О святых и тенях

Глава 9

Мэнни Сорес понимал, что только через несколько дней он сможет щипать Медсестер за попки. Пока же он решил полностью насладиться приятным зрелищем. Несколько часов назад он пришел в себя и сейчас парил в счастливом царстве, навеянном наркотиками, время от времени возвращаясь в страну невероятной боли. Эта боль не занималась ерундой, она наваливалась на него и говорила:

— Эй, придурок. Ты ведь не отсюда, верно?

Мэнни снова уткнулся в экран телевизора К сожалению, ранение мешало ему настроить звук или переключиться на другой канал. Медсестры делали это за него, как, впрочем, и многое другое. Впрочем, не так уж много они с ним занимались, поскольку он по большей части спал В такое раннее время телевизор в палате еще не должны были включать, но Мэнни нравился Кармеле, ночной сиделке. Вероятно, она это сделала, заметив, что в течение ночи он то приходит в себя, то снова проваливается в забытье. Мэнни не знал, сколько времени, показывали Кэри Гранта, игравшего щеголеватого бизнесмена в знаменитом черно-белом фильме тридцать восьмого года. Мэнни не нравилось, что в палате слишком темно: когда гас свет, Мэнни вспоминал про убийство Роджера и про того типа, которого он видел, того самого, что стрелял и в него тоже. Мерцание телевизионного экрана пронизывало темноту, отнимало у мрака силы и прогоняло неприятные мысли. Пусть и на короткое время.

Мэнни удалось удержать внимание примерно полторы минуты, потом он снова начал куда-то проваливаться. Он падал в пропитанную влагой страну, в которой плавал его мозг и тонули глаза. Он уже собирался бросить якорь в этом мягко покачивающемся океане, когда услышал звук.

Сначала он не обратил внимания на тихое позвякивание в коридоре, приняв его за журчание воды. Вскоре звук послышался снова, и Мэнни насторожился. Щелкнула и повернулась ручка двери.

В этот раз не звонок в дверь разбудил ее: в дверь постучали. Сейчас она не выплыла из сна медленно и неохотно, а проснулась резко и сразу. Ведь это не мог быть Питер: он спал на диване (отвергнув тебя). Меган не испугалась, она лишь испытала беспокойство. Питер не принял ее притязаний, но само его присутствие в квартире давало ей спокойствие, столь необходимое ей сейчас.

Меган уже не сомневалась, что полиция нашла тело Дженет. Другой причины, по которой кто-то станет стучать к ней в дверь в пять часов утра, она не видела. Впрочем, когда Дженет исчезла, Меган сразу подумала: подруга погибла.

Дженет — единственный человек в мире, которого она любила. И вот она бесследно пропала. Конечно, полиция может заявиться среди ночи, чтобы сообщить Меган, что они нашли тело, ведь иначе Меган узнает об этом из утренних новостей.

По крайней мере, она не одна, с ней Питер. Он отказался от нее, но в глубине души Меган знала, что он тоже испытал желание. Она чувствовала: что-то удерживало его. Стоит ей понять, что это, и она разрушит его тайну, сделает его беззащитным перед лицом опасности, скрытой за их стремлением друг к другу.

Меган понимала, что за дверью ее ждет страшное известие, и она сильнее чем когда-либо нуждалась сейчас в Питере, ведь он умел успокоить ее.

Входя в гостиную, Меган терла глаза, стараясь прогнать сон. Питер уже проснулся, в руках у него была кобура, только что висевшая на спинке кресла под пиджаком. Он посмотрел на нее, и в его глазах она увидела беспокойство. Казалось, он не разделял ее уверенности в том, что за дверью полиция. Было что-то еще… она с удивлением обнаружила в них любопытство. Впрочем, ей не следовало удивляться: ночь выдалась не простая, особенно для Питера Похоже, их ждут новые сюрпризы.

Меган не осознавала, как сказывался на ней недостаток сна она находилась в состоянии, близком к трансу. Подойдя к дверям, она уже собралась снять засов, но Питер оттолкнул ее руку. Она посмотрела на него с удивлением: что, черт возьми, он себе позволяет?

Ее остановил его взгляд. Она вернулась в реальность.

— Звонка не было, — прошептал он.

Точно, подумала Меган, какая же я дура Звонка не было, а я собираюсь открыть дверь неизвестно кому.

Кто угодно мог прийти сейчас, включая того типа, от которою Питер пытается меня защитить.

Она глубоко вздохнула, В дверь снова постучали. Питер снял пистолет с предохранителя и наставил его в потолок. Меган множество раз видела такой жест в фильмах про полицейских. Вот еще одно подтверждение телевизионного мифа. Она осознала вдруг, что тянет время. Только когда Питер знаком показал ей, что пора, она спросила:

— Кто там?

Голос Меган прозвучал громче и настойчивее, чем ей хотелось. Стук прекратился.

— Меган? — послышался тихий женский голос, почти шепот.

Питер вопросительно посмотрел на нее.

— Меган, впусти меня. — Голос прозвучал очень тихо и жалобно. — Тут холодно.

— Боже праведный, это же Дженет.

Они с Питером обменялись удивленными взглядами, Меган отодвинула засов, успев заметить только, что Питер все еще сжимает в руке пистолет.

Она распахнула дверь и увидела в тени стройную фигуру подруги.

— Дженет?

В то короткое мгновение, когда Мэнни едва осознал происходящее, а затем дверь в его палату открылась, он испытал ужас. Ему стало холодно, холоднее, чем после приема успокоительных лекарств, холоднее, чем ноги его Аниты в зимний день.

Однако в дверях появилась Кармела, освещенная резким сиянием ламп в коридоре, и холод сменился темным, пульсирующим жаром. Холод при этом не пропал, но Мэнни этого не заметал.

— Мэнни, — услышал он.

То, как она произносила слова, ее роскошный, будто шелковистый, голос сам по себе мог согреть любого мужчину.

В руках у нее был кувшин с водой и поднос, на котором стояли пластмассовая тарелка и лекарства, вероятно, для нескольких пациентов.

— Извини, что нашумела, так, уронила кое-что. Я подумала, что могла разбудить тебя, вот и зашла, чтобы поздороваться.

Кармела наклонилась, чтобы взбить его подушку, тем самым дав ему возможность увидеть, что скрывалось под ее униформой.

— Привет, — едва слышно пролепетал Мэнни.

Нравится? — спросила она и хитро улыбнулась. — Вижу, что нравится.

Она громко рассмеялась, показав на его оживший под простыней член.

— Если будешь хорошим мальчиком, я дам тебе хорошенько все рассмотреть.

Мэнни онемел от изумления.

— Как только я поправлюсь, я тебе напомню о твоем предложении, — сказал он, хотя и сам не слишком верил, что это возможно.

Кармела взяла в руки пульт от телевизора и выключила фильм с Кэри Грантом. Теперь жуткую темноту нарушал лишь бледный лунный свет, пробивавшийся сквозь окна, и Мэнни видел только Кармелу.

— А зачем ждать? — спросила она его.

Кармела расстегнула несколько пуговиц на халате, и Мэнни, раскрыв рот от удивления, обнаружил, что на ней нет нижнего белья.

— Дженет! — завопила Меган.

Мисс Харрис бросилась в объятия Меган с радостью человека, который долго пропадал и вдруг нашелся.

«Какая поразительная грация», — подумал Питер.

Он снова поставил пистолет на предохранитель, спрятал его и закрыл дверь, вернув на место засов.

— Господи, я думала, что ты умерла! — всхлипывая, проговорила Меган, пряча лицо на груди подруги. — Боже мой, как мерзко пахнет. Где, черт подери, ты была?

— Твой отец с ума сошел от волнения, — сказал Октавиан, нахмурив брови разглядывая Дженет.

— Питер, какой ты глупый, — не оборачиваясь, заявила Дженет.

Она захихикала, но смешок получился неприятным, будто бульканье. Меган засмеялась вслед за ней и взглянула на Питера. Было видно, как она счастлива, что Дженет вернулась. Он понял, как сильно она любит подругу, и это ею обеспокоило. Как он ни старался, головоломка не складывалась. Все, что происходило в этой комнате, было неправильно.

— Где ты была? — спросил Питер.

На этот раз она к нему повернулась.

Даже в тусклом свете, падающем из коридора и комнаты Меган, Питер видел пустое выражение ее глаз. Видимо, ей очень несладко пришлось, если у нее такой измученный, несчастный взгляд. Но даже это показалось Питеру странным. Дженет оглянулась на него так, как это делают слепые люди: она повернула голову к тому, кто сказал ей несколько слов, но в глазах у нее ничего не отразилось. И от нее действительно отвратительно пахло.

— Я заблудилась.

— Заблудилась?

— Да, просто заблудилась. Больше я ничего не могу сказать.

«В грузовике с мусором», — решил Питер.

Пятна на темном пиджаке служили тому подтверждением. Ее объяснения трудно было назвать правдоподобными. Он видит перед собой женщину. Из плоти и крови. С ней, без сомнения, что-то произошло, вполне возможно, она не хочет при нем говорить, что именно… но в этом-то и загвоздка.

Именно поэтому Питер считал, что здесь что-то не так. Несколько сотен лет общения с людьми наделяют редкой наблюдательностью, что по-прежнему позволяет видеть и простые вещи.

Войдя в квартиру, Дженет даже не посмотрела в его сторону.

Однако она сразу же поняла, кто он такой, узнала его, увидев лишь краем глаза. Она чувствовала себя при нем совершенно спокойно, так, словно его и не было вовсе, настолько спокойно, что назвала по имени. Ее даже не удивило, что он находится в их квартире в пять часов утра.

Сразу его узнала Друг ее отца, детектив. Никаких проблем. Все понятно, верно?

Неверно.

Питер редко фотографировался и совершенно точно знал, что у Фрэнка Харриса нет его фотографии.

И они никогда не встречались с его дочерью.

Мэнни Софес никак не мог прийти в себя, он весь трепетал от восторга, глядя на обнаженную Кармелу. Она подошла к двери и закрыла ее на замок. Мэнни казалось, что ее улыбке как будто мало места на лице, такая она была широкая. Кармела медленно провела руками по своему телу и подошла к его кровати.

— Детка, посмотри, что у меня есть.

Она с удовольствием разглядывала его готовый к действию член, от чего он становился еще нетерпеливее (если такое возможно).

Затем Кармела сдернула больничную простыню и сладострастно посмотрела на Мэнни.

— Не думаю, что я на что-то способен, — сказал он, сам удивившись искренности своих слов.

Он знал, что еще не в том состоянии, чтобы хорошо сделать свое дело. Легкий перепихон — да, но ничего серьезного.

— Я буду очень нежной, Мэнни. Очень, очень нежной.

Кармела ласкала его одной рукой, медленно и осторожно, словно получала невероятное удовольствие, прикасаясь к нему. Другую руку она засунула себе между ног, и Мэнни услышал влажные чавкающие звуки.

«Господи, — подумал он, — а ведь она уже готова!»

Делая все медленно и осторожно, как и обещала, Кармела забралась на него верхом. Кровать едва заметно раскачивалась, и Мэнни было больно, но лекарства притупляли боль, а Кармела двигалась очень-очень медленно. Наконец она опустилась на него, и Мэнни охватило невероятное возбуждение.

Кармела оперлась на его руки, и ему опять стало немного больно, но он быстро обо всем забыл. Оказавшись внутри нее, он чувствовал себя восхитительно, жаль только, что она держит его руки и он не может прикоснуться к ее роскошной груди. Впрочем, вряд ли у него хватило бы на это сил. Она поднималась и опускалась на нем очень нежно и осторожно, и Мэнни едва сдерживался.

Кармела потянула на себя его простую больничную рубашку, рубашка только запахивалась на спине, и задрать ее вверх было легко. Мэнни взглянул на свою рану: доктора зашили ее и перевязали бинтами. На минуту ему стало страшно, что рана откроется… но беспокойство тут же прошло.

Кармела засунула подол сорочки ему в рот. Он попытался высвободиться, но она только сильнее прижала его слабую левую руку. Какого хрена? Они так не договаривались. Его приглушенные крики были и без того слабыми, а с засунутой в рот рубашкой стали и вовсе неразличимы. Кармела все так же двигалась на нем, все так же медленно и осторожно. Однако Мэнни решил, что с него хватит. Он испугался, и ему снова стало очень больно.

И тут он увидел, что из теней у окна, где пару минут назад никого не было — а в этом Мэнни не сомневался, — выступил священник.

Священник улыбался такой широкой и радостной улыбкой, какой Мэнни никогда в жизни не видел.

При обычных обстоятельствах Питер попытался бы отыскать логичное объяснение появлению Дженет, ее странному поведению, даже тому, что она узнала человека, которого никогда раньше не встречала. Сейчас все обстояло иначе. Он ощущал странный запах, чувствовал: здесь что-то не так. Его уверенность росла с каждой минутой. Он пригляделся к пятнам на ее пиджаке, особенно к огромному, постепенно увеличивавшемуся пятну на спине.

Питер подошел к выключателю. Дженет что-то тихонько прошептала Меган, и они рассмеялись, как смеются влюбленные. Меган была счастлива, что подруга вернулась, хотя неприятный запах заставил ее отодвинуться, когда они уселись на диван.

— Дженет? — позвал он.

— Питер, в чем дело? — ворчливо спросила она, повернувшись к нему и взяв Меган за руку.

Он включил свет, Меган закричала, а Питер выхватил пистолет. Стало понятно, откуда взялись пятна и запах.

— Зря ты это сделал, — сказало существо, которое прежде было Дженет Харрис.

Меган снова закричала, оттого что существо поднялось и с силой потянуло ее за собой.

Питер направил пистолет в голову бывшей Дженет. Он никогда не-убивал таких, как она, прежде, но знал по рассказам своих собратьев, что фильмы не врут. Знал, что существует лишь одна проблема.

— Пистолет не причинит мне вреда, но, если ты его не опустишь, я оторву ей голову, — сказало существо.

Питер понимал теперь, какова природа этого существа, и слышал, какой у него пустой, неживой голос.

Мерзкий запах стал сильнее, Питер вообразил, что действия и слова мнимой Дженет не были ее собственными: восставшие из мертвых не могут быть похожими на живых без посторонней помощи. Вот почему Питеру показалось, будто «Дженет» похожа на слепую. Кто-то другой контролировал их ночную гостью, и Питер отлично понимал кто, хотя и не знал имени священника.

Больше Питер не размышлял, делая только то, что было необходимо. Он уронил пистолет.

В тот момент, когда пистолет коснулся пола, мерзкое существо потянулось к шее Меган, девушка с криком вырвалась.

— Этого не может быть! — закричала она, подумав в ту же минуту, что эти четыре слова — не самая лучшая эпитафия.

Она снова закричала. Никаких слов уже не срывалось с ее губ, она могла только громко выть от ужаса Увидев глубокие кровоточащие царапины у себя на руке, Меган тряхнула головой, пытаясь разогнать туман, воцарившийся в ее сознании. Она наконец поняла, что больше ее никто не держит. Вцепившись в свою раненую руку, она оглянулась вокруг себя и увидела, как на полу Питер сражается с ее безумной подругой. Разум отказывался принимать то, что она увидела, происходившее было слишком неправдоподобным.

Она видела, как кулак Питера погрузился в живот страшного существа, а через мгновение вновь появился, весь покрытый сгнившей слизью… Чудовище располосовало рубашку Питера, и Меган чуть не потеряла сознание, увидев, что ему удалось вырвать кусок спины Питера. Она отвернулась.

— Нет, нет, нет.

«НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ!»

Она не могла на это смотреть.

И вдруг Меган услышала рычание. В первый момент она решила, что эти звуки издает страшное чудовище, это подобие женщины, барахтавшейся на полу.

Но она ошиблась.

Шум драки стал тише, а рычание громче, и Меган пришлось посмотреть, что происходит.

Нет, ей захотелось посмотреть на это. Истерика прошла. Всю свою жизнь она ждала, когда с ней произойдет что-нибудь необычное. Если ей суждено умереть, она должна увидеть и понять, что это за существо.

Если останется жить, тем более.

Меган повернулась.

Перед ней был волк, огромный, каких она еще никогда в жизни не видела. Впрочем, волков она видела только в зоопарке. Мощным телом он прижал сражающегося зомби и, стоя над поверженным существом, вгрызался в кость.

Меган услышала, как что-то треснуло, словно сломалось что-то сухое, покрытое вязкой влагой. В еле-дующее мгновение чудовище в лапах волка перестало шевелиться. Огромный серый зверь повернул голову, и на ковер изверглось то, что он успел проглотить, — сделал ли он это сознательно или нет, Меган не знала.

Она не сводила с волка глаз, совершенно лишившись способности думать.

Наконец волк отошел от тела Дженет Харрис, ее подруги, пытавшейся ее убить. Он посмотрел на Меган, и в этот момент она наконец поняла, что произошло и кто на нее смотрит.

Она смогла только повернуться и молча уйти в свою комнату, плотно закрыв за собой дверь. Обернув кровоточащую руку мокрым полотенцем, висевшим у зеркала в углу, она вытащила корзину для мусора с красивыми желто-красными цветами, нарисованными внутри, но она на них не смотрела — ее стошнило в корзину.

«Как?» — это была ее единственная мысль.

Кроме того, она понимала, что рано или поздно ей придется открыть дверь спальни и выйти в гостиную.

Мэнни отчаянно вопил, но крики поглощала рубашка, закрывавшая рот. Он пытался высвободиться, но тело не слушалось.

«Будь проклята эта рана!» — храбрая мысль, посетившая его голову.

Через пару минут Мэнни уже перестал вырываться, потому что его оставили силы. Священник не шевелился, только улыбался, сидя в углу. Кармела тоже улыбалась, продолжая двигаться на нем в прежнем ровном ритме.

— То, что другие называют жестокостью, — тихо проговорил священник, — я определяю как высшую и самую чистую форму искусства.

На Мэнни навалилась такая боль, что он уже не мог кричать.

Кармела перестала улыбаться, а ее лицо напряглось от боли. У нее начал расти живот, великолепные груди затряслись, покрывшись липким потом. У Мэнни глаза вылезли из орбит.

Мэнни осознал, что кричит и плачет.

Живот Кармелы все увеличивался, уже казалось, что она на последнем месяце беременности. В следующую минуту Мэнни услышал треск и, посмотрев вниз, увидел, что живот девушки разорвался, выпустив на свет страшное новорожденное существо. Существо это было темно-зеленым, почти черным, с головы до ног перемазанное гноем. Маленькое тельце — кусок гниющей плоти с двумя кривыми конечностями. Мэнни увидел огромную голову, намного больше остального тела, с двумя светло-зелеными выступами, похожими на рога, и рот, наполненный острыми как бритва зубами. Этими зубами уродец вцепился в пенис Мэнни, словно в нелепую пуповину.

Тело Кармелы свалилось на пол, она умерла еще до того, как произвела на свет маленькое чудовище, проглотившее член Мэнни. Мэнни понимал, что священник никуда не делся, но не мог отвести глаз от мерзкой твари и от раны, оставшейся внизу живота. Страшная боль, какой он никогда не испытывал до сих пор, пронзила его. Если бы его не накачали лекарствами, он давно потерял бы сознание. Но ему не повезло. Демон, цепляясь маленькими ручками, вскарабкался вверх по его телу, сорвал бинты с раны и остановился, разглядывая открывшееся пулевое отверстие. Мэнни ничего не почувствовал, и это заставило его завопить с новой силой, хотя ему мешал кляп во рту, приглушавший его голос, делая едва слышным.

Демон опустил голову. Щупальца, которые Мэнни принял первоначально за рога, на одно короткое мгновение вонзились в рану, Мэнни сквозь собственные вопли и плач услышал чавкающие звуки: один доносился из его собственной груди, а другой издавали рога демона.

Уродец снова пополз по телу Мэнни. Мэнни с ужасом понял, что теперь чудовище устремилось к его лицу.

Мэнни попытался подвигать совершенно бесполезной рукой, он смог только чуть пошевелить ею. Мэнни знал, что должен сбросить с себя чудовище, прежде чем оно доползет до его лица. Не важно, что еще ему суждено вытерпеть, но подпускать страшное существо к глазам он не хотел.

Щупальца нежно погладили губы и нос Мэнни. Они не ранили его, но каким-то невероятным образом он знал, что они очень острые. Мэнни постарался собрать все свои силы, которых у него не было, но которые дала ему вера, схватил чудовище за один из отростков, чтобы не подпустить его к глазам.

В этот момент к нему подскочил священник. Мэнни ничего не смог сделать, когда патер с укоризненным шипением оторвал его руку от существа Мэнни понял, что ему конец. Он больше не мог сопротивляться, не мог кричать, не мог себя защитить.

Рога демона вонзились в его глаза, разорвали их и нырнули в мозг. На мгновение демон напрягся, но тут же расслабился и, усевшись на грудь своей жертвы, принялся с удовольствием чавкать.

Отец Лиам Малкеррин стоял рядом с кроватью и улыбался. Потом он взмахнул рукой, и демон, вспыхнув синим пламенем, которое тут же само собой погасло, исчез, будто его и не было в комнате.

«Всего лишь незначительный представитель мира теней», — подумал Малкеррин.

Его удивляло, что малазийцы когда-то считали этих существ сродни Непокорным — единственным жителям потустороннего мира, которым удалось устоять перед Римом.

Он испытывал легкие приступы вины из-за того, что переборщил с юристом.

Зато какое удовольствие он получил. А теперь… ему было все равно. Пусть обнаружат медсестру и мертвого уборщика.

Малкеррин посмотрел на тело и улыбнулся.

— Настоящий художник никогда не оставляет работу незавершенной, — сказал он.