О святых и тенях

Глава 23

Никогда раньше Трейси Сакко не бегала. Даже перебирая детские воспоминания, она не могла припомнить ничего подобного. Впрочем, никогда раньше она не была так напугана, как сейчас. Только одно желание овладело ею — как можно быстрее убежать отсюда.

Ей удалось убедить даже себя саму, что она храбрая, крепкая девушка, но, столкнувшись лицом к лицу с демонами древности, с чудовищами из голливудских фильмов, она поддалась естественным человеческим инстинктам. Каждая молекула ее тела стремилась прочь отсюда.

Существа; отпустившие ее на свободу, были чудовищами, такими же, что напугали ее прошлой ночью, что убили и Линду, и других добровольцев. Солнце не было для них опасно — вот и вся разница Тот невысокий азиат и стройная чернокожая женщина почти приказали им с Линдой не ходить на вечеринку прошлой ночью, но это ничего не значит. Так, случайная прихоть и слепая удача позволили ей вырваться на свободу.

Возможно, все дело в междоусобных войнах между этими существами. Нет никакой гарантии, что ей еще раз так повезет.

Чуть не падая, Трейси бежала вниз по ступенькам, куртка дворецкого не слишком защищала ее от холода. Ничего не видя от ужаса, она мчалась по Калле-Бернардо, мимо Ка-Редзонико. День выдался холодным, ясным и солнечным, но от дневного света ее страх только усиливался, казалось, еще немного и страх можно потрогать руками. Она боялась, что ее будут преследовать. Навряд ли Ганнибал будет этим заниматься сам, но оказывается, некоторые из этих существ могут переносить солнечный свет.

Она остановилась возле канала. Водная гладь серебрилась на солнце. Здесь она чуть насмерть не замерзла прошлой ночью. Сначала она не заметила гондольера Джузеппе, но, посмотрев чуть дальше направо, облегченно вздохнула Его гондола стояла у причала, он помогал сойти на берег молодой паре с грудными детьми. В ту же минуту ее страх, казавшийся непреодолимым, куда-то улетучился, осталось лишь слабое воспоминание. Она должна побыстрее убраться отсюда.

Трейси подошла к причалу, не в силах сдерживать слезы. Джузеппе Чиавони сразу узнал ее.

— Синьора, — сказал он, перекрестившись, — благодарение Господу, вы живы.

Трейси замерла на месте. Он предупреждал ее, но тогда она не смогла оценить искренности его слов. Он знал. Возможно, совсем немного, но достаточно, чтобы испытывать страх и бояться за нее. Он знал, что сам, скорее всего, не пострадает, а вот для множества туристов посещение венецианского карнавала может быть смертельно опасным.

Все это промелькнуло в сознании Трейси, как только она увидела Джузеппе, ей захотелось поговорить с ним, узнать, что ему известно. Но она не могла. Трейси сумела лишь подбежать к нему, доброму старому итальянцу. Он был ошеломлен ее слезами, ее одеждой, не слишком подходящей для зимы. Она обняла Джузеппе, прижалась к его груди, и он удивился еще сильнее.

Молодые люди, державшие на руках близнецов, с улыбкой посмотрели на Трейси. Джузеппе на миг прижал ее к себе, а потом слегка отодвинулся, чтобы заглянуть в лицо.

— Девочка, — заговорил он, коверкая английские слова, — садись в гондолу, и мы постараемся оставить все неприятности за спиной. И твои слезы, и все то, чего ты так боишься. Пойдем.

Трейси села в гондолу и съежилась на скамеечке, ветер показался ей особенно холодным. Джузеппе молча снял свою куртку и накинул ей на плечи, как одеяло.

— Спасибо, — пробормотала она.

Это было первое слово, которое ей удалось произнести после того, как мужество ее покинуло.

Конечно, мужество к ней вернется, но она не сразу сможет справиться с охватившим ее нормальным человеческим страхом.

Они молча плыли по Большому каналу. Время от времени он обращал на нее взгляд печальных глаз, а когда гондола приближалась к противоположному берегу, когда стала видна церковь Святого Самуила, он опустил голову и, глядя себе под ноги, спросил ее:

— А где ваша подруга? — спросил он.

Казалось, он надеется получить совсем не тот ответ, который был очевиден.

— Она мертва.

Мне надо было остановить вас, — печально проговорил он.

Трейси пристально посмотрела на него, и взгляд ее постепенно смягчился — он был добрым человеком.

— Вы пытались, — ответила она — Не думаю, что вы могли что-нибудь сделать.

— Но… — начал было он.

Трейси его прервала:

— Тогда вы ничего не могли сделать, но все изменилось.

— Хорошо. Вы только скажите.

— Помогите мне.

Он бросил на нее странный взгляд, словно она чего-то не понимала.

— Что я могу сделать? — спросил Джузеппе.

— Расскажите, почему вы предупредили нас вчера. Что вам известно?

— Я расскажу все, что знаю, — проговорил он, и сам поразился собственным словам..

Джузеппе всегда чувствовал себя в безопасности в этом городе. Людей, которым нравилось приезжать сюда, участвовать в дьявольских играх, происходивших каждые несколько лет, здесь было достаточно. Он редко чувствовал себя виноватым, когда слышал, что люди исчезают во время карнавалов, ведь они сами хотели принимать в этом участие. Все началось так давно, он еще не родился тогда, а потому он был уверен, что это не кончится и после его смерти. Будучи перевозчиком, ему многих пришлось доставлять в своей гондоле на карнавальные вечеринки в Калле-Бернардо, некоторые из его пассажиров были опасными, другие — нет. Ему не часто доводилось увозить гостей обратно. А вот прошлой ночью он почувствовал, что эта девушка, в отличие от многих других, не хочет идти туда, что она не принадлежит к этому миру. Нет, ему следовало остановить ее.

— Зимние дни коротки, — сказал он. — Через два часа станет темно. Где ты остановилась?

— В отеле «Атлантике», — ответила Трейси.

Она понимала его тревогу и оценила предложение, которое он не произнес вслух. Ужас Трейси постепенно превращался в гневный страх и спокойную решимость. Она снова была репортером, и в ее распоряжении был могучий инструмент — средства массовой информации. Она не успокоится, пока мир не узнает обо всем, что происходит на венецианском карнавале.

Они пропыли по Большому каналу до Рио-дель-Сантиссимо, миновали Венецианский театр и по лабиринту каналов, истинных улиц Венеции, подъехали к Рио-Каноника-Палаццо. Джузеппе остановил гондолу у причала отеля «Атлантико», неподалеку от моста Вздохов. Путешествие это, хоть и в компании пожилого гондольера, было бы очень романтичным. Но не сегодня. Сейчас она могла думать только о том, что время уходит — приближались сумерки. Ей необходимо разумно использовать пару часов, оставшихся до захода солнца.

Оказалось, Джузеппе мало что может ей рассказать — мифы, слухи и намеки, услышанные от разных пассажиров. Он ничего не знал об истинной природе Непокорных, скорее всего, Джузеппе не поверил бы ей, расскажи она ему то, что видела.

Она тихо поблагодарила старого гондольера, заверив, что он больше ничего не может для нее сделать, что она немедленно покинет Венецию и больше никогда сюда не приедет во время карнавала. Он извинился, что ничем не может ей помочь, а когда его гондола скрылась за поворотом канала, удивительно, но Трейси пожалела именно Джузеппе, не себя и даже не Линду. В конце концов, Линда получила то, к чему стремилась, хотя и не заслуживала такой смерти.

Оказавшись в своем номере, она приняла горячий душ, оделась потеплее и принялась планировать будущую кампанию. Первым делом она должна связаться со своим другом и боссом Джимом Томасом из Си-эн-эн.

— Черт возьми, что вы здесь делаете?

— Послушай, Ганнибал, — улыбнувшись, заговорил Питер, — разве так хозяин должен принимать гостей?

Они были готовы ждать захода солнца, но хозяин венецианского карнавала Непокорных проснулся, когда сумерки лишь начинали сгущаться. Ганнибал вошел в гостиную и обнаружил там остатки клана, который Карл фон Рейнман когда-то называл своей семьей. Он был очень удивлен, увидев среди них Питера Октавиана, ведь еще вчера двое из сегодняшних посетителей говорили о ненависти к нему. Сегодня они заявились к нему домой вместе.

— Вон отсюда! Все убирайтесь! — спокойно сказал Ганнибал..

Он уже повернулся, намереваясь выйти из гостиной.

— Роберт, — в дверях бросил он дворецкому, — проводи их.

— Он может попытаться, — мрачно произнес Шенг, вставая с дивана.

Ганнибал остановился, покачал головой и вновь повернулся к ним.

— Щенки фон Рейнмана всегда были самыми никудышными среди нас. После его смерти ничего не изменилось.

Он ушел. Роберт попытался проводить их к выходу, однако никто даже не пошевелился. Ждали они недолго.

— Проклятье, Роберт, где девчонка?

Питер с удовольствием разрешил Роберту и другим дневным слугам привести дом в порядок после неудачных поисков Ганнибала, но он прекрасно понимал, что старый Непокорный очень скоро обнаружит пропажу «своей девушки».

— Хозяин, — пролепетал Роберт, — я… я пытался их остановить, я говорил, что вы будете недовольны.

— Недоволен?! — завопил Ганнибал, вбегая в гостиную, — Едва ли «недоволен» — подходящее слово. Ты хочешь сказать, что эти… эти насекомые освободили девушку?

— И отдали ей мою куртку, — тихо пожаловался Роберт.

— Ах, так? — только произнес Ганнибал.

С решительным видом он направился к Питеру, тот перестал улыбаться и серьезно смотрел на старейшего.

— Как ты посмел…

— Заткнись, — перебил его Питер.

Он испытал, огромное удовольствие, увидев на лице Ганнибала гримасу ярости.

— Ты заплатишь…

И вновь Питер прервал его.

— В последнее время мне кажется, что все мы, Непокорные, непроходимо глупы. Неужели так оно и есть? Неужели мы не способны понять даже элементарные вещи? Неужели мы нуждаемся в людях, чтобы они указали нам очевидные истины? Неужели без людей мы не можем узреть то… что… лежит… у нас… под самым носом?

Питер говорил все громче и громче, он все ближе подходил к Ганнибалу, и когда их разделял всего один шаг, Питер уже почти кричал ему в лицо.

— Октавиан… — холодно произнес Ганнибал.

Его спокойствие заставило Питера отступить на пару шагов.

— Значит, ты считаешь меня настолько глупым? Думаешь, я не понял, что вы пришли сюда еще до захода солнца? Уж не знаю, за кого ты меня принимаешь. Позволь тебе сообщить, что ваше вторжение, хоть оно и нарушает правила хорошего тона, не является для меня сюрпризом. Мне уже довольно давно известно, чем ты занимаешься, меня также не удивляет присутствие мисс Галахер, и надо сказать, она кажется мне гораздо привлекательнее, чем мне рассказывали.

Ганнибал сделал многозначительную паузу и улыбнулся. Шенг и Алекс знали, что у старейшего есть целая сеть наблюдателей, следивших за Непокорными, но все же его осведомленность произвела на них впечатление. Питера его слова повергли в шок. Однако он сумел быстро прийти в себя.

— Значит, ты за мной след ил? И что тебе известно? Знаешь ли ты, что мы можем переносить прямые лучи солнца? Знаешь, зачем я пришел сюда?

— Про солнце я ничего не знал. “Но думаю, ты поделишься со мной своим секретом. Ну, а твое появление здесь как-то связано с книгой, не так ли? Книгой, которую так хотел заполучить фон Рейнман у наших церковных друзей?

Последние слова вызвали взрыв. По просьбе Питера Меган держала язык за зубами, контролируя свой буйный темперамент, но чудовищная наглость Ганнибала вывела ее из себя.

— Меня просили помалкивать, — начала она.

— На то есть причины, — произнес Ганнибал, не сводя взгляд с Питера.

— Вероятно, это была ошибка. У меня такое впечатление, что в вашей компании очень трудно перейти от слов к делу.

— В каком смысле?

— В том смысле, напыщенный осел, что Питер пришел сюда, чтобы спасти твою шкуру. В ближайшие двадцать четыре часа римская католическая церковь намерена устроить в Венеции старую добрую охоту на вампиров, в том числе и на тебя.

В глазах Ганнибала отразилось некоторое удивление, и он приподнял брови.

— Они не посмеют, — заявил он.

— Да они делали уже это не раз, — вмешался Питер. — Ты прекрасно знаешь, что их ничто не остановит. Думаешь, охота как-то связана с нашим кланом? Ты ошибаешься. Это просто совпадение. Они убили фон Рейнмана из-за книги. В Монте-Карло они искали тебя, а не Коди. Просто с ним у них давние счеты, вот они и решили сначала убрать его. Только ничего у них не вышло. Теперь они едут сюда, собираются организовать последнее сражение. Нам необходимо предупредить всех, попытаться объяснить, почему мы можем находиться на солнце. Я пришел сюда, потому что думал, у тебя может возникнуть желание нам помочь. В конце концов, не очень-то будет хорошо для твоей репутации, что все это произойдет на твоей вечеринке.

— Это уж точно, — согласился Ганнибал.

Он уселся на диван между Жасмин и Эллен, к их невероятному удивлению, откинулся на спинку и скрестил руки на груди.

— Едва ли ты согласишься, — с улыбкой проговорил он, — заменить украденную молодую леди на ту, что привел с собой?

В комнате воцарилась тишина. Как всегда беззвучно, Рольф встал между Меган и Ганнибалом.

— Ага, — продолжил Ганнибал, — я так и думал.

Он провел рукой по белым волосам и устроился на диване поудобнее.

— Ладно, Октавиан. Давай поговорим.

Трейси так и не сумела найти Джима. Она оставила для него сообщения на всех номерах, которые смогла вспомнить, и наконец дозвонилась до его сестры. Сестра сказала ей, что Джим уезжал отдохнуть, а сейчас летит домой.

Отпуск! Трейси не могла себе это даже представить сейчас.

Она попросила передать, что ему звонила Терри Шонесси по срочному делу. Трейси оставила свой номер, впрочем, Джим получит ее сообщения прежде, чем позвонит сестре, и сразу поймет, что произошло.

Однако просто так ждать она не могла. Уже спустились сумерки, и они вышли на улицы, в этом Трейси была уверена. Она не знала, будут ли Непокорные искать ее, попытается ли Ганнибал до нее добраться, но ей совсем не хотелось гулять в одиночку по улицам Венеции. Если бы у нее был выбор! Нужно узнать, есть ли в городе команда Си-эн-эн, освещающая карнавал, или любая другая команда, если уж на то пошло. Если репортеры приехали в Венецию, они могли остановиться только в одном месте.

Уже стемнело, но было еще не поздно, а идти здесь всего несколько кварталов. Здание отеля «Венеция», выходящее на площадь Святого Марка, находится на углу Каледе-Каноника и Мерсериа-Оролоджио. Движение здесь было самым напряженным в городе, а цены за номера огромными, но содержание отеля нельзя было назвать образцовым. Восемь лет назад Трейси побывала в Венеции, снимала репортаж о кинофестивале. Тогда она остановилась в «Венеции». Тогда там останавливались все журналисты. В этот раз она выбрала другой отель, ведь она не хотела, чтобы кто-нибудь узнал ее.

Хорошо, если журналисты по-прежнему предпочитают «Венецию»: ей нужен оператор. Не важно, работает он на Си-эн-эн или нет, Трейси должна его найти. В современном мире слова ничего не значили, если их не сопровождала картинка.

Ей необходимы кадры. Легенда гласила, что эти существа невозможно сфотографировать, но Трейси показалось, что они вполне реальны. Как только мир увидит их в роскошном цветном изображении… их будут выслеживать, как бешеных собак, — а они этого заслуживают.

«Однако они тебя отпустили», — подумала было Трейси, но тут же отбросила предательскую мысль.

Эти существа в течение многих веков наводили ужас на человечество, легенды о них пережили все остальные — и не удивительно! Как бы сильно ни боялись их люди, какими бы могущественными ни были их покровители, считавшие, что следует сохранять в секрете от всего человечества факт их существования, все это не будет иметь значения, как только они окажутся на экранах.

Изображение стоит тысячи слов.

Оставалось несколько часов до встречи венецианских отрядов на большом складе, расположенном неподалеку от церкви Скальци. К этому моменту римская группа будет уже вооружена и готова к выступлению. Останется только выдать оружие венецианцам и подключить их к одному из пяти отрядов.

Исаак и Томас Монтези отвечали за приготовления. Роберт, которому не слишком нравились собравшиеся люди, оставался в тени, внимательно наблюдая за происходившим. Они с Малкеррином едва ли обменялись взглядами после разговора перед посадкой в поезд. Роберт постоянно наблюдал за своей будущей жертвой — кардиналом Джанкарло Гарбарино.

Кардинал выскользнул со склада через одну из задних дверей. Никто не видел, как Роберт последовал за ним, — Монтези об этом позаботился. Конечно, Гарбарино кое-что умел, до Роберт знал, что кардинал чувствует себя в безопасности, ведь он считался официальным руководителем миссии и потому не стал активировать магическую защиту.

«Глупец! — подумал Роберт. — Наше дело не терпит глупцов — у Господа нет для них времени».

Роберту было ни к чему, чтобы его заметили, и потому он не хотел использовать магию, но ему и не пришлось. Когда Гарбарино вошел в церковь Скальци, Роберт перестал скрываться и спокойно последовал за ним. Эта была церковь Марии из Назарета, Роберту ужасно нравились барочные конструкции и внутренняя отделка.

Гарбарино подошел к алтарю, преклонил колени, а затем уселся в первом ряду справа. Роберт сел за ним — только тогда Гарбарино его заметил.

— А, Монтези, — сказал кардинал. — Я вижу, ты пришел помолиться за успешный исход нашей святой миссии, а я думал, ты будешь занят последними приготовлениями.

— Занят? Для Бога? Никогда.

Гарбарино посмотрел ему в лицо, пытаясь понять намерения Роберта Однако ничего, кроме легкого раздражения, он не увидел Кардинал решил проявить любезность. В конце концов, у молодого Монтези была репутация человека очень странного.

— Брат Роберт, заверяю, я не хотел тебя обидеть. Ты делаешь Божье дело. И Он знает, что такие славные подвиги не позволяют тебе почитать Его обычным образом.

Довольный собой, кардинал, вновь повернулся к алтарю. Теперь Монтези не станет обижаться на него, он будет рад столь изысканной похвале. В конце концов, Гарбарино — кардинал.

Удовлетворенная улыбка пробежала по его губам, и в тот самый момент боковым зрением он увидел какое-то движение. В следующий миг гаррота глубоко вошла в его плоть, рассекая сосуды и ломая кость. В оставшиеся две секунды жизни Гарбарино посмотрел вверх и увидел — или это только показалось ему — ухмыляющееся безумное лицо Монтези. Кровь фонтаном брызнула из рассеченного горла.

— Божье дело, — сказал Монтези.

Наступила тишина.

Когда голова кардинала покатилась по полу и свет в его глазах начал меркнуть, Роберту показалось, что в них промелькнуло понимание. Монтези улыбнулся голове, еще раз подумав, каким напыщенным глупцом был кардинал. Роберту не пришлось творить заклинания, чтобы покончить с ним. Все получилось даже слишком просто.

— Что здесь происходит? Во имя Господа!

Обернувшись, Роберт увидел священника, наверное, это был пастырь церкви Святой Марии из Назарета, он вошел в главный зал с левой стороны и сразу увидел отрезанную голову. Роберт встревожился. Он хотел уйти, ничего не предпринимая больше.

К утру начнется настоящий ад, и полицию не особенно удивит обезглавленный труп; Теперь ему придется немного потрудиться.

— Разве вы слепы, отец? — спросил он у священника.

Пастырь остановился, отступил на два шага в сторону двери.

— Это убийство во имя Господа нашего, такой должна быть и ваша смерть.

Священник повернулся, надеясь убежать, брат Роберт Монтези даже не пытался ею преследовать. Он поднял правую руку и направил указательный палец на убегающего человека.

— Dothiel ah-nul spethu, — сказал он.

Он чуть отклонился назад, мощный поток энергии вырвался из его пальца и полетел, невидимый, через церковь, настиг священника и швырнул его лицом вниз прямо на красивый торс Христа, творившего молитву в Гефсиманском саду. Говорят, что Христос плакал в саду кровавыми слезами — Роберт создал прекрасную иллюстрацию этой легенде.

Монтези почувствовал себя виноватым он использовал магию, чтобы сделать простую работу. Малкеррин просил их беречь силы, но он непроизвольно обратился к своим умениям. В конце концов, Роберт Монтези был магом. Еще не колдуном, как его наставник, но однажды он обязательно им станет. Магия есть сочетание заклинаний, плетущих энергию, и полного контроля над разумом. Только после того, как он научится контролировать порождения мрака, демонов и других сверхъестественных существ, он сможет назвать себя колдуном.

Роберт мечтал об этом дне. Все остальное было лишь прелюдией.

Чувствуя себя немного глупо, Роберт подошел к упавшему священнику, тот не пошевелился. Голова несчастного касалась стены, тело обмякло, шея была вывернута под неестественным углом.

Роберт хотел убедиться, что закончил работу. Правой ногой он наступил на основание шеи, подпрыгнул и опустился всем своим весом на затылок священника. Раздался треск, и Роберт с удовлетворением понял, что шея не была сломана и он правильно сделал, что проверил. Конечно, никакие слова священника не могли помешать осуществлению их плана, но Малкеррин хорошо обучил Монтези. Роберт тоже не любил оставлять работу незаконченной.