Оазисы (СИ)

Глава 6. Зэн Секай

На третий день после того, как караван покинул Санти, заморосил назойливый дождь, который не прекращался до самого вечера. С наступлением сумерек он ослаб, но едва Пилигримы развели костер под невысоким обрывом на берегу речушки, как с темных небес вновь полилась влага. Было холодно и сыро, сухого хвороста не добыть. Димитрий громко и изобретательно клял дурную погоду, пока с Тэном ставил шатры.

Матиас молчал, но тоже не светился от счастья. Предстояло ужинать холодной пищей. И это после тяжелого перехода! Другое дело Кассия. Она воплощала собой саму энергию; помогала мужчинам стреноживать коней, ставить шатры, кинулась было за хворостом, но Матиас с усталой улыбкой ее остановил — все равно бесполезно.

Алан наблюдал за Кассией краем глаза. Ему, как и всем остальным, энтузиазм девушки был вполне понятен. Девушка внезапно обрела новую сущность, сущность свободного странника, тут есть от чего радоваться. И возвращаться домой она решительно не хотела. Если бы не смерть подруг, радость была бы намного сильнее. Алан порадовался про себя, что Кассия не сломалась окончательно после пережитого ужаса, и что обретение новых способностей приключилось так вовремя.

Вероятно, радость Алана за нее посоперничала бы с счастьем самой Кассии. Хоть какое-то радостное событие за прошедшую неделю! Алану было жаль погибших, а смерть Эмиля он воспринял как потерю отца, но обретение Кассии — именно Кассии, а не кого-то иного — проливалось целебным бальзамом на душу. Ситуация в караване, конечно, осложнилась, ведь прежде в чисто мужском коллективе женщинами были только невесты и кобылы. Как девушка вольется в их небольшое общество? Как примут ее остальные? И что случится, если — и тут дыхание Алана пресекалось — они с ней станут парой?

После смерти Рене возвращение в Грейстоунхилл потеряло смысл. После похорон невесты Пилигримы единогласно решили двигаться в Зэн Секай. Сейчас это решение было единственным, не вызывавшим у членов каравана кисло-хмурых мин. Никто из них не горел желанием тащиться через горы в Грейстоунхилл, где придется признавать полный провал экспедиции и говорить с родителями погибших девушек. Наверное, еще никогда путешествия не заканчивались гибелью лидера каравана и большей части невест. Но и никогда за всю историю, добавлял Алан мысленно в стремлении успокоить себя и обелить честь их каравана, на пути Пилигримов не становились Рыцари Дебрей.

— Завтра к обеду прибудем в Зэн Секай, — сказал Матиас громко. Наверняка желал подбодрить приунывших товарищей. — Надеюсь, там найдется работенка для Пилигримов, — добавил он тише, обращаясь к Алану. — Пора уже обзавестись золотишком.

Поставив шатры вместе с Тэном, Кассия уселась рядом с Аланом. Ветер растрепал ее каштановые локоны, лицо раскраснелось. Все её стройное тело излучало энергию, и, видимо, бывшей невесте приходилось прилагать усилия, чтобы сдерживаться.

— Теперь всё измениться?

Алан кивнул. У него чуть было не вырвались слова: да, все наладится, все будет хорошо. Но он вовремя прикусил язык. Еще не все решено. Члены каравана должны сказать свое слово. Он уверен в Матиасе, возможно, в Тэне. Димитрий мог иметь иное мнение. Алан тряхнул головой. Еще рано размышлять об этом. Время покажет.

— Хорошо, — сказала она, правильно истолковав его молчание. — Я подожду решения.

— Пилигримы — свободный народ, — проговорил Алан, тщательно выбирая слова. — Мы не навязываем свое мнение друг другу. И каждый из нас имеет право на мнение. Лидер принимает большинство решений, чтобы не тратить время на бесконечное обсуждение каждого шага, но любой из нас может возразить ему. А сейчас Эмиля нет… И нужно голосование, чтобы оставить тебя в караване… Наши еще не голосовали, но я буду за то, чтобы ты осталась. Матиас, думаю, тоже…

Кассия выслушала внимательно. Отблески костра переливались на ее мокром плаще. Половина лица и фигуры тонула во тьме.

— Не волнуйся, Алан, — ответила она. — Если я не останусь в вашем караване, найду другой. Я ведь Пилигрим!

Алан не совладал с мимикой. Заметив его выражение лица, Кассия беззвучно рассмеялась.

— Прости, Алан… Я пошутила!

Она помолчала и добавила:

— Но даже при плохом для меня раскладе… Ты ведь сам сказал, что Пилигримы — свободный народ… При плохом раскладе, ты можешь уйти вместе со мной.

Девушка ушла раньше, чем до Алана дошел весь смысл сказанного.

Алан спал плохо, и когда наступила пора дежурить, он заступил на вахту с чувством некоторого облегчения: не надо стараться уснуть и будет время как следует обдумать ситуацию.

Итак, Кассия неравнодушна к нему! Она ясно дала это понять. Как всегда опережая события, фантазия рисовала ему картины, где они с Кассией живут вольной жизнью Пилигримов, вдвоем торгуя в разных Оазисах. Редко кому из вольных бродяг выпадала удача найти спутника жизни с той же способностью гулять по Дебрям. Почему-то среди Пилигримов преобладали мужчины. Никто из них не жаловался на это обстоятельство; многие были даже рады, что оседлые подруги не в силах контролировать их большую часть времени.

Алан то и дело одергивал себя. Рано еще мечтать о совместной жизни. Да и что за караван из двух человек? Так или иначе им придется работать с другими Пилигримами. И было бы прекрасно, если бы этими другими людьми оказались старые друзья.

Так Алан предавался приятным размышлениям, прислушиваясь к шороху камыша за спиной, подбрасывая время от времени сучки в тлеющий костер, а вокруг кружилась в беззвучном танце ночь, и никакие звуки, кроме редких вскриков какой-то птицы, не нарушали благословенной тишины.

Восток осветило алым, когда из палатки выбрался и подошел к Алану заспанный Матиас.

— Ты чего меня не разбудил? Моя же вахта!

— Прости, задумался, — пробормотал Алан.

— Ты не уснул, часом? — Матиас внимательно всмотрелся в товарища. — Нет, вижу, что нет. Так что случилось-то? Решил дать мне выспаться?

— Послушай, Матиас, — сказал Алан и похлопал по бревну рядом с собой, приглашая присесть. Матиас сел и приготовился слушать. — Мы не дали дежурить Кассии…

— Ну и что тебя удивляет? Она девушка, в конце концов. И пережить ей довелось немало в эти дни.

Алан обрадовался.

— А я подумал, это из-за того, что она не в команде. Ну, понимаешь, не член каравана. Ведь мы не голосовали…

Матиас словно видел Алана впервые. После паузы он фыркнул.

— Я поговорил с Тэном и Димитрием еще позавчера. Они не против ее присутствия. Тем более она, кажется, уже определилась с парой, и никаких конфликтов на сексуальной почве не предвидится.

Откуда-то из-за стены камышей долетели трели пробудившейся птицы. Но песня, зазвучавшая в душе Алана, была несравненно прекраснее.

— Повезло тебе, — сказал Матиас. — Я даже завидую немного. Хотя иметь подружку, которая всегда рядом и не спускает с тебя глаз, которая так же свободно ходит по Дебрям как и ты… Не знаю… Это твоя жизнь. Видишь, как получается? Что-то теряешь, что-то обретаешь. Иди спать, друг Алан, я подежурю. Завтра прибываем в Зэн Секай, и все должны быть бодрыми и свежими.

Ближе к полудню караван перевалил через низкий хребет и спустился в широчайшую — от горизонта до горизонта — долину реки. Река текла неспешно, то разливалась на сотни протоков, омывающих острова самых разных размеров и формы, то сужалась между обрывистыми берегами. Некоторые острова поражали воображение причудливыми формами. Высокие, с вертикальными склонами, поросшие тростником, травой и бамбуком, она напоминали сказочные замки. Над рекой витала беловатая дымка, и солнечный свет, пробивающийся сквозь нее, делался жемчужным.

— Красота! — провозгласил Димитрий. Он отпустил поводья и потянулся. Хруст его костей долетел до Алана, который остановился шагах в десяти.

— А это кто? — воскликнул Димитрий мгновение спустя, поднеся ладонь козырьком ко лбу.

Пилигримы дружно вгляделись туда, куда указывал Димитрий. Километрах в трех выше по течению, на пологом берегу копошились белые фигурки в широких шляпах. Они постоянно наклонялись, будто искали что-то на земле.

— Землепашцы? — первым догадался Матиас. В его голосе звучало неприкрытое удивление. — Здесь, в Дебрях?

Его изумление передалось остальным. Пилигримы подстегнули лошадей. Спустя полчаса загадка раскрылась. Черная граница пересекала долину поперек, змеилась по обеим берегам и по дну реки. Издали разглядеть ее было непросто. Дебри переходили в Оазис Зэн Секай так плавно и незаметно, что поначалу нельзя было обнаружить никакой разницы.

— Тварь меня раздери! — хохотнул Димитрий. — Я уж подумал, что Пилигримы взялись выделывать землю!

— Не, не! — закивал Тэн. — Кочевник земля никогда не копай!

Земледельцы, а их было пятеро, давно заметили подъезжающих Пилигримов и выпрямились. Они были коренастыми, невысокими, с темной кожей, пусть и не настолько темной, как у жителей Санти. Круглые лица скрывались в тени широкополых конических шляп, сплетенных из соломы. Одежда на них была неважная и состояла из рубахи и подвернутых до колен штанов. Крестьяне стояли в воде до середины икр. Вода заливала все прямоугольное поле, из которого торчали зеленые кустики. Эти кустики, похоже, крестьяне и сажали в мягкий ил, вынимая из наплечных мешков.

— Приветствуем вас! — обратился Матиас.

Крестьяне переглянулись. Появление Пилигримов, как почудилось Алану, у них не вызвало радости. Обычно Оседлые воспринимают приезд Пилигримов с восторгом. Они любят слушать истории и свежие сплетни. И прикупить какую-нибудь новенькую вещицу, сделанную в другом Оазисе, не отказываются.

Все пятеро поклонились гостям. Никто из них не обронил ни слова. Самый младший шмыгнул носом и вытер пот со лба грязной рукой.

— Это Зэн Секай? — уточнил Матиас. Видно, и его такая встреча сбила с толку.

Крестьяне кивнули. А, может быть, поклонились.

— В таком случае мы поехали в ваш город, — сказал Матиас. Теперь он был растерян. — К вашим вождям. Мы хотим торговать.

Пилигримы поскакали по травянистому берегу дальше. Алан недоумевал. Он несколько раз оглянулся. Крестьяне долго таращились им вслед, потом вернулись к работе.

— Странные они какие-то, — сказал Алан на скаку. — Ты был здесь раньше, Матиас?

— Увы, нет. Только Эмиль… — Матиас резко замолчал. Алан сделал вид, что не расслышал имя, которые ныне под негласным запретом. — Я не был здесь, — добавил Матиас.

Оазис Зэн Секай раскинулся в долине реки на протяжении десятков километров. Никаких стен и ворот, пусть и декоративных, как в Санти, тут не было. За рисовыми полями потянулись лачуги крестьян, потом — более крупные и красивые дома. Алан загляделся на архитектуру. Она поражала воображение необычными очертаниями и плавными изгибами. Отряд проскакал мимо многоярусной пагоды с изогнутыми краями крыши, — она была восхитительна.

Местные жители при виде гостей останавливались и провожали их пристальными взглядами. Причем понять, о чем они думают, по их непроницаемым лицам было сложно.

Ближе к центру поселения копыта лошадей застучали по вымощенным камнями дороге. Дома по обеим сторонам дороги преобладали одноэтажные, с навесами, под которыми на скамейках и креслах сидели пожилые люди.

Пилигримы продвигались к центру поселения, справедливо полагая, что руководство должно обитать в сердце города.

Как-то незаметно улицы опустели. Всего пару минут назад спешили по делам крестьяне, шествовали важные господа в шелковых одеждах, семенили похожие на кукол женщины в кимоно и с кружевными зонтиками. И вот все куда-то исчезли, как по волшебству.

Пилигримы остановились, чтобы посовещаться. Алан держал руку поближе к эфесу шпаги, готовый выхватить ее в любой момент. Нападения он не ждал, но странный оазис действовал на нервы, а оружие успокаивало. Товарищи Алана поступили так же. И только Кассия не притронулась к оружию. Зато она озиралась с тревожным видом.

Совещание было коротким. Раз уж пришли, надо было начинать диалог с местной властью. Даже если эта власть не спешит появляться на глаза.

Откуда-то донесся стук палки о мостовую, и через несколько мгновений из-за угла приземистого деревянного строения с бумажными фонариками под крышей вышел весьма любопытный субъект. Это был низкорослый и худой старик в светло-сером балахоне. Гладкая лысина блестела на солнце, жидкая бороденка свисала с морщинистого подбородка, но черные глаза под густыми бровями смотрели живо и внимательно. Опираясь на палку, он просеменил мимо Пилигримов.

Матиас окликнул его и как можно вежливей поинтересовался, где находится местное начальство. Старикашка погладил бородку, хитро улыбаясь, и указал на двухэтажный дом, который ничем особо не отличался от других подобных домов, за исключением разве что двух бело-красных флагов по обе стороны от входа.

— Я так и подумал, что это ихняя мэрия, — заявил Димитрий глубокомысленно.

— Это и дурак понимай, — сказал Тэн.

Димитрий побагровел.

— Не понял?! Это ты меня имеешь в виду?

Алан поглядел на “мэрию”, потом повернулся опять к старику, но тот словно испарился. Алан удивился: площадь просторная, старик не успел бы убежать за угол.

— Тихо, ребята! А куда делся старик?

Тронув пятками бока лошади, он проскакал до ближайшей улочки, но там лишь гулял легкий ветерок, да позванивали декоративные колокольчики под навесами. Странно…

Остальных Пилигримов тоже удивил фокус со стороны старикашки. Однако времени стоять на месте и гадать не было. Всадники спешились, привязали лошадей к коновязи и сгрудились у входа в мэрию. Матиас постучал сначала осторожно и деликатно, потом, когда никто не откликнулся, громко и настойчиво. От ударов дверь слегка откатилась на роликах в паз — не заперто.

Разгорелась короткая дискуссия: входить в дом или нет, если тебя не приглашали. Димитрий и Алан выступали за незваное вторжение. Матиас и Кассия против. Тэн воздержался.

— Здесь явно происходит что-то непонятное, — сказала Кассия. — Нужно для начала разобраться, в чем дело, а потом входить в дом без приглашения.

— И как ты разберешься, в чем дело, если вокруг никого, кроме исчезающего деда? — сыронизировал Алан. — Надо войти и узнать, что к чему.

— Никто из нас не знает, какие в Зэн Секай законы и порядки. — Матиас озабоченно почесал бритую голову. — Вдруг наш поступок расценят как ужасное преступление?

— Да Тварь с ними, с преступлениями! — заорал Димитрий. — Мы же Пилигримы! Мы можем нарушать местные приличия, мы ведь не в состоянии помнить миллионы приличий в десятках тысяч Оазисов! Нам простят! Матиас, ты перестраховываешься! Скажи, Тэн!

Матиас дернул плечами, и Алан внезапно понял, что тот без Эмиля чувствует себя не в своей тарелке. Раньше решения принимал Эмиль, а остальные привыкли ему доверять.

Тэн прищурил и без того узкие глаза и с безмятежным видом произнес:

— Я всё равно, заходи или не заходи. Я ждать, пока вы решай.

Димитрий сплюнул и выругался. В караванах всегда нечетное количество Пилигримов именно для таких случаев: чтобы при голосовании кому-то принадлежало решающее слово. Но Тэн уперся и отказывался отдавать кому-то предпочтение.

— Вот что, — решился Алан. — Мы с Димитрием заходим, а вы оставайтесь, если хотите. Заодно подстрахуете.

Кассия сделала движение, будто хотела последовать за Аланом, но замерла и позволила ему и Димитрию войти в двухстворчатую дверь.

Дверь захлопнулась — видимо, где-то скрывалась пружина. Алан и Димитрий оказались в темном коридоре. После света дня понадобилось время, чтобы глаза привыкли к полумраку.

В конце коридора Алану почудилась человеческая фигура. Он моргнул, и фигура исчезла.

— Эй, вы! — крикнул Алан. — Мы Пилигримы!

— Ты кому говоришь, парень? — спросил Димитрий.

— Ты его не видел?

— Кого видел?

Алан махнул рукой.

— Пошли.

Пилигримы двинулись вперед почти в полной темноте. Алан держался рукой за правую стену, Димитрий — за левую. Два шага — и оба нащупали дверные ручки. Или нечто, на них похожее.

Алан подвигал ручку туда-сюда. Дверь открывалась вбок, каталась на шарнирах, вдвигаясь в паз. И двери, и стены представляли собой деревянные каркасы с натянутой на них бумагой. Если как следует разогнаться, подумал Алан, без труда пробьешь весь дом насквозь, как шпага пробивает кишки.

В комнате, куда заглянул Алан, было посветлее. Уличный свет проникал сквозь небольшие окна. Никакой мебели, лишь встроенные в стены шкафы и стол на очень низких ножках посередине комнаты.

Алан вернулся в коридор.

— Что у тебя? — спросил Димитрий.

— Пусто.

— И у меня. Сумасшедший дом какой-то.

До конца коридора нашлись еще две двери друг напротив друга, а за ними — одинаковые пустые комнаты.

Коридор заканчивался развилкой; ход направо упирался в запертую дверь, на вид ведущую в подсобку. Слева узкая и крутая лестница возносилась на второй этаж. Ступени ее ужасающе скрипели. Если тут и прошел человек, то они его услышали бы. А может быть, он укрылся в подсобке?

Воображение архитекторов не блистало оригинальностью, и на втором этаже планировка ничем не отличалась от таковой на первом. Середину одной комнаты занимал миниатюрный стол с письменными принадлежностями, и Алан поклялся бы, что чернила на свитках, испещренных странными символами, высохли совсем недавно.

Димитрий, забредший в противоположную комнату, чертыхнулся. Что-то в его интонации заставило Алана выскочить из комнаты с письменным столом и присоединиться к нему. Кожа на шее и руках покрылась мурашками, а желудок болезненно стянуло.

— Что это? — вырвалось у него.

— Задница, — пояснил Димитрий. Голос его сел. — Вот что это. Задница для всех нас. Влипли.

Комнату наполнял тяжелый сырой запах с металлическим привкусом. Алану запах был знаком. Запах крови не забывается. Под потолком висела темная фигура в белом с пятнами саване. С кончиков пальцев рук и ног в корыто снизу стекала кровь. Судя по всему, человек умер недавно.

Перед корытом стоял сундучок. Крышка откинута, и даже в полумраке видно, что он полон золотых монет.

— Почему это мы влипли? — поинтересовался Алан. Он уже пришел в себя, страх уступил место болезненному возбуждению пополам с любопытством. — Мы ничего не сделали.

— Поди докажи это здешним психам, — проворчал Димитрий. — Валить надо, друг Алан… И это… ларец прихватим.

— Украсть? — поразился Алан.

— Это будет возмещение за моральный ущерб, — Димитрий заговорил уверенней. — Все равно тут никого, Алан!

— Ну уж нет! Видал, как здесь разговаривают с желающими быстро разбогатеть?

Алан мотнул головой в сторону повешенного. Это был мужчина лет сорока, худой, жилистый, с длинными черными волосами и узким темным лицом.

— Пошли отсюда, Димитрий.

Пилигрим не спорил. Поворчав, он последовал вслед за Аланом.

Они беспрепятственно спустились по лестнице и миновали коридор на первом этаже. Входная дверь откатилась в паз после легкого толчка.

На улице возле коновязи переминались с ноги на ногу лошади. Бумажные дома напротив выглядели покинутыми людьми. Солнце скрылось за перистыми облаками, воздух над булыжной мостовой словно потемнел.

Матиас, Тэн и Кассия пропали.

— Нормально! — рявкнул Димитрий. — Куда наши упёрлись?

У Алана вспотели ладони. Пока не хотелось думать, что случилось непоправимое. Он вынул шпагу из ножен.

— Оружие — нет, — проговорил кто-то позади мягко.

Алан развернулся на каблуках. В дверях дома, откуда секунду назад вышли Пилигримы, стоял знакомый старичок с козлиной бородкой. Как он так очутился? На сухом лице хитрая улыбка, в уголках глаз морщинки.

— Прошу! — Старик посторонился. — Ваши друзья ждать.

Алан опустил шпагу, но прятать в ножны не торопился. Ситуация непонятная, в любой момент оружие пригодится. Старик усмехнулся и промолчал.

Вслед за стариком Пилигримы вошли в одну из комнат на первом этаже. При первом посещении в ней никого и ничего не было.

Сейчас в ней стояла скамейка, на которой рядком сидели Матиас, Кассия и Тэн. Позади них темнели силуэты людей в черном.

Тело Алана сначала пробил озноб, потом жар. Люди без лиц! Рыцари Дебрей! Алана поразила страшная догадка: его друзья взяты в заложники проклятыми Рыцарями.

— Нет! — Он прыгнул на черного человека, замершего позади Кассии.

Тишина в одно мгновение взорвалась криками, шарканьем, лязгом металла. Все задвигались. Алан не отвлекался на шум, его целью был черный человек. Узкое лезвие шпаги свистнуло, рассекая воздух. Алан миновал Кассию, возликовав в душе: теперь он находился между Кассией и черным человеком. Человек-тень беззвучно отлетел назад, в руках появились палки. Знакомые палки! Держа их обратным хватом, черный человек парировал атаки Алана.

Слишком знакомо! Алан знал, чем закончится этот поединок, даже если никто из остальных не вмешается. Его мимолетно поразило то, что им никто не мешает. Наверное, черные люди отвлеклись на бой с другими Пилигримами. В любом случае, думать об этом некогда. Алан швырнул шпагу в голову соперника, не особо надеясь попасть. Действительно, черный человек отбил шпагу куда-то в угол комнаты. Но этот отвлекающий маневр позволил Алану броситься вперед и схватить врага обеими руками поперек тела.

Миг — и Алан прогибом назад швырнул черного человека через себя на пол. Он оседлал врага и принялся наносить удары. Злость и восторг по поводу того, что удалось победить врага, оглушили Алана. Он не чувствовал, как его оттаскивают от поверженного человека. Его мускулы налились жестокой, тяжкой силой, он бил и бил, не ощущая боли в разбитых костяшках, и сдвинуть его не могла бы никакая сила.

Кто-то нежно коснулся пальцами его шеи. И внезапно силы покинули Алана. Навалившаяся слабость буквально превратила его в груду тряпья. Он повалился на пол рядом с избитым человеком в маске. Комната повернулась вокруг оси, сбоку выскочила пара ног, загудели голоса. Затем в поле зрения теряющего сознание Алана вплыло морщинистое лицо старика.

— Хороший воин! — сказал он с акцентом, похожим на акцент Тэна. — Хороший смелость, хороший танден, полный Ки! Честный и не боятся смерть! Если быть мой ученик, получается хороший синоби. Жаль, уже слишком поздно и скоро умирать.