащее в огромной луже крови.

Хотя Света и испытала шок, все же бросилась бежать, когда отец кинулся на нее. Спуск по лестнице и бег в непроглядной темноте — все было, как в тумане, но она знала куда бежать.

Добравшись до ближайшего полицейского участка, закричала так громко, что разбудила половину квартала.

Отца застали с поличным. Трое здоровых мужиков еле сдерживали его. Даже трудно представить, что случилось бы со Светой, если бы он ее догнал.

Это самое яркое воспоминание, которое она даже после смерти не смогла забыть.

Вдруг передо мной предстала картина, которая заставила трепетать сердце. Света зашла домой с ощущением моего поцелуя на губах. Открыла свой дневник и, написав число, месяц и год, пометила его зеленым цветом, подписав внизу: «Самый счастливый день в жизни».

Бабушка спокойно спала в кровати. Света прошла на кухню и налила себе стакан кипяченой воды. Раздался громкий телефонный звонок.

– Алло, – робко сказала Света.

– Света? – спросил женский голос.

– Да.

– Я мама Влада.

– Очень приятно, – тут же нашлась она, – Что-то случилось? Он должен быть уже дома, – тревожно заметила Света.

– Не лезь к моему сыну! У него свадьба через месяц. Такие женщины, как ты, паразиты! Ты разрушаешь все, что так долго строилось! Оставь его в покое!

Как мама могла так поступить со мной?!

– Я не хотела ничего плохого. Я не знала…

– Заткнись! Если увижу тебя рядом с ним, ты кончишь так же, как и твоя мамаша!

Света еще долго слушала короткие гудки в трубке телефона и когда отключила его, то горько заплакала, не понимая за что мам ее так невзлюбила?

Света не успела отойти от телефонного разговора, как позвонили в дверь. Она подпрыгнула на месте от неожиданности.

Открыв дверь, увидела Дениса, держащего в руках огромный букет из красных роз.

– Можно зайти? – спросил он с напыщенной улыбкой на лице.

– Да, конечно, – ответила она, вытирая остатки слез с лица.

Денис протянул ей букет, и она робко взяла его в руки.

– Я хотел поговорить. Попросить прощения за то, что произошло на лестнице.

Он разулся и прошел на кухню. Света отправилась вслед за ним. Денис по-хозяйски расселся на стуле и закурил.

– Говори, – бросила через плечо Света, набирая воду из крана в трехлитровую банку.

– Присядь, пожалуйста, – серьезно проговорил Денис.

Света поставила букет в банку и присела напротив в ожидании разговора.

Я не сразу заметил, что ее квартира почти полностью заставлена красными розами в банках. Ей было противно смотреть на них, ведь она не любила эти цветы.

– Зачем ты ушла с ним сегодня? Ты ведь беременна. Я так хотел, чтобы у нас все было хорошо. Через несколько месяцев родители закончат ремонт в моей квартире, и мы поженимся. Вскоре я стану судьей. Мы не будем ни в чем нуждаться. Так зачем ты все портишь? – начал Денис.

– Поженимся? Ты не делал мне такого предложения.

– А зачем? И так все ясно, – уверенно ответил Денис.

– Ничего не ясно! Ты сам все решил! А если я не хочу за тебя замуж? Если не хочу ребенка? – заявила Света, закрывая дверь в кухню, чтобы не разбудить бабушку.

– Не хочешь? А когда я давал деньги на лекарства для твоей бабушки, ты пела по-другому.

Свету взбесили его слова, она указала пальцем на дверь и сказала:

– Уходи сейчас же! Я думала ты делаешь это искреннее, а не для того чтобы затащить меня в постель! Видимо, глубоко заблуждалась!

– Прости. Я сам не знаю, что говорю. Просто очень люблю. Я ревную тебя к Владу. Скажи, у вас что-то было?

Свете вспомнился наш поцелуй, начали покалывать губы. Тогда она и решила сделать аборт.

– Я поцеловала его, – честно призналась Света.

– Но это не серьезно, ведь так? – с надеждой спросил Денис.

Света тут же вспомнила мамины слова и на глаза навернулись слезы.

– Нет, – ответила она, убеждая саму себя в том, что делает лучше мне.

– Тогда собирай вещи. Я нашел покупателя на твою квартиру. А еще договорился с хозяевами новой квартиры, что вы с бабушкой сегодня въедете.

– Хорошо, – сухо ответила она и тут же принялась собирать вещи.

Все ее движения были автоматическими, словно запрограммированный на переезд робот. Только мои искренне улыбающиеся ей глаза напоминали об оставшихся в глубине души чувствах.

Сразу после переезда Света отправилась к гинекологу. Врачи с презрением относились к ее решению.

Отойдя от анестезии, она услышала голос врача.

– Я предупреждала, что у вас поздний срок, – печально заключила врач. – Вы больше никогда не сможете иметь детей. Если вам интересно, это была девочка.

– Алла, – прошептала Света.

Она всегда мечтала так назвать дочь. С ее глаз градом полились слезы и только всплывшие в воспоминании мои голубые глаза заставили Свету успокоиться.

Вслед за этим, последовало следующее яркое воспоминание.

Прошло немало времени с того дня, когда мы вернулись из Сочи. Света никак не могла забыть те прекрасные мгновения, проведенные вместе со мной. Но наряду с этим она не могла забыть и того момента, когда Вика бросилась на меня с поцелуями. Ликующее выражение лица моей матери стояло у нее пред глазами. Света всей душой возненавидела ее.

Вечером, когда Света готовила ужин и, включив радио, пыталась узнать хоть что-то про непонятную инфекцию, раздался звонок.

Она открыла дверь, а перед ней стоял самый ненавистный ей человек в мире.

– Света, помоги, на меня напал какой-то псих! Он гонится за мной! – слезно просила мама.

Света услышала приближающиеся шаги и сказала:

– Я оставляю вас в покое, как вы и просили.

Она закрыла дверь перед маминым носом, оставив ее наедине со своей проблемой, и медленно прошла в комнату.

Присев на кресло, она горько расплакалась и поняла, что поступает неправильно. Резко подскочила к двери, распахнула ее, но никого там не оказалось. Она заметила несколько капель крови на бетоне и задрожала от страха.

Взяв себя в руки, смыла ненавистные следы маминого пребывания и дала себе обещание, что об этом никто не узнает, особенно я.

Я опешил от такого воспоминания. Света не рассказала об этом по понятной причине. Она побоялась, что я ее возненавижу. Девушку мучили угрызения совести. Но теперь-то я знаю, что она десять раз раскаялась в содеянном. Кто я такой чтобы судить ее, ведь и сам не без греха.

Все чувства, которые она испытывала ко мне, были настолько искренними и сильными, что даже, когда за ней пришел Женя со своей группой поддержки, она не думала о том, что с ней будет дальше. Она умоляла их не причинять мне боль, даже зная, что я ее не чувствую.

Теперь Светы больше нет. Я убил любимую и не должен продолжать жить.

Убить себя не мог, одна такая попытка не увенчалась успехом. Мое тело хотело жить больше чем душа, и поэтому я решил просидеть в палате без еды и воды, чтобы в итоге умереть от банального истощения.

Не знаю, сколько так сижу. Организм ослаб до такой степени, что не могу поднять руки. Вновь и вновь прокручиваю Светины воспоминания у себя в голове, как во сне. Смутно смотрю в зеркало, а там сидит истощенная Света. Погружаюсь в темный сон. Вокруг меня только темнота. Неужели я умираю?

Слышу неразборчивый говор людей, совсем рядом. С трудом раскрываю глаза и вижу голубые безликие стены больницы, но не психиатрической. Вокруг меня располагается еще несколько кроватей, на которых лежат незнакомые люди и оживленно общаются между собой.

– Смотрите, он очнулся! – выкрикивает женский голос.

– Куда ты пошла? Не лезь к нему. И вообще иди уже в свою палату, пока врач не пришел, – раздраженно говорит неизвестный голос мужчины.

– Эй, привет! Как тебя зовут? – дружелюбно спрашивает девушка с длинными каштановыми волосами, собранными в хвост.

– Влад, – хриплю я, как могу.

– Улыбнись, Влад. Ты такой красавчик! – весело подмигивает она и подносит к моему лицу зеркало.

Смотрю на отражение и вижу себя. Черные, как смоль волосы, щетина на лице и голубые глаза. Судорожно ощупываю затылок. Щупальцев нет.

Через месяц меня выписали из больницы. Я вернулся в свою квартиру. Первым делом выхожу на балкон и вдыхаю свежий морозный воздух. От прежнего образа не осталось ничего, кроме мыслей и чувств убитых прежде людей и… Светы.

Я мог бы вернуться к тем, кому ничего не обещал и все же знал, что меня ждут. Но не стану вмешиваться и портить жизнь Кристине и Веронике. Просто остаюсь один. Ненужный никому на этом свете. Это расплата за погубленные мною души людей и… Светы.

Мне еще долго предстоит жить с этим. Даже страшно подумать насколько долго, ведь мое тело настроено решительно.

Небрежно включаю радио и подхожу к настежь открытому окну. Внимательно прислушиваюсь к голосу, передаваемому важную для мира информацию.

– К нам только что поступила информация о том, что ранее неизвестному ученому удалось в результате незаконных исследований найти способ лечения вируса «красных глаз». Таким образом, им же установлено, что вирус «красных глаз» умирал от голода по истечении пяти дней. То есть, если зараженного не подпитывать человеческой плотью на протяжении пяти дней, на шестой вирус, находившийся в организме человека, умирал от голода. Человек полностью излечивался и восстанавливал свой внешний облик и психику.

Голос стих, время остановилось, чувства обострились.

Все сны за секунду прокрутились в голове, я начал понимать их смысл. Дыхание перехватило, воздуха не хватает.

Сердце колотиться с бешеной скоростью. Просто стою и рыдаю, крича в открытое окно, еще раз вспомнив слова той старухи с белыми глазами:

– Один день! Один день!

КОНЕЦ