Оборотень

Глава 34

Когда Хаген оставил ее, измученная Мета погрузилась в сон без сновидений. Несмотря на отвращение к шкуре на алтаре, которая казалась ей частью Хагена, она легла именно там. Присесть было некуда, а ноги ее уже не держали. От шкуры исходила отвратительная вонь, но, несмотря на множество пятен грязи, мех приятно касался кожи.

Мету разбудили холод и жажда. Она с трудом поднялась. Каждое движение причиняло мучительную боль. Ее бил озноб, в ухе свистело, а плечо, за которое ее так грубо схватил Карл, пульсировало болью. Она никак не могла осознать того, что с ней произошло. В ее мире нападения существовали только в разговорах, на которые не стоило обращать внимание. События последних дней, преследование и нападение, что-то изменили в ней. Неужели теперь она станет одной из женщин, в глазах которых читается страх? Нет, решительно подумала Мета. Она сумеет защититься! Она будет держаться, хотя особый дар, как назвала его Рахель, и приводил ее в смущение.

Негнущимися пальцами Мета застегнула платье на груди, и при воспоминании о том, как Хаген постепенно расстегивал его, ей стало дурно. Соберись, сказала она себе. Лучше попытайся припомнить те немногие фразы, которыми обменялись Хаген и этот Антон. Она принялась расхаживать по огромному залу, чтобы согреться. Что сказал Хаген? Голова казалась набитой ватой, однако этого не могло быть хотя бы потому, что мозг с каждым шагом больно ударялся о кости черепа. Хаген говорил, о Давиде… Прежде чем уйти, он сказал, что отправится навестить Давида.

Мета резко остановилась, когда поняла, что собирался сделать Хаген: он подчинит Давида силой, если не убьет сразу! И Давид окажется слабее, ощущала она с болезненной ясностью. Она знала волков обоих мужчин, и волк Хагена однозначно был сильнее.

Мета быстрыми шагами направилась к двери и принялась дергать за ручку, но дверь оказалась заперта. Она подергала снова, поскольку не знала, что еще можно сделать. Когда сердцебиение перестало гулко отдаваться во всем теле, она попыталась собраться с мыслями.

Всего лишь за несколько дней ее мировоззрение было перевернуто с ног на голову, а пары часов, проведенных в этом зале, оказалось достаточно для того, чтобы воскресные обеды в кругу семьи стали казаться далекой сказкой. Теперь она жила среди теней — теней, меняющих свою форму и превращающихся в опасных хищников. Она, умненькая владелица галереи, жизнь которой почти ничем не отличалась от жизни подруг… Как же быть, как не сломаться среди этого безумия? То, что она знала ответ, нисколько не упрощало ситуацию: часть ее уже была связана с волком-призраком. Интересно, почему она может вызывать его и давать ему убежище? Даже придавать ему форму?

Мета осторожно приблизилась к самой большой боли, с которой ей нужно было справиться: расставание с Давидом. Впрочем, теперь она видела события в переулке совершенно в другом свете: он ушел, потому что не разглядел ее дара. Поэтому он был так уверен в том, что она, увидев его волка, отвернется от него. Кроме того, он пытался защитить ее, потому что вместе с ним из ее жизни должно было уйти насилие. Ему, очевидно, просто не пришло в голову, что волки уже взяли ее след. Как говорила Рахель: волк и стая должны быть вместе. Когда кто-то пытается разделить их, все заканчивается плохо. Все это время Давид прилагал усилия для того, чтобы скрыть от нее волка. При этом он забыл, что волк является частью чего-то большего и что она, очевидно, тоже является частью этого. Теперь мы оба должны будем за это поплатиться, с тоской подумала Мета.

Негромко скрипнув, дверь приоткрылась. Мета в ужасе отступила на несколько шагов, но потом от удивления остановилась. На пороге, наполовину скрытая тенью, стояла женщина и с любопытством наблюдала за ней. Мета замерла пытаясь понять, кто перед ней. Женщина была, пожалуй, примерно ее возраста, только немного выше, и силуэт, который совершенно не скрывала облегающая одежда, однозначно более женственный. Хотя свет в зале был очень слабым, лицо ее отливало бронзовым загаром, из-за которого синие глаза казались ненастоящими.

Женщина подмигнула Мете и закрыла за собой дверь.

— Хагену следовало поаккуратнее обращаться с твоим лицом, — медленно приближаясь, заявила она.

Мета невольно прикоснулась к щеке в том месте, куда ударил Хаген. Хотя женщина улыбалась и протягивала ей бутылочку с водой, она испытывала к ней отчетливое отвращение. Черты лица незнакомки говорили о жестокости, а вокруг губ залегла складка, словно улыбка не сходила с них даже при виде чего-либо отвратительного. Еле слышно прошептав «спасибо», Мета взяла бутылочку, но открывать не стала, хотя в горле пересохло.

— Меня зовут Амелия, и я полагаю, что в качестве спутницы Хагена должна извиниться за его грубое поведение, — продолжала женщина. — Иногда он забывает о том, что с имуществом нужно обращаться бережно.

Амелия подошла к ней настолько близко, что в нос Мете ударил запах ее духов: аромат лилий и опиума. Сладкий, почти липкий, он отравлял воздух. Мета отвернулась. Амелия истолковала этот жест превратно и издала довольный звук. Она мягко убрала волосы Мете за ухо и положила руку ей на плечо.

— То, что произошло между тобой и Давидом, мне понравилось, — прошептала Амелия. — Столько страсти… Стать свидетелем вашего соединения было наслаждением.

— В таком случае, у вас с Хагеном есть кое-что общее.

Тот тоже был в восторге.

Хотя Мете и удалось добавить в голос насмешки, на самом деле она боялась этой женщины. От нее исходило что-то, что мешало убрать руки, снова принявшиеся поглаживать ее волосы. На запястьях Амелии позвякивали золотые браслеты.

— Знаешь, чего я хочу? — Голос Амелии звучал мечтательно, и она нежно прижалась лбом к лицу Меты. — Чтобы Хаген подчинил себе Давида, но не убил. Тогда вы оба будете принадлежать нам. Разве это не чудесно? В тебе что-то есть… Не могу сказать, что именно, да это и неважно. Что бы ни делало тебя такой привлекательной, я хочу оставить это себе.

— Тогда разве не должна ты быть с Хагеном, чтобы помешать ему убить Давида из ревности?

Амелия лениво отстранилась от Меты. Та тут же воспользовалась возможностью и отпрянула. Амелия собрала свои каштановые волосы на затылке и, казалось, всерьез задумалась над словами Меты. Потом взяла одну прядь и принялась водить ею по своему лицу. Мета собралась повторить вопрос, однако Амелия ее опередила:

— В последние несколько недель для Хагена был важен только Давид. Этот неверный ублюдок едва не свел с ума моего злого волка. Нам с Натанелем стоило немалых усилий удержать его от того, чтобы просто вторгнуться на территорию Мэгги и забрать Давида. Но так даже лучше. Так правила стаи сочетаются с удовольствием.

Амелия снова улыбнулась, и Мета поняла, что ее подозрения оправдываются: эта женщина наслаждалась властью, дававшей ей возможность издеваться над другими. Не опуская взгляда, Мета медленно отступала, и с каждым шагом ей становилось все легче дышать. Амелия позволила ей это, хотя ее настороженный взгляд говорил, что она не разрешит ей отойти особенно далеко.

— Если Хаген действительно так зол на Давида, то я не понимаю, почему ты не отправилась с Хагеном, а пришла сюда.

Амелия сделала несколько шагов к Мете, и та едва не рассмеялась: казалось, они обе исполняют странный танец.

— Ты не понимаешь этого, потому что не знаешь собственного дара. Ты же ключик к Давиду, и не только потому, что он испытывает притяжение к тебе. Хаген после своего… так сказать, пошедшего не по плану рандеву с тобой и слушать об этом не хотел, но я поняла: ты можешь призывать волка.

Когда Амелия произнесла это, Мета вздрогнула, вспомнив об опасениях Рахель. Если встретится кто-то, желающий использовать ее только что открытый дар для своих целей, — что тогда будет?

Амелия внимательно смотрела на нее.

— Вижу, мы понимаем друг друга, — довольно произнесла она. — Тилльманн просто хотел показать тебе волка-призрака, чтобы развенчать Давида. При этом он понятия не имел, что пробудит в тебе своим идиотским планом мести. Но почему Давид бросил тебя? Испугался, как и Тилльманн? Я бы не удивилась этому: он не любит, когда его сажают на цепь. Ему нравится доминировать, и это делает его таким привлекательным в моих глазах. Рассказать тебе о моем плане? Я предпочитаю сильного волка, которого можно контролировать, могущественному вожаку стаи, в которого, вне всякого сомнения, превратится Хаген, если убьет Давида. Как видишь, ты — мой ключик к тому, чтобы контролировать как Давида, так и Хагена. Воистину в нашей стае настала пора смены лидера!

Мета облизала губы. Если Амелия понимает, на что способна Мета, лучше, чем она сама, то каковы же ее шансы защититься от этой женщины? Не особенно хорошие, если принять во внимание самоуверенное поведение Амелии.

— Чего ты от меня хочешь? — прямо спросила Мета.

На миг Амелия застыла, словно прислушиваясь к внутреннему голосу. Потом склонила голову на бок — жест, напомнивший Мете собаку, прислушивающуюся к слишком высокому для человеческого уха свисту.

— У нас не так много времени, Давид уже рядом с Хагеном, — подтвердила Амелия ее предположение. — Твой друг, по всей видимости, примет вызов. Кто бы мог подумать!.. Смерть Натанеля, наверное, вскружила ему голову.

Амелия принялась задумчиво покусывать нижнюю губу, и Мете впервые показалось, будто она видит следы сомнения на ее лице. Все говорило о том, что она уже не настолько уверена в том, что Хаген без всяких усилий выиграет эту битву.

В то время как Мета внезапно испытала прилив надежды, Амелия продолжала, словно у нее не было сомнений:

— Я хочу, чтобы ты вызвала волка Давида, когда Хаген вступит в битву. Поэтому я и вернулась сюда, вместо того чтобы наблюдать за спектаклем. Можешь поверить мне, дорогуша: если Давид будет сражаться без своего волка, Хаген ничего ему не сделает. А ведь именно этого мы обе и хотим, правда?

Хотя в голосе Амелии слышался убаюкивающий шепот, от Меты не ускользнула прокравшаяся в ее слова угроза — это был не вопрос, а утверждение.

— У меня есть идея получше, — заявила Мета. — Пусть они дерутся, а ты выпустишь меня через эту дверь, потому что иначе я позову твоего волка.

Если Амелия только что вела себя агрессивно, то теперь она замерла на месте. Потом рассмеялась. Тихим, довольным смехом, словно и не мечтала о таком повороте событий. Потом вынула нож-бабочку и умело раскрыла его.

— Мой волк останется там, где ему полагается быть, в глубине своей пещеры. А с тобой я справлюсь и так, потому что такая принцесса, как ты, вряд ли умеет обороняться. А со шрамами ты ничего не сможешь сделать, правда?

Пока Мета, замерев, смотрела на узкий клинок. Амелия подскочила и приставила нож к ее шее. Мета попробовала оттолкнуть руку с ножом, но Амелия увернулась и легонько полоснула по незащищенной коже. Мету пронзила резкая боль. Она покачнулась и сосредоточилась на лице Амелии в надежде увидеть появившуюся под кожей тень, чтобы пригласить ее к себе. Однако Амелия не дала ей этого шанса. Вместо этого она принялась загонять Мету в угол.

— Волк Давида… — шипела она. — Позови его! Амелия снова оказалась настолько близко к Мете, что от сладкого запаха ее духов у молодой женщины перехватило дыхание. Запах смерти, думала Мета, в то время как острие ножа вонзалось в мягкую ложбинку ее горла.

— Я вскрою тебя очень медленно, если не будешь делать то, что я говорю, — пригрозила Амелия и подчеркнула свою решимость, глубже вонзив острие клинка в шею Меты.

Раздался странный скрежещущий звук, от которого у Меты едва не подкосились ноги. Но она отказывалась даже думать о том, чтобы позвать на помощь. Эта женщина никогда не заставит ее предать Давида!

В глазах Амелии читалось понимание. Она отступила на шаг, обвиняюще нацелив окровавленный нож в грудь Меты.

— Ты еще пожалеешь об этом! — сказала она.

Внезапно послышался угрожающий рык. Амелия обернулась и издала пронзительный крик, тут же сменившийся победным смехом.

— А вот и наш друг! — сказала она, пытаясь схватить Мету.

При этом ее взгляд не отрывался от мерцающего силуэта волка-призрака Давида, и она не заметила, как Мета подняла руку и ударила ее по затылку бутылкой из-под воды. Амелия со стоном упала на колени, но быстро пришла в себя, с ужасом заметила Мета, которая спряталась за алтарь.

Когда Амелия с побледневшим от злости лицом направилась к ней, волк ринулся вперед и попытался схватить ее, но его клыки скользнули по Амелии, не причинив вреда. Он издал полный отчаяния вой, казавшийся не более чем далеким эхом. Волк терял очертания, растворялся, угрожая прекратить свое существование, словно выбеленная солнцем тень.

Мета беспомощно смотрела на него.

— Возвращайся к Давиду, — прошептала она волку, гонявшемуся за Амелией.

Но тот не отреагировал.

— Он хочет защитить тебя, даже если это будет означать, что он растворится сам, — сказала Амелия. — Я дам ему почувствовать, что этот героический поступок не был напрасным!

Ловким движением Амелия вскочила на стол, чтобы схватить ее, но тут Мета решительно ухватилась за меховое покрывало и изо всех сил потянула его на себя. Амелия потеряла равновесие и упала на пол. Мета совсем уже собралась схватить ее за плечо и попытаться выбить нож из руки противницы, как вдруг Амелия выгнулась дугой: падая, она вонзила клинок себе в грудь. Когда она дрожащими руками вынула его, из раны брызнул фонтан крови. Амелия захрипела и недоуменно уставилась на Мету. Мгновение та колебалась, потом отвернулась и направилась к волку-тени. Амелия еще несколько раз шумно втянула в себя воздух, и стало тихо.

Силуэт перед ней лишь отдаленно напоминал волка. Мета была в отчаянии. Возможно, она и умеет призывать волка, но совсем не умеет отсылать его обратно. По щекам ее побежали слезы. Она протянула руку и почувствовала только туман. Поэтому она сделала то, что могла, и позвала его. Мгновение спустя волк был уже внутри нее. Мета почувствовала, как ее охватывает паника. Странное давление угрожало разорвать ее в любой момент. До сих пор она позволяла демону пользоваться собой как вратами, но нести его в себе казалось ей невозможным. Кулаки ее сжались, словно пытаясь дать волку больше места, и Мета, тяжело дыша, закрыла глаза. Там, в темноте за ее веками что-то шевелилось. Тень. Прежде чем она поняла, что это волк, она уже следовала за ним.

Когда она вошла, он повернулся и подбежал к ней на несколько шагов. Безмолвное требование следовать за ним. В его царстве она была не более чем слабым, теплым огоньком. Однако этот огонек был чем-то таким, чего не знала эта бесконечная тьма. Как она пригласила его в себя, так и он впустил ее в свой мир. Теперь он позаботится о том, чтобы она не потерялась здесь, даже если из-за этого проиграет гонку со временем.